Текст книги "Лекарство от снов"

Автор книги: Алина Стрелковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Ты хочешь сказать, что он спас тебя от всех обвинений? – поразилась ведьма, на секунду забыв даже о своих претензиях. Все-таки прокурор не особенно походил на бескорыстного благодетеля, хоть и ему не чужда была привычка попадать в идиотские ситуации. Как с бывшей женушкой и ее новым мужем, например.

– Это долгая и совершенно неинтересная история. Но теперь я официально воскрес, – уклончиво ответил Шут, не желая углубляться в подробности своего сотрудничества с прокурором. Это был не самый приятный человек и не самый приятный период его жизни, омрачивший вдобавок его память вынужденным предательством человека, который ему доверился. Вряд ли Сангрита, с ее фанатичной верностью друзьям, положительно отнеслась бы к подобному способу вернуть все на круги своя. Да и, скорей всего, ей вообще не будет это интересно.

Однако в последнем утверждении он ошибся. Любопытство в девушке очень даже пробудилось, но поскольку посвящать ее в подробности своих приключений собеседник настроен не был, она никак это не показала. И вообще, ей бы лучше избегать встреч с ним, иначе это приведет к совсем уж непоправимым последствиям.

– Что ж, надеюсь, на этом наша лохбургская эпопея и закончится, – подытожила ведьма, тонко намекая на то, что их отношениям тоже продолжения лучше бы не иметь. Хотя сомнительно, чтобы в Демолире проснулась совесть, и он оставил ее в покое. Гений чертов… укатил бы он, что ли, на гастроли!

– Могла бы хоть из вежливости сделать вид, что рада меня видеть, – обиделся эльф, намек понявший совершенно правильно.

– Стремление быть с тобой вежливой я оставила где-то в окрестностях Лесного города. С чего бы мне тебе радоваться? – ядовито поинтересовалась ведьма, напоминая ему историю их знакомства.

– Но если бы не я, ты, между прочим, до сих пор бы выслушивала пафосные бредни того нетрезвого идиота, – еще больше оскорбился музыкант. Не самый впечатляющий аргумент, но пока это был единственный его поступок, принесший ведьмочке хоть какую-то пользу.

– Ты ничем не лучше, – раздраженно ответила девушка, вспомнив вдруг о своих обязанностях. Как бы ее пьяный поэт, разобидевшись, что его снова оставили в одиночестве, ничего не натворил, пока она легкомысленно вальсирует с Шутом.

Танец, к счастью, продлился недолго, и вскоре Сангрита вновь стремительным шагом обходила зал в поисках Тарри. Эльф, словно привязанный, следовал за ней, недоумевая, куда она так спешит. Возможности избавиться от него никак не представлялось, и ведьме пришлось махнуть на него рукой.

Судьба, впрочем, распорядилась так, что провести вечер по задуманному плану девушка все равно не смогла. Чокнутый Эдуард не придумал ничего умнее, как сделать очередной набег на бар леди Эмилии и в рекордные сроки довел себя до такого состояния, что недавние вопли и пляски показались ведьмочке невинной детской шалостью.

– О, нет! – всплеснула руками Сангрита, в ужасе глядя на абсолютно невменяемого поэта. – Тарри, вы вообще отдаете себе отчет в том, что делаете?!

И это она ведь во всем виновата! Если бы она не ушла с Шутом! Естественно, этот и без того нетрезвый придурок почувствовал себя еще более несчастным, чем раньше и воспользовался давно испытанным способом ухода от реальности.

– Хм… Сангрита, по-моему, он вообще не понимает, кто ты такая и что от него хочешь, – иронично покосился на девушку эльф и кивнул на бутылку абсента, опустошенную на треть. Учитывая крепость этого напитка, адекватного восприятия реальности от Эдуарда сегодня можно было уже не ждать.

– Ну все, теперь осталось лишь самой напиться до такого же состояния и споить за компанию тебя, – обреченно прокомментировала происходящее ведьма, поймав пьяненько-удивленный взгляд поэта, задремавшего было на одном из диванов леди Элеоноры. Всекоролевский скандал ей теперь точно обеспечен. Точнее, не ей, а Тарри, но и ей тоже несдобровать. Эвальд положился на нее, вверив поручение кузена короля, а она взяла и провалила его. И Демолир этот еще ходит за ней след в след… Он, кстати говоря, трагичностью ситуации совершенно не проникся и все норовил утянуть ее куда-нибудь подальше от ничего не соображающего Эдуарда. И что ему на этот раз надо?

Впрочем, особенно упираться ведьма не стала и, увлекаемая эльфом, послушно прошествовала на пустой балкон, о существовании здесь которого даже не подозревала. В этом особняке она была впервые и его планировку совершенно знала. Шут же наверняка неплохо изучил дома абсолютно всех мало-мальски значимых благородных семей, хоть и делал это при других хозяевах, аж век назад.

– Ну и зачем мы пришли сюда? – кисло поинтересовалась Сангрита, поежившись от холода. Маэстро, заметив это, немедленно снял с себя камзол и накинул ей на плечи. Он вообще проявлял сегодня чудеса галантности и обходительности, что безумно бы ей понравилось, не будь он все тем же печально знакомым ей больным на голову Шутом.

– Хочу поговорить с тобой наедине, – ответил собеседник, устремляя в сад долгий задумчивый взгляд, как будто собирался с мыслями. И Сангрита поняла вдруг с испугом, что эльф настроился на очень серьезный разговор, а значит и без того царившая у нее в голове сумятица грозит приобрести еще большие масштабы. Если уж она чуть с ума не сошла, пожалев его после того, как сама же сдала полиции… Страшно представить, что с ней будет, если он попытается хоть слово сказать в свое оправдание.

– Поговорить? – безрадостно переспросила ведьма. – Ладно, только для начала прими к сведенью то, что здесь, в Столице, о нас с тобой слишком много сплетничают, чтобы я могла вот так запросто с тобой общаться, да еще наедине. Не то, чтобы репутация была самым дорогим, что у меня есть, но моя семья просто не поймет, если я осознанно уничтожу все, что от нее осталось.

Ну вот, она, кажется, расставила все по местам. Если бы еще Шут воспринял ее слова с должным вниманием… потому что больше это смахивало на самоубеждение человека, который давно потерял надежду в чем-либо разобраться, но отчаянно пытается составить из ничего собственное мнение.

– А, то есть дело только во мнении общества? – не сдержавшись, ехидно поинтересовался эльф, тут же растеряв всю свою серьезность. Оно было и логично… Прожитые годы и всегдашняя уверенность в себе вдруг оказались вещами предательски хрупкими и абсолютно бесполезными, а музыкант с тихим ужасом осознавал, что совершенно не представляет, как в создавшейся ситуации лучше себя вести и о чем говорить. И хотя Сангрита, к его неописуемому счастью, на этот раз ярко-выраженной неприязни к нему не выказывала, никто не мог поручиться, что через пять минут ей эта нудная тягомотина не надоест. Ну а поскольку в попытках заставить себя развивать тему в нужном направлении лорд Демолир не преуспел, он тут же малодушно ухватился за возможность попридираться к словам девушки. Да и вообще, а вдруг ей плевать с высокой колокольни на все его признания? И может он зря это все затеял? Выглядит-то он сейчас, должно быть, по-дурацки… Где это видано, чтобы эльф, богатый дворянин, да еще и гениальный виолончелист несся через полстраны к какой-то ведьме, которая даже не знатных кровей, хоть и вращается в высшем обществе!

– А тебе и одного этого должно быть достаточно, – немедленно рассердилась Сангрита. Ей-то, кстати говоря, вовсе не было плевать, слишком мало Творец отвесил ей равнодушия. Именно это, наверное, и злило.

– А я, может, предпочитаю мыслить масштабнее? – упрямо возразил Шут, но ответ так и не услышал. Не успела ведьмочка и рта раскрыть, как балконные двери распахнулись, и их уединение грубо нарушил Тарри. Хоть и с опозданием, но он все же, вспомнил, кто есть Агата Фламмен, и посчитал своим долгом вернуть ее обратно. А то ускакала, называется, с каким-то подозрительным эльфом… И почему все женщины теряют голову при виде этих андрогинов с уродливыми длинными ушами? Даже его любимая супруга, вместо того, чтобы, как порядочная добродетельная женщина, провести Новый год в компании законного мужа, укатила в Лесной город все к тем же остроухим!

Именно об этом поэт хотел сообщить Сангрите, ввалившись вслед за ней на балкон, но это намерение на неопределенное время пришлось отложить, так как пол, ни с того ни с сего, вздумал совершить с ним гнуснейшую подлость и, резко вздыбившись вверх, стремительно понесся навстречу.

– О боже… – в который раз за этот вечер простонала девушка, подумав внезапно, что перебравший лишнего Шут, по сравнению с Тарри, просто душка.

– Слушай, а кто это вообще такой? – с некоторым раздражением поинтересовался Демолир, глядя на барахтающегося, в попытках встать, поэта. Долго выдержать это, поражавшее своим идиотизмом, зрелище он не сумел и, схватив, в конце концов, Эдуарда за шиворот, рывком поставил его на ноги. Хотя, особенно это не помогло. На ногах поэт держался весьма нетвердо, намного хуже, чем во время своей зажигательной чечетки. По крайней мере, если тогда он лишь покачивался и регулярно спотыкался, то сейчас и шагу не мог сделать без происшествий.

– Это Эдуард Тарри. Ты его, наверное, читал, – без особой радости сообщила Сангрита. Хотя ее, в отличие от эльфа, он уже и раздражать-то перестал. Если ты долго не можешь избавиться от проблемы, то постепенно доходишь до состояния священного смирения, а единственной эмоцией, которая при этом возникает, становится лишь легкое сожаление.

– И что этот бездарь от тебя хочет? – еще больше поразился Шут, который его действительно читал и составил обо всем этом крайне отрицательное мнение. Ну не нравились ему человеческие стихи о любви, особенно когда пишутся они с явной претензией на классическую поэзию Лесного города. Ко всему прочему, в последнее время в лирическом герое Тарри он начал отчетливо узнавать самого себя, что заставляло ненавидеть этого стихоплета еще больше.

– Надо полагать, в очередной раз поделиться своими «гениальными» мыслями о философии любви, – ответила ведьмочка, взяла поэта за руку и подвела к перилам, чтобы он мог хоть за что-то держаться.

– А с какой стати он делится ими с тобой? – подозрительно спросил эльф, устремляя на Эдуарда пронизывающий и весьма неприветливый взгляд. Новость о том, что вокруг девушки его мечты вертится какой-то бездарный поэт-алкоголик, не слишком воодушевляла. И хотя не похоже, чтобы Тарри мог составить ему какую-либо конкуренцию, настроение испортилось моментально.

– Понимаешь, я пообещала дедушке, что… – начала было прояснять ситуацию Сангрита, даже не подозревая, что Шут может обнаглеть до такой степени, чтобы начать ревновать, но тут же осознала, что абсолютно не представляет как все это объяснить. Пересказывать историю супружеской жизни лорда Джастиса не хотелось, все-таки не для того Эвальд все ей рассказал, чтобы она трезвонила об этом на каждом углу.

– А впрочем, неважно. Забудь, – торопливо закончила девушка так и не начатый рассказ, чем вызвала у эльфа еще большие подозрения. На этот раз, правда, в том, что умудрилась вляпаться в очередное приключение. Чья бы корова мычала, конечно, он ведь и сам не лучше, но, зная Сангриту, не волноваться было невозможно.

– А не могла бы ты раз в жизни посвятить меня в происходящее? Хотя бы для разнообразия, – обиженно поинтересовался музыкант, в который раз натолкнувшийся на абсолютное нежелание ведьмы хоть что-то о себе рассказать.

– Нет, не могла бы, – отрезала она, полностью проигнорировав обиженный тон собеседника. Ей, впрочем, было и не до того. Ее проблемы в лице Тарри приобрели совсем уж апокалиптические масштабы, так как полусонный поэт все-таки не удержал равновесие, перегнулся через перила и, издав нечленораздельный вопль, полетел вниз с балкона.

На какую-то долю секунды Сангрите показалось, что настал конец света. Нет, она, конечно, хотела, чтобы Тарри излечился от своего пристрастия к алкоголю, но не таким же радикальным методом!

«Хотя, говорят же, что лучшее средство от головы – топор…» – пронеслось в голове, и девушке вдруг захотелось нервно хихикнуть. Но в ту же секунду она представила, что с ней сделает дедушка, когда обо всем узнает, и вся неуместная веселость испарилась в мгновение ока.

– Эдуард! – раздосадовано взвыла она и кинулась к перилам балкона. В голове стучала одна мысль: «Спасти!» Спасти, даже если для этого придется вернуться в антикварный магазин Шефа и спереть парочку временных артефактов.

– Это только второй этаж. Что страшного с ним могло случиться? – успокаивающе произнес Шут, обнял Сангриту за талию и увлек подальше от перил в здоровом опасении, что от беспокойства она сама свалится вслед за поэтом. Конкретно его произошедшее никак не впечатлило. Эльфы вообще народ легкомысленный, обожают высоту, строят дома на деревьях, запросто прыгают со второго, а то и с третьего этажа и периодически забывают, что люди после таких трюков, как правило, месяцами отлеживаются в больнице. Если вообще остаются живы, конечно.

– Например, он мог свернуть себе шею! – рассердилась ведьма, безуспешно пытаясь вырваться и откровенно не понимая, с чего это какой-то эльф тут раскомандовался.

– Успокойся, все с ним будет в порядке, – с нажимом ответил «какой-то эльф» и хотел было добавить что-нибудь оптимистичное, но в этот момент балконные двери снова распахнулись, заставив Сангриту перестать дергаться, а его – замолчать на полуслове.

На пороге стояла ни кто иная как хозяйка особняка и смотрела так, будто бы как минимум обнаружила собственную дочь в постели с портовым грузчиком. Лорд Демолир, правда, на грузчика не походил, Сангрита происходила из другой семьи, да и глазам почтенной леди предстали лишь невинные объятия, но даже этого ее нравственность, очевидно, вынести не могла. К счастью, леди Эмилия наведалась сюда не одна: позади нее изваянием застыла Марга Фламмен. Ее лицо тоже выражало гнев и недоумение, но, все же, не такие фанатичные. Она вообще была человеком мягким, своей внучке доверяла, да и к Демолиру вовсе не испытывала ярко выраженной антипатии. Ей, правда, совершенно не нравился его извращенный способ знакомства с Сангритой, но претензии полностью исчерпали бы себя, женись он на ее внучке. В конце концов, его деньги и фамилия были способны искупить все его нравственные недостатки. А хранить супругу верность и любить до гроба вовсе не обязательно.

Что-то, касающееся немедленной свадьбы, актриса и прошипела эльфу, спешно подталкивая не успевшую еще опомниться Эмилию обратно в дом. Можно было не сомневаться, что Марга повлияет на свою приятельницу как сможет и постарается спасти погибшую репутацию внучки, но толку от этого все равно мало, как бы она не старалась. Сейчас все зависело от лорда Демолира, точнее от садизма его совести. Если она, конечно, вообще существовала в природе.

– Мда… зато они не увидели, в каком состоянии находится твой Тарри, – извиняющимся тоном произнес Шут, настраиваясь на то, что сейчас Сангрита снова вспомнит, что вроде как его ненавидит. Момент был самый подходящий.

– Да, зато домой я теперь могу не возвращаться, – с горечью ответила ведьма и, оттолкнув-таки эльфа, прошествовала к перилам.

Она устремила в сад напряженный взгляд, силясь рассмотреть в темноте Эдуарда, которого в мыслях уже похоронила. Говорить о своей разрушенной в пух и прах репутации не хотелось. К чему теперь устраивать скандалы? Изменить-то все равно ничего нельзя. Разве что свадьбой, но это было слишком маловероятно. Никогда в жизни лорд Демолир не пойдет на это, да и она вовсе не была уверена, что ей нужен такой муж. А впрочем, жизнь сама все расставит по местам, сейчас же главным было найти этого горе-поэта и, если он жив, увести его куда-нибудь подальше от леди Эмилии и ее гостей. Сразу нужно было так поступить, а не идти на поводу у эгоистичного подлеца Демолира. Плевал он на нее с высокой колокольни, а она – наивная идиотка, раз его пожалела и поверила нелепому признанию в любви.

– Сангрита, скажи что-нибудь, – осторожно попросил Шут, почувствовав себя вдруг жутко виноватым и абсолютно растерянным. Молчание было гнетущим и оставляло в душе чувство с каждой секундой усиливающейся паники. Не такой реакции он ожидал от ведьмы. Обычно она злилась, громко возмущалась, поджигала что-нибудь взглядом, хамила ему, издевалась, как могла, доводила до белого каления, но неизменно оставалась все той же забавной девчонкой, на которую невозможно смотреть без улыбки. А вот ледяное, выдержанное молчание наоборот придавало ей какое-то… величие? Да, именно величие. И было это для музыканта настолько ново, что невольно он даже испугался.

– А что ты хочешь услышать? – холодно поинтересовалась Сангрита, не отвлекаясь от своих пока безрезультатных поисков.

– Не знаю… гневную тираду, наверное? Долгое и нудное чтение морали? Требование жениться, наконец? Твоя бабушка и то была более многословна, – ответил эльф, тоже подходя к перилам и устремляя в темноту задумчивый взгляд. Он, правда, к Эдуарду никакого отношения не имел.

– Ты случайно не заметил, куда именно упал Тарри? – сменила тему ведьма, решившая, что раз маэстро все равно ошивается рядом, нужно извлечь из этого хоть какую-то пользу. Эльфы все-таки видят лучше людей.

– Случайно не заметил. Но я его поищу, – вздохнул Шут и, с присущей всем эльфам грациозностью, перемахнул через перила.

Сангрита почувствовала себя кем-то сродни серийному убийце. Когда за один вечер на твоих глазах с балкона падает два хорошо тебе знакомых человека, кому угодно невольно станет не по себе.

Эльф, однако, сделал это без всякой задней мысли. Для него прыжки со второго этажа были делом привычным. Но пока ведьме вспомнились заученные аксиомы из учебников эльфийской физиологии, она раз десять успела простить ему все мыслимые и немыслимые прегрешения, включая изнасилование в лесу, и пообещать всевышнему что угодно, лишь бы не найти внизу и его хладный труп.

Впрочем, музыкант умирать вовсе не спешил и вскоре подал голос, как ни в чем не бывало предложив ведьме тоже спрыгнуть вниз. Сангрита на это отреагировала вполне однозначной тирадой нелитературных выражений, подхваченных у Чертовки Луизы, чем безумно развеселила маэстро. Подобная манера разговора с ведьмочкой совершенно не соотносилась, к тому же, она враз растеряла весь свой ареол холодного величия, так его давече поразивший.

– Не ругайся, отборная матерщина тебе не идет, – отсмеявшись, сообщил девушке Шут и снова предложил к себе присоединиться.

– Ты идиот, Вельт!!! Клинический! – гневно заявила Сангрита, от избытка чувств даже назвав его по имени вместо привычного и сохраняющего определенную дистанцию прозвища. – Нет уж, я спущусь по лестнице, как нормальный трезвый человек!

– А если наткнешься на леди Эмилию? – в словах эльфа сквозила усмешка. – Да прыгай уже, я поймаю.

Ведьма замолчала. Как ни крути, Шут попал в яблочко – встречаться лишний раз с хозяйкой особняка действительно совершенно не хотелось.

– Если посмеешь не поймать – сожгу заживо, даже если сама буду при смерти! – выпалила девушка и все-таки прыгнула.

Но Шут ее поймал, как и обещал. Поймал и еще долго не хотел отпускать. Она даже успела пожалеть, что все-таки не пошла по лестнице, как намеревалась. То, что этот озабоченный эльф хочет ее – и ежу было понятно, вот только навязчивые приставания в планы ведьмы никак не входили.

– Ты обещал мне найти Тарри! – требовательно воскликнула Сангрита, спуская его с небес на землю, и музыкант, разочарованно вздохнув, махнул рукой в сторону кустов, что росли под балконом.

– Твой поэт давно видит десятый сон и, кажется, не чувствует никакого дискомфорта от холода или возможных переломов конечностей. Теперь мы можем уходить?

При ближайшем рассмотрении оказалось, что эльф абсолютно прав, и Эдуард, в самом деле, самозабвенно похрапывал среди тонких веток. Бог, должно быть, действительно с особым рвением защищал слабоумных и пьяных, так как Тарри, судя по всему, отделался лишь многочисленными синяками и царапинами.

– Ты можешь идти куда хочешь, а мне еще нужно увезти этого алкоголика подальше от леди Эмилии, – равнодушно ответила ведьма, присаживаясь на корточки рядом с поэтом и пытаясь его разбудить. Без особых, впрочем, успехов.

– А подальше – это куда? – страдальчески уточнил эльф, мысленно констатируя, что от поэта они сегодня вряд ли избавятся. Бросать же Сангриту наедине со своими проблемами на этот раз он не собирался. Во-первых, ему все же было любопытно, во что ведьмочка без него ввязалась, а во-вторых, он вроде как собирался с ней мириться. Он понимал, что в свете последних событий, это будет очень трудно, но надежда его не покидала.

– Не знаю, – отмахнулась девушка, не представлявшая даже как заставить Тарри проснуться и благополучно встать на ноги, не говоря уже о том, чтобы определиться с местом назначения. Ключей от его дома у нее не было, а слуг, коим в другой ситуации можно было бы перепоручить хозяина, Эдуард милостиво отправил в отпуск сразу же после отъезда жены. Еще час назад ведьма, не задумываясь, притащила бы поэта домой, теперь же она и сама опасалась туда возвращаться… Снять ему, что ли, номер в гостинице? Только чем она будет платить, бриллиантовыми сережками?

– Ладно, ты постарайся привести своего приятеля в чувство, а я скоро вернусь, – в конце концов, решил взять ситуацию в свои руки Шут и отправился на поиски конюхов. Те отыскались далеко не сразу и явно не особенно обрадовались появлению какого-то высокомерного эльфа, требующего немедленно приготовить его карету к отъезду. У него, впрочем, всегда были вполне определенные отношения со слугами: или они слушаются беспрекословно, или не работают у него вообще. Ну а то, что чужие слуги, как правило, проникались к нему стойкой неприязнью – давно стало делом обыденным и естественным. Обслуживающий персонал этого особняка исключением тоже не стал, что, однако, вовсе не помешало им в рекордно короткие сроки приготовить ему карету.

И уже через пятнадцать минут он совершил, казалось бы, невозможное – увез Сангриту из дома леди Эмилии. На противоположном сиденье, правда, разместился еще и похрапывающий Эдуард, но с этим поделать уже ничего было нельзя, и музыкант предпочел воспринимать его как неизбежное наказание за былые прегрешения. Но плюсов, все же, оказалось больше, чем минусов, хотя бы даже потому, что Агата, сама справедливость, скрепя сердце сподобилась-таки рассказать ему историю своего знакомства с Тарри. Она это сделала только потому, что ехали они не куда-нибудь, а к Шуту домой, но даже это бесконечно радовало. Равно как и то, что она согласилась к нему поехать. Хотя, на это у ведьмы тоже существовала своя причина: так было проще. Ну, или только казалось таковым. В любом случае, домой ехать не хотелось, а эльф был все же лучшей альтернативой, чем гостиница.

Позже она даже обрадовалась, что сделала именно такой выбор. Дома у Демолира ей безумно понравилось. Его столичная квартира, вопреки предпочтениям среднестатистического знатного богача, была не большой и явно не рассчитанной на частые приемы многочисленных гостей. Сразу бросалось в глаза, что покупалась и ремонтировалась она для одинокого, но крайне привередливого человека. И было во всей этой изысканной обстановке, выдержанной преимущественно в черно-белых тонах, какое-то всепоглощающее спокойствие и уют. Шут, как ведьмочка успела заметить, вообще предпочитал всем цветам именно это классическое сочетание. Это выражалось и в дизайне квартиры, и в одежде. Он даже над любимым конем Дефектом поиздевался, выбелив тому гриву и хвост. Хотя, чего уж тут… если учесть, что и у самого эльфа челка была седой… Впрочем, волосы он, кажется, не красил.

– Когда ты успел поседеть? – поинтересовалась Сангрита, усаживаясь на пушистый ковер у огромного, от пола до потолка, окна с видом на сверкающий праздничными огнями город.

– Тогда же, когда и стал оборотнем, – ответил эльф, опускаясь рядом и подавая девушке чашку кофе. Не совсем то, что принято пить по ночам, но в доме ничего другого не было. Все его редкие травы и эльфийские чаи, равно как и содержимое бара, растащили на сувениры полицейские, что в его отсутствие ходили сюда с обысками как туристы на экскурсии.

– Извини, – произнесла Сангрита, тут же устыдившись, что затронула столь личную тему.

Шут же, казалось, на нее вовсе не сердился. Слегка приуныл, как это часто с ним бывало, но воспринял ее любопытство так, словно бы она имела право на подобные вопросы. Какое-то время они сидели в абсолютной тишине, пока не закончился кофе. Потом эльф встал и направился к виолончели.

Он давно уже не прикасался к ней, непозволительно давно для профессионального музыканта. Забавно, но в последнее время он почти не вспоминал о музыке, все больше его мысли занимала Сангрита: его странное и абсолютно непонятное чувство к ней. Впрочем, гораздо интереснее все это было бы совместить. Гораздо увлекательнее было бы играть, вкладывая в музыку те чувства, что будоражили его сейчас, ведь тогда и звучать она начнет по-другому. Он верил, что музыка – это душа, эмоции музыканта, он должен жить ею… а иначе она превратится в пустую, равнодушную пытку для ушей или в мозгодробительные иероглифы на нотном стане…

Комнату заполнила музыка. То медленная, певучая, мягкая и ласковая, как теплый летний вечер, то захватывающая, накрывающая с головой и непроизвольно затягивающая в себя, как водоворот посреди океана. То легкая, радостная, как менуэт первых снежинок, то яростная, порывистая, как вальсирующая метель. Но это было уже совсем не то, что привыкли слышать люди на концертах. Что-то изменилось… что-то изменилось в нем самом, и старые, знакомые всему Королевству произведения тоже зазвучали иначе. И это было замечательно! Он словно бы расширил свой диапазон ощущений, а музыка приобрела еще один вариант окраски.

Закончил эльф музицировать с навязчивой мыслью о том, что обязательно должен написать что-нибудь о Сангрите. Написать и посвятить ей. Что-нибудь такое же переменчивое: порой обжигающее, а порой заставляющее ежиться от холода, такое же сказочно-наивное, но вместе с тем и колюче-циничное… что-то такое, что полностью отразит ее сущность.

Ведьма же, даже не подозревающая о том, какие мысли одолевают Шута, попросту наслаждалась настоящим моментом. Освещаемая мягким светом свечей, которые маэстро зажег в приступе романтизма, слушая его игру, заслуженно называемую гениальной, глядя на огромную Столицу, раскинувшуюся внизу, хотелось философствовать или мечтать о чем-нибудь сентиментальном. И совершенно не хотелось думать о том, что это все явление временное, что ночь рано или поздно кончится, наступит утро – и ей, судя по всему, придется коренным образом менять что-то в своей жизни, хотя делать это было страшно; о том, что в спальне для гостей видит десятый сон Тарри, и он обязательно проснется, протрезвеет и придет в ужас от того, что творил на балу; о том, что по популярности у сплетников они с Вельтом нынче превзошли даже королевскую семью. Будущее вовсе не казалось светлым… Оно, впрочем, и не было таким уж определенным, что ей тут же доказал эльф, ни с того ни с сего передав привет от Леттера и сообщив, что вместе с приветом он передает ей заодно и партитуру своей многострадальной оперы.

– Она у тебя? И ты молчал! – воскликнула обрадованная ведьмочка, тут же загоревшись перспективой осуществить-таки долгожданную постановку «Революции» и подавляя в себе радостное желание расцеловать эльфа. – Спасибо тебе огромное!

– А в чем это огромное спасибо будет выражаться? – невинно поинтересовался Шут, словно прочитав ее мысли.

– А тебе, значит, мало моего хорошего настроения? – возмутилась девушка.

– Конечно, мало, – согласился музыкант. – Я вообще жуткий эгоист, так что придется тебе мои старания оплачивать.

– Это чем же? – ведьма скептически выгнула бровь. – Натурой?

– Ну, не деньгами же, – осклабился в улыбке эльф, окидывая собеседницу одним из тех выразительных эльфийских взглядов, кои призваны беспроигрышно покорять все без исключения девичьи сердца. Сангриту, правда, это искусство особенно не впечатлило. Впрочем, она могла и просто не подать виду.

– За курьерскую работу больше поцелуя все равно не дам!

– Ладно, пусть будет поцелуй, – музыкант решил побыть для разнообразия сговорчивым. Ну и из любопытства, конечно, а вдруг и в самом деле поцелует?

Но ведьмочка слово сдержала и действительного его поцеловала. По-сестрински – в лобик.

– Да не как покойника! – оскорбился было эльф, но тут же передумал возмущаться и наглядно продемонстрировал, какого рода поцелуи его вдохновляют больше. – Теперь прониклась?

– Прониклась, – честно ответила Сангрита, поспешно отстраняясь, пока маэстро не вздумалось наглядно доказать ей еще что-нибудь. – Но тебя я все равно буду целовать только как покойника.

– Это еще почему?!

– Потому.

– Нет, серьезно! Что тебе во мне так не нравится?!

– А что мне должно нравиться?

– Ну… – протянул Шут, готовясь начать длинный список собственных достоинств, – Например то, что я красив.

– Для эльфов это норма, – возразила Сангрита. Хотя, возразила скорее из вредности: красотой и обаянием Вельта Демолира бог наделил щедро, даже для эльфа.

– Еще я богат.

– Ну и что?

– У нас схожие интересы.

– У алкоголика Тарри тоже, возьмем его третьим?

– Я тебя люблю!

– Не любишь, а хочешь.

– И понимаю!

– Неправда.

– Я гений.

– Это нюансы.

– Значит, ты предпочла бы выйти замуж за серую, нищую, зато добродетельную посредственность? – ехидно поинтересовался Демолир, обиженный, что все его многочисленные достоинства безжалостно забраковали.

– Посредственность? Нет, конечно! – негодующе воскликнула ведьма.

– Ну вот!

– А ты разве предлагаешь мне руку и сердце? – растянулась девушка в издевательской улыбочке. Теперь настал ее черед ехидствовать.

– Э… нет.

– А что тогда?

– Ну… – замялся Шут. Прямота заданного вопроса не могла не смущать, а на ум, как назло, приходило только «бурный секс и кучу обещаний, которые я не собираюсь выполнять».

– Ясно, то есть я для тебя – что-то вроде постельной принадлежности, – не размениваясь на эстетику, жестко констатировала ведьма.

– Ну, знаешь ли! – захлебнулся музыкант словами, но тут же осознал, что Сангрита предельно точно озвучила его мысли. – А почему бы и нет? Вдруг тебе понравится?

– Ты мне еще пообещай это, и наш глупый фарс окончательно превратится в комедию абсурда.

– Ну и пообещаю!

– Да ну?

– Ну да!

– Не думаю, что это хорошая идея.

– У тебя нет опыта.

– Предлагаешь приобрести его прямо сейчас?

– Но тебе ведь все равно нечего терять, правда?

– Хм… нечего, говоришь? – задумалась девушка. – Пожалуй, я все еще не рассталась с надеждой потерять где-нибудь тебя.