Текст книги "Наследница (СИ)"

Автор книги: Алина Островская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Проходя мимо неприметного автомобиля Викторыча, несколько раз хлопнул ладонью по капоту. Он тоже не один. Группа задержания с ним.

– Зайдём с чёрного входа, чтобы раньше времени не спалили, – кивком указываю в нужную сторону. – Примочки свои не забыли? Звук, камера?

– Все есть. Работаем, мужики, – Алексей Викторович подталкивает их ко входу и бросает взгляд на меня. – Ты с нами?

– А как же без меня.

Через несколько минут мы пробираемся мимо контейнеров и замираем в их тени. Стены огромного склада сотрясаются от баса мужских голосов и хрипловатого смеха Амадео. Ольховский как раз начал угрожать ему пожизненным сроком и самой суровой тюрьмой из всех возможных.

– Здесь весь компромат на тебя, – Ольховский показательно потряс бумагами в воздухе. – И я не поленюсь облазить здесь каждый угол, чтобы собрать доказательства.

Амадео хищно улыбается и разводит руками.

– Зачем ты мне все это говоришь?

– Мы можем договориться, – хитро тянет полковник.

– Правда? И что ты предлагаешь?

– Сущую малость: половину от стоимости одного из этих контейнеров.

– Ты в своём уме? – усмехается Амадео. – Понимаешь сколько это зелёных?

– На безбедную жизнь хватит. Разве твоя свобода стоит дешевле?

– Я мог бы приказать своим парням перерезать тебе глотку и скормить рыбам, – опасно рычит Амадео, сощуриваясь.

– Выезд оперативной группы зафиксирован, если я не вернусь после встречи, то первым подозреваемым в моей пропаже будешь ты. Зачем тебе лишние проблемы? Да, брось, – он поморщился и обвёл руками ангар, – здесь сотни контейнеров. Не жадничай.

Моретти изображая праведный гнев на небритом лице, кивнул одному из своих парней. Тот скрылся в служебном помещении и вернулся с огромным чемоданом зелёных. Меченых, конечно же.

Амадео перехватил увесистую ношу, поставил на пол и подтолкнул ногой. Кейс с шуршащим звуком прокатился по серой изжитой плитке и остановился у ног Ольховского.

– Вот видишь, как хорошо, что мы нашли общий язык, – приторно сладко тянул полковник, – но это я оставлю себе. На всякий случай.

Он засунул бумаги себе за пазуху, игнорируя офигевший вид Моретти. Наглость – второе счастье.

– Берите его, – коротко скомандовал Викторыч и из-за укрытия вывалились бойцы с автоматами. Взяли шокированных бедолаг в кольцо, немного оттесняя ребят Моретти в сторону. Я вышел следом. Не могу пропустить все веселье.

– Что происходит? – тявкнул Ольховский, бегая испуганными глазёнками по нам.

– Вам предъявлено обвинение по статье о получении взятки, – официально объявляет Викторыч, а затем уже попроще: – здесь хватит материала, чтобы упечь тебя надолго.

Он поднимает чемодан с деньгами и показательно взвешивает в руке, прицениваясь. Как будто не его подчиненные скрупулёзно списывали номера банкнот и ставили на каждой метки.

Взгляд полковника метателя от моего улыбающегося лица к расслабленному выражению Моретти. Судя по перекосившейся физиономии, в этой голове зреют паршивые мыслишки.

– Я ещё в должности! Требую провести осмотр склада, как и планировалось. Здесь тонны оружия, – не своим голосом верещал он.

– Да неужели? – изгибает бровь Амадео и приглашающим жестом предлагает открыть контейнеры. Двое подчинённых Алексей Викторовича вперемешку с людьми Моретти вскрывают боксы один за другим, в которых, кроме обыкновенных товаров ничего нет.

– Не может быть! Осмотрите их все!

– Непременно, – фыркает итальянец.

Уверенность скользившая по лицу Амадео, доносит, наконец, главную мысль до Ольховского: его подставили.

– Это все твоя шлюха! Не определилась с кем лучше спать и решила оставить обоих!

Несколько широких шагов довольно быстро приблизили меня к Ольховскому. Размашистый удар в челюсть так же стремительно оборвал его намерения продолжать изрыгать своим поганым ртом гнусные слова.

– Я упеку тебя за решётку! – стирая кровь с губ прошипел Ольховский.

– Да неужели? – улыбаясь, повторил вопрос, ранее озвученный Амадео.

– Пакуйте их ребята, – распоряжается Алексей Викторович и сам подхватывает основную улику.

Глядели вслед удаляющимся представителям правоохранительных органов мы с Моретти задумчиво, сложив руки на груди.

– Уверен, что ему большой срок дадут? – спрашивает он.

– Уверен.

Он вздыхает.

– Как это случилось, что мы сотрудничаем с ментами?

– Времена меняются, – пожимаю плечами.

– Хлопотно все это. Лучше бы в контейнер его, да в кругосветку, – сетует Амадео.

– Зато справедливо. Не рой другому яму – сам в неё попадёшь.

***

После возвращения из Италии Давид много времени проводил, решая вопрос с Ольховским. Готовился, планировал, выдумывал, даже ездил за каким-то бывшим начальником полиции в другой город. Мы с ним не виделись уже несколько дней. Может оно и хорошо – я хотя бы провела время с семьей, но в груди не переставая ворочалась тревога.

Не помогал и крепкий чай с бабушкиным вареньем. За это время я многое успела себе нафантазировать. Поглядывала на кольцо, которое не снимала ни на минутку, и немного успокаивалась.

«Он сделал предложение, у нас все хорошо».

Терпением я никогда не отличалась, поэтому сидеть дома было невыносимо. Благо Ева соскучилась и радостно согласилась посидеть со мной в кафе. Заодно я рассказала ей о своих приключениях. Она слушала, без преувеличения, с открытым ртом. Изредка потягивая коктейль из трубочки.

– Блин, как скучно я живу! – сетовала она, уминая очередное пирожное. – Может, познакомишь меня с итальянцем? Язык я знаю, – передёргивает плечами и приподнимает ладонями грудь, заигрывающие шевеля бровями.

– Он торговец оружием, Ева! – хохочу в кулачок, изо всех сил стараясь не распылять крошки от пирожного в стороны.

– Ой, ты посмотри. А твой Давид, что?

Я тяжело вздыхаю.

– Ты же знаешь, кем был мой отец. Мне не привыкать жить на пороховой бочке. Хотя, если он захочет, то может все изменить. Знаю я уже такой пример.

Заметив блеск в глазах подруги, подбираюсь и как можно быстрее парирую грядущие возражения:

– Но Моретти не станет рисковать своим бизнесом ради девчонки. Он показался мне довольно прагматичным.

– Не просто девчонки. А, ух, какой женщины. В самом соку, – продолжала веселить меня Ева.

Возле пустой тарелки мигнул телефон.

«Выходи. Я соскучился».

Сердце моментально побежало марафон. Перевела взгляд от экрана на дальнее окно кафешки. На улице темнело и накрапывал мелкий дождь.

– Судя по улыбке, написал Давид, – констатировала подруга, облизывая пенку с соломинки.

– Да. Приехал. Не виделись целую вечность.

– Тогда лети, пташка. Передавай привет своему спасителю, – улыбается Ева и распахивает руки для прощального объятия.

– Будь счастлива, моя девочка.

– Такое ощущение, что ты со мной прощаешься, – приглушено пробубнила в плечо подруге.

– А что делать? От таких мужчин не хочется никуда уходить. Ну ты хоть звони.

– Обязательно, – чмокнула подругу в щеку и резво посеменила к выходу.

Знакомая машина монотонно урчала у самого тротуара. Расстояние в три метра пришлось пробежать. Тем не менее, за эти несколько секунд волосы и лицо успели немного намокнуть и освежить.

– Прив...

Давид твёрдо развернул меня к себе и впился поцелуем. Таким, что внутри туго закрутилась спираль. Большие пальцы ласкали кожу прохладных щёк, а ладонь держала затылок, чтобы предоставить хозяину полный контроль над поцелуем. Он был так долго и так глубок, как хотелось именно ему. Настолько страстен, насколько делал его Давид. Я утопала в собственных ощущениях, в аромате дорогого парфюма и особом запахе кожаного салона. В его тепле, в его прикосновениях, в долгожданной близости.

– Десять минут на сборы. Самолёт через три часа, – запыхавшись сообщил Давид, глядя мне в глаза. Мы так близко, что я без труда вижу свое отражение в его расширенных зрачках.

– Очередной отпуск?

– Обменяемся клятвами на берегу океана. А по прилете и здесь подписи поставим. Не хочу тебя ни с кем делить.

– На берегу океана? – восторженно удивилась. – Ну вы и фантазёр, Давид Юрьевич.

– Я же предупреждал, что мои фантазии только о вас, Анна Павловна.

Эпилог

Два года спустя

– Не торопись, я не успеваю улавливать номера домов!

– А ты не напрягайся. Ноги сами меня приведут, – уверенно парирует Давид, задумывается ненадолго и добавляет: – точнее колеса.

– Сколько ты не был в этих краях? Лет двадцать?

– Да, около того..., – задумчиво вздыхает Тагаев, – но ничего не изменилось. Из той колонки мы пили воду в перерывах между футболом, а за тем пригорком купались в речке. Видишь этот домик с синими ставнями? В нем жил друг детства. Не знаю даже, что с ним стало... Так странно, что за столько лет они никуда не переехали из этой дыры. Тлен и уныние, – резюмировал Давид, осматривая покосившиеся домики.

– Сложно в одночасье бросить все и сорваться с места.

– Но мы же смогли, – продолжает нудить муж. Так бывает, когда он чем-то всерьёз обеспокоен, когда чувствует себя не в своей тарелке. А это, нужно признать, крайне редкое явление. Ему максимально некомфортно, ведь предстоит взглянуть в глаза родителям, от которых он давным-давно сбежал. Я тоже ужасно волнуюсь, всю дорогу сосет под ложечкой. Примут ли? Простят ли? Сможет ли Давид покаяться, а не быть зловредной колючкой? Очень переживала, что моя затея может обернуться катастрофой. Что разбередив рану, станет только хуже. Но он до сих пор не отказался от этой авантюры, поэтому мы здесь. Несколько часов перелёта из Италии, где мы плотно обосновались год назад, и ещё пара на машине, чтобы он смог сказать: «Мам, пап, я вернулся».

Решение посетить приёмных родителей далось ему сложно. Стыд за свои детские поступки тенью преследовал его на протяжении долгих лет, оставляя отпечаток вины. Мы долго говорили об этом, обсуждали и окончательный довод в пользу скорой поездки внесла моя внезапная беременность. Давиду хотелось, чтобы родители увидели его румяную жену с небольшим округлым животиком. Чтобы разделили с ним его радость.

Я тоже этого хотела. Только страшно подумать, что если их реакция окажется совсем другой?

Давид свернул к нужному домику в конце улицы и заглушил мотор.

– Волнуешься? – накрыла его руку ладонью и ободряюще сжала пальцы.

– С чего бы, – фыркнул он и, увидев мой ироничный взгляд, признался: – немного. Просто дай мне минутку.

– Я пока достану из багажника цветы, – выскользнула на улицу и перед тем, как закрыть дверь услышала встревоженное:

– Не поднимай тяжёлое!

Ровно в положенное время Давид вышел из машины и поправил ворот пальто. Осенняя прохлада пробиралась под одежду, вызывая лёгкий озноб. А может это от волнения, не знаю. Муж забрал у меня увесистый букет цветов и сам нырнул в широкий багажник, собирая гостинцы из солнечной Италии.

– Готов? – с необъяснимым внутренним трепетом я заглянула в любимое лицо.

– Угу, – вздохнул он, держась так, словно проглотил кол.

– Чем быстрее позвоним в дверь, тем быстрее узнаем рады нам или нет. Хватит тянуть.

– Согласен, – хмуро бурчит он и делает решительный шаг в сторону дома.

Не менее решительно заносит руку к звонку на высоких воротах, секундное замешательство, вздох и резвая трель соловья оповещает жильцов о прибытии гостей.

Ждём минуту... две...

– Все, идём. Никого нет дома или они все-таки переехали, – заключает Давид и спешно разворачивается, чтобы удрать. В эту же секунду замок на воротах гостеприимно щёлкает, предлагая пройти внутрь.

Я мысленно взмолилась, чтобы и эти родители не отвергли его, чтобы у них хватило мудрости и любви в сердце не отталкивать. Наши с мужем взгляды пересекаются. В груди все клокочет и болит, испуганно сжимается. Я так не хочу, чтобы его снова обидели.

Весь калейдоскоп эмоций отражается в моих глазах, поэтому Давид мягко улыбается и гладит меня по щеке.

– Перестань, девочка. Не нервируй нашего малыша. Я уже взрослый и любое развитие событий переживу. Ты меня долюбила, отогрела. Все это второстепенно, – он прикладывает ладонь к животу и вздыхает. – Идём. Нас ждут.

И нас правда ждали. Настежь распахнув дверь в дом, на пороге замерла женщина. Небольшого роста, худенькая, с приятным лицом. Она выскочила на крыльцо в чем была: тонкий халат и босая, на плече кухонное полотенце. Чёрные волосы спрятаны под белую косыночку, готовила посему. Давид уверенно сокращал расстояние между ними шаг за шагом, а в ее глазах собиралось все больше слез.

– Здравствуй, мама, – пробасил он, глядя на маленькую женщину с высоты своего роста. Рядом с ним она, казалось, уменьшилась вдвое. – Это тебе. Цветы, – прочистив горло, продолжил он говорить.

Женщина смотрела на него, запрокинув голову. Тоненькие губы неконтролируемо дрожали, как и ее плечи.

– Зайди в дом, мам. Замёрзнешь.

И тут ее самообладанию пришёл конец. Громкий всхлип прокатился по ухоженному двору и женщина кинулась к Давиду на шею.

– Сыночек! Сынок! Вернулся! Блудный мой мальчик, – рыдала она, крепко сжимая повзрослевшего сына в объятиях.

В проёме двери появился встревоженный рослый мужчина, по молодости обладавший шикарной смоляной шевелюрой, а сейчас серебряной, как месяц. Его густые брови взметнулась вверх и задрожали. Он пальцами стёр тут же выступившую влагу с глаз.

– Отец! Давидушка наш вернулся! Я же говорила: не нужно уезжать отсюда. Он обязательно найдёт дорогу домой!

Мое сердце трепетно воспарило к небу.

Каждый ребёнок достоин того, чтобы его любили. Даже если этому ребенку уже тридцать пять лет.