Текст книги "Княжна (СИ)"

Автор книги: Алина Островская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

– А что решать? – взревел Давид. – Сказано же – мое!

– Предлагаю попилить поровну, – хрипит низенький мужичок с тощим морщинистым лицом, прокручивая в кольце пальцев металлическую зажигалку.

– Васек, ты дебил? – на первый взгляд, как бы спрашивает, но на самом деле утверждает тот, что по правую руку от Васька.

– Сам дебил! – огрызается. – Хочешь, чтобы мы друг другу здесь глотки перегрызли?!

– Таро, твоё слово, – грудной прокуренный баритон прогрохотал где-то за моей спиной. Понимаю, что путь к моей свободе загородил этот, пропахший сигаретами, шкаф. Умоляющим взглядом гляжу на Тариэла, но тот делает вид, что не замечает моего присутствия.

– Справедливо отдать салон Тагиру, в счёт уплаты за инвалидность брата.

– Ты спятил?! Он и так, как сыр в масле катается! Самый жирный кусок оттяпал! Хочешь ещё и бордели ему отдать? – не унимается Давид. Среди всех присутствующих, он кажется самым взбешённым.

– А ну завали хлебало, – рычит черноволосый мужчина, предположительно Тагир, выхватывая из-за спины пистолет.

Комнату заполнил лязг металла – каждый из присутствующих мужчин, оказался вооружён. Меня обняли ледяные щупы страха, приводя в оцепенение. Стою ни жива ни мертва.

– Знаете что, да ну нахер ваши бордели и весь этот напряг, – отмирает взбитый мужчина на вид лет пятидесяти и подходит ко мне, – идём, красавица, мне надо расслабиться.

Я таращу на него округлённые глаза, ошарашенная предложением.

– Руки от неё убрал, Русый, – подал голос Тариэл. О, хвала Всевышнему, он меня все-таки видит! А то уже стала сомневаться в своей материальности.

Все, как один повернули головы в его сторону.

– А-а-а, так это та краля, о которой гудят все кому не лень, – мерзопакостно протянул Васек и у остальных опасно заблестели глаза.

Как. Они. Обо мне. Узнали!

Тариэл, казалось, увеличился в размерах.

– Я тебе сейчас язык вырву вместе с позвоночником, – предупреждает Таро, обводя суровым взглядом каждого из присутствующих.

Щелчок затвора пистолета возвращает всеобщее внимание Давиду. Я перевожу взгляд на лучшего друга Таро и сердце останавливается, не желая больше толкать кровь.

Давид нацелил на него огнестрельное, взгляд лихорадочно блестит, палец поглаживает курок.

– Брат, ты чего…

– Прости, Таро. Ты стал слабеть. Ищешь справедливости там, где ее нет. Ещё баба эта сбивает тебя с верного настроя…, – он мельком оглядывает меня презрительным взглядом, – но не переживай, я о ней позабочусь.

Выстрел заглушает верещащие мысли в голове. На моих глазах пуля входит в грудь любимого, выпуская бордовую струю крови. Он падает на пол, начинает задыхаться.

Я подскакиваю к нему, пытаюсь зажать рану, из которой бурным потоком течёт кровь.

– Нет-нет, пожалуйста, – шепчу, сглатывая слёзы. – Помогите кто-нибудь, он умирает! Родненький, любимый, пожалуйста, не бросай меня, – отдираю кусок от своей рубашки, закрывая рану. Ткань моментально багровеет. – Я люблю тебя, слышишь? Люблю! Не умирай, прошу… не оставляй меня одну…, – он смотрит на меня полузакрытыми глазами, держится на краю сознания, из горла вырываются сдавленные хрипы. – Все будет хорошо! – слёзы градам капают ему на грудь, глажу его по щетинистой щеке, всем сердцем желая, чтобы все происходящее оказалось дурным сном.

– Теперь я занял его место. Идите и сообщите всем, что произошла смена власти!

– Ах, ты, алчная скотина! – подскакиваю к Давиду, замахиваясь на него. – Как ты мог передать его! Он считал тебя своим братом! – Мужчина перехватывает меня за запястья и грозно шипит в лицо:

– Если ты сейчас же не подчинишься, я заставлю тебя работать остаток жизни в этом борделе!

– Да пошёл ты!

– Заза! Убери ее с глаз моих!

Здоровенный мужик закидывает меня к себе на плечо и тут же выносит через чёрный ход. Перед тем, как потерять сознание, я замечаю, что зрителей, развернувшейся драмы, почти не осталось.

Мне не хотелось просыпаться. Мне хотелось умереть вместе с ним. По сути, так и произошло. Внутри зияла ноющей раной пустота. Стоило только вынырнуть из чёрной бездны небытия, как из глаз покатились слёзы, а грудь сотрясла дрожь, подступающих рыданий.

Его больше нет…

Нам так мало было отмерено, а мы позволили драгоценным песчинкам времени раствориться в предрассудках. Если бы я знала, что наша ночь в Париже станет последней…

Он погиб, так и не узнав, что я люблю его больше жизни. Не уверена, что он услышал меня тогда в этом злосчастном салоне.

Чтобы разлепить, опухшие от слез, глаза пришлось аккумулировать все оставшиеся силы. Огляделась. Незнакомая мне спальная комната. Не подвал – уже хорошо. За окном сгущались сумерки, вызывая во мне новые приступы паники. Что со Златой? Смогу ли я снова увидеть сестру?

Дверь напротив кровати отворилась и в комнату вошёл отныне мой злейший враг. Глядит из-под чёрных густых бровей усталым взглядом, неминуемо приближаясь ко мне.

– Не подходи, – предупреждаю, готовая биться до последнего.

Он игнорирует предупреждения, продолжая сокращать дистанцию. Останавливается в двух шагах от меня, внимательно разглядывая.

– Идём.

– Никуда я с тобой не пойду!

– Пойдёшь, – подхватывает меня за локоть. Выворачиваюсь и свободной рукой даю пощёчину. Хлесткую, звонкую. Жаль, что нет ничего тяжелого под рукой. Он с удивительным смирением принимает удар, лишь звучно втягивая воздух.

– Ненавижу тебя! Как ты мог так поступить! Ударить в спину…

– Угомонись, женщина! – Встряхивает меня, как тряпичную куклу. Силы не равны, но я упираюсь, не желая ему уступать.

Давид ругается на грузинском (подобное я когда-то слышала от Тариэла).

– Упрямая ослица!

Я снова оказываюсь вниз головой, перекинутая через плечо.

– Немедленно отпусти! Куда ты меня тащишь?!

Вместо ответа недовольное фырчанье и тяжёлая поступь шагов по коридору, а затем звук открывающейся двери.

– Как он? Пришёл в себя?

– Жить будет, – резюмирует знакомый голос.

Давид ставит меня на ноги, позволяя развернуться. В кровати, накрытый до груди белоснежной простыней, лежит он. Живой!

– Господи, спасибо тебе! – разрыдалась я, подлетая к кровати и посыпая его, сероватое от потери крови, лицо поцелуями. – Живой! Ты живой! Какое счастье!

– Вот так всегда. Спасаешь их спасаешь, а они Господа благодарят, – возмутился Артур, собирая медицинский инструмент в чемодан.

– Артур, миленький, спасибо! – зажимаю в быстрых объятиях ошеломлённого доктора и возвращаюсь к «больному».

– Таро, я люблю тебя, слышишь?! Ты до смерти меня напугал… Не делай так больше никогда! – сквозь слёзы бормочу, прижимая его горячую ладонь к щеке.

Он улыбнулся на одну сторону:

– Мне нужно было умереть, чтобы ты наконец призналась в своих чувствах, – стёр капельку слезы большим пальцем.

– Радикальные у тебя меры! Я была готова поклясться, что ты уже не дышал…

– Так оно и было, – как ни в чем не бывало согласился Артур. – Видишь ли, Дато выстрелил четко между третьим и четвёртым ребром, чуть-чуть выше соска. Таким образом, основные артерии и сердце не задеты, но пробивается лёгкое. Если в течение десяти минут не оказать первую помощь, то пациент отходит в мир иной. Но, я же говорил, милочка, его так просто не убьешь. Живучий, гад! – хохотнул доктор.

– Брат, что с твоим лицом?

– Что-что. У тебя не женщина, а дикая кошка. Влепила мне пощёчину, да так смачно. До сих пор горит.

– Это ее коронный, – улыбнулся Таро. – Оставьте нас.

Когда Дато и доктор покинули комнату, он перевёл на меня взгляд:

– Кажется, я должен объясниться.

– Уж, потрудись. Я в корень запуталась.

– В Диснейленде, когда ты разбила телефон, из него вылетело небольшое следящее устройство. Я сразу понял, что тогда в загородном доме нас нашли не потому что кто-то из моего окружения шестерит, а потому что кто-то устроил слежку за тобой. Кандидат в шпионы у меня был лишь один, но я немного колебался: больно правильный он что ли для этого. Все сомнения развеялись, когда мне позвонил Давид с новостями о том, что твой «женишок» снюхался с Таймазовым. Эта парочка в криминальных кругах не стесняясь вещала о наших с тобой отношениях и моей привязанности к тебе. Слушок коснулся и ушей моих врагов, что стало представлять для тебя реальную угрозу. Тогда мы с Дато решили разыграть представление, мол от жадности и жажды власти он предал меня. Пока мы были во Франции, Давид развернул бурную деятельности возле бесхозных борделей, подогревая к ним всеобщий интерес, чтобы собрать побольше зрителей, которые и должны разнести весточку.

– Ты нарочно инсценировал свою смерть?

– Прости что тебе пришлось участвовать в этом, но ты была великолепна. Не обманула моих ожиданий и вошла в этот салон с таким гневным лицом! – он хохотнул и тут же зажмурился от боли. – Ты была уверена в предательстве Давила и убедила в этом всех окружающих. Если бы я предупредил тебя, то твой гнев не был бы таким правдоподобном. Этот ход помог решить ряд проблем: интерес к тебе, как к средству манипуляций угас, ведь Давид четко дал понять, что ты для него не имеешь никакой цены; я формально отошёл от дел, передавая власть в надёжные руки, минуя, при этом, междоусобицы и смуту; все враги уверены, что я уже кормлю червей где-то на опушке леса, а значит теперь, у меня есть все шансы зажить полной жизнью…

На последней фразе я замерла. Мягкий взгляд серых глаз не позволял сделать вдох.

– … но это возможно, только если ты согласишься быть моей… навсегда.

– Навсегда…какое прекрасное слово…

Эпилог

Июнь 2022 года.

Сердце трепыхалось в груди, подобно встревоженной пташке. Оставаться на месте не было ни сил, ни желания. Мерила шагами комнату, нервно покручивая золотое колечко, обнимающее безымянный палец правой руки. Сколько ждать? Взглянула на часы – ещё минуту. Как же долго тянется время…

Стрелка миновала отметку двенадцати – пора. Зажмурилась, вознося молитвы к небесам, чтобы мое предположение оказалось верным. Приоткрыла один глаз. На тесте розовели две заветные, желанные полоски.

Беременна…

Нет, не так. Беременна от любимого мужа! Приложила ладони к животу: «Ну, здравствуй, мой долгожданный». Взглянула в зеркало – вот теперь изменилась. Щеки окрашены здоровым румянцем, глаза искрятся счастьем, волосы отливают золотом, а улыбка… такая улыбка может быть только у той, что узнала: в ней теперь теплится маленькая искорка новой жизни.

Выбежала из дома прямиком в виноградники. Начало лета в Италии, обусловливало большое количество работы по уходу за растениями и Тариэл, зачастую, присоединялся к наемным рабочим, чтобы самому лично контролировать процесс. Трудился вровень со всеми, получая от этого удовольствие.

После своей «смерти» он купил виллу в Тоскане с виноградниками, винодельней и оливковой рощей. Уехал налаживать быт на новом месте, и забрал нас с Златой после окончания учебного года. Ей здесь нравилось. Да и Максу тоже, который прилетел с семьей в Италию на время летних каникул, и осел у нас на вилле, пока родители колесили по стране.

Как завещал мне отец, процесс корректировки лекарства был вновь запущен. Уже имелись кое-какие успехи и я, после прохождения ряда испытаний и лицензирования, планировала ввести его в оборот на безвозмездной основе. Организовать снабжение медицинских учреждений препаратом, которым мог бы воспользоваться каждый нуждающийся совершенно бесплатно.

Пробегала вдоль стройных рядов, плетущегося винограда, кивая, приветствующим меня рабочим. Солнце в зените приятно пригревало, время близилось к обеду. Я знала, что найду его отдыхающего в тени оливы. На пути к рощице миновала прудик с кристально чистой водой, в которой плескались дети. Они помахали мне, приглашая присоединиться, я так и сделаю, но сперва…

Тариэл сидел на земле, облокотившись спиной на шершавый ствол оливкового дерева. Глаза закрыты. Грудь мерно вздымается и опускается, кажется, будто он спит безмятежным сном. На «мягких лапках» подошла ближе, всматриваясь в родное лицо.

Когда расстояние между нами сократилось до вытянутой руки, чувственные губы растянулись в улыбке, а глаза распахнулись, озорно сверкнув. В одно мгновение я оказалась прижатой спиной, к прогретой солнцем земле.

– Притворщик!

– Я бы сказал – охотник, – промурчал на ушко, посыпая поцелуями шею и плечи.

– У меня важное дело, – пытаюсь выползти из-под тяжести его тела, но он крепко ухватился за талию, оставляя лежать на месте. Отыскал мои губы своими, нежно целуя. – Погоди, – бормочу, безрезультатно сдерживая напор. – Я беременна.

Он оторвался от моих губ и нахмурил брови.

– Что?

– У нас будет малыш, Таро – повторю, с улыбкой наблюдая за сменой эмоций на его лице.

Он прислоняется лбом к моему животу, ласково поглаживая его большими пальцами:

– Спасибо тебе, любимая, я думал никогда не стану отцом.

Конец