Текст книги "Наследница (СИ)"
Автор книги: Алина Островская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
– Я сам не смогу. Давай ты, – криво ухмыльнулся на здоровую сторону Давид и даже слегка наклонился, чтобы мне удобнее было достать до его ссадины.
Вздохнув, открутила крышку перекиси и вылила немного содержимого на стерильную ватку. С полной уверенностью, что водород не щиплет ранку, я без опаски коснулась рассеченной губы.
А Давид взял да и вскрикнул:
– Ай!
Я, как кошка, подскочила на месте. Только шерсть не вздыбила и не изогнулась дугой. Сердце от испуга бешено застучало, а он стоит смеётся.
– Прости, у тебя такой вид был сосредоточенный. Я не мог упустить эту возможность, – продолжал гортанно хохотать мужчина.
– Дурной ты, я чуть разрыв сердца ни получила, – ворчала на него, снова приближаясь ваткой к рассеченной губе. На этот раз Давид стоял смирно, уперевшись одной рукой в столешницу кухонного гарнитура. Из-под полуопущенных век он внимательно рассматривал мое лицо. Этот взгляд, переполненный какой-то дикой мужской энергией пощипывал кожу и перехватывал дыхание. Волнение, колыхнувшееся в груди, вдруг неприятно осушило горло и губы. Пришлось облизнуть последние и сглотнуть. Выгляжу, наверное, затравленной младшеклассницей, случайно столкнувшейся со старшеклассником и капитаном школьной футбольной команды.
– Этот пацан из клуба и вправду твой парень? – вдруг низким рокочущим голосом спросил он.
Алая ватка, которая все никак не могла остановить кровь, застыла в воздухе и взгляд метнулся к глазами цвета виски. Нас разделяло так мало расстояния, что я могла с лёгкостью разглядеть бархатную красоту его радужки и каждую чёрную крапинку, придающую глубину и уникальность медово-ореховому цвету.
Собственно, этим-то я и занималась, совершенно позабыв о прозвучавшем вопросе. Давид, словно обладает ментальной силой. Притягивает, завораживает и оставляет со звенящей пустотой в голове. Когда упрямые губы поползли в одну сторону, складываясь в уже знакомую ухмылочку, я моргнула и отвернулась, чтобы сменить ватку на чистую.
– Нет, мы просто танцевали, – не своим голосом ответила и прочистила горло.
– Просто танцевали..., – повторил он себе под нос.
– Почему тебя это так волнует? Держи голову вот таким образом, я не достаю, – уложив ладонь на колючую щеку, надавила в сторону и легонько потянула вниз, приближая его лицо к себе.
– Просто твой выбор мужчины меня удивил.
– А что с ним не так?
– Абсолютно все.
– Ну знаешь что, в женщинах ты тоже несколько не избирателен, – нахмурилась и сильнее, чем нужно, нажала на рану.
– Полегче, коброчка, мне губы ещё пригодятся...
Я смерила его самодовольное лицо многозначительным взглядом и выкинула ватку.
– Готово. Вроде бы.
– Признателен.
Давид оттолкнутся от столешницы и открыл гриль. Бронзовое мясо аппетитно шкварчало, источая головокружительный аромат.
– Собери салат, а я сделаю заправку, – скомандовал шеф и отправился к холодильнику.
* Исполнители песни JonyAndro – «Мадам»
Вот таким нехитрым образом Давид втянул меня в совместную готовку ужина. Надо отдать должное его выдержке и позитивному настрою. Голодный мужик – злой мужик. Мог бы и отчитать меня за бездельничество, но поступил гораздо мудрее. Страшно. Очень страшно существовать рядом с умным мужчиной. Губительно для независимости и свободолюбия.
Когда салат и мясо были готовы, я наскоро накрыла на стол и мы сели ужинать. Давид накинул рубашку, но застегивать ее не стал, гордо демонстрируя все прелести своего атлетичного тела. Готова поспорить, это своего рода провокация. Он ведь не может не знать, как тяжело не блуждать взглядом по его каменному торсу. Эстетичному. В меру рельефному. Чего греха таить, будоражащему.
И вид у мужчины вальяжный, самодовольный. Движения плавные, с толикой аристократичной ленцы. Он кинул на колени тканевую салфетку и взял приборы, делая вид, будто не замечает, что смущает меня своей наготой.
Ее получалось игнорировать, когда мы готовили бок о бок, но не тогда, когда он, гордо расправив широченные плечи, восседает напротив.
Мужчина взял приборы и прежде, чем отрезать кусочек от мяса, пожелал мне приятного аппетита. Я буркнула ему в ответ что-то неясное и спрятала взгляд в своей тарелке. Быстренько поем и сбегу к себе, мне нужно остыть ...
– На какие средства ты сняла квартиру? – глядя на меня с разоблачительным прищуром, начал Давид.
– Какое это имеет значение?
– Праздное любопытство, – пожал он плечами.
– Предлагаю взаимовыгодный обмен.
Мужчина удивлённо вскинул брови и даже поддался немного вперёд, обращаясь вслух.
– Где ты научился так обалденно готовить мясо?
Он разочарованно отклонился назад и усмехнулся, ожидая совсем другого вопроса.
– Холостяцкая жизнь, знаешь ли, вынуждает. А средства на личного повара я имел не всегда.
– А что же твои женщины. Никогда тебе не готовили?
– Может и хотели. Как там у вас говорится? Путь к сердцу мужчины лежит через желудок? Только на это время нужно, а у них его не было.
Я вопросительно приподняла бровь, и Давид снисходительно разъяснил:
– До утра никто не оставался. Теперь твоя очередь.
Сглатывая комок смутных эмоций от услышанного, я непростительно робко опустила взгляд и тихо ответила:
– Заложила свои драгоценности.
Дальше мы ужинали молча. Я нехотя обдумывала его слова, в которых вроде бы ничего такого не прозвучало, но в груди все сжималось и давило, словно сверху на меня усадили слона. Дышать тяжело и невыносимо жжет под рёбрами...
Когда тарелки опустели, в состоянии какой-то трансовой задумчивости я убрала со стола и подошла к раковине, чтобы вымыть посуду. Давид молча наблюдал за мной, а потом все же подал удивлённый голос:
– Твой маленький бунт подавлен. Так быстро?
Я кинула на него рассеянный взгляд из-за плеча и отвернулась, не удостоив ответом. Да, в мои планы не входило что-либо делать в этом доме, но... он готовил, я – убираю. Все честно.
Осушив руки полотенцем, я развернулась к выходу и с удивлением отметила, что Давид не ушёл. Он глазел на меня, развалившись на стуле, и ничуть не смутился, когда оказался пойманным за этим занятием.
– Помоги донести чемоданы до спальни, – немного обождав, добавила: – Пожалуйста.
– Приглашаешь меня к себе? – дёрнул уголком губ Давид.
Я состроила ему мордашку. Ну знает же, что нет. Ёрничает. На выходе из кухни он нажал кнопку включения на робот-пылесосе и тот бодро поехал по комнате.
– И зачем тебе я, если ты и сам прекрасно со всем справляешься, – тихонько выдохнула себе под нос и подхватила один чемодан.
– Мм? Не расслышал.
– Говорю, не может же мое заточение продлиться вечность? У всего есть начало и конец. Все органичено временными рамками. Вот мне и интересно, какой срок судья в твоём лице даёт за обман?
– Не могу знать, но каждая твоя попытка сбежать будет его только увеличивать, – на полном серьезе заявил Давид, сверкнув взглядом.
Я несколько секунд открыто смотрела ему в глаза, а потом вдруг выдала:
– Ты что-то скрываешь от меня. Сколько бы я ни думала о тебе... о твоих поступках. В голове ничего не сходится. За всем этим должна скрываться бОльшая цель, чем просто чистые полы. Не хочешь ничего объяснить?
– Топай наверх, принцесса. У меня когда желудок сытый иной голод просыпается. Попадёшь ещё под горячую руку..., – задиристая улыбка коснулась упрямых губ.
– Что за человек.. чуть что, сразу угрожает, – забурчала себе под нос, перескакивая через ступеньку и волоча следом чемодан.
Давид
Совместное проживание бок о бок со строптивой женщиной сделает из меня психопата. Прошло всего три дня, а мне уже хочется придушить эту маленькую гадючку и....
Так, спокойно. Опять думаешь не в ту сторону.
Встал из рабочего кресла и подошёл к оконной стене. Город как на ладони, медленно погружается в сумерки. Небо тяжёлое, налитое, скрывает своей серостью закат. Точно быть дождю.
– Давид Юрьевич, к вам посетитель, – сообщил мне секретарь и уже через несколько секунд дверь в кабинет открылась. Я оглянулся на запоздавшего визитёра и удивлённо скинул брови.
– Алексей Викторович? Какими судьбами?
Подошёл к начальнику полиции и крепко пожал ему руку. Мужчина выглядел несколько бледноватым. Фиолетовые круги под глазами придавали какой-то истощающей болезненности и понурости. Он легонько улыбнулся и поднял на меня просящий взгляд:
– Есть что выпить?
– Найдётся, – нахмурился я, жестом приглашая присесть.
В жизни у меня есть одно важное правило: разделять чистый бизнес и бизнес, запятнанный криминалом. После нашей аферы с Таро ко мне во владение перешёл его клуб, казино и куча всего остального, за чем приходится приглядывать. Навалилось все снежным комом, не устоять одному. Пришлось долго искать помощников и обучать, чтобы не слили бизнес друга. Ведь хозяин я там номинальный, для посторонних глаз, так сказать.
Встречи, подобно этой, я старался проводить именно в таких местах. Они уже пропалены. Но сегодня приключилось досадное недоразумение, и начальник полиции сидит не в клубе, а в моем офисе строительной компании. Его визит для меня тайна, покрытая мраком. И судя по его убитой физиономии, все ещё хуже, чем я мог предположить.
Викторович умостил свой пухлый зад в жалобно проскулившее кресло и уставился на меня воспалёнными глазами. Я окинул его сочувственно-брезгливым взглядом, понимающе вздохнул и достал из рабочего стола бутылку коньяка со стаканом.
– А ты? – вскинулся посетитель.
– Воздержусь.
Открутил пробку и плеснул на дно бокала, не сводя глаз с посетителя. Он жадно следил за льющимся алкоголем и, облизнувшись, одним махом опрокинул стакан, даже не скривившись.
Я хмыкнул и снова наполнил его, но не позволил протянутой руке обхватить толстое стекло. Гладкое донышко прошуршало по дереву стола в сторону от Викторовича и остановилось возле меня.
– Ты так напьешься быстрее, чем расскажешь в чем проблема. Говори, а потом забирай всю бутылку.
Начальник сверкнул влажным взглядом и тяжело сглотнул.
– Увольняют меня, Дато. Обещают прислать нового начальника…, – загробным голосом объявил он новость.
– Известно, кого назначили? – нахмурился, понимая, что в любом случае впереди ожидает череда проблем. Смена руководства никогда не проходит безболезненно. Викторович на службе был еще при Грегоре, со сменой криминальных авторитетов мирился и, в общем-то, не выкобеливался. Все шло ровно. Мы не устраивали беспределов, тихо разбирались со своими делами, а менты не лезли на нашу территорию. Тишь, гладь, благодать. А теперь над этой гармонией добра и зла нависла тучка грозовая и чем она изольется: манной небесной или кислотным дождем предстояло еще выяснить.
Театрально тяжелый вздох через раздутые одутловатые щеки и хитренький взгляд не сулили ничего вдохновляющего.
– Известно… Ольховский Даниил Альбертович, слыхал про такого?
Я сложил руки на груди и злобно взглянул на начальника:
– Ты, походу, попутал чутка, Викторыч. Я не служба психологической поддержки. И не дружбан твой. Выкладывай, что знаешь, забирай коньяк и улепетывай, пока ветер без камней. Нехрен мне инфу по капле выдавать.
– Ладно-ладно, что ты сразу кипишь? – начальник оперся ладонями в подлокотники кресла и уселся поудобнее. Новая заминка вызвала во мне приступ бешенства. Я тут и без него на взводе. У меня дома личный смычок имеется, так идеально играющий на струнах нервной системы.
– Ну! – гаркнул на него.
Тот подскочил на месте и быстро, насколько вообще умел, заговорил.
– Он бывший ФСБшник. Ушел по выслуге на пенсию, но заниматься огородом и просиживать штаны на даче не захотел. Договорился с кем-то и теперь займет мое место. Принципиальный гад, дотошный до трясучки. Все его подчиненные выли и разбегались в разные стороны, оставались только самые стойкие. С ним точно будут проблемы. Зашел предупредить, чтобы для тебя это не стало шокирующей новостью…
Я окинул его взглядом и подтолкнул бутылку. Заслужил.
– Спасибо. Можешь быть свободен.
Итак, новости отвратительные. Что-то мне подсказывает, что я хрен с ним договорюсь. Пробовать, конечно, нужно, но самые палевные места – это долбанный бордель и, мать его, казино. Остальное все без откровенной чернухи, комар носа не подточит.
Ох, как же я устал от всего этого дерьма.
С силой растер лицо ладонями и взъерошил волосы. Взгляд упал на ролексы – восьмой час. Надо ехать домой. Аня, небось, опять голодная сидит. Упрямая коза, как же раздражает ее этот характер… Найду Тагира и отпущу ее восвояси, пусть мозги сушит какому-нибудь другому бедолаге… Да. Так будет вернее всего.
Закрыв офис, на лифте спустился в подземную парковку. Но день не переставал подкидывать сюрпризы. Возле моей машины, в коротеньком платьице, терлась Юля. Увидев меня, она расправила плечики и выгнула грудь колесом.
– Привет!
– Что ты тут забыла?
– Соскучилась, – она накрутила блондинистый локон на палец и соблазнительно улыбнулась. Губки неестественно пухлые. Кажется, вот сейчас дотронешься, и они рванут, как забытый снаряд. Потому и улыбка получилась какой-то кривой.
– Юль, я тебе уже все сказал. В твоих услугах я больше не нуждаюсь, – отодвинул ее от водительской двери и пикнул брелком мерса.
– Услугах? Ты так называешь наши отношения? – обиженно захлопала она ресничками.
– Какие отношения, Юля? Перепихнулись пару раз, и на этом баста. Все, давай, не беси. Некогда мне, – скривился, в который раз сожалея, что вообще связался с этой прилипалой.
– Это все из-за нее, да? – хныкала она, не позволяя закрыть дверь.
– О ком ты? – нажал кнопку и двигатель глухо заурчал.
– Та девушка в твоем доме. Ты с ней живешь до сих пор? Из-за нее ты меня прогнал?
– Что за бред ты несешь, Юль? Просто я не трахаюсь ни с кем больше двух раз, иначе вот такая фигня потом начинается.
– Но нам же так хорошо было вместе, ты забыл? – она течной кошечкой взглянула на меня и, перехватив мою ладонь, повела ей по оголенной ноге под коротенькую юбочку.
Я позволил ей это сделать только для тестирования собственного организма. Вот стоит передо мной женщина. Молодая, готовая на все. Одного взгляда будет достаточно, чтобы она воплотила в жизнь любые мои прихоти. Но на нижнем этаже тихо, как в танке. Никаких движений и даже намека на подъем. К врачу что ли пора? Хотя, какой, нахрен, врач, если при виде Ани у меня напрочь сносит предохранители.
Или эта выдра мне что-то подсыпает, или…?
– А ну, иди сюда, – откатил назад кресло и похлопал по коленям, приглашая девушку к себе.
Она просияла улыбкой обольстительницы и ловко запрыгнула на меня, раздвигая стройные ножки.
– Я так соскучилась, – мурчала девушка, – без тебя так плохо, а с тобой так хорошо.
– Да, да, – отмахнулся от ее признаний, – работай.
Юля не оскорбилась, а принялась тереться об меня и ласкаться. Целовала шею, щеки. Губы я не давал. Как-то слишком омерзительно становилось что ли. Девушка торопилась. Очевидно, ощущала, что никакой ответной реакции от меня не исходит, а потому быстро-быстро, дрожащими пальчиками начала расстегивать рубаху и посыпать жалящими поцелуями грудь.
А меня, словно в прошлое воротили. Снова кабинет, снова Юля, пришедшая без приглашения. Снова ее попытка меня возбудить, холодность и безучастность с моей стороны. Снова Аня в голове. С ее глазами штормового моря. Снова попытка избавиться от ее образа и навязчивого желания заполучить эту женщину себе. Снова внутренняя борьба закоренелого холостяка и мужчины, сгорающего дотла от прикосновений одной единственной. Снова отторжение. Физиологическое и эмоциональное.
– Сука! – раздосадовано гаркнул я и долбанул по рулю.
Юля подпрыгнула от испуга и замерла, хлопая глазами. В них начали собираться слезы. Да, она поняла, что будет дальше. То же самое, что и полгода назад.
– Уходи. И никогда не возвращайся, – предупредил ее не своим голосом.
Юля всхлипнула и скатилась с моих коленей.
– Хоть до дома подкинешь?
– Нет. Уходи.
Когда девушка вышла из машины, я рванул с места, не готовый ехать домой. Туда, где сейчас она. Мне нужно остыть, утихомирить огонь в груди. Охладить разум.
– А ты что думал? Притащишь ее к себе под бочок и не захочешь залезть под юбку? Если бы только под юбку. Если бы! Черт бы побрал эту маленькую кобру!
Глава 8
Анна
Сегодня у меня какое-то приподнятое настроение. Наши перепалки с Давидом все больше поднимали настроение и боевой дух, нежели огорчали. Все больше напоминали некую азартную игру, в которой есть место лишь для нас двоих. И каждый раз, когда Давид уходил на работу, я обдумывала очередную пикировку с ненормальной улыбкой на губах и ждала следующую.
Дурные мы какие-то. Колючие оба.
Эти дни текли мучительно долго до его возвращения домой, а когда он появлялся на пороге, время вдруг оживало и пускалось вскачь. Чертовски быстро пролетали совместные ужины, сдобренные перепалками и его намеками подняться ко мне в спальню. Шутки все это. Я уже даже перестала пугаться, знаю, что ничего мне не сделает, но дверь на замок перед сном все равно закрываю. Для надёжности.
Три дня я испытывала мужское терпение, оказавшееся отлитым из стали. Давид возвращался голодным, видел мою ухмылку, снимал рубашку и шёл на кухню готовить для нас ужин. Развлекал разговором, вкусно кормил и обжигал таким взглядом, что все вокруг переставало существовать. Ни тебе упрёков, ни скандалов, ни обвинений в никчемности.
Поэтому, открыв глаза сегодня утром, я решила, что пришло время порадовать его хотя бы ужином. Бесспорно, заслужил. Хотелось его удивить что ли, обескуражить. Показать, что не только зубы умею скалить, но и благодарить. Может, если мы наладим отношения, то он меня отпустит? Или, хотя бы позволит выйти на работу. Мне как раз сегодня позвонили и поздравили с прохождением отбора на вакантную должность. Когда я, наконец, договорила и положила трубку, то забралась с ногами на кровать и скакала на ней, бессовестно счастливая. Настроение вдохновенное, парящее, хотелось улыбаться и петь. Чем я, собственно, без зазрения совести и занималась.
На ужин приготовила телячьи щёчки с овощами в сливочно-сметанном соусе. Рецепт подглядела в интернете, но по невероятному запаху точно могла сказать, что не прогадала. К половине седьмого красиво засервировала стол, срезала в саду благоухающих пионов и поставила в прозрачную вазу. Привела себя в порядок, но не наряжалась, дабы не выглядеть глупо. Посчитала, что простого хлопкового платья будет вполне достаточно.
Ходила по дому, заламывая пальцы. А Давида все нет и нет. Когда время перевалило далеко за десятый час, я даже звонить ему не стала.
Дура непроходимая!
Аппетит куда-то пропал и настроение окончательно испортилось. Словно меня силой сбросили с небес на землю и я спиной ударилась, оттого дыхание тяжёлое, спертое.
И вдруг так стыдно стало за свою слабину. Старалась тут, понимаешь ли, готовила. А он наверняка с какой-нибудь бабой развлекается, чем же холостому мужику ещё заниматься после работы?
Сглатывая подступившую горечь разочарования, я возвращалась в неприглядную реальность и уничтожала следы своих стараний. В мусорное ведро полетели щечки вместе с овощами, со стола была убрана посуда. Только цветы рука дрогнула выбросить. Они ни в чем не виноваты.
Оглядев кухню на предмет каких-либо «улик», удовлетворенно кивнула, открыла настежь окна, чтобы выветрить аромат еды, и вышла из комнаты с зажатым в пальцах мусорным мешком. Сейчас выкину и пулей в комнату. Впредь зареклась выходить из неё, только когда Давида дома не будет.
Пока шла до мусорного бака, отчитывала себя за глупость. За наивность. За веру в лучшее. За воздушные замки, которые снова начала строить! Второй раз на те же грабли! Могу, умею, практикую.
И с такой злостью я вышагивала по этой долбанной тропке без единого изъяна, что казалось ещё чуть-чуть и втопчу пластушку глубоко в землю.
Свежая тёмная ночь ветром путалась в подоле платья, хлестая тонким хлопком по ногам. В небе клубились тучи, обещая очередную грозу. Я закинула мусорный пакет по месту назначения и развернулась, чтобы вернуться в дом. И в этот момент слух уловил шелест гравия под шинами. Слепящий свет фар скользнул под воротами, а уже в следующее мгновение их створки стали разъезжаться в разные стороны.
– Явился, – буркнула я и поспешила к дому. Как жаль, что пешеходная дорожка была выстлана параллельно асфальтированному въезду. Если побегу буду выглядеть обиженной идиоткой. Но и сталкиваться с ним нет никакого желания.
Однако о моих «хотелках» судьба не печалилась. Машина Давида ожидаемо обогнала меня, остановилась и из ее двери вылез он.
«Ооо, да ты мертвецки пьян...».
Мужчина стоял прямо, с высоко поднятой головой, но лишь после того, как смог словить равновесие. Ненормальный, блин, в таком состоянии за руль садиться. Давид окинул меня блестящим взглядом и двинулся навстречу. Столкновения не избежать, благо у меня преимущество в трезвости.
Когда Тагаев преградил мне путь, я остановилась на достаточном расстоянии от него и смело заглянула в глаза. Но их я не увидела. Не увидела ничего, кроме размазанных алых следов от помады на его лице и шее.
Черт побери, все точь-в-точь как полгода назад.
– Пропусти, – севшим голосом потребовала, устремляя взгляд к дорожке. Горло болезненно саднило, и я старалась протолкнуть этот ком глубже, дабы вернуть себе уверенный тон.
– Нет, – отчеканил он, разглядывая меня из-под полуопущенных ресниц. Руки в карманах, голова чуть запрокинута назад. Рубашка в привычной манере расстегнула и оголяет горло, которое сегодня кто-то усердно нацеловывал.
– Ты пьян. Иди проспись.
– Нам надо поговорить.
– Я не веду бесед с пьяницами, – отмахнулась от него и сделала шаг в сторону, в попытке его обойти.
Давид перехватил меня за руку, развернул к себе спиной и крепко вжал в каменное тело. Наклонился к скуле и низко прохрипел:
– Хочешь сказать, я тебе омерзителен?
Сквозь поры тонкой ткани просачивался лихорадочный мужской жар, опаляя спину. Горячие ладони с запястья переметнулись к талии и легонько сжали ее, комкая платье. Давид провёл кончиком носа по задней поверхности шеи, рассыпая рой мурашек по всему телу, но воли не лишил.
– Прекрати немедленно, – прорычала я так злобно, насколько была способна. Как представлю, что эти руки полчаса назад ласкали другую женщину, так сразу хочется расцарапать ему физиономию и... хорошенько помыться. С мочалкой и хозяйственным мылом!
– Ты не ответила на вопрос..., – продолжал он зарываться лицом в волосы и втягивать аромат духов.
– Омерзителен не то слово! Убери свои лапы от меня!
– Врунишка, – улыбаясь потянул мужчина, – я же слышу, как бьется твоё сердце.
– Так оно от страха заходится! Терпеть не могу пьяниц! Отпусти, ты меня пугаешь, Давид!
Он развернул меня к себе лицом, крепко обхватив плечи. Взгляд искрился безумием, одержимостью. Блуждал по моему лицу, вычерчивая плавные линии от глаз к губам и обратно.
– Отпусти. Сейчас же, – отчеканила я.
– Что если я не могу? – прохрипел он в ответ, изогнув шёлковую бровь.
– Что значит не можешь? – возмутилась я. – Берёшь и расцепляешь пальцы. Синяки оставишь, прекрати так давить!
Он отрицательно качнул головой.
– Если я отпущу тебя сейчас, то попросту сдохну... Дай мне глоток кислорода, – надрывно прошептал он.
Его слова просочились под кожу и заставили сердце сбиться с ритма. Лишь на одно мгновение моя оборона пошла рябью, а потом я взглядом наткнулась на чужую помаду...
– Одной женщины тебе мало, чтобы надышаться? Так надо было не приезжать, а продолжить своё рандеву там, где начал.
Он понимающе хмыкнул и мигом притянул меня к себе. Горячие губы накрыли мои так быстро, что я не успела среагировать и что-либо предпринять. Секунда и Давид уже целует с такой трепетной нежностью, словно не женщины касается, а цветочного лепестка. Аромат его парфюма обволакивает облаком и смешивается с легким запахом коньяка. В его теле напрягается каждая мышца, а руки держат меня крепко-крепко. Горячее дыхание плавит кожу губ, а щетина легонько покалывает подбородок.
Попытка вырваться подавляется слишком быстро и уверенно. Словно он совершенно не пьян. Давид перехватил оба моих запястья одной рукой, а другой обхватил затылок, не позволяя отвернуться. Между тем, невинный поцелуй перестал быть поверхностным. Мужчина, чувствуя, что я в любую секунду могу пойти ва-банк ради свободы, надавил языком на створки моего рта и углубил поцелуй.
Черт побери, но как умопомрачительно он целуется! Остаться безучастной ледышкой невозможно... Противоречивые чувства закручивались в животе. Страсть, желание и трепет с одной стороны. Обида, ревность, разочарование с другой. Ядреный коктейль, справленный мощными толчками мужского сердца.
Давиду тоже не все равно... или во всем виноват алкоголь?
Взяв себя в руки, я протестующе замычала и попыталась вывернуться из захвата. Он сильнее сжал кольцо объятий и досадливо зарычал, когда я в отместку прикусила ему губу. Вместе с утробным рыком по небу прокатился раскат грома и уже в следующую секунду нас накрыла стена дождя. Белёсый шквал налетел моментально и зашуршал, обливая все вокруг. От неожиданности хватка Давида ослабла настолько, что мне удалось отстраниться от него, но улизнуть из объятий не вышло.
Платье моментально впитало влагу и стало тяжелым, липло к телу, обрисовывая все изгибы. Я пыталась пальцами оттянуть ткань, чтобы сквозь светлый хлопок не просвечивались грудь и живот. Паниковала. Обдумывала реакцию Давида. А он...
А он запрокинул голову, подставляя лицо прохладным каплями, и открыто рассмеялся. Мощная грудь сотрясалась, он жмурился и ладонью растирал влагу по волосам. Отсмеявшись, мужчина протяжно вздохнул и вернул взгляд ко мне. Хмельной блеск в глазах смылся дождём, оставив после себя какую-то щемящую нежность.
Мы глядели друг на друга, а между нами искрило. Иначе не назовёшь то безумие, которое творилось в его взгляде и моем животе. Бабочки летают? Нет, там завелось что-то покрупнее и понастырнее.
– Что мне с ней делать? – обратился мужчина к вселенной, которая ответ послала в виде очередного раската.
– Отпустить, – подсказала ему, подразумевая не разомкнувшиеся объятия. Он странно посмотрел на меня и руку, по-хозяйски умостившуюся на талии, переместил к кисти. Крепко сжал мою ладонь и потянул нас к дому.
Мы промокли, что называется, до ниточки. Скрывшись в холле от стихии, топтались на месте, наблюдая за огромной лужей, растекающейся под нашими ногами.
– Плитка влагу переживает, в вот паркет – нет. Придётся раздеваться здесь, – на полном серьезе сообщил Давид.
– И не подумаю.
– Придётся, Аня. Никуда не денешься.
– Лучше я заработаю тебе на новый паркет.
Давид ухмыльнулся и через голову стянул с себя рубашку. Кинул под ноги и уставился на меня, раздевая взглядом.
– Твоя очередь.
– Я пас. Сегодня ты уже достаточно посмотрел на голых женщин. Не так ли?
– Голых женщин много не бывает, – бесшабашно парировал он, за что был вознагражден самым гневным взглядом, на какой я была способна.
– Я наврала.
– Мм? – не понял он.
– Наврала, когда сказала, что не встречаюсь с Артемом. Просто побоялась, что ты можешь ему навредить. Но раз ты вздумал распускать руки и губы, то знай, что мое сердце не свободно! Я не желаю, чтобы ко мне прикасался кто-нибудь кроме Темы. Понятно?! Хочешь кого-то пощупать, загляни в Эммануэль. Ну или белобрысую свою вызови!
Высказалась и пошла прочь, оставляя после себя лужи воды на паркете. Да пусть он хоть трижды вздуется! Забежала в комнату и на замок закрыла за собой дверь. Ух, как же я зла на этого бабника!
Убедившись, что погони нет, я скользнула в ванную и дрожащими руками стала стягивать с себя одежду. Продрогла до костей, не заболеть бы. Пока расправлялась с платьем невольно мыслями возвращалась к нашему поцелую. Первому, между прочим. В животе щекотало пёрышком и губы горели. Я все ещё так явственно ощущала его вкус и тепло.
– Аня, ты сходишь с ума... Зачем? Ну зачем ты подпускаешь его к себе, даже когда вся его смазливая физиономия перепачкана чужой помадой? У тебя гордость женская есть вообще или как? Дура! Какая же я дура!
Скользнула в душевую кабину, включила горячую воду. И снова его лицо перед глазами... Наваждение, безумие... Как от этого избавиться?
– Зачем ты снова обманываешься? Закончится все точно так же... Наиграется, а потом даже не вспомнит, не позвонит, не напишет. Аня! Безголовая ты девчонка! Прекрати думать о нем!
Я с остервенением растирала губы ладонью, смывая его вкус с гудящей кожи. Затем крутанула кран и облила себя холодной водой. Может контраст поможет опомниться. Немного полегчало... Совсем капельку. Сердце продолжалось болезненно сжиматься. Для него это просто поцелуй, а для меня, похоже, нет...
– Ещё про Тёму ему зачем-то ляпнула, блин, – продолжала себя песочить, вытирая кожу махровым полотенцем. – Зачем-зачем? Сама не знаешь что ли. Чтобы ему тоже больно было, как и мне. Чтобы почувствовал какого это – знать, что он только вынырнул из чужих объятий...
А больно ли ему было?..
«Если я отпущу тебя сейчас, то попросту сдохну...» – вспомнились его слова.
Как их понимать?
Голова кругом.
Закуталась в полотенец и вышла из ванной, затаив дыхание. Нет, вопреки моему ожидаю, в комнате его не было. Ну и что ты расстраиваешься? Сама же хотела, чтобы он тебя в покое оставил. Жгучая ревность делает из меня истеричку, нужно остановиться. Он не твоя собственность. Он вообще не твой. У тебя нет права заявлять права и что-то требовать.
Я глубоко вдохнула, выдохнула и подошла к окошку. А машины Давида во дворе снова нет. Уехал. Оставил одну. Губы задрожали от накатившей обиды и, дабы высвободить тот ураган, что сминал все без разбору, я вскинула голову к потолку и громко зарычала.
Давид
Дождь хлестал так, что дворники едва справлялись с потоком. Но я летел без цели и пути. Музыка в салоне громыхала, заглушая все вокруг. Все, кроме мыслей. Ночь стелила мокрый асфальт под шины, позволяя насладиться скоростью.
На репите я все прокручивал и прокручивал эпизод нашей стычки, вычленяя из него главное: ее губы – карамель. Сладкие, нежные, трепетные. Ее близость поджигает меня, как фитиль. Я вспыхиваю за секунду и самозабвенно горю. Ни одна женщина никогда не пробуждала во мне такой шквал эмоций... Ее хочется придушить, отругать и, вместе с тем, зацеловывать эти ядовитые губы до сбившегося дыхания. Эти чувства... они как наркотик. Я вроде бы и остановиться хочу, но не могу. Вывожу и вывожу ее из себя, до дна выпивая каждую капельку яда.
– Ты помешался, Давид. Черт тебя дери, ты долбанный маньяк, – усмехнулся своему заключению.
Ее притяжение даже спустя полгода разлуки не ослабило своего влияния. Но оно отчего-то больше не пугает, а заводит. Подстёгивает, стимулирует. Рядом с этой змеючкой я ощущаю себя живым, настоящим. Это чувство дурманит. Каждый ее выплеск эмоций, как разряд дефибриллятора. Как укол адреналина прямо в сердце.
