Текст книги "Княжна (СИ)"

Автор книги: Алина Островская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Непонятно лишь одно: для чего ему я? Хотел бы чего-то дурного сделал бы уже давно. У него была целая куча возможностей. Мы жили в его квартире. Шлёпнула себя ладошкой по голове. Себя не бережёшь, хоть о сестре подумай!

Дрожащими руками достала смартфон и загуглила сегодняшние новости. Раз за разом пересматривала видео, пока точно не убедилась: на разборках был он. Любые сомнения растворились.

Я полюбила бандита. Приехали, выходим, наша остановка – дурдом…

Перебралась на кровать, утопая в родном запахе подушек. Сердце рвалось на части, ныло, разгоняя пульсирующие болезненные волны по телу. В голове повторялась одна и та же мысль: что теперь делать? Он ждёт меня вечером. Не пойду же я к нему светские беседы вести? Мне нужно как-то объяснить ему отказ продолжать отношения, да так, чтобы выжить и не стать постельной игрушкой по принуждению.

А если отбросить в сторону то, что я узнала о нем? Он не был со мной груб или резок. Наоборот, его криминальный статус совершенно не вяжется с тем, каким обходительным все это время он был. За пять лет он мог сделать со мной многое… Зачем тогда нанял, если мог выкрасть? Ужин, танцы, цветы… Голова идёт кругом.

Переночую сегодня у Ариадны, пока не решу что делать дальше. Несколько раз позвонила подруге, но она не взяла трубку. Лежала, просверливая взглядом потолок, в ожидании звонка и не заметила как погрузилась в сон.

Вскочила с кровати от шума открывающейся двери. Спросонья не сразу поняла где я и кто. Взглянула за окно – уже стемнело. Сколько проспала? Перенервничала…

Вышла в коридор встречать сестру, больше некому шуршать ключом в замке. Натянула на губы улыбку, расправила нахмуренные брови: ни к чему ребёнку знать о проблемах.

Только вместо маленькой златовласой девочки в квартиру вошёл высокий, недовольный бандит с невыносимо тяжёлым взглядом серых глаз.

Отскочила от двери, как ошпаренная, выставляя руки в защитном жесте.

– Что за…? Откуда у тебя ключи от мой квартиры?! – такой вот визит бодрит лучше всякого кофе.

Он захлопнул дверь, закрыл замки. Вздохнул, рассматривая меня с слегка запрокинутой головой. В прихожей стало слишком тесно для нас двоих. Во всем мире стало тесно.

– Не предложишь войти? – непривычно хмурит брови, спрятав руки в карманах.

Опустила взгляд. Смотреть на него – изощрённая пытка. Где справедливость? Встретила потрясающего мужчину, а он убийца… Думала-гадала чего это он не женат? А вот чего! Согласна, у всех скелеты в шкафу… Но не такие же!

Смекнув, что приглашения на чай не будет, молча снял чёрное пальто и повесил на вешалку.

– Давай поговорим, – делает шаг ко мне, я отступаю на два. Требовательные губы сжались в тугой канат, он едва заметно кивнул и молча прошёл в кухню, занимая место за обеденным столом.

– Я не уйду, пока мы не поговорим, – твёрдо заявил и я понимаю, что он не лжёт. Села за стол напротив него. Он устало потёр шею и заглянул мне в глаза:

– Ты меня боишься? – низкий голос пропитался новыми, тоскливыми нотами. Взгляд потухший. Не похож он на злого разбойника…

Я не знаю. Запуталась. Но ему ответила:

– Я провела волшебные выходные с Тариэлом, владельцем казино, – вскинула осуждающий взгляд на мужчину, – а с вами я не знакома.

Ох, дерзишь, Адель, как бы не пожалела об этом. Он улыбнулся на одну сторону, опасно сверкнув глазами, принимая правила моей игры.

– Агаларов Тариэл Амиранович – бандит, вор в законе или криминальный авторитет – называй как хочешь. В преступных кругах больше известный как Таро, – на четких скулах проступили желваки. – Что это поменяло в отношениях между нами?

Сглотнула вязкую слюну. Спрашивает ещё!

Хватала воздух ртом, не способная подобрать слов, чтобы выразить возмущение. Так спокойно он сообщил мне маленький, совершенно незначительный факт из своей жизни. Как будто про родинку на руке рассказал.

– Ну, знаешь ли…, – наконец выдохнула то, на что меня хватило.

– Да, я убийца. Мои руки запятнаны кровью и я не знаю когда это закончится, – не мигая смотрит прямо в мои округляющиеся глаза, – я бы очень хотел сказать «но» и кучу причин почему живу так, а не иначе. Только правда в том, что мне нет оправданий, – нервно проходится ладонью по щетинистой щеке.

Обреченно закрыла глаза, сдерживая накатившие слёзы.

– Не бойся меня, – попытался накрыть ладонью мою руку, но я быстро отдёрнула ее. Он сильнее сдвинул брови к переносице и прищурил глаза, поглощая мои эмоции. – Скажи хоть что-нибудь.

Вытерла проступившую слезу с щеки и подтянула ноги к груди.

– Что ты хочешь услышать?

– Утром я предлагал тебе остаться со мной. Теперь ты знаешь обо мне больше и можешь дать взвешенный ответ, – его лицо застыло серой непроницаемой маской.

Долго рассматривала мужчину, сидящего напротив меня. Глубокое чувство внутри не умерло, но эта любовь запретная. Не могу мириться с его образом жизни. Мне хочется семью, детей, спокойной жизни с любимым мужем. С ним это невозможно… Я потеряла мать и отца и не хотела бы, чтобы тоже самое случилось и с моими детьми.

– Остаться зачем? Быть украшением интерьера или постельной грелкой? А может два в одном? – вскидываю подбородок, прожигая его глазами, застланными пеленой слез.

– Я бы никогда не предложил тебе такую роль…, – покачал головой, поглаживая разбитые костяшки кулака.

– А другого не может быть в твой жизни, Таро. В жизни преступника, – он молча кивнул, поджимая нижнюю губу, соглашаясь со мной.

– Я тебя услышал, – Тариэл поднялся из-за стола и минуя меня вышел из кухни. Когда я отыскала в себе силы проследовать за ним, он уже был в пальто. Достал портмоне из кармана и вынул перевязанную резинкой пачку пятитысячных купюр.

– Это за семь дней с княжной. Остаток. Деньги в благотворительные фонды я уже перевёл, – бросил пачку на бархатный пуф. Окинул меня трудночитаемым взглядом и вышел, не попрощавшись.

Этот жест больно хлестнул по самолюбию. Словно проститутке заплатил! Схватила пачку денег и подбежала к окну на кухне. Он как раз открывал дверь внедорожника. С силой кинула увесистую пачку в окно, та с грохотом шлёпнулась на крышу его машины. Мужчина поднял голову, жаль в темноте не разглядела выражение его лица.

Теперь не так обидно.

Глава 14

Тариэл

Вокруг царил хаос: перевёрнутый рабочий стол, сломанные стулья, опрокинутый шкаф, пол усыпанный деревянными щепками, осколками стекла и бумагами, – результат выплеска моего гнева. Клуб уже принимает гостей, модная музыка грохочет во всю, так что моего беснования никто не услышал. Чтобы вернуться в дом, где была она я просто не нашёл в себе сил.

Сидел посреди бардака и лакал из горла горькое пойло. Выплеснув во вне первую волну эмоций – раздражение, от того, что этот ублюдошный Лёша залез не в своё дело; досаду от того, что если я причиню ему вред она возненавидит меня ещё больше; ярость, от осознания, что она права, ведь я и вправду чудовище, – меня захлестнула вторая. Ядреной кислотой внутренности разъедала… гнетущая тоска.

И от неё так просто не избавишься. Как не избавиться от образа испуганной Адель, ее дрожащих ресниц, побелевших губ, соленой дорожки слез на щеках. Какой же я идиот… Рассуждал ещё: оставить девушку себе или нет? Словно она вещь бездушная. Всерьёз не допускал возможности, что, узнав обо мне больше, просто испугается. Ну не придурок ли?

С другой стороны, если пораскинуть мозгами, засунув глубоко в задницу своё раздутое эго и «хотелки», для неё так будет лучше. Никакого риска без меня или жизнь на краю пропасти со мной. Выбор очевиден. И она его сделала.

Глоток обжигающего эликсира, дезинфицирующего кровоточившую рану внутри. Несколько капель пролились мимо, вытер их рукавом рубашки и ухмыльнулся.

С каким шлепком упала пачка денег, которую оставил ей. Оскорбилась. Наверняка подумала, что заплатил ей за ночь. Пусть так. Этим жестом я и хотел поджечь мосты, чтобы стать последним мерзавцем в ее глазах, чтобы сделать больнее. Тогда она не станет сожалеть о своём решении и перешагнет через меня, как через кучу собачьего дерьма. Это лучшее, что я мог сделать дня неё, в сложившихся обстоятельствах.

В кабинет, присвистнув, вошёл Дато. Молча оглядел разруху и присел на корточки возле меня, коснувшись моего плеча ладонью:

– Хреново?

– В следующий раз, когда решишь дать мне совет, лучше засунь свой язык в задницу. Полезнее будет.

Обвинять кого-то в своих тупых поступках не в моем характере, но сейчас отчего-то захотелось с кем-то разделить груз ответственности. Дато плюхнулся рядом, вытянув ноги, отобрал бутылку, сделал большой глоток. Окинул меня жалостливым взглядом, от которого хотелось двинуть в морду. Не надо меня жалеть.

– Может украдём? Как в «Кавказской пленнице»? – шутливо ткнул локтем в мой бок. Я поморщился от резкой тянущей боли, сосредоточенной в области раны.

– Что я только что сказал о советах? – отобрал бутылку у ухмыляющегося Дато.

– Тогда какие планы?

– Напиться и забыться – сегодня. Завтра – заняться наркошами. Не нравится мне все это.

– Я с тобой. Только одной бутылки на двоих будет маловато, – Дато похлопал себя по карманам, нащупав телефон.

– Юлечка, звезда моя, будь любезна, в кабинет к боссу ящик хорошего вискарика притарань. Закусить? – приподнимает вопросительно чернявые брови, осматривая меня. – Да, неси, что есть. На сколько, на сколько, на двоих!

Через десять минут, с недоумением оглядывая разнесенный кабинет, впархивает официантка с закусками и новый бармен с ящиком алкоголя. На лицах персонала застыл шок.

– На пол ставь, крошка, – даёт указания Дато ошеломлённой девушке, совершенно не стесняясь при этом своего «полового» положения. Лениво встряхивает рукой: «свободны», с любопытством разглядывая этикетку одной из бутылок.

Откупоривает и разливает в гранённые стаканы янтарную жидкость, поясняя:

– Мы ж цивилизованные люди с тобой, – всучивает стакан мне в руку, салютует и осушает свой до дна. Тяжело выдыхает с характерным «оохх», – забористое пойло.

Поднес стакан к губам, беря пример с Дато, и сделал большой глоток.

Дальше я ничего не помнил.

Очнулся из-за покалывающих ощущений в ногах средь бела дня. Пошевелился, разгоняя кровь в затёкших конечностях, потёр онемевшую шею. Хотя, какая там может быть кровь? В моих венах до сих пор струится виски, и концентрация его достигла ста процентов. Окна машины запотели, от жесткого перегара – угореть можно. Рядом, на пассажирском сидении, сладко храпит Давид. Стукнул брата по плечу, тот громче всхрапнул и повернул голову в другую сторону. Протер ладонью запотевшее окно. Проморгался, медленно осознавая, что машина припаркована у подъезда Адель. В нашу сторону смотрят четыре пары старческих глаз, благо окна затонированы «под ноль» и бабули не видят мою помятую рожу.

Проклятье, надеюсь, я к ней не завалился пьянючий в дрызг. Голова адски трещала. Морщась от гудящей боли, вытащил из-под ног пустые бутылки и кинул назад. От стука стекла друг о друга, начал просыпаться Дато, жалобно мыча и растирая виски. Хвала всем святым, хреново не только мне.

Завёл машину и отправился в поисках чего-то чем можно было бы опохмелиться. Это сейчас вопрос жизни и смерти.

– Чувствую себя так, словно меня локомотив сбил…, – прокряхтел Давид, с трудом выпрямляясь на кожаном сидении. Нахмурился, очевидно, силясь вспомнить хоть что-то из вчерашнего вечера.

Мазнул по нему взглядом из-под чёрных солнцезащитных очков (глаза нещадно горели от чрезмерно яркого солнечного света), заруливая к первому попавшемуся гипермаркету.

– Я тоже нихрена не помню.

– Давно мы так не пили, – хмыкнул Дато, показывая пальцем на свободное парковочное место.

Брели по гипермаркету, как два отпетых алкоголика: пошатываясь и обдавая редких посетителей едкими парами. Добравшись до стойки с минеральной водой, Давид дрожащими руками вынул бутылку и тут же припал к ней, избавляя себя от Сахары во рту. Твёрдым движением руки отодвинул брата и потянулся к животворящей влаге.

Представляю как мы смотрелись со стороны… Два здоровых мужика, заросших и чертовски помятых, с диковатым видом глушат минералку у холодильника, как у чудотворного алтаря. Собрав пустые бутылки и захватив с собой ещё по одной, поплелись на кассу.

Давид, приметив симпатичную кассиршу, взял со стойки пачку мятной жвачки и засунул в рот целую жменю белых подушечек.

– Ты рожу свою видел? Жвачка тут не поможет.

Давид смерил меня насмешливым взглядом, громко фыркнув:

– Учись, салага.

Пригладил смоляную шелковую бороду (ухаживал он за ней, как девица за кожей лица, или на что там женщины бабки спускают), прошёлся пятерней по шевелюре, приподнимая в беспорядке челку, натянул на губы фирменную улыбку обольстителя.

– Добрый день, – брови девушки взметнулись вверх, путаясь в каштановой челке, при виде нашей корзины. Подняла зелёные глаза на сияющего улыбкой Давида и густо покраснела.

– Ирина, – пропел Дато имя на бейдже – краса моя, неземная. Мне гадалка нагадала, что сегодня встречу свою суженную с именем на «И». Можешь себе представить такое совпадение?

Жвачка только усилила убойный аромат перегара, такой, что поплохело даже мне. Девушка проморгалась отчаянно пытаясь смочить пересохшую роговицу глаз.

– Это судьба, – согласилась, кокетливо улыбаясь Давиду. Быстро пробила наши покупки и сложила в пакет. Приложил карту, расплачиваясь и с интересом наблюдая за братом. Он павлином распушил хвост, не обращая вниманиям на собиравшуюся очередь.

– Тогда поужинаем вечером? В часиков семь? – подмигивает, сверкая ровным белоснежным рядом.

– В семь? – переспрашивает, невинно хлопая глазами. – Ир, ты как? В семь свободна? – поворачивается, к появившейся из ниоткуда грузной женщине.

– А? Что, Вик? – переспрашивает громко пыхтя тетя, накидывает на покатые плечи жилет и занимает место кассира. – Спасибо, что подменила.

Я не выдержал. От всей души прыснул в кулак, отчаянно делая вид, что закашлялся. Зеленоглазая победно сверкала глазами, демонстрируя Давиду золотую полоску на правой руке.

– Так бы сразу и сказала, – бурчит брат и подхватывает пакет с покупками, спеша скрыться с глаз шуршащей за его спиной публики.

– Мастер-класс засчитан, – хохотнул, морщась от стреляющей боли в темечке.

– Будь она свободна, у неё не было бы шансов, – без тени сомнения заявляет. Самооценку Дато не так-то просто понизить.

У двери «Гелика» я замешкался, оглядываясь через плечо. Взгляд моментально зацепился за знакомую женскую фигуру, быстро отыскивая у силуэта глаза. Потухшие, больше не сияющие яркими топазами. Застывшая улыбка на моем лице, сменилась ничего не выражающей маской. Серой, неприметной, самой надёжной из всех возможных. Доли секунды мы прожигали друг друга глазами, пока Лёша не усадил ее в машину, бережно придерживая за талию.

Я сопроводил взглядом каждое движение, каждое соприкосновение их тел, подпитывая злость, растущую внутри меня.

Как же мне хотелось этому упырю выдернуть хребет.

– Все бабы – ведьмы, – философски хмыкнул Давид, проследив направление моего взгляда. – Но ты, Таро, обладаешь воистину ангельским терпением. Я бы этому щенку уже все рёбра переломал.

Сплюнул на землю, сопровождая взглядом выезжающую с парковки машину. Адель отвернулась в другую сторону от окна о чем-то беседуя с упырем.

Кто бы мог подумать, что она так быстро забудет о нашей ночи. Только вчера пылала в моих руках, а уже сегодня выезжает на совместные покупки с… этим, точно они семейная пара!

Меня больно прострелило вдоль позвоночника: что если она согласилась выйти за него замуж? Об этом лучше не думать…

Сел за руль, с силой хлопнув дверью. Давид волком зыркнул в мою сторону, мол «за что красавицу? Она, в отличие от всяких там баб, верно служит». К машинам у него особое, трепетное отношение.

– Наведаемся в бордель к Паше-сутенеру.

Дато хлопнул в ладоши и потёр их в предвкушении.

– Проституток не очень-то люблю, но этот лебедь белокурый, за сутки довёл меня до такого состояния, что я еле ногами перебираю. Яйца – свинцовые, гудят и к земле нещадно тянут, – вдруг пожаловался Давид. Раньше у него подобных проблем не было. Не то чтобы я пристально следил за состоянием его мошонки, просто у женщин он ходил в любимчиках. Они сами предлагали себя, а он руководствовался сокращённым правилом: дают – бери. Вторая часть про «бьют» на нас не распространялась. Тут скорее, бьют – бей шустрей двойным встречным.

Это объясняет его попытку снять кассиршу.

– Теряешь хватку.

– Кто бы говорил, – рассмеялся Дато, присвистывая мимо проплывающим девушкам, в приоткрытое окно. Они кокетливо хохочут, краснеют, охотно дарят ему томные взгляды с поволокой.

– Мы не для этого туда едем, так что передай «отбой» нижнему этажу.

– Вечно ты кайф ломаешь, – с трудом отрывает взгляд от длинных ног одной из девушек, призывно выглядывающих из-под коротенькой не по погоде юбке.

– Прости, брат, долг превыше всего. Ты, кстати, сам грозился кишки выпустить тому, кто девчонку эту чуть ни угробил. Передумал? – мимолетный взгляд окончательно позволяет убедиться, что его намерение покуролесить скорее от смешанных чувств, возникших после встречи с дочерью Березовского.

– Не передумал, – буркнул Дато, не желая вдаваться в подробности. А я не настаиваю, не то у нас состояние, чтобы разговоры душевные вести. Лучше сосредоточиться на деле.

В самом центре города приютился элитный салон релаксации с кричащим названием «Эммануэль». Официальная версия, происходящего за высокими молочными стенами из дагестанского камня: стриптиз и эротический массаж, – никакой проституции, разумеется! Девушки в этом заведении разные, на любой вкус и кошелёк. И все работают на добровольных началах, никакого принуждения. Паша тщательно следил за этим, а я взамен крышевал эту богадельню, отводя взор мусорских псов, разевающих пасть на лакомый кусок.

И этот лакомый ломоть остался без заботливой хозяйской руки, что повлечёт за собой вереницу проблем, как пить дать. Окна и входная дверь зазеркалены, так что сияет обитель разврата последними лучами солнца. О нашем появлении в оплоте похоти известил хрустальный перезвон маленьких колокольчиков. Дверь за нами захлопнулась и мы оказались в широком холле с мягким розоватым светом, пробивающимся сквозь лёгкую дымку. Частицы воздуха плотно сплетенные с витающими благоуханиями, окутали нас невесомой вуалью, наполняя до краев лёгкие сладким ароматом. Отовсюду и ниоткуда конкретно, струилась медленная инструментальная музыка, призывая пасть перед гнётом первобытной потребности соития.

На стенах постеры полуобнаженных женщин – все довольно эстетично и направлено лишь на подогревание клиента. Впрочем, как и дурманящие благоухания, наверняка являющейся сильнейшими афродизиаками, и музыка, постепенно вводящая в транс. Вопреки моему желанию, фантазия стала вырисовывать крайне неприличные картины, главной героиней которых была Адель.

Проклятье.

– Чем обязаны венценосному визиту? – пропела грудным сладким голосом Элеонора. С этой девицей я был знаком, она постоянный «администратор» этого заведения, если так можно выразиться. Копна каштановых волос, по-кошачьи зелёные глаза, вырез декольте, не оставляющий простора для фантазии, кокетливая полуулыбка на полных влажных губах и проникновенный, хищный взгляд снизу вверх.

– На ловца и зверь бежит, – пробасил Дато, осматриваясь.

– Пришёл с новым боссом перетереть.

Она подошла вплотную, прижимаясь внушительной грудью к моему животу, и преданно заглянула в глаза, слегка запрокидывая голову назад и открывая обзор на достопримечательность пятого размера. Сколько раз бывал здесь, столько раз она и ластилась ко мне, как бездомная кошка, которую по доброте душевной почесали за ушком.

– Я за босса, – выдохнула она или простонала, я не понял.

– Хмм, думал этот вопрос быстро разрешится, – отстраняюсь от неё на шаг.

– Пока мужики бесцельно бьют друг другу морды, мы – работаем. Моим девочкам тоже, знаете ли, кушать хочется…Может быть, вы желаете расслабиться? – она наконец оторвал от меня плотоядный взгляд и уронила его на ширинку Дато. Брат по-хозяйских развалился на кожаном диване, закинув руки на спинку. Сама непосредственность.

– Я бы могла и сама обслужить. Клиентов стало мало, – многообещающий пылкий взгляд на нас обоих. Ох, и переоцениваешь ты свои возможности. На эхо ее воркования показалось ещё несколько девушек, в полумраке лица не разглядеть, да и не особо хочется.

– Не сегодня, Эля, – скольжу поверх ее головы по застывшим возле стен путанам. Одна из них уже устроилась верхом на коленях Дато. Тот смотрит на неё с едва уловимым интересом, вслушиваясь в наш разговор. – Тебе что-то известно о наркоте? – понижаю голос на несколько тонов и он становится слабо различим с музыкой.

– Нет, Таро, я не употребляю, – мурлычет, вышагивая двумя пальцами руки по моей груди.

Перехватываю ее руку и сжимаю:

– Сосредоточься.

– Прости, рядом с таким мужчиной поневоле теряешь голову, – задумывается на некоторое мгновение и цокает языком, – нет, ничего такого не припомню.

– Значит, придётся мне опросить всех твоих «девочек», – прохожу мимо неё, направляясь в бесхозный кабинет Березовского, – заводи по одной.

Несмотря на род своей деятельности, Березовский казался примерным семьянином. Почему казался? Потому что никто доподлинно не знает что происходит за закрытыми дверьми конкретного дома. Но его кабинет открыто повествовал о старшей дочери, выкраденной Тагиром, сыне лет пятнадцати, увлекающемся, судя по всему, хоккеем, маленькой девочке лет шести, занявшей призовое место в соревновании по художественной гимнастике и жене, с аквамариновыми глазами, горящими любовью к нему.

Я белой завистью смотрел на красочные фото в рамках, расставленные на рабочем столе и пахнущие счастьем. Только вот и в эту семью заглянуло горе. Костлявой рукой увела главу семейства смерть, оставив после себя сырость, промозглый холод и шлейф боли от потери родного человека. Березовский угодил в тот же капкан, дробящий сердца близких в пыль.

Вертел ручку в руках, утопая в терракотовом кожаном кресле. За это место глотку дёснами перегрызут. Зачем же ты, Паша, влез в эти грязные дела? Сидел бы дальше деньги на счетной машинке пересчитывал, да домой спешил на ужин к семье…

В ожидании прошерстил весь стол, заглянул в сейф и не нашёл ничего подозрительного. Вместе с первой девушкой в кабинет вошёл Давид. Опрос вели с особым пристрастием и убеждали, и припугивали, и давили, и обещали покровительство, но ни одна не сломалась. Либо, действительно ничего не знали, в чем я лично сомневался, либо кто-то действительно страшнее и опаснее меня. И это серьезно задевало.

После опроса последней, раздражённый тем, что потратил весь день на чинные беседы с путанами, выскочил из кабинета, хлопнув дверью. Эля при виде меня не осмелилась открыть рот на очередные уговоры остаться.

На улице сгущались сумерки, ледяной ветер подхватывал опавшую листву, кружа в причудливом танце. Передернул плечами – зябко. За мной вышел Давид и мы синхронно закурили.

– Не верю я, что только убитая знала про наркоту, – изрёк мои мысли Дато.

Молча кивнул, щурясь от едкого дыма сигарет. Ни одной зацепки, что ж не везёт так. День прошёл, а голова все ещё гудела, как двигатель самолета. Нужно выспаться и подумать.

У машины ко мне подбежала девчушка. Девушкой даже не назовёшь, молодая-молодая. Неуверен, есть ли ей восемнадцать. Она с опаской озиралась по сторонам и глядела на меня испуганными глазами:

– Я кое-что хочу рассказать, давайте сядем в машину, – шепчет, приподнимаясь на носочках. Мы с Дато заинтересованно переглянулись. Забираясь в салон, напрягал извилины, пытаясь вспомнить опрашивал ее или нет. Все женщины слились для меня в одно пятно – настолько похожи они своими вульгарными образами. Но ее словно не видел.

Мы с Давидом обернулись назад, прожигая девчонку немым вопросом. Она хлопала не накрашенными глазами, поочередно разглядывая нас с неподдельным интересом.

– Правда, что вы Тариэл Агаларов? Тот самый, – тихонько добавила. И голос у неё, как у девочки. Ребёнок, что ты тут забыл?

– Что значит «тот самый»? – иронично выгнул одну бровь Давид. Она опалила его возмущённым взглядом, мол «что не понятного?», но объяснить все же потрудилась:

– Большой босс, человек слова и дела, – благоговейно пролепетала, слегка розовея тощими щеками. Малолетних фанаток мне не хватало для полного счастья. Давид с трудом удержал отвисшую челюсть, не давая ей поздороваться с подлокотником:

– Ммм, вот оно что, – многозначительно протянул, медленно кивая головой.

– Имя и фамилия совпадают, стало быть, я.

– Предлагаю сделку, – уверенно заявила малявка, интригуя нас с Давидом, челюсть которого снова находилась в опасной близости с кожей салона. Платочком ее что ли перевязать.

– Смелая девочка, – весело хохотнул. Не боится взрослых дядь, надо же.

Она упрямо молчала, просверливая серыми, кристально-чистыми глазами, ожидая ответа.

– Что за сделка?

– Вы ведь хотите узнать про наркотики, что подсыпают девочки из «Эммануэль», верно? – все-таки подсыпают, вот же сучки.

Мы кивнули.

– А я хочу спасти сестру.

– А что с ней не так? – удивляюсь стальным ноткам в голосе этой букашки.

– Она подсела на эти наркотики, и теперь работает на них за дозу.

– А ты работаешь тут? – киваю в сторону салона, не сводя с неё глаз.

– Да, мастер чистоты, – гордо заявляет и я едва заметно выдыхаю. Отчего-то не хотелось думать о том, что этот ребёнок уже в свои…надцать торгует своим телом.

– Сколько лет-то тебе? – вырывается у Давида, повисший в воздухе вопрос.

– Четырнадцать. Так что, идёт? – протягивает мне ладонь для рукопожатия.

– Идёт, – хмыкаю, понимая, что от таких щедрых предложений не отказываются и жму хиленькую влажную ладошку.

Завёл машину, намереваясь отужинать в одной уютной кафешке, в которой бесподобно стряпают хинкали. Всю дорогу букашка трещала без умолку, посвящая нас в перипетии своей судьбы и о том, как оказалась в «Эммануэль». Окидывал ее жалостливым взглядом через зеркало заднего вида, твёрдо решив как следует накормить.

У входа в кафе она засопротивлялась, но это так, для проформы, потому как глаза блестели голодом. Пару минут вялых возражений и вот мы уже сидим за столиком.

– В обфем, этиф гады нафильно напоили ее таблефками, – болтала с набитым ртом, – и теперь я не знаю где она, надежда только на вас – вытерла сок от хинкали салфеткой и запила острую начинку апельсиновым фрешем. – Имени поставщика не знаю, но Березовский называл его татарин.

Стукнул кулаком по столу, приборы подскочили, жалобно звеня. Снова он. Значит покушался на меня наркоторговец. Не нравится ему моя борьба с его товаром, а мне не нравится, что люди мрут. Это хорошо, значит Адель не была их целью.

– Но я видела его машину и знаю цвет, марку, номер, – с достоинством добавила, не улавливая особой радости от первой дозы информации.

– А вот это уже что-то, – протянул ей смартфон и она быстро запечатала тоненькими пальчиками.

После ужина заказал ещё немного еды с собой, чтобы девчонка могла накормить и маму. Оставил ей свой номер для связи, настоятельно рекомендовав не стесняться звонить, если вдруг что-то вспомнит или ей станет страшно за свою жизнь и отвёз домой.

– Сумасшедший денёчек, – крякнул Давид, нехотя выбираясь из авто у своего дома.

Устало кивнул, соглашаясь и прощаясь одновременно. На мокром асфальте, размытыми яркими пятнами отражались огни города, привнося красок в бетонную серость. Мчал куда глаза гладят, приводя в порядок голову. Меня мучил ещё один немаловажный вопрос о том, кто же все-таки крот. Теперь, когда ясно, что покушался на меня наркоторговец, вопрос о предателе стал ещё острее. Возможно, и зацепок у меня не было из-за слива информации. О моем отъезде знали трое человек: Давид, Заза и Гога. И от этого настроение сильно портилось. Ни один из них не заслуживал моего недоверия, но теперь…

Не заметил, как оказался в знакомых узких проездах очередной колоссальной многоквартирной застройки. Припарковался и вышел из машины, вдыхая полной грудью свежий аромат пожухшей мокрой листвы. В окне Адель горел свет, время к полуночи, но она все ещё не спит. Накатила щемящая сердце тоска. Вынул сигарету и закурил. Дым кольцами поднимался в чёрное небо, медленно растворяясь.

С ней я вкусил сладость жизни, а без неё все сново стало пресным, как прежде.

Глава 15

Аделина

День после разговора с Тариэлом прополз мимо меня. Так, словно я лишь сторонний безвольный наблюдатель, не влияющий на ход событий. Все доносилось сквозь плотную толщу воды, приглушенно и тускло. Лишь дважды выныривала, из затягивающей трясины наружу, испытывая шквал эмоций: во время встречи с сестрой и при виде Таро у гипермаркета. Если в первом случае меня окатило нежное трепетное чувство к родному человеку, сменяющееся гнетущим переживанием за его благополучие, то во втором, ядовитый укол обиды при виде улыбающегося лица (только у меня что ли кошки на душе скребут?!), и вспышка удивления. Что он забыл в магазине у моего дома? Его дворец совершенно в другой стороне…

В остальном, от меня на метры несло меланхолией. Я ответственно старалась переварить все переживания внутри себя, не выплёскивая негатив на близких, но тонкие струйки моего настроения все же просачивались сквозь наспех выстроенную защиту. И вроде бы, откуда взялась эта подавленность? Сама ведь его прогнала.

Разум громко диссонировал с сердцем и кто кого перекричит – нерешённый вопрос. Так или иначе, судить эти дебаты вызвалась самая противная из всех судей – нежданно-негаданно нагрянувшая депрессия. Заходи, дорогая, почётным гостем будешь на нашем празднике жизни.

В тот вечер я все-таки попросилась переночевать у Ариадны, поздно осознав, что ключи от моей квартиры он не оставил. Придётся менять замки. А на утро нас с Златой подвёз Леша, по пути заехали в магазин за продуктами – дома шаром покати. Сам настоял на встрече, но мне сказать ему больше нечего. Так что повисло между нами неловкое молчание. Своей настойчивостью он только все усложняет…

Школу с Златой мы прогуляли. Приготовили домашнюю пиццу с разными начинками, разлили шипучую колу в высокие бокалы и увалились на диван пересматривать любимые мелодрамы. Рыдали обе крокодильими слезами над фильмами, снятыми по мотивам книг Николаса Спаркса: «Лучшее во мне», «Дневник памяти», «Дорогой Джон».

Вот это любовь…

И мне стало лучше. Выплакала то, что давно скапливалось внутри. После смерти родителей всегда пыталась быть сильной, взрослой, ведь я несу ответственность за сестру, а как хочется порой расслабиться, полагаясь на надежное, сильное плечо. Поглядывала на Злату и с замиранием сердца удивлялась тому, как быстро она взрослеет. Во мне росла уверенность в правильности выбора, мой долг перед родителями, долг перед самой собой – во что бы то ни стало позаботиться о сестре.