Текст книги "Лекарство от снов"

Автор книги: Алина Стрелковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Не обратив никакого внимания ни на название заведения, ни на пронизывающий взгляд сурового секьюрити, эльф вошел в зал и устроился за столиком у окна. Через минуту к нему подскочила официантка, и перед ним легло два каталога. Один, как и следовало ожидать, оказался меню, второй же…

«Потрясающе, я случайно попал в бордель. Да еще с утра пораньше. Ладно, черт с ними, негласными правилами высшего общества», – отвлеченно подумал музыкант, лениво просматривая портреты шлюх. Нужны они ему сейчас были как телеге пятое колесо, к тому же финансы все равно ничего приличного не позволяли, так что листал он каталог скорее машинально, не замечая ни прелестей, ни недостатков мелькавших перед ним девиц. Зацепила его внимание лишь до ужаса знакомая рыжая шевелюра на одной из последних страниц. Ну, конечно же, это была она – его печально знакомая ведьма, пропавшая в недрах антикварного магазина. Вот только как ее портрет мог оказаться в каталоге этого борделя? Да еще и так плохо нарисованный! Он же абсолютно не передает ее сущность!

Решив про себя, что художник бездарь и что он, на его месте, Сангриту бы так ни за что не нарисовал, эльф подозвал официантку и начал активно интересоваться привлекшей его особой. Постепенно он припомнил это место, в частности то, что именно в этом борделе исчезла Луиза Леттер, и что в то же время здесь произошел памятный пожар. В свете внезапных воспоминаний присутствие в здешнем каталоге портрета ведьмочки стало еще более интересным фактом и, кажется, теперь он совершенно точно знал, по чьей именно вине тот пожар возник.

Еще более занятным стало поведение официантки: девушка то краснела, то бледнела, несла что-то невразумительное и изо всех сил старалась отвлечь его внимание на портреты других проституток.

– Девушка, не могли бы вы ответить на поставленный вопрос, а не рассказывать мне биографии всех работников этого заведения? – перебил официантку Шут, когда ему в пятый раз начали заговаривать зубы какой-то местной звездой по имени Черная Орхидея.

– Я просто пытаюсь помочь… – растерянно пролепетала девушка, прервав хвалебную речь на полуслове.

– Вот и чудно. Если вы хотите мне помочь, то проводите меня как можно скорей к девушке, которую я выбрал.

– Ну… понимаете, этот портрет сюда попал случайно, – убито произнесла официантка с явственным ожиданием скорого увольнения на лице.

– То есть как случайно? Вы хотите сказать, что ее вообще здесь нет? – грозно нахмурился эльф, осознанно пугая собеседницу еще больше.

– Есть! Но она не согласится! – пискнула, в конце концов, девушка. Как и рассчитывал Шут, она дошла до нужной степени испуга и была готова чистосердечно поделиться всем, что знает о Сангрите.

– Есть, говорите? И не согласится? – резко подобрел музыкант. – А не могли бы вы меня, все-таки, к ней проводить? Не беспокойтесь, милая леди, я не доставлю ни вам, ни ей никаких хлопот. Могу я с ней просто познакомиться?

– Ну… ну, хорошо. Но если что, я всем буду говорить, что сдерживала вас как могла, но вы меня не слушали, – вздохнула официантка, испытывая заметное облегчение из-за того, что скандала не будет и от начальства ей, возможно, тоже не попадет.

Через пять минут Шут сидел в небольшом уютном кабинете, выполненном в зеленых тонах, и вертел в руках тот самый портрет из каталога, который, недолго думая, оттуда вытащил и прикарманил. Благо, ему, как фокуснику, это особого труда не составило.

Ждать пришлось долго. Ведьма появилась минут через двадцать, выглядела уставшей, недовольной и его визиту не особенно обрадовалась.

– Я уже не спрашиваю, что ты здесь делаешь, но, черт побери, ты опять уселся в мое кресло! – мрачно поприветствовала Сангрита гостя и кинула на стол какую-то увесистую книгу. При ближайшем рассмотрении, это оказалось «Руководство по магическому целительству».

– Отчего ты такая злая? – против обыкновения, вполне миролюбиво поинтересовался музыкант, с удовлетворением отмечая, что его собеседница жива-здорова.

– А с чего бы мне быть доброй?

– Например, с того, что я тебя все-таки нашел.

– Я действительно должна этому радоваться? – вскинула бровь ведьмочка.

– Да что у тебя уже случилось? – вкладывая остатки терпения в то, чтобы вопрос прозвучал мягко, поинтересовался Шут и явственно ощутил, что еще одна ехидная реплика в его адрес – и он снова выкинет что-нибудь из ряда вон. Хуже всего было то, что агрессия с ее стороны была вполне оправданной. Он ее некогда изнасиловал и лишил магии, он испортил ее карьеру в театре и бросил среди грязных, похотливых бандитов в «Тролльей тропе», по его вине их схватила охрана антикварного магазина, а потом он снова ее бросил, на этот раз на растерзание Шефу. Для ненависти хватило бы и одного пункта из этого списка. Все это он прекрасно осознавал, и это делало ситуацию еще более неприятной.

– Полгода назад со мной случился ты. И с тех пор случаешься постоянно! – гневно воскликнула Сангрита и, покопавшись в ящиках письменного стола, бросила ему что-то металлическое, завернутое в знакомую белую салфетку. – Забери свой набор для кройки и шитья и избавь меня, наконец, от своего общества.

Эльф подошел к столу и развернул салфетку. С ума сойти! Все его спицы и еще игла в придачу! Неужто она довершила начатое и все-таки ограбила магазин? Если бы его не пытались выставить за дверь, он бы даже умилился. Но девушка не спешила выражать в его отношении теплые чувства. Она все с тем же холодно-неприступным видом стояла напротив и выжидательно на него смотрела. И, как всегда в подобных ситуациях, ему совсем не хотелось делать то, что от него требуют. Хотелось, напротив, сотворить что-нибудь необычное, противоестественное и таким образом изменить весь придуманный ею сюжет. Может, от этого ему и не станет лучше, но, по крайней мере, все будет не так грустно, как могло бы быть.

Глаза мозолила Игла Любви. Сильный артефакт, если верить Валеру… И он, как-никак, чистокровный эльф, хоть и превращается каждый месяц в злобное животное. Уколоть ей, что ли, пальчик? И ближайшие сутки можно ни о чем не беспокоиться…

– И как это понимать? – осведомилась Сангрита, глядя на маленькую капельку крови, выступившую на мизинце.

– Не знаю, я и сам этого толком не понимаю, – невозмутимо ответил Шут, с интересом приглядываясь к ведьмочке. Что-то же должно в ней измениться? Иначе как он поймет, подействовал артефакт или нет?

Но никаких явных, заметных невооруженным глазом признаков влюбленности видно не было. Она все так же стояла напротив и с не меньшим любопытством смотрела на него, в ожидании каких-либо дальнейших действий.

– Ну что, ты все еще меня ненавидишь? – наконец поинтересовался музыкант, отчаявшись дождаться от Сангриты какой-либо инициативы.

– Да, я все еще тебя ненавижу, – ровно, без всяких заминок и колебаний ответила ведьмочка, невинно хлопнув янтарными глазами.

– Что? – ошарашенно переспросил эльф, не в силах поверить, что артефакт все-таки не подействовал. Нет, ну это же невозможно! И совсем не справедливо! И слишком жестоко! Ну неужели даже в результате магии она не может проявить к нему хоть чуточку симпатии?!

– Что-что, что слышал! – передразнила его девушка. – Ты в самом деле думал, что, уколов меня Иглой Любви, что-то всерьез во мне изменишь? Тогда тебе нужно было предварительно стукнуть меня по голове, чтобы полностью отшибло память.

– Но почему она на тебя не подействовала? – убито поинтересовался Шут, окончательно уверившись в том, что никому его моральные противоречия не нужны и его удел – вечно от них страдать.

– Почему не подействовала? Прекрасно она подействовала, но это же не значит, что я без оглядки кинусь тебе на шею, – презрительно усмехнулась ведьма. – Конечно, ближайшие сутки по твоей милости станут для меня не самыми легкими, но, поверь, я в состоянии пережить их без происшествий.

– Да ну? По-моему, ты в принципе без происшествий жить не можешь, – мрачно сообщил эльф. Известие о том, что магия на нее все-таки подействовала, не слишком обнадеживало. Какой смысл во всем этом, если она все равно его ненавидит. Хотя, говорят же, что от ненависти до любви один шаг… тьфу, говорят много чего, если бы еще говорили по делу!

– Ты знаешь, я со своим ритмом жизни сама как-нибудь разберусь, – нахмурилась Сангрита. – Проваливай уже отсюда, сколько можно тебя выпроваживать!

– Правильно, тебе еще не надоело? – в тон ответил музыкант и снова с удобством устроился в ее энном по счету любимом кресле. Уходить он не собирался. Во-первых, из чувства противоречия. Во-вторых, из-за того, что стоит ему выйти на улицу, как на него снова накинется желание удавиться. И, в-третьих, в душе все еще тлела надежда услышать, как она попала в бордель и откуда знает историю Иглы Любви. Хотя, последнее еще было объяснимо: она ведь волшебница и, наверное, хорошо разбирается в артефактах.

– И долго мы здесь будем сидеть? – скептически поинтересовалась ведьма, по обыкновению усаживаясь на подоконник.

– Если ты не предложишь что-нибудь более занимательное, то долго, – с мрачной решимостью произнес Шут, твердо зная, что ничего более занимательного она не предложит совершенно точно. Не с ее упрямством.

И они действительно сидели так очень долго. Сангрита отстраненно смотрела в окно, а он смотрел на нее, слушая однообразный стук капель о стекло. Чувство времени бесследно испарилось, и остался, как данность, лишь этот теплый зеленый кабинет, девушка, сидящая с ногами на подоконнике, он сам и промозглая сырость, царящая где-то далеко, на улице, которая никогда и ни за что не сможет проникнуть в этот маленький уютный мирок.

А потом пошел снег. Крупные белые хлопья падали прямо с потолка и мягко опускались на ковер, на кресла, на письменный стол, на полыхающую шевелюру Сангриты, на него самого.

– Молчи, я хочу снега, – сурово предупредила ведьмочка, поймав его недоуменный взгляд. И он благоразумно ничего не сказал. Пусть будет снег. Пусть он будет хотя бы здесь. Он ведь и сам так его любит.

Снегопад становился сильнее. Снежинки падали все чаще, а в кабинете внезапно стало холодно. Но это был не тот пронизывающий холод, который царил за окном. Это был настоящий зимний мороз – верный спутник больших, искрящихся сугробов, новогодних поздравлений и того самого счастья, которое он не испытывал уже много лет.

А потом внушительный ком снега пролетел через весь кабинет и метко угодил ему прямо в ухо.

– Эй, так не честно! – возмутился он в ответ на невинный взгляд Сангриты, за что получил еще один снежок. Это оставить без ответа было уже просто грешно, так что следующие десять минут исчезнувшего времени они вдохновенно пытались вывалять друг друга в снегу. Когда же что он, что Сангрита стали выглядеть так, словно прожили всю жизнь в сугробе, идя на поводу у собственного счастья, радости и вдруг зародившейся в душе любви ко всему миру, он привлек ее к себе и поцеловал. Она, о чудо, не сопротивлялась. Впрочем, в данный момент это не казалось странным. Напротив, в их волшебном снежном мирке это было так же естественно и прекрасно, как обязательное чудо в новогоднюю ночь.

Но волшебство всегда было очень хрупкой вещью, а значит и время не могло навечно их покинуть. Снегопад кончился, в комнате снова потеплело, и сугробы начали растекаться противными лужами, почти такими же, что были на улице.

Сангрита отстранилась и, ни слова не говоря, начала плести новое заклятье, чтобы убрать остатки снега, пока кабинет совсем не затопило. Каких-то пять минут – и ни что больше не напоминало о так резко и неожиданно закончившемся чуде.

– На этом все, зимняя сказка кончилась. Прошу на выход, – констатировала вновь ставшая неприступной ведьма, телекинетически открыла перед ним дверь и снова отошла к окну.

* * *

«Подожди! Ну, подожди же ты, не так быстро!» – взмолился мысленно Леттер, подавляя в себе желание рухнуть ничком на пол и начать кататься по нему с дикими воплями. Рассудок подсказывал, что это не самая лучшая идея. Нет, можно, конечно, ее осуществить, но если он сейчас будет отвлекаться на мелочи, до конца превращения он точно не доживет.

Вторая ипостась возбужденно что-то верещала, хлопала крыльями и нетерпеливо перескакивала с одной ветки сознания на другую. Очень уж ей хотелось на волю. Он, впрочем, и сам был бы рад ее выпустить. Давненько он уже этого не делал. Сейчас же… сейчас это было прямой необходимостью, потому что сам он со своим сознанием уже не справлялся. Когда пропала Луиза, на помощь вовремя пришла Сангрита, не давшая ему остаться один на один со своими мыслями и заразившая своей энергией. Теперь же, когда обе его музы бесследно исчезли, помочь стало некому. А трещащему по швам сознанию определенно требовалась разрядка. Способ ее осуществления он видел только один.

«И почему ты не банальный волк или еще кто-нибудь крупный?» – риторически вопросил композитор, роясь в ящике с лекарствами. Он был оборотнем с рождения, весьма смутно представлял, как можно жить без второй ипостаси и своей участью был вполне доволен, за исключением самого процесса превращения. Да, его гармонии со второй ипостасью позавидовал бы любой обращенный оборотень, но и он мог уравновесить ситуацию тем, что ни у одного обращенного превращение не происходит так болезненно, как у него. Все-таки, помимо обычной ненависти большинства людей, есть в этом и другие минусы. Например, можно, как он, принадлежать к старинному роду оборотней, пошедшему еще со времен Магического Эксперимента, в результате которого и появилась нечисть, и перекидываться в канарейку – существо настолько мелкое, что каждое превращение подобно смертельной пытке. А это, что ни говори, не грозит ни одному обращенному оборотню. Вряд ли кто-нибудь может похвастаться, что слышал о покусавшей человека певчей птичке.

– Черт, черт, черт… Еще минуту! – пробормотал композитор, проглотив сразу несколько таблеток обезболивающего, и медленно двинулся наверх, в свою спальню. Не хватало еще перекинуться прямо на кухне, чтобы потом сюда наведался лорд Демолир с тем странным вампиром и обнаружил ворох оставшейся от его человеческой ипостаси одежды. Нет, от маэстро, конечно, его расовые особенности скрывать вовсе не обязательно, он, кажется, и сам-то недалеко ушел, но поселившегося в сангритиной ванной вампира все-таки лучше не приплетать. Он тоже – нечисть, но зачем обременять его чужими проблемами? Он и так появился в его доме не в самое счастливое время.

– Все, теперь можно, – выдохнул Леттер, закрыл за собой дверь собственной спальни и, кое-как дотянув до балкона, рухнул прямо на холодный пол. Холод, впрочем, не имел значения. Превращение началось, и минут через пятнадцать по балкону, радостно чирикая, скакала желтая канарейка. Она самозабвенно предавалась открывшейся свободе, а все мелкие жизненные минусы враз помножились друг на друга и дали один огромный плюс. Наверное, потому вторая ипостась и рвалась на волю так рьяно именно тогда, когда Леттером овладевала грусть. В ее жизни не существовало больших потерь и долгих страданий, в ней не хватало места для горя и отчаяния. Ее жизнь состояла из песни, полета и солнца. Правда, погода сейчас была пасмурная, но сложные размышления канарейкам тоже не свойственны, потому птичка сделала единственное, что вообще ей позволяла ситуация – полетела. Куда полетела, она сама не знала. Первое время она просто радовалась возможности размять крылья, потом же перья вымокли под дождем, и летать стало весьма проблематично. Ко всему прочему, на улице было холодно и ветрено, так что не удивительно, что Канарейку потянуло на поиски теплого и сухого помещения. Хотя, поиски – это, конечно, громко сказано. Несчастная певчая птичка, уже не справляясь со стихией, опускалась все ниже и ниже, пока на одной из улиц инстинктивно не забилась в первый попавшийся экипаж.

– С ума сойти, канарейка в конце декабря, – пробормотал лорд Джастис, единственный пассажир экипажа.

Посадив слабо трепещущее крыльями создание себе на ладонь, он задумался о том, что с ним делать. Очередной оборотень, конечно. В этом сомнений не было. Насколько он знал, канарейки скакали по улицам только в Лесном городе, да и то не в декабре. Что уж тут говорить о расположенном в умеренных широтах Лохбурге. Теоретически он, как главный прокурор и верный слуга закона, должен отвезти этого пернатого друга в ближайший полицейский участок и поручить заботам слуг закона рангом поменьше… но ехал он в этот момент не откуда-нибудь, а из тюрьмы, устал как раб на галерах и перспективу заниматься отправкой еще одного оборотня на костер воспринял без особого энтузиазма. Тем более, что он почти добрался до своей лохбургской квартиры. Да и субъект ему попался очень и очень примечательный… Подумать только, канарейка! Должно быть, в его семье оборотничество передается по наследству еще со времен Магического Эксперимента, а это было веков пять назад! Стоит ли его вообще уничтожать?

Вопреки быстро распространившемуся в городе мнению, лорд Джастис вовсе не был фанатичным ненавистников нечисти и всего, что с ней связано. Не был он и безвольной марионеткой Его Величества. Он являлся его кузеном по материнской линии, по-братски любил, радел за крепкую монархию и установление порядка в Лохбурге, но вместе с тем признавал, что уж кому-кому, а его братцу это точно не под силу. За века гонений, нечисти здесь собралось столько, что переловить ее всю и казнить на площади Правосудия уже не представлялось возможным. Проще сжечь весь город, не разбираясь, кто прав и кто виноват. Безусловно, идея результативная, но поскольку обычные и даже приличные люди в Лохбурге тоже живут, остальные города Королевства этой вопиющей жестокости монарху не простят. А значит, пора разрабатывать новую тактику борьбы с нечистью. И для этого ее неплохо бы научно изучить, как изучались подобные аномалии в древности, когда еще существовал Институт Волшебства. Все-таки зря его прикрыли после Магического Эксперимента. Да, тогдашние маги оставили потомкам много проблем, но их было бы гораздо меньше, если бы Институт тотчас же не разогнали, а позволили волшебникам найти способ вылечить своих подопытных, превращающихся во что-то непонятное. А вместо этого их заставили начать охоту, которая продолжается до сих пор. Естественно, несчастные ученые не горели желанием превращаться в убийц и никого особенно не преследовали. Подопытные же разбежались кто куда, а уже через сорок лет города Королевства просто кишели неизвестными науке существами, убить которых обыкновенному человеку было чрезвычайно сложно. Следующий король, правда, оказался умнее своего предшественника и все-таки убедил магов взяться за кровавую работу, предложив за поимку любого представителя нечистой расы кругленькую сумму. На сегодняшний день волшебники процентов на семьдесят были охотниками и лишь на тридцать – учеными. Это лорда Джастиса чрезвычайно огорчало, но вместе с тем подталкивало к мысли о создании нового Института Волшебства, где волшебники развивали бы магию как науку, а не изучали технику быстрого и качественного убийства.

Впрочем, Лохбург пока не давал сосредоточиться на этой мысли. Помимо нечисти, здесь было много криминала, от которого тоже следовало избавиться. А еще существовала полиция, которую нужно еще учить и учить, чтобы она начала хоть как-то справляться со своими обязанностями. Ну и, наконец, Грязное Движение. Подумать только, что здесь будет твориться, если эти психи все-таки захватят власть! Чистокровным людям лучше заранее брать ноги в руки и бежать как можно дальше! Кроме того, они же враз перегрызутся друг с другом! Какой-нибудь оборотень-волк прикончит оборотня-зайца, кровопийцам-вампирам повыбивают зубы жизнелюбивые кентавры, тролли начнут грязно приставать к нимфам, за что получат еще от кого-нибудь с повышенным чувством справедливости… Ну а поскольку что мэр города, что главный судья – продажные бюрократы, вся работа и вся ответственность ложится исключительно на него. Нет, он, безусловно, добьется положительного результата. У него слишком большой опыт и богатая практика, чтобы можно было в этом сомневаться, но толковые союзники были бы очень кстати. Только вот, где их взять? В этом городе все думают только о том, как бы потуже набить собственный карман.

К своему дому лорд Джастис подъехал, как всегда думая о работе. Она у него была утомительная, хлопотная, сложная, но он ее обожал. Настолько, что его супруга до сих пор при встрече смотрела на него с гневным упреком, хотя они уже год как развелись, и бывшая женушка даже успела выскочить замуж за какого-то романтичного поэта, что, в отличие от него, посвящал ей стихи, не пропадал сутками в прокуратуре, не шастал по тюрьмам и судебным заседаниям и вообще был образцом любящего и заботливого мужа. Претензии бывшей супруги его, впрочем, мало волновали. За шесть совместно прожитых лет он начал ее тихо ненавидеть и испытал неподдельное облегчение, когда понял, что отныне дома его будут ждать покой, хорошая книга и чашка чая с лимоном, а не скандалы, истерики и спальня для гостей в завершении вечера. Сегодня, правда, блаженное одиночество грозило быть развеянным, но прокурор особенно не расстроился. Беседа с подобранным им оборотнем, в отличие от воплей бывшей жены, могла оказаться чрезвычайно интересной.

Оказавшись в квартире, птичка, в скором времени, отогрелась, с энтузиазмом угостилась покрошенным для нее хлебом и до темноты разливалась длинными трелями. Но этим дело и ограничилось. Исполнив напоследок колыбельную, птичка, к полнейшему недоумению лорда Джастиса, нахохлилась, сунула голову под крыло и, по всей видимости, уснула. А он-то так надеялся на увлекательную беседу! Неужели он подобрал обыкновенную домашнюю канарейку? Непонятно, конечно, как она оказалась на улице, но в человека превращаться она что-то не спешила.

Сетуя мысленно на свое чересчур разыгравшееся воображение, прокурор вышел из гостиной и направился в свою спальню, где до утра проспал беспробудным сном. А наутро понял, что сегодня ему работу придется прогулять.

На столе в его гостиной крепко спал незнакомый обнаженный мужчина. Канарейки в комнате видно не было, зато кое-где вместо волос у гостя росли мелкие желтые перья, которые медленно, но верно превращались во вполне естественную для человека растительность. В принципе, это было логично. Если верить прочитанным им книгам о нечисти, превращаться из человека во что-то мелкое, как, например, певчая птица, очень больно, и большинство таких оборотней, перед тем как перекинуться, или напиваются в стельку, или принимают наркотики, или глотают обезболивающее. Судя по всему, чтобы боль была не такой мучительной, обратное превращение идет лишь во сне и настолько медленно, что на это требуется часов десять.

Проснулся гость только через час. За это время лорд Джастис успел позавтракать, прочесть утреннюю газету и отправить в прокуратуру записку с краткими указаниями на сегодняшний день. Как впоследствии оказалось, его предусмотрительность пришлась очень кстати, потому что самолично в прокуратуре он появился лишь поздним вечером. И то по дороге пришлось вытащить из постелей нескольких своих адъютантов.

Ну, кто бы мог подумать, что эта несчастная мокрая канарейка превратится в Филиппа Леттера, известного столичного композитора и брата не менее известной воровки Чертовки Луизы! Ее же полиция ищет по всему городу! И хотя местонахождение сестры маэстро ему не открыл, лорд Джастис узнал интереснейшую информацию о Людвиге Вэрбе – главном зачинщике Грязного Движения. Его ведь ищут еще интенсивнее, чем Луизу! А он гостит себе спокойненько в особняке сердобольного композитора. Потрясающе добрый, наивный и жалостливый человек! Приютил первого встречного вампира и ведь даже не представляет, кто он такой! По закону надо бы его казнить за принадлежность к нечистой расе и укрывательство государственного преступника… однако делать этого лорд Джастис не собирался. В Лохбурге правила существовали только для того, чтобы их нарушать, к тому же, чутье подсказывало прокурору, что Леттер еще сыграет свою роль в жизни города. Чутье милорда никогда не подводило.