Текст книги "Княжна (СИ)"

Автор книги: Алина Островская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

«Он просто смс от Ани прочитал» – подсказывает мне внутренний голос. А я почти об этом забыла (нет). Кто я такая, чтобы в чем-то его упрекать? То-то же.

– Голоден? – не подхожу к нему близко, смотрю в глаза издалека. Он приобретает присущую ему уверенность и спокойствие, значит все не так плохо.

– Очень, – пылкий взгляд. Аня раззадорила, сама пусть и отдувается.

– Приготовлю что-нибудь, – выскальзываю в кухню, не дожидаясь ответа. Самой себе признаться невыносимо трудно, но кажется я испытываю жгучее чувство ревности с пряной ноткой злости. Так что все мои движения отрывисты и резки. Столь оглушающее чувство я прежде никогда не испытывала. Неистово печёт в области солнечного сплетения, что хочется разодрать грудную клетку и приложить к зияющей ране лёд.

И к кому? К человеку, которого знаю пару дней?

Как-то это ветрено. А что удивляться, сама же гадала почему он до сих пор свободен. Вот, пожалуйста, не свободен вовсе. Открываю морозильную камеру и выбираю что-нибудь из чего можно приготовить суп. Выловив подходящие куриные части, с силой хлопаю холодильником. Говорил семьи нет, а невеста, значит есть! Кто ещё стал бы присылать такие откровенные фотографии? Остервенело нарезаю лук, он злой, глаза щиплет, но я держусь, не плачу. Не дождётся! Притащил меня сюда, как игрушку. Что там сказал Давид? «Недостаточно вымотала»? Вот для чего он меня сюда привёз! Кобель! Тру на тёрке морковь, она брызжет соком и летит во все стороны. Ну ничего, недолго мне осталось продержаться.

Через сорок минут выключила плиту, суп готов. Злость испарилась, оставляя после себя выжженную пустыню. Наделена ли я правом ревновать? Нет. Мои чувства к нему – мои проблемы. Он ничего не обещал. Дорого купил меня, вот и забавляется. Мужчины полигамны, не стоит об этом забывать. Засунула подальше букет своих чувств, налила суп и пошла кормить кобеля, простите, больного.

Он не спал, так что стоило только показаться в арке двери, как на меня перевели тяжелый взгляд.

– Вкусно пахнет.

Сжала губы плотнее, поставила поднос на кофейный столик. Молча хотела помочь приподняться, но меня остановили:

– Сам.

Сам так сам. Села на краешек дивана. Зачем спрашивается сидишь, смотришь на него? Отправляйся восвояси до следующего приема пищи и таблеток. Но я, словно к месту приросла. Сверлила его глазами, пока он осторожно поглощал горячий суп.

Неделя закончится и он уйдёт, прихватив с собой мое сердце. Вот такая правда.

– Ты грустная, что-то случилось? – возвращает недоеденный суп на стол.

Ты случился.

– Все в порядке, милый, – особое ударение на последнее слово. Он понимающе прикрывает глаза, на лице кривая ухмылка.

– Ревнуешь?

– С чего бы вдруг? – получается очень убедительно. Ещё не хватало показать ему свою слабость.

– Хорошо, потому что это бывшая подружка, ничего серьёзного, – пожимает плечами и продолжает есть суп. – Ты отлично готовишь.

Внутри засияло солнышко, но я не позволила его лучам озарить мое лицо. Пусть помучается, для профилактики. Присматриваюсь к нему с опаской. Интуитивно чувствую, что зря позволяю прорасти зерну чувств к этому мужчине, но выкорчевать молодой побег рука не поднимется.

Тариэл

Сидит на краешке дивана чинно с осанкой королевы, руки одна на одной сложены на кругленьких коленях. В глазах бушует штормовое море. Мне льстит ее очевидная ревность, значит зацепил. Аня, конечно, не вовремя со своими фотографиями, но зато я теперь знаю – для неё это не просто работа. Отчетливо ощущаю выброс эндорфинов, хочется неконтролируемо улыбаться.

Приготовила для меня обед. От ее заботы сносит крышу. А ещё – она спасла мне жизнь. Без преувеличений. Не заштопай она рану вовремя, варился бы уже в аду, там для меня отдельный котёл. От этого испытываю к ней собачью преданность и верность. Не по себе даже.

Вижу, хочет задать вопрос. Знаю какой, но не знаю как на него ответить. Лгать не хочу, но и правда может оттолкнуть ее. Не время ещё правду рубить. Не готова.

– Что произошло ночью? – та же синева бушующего океана, выплескивает на меня ледяные воды.

– На нас хотели напасть, – обтекаемо, но и не враньё. Хотели ведь? Совершенно точно.

– Почему? – хмурит идеальные брови, котелочек что-то варит. Лишь бы не кашу.

– Из-за моей работы, – снова не обманул.

– Я слышала выстрел. Ты стрелял? – голос надламывается.

– Нет.

Она с облегчением закрывает глаза. Маленькая девочка, думает, что убить может только пуля.

– Что с тем человеком, который сделал с тобой это? – кивает на повязку на животе.

– Он жив, – чистая правда, ведь я пощадил его.

Она кивает своим мыслям и немного расслабляется. Филигранные вопросы. Мы балансировали на грани вскрытия суровой правды и я понимаю: она спросила ровно столько, сколько хотела обо мне узнать. Все подробности этой ночи решила оставить за скобками.

Мне и лучше.

Не хочу, чтобы она волком смотрела на меня и обходила стороной. «Но это все же случится» – шепчет черт на моем плече. «Ничего, привыкнет и никуда не денется» – шепчет второй с другого плеча. Вот так, ангелам нет места даже в моей голове.

Несмотря на состоявшийся разговор остаток дня она была непривычно молчалива. Попросила телефон, чтобы позвонить сестре, несколько раз меняла повязку и обрабатывала рану, заставляла глотать пилюли, кормила.

Доверенные Дато вывезли хлопцев из гаража, жмуриков закопали в лесу. Нетерпеливо поглядывал на телефон, ожидая звонка брата, чтобы узнать новости. Он молчал. Видимо, не все так просто, как казалось. В этом доме оставаться было опасно. О нем уже прознали, так что завтра мы уедем отсюда.

По-хорошему, я должен отпустить ее. Сделаю это, как только буду уверен, что мордовороты приходили только за мной, что о ней все ещё не знают. Эта ночь подтверждение моим опасениям.

– Можно?

Открываю глаза. Она неуверенно переминается с ноги на ногу у дивана, в руках книга. За домом сгустились сумерки. Молча подвигаюсь, усаживается рядом.

– Хочешь, я тебе почитаю? – робкий, голубой-голубой взгляд из-под полуопущенных чёрных ресниц. Какие красивые у неё глаза…

– Хочу, – удивляюсь ее выбору развлечений.

– В детстве читала в оригинале, мне очень нравилось. Решила купить сестре, но она предпочла «Гарри Поттера», – пожимает плечами, – тоже хороший выбор. Так что оставила собрание сочинений себе. Перечитываю на досуге, – неуверенно показывает мне обложку, автор – Жюль Верн, – сегодня на очереди «Таинственный остров», если ты не против.

Против ли я?

Да она может делать что угодно, только бы рядом была. Устроилась поудобнее, одарила внимательным взглядом и открыла книгу. Вначале весь текст был пропущен мной мимо ушей. Разглядывал ее без тени стеснения. Она подобрала под себя ноги и облокотилась на подлокотник дивана. Шелковые пряди мягко щекотали лицо, девушка то и дело откидывала их назад. Изредка отрывала взгляд от страниц, проверяя, сплю или нет. А как тут уснёшь? От ее близости кровь вскипает в венах. Бурлит, подобно лаве в жерле вулкана, обжигает. Бороться с ее притягательностью выше моих сил.

Лучше на неё не смотреть. Закрыл глаза, вслушиваясь в мягкую речь. Читала выразительно, интересно и вскоре меня затянула история.

Очнулся среди ночи. Свет выключен, я укрыт пледом и ее рядом нет. Тоскливо стало на душе. С этой девчонкой надо что-то решать, так продолжаться не может.

Аделина

Из царства Морфея меня выдернули странные звуки за окном. Лежала с закрытыми глазами, вслушиваясь в шум. Готова поклясться, что в общей гамме слышалось мужское разноголосие, пыхтение и рокотание грузовика, сигнальные предупреждающие звуки автотехники.

Под окнами нашей квартиры ремонтируют дорогу? Там же все новенькое ещё. Секундное замешательство: когда я домой попасть успела?

Распахнула глаза.

Вокруг все тот же сдержанный минимализм, вид на острые, темно-зелёные верхушки хвойного леса и молчаливые пики гор, золоченые рассветом. Выскользнула из-под пухового одеяла, подскакивая к окну. Слух меня не обманул. Пятеро мужчин в оранжевой униформе с лопатами очищают подъезд к дому; трактор рокочет, шустро сгребает сугробы, обнажает чёрное асфальтовое полотно, уводящее вдаль, заполняет снегом нетерпеливо фырчащий кузов грузовика.

За процессом чинно, заложив руки за спину и не спеша ведя беседу, наблюдают двое мужчин. Одного из них я безошибочно угадаю и на смертном одре, а второй мне не знаком.

Картина удивительная. У нас и в городе дороги так начисто не чистят, а здесь: две единицы техники и пять человек расчищают путь к единственному! во всей округе дому.

– Кто же ты такой… – шепчу себе под нос, оценивающе окидываю взглядом знакомую широкоплечую фигуру (чувствует себя хорошо, судя по всему) и отправляюсь в ванную.

Через пол часа нехотя выползаю из душа, ныряя в толщу прохладного воздуха. Звуки техники стихли, зато с первого этажа доносятся низкие мужские голоса.

С ног до головы окатило странное волнение. Приложила усилие, чтобы взять себя в руки и спустилась вниз.

При моем появлении мужчины оборвали разговор на полуслове и встали с дивана, приветствуя. Смутилась их «джентльменскому» порыву и неосознанно заправила локон за ухо, сложила руки на груди. Тариэл выглядел в разы лучше, чем вчера. Стоял прямо, расправив плечи, несмотря на то, что швы, наверняка, болезненно тянули. Глаза блестели, чувственно рассматривая меня. На миг пожалела, что не умею читать мысли. Этот взгляд о чем-то говорил.

Второй мужчина сверлил изучающими медовыми глазами из-под густых чёрных бровей. Смоляная щетина покрывает щеки, подбородок и часть шеи, добавляя пару лет к возрасту. Думаю, они с Тариэлом ровесники. Такой же высокий и крепкий.

Хмыкнула про себя – двое из ларца.

– Аделина, приятно лично познакомиться, Давид, – протягиваю ему руку, с улыбкой наблюдая за ползущими от удивления бровями мужчин.

Он молча жмёт ладонь, не отрывая внимательного взгляда.

– Как узнала? – наконец закончил своё тотальное сканирование и сверкнул белозубой улыбкой.

– Интуиция, – жму плечами.

– Может выберешь для меня лотерейный билетик? – подмигивает, расплываясь в улыбке. Мельком замечает нахмуренные брови Тариэла, подбирается, придавая себе серьёзный вид. – Спасла моего брата, спасибо, – прозвучало искренне. Чувствовала себя не в своей тарелке. Зачем благодарит? Словно кто-то на моем месте поступил бы иначе. Мне очень хотелось забыть ту страшную ночь и больше никогда к ней не возвращаться.

– Это вы вовремя прислали врача, – не зная куда себя деть от пристальных взглядов мужчин, лопочу, краснею.

Он рассмеялся.

– Вы?! – со всей дури хлопает Тариэла по плечу, – А она забавная, Таро.

Тот, в свою очередь, опаляет гневным взглядом брата и обращается ко мне:

– Собирай вещи, через полчаса мы уезжаем.

Не совсем понимала к чему такая спешка, но, за выделенное на сборы время, справилась. О завтраке оставалось лишь мечтать. С грустью окинула взглядом дом, в котором, несмотря ни на что, была счастлива. Дни, проведённые в нем, будут долго храниться в памяти, ревностно оберегаемые мной.

Тариэл, казалось, совершенно позабыл о ране. Двигался с присущей ему агрессией и грацией хищника. Я же, неуверенно семенила за ним в гараж, неосознанно оттягивая свой отъезд. Скорее всего, меня вернут домой. «Даже не вздумай расстраиваться!» – ругала себя.

Тариэл закинул в багажник мой чемодан и открыл дверь, приглашая занять место рядом с ним.

– Почему так воняет хлоркой? – поморщила нос, оглядываясь по сторонам в поисках источника.

– Не понимаю о чем ты, – хмурится и жестом подгоняет меня, – запрыгивай, красивая, поехали кататься.

На губы натянулась непрошеная улыбка.

У выезда на общую дорогу нас поджидал Давид. Окно полностью опущено, из чёрного, до блеска натертого «Мерса», гремит музыка, мужчина артистично подпевает, пальцами постукивая по кожаному рулю:

«Гуляй душа сердито,

Походкою бандита,

На проблемы давно забито,

Вся жизнь шита-крыта».

Сигналит и срывается с места, приглашая поучаствовать в гонке. Таро, как его называет «брат», приглашение принял с удовольствием. Гнал быстрее, чем когда мы ехали сюда. На узкой дороге мужчины поравнялись носами, мы летели по встречной полосе!

Те пять лет жизни, что прибавились мне за игры в снежки, тут же испарились. Я в ужасе вжималась в кресло, держалась за ручку двери, до посинения пальцев, и снова молилась. Тариэл вошёл в кураж.

– Можно меня высадить? Я дойду пешком.

– Нет, милая, с тебя ещё пять ночей…

Ммм?

Тариэл

До города долетели с ветерком. По пути остановил возле одной кафешки, прикупил пончиков и чай для Адель, больно бледная она была, стал переживать, что не довезу. Всю дорогу сидела тихо, о чем-то размышляя.

Дато обрушил на меня целый ворох вопросов, возникших за неполных два дня, точно я отсутствовал месяц. Ночные смельчаки до сих пор кукуют на нулевом этаже моего клуба, отказываясь говорить с кем-либо, кроме меня. Что ж, это интригует. Не каждый может выдержать допроса Дато. Удивительно, как с этим справился блевотный студентик?

Пообщаться с ними приоритетное дело в моем длинном списке. Так что девушку оставил в доме и сразу туда. Она не возражала, хоть и посматривала с опаской после моего напоминания о ее должке.

Клуб закрыт, рано встречать гостей, солнце ещё не коснулось горизонта. Стоило ступить внутрь, как меня засыпала вопросами администратор.

– Тариэл Амиранович! Как хорошо, что вы вернулись! Вчера компания посетителей устроила драку, сломали два стола, четыре стула, разбили кучу посуды, – бежала за мной Ольга, не поспевая за широким шагом, и быстро-быстро говорила, – а ещё, участковый должен прийти, изъять видео с камер. Что делать с испорченной мебелью? Новую заказывать? Видео участковому отдавать? Для нас копировать?

Резко остановился и девушка чуть не впечаталась носом в мою спину.

– Напомни-ка, Ольга, за что я тебе плачу? – ненавижу, когда подчиненные плохо делают свою работу, а она, в последнее время, постоянно лажает. Девушка испугано хлопает глазами, беззвучно открывая и закрывая рот. Срываю с неё бейдж с надписью «администратор» и вешаю на бармена. – Я в тебя верю, – хлопаю по плечу ошарашенного паренька, – поздравляю, ты теперь официантка или безработная, выбирать тебе, – уволил бы к чертовой бабушке, но она мать-одиночка.

Развернулся на пятках и вышел на лестничную площадку.

На нулевом этаже дежурил Заза. Судя по теням, залёгшим под карими глазами, вахту нёс ответственно – не спал. Отпустил его, пусть отдохнёт и выпьет чего-нибудь горячего, тут собачий холод. За тяжёлой железной дверью небольшая комната с двумя подстилками на бетонном полу, на скорую руку сбитый деревянный стол и два стула. На скрип отворяющейся двери узники подняли головы, мигая заспанными глазами. Надо признать, нервная система у ребят что надо. Я бы ни за что не уснул.

Прошёл внутрь, уселся верхом на стул, сложив руки на его спинке:

– Слушаю.

Студент указательным пальцем подтянул треснутые очки выше на переносицу и прижал худые ноги к груди. Белее снега, держится отстранённо, глядит волком. Ещё немного и разноется. Осмотрел его с верху до низу. Брезгливо поморщил нос. При свете малец казался ещё тщедушнее, чем ночью в гараже. Обрадовался, что не заметил на его теле очевидных следов работы Дато, видимо, у брата тоже рука не поднялась. Это ведь все равно, что женщину ударить. Какие черти его привели в криминал?

Второй смотрел открыто, решительно. Короткий ёжик плешинами просвечивает белую кожу головы, узкие щелки, вместо глаз, разбитая губа, опухший нос – вырисовывается почерк Дато. Он хромая подошёл к столу, сел, вцепившись в меня преданным взглядом. Судя по всему, разговор предстоит долгий, но цивилизованный.

– Спасибо, что сохранил мне жизнь, Таро, – еле шевелит расквашенными губами. Вместо одного зуба зияет чернота. Опускает взгляд на мозолистые короткие пальцы, перепачканные мазутом, сложенные замком. – Если бы я знал на кого взял заказ, никогда бы не согласился.

– Лирику в сторону, не с барышней в любви объясняешься. Ближе к делу: кто, когда, какое было задание, откуда узнали где я.

С трудом поднимает заплывшие кровью глаза и снова опускает на свои руки.

– Я, вообще-то, не убийца, – горько усмехается. – Честно тружусь в автосервисе, иногда промышляю мелким воровством бытовой техники со складов, – виновато смотрит и жмёт плечами, – ну не хватает мне, чтобы семью прокормить. По молодости загремел за разбой и на приличную работу больше не берут. Скоро зима. Жене и сыну нужна тёплая одежда, а я едва покрываю долги за коммуналку. Того и гляди, на улице останемся в лютую пургу. Нашёл подработку. По ночам разгружал контейнеры с торговых кораблей. В одну из таких смен ко мне и подошёл лысый, – замялся, – ну тот, которого я… В общем, предложил баснословную сумму. Сказал, что убивать даже не надо, просто сопроводить этого, – кивает на застывшего в углу студента.

– Дальше.

– Лысый был главным, так что вся информация передавалась через него, – начинаю звереть, он замечает это и ускоряет речь, – но я слышал телефонный разговор с заказчиком. Погоняло у него звучное, запоминающиеся – татарин.

– Татарин? – автоматом переспрашиваю, пока мозг ищет возможные совпадения со знакомыми лицами, – это уже что-то, – хмыкаю, но понимаю, что этот товарищ мне на пути не попадался.

– Таро, за то, что пощадил меня хочу верно тебе служить, – руки трясутся вместе с голосом, волнуется.

– Как знать, что ты не дело до конца вздумал довести?

– Пусть меня черти прям здесь раздерут, если я помышляю замахнуться на законника*. Воровской закон чтить меня ещё в академии* научили, – с жаром отзывается.

_______

* Законник – криминальный авторитет/вор в законе.

*Академия – тюрьма (уголовный жаргон).

_______

– Подумаю, – киваю студенту «твоя очередь».

Он подползает на трясущихся ногах к столу и занимает место своего подельника. Смеряю строгим взглядом и комнату заполняют всхлипы.

– Рассказывай, как докатился до такой жизни.

Он сотрясается в громких рыданиях, того и гляди рассыпется. Не в состоянии связать и двух слов.

– Будь мужиком! Избавь меня от бабских слез, – гневно рычу на щенка. Ему нужна хорошая встряска, чтобы больше не совал свой прыщавый нос во взрослые дела. Не по нраву занятие выбрал.

– П-простите, я б-больше так не буду…

– Разумеется не будешь. Тебе повезло встретить меня в добром расположении духа, дважды такое не повторится.

Он тяжело сглатывает сопли, вспоминая события минувшей ночи.

– Если вы тогда были в хорошем расположении, то не хотел бы я попасть вам под горячую руку, – утирает рукавом нос и смотрит красными от слез глазами.

– Тогда говори.

Он громко шмыгает и приступает к рассказу:

– Я студент радиотехнического университета, – снимает очки, стирает худыми пальцами скопившиеся в уголках слёзы, – в свободное время посещаю кружок робототехники. Недавно к нам присоединился новенький, – кидает в мою сторону взгляд и задумчиво хмыкает, – только сейчас понимаю, как сильно он отличался от всех посетителей кружка. Постепенно вливался в коллектив, расспрашивал о нашей жизни. Это не казалось странным, – жмёт костлявыми плечами, – его интерес был ненавязчивым. В какой-то момент я перестал посещать секцию, поскольку все время уделял маме. Она попала в больницу и серьезно больна. Он позвонил мне узнать как дела и предложил подзаработать. Я не смог отказаться, на лечение нужна круглая сумма, которую мне не заработать.

– Ясно, – кладу ручку и бумагу на стол, – пиши все, что знаешь об этом парне. Номер телефона тоже оставь, хоть я и уверен, что это бессмысленно.

Студент некоторое время собирался с мыслями и принялся строчить.

– Откуда такие познания, взрывотехник? Неужели в институте этому учат?

– Такое у меня хобби, – пальцем поправляет очки на носу и продолжает писать.

– Мда, кто-то рисует и читает книги, а кто-то, в свободное время, взрывные устройства мастерит, – интересный паренёк, может быть мне полезен.

– Как зовут-то вас, калеки?

– Михаил, – бубнит побитый,

– Руслан, – протягивает мне студент листок с каракулями. Глаза сломаю, пока прочту.

– Значит так, Руслан и Михаил. Ещё одно левое движение в этом городе без моего разрешения и вами займётся Заза. Он любит ночь, тишину, лес и физические нагрузки с лопатой. Все ясно?

Они синхронно кивнули.

– Великолепно, – рукой поманил за собой обоих и вышел из промозглой комнаты.

В основном зале клуба сменилась обстановка. Персонал безустанно сновал туда-сюда, подгоняемый бывшим барменом. Ольга в форме официантки, с красным носом на пол лица покорно расставляет столы и стулья. И никто не задалбывает меня тупыми вопросами. Все-таки ротация кадров – великая вещь!

– Это Михаил, наш новый секьюрити. Приведи его в порядок, – смотрю на разбитую, опухшую рожу, вздыхаю – насколько это возможно и поставь на фейс-контроль к Мурату, – новый администратор не подвергает мои решения сомнениям, несмотря на потрёпанный видок Михаила, послушно кивает.

– Я не обману вашего доверия, спасибо!

– Завтра принесёшь документы, оформим на полную ставку. И вот ещё что…, – внимательно смотрю в заплывшие глаза, – слов не надо, хочешь что-то доказать, докажи делом, – тот молча кивнул.

Оставил его с администратором и вышел на улицу с Русланом.

– Возможно, в скором времени, мне понадобится твоя помощь. Есть одно дельце…

– Я пас, – поднимает руки вверх, – вынес урок на всю жизнь.

– Головорезов у меня и без тебя хватает, – окидываю насмешливым взглядом щуплое тельце. Кому в голову могло прийти ввязать его в тёмные дела? Псих какой-то, не иначе. – Мне пригодятся твои знания о взрывных устройствах.

– А, это… буду рад помочь, – спохватился, радуясь, что легко отделался.

– Оставь мне данные своей мамы. Я оплачу лечение, – поднимаю ладонь, останавливая возражения до того, как они польются, – это аванс за будущую работу. Родители – это святое, тем более для таких, как мы.

Его глаза засияли благодарностью. Эти двое ещё сослужат мне добрую службу.

Не зря говорят: держи друзей близко, а врагов ещё ближе.

Глава 11

По номеру, оставленному Русланом, никто не ответил. Ожидаемо. Набрал Дато:

– Успешно?

– Можно и так сказать. Погоняло татарин тебе ни о чем не говорит?

– Звучное, но не слыхал про такого.

– Вот и я не слышал. Залётный паренёк значит… Сейчас скину тебе иероглифы, почитай и надо съездить в секцию робототехники в радиотехническом. Должен был наш татарин хоть где-то наследить.

– А ты что? – улыбается. – К девушке спешишь?

– Не твоё собачье дело, – огрызаюсь.

– Ладно-ладно, понимаю, – хрипло смеётся и отключается.

Четкого ответа о том, знают ли они про Адель я не получил. Взрывчатку пытались присоединить к машине, значит ее жизнь тоже была под угрозой. Эти двое дилетанты и профаны, им не доверили и скудной крохи информации. Так что, пока не найду заказчика, она будет со мной.

Эта мысль приятно греет оледенелую душу.

Время близится к вечеру. Сижу в машине и взвешиваю, что приоритетнее: дальше решать, скопившиеся вопросы, или поехать домой? По-хорошему, надо бы заехать в казино, проверить отчеты, наведаться к Таймазову и перетереть по поводу забракованного дела об убийстве отца Адель, подумать, как выщемить барыгу.

Но не сегодня.

Дабы не чувствовать себя совсем ущербным руководителем заехал в казино за отчетами – изучу их ночью.

Улыбнулся и стукнул по рулю. Надо же было докатиться до такого, даже и не помышляю о том, что ночью мне может быть не до отчетов…

По пути домой заехал в гипермаркет и купил три ведра мягкого мороженого: шоколадное, фисташковое и ягодное. Не по погоде, но почему-то захотелось. Стоял в пробке на выезде из города, психуя из-за того, что оно может растаять.

Наконец, вырвавшись из каменных джунглей, пришпорил железного коня, быстро преодолевая расстояние, разделяющее меня с княжной. По обе стороны дороги тянулись старенькие, покосившиеся от времени, домики с деревянными резными, зелёными и голубыми ставнями, растрескавшимися фундаментами и пестрящими, осенними цветами, палисадниками.

Возле одного из таких домиков на низенькой табуретке сидела сухонькая бабуля в белом пуховом платочке. Перед ней, в оцинкованном ведре, огнем горел, вобравший в себя последние лучи солнца, букет из странных цветов. Ударил по тормозам быстрее, чем успел подумать, и свернул на обочину, вздымая за собой клубы пыли. Мимо пронёсся большегруз громко сигналя клаксоном, водитель которого, наверняка, посылал меня крепким отборным матом.

– Здравствуй, мать! Что за цветы у тебя такие диковинные?

Старушка подняла выцветший взгляд и расправила сморщенные губы в улыбке.

– Здраве буди, сынок! Так гладиолусы это, яко не узнал-то, – бережно поправляет лепестки, переводит взгляд на меня и добавляет лукаво, – краше этих ни в одном дворе не сыщешь. Выбирай, сынок, не стесняйся, свежие – только срезала.

– Не серчай, мать, слаб я в цветочных делах. Все заберу, – достаю красную купюру из кошелька, – на вот, не мёрзни на улице.

– Абы не в сердечных, – благодарно кивает головой. – Храни тебя Господь от всех невзгод! – со слезами на глазах трижды осеняет меня крестным знамением.

Ехал, время от времени поглядывая на разноцветный букет. Она любит белые розы, но отчего-то глаз зацепился именно за это буйство красок. Поздней осенью уже не хватает живого цвета.

По ступеням крыльца взбегал легко, точно окрылённый. Одной рукой, прижимаю увесистую охапку длинных цветов, другой несу пакет с мороженым. С трудом справляюсь с замком и вхожу внутрь. На пороге с ноги на ногу переминается Адель.

Ждала меня…

– По дороге случайно увидел их и захотелось купить, – оправдываю странную покупку. При виде ее, идея подарить этот веник перестала казаться удачной. Борюсь с настойчивым желанием выкинуть его за дверь.

Она медленно подплывает ко мне, забирает цветы из рук и начинает перебирать яркие бутоны пальчиками:

– Красные, белые, нежно-розовые и персиковые. Интересно, – поднимает на меня озорной взгляд.

Не понял. Но в слух не признался.

– Ты что-нибудь знаешь о языке цветов? – изящно приподнимает бровь, зарывшись носом в букет.

– Не силён, – хмурюсь, это ещё что такое?

– Гладиолус весьма неоднозначен в этом плане, но этот букет говорит примерно так: «Ты женственная и романтичная, моя любовь к тебе искренна и сильна». А ещё, хоть это и странно, но именно эти цветы символизируют любовь с первого взгляда, – коротко хмыкает.

Меня закоротило. Любовь?

Она некоторое время внимательно изучает мое лицо и ласково улыбается.

– Не переживай, редко кто сейчас дарит цветы, вкладывая в это определенный смысл. Но мне и без того очень приятно, спасибо, – становится на цыпочки и целомудренно касается губами моей щеки.

– А что означает мороженое? – поднимаю пакет.

Она с детским любопытством заглядывает внутрь.

– В таком количестве – прекрасный вечер и лишние кило на бёдрах.

Непроизвольно скольжу взглядом по плавным линиям фигуры – нет, тебе это не грозит. Она замечает мой взгляд и вспыхивает щеками.

– Мороженое тоже стоит поцелуя, – шепчу, подставляя вторую щеку.

Недолго мнётся, робко поглядывая на меня снизу вверх, поднимается на цыпочки и невесомо касается небритой щеки. Отрывистым движением поворачиваю голову в ее сторону, завладеваю мягкими губами и превращаю невинный поцелуй в нечто чувственное, будоражащее кровь, разгоняющее до предела сердца. Она пытается отстраниться, но я крепко прижимаю ее к себе и через несколько мгновений сопротивление ослабевает. Закрывает глаза и отпускает себя, позволяя целовать ее так, как до этого момента, я делал только в мечтах.

Аделина

Сердце гулко барабанило в ушах, заглушая глас здравого смысла, тихо нашептывающего мне о манерах, нравственности, воспитании, о моих жизненных убеждениях, расползавшихся по швам. Возможно после, я буду жалеть о том, что не остановила нас, не взяла себя в руки. Но это будет после, не сейчас. Впереди вся жизнь, для самобичевания и порицания, а испытаю ли я вновь что-либо равное тому чувству, какое переполняет душу и выплёскивается за ее края – не знаю. Пройдут года и я не вспомню о том, как отчаянно соблюдала правила приличия, но вспомню его. Горячего, желанного, отогревшего мое сердце.

И, кажется, любимого…

Признание разлилось вибрирующими волнами, сворачивающимися тёплым комочком в груди.

Моя оборона пала.

Я отпустила себя, повинуясь его воле. Огненное кольцо крепких мужских рук сжималось, впечатывая меня в твёрдое тело. Настойчиво углублялся пылкий поцелуй, окончательно лишая способности мыслить. Судорожно вдыхаю сексуальный, дурманящий аромат его парфюма, растворяясь без остатка, в нависающем надо мной мужчине. Он выхватил букет цветов из моих рук и бросил в сторону, на пол полетело мороженое.

– Растает, – с трудом отрываюсь от горячих пытливых губ.

– К черту все! – рычит, окончательно теряя самообладание и подхватывает меня на руки. Нес к себе в комнату, оставляя лужицы из частично сброшенной впопыхах одежды. Спальню серебрил мягкий лунный свет, вырисовывая на полу тень от панорамного французского окна. Он поставил меня и прижался лбом к моему лбу, выводя контуры нижней губы большим пальцем. Пронзительный взгляд побуждал тысячи электрических разрядов щипать разгоряченную, и оттого сверхчувствительную кожу.

– Если мы продолжим… я уже не смогу остановиться, – звучание бархатного баритона негой течёт по венам, заполняя меня до краев.

Мгновение тону в глубине любимых глаз:

– И не надо, – едва нахожу силы, чтобы выдавить из себя надрывный шёпот.

Уголки его губ едва заметно дрогнули и он пропустил прядь моих волос сквозь пальцы. Уверенный взгляд переливается тёмным желанием. Медленно проводит костяшками пальцев по щеке, обдаёт висок горячим дыханием тропических фруктов. Сердце, взволнованной пташкой трепыхается, бьет крыльями, рвётся наружу – к нему.

– Я – первый? – берет лицо в ладони, заглядывая в глаза сверху вниз, затем посыпает легкими отрывистыми поцелуями кончик носа, уголки губ, веки, скулы, в ожидании ответа.

По телу пробежала волна смущения и я легонько кивнула «да». Он властно так, самолюбиво улыбнулся и по-хозяйски прильнул к моим губам, повышая градус, и без того осязаемого, напряжения.

– Не бойся, я буду нежен, – хриплый шёпот оцарапывает кожу и мужчина подхватывает меня на руки. Через мгновение я утопаю в прохладе шелковых подушек, из-под полуопущенных ресниц наблюдая за хищником. Широкий разворот бугрящихся плеч, рельефный пресс тугие канаты мышц на руках… дьявольская, чертовски самодовольная ухмылка победителя.

Где-то глубоко внутри, слабо трепыхается сомнение, но приятная тяжесть мужского тела и жар, ласкающий кожу, вытесняет любые посторонние чувства.

– Смотри на меня, Адель… Я хочу, чтобы ты смотрела только на меня, – его проникновенный взгляд переливался гаммой эмоций, плещущихся в широкой груди. Взгляд собственника. Зверя. Его тёмная половина рвалась наружу и я хотела его таким.