Текст книги "Наследница (СИ)"
Автор книги: Алина Островская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
Я кивнула незнакомцу в честь знакомства, подмечая ловкость, с которой Давид обошёл прямой вопрос и дал ответ на второстепенный, вытекающий.
Блондин прошёлся по мне заинтригованным взглядом с капелькой озорного лукавства и широко улыбнулся. Пусть друг и не удовлетворил его любопытства, но своим желанием избежать ярлыков, дал понять гораздо больше.
– Прекрасных женщин нужно уметь прятать, как друг тебе говорю. А то некоторые уже глаз положили на твое сокровище.
– Например, Моретти? – прорычал Давид в своей излюбленной манере. – Сукин сын, кто его сюда впустил?
– Разве ты не знаешь? Амадео в мае отдал замуж за нашего губернатора свою младшую сестру. Теперь все двери для него открыты, а те, что закрыты, он выбивает ногой. Льготы, субсидии, ускоренное оформление документов – все это полагается любимому шурину.
Давид презрительно фыркнул.
– Какого черта он здесь забыл? Его же не вытащишь из Италии.
– По официальной версии: проведывает сестру, а по неофициальной..., – мужчина сделал глоток из бокала, – ну ты понимаешь.
Светлоокий взгляд скользнул по толпе, сфокусировался на определённом объекте и брови тут же сдвинулись к переносице. Мы с Давидом синхронно обернулись. Вдалеке молодая черноволосая девушка открыто флиртовала с Моретти, то и дело касаясь пиджака и смахивая с него невидимые пылинки.
– Что ж, похоже тебе стоит воспользоваться собственным советом, друг, – едва сдерживая ухмылку констатировал Давид.
– Прошу меня извинить, – Слава залпом опрокинул бокал и двинулся сквозь толпу к своей цели.
Буквально через несколько минут толпа, охнув, отхлынула от места схождения двух моих новых знакомых. Располагающего к себе Славы, с размаху засадившего кулак в челюсть менее располагающего к себе Моретти. Дама, из-за опрометчивых действий которой и произошёл конфликт, собственно отшатнулась от них на шаг и с каким-то ледяным равнодушием наблюдала за потасовкой. Джентельмены, между тем, уже полировали дорогущими смокингами пол. Слава в порыве страсти успевал что-то бормотать о недопустимости поведения Амадео, хотя в общем-то его экспрессия казалась несколько излишней. В конце концов, парочка просто разговаривала на расстоянии. Да, весьма скудном, но все же.
Давид быстрым шагом направился к эпицентру инцидента и потянул меня за собой. Оставил возле кольца охающих-ахающих людей, а сам за шкирку отцепил Славу от истерзанного Амадео. За секунду до того, как блондинчик вернулся к своей неверной спутнице, девушка прошлась по мне цепким взглядом, острым, как лезвие. А потом, как по мановению волшебной палочки, приняла вид беспечный, дурной и недалёкий. Подобная перемена показалась мне довольно необычной, но в высших кругах женщины нередко играют роли глупеньких кукол, поэтому я не стала придавать такому факту излишнего значения. Тем более, что по белой рубашке итальянца быстро расползалось багровое пятно крови.
– Давид, смотри! – я подскочила к Амадео, пластом лежащем на полу, и аккуратно расстегнула пуговицу пиджака. Сквозь ткань рубашки, из живота гостя торчали осколки от смятого в порыве гнева бокала. Давид, сидящий рядом на корточках, сильнее нахмурился.
– Я пока посмотрю насколько все серьезно, а ты принеси аптечку из кабинета, – спокойным тоном руководил он, когда у меня самой руки затряслись с приличной амплитудой. Не знаю, где взяла в себе силы, чтобы подняться на второй этаж. Как сумела всунуть ключ в замочную скважину, найти нужный короб и вернуться обратно. Все, как в тумане. Голова кружилась и тошнило, как будто резко подскочило давление.
Нет, я не боюсь вида крови. Но волнение, что вечер безнадёжно испорчен и омрачён дракой, о которой теперь ещё долго будут говорить, ознобом бродило по коже. Амадео шурин губернатора, не изволит ли он раздавить Эммануэль, как опостылевшего комора?
Все это мелькало в голове с яростной скоростью, поэтому вид у меня был несколько задумчивый и отстранённый. К моему возвращению итальянца успели усадить на стул и расстегнуть рубаху.
«Повезло» ему, конечно, несказанно. Верхняя часть бокала откололась, образуя заострённый наконечник, который и вонзился в живот.
– Рана не выглядит глубокой. Я выну осколок, а ты прижми отверстие тампоном, чтобы остановить кровь. Поняла? – Давид внимательно взглянул на меня, подмечая непривычную бледность. Ответить сил не хватило, поэтому пришлось коротко и утвердительно кивнуть.
Тагаев плеснул водку себе на руки, на живот терпилы, с затаенным дыханием следившим за нами, и взялся за осколок. Всего мгновение и звук стекла цокнул где-то в стороне. Я поспешила приложить кусочек стерильного бинта к порезу, отмечая, что рана достаточно глубокая, пусть и узкая. Давид выпрямился и подошёл к Славе. Пока тот энергично что-то объяснял другу, со мной заговорил итальянец:
– Я знал: мы снова встретимся, но не предполагал, что так быстро, – заговорил он по-русски.
– Несчастный случай. Со всеми бывает.
– Разве встреча с тобой может быть несчастной? Нет, это вряд ли, – сам же ответил Амадео.
– Не припомню, чтобы мы переходили на «ты», господин Моретти, – продолжала я хмуриться и обрабатывать раны. За нашим странным диалогом внимательно следила леди-раздора. Я несколько раз поднимала на неё взгляд и натыкалась на чёрные омуты, любознательно разглядывающие меня.
– Все готово. Жить будете, если прекратите клеить чужих женщин, – добродушно улыбнулась и поспешила уйти подальше от этой странной парочки. Впечатлений достаточно.
Остаток вечера прошёл в штатном режиме, если так можно выразиться. Без инцидентов. Давид похвалил меня за правильную реакцию на нестандартную ситуацию. Руководитель должен быть хладнокровен. Как бы ни раздражал Моретти Давида, последний не мог оставить гостя в беде. Вечер проходил в его казино, на его территории. Ему и отвечать. Переживания о провале открытия Эммануэль мужчина развеял простым утверждением: чёрный пиар – тоже пиар. Все будут обсуждать драку и непременно упомянут о новорождённом клубе. Можно даже рекламу не делать, народ сам разнесёт нужную информацию.
До дома добрались вымотанные и сонные. Решили сразу же улечься спать. Мокрая после душа я скользнуть под одеяло к Давиду, и тот сразу сгрёб меня в охапку. Уткнулся носом в волосы, поерзал немного и мерно задышал.
Глава 12
Новый день лихо завертелся-закрутился. Тёплое пробуждение, лёгкий завтрак, нежное прощание и я уже мчалась через весь город на своём новом коне за покупками. Сегодня прилетает моя семья. К моменту их прибытия нужно успеть привести в порядок дом и приготовить ужин. Если для исполнения первого я обратилась в клининговую службу, то со вторым справлюсь сама. Давид незаметно раскрыл во мне любовь к кулинарии. Да и порадовать своих хотелось именно домашней стряпней. Поэтому пару часов я убила в гипермаркете, пока выбирала продукты. Остаток же времени провела на кухне в приятных хлопотах.
Встретить семейство я планировала сама, но в дверь позвонили как раз в тот момент, когда стол был накрыт, а дом благоухал чистотой. Взглянула на часы. Неужели ошиблась со временем и опоздала?
Подскочила к двери, попутно стягивая фартук, открыла и расплылась в улыбке. Мое большое семейство топталось на входе, а позади них, спрятав руки в карманах, стоял Давид.
– Мамочка! – воскликнула я и бросилась к ней на шею. Целовались и обнималась мы долго. Даже Федя позволил себя приласкать.
– Ну, что мы на пороге стоим? Проходите скорее, – отшагнув в сторону, пропустила шуструю Марусю и неторопливого Федю. Мама же не спешила входить. Хитрый взгляд метался от меня к Давиду и обратно, а потом разоблачительно сощурился. Она едва заметно закивала головой и обратилась к мужчине.
– Давид, а вы не желаете с нами отужинать? Мне бы было приятно... узнать вас поближе, – ласковая материнская улыбка озарила ее лицо.
– Благодарю за приглашение, но сегодня у меня есть неотложные дела. Да и не хочется встревать в семейный ужин, вы давно не виделись.
– Тогда в следующий раз?
– Непременно.
– Спасибо, что подвезли, Давид, – мама одарила нас лукавым взглядом и с таинственной улыбкой на губах исчезла за дверью.
– Этот день тянется целую вечность, – сокрушительно вздохнул Давид, – мне нужен был предлог, чтобы увидеть тебя.
– Всего два дня и две ночи. Это не так много, – Давид тыльной стороны ладони огладил свод моей скулы и прошёлся по волосам. Я прильнула к его руке и прикрыла глаза, точно кошка.
– Два дня и одна ночь. Завтра вечером я тебя заберу и это не обсуждается, – тихо, но довольно уверенно сторговался он, не оставив мне шансов на возражения. Да мне и самой не хотелось противиться. Все мое существо тянулось к нему и страдало, когда Давида не было рядом. Так что условие жизненно необходимое для обоих.
Я привстала на мыски и целомудренным поцелуем коснулась красивого рта.
– С нетерпением жду нашей встречи, – шепнула ему в губы и отступила на шаг. Нужно идти или я так и застряну здесь с ним. Слишком сильное притяжение. Давид пронзительно смотрел на меня глазами цвета виски, так открыто, так честно, с такой нежностью, что сердце непроизвольно замирало.
– Это колдовство, – со знанием дела заявил он, – других объяснений у меня нет. Все, пташка, лети. Не могу больше...
С улыбкой на губах я отправила ему воздушный поцелуй и, прилагая титанические усилия, шагнула в дом.
Безумие какое-то...
Обед с семьей плавно перетекал в ужин. Мы сидели за одним столом в своём гнёздышке, говорили, шутили, смеялись. Столько всего приключилось с Машей в деревне у бабушки, что не передать. Федя нашёл себе подружку и теперь все время отвлекался на телефон. Наверное, поэтому из угрюмого подростка он превращался в довольно симпатичного паренька. Бабуля его откормила и он занялся спортом, что отчётливо виднелось на его руках и спине. Мама выглядела отдохнувшей. Траурный налёт растворился свежим воздухом и теперь на меня смотрела умудрённая жизнью женщина, пусть все такая же мягкая и покладистая. Аквамариновые глаза снова выделяли чёрные стрелки, а губы сияли бальзамом. От неё пахло кремом и духами, как раньше.
Словом, поездка оказалась целительной. Каждый в ней нашёл что-то своё. Давид устроил незапланированные летние каникулы, встряхнувшие нашу семью.
– Ну а ты? – мама сверкнула хитрым взглядом, когда мы остались вдвоём поедать печеньки. – Насколько все серьезно?
Щеки в ту же секунду запылали румянцем. Я подтянула колени к груди, улыбнулась и мечтательно прикусила нижнюю губу.
– Вижу, что серьезно, – добродушно протянула мама.
– Для меня да, а для него... не знаю.
– Что ты не знаешь? Его взгляд красноречивее любых слов, – она накрыла тёплой сухой ладошкой мою руку. – Между вами искрило ещё тогда, но не разгорелось из-за жизненных обстоятельств. А сейчас... сейчас я вижу настоящий огонь. В вас обоих.
В комнате раздался требовательный звонок. Мы синхронно обернулись в сторону двери и переглянулись.
– Может, дела все же не такие неотложные? – улыбнулась и пожала плечами. Почему-то я была уверена, что снаружи меня ждёт Давид. Пока шла по коридору представляла, как снова окажусь в его объятиях за вуалью любимого парфюма.
Поэтому, когда вместо красивого темноволосого мужчины я увидела сотрудника полиции средних лет, романтичное настроение сразу улетучилось. Сердце сжалось до размера горошины и затылок обдало кипятком.
– Чем я могу вам помочь? – выглядывая из-за приоткрытой двери вежливо поинтересовалась я.
– Начальник главного управления МВД, полковник Ольховский Даниил Альбертович, – мужчина сверкнул удостоверением и сложил его обратно во внутренний карман пиджака. – Анна, мы можем поговорить?
Я перевела взгляд на женщину, вышагивающую со стороны машины. В темноте улицы ее черты постепенно проявлялись, внося узнаваемости в это лицо. Из-за неё вчера пострадал итальянец.
– Не совсем понимаю о чем..., – подавляя дурное предчувствие, пролепетала пересохшими губами.
– История длинная. Прогуляемся?
Ольховский усмехнулся. Идти я с ним никуда не собиралась и проявляла удивительные способности к ослиному упрямству. Мужчина через плечо оглянулся на свою спутницу, почти настигнувшую нас, и ледяным тоном заявил:
– Наш разговор касается Тагаева Давида Юрьевича. Вернее, его свободы. Хочешь сразу подписать ему приговор или все же обсудим варианты сотрудничества?
У меня земля ушла из-под ног. Мир поплыл, дыхание сбилось и снова тошнотворный ком подкатил к горлу. Медленно моргнув, я выбралась из своего укрытия.
– Я так и думал, девочка, – улыбнулся полковник и взял меня под локоток. – Это ведь она? – требовательный вопрос уже адресовался черноокой женщине.
– Она, – смиренно кивнула та и опустила взгляд.
– Дай сюда, – грубо рявкнул Ольховский и вырвал из ее рук свёрток. – Погуляй.
Женщина тут же развернулась и, чеканя шаг, направилась к машине. Я не понимала, что происходит.
– Меня окружают одни дилетанты, – уже спокойнее выдохнул мужчины и растер пальцами правый висок. – Так о чем это я? Ах, да. Свобода ненаглядного Давида. Жаль мне, конечно, тебя дурочку. Хорошая девочка связалась с таким негодяем. Влюбилась. А могла бы найти кого-то поприличнее. Хотя, о чем я говорю? Твой отец сутенер, царствие ему небесное.
Снова жар полыхнул в груди. Только не от страха, а от вдруг нахлынувшей ярости. Я вырвала свой локоть из захвата и тигрицей зарычала в ответ этому нахалу.
– Ещё одно оскорбление меня или моих близких может вам дорого обойтись, Даниил Альбертович.
Он на секунду отпрянул и снова расправил губы в восхищённой улыбке.
– Вот это экспрессия! Вот это характер! Лучше и не найти.
– Мне насточертело слушать ваши бредовые реплики.
– В лесу за чертой города нашли тело мужчины. На вид тридцати пяти – сорока лет. Родные его потеряли, говорят, много врагов было. Один из которых Тагаев Дато. Понимаешь, о ком речь?
– Не понимаю, – отрицательно мотнула головой, откровенно лукавя. Конечно, я понимала. Тагир... В голове вспыхнуло красочное воспоминание, как Давид смывал его кровь с кулаков...
– Мы не сработаемся, если ты будешь лгать. Я хочу слышать правду. Понятно? – грубо отдёрнул меня мужчина.
– Что вам нужно? – на удивление спокойным тоном удалось потребовать разъяснений, тогда как внутренности мелко тряслись.
– Маленькая услуга правоохранительным органам для разрешения большого дела.
Я смерила его свирепым взглядом. Бесит, когда издевательски ходят вокруг да около.
– Ладно-ладно, – рассмеялся мужчина, но веселье его глаз не коснулось. Они остались холодными, расчётливыми, пытливыми. – С моей помощницей ты уже знакома? Она доложила мне, что вы встретились вчера на вечеринке. Оля хороший специалист, но произвести впечатление на Моретти не сумела. Зато удалось тебе. Чувствуешь куда ведёт нить моих рассуждений?
– Не совсем, – прочистила горло и незаметно ущипнула себя. Может все это дурной сон?
– Ох, Аня. Да не притворяйся же ты дурочкой, – взмолился полковник. – Хорошо. Буду разжёвывать, как для детского сада.
– Будьте так любезны.
– Амадео Моретти – долбанная заноза в моей престарелой заднице. Этот кусок дерьма повадился на своих корабликах поставлять оружие на нашу светлую родину. Там, – он ткнул пальцем в небо, – такому порядку дел не рады. Приказано наглеца схватить за яйца в самый ответственный момент. А эта гнида, решила породниться с нашим губером и теперь к нему не подобраться. Я не слишком быстро говорю, за мыслью следить успеваешь?
– Угу, – выдавила, ощущая, как тошнота подкатывает к горлу вплотную. Если скажу ещё хоть слово, точно вывернет.
– Что-то ты бледная, Анна. Беременная что ли? – скривился Ольховский. – Так вот, мы с операми мозгами пораскинули и решили к нему Олю приставить. Соблазнить, втереться в доверие и выведать всю информацию по поставкам.
Он ещё что-то говорил, говорил, а в ушах набатом звенела его фраза: «Беременная что ли?».
Беременная? Это возможно? Сколько прошло времени? Нахмурилась, пытаясь что-то подсчитать, незаметно загибала пальцы. Боже, не получается сосредоточиться... Ладно, потом.
–... представляешь, как удачно, что ты владеешь языком и приглянулась самому Моретти? Он улетел сегодня в Италию, но перед отъездом отчаянно искал твои контакты. Словом, нам нужно, чтобы ты сделала то, что не смогла Оля. Втерлась в доверие и разыскала необходимую информацию.
– Погодите-ка. Вы хотите, чтобы я улетела в Италию и там?..
– Все так. Летишь во Флоренцию, «случайно» встречаешься с Моретти, находишь данные, передаёшь нам.
– Вы сошли с ума? Я не стану этого делать. Поищите себе другую шпионку.
– Нет, станешь, – с нажимом прогрохотал Ольховский. Он развернул свёрток, который с таким недовольством выдернул из рук своей сотрудницы, и показал мне. – Вижу, что узнаешь. Это рубашка Давида с пятнами крови... кого? Неужели Тагира? О, точно. В заключении экспертизы прям так и указано.
Я обреченно прикрыла глаза, ругая себя всеми правдами и неправдами. Не смогла отстирать эту сорочку и собственными руками выбросала в мусор! Улику! Дура непроходимая!
– Вижу осознанность на твоём лице. Тогда давай сразу я покажу и постановление об аресте твоего ненаглядного, – он вынул листок и потряс им перед моим носом, – дать ход этому делу – раз плюнуть. Но, если ты поможешь нам, Давид не пострадает. Все улики будут уничтожены и он продолжит жить свободным. Ощущаешь выгоду?
– Но Моретти не подпустит меня так близко... я ведь чужая ему, совсем незнакомая...
– Значит придётся стать не чужой. Не мне рассказывать молодой девушке о хитростях соблазнения.
Он больной. Точно головой тронулся. Надо на все соглашаться и срочно звонить Давиду. У него получится со всем этим разобраться...
– Ах, да. Чуть ни забыл, – полковник достал телефон и повернул дисплеем ко мне. – Группа задержания ждет моего приказа. Одно твоё слово ему, одна смс или какой-либо намёк и наше соглашение перестаёт действовать. Тебя я брошу в Италии на съедение местной мафии, а его в казематы гнить до старости лет. Ты ведь не хочешь, чтобы Давид испортил своим появлением всю операцию? Тогда молчи. Просто исчезни. Потом все объяснишь. Как-нибудь...
Насмешливый, издевательский тон парализовал. Ольховскому прекрасно известно, что не будет никаких «потом». Если сейчас я исчезну и начну вертеть задом перед носом другого мужчины, Давид возненавидит меня. Между мной и его матерью большое не будет разницы. Приласкала, обогрела и бросила. Предпочла ему другого. Он никогда не простит...
Безвыходность и страх сковали прочными путами. Сердце колотилось как ненормальное, гоняя переполненную адреналином кровь. Я безжизненным взглядом глядела на экран телефона, где в режиме реального времени группа особого реагирования обступала его машину. Давида в салоне нет, вероятно, он зашёл зачем-то в торговый центр... Один из людей в форме обьявил о готовности, ожидает только приказа.
– Да брось, – протянул он. – Чем быстрее выполнишь задание, тем быстрее вернёшься к своему ненаглядному. Ты дочь такого же проходимца, как они все. Вы найдёте общий язык с Моретти.
– Цель приближается. Ждём команды, – рапортовал парень в форме.
– У тебя три секунды, Аня. Ему грозит лет пятнадцать, я не поленюсь и повешу ещё что-нибудь, грехов-то у него хватает. Раз, – наседает на меня этот ублюдок.
– Два... Стоит ли пара месяцев твоей жизни десятилетий его?
– Два с половиной. Не думай, что у него получится отвертеться. В этом деле заинтересованы там, – снова он показывает пальцем в небо и подносит динамик телефона ко рту, чтобы отдать команду.
Сейчас будет три... и я умру от разрывающего чувства вины, горечи утраты, осознания безысходности. Хотя, от этих чувств все равно не избавиться, какое бы я решение ни приняла. То ли я разобью ему сердце, то ли разрушу всю жизнь...
– Аня?!
– Я согласна! Согласна!!! – проревела сквозь внезапно нагрянувшие слёзы. Как же больно, словно сердце из груди без наркоза достали с особой жестокостью. Трясущимися руками, я стерла с щек чёрные дорожки туши.
– Отбой, парни. Расходитесь, – удовлетворенно кивая, скомандовал Ольховский и вырубил телефон.
– Хорошая девочка. Покладистая. Собирай вещи, ты уезжаешь немедленно.
– Но... мне нужно попрощаться, объясниться с семьей, все обдумать..., – шмыгнула носом и наивно заморгала.
– Позвонить Давиду, – исковеркал он мою детскую интонацию. – У тебя двадцать минут на сборы. И да, никто не должен знать об этом. Объясняйся, как хочешь, но без правды. Если Давид все испортит, твои старания будут напрасны. Он все равно сядет. Я тебе обещаю.
– Вы чудовище...
– Я делаю свою работу. А тебе советую делать свою. Качественно и с энтузиазмом.
Он поднял предплечье к уровню глаз и показательно взглянул на часы.
– Пятнадцать минут.
– Мне нужны гарантии, что вы сдержите слово!
Полковник в ночной темноте сверкнул глазами. Вынул из внутреннего кармана постановление об аресте и разорвал его на мелкие кусочки. Бумага, плавно покачиваясь в воздухе, осыпалась к нашим ногам.
– Этого недостаточно. Верните рубашку.
– Не борзей. Отдам ее и ты упорхнёшь, махнув на прощание хвостом, – он снова бросил взгляд на часы. – Тринадцать минут. Советую поторопиться.
Все это дурной сон... Сейчас я открою глаза, а Давид лежит сзади, крепко прижимая меня к себе. Но... нет... Вместо крепких загорелых рук и облака родного парфюма, зал ожидания аэропорта и объявление о посадке на самолёт. Я не могла перестать беззвучно плакать. Слёзы непроизвольно текли и текли, словно внутри прорвало водопровод. Бесформенный свитшот с капюшоном и солнцезащитные очки на пол-лица скрывали опухшее от рыданий лицо. Телефон то и дело вибрировал где-то в рюкзаке, но я не могла найти в себе сил, чтобы взять его в дрожащие руки... Если это Давид... если он звонит или пишет, мое сердце разорвётся на миллион маленьких осколков. Мне и без того невыносимо дышать. Каждый вдох опаляет лёгкие огнём и ещё эта тошнота...
Откинулась на подголовник кресла и открыла иллюминатор. «Ты делаешь это во благо, Аня. Ты делаешь это ради него, ради его свободы. Ты виновата в случившемся и ты обязана все исправить» – как мантру повторяла я раз за разом. Становилось немного легче, а потом снова накрывала истерика.
Он не простит меня никогда...
Между нами все кончено...
Давид
Странно это все. Постигнуть разумом то, что существует где-то на уровне тонких материй не выходит, как ни пытайся. Двухметровый взрослый мужик с ранениями и бородой, с переломами и тёмным прошлым за плечами, вдруг испытывает слабость по отношению к женщине. Зависимость от ее существования и доброго расположения духа, от улыбки и, не дай Господи, слезинки.
Может, поэтому женщин называют слабым полом? Потому что они способны вызвать ту самую слабость у сильных мужчин?
Объяснению не поддаётся то, что творится в моей душе. Как и внезапный факт ее наличия. Природа заложила в мужчину какой-то дикий механизм привязанности, врубающийся на полную мощность, когда в поле его влияния попадает та самая. И вдруг вчерашний бабник, бесчувственный мудак, тиран и деспот превращается в эмпата, способного улавливать многотональную гамму женских эмоций. Которые, возможно, он сам прежде никогда не испытывал и о существовании которых даже не догадывался.
Промысел Божий, никак иначе.
Снова на философию потянуло. Такими темпами и за мемуары сяду.
Два билета на Фиджи в руках, личное бунгало забронировано и уже с нетерпением ожидает гостей. Сердце греет бархатная коробочка, содержимое которой до изнеможения хочется надеть на тонкий пальчик и выдохнуть, услышав заветное «я согласна». Другого варианта ответа быть не может, а если и может, то не примется. Я намерен жениться на этой женщине и меня остановит только огненный дождь.
Осталось переждать ночь, а завтра вечером мы улетим в тёплые края, где нет никого на километры вокруг. Только мы вдвоём. И если Аня запротивится, не захочет пойти за меня, тогда придётся ее неторопливо, но страстно убеждать.
Так, лучше об этом не думать...
Из торгового центра поехал домой. Хотелось выспаться, собраться с мыслями, придумать речь, в конце концов. Побороть этот дикий мандраж, потряхивающий жилы. Между делом я отправлял Ане несколько смс, но ответа все не было. Наверное, с роднёй заболталась, все-таки давно не виделись.
В доме не стал включать свет. Мне казалось, если включу, то ощущение пустоты только усугубиться. Полнолуние в достаточной мере проливало желтый свет сквозь витраж, чтобы ориентироваться.
Стянул с себя рубашку и прошёл в кабинет. Проверю почту, душ и спать. Присутствует какое-то эмоциональное истощение, хочется растянуться на постели и ненадолго упасть в небытие.
Но работа меня засосала на несколько часов. Очнулся, когда затекла шея и заболели глаза. Все, достаточно. Поднял телефон.
Оу... два часа ночи, засиделся. От Ани так и нет ответа, зато есть десяток пропущенных с незнакомого номера. Последний пять минут назад. Что за фигня? Снова звонит.
– Слушаю.
– Давид! Наконец-то ты взял трубку!
– Софья Андреевна? – искренне удивление от звучания тревожного женского голоса резко сменилось нехорошим предчувствием.
– Анечка, кажется, в беду попала, – продолжала надрывно лепетать ее мама.
На этих словах меня обдало жаром. Всплеск адреналин смыл усталость, заострил внимание и ум.
– Что случилось? – прижимая телефон плечом, я накидывал рубашку и выбегал из дома.
– Я... я не знаю. Все было хорошо, потом кто-то пришёл. Ее не было всего минут пятнадцать, а когда она вернулась, то собрала чемодан и уехала. Ничего не объяснив! Сказала, чтобы я не ждала, что вернётся через пару месяцев.
– Что?! – взорвался я и ударил по газам. – Давно она уехала?!
– Уже часа три прошло...
– Софья! Андреевна! Почему вы мне сразу не позвонили?!
– Она просила не говорить тебе об ее отъезде. Мне показалось это странным, ведь у вас все хорошо. Вы же любите друг друга, я не могла ошибиться? – потеряно тараторила женщина.
– Не могла! Буду через двадцать минут. Ждите.
Руки дрожали так, что не попадал по экрану телефона. Что за хрень творится!
– Да? – сонное.
– Заза! Брат! Срочно! Аня куда-то делась, вероятнее всего уехала из города. Проверь все рейсы в аэропортах и вокзалах, уходящие в период с одиннадцати вечера.
– Направление?
– Во всех направлениях. И отзвонить, как только что-то узнаешь.
– Понял, брат.
– А я вот нихрена не понимаю, – проговорил уже сам себе.
Возле дома Березовских оказался быстрее, чем планировал. Софья Андреевна ждала меня на крыльце и в белом халате напоминала приведение. Неподвижное и угрюмое. Не нравится мне эта траурность, что за дела?
– Давид... я чувствую, с моей девочкой приключилось что-то дурное.
Хотел я ей сказать, что надо было думать, когда дочь с чемоданами из дома выпускала, но сдержался. Видит Бог, из последних сил сдержался.
– Где можно посмотреть запись с камер видеонаблюдения? – спросил немного резче, чем стоило. Она вздрогнула, словно ее пихнули в бок, и пришла в движение.
– Идём, покажу.
Мы торопливо прошли через весь дом к кабинету ныне покойного главы семьи. Пока загружался компьютер, я прикидывал варианты кто бы мог приходить к Ане? Из подружек у неё только Ева, но и этой оторвы достаточно, чтобы сподвигнуть Аню к какому-нибудь дурацкому поступку. Тем более что у неё самой характер будь здоров.
Артём? Нет, этот сопляк не мог.
Кто ещё?
– Не знаю, Давид. Нет такого человека, с которым бы она могла уехать на ночь глядя.
Я сперва удивился ответу, а потом понял, что все это время рассуждал исключительно вслух. Хорошо хоть не матом.
– Ничего не понимаю. Тут всегда было видео, а теперь только чернота, – рассеяно клацала она мышкой, безуспешно пытаясь восстановить соединение с камерами.
– Все видеонаблюдение, фиксирующее входную дверь, предусмотрительно обесточили. Версия с Евой и Артемом отпадает сама собой. Это кто-то достаточно продуманный...
