Текст книги "Радуга в твоих ладонях"
Автор книги: Алина Феоктистова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)
– Итак, вот ваша девушка, – сказал Ахмет. – А теперь мне нужно посмотреть ваши деньги.
– Боюсь, – сказал Игорь, – хозяину не понравится здоровье его племянницы. Что с ней? Вы кололи ей наркотики?
– Она жива, и она… как сказать… не работала… – Ахмет начал сердиться. – А это, как вы говорите, издержки производства. Это пройдет. Было бы лучше, если бы девчонка сбежала от нас и погибла где-нибудь на улице? Сейчас ей принесут обувь, и вы можете идти, если заплатите. Так какой суммой вы располагаете? Учтите, мне нужны наличные.
– Вас устроили бы доллары, – спросил Игорь, – или предпочтительнее лиры?
– Мне все равно. – Вальяжно в своем кресле Ахмет раскуривал потухшую сигарету.
– Две тысячи баксов, – сказал Игорь. В глазах Ахмета появилось удовлетворение.
– Ну что ж, – сказал он, и одновременно раздался стук в дверь, громкий, с условным сигналом.
Лицо Ахмета потемнело, он кивнул охраннику на дверь, и в комнату влетел Артур. Он стоял, тяжело дыша, полусогнувшись и опираясь одной рукой о стену.
Он обвел всех каким-то злорадно-веселым взглядом, и его разбитые губы растянулись в зловещей улыбке.
– Ты не учел одного, Тигр, – растягивая слова, сказал он. – Я тоже нравлюсь бабенкам, а эта турецкая девочка из отеля – моя любовница. – Он затрясся в истерическом хохоте.
– Сядь! – рявкнул Ахмет.
Артур опустился в кресло.
– Значит, ты жив, и никакого… не-до-ра-зу-ме-ни-я не было? – напрягаясь, чтобы вспомнить незнакомое слово, произнес Ахмет, глядя на Артура.
– Этот молодчик хотел забрать сестру своей шлюхи, а потом сдать твое заведение, Ахмет, – усмехнулся Артур, посмотрел на Ольгу и залился смехом. – Ну вот и все…
Его хохот прервал прыжок Игоря – быстро развернувшись к стоящему у двери охраннику со скрещенными на груди руками, он подпрыгнул и, глухо выдохнув какой-то звук, ударил правой ногой высоченного, под два метра, турка в грудь. Артур вскочил с кресла, но охранник отлетел на него, придавив его на какое-то время к креслу.
Приподнявшийся из-за стола Ахмет был опрокинут следующим ударом – Игорь ударил его, развернувшись на сто восемьдесят градусов, левой ногой. Ахмет упал на пол вместе со стулом.
Ольга, вжавшись в стену, наблюдала за дракой, не зная, что ей делать.
– Быстро! – крикнул ей Игорь, подхватывая с кресла полубесчувственную Риту. – За мной!
Они выбежали в распахнутую дверь и снова оказались в зале ресторана, где все так же мелькали цветные блики на теле танцовщицы. Мужчины за столиками удивленно смотрели на них, не успев ничего понять. Они выбежали в коридор, и Ольга увидела, как им навстречу движутся фигуры.
– Тебе придется тащить сестру, Олененок, ты должна быть сильной, – сказал Игорь, передавая Ольге Риту.
Он бросился вперед, и темное человеческое тело, перегородившее им дорогу, взмахнув руками, отлетело в сторону, потом отлетело второе. Проход был свободен.
– За мной, быстрее! – крикнул он.
Ольга не знала, откуда у нее взялись силы – тело сестры, повисшее на ней, было очень тяжелым, но она быстро продвигалась вслед за спиной Игоря.
В коридоре на их пути оказался невысокий тщедушный турок.
– Выход! – заорал Игорь. – Где выход! Экзит, экзит, ну, живо, – он тряхнул его за воротник.
Турок молча показал, они побежали дальше и уперлись в какую-то дверь. Игорь плечом выбил ее, дальше начинался какой-то коридор, узкий, с многочисленными дверьми. Двери распахивались, оттуда высовывались головы, светловолосые, темноволосые, и тут же прятались обратно.
– В самом центре гадюшника находимся, – сказал Игорь, вновь прибавляя скорость.
– Экзит! – слышала Ольга далеко впереди его разъяренный голос.
Тащить сестру становилось все тяжелее, и Ольга уже изнемогала, ей казалось, что коридор никогда не кончится.
Вдруг впереди забрезжил свет, раздались крики, удары. Ольга остановилась, но сзади на нее кто-то навалился, стал вырывать из рук Риту.
Ольга закричала, и в тот же момент перед ней возникла показавшаяся ей громадной фигура полицейского в каске, со стеклянным забралом. Он взмахнул дубинкой, и человек, напавший на Ольгу, громко закричав, упал на пол. На платье Ольги из его рассеченного лба брызнула кровь. Появился второй полицейский, и они вдвоем завели лежащему на полу мужчине руки за спину и защелкнули на них наручники.
«Мы спасены», – подумала Ольга, и на нее навалилась усталость, она даже не смогла подняться, только подползла к сидящей у стены и опустившей голову на колени Рите.
– Риточка, малышка моя, мы спасены, ты понимаешь! Как они вовремя пришли. – Она обнимала сестру, но та по-прежнему ни на что не реагировала. – Скоро мы будем дома, – говорила она сестре, – они переправят нас в посольство, а там – к себе домой. Ольга и забыла в этот момент, что никакого дома у них не было, но это были такие мелочи по сравнению с тем, что они перенесли.
Полицейские что-то громко кричали на турецком, стучали во все двери по обе стороны коридора, а если двери сразу не открывались, двумя-тремя ударами вышибали их, вытаскивали из комнат полуодетых мужчин и женщин. В суматохе Ольга потеряла Игоря из виду.
– Игорь, Игорь! – закричала она и вдруг увидела, как двое полицейских ведут его по коридору прямо к ней, руки у него скованы за спиной наручниками, как и у всех, кого обнаружили в комнатах.
– Игорь! – Ольга вскочила, схватила полицейского за обшлаг рукава. – Он не виновен, отпустите его!
Но полицейский грубо отпихнул ее, она упала на сестру.
– Мы оказались здесь случайно! – кричала им Ольга. – Мы русские! – В панике она забыла, что говорит на непонятном полицейским языке. – Отпустите нас или проводите в посольство, у нас есть для вас нужная информация о хозяине борделя.
– Русски? – полицейский понял лишь одно слою, подняв забрало, посмотрел Ольге в лицо. – О’кей, русски, – он засмеялся и быстро что-то сказал своим товарищам, подошедшим к нему на крик.
Ольгу, а затем еле держащуюся на ногах Риту грубо подняли за плечи. Ольга все пыталась объясниться, перейдя на свой ужасный английский, но ей вывернули назад руки, и она почувствовала, как на ее запястьях защелкнулась сталь наручников. Происходящее было настолько невероятным, что Ольга замолчала, молча смотрела, как то же самое проделали с Ритой. Ольга ловила взгляд Игоря, когда их гурьбой повели на улицу.
– Все будет хорошо, Олененок, мы выпутаемся, – сказал он, перехватив ее взгляд, и тут же один из полицейских с размаху ударил его по губам, что-то заорав, видимо, приказывая молчать.
На улице стояла большая группа людей, многие в спешке были полуодеты, и у всех за спиной были скованы руки. Среди толпы Ольга различила Артура и Ахмета. На лице Артура была крайняя степень испуга, такое лицо у него было, когда Игорь наводил на него пистолет. Ахмет улыбался, злорадно посматривая на Ольгу и Игоря из-под густых бровей и слизывая языком вытекающую из разбитой губы кровь.
Ольга подняла голову и увидела чужое звездное небо и ярко освещенные лучами прожекторов огромные минареты. Плечами, кое-как, она и Игорь поддерживали Риту, не стоящую на ногах.
Потом полицейские стали загонять арестованных в машины с крутящимися мигалками – мужчин отдельно, женщин отдельно, и их отделили от Игоря. Какая-то женщина, незнакомая Ольге, теперь помогала ей держать Риту, а потом их всех затолкнули в машину.
Прошло не меньше двух дней, а может быть, гораздо больше, Ольга потеряла счет времени. От сокамерниц она узнала, что полицейские Стамбула время от времени предпринимали рейды по избавлению города от таких вот злачных мест, и Ольгу взяли вместе с проститутками в облаву, совпавшую с попыткой Ольги и Игоря освободить Риту. Первые часы Ольга была полна надежды, что скоро во всем разберутся и всех попавших по недоразумению, отпустят. Но уже скоро ей начало казаться, что она попала в страшный бесконечный сон.
Унижения и издевательства, которые ей пришлось вынести в полицейском управлении, казались ей высшей точкой кошмара. Всех задержанных доставили туда для допроса, но, как Ольга ни старалась со своими минимальными знаниями английского что-то разъяснить, ее никто не слушал. Не слушали даже тех, кто говорил на чистом турецком. У нее отобрали сумочку, документы, не снимая наручников, поставили лицом к стене вместе с другими женщинами, Ольга крутила головой, разыскивая сестру, но чья-то рука грубо ткнула ее лицом в кафель стены, и все же она успела увидеть Риту – та стояла неподалеку, прислонившись к стене всем телом и пошатываясь. Чужие мужские руки обшаривали тело Ольги с головы до ног, похотливо задерживаясь на груди и бедрах. «Я не вынесу всего этого», – подумала Ольга, но дальнейшее было страшнее – их всех завели в маленькую комнату, и две женщины-турчанки стали их раздевать, сняв, наконец, наручники. Их оставили совсем обнаженными, а одежду брезгливо бросили на пол. Рите стало совсем плохо, она опустилась на кафель пола, прошептав: «Кружится голова, все сильнее» – и упала без чувств. Подхватив ее под руки, одна из женщин в униформе ее куда-то поволокла. Ольга бросилась вслед за ней, но другая женщина перегородила ей дорогу.
– Это моя сестра, понимаете, сестра! – Ольга, забыв обо всем, опять кричала на русском и пыталась бороться с женщиной, но подоспевшая к ней на помощь вторая ловко вывернула Ольге руки за спину, и на них опять оказались наручники, затем, голой, ее куда-то повели.
От ужаса и унижения Ольга потеряла сознание, а когда пришла в себя, обнаружила, что она лежит, а сверху, как это бывает в больнице, бьет прожектор. Она хотела пошевелиться, встать, но почувствовала, что руки и ноги у нее чем-то пристегнуты, а ноги раздвинуты, как на приеме у гинеколога. Над ней склонилось лицо немолодой уже турчанки в белом, бросились в глаза ее пробивающиеся усики над верхней губой. Турчанка говорила что-то, повторялось часто одно какое-то знакомое слово, Ольга его где-то слышала и поняла, что она имеет в виду наркотики.
– No! – воскликнула Ольга. – Наркотики no!
Но в тот же момент острая боль пронзила ее между ног – это турчанка заглядывала туда, вставив специальное зеркало.
«Они ищут что-то прямо в моем теле, вероятно, наркотики», – догадалась Ольга.
Ничего не обнаружив, ее отстегнули, погнали дальше, в общий душ. Обернувшись, Ольга видела, что на ее место легла другая женщина.
Стоя под прохладным душем на склизком полу, Ольга думала, что ничего хуже уже не может быть. Потом ей швырнули полотенце, все в каких-то пятнах, а когда она, брезгливо держа его двумя пальцами, все же заставила себя им вытереться, ей вернули ее одежду после дезинфекции, пахнущую отвратительным резким запахом, похожим на рвоту. Чище одежда не стала, и пятна крови, которой залил ее юбку мужчина в коридоре, стали бурыми и заскорузлыми. Ольга покорно оделась, она уже поняла свое бесправие здесь, и ее, больше не заковывая, куда-то повели. Она едва понимала, где она, что с ней. Ей хотелось лишь уснуть, по-настоящему, чтобы проснуться в нормальном человеческом мире, к которому она привыкла: пусть дядя Коля хоть до шести утра поет с друзьями военные песни, пусть Мишенька сутками играет гаммы, это такое счастье… Ее привели в небольшое помещение, она даже не стала его разглядывать, она легла на пол, оказавшийся ледяным, и отключилась в странном тяжелом сне, похожем на летаргию. Она видела, как наяву, сцены из своей жизни: она уезжает на поезде, а маленькая девочка, еще даже не подросток, бежит за вагоном и машет ей рукой, стараясь не плакать… Потом девочка превращается в очаровательную юную девушку и счастливо сообщает: «Я стала женщиной, он так божественно целуется».
Очнулась она от странного тепла. Уже был день, сквозь решетки на окнах проглядывало солнце, Ольга лежала на деревянной койке, закутанная в чей-то плед. Рядом, на краешке койки, сидела светловолосая девушка в порванной на плече цветастой кофточке, с изможденным и поэтому кажущимся немолодым лицом. Особенно выделялись ее глаза, сверкающие, как две капли морской воды на неправдоподобно бледной коже.
Увидев, что Ольга проснулась, девушка улыбнулась.
– Ну вот, ты и в порядке, – по-русски сказала она. В ее голосе было столько тепла, что Ольга сразу прониклась к ней доверием.
– Ты русская? – спросила Ольга.
– Да, как и ты, – ответила девушка, – и, насколько я понимаю, в этой камере мы с тобой одни русские, – она кивнула на остальных девушек, сидящих на койках и на полу: – Познакомимся?
– Конечно, – попыталась улыбнуться ей Ольга, – меня зовут…
– Я знаю, Оля, – перебила ее девушка. – Я слышала, как тебя так вчера называла эта, молоденькая… Рита, что ли?
– Да, Рита, это моя сестра, – печально сказала Ольга, и на глаза ее навернулись слезы.
– А меня зовут Марина. – Девушка обняла ее за плечи, в ее зеленоватых глазах мелькнуло понимание. – Да не волнуйся ты за нее, ей сейчас лучше, чем нам, ее увезли в тюремную больницу.
– В больницу!.. – ужаснулась Ольга.
– Говорю же тебе, не волнуйся. Наверняка с ней уже все в порядке. У нее было обычное отравление наркотиками. Со мной в свое время было то же самое… Правда, я попала сюда с улицы, в таком же состоянии. Но, в отличие от твоей сестрички, я все делала добровольно, и наркотики, и… ну ты понимаешь… – говорила Марина. – А в больнице, по сравнению с нашими условиями, даже хорошо, и кормят их лучше и лучше обращаются, – говорила Марина.
Вот это ее улыбчивое спокойствие больше всего ужасало Ольгу. Это означало, что все происходящее воспринимается Мариной не как кошмар, а как норма. Это означало, что здесь, за воротами, захлопнувшимися за Ольгой, Игорем и Ритой, царит совсем другой мир, и законы того мира здесь не властны, о них даже никто не станет вспоминать. Марина попала сюда раньше, и многое ей было уже знакомо.
– Мариночка, расскажи, что происходит, почему тебя, русскую, не отправили сначала в посольство? Почему они не отправили туда и нас? Почему они издевались? Унижали? Неужели они за все не ответят?
– Они должны ответить? – удивилась Марина. – Ответить должны сначала мы. Мы ведь занимались запрещенной работой в чужой стране. А проституция здесь наказывается очень строго… и сутенерство тоже. – Марина была согласна: все, что делали с ней, делали правильно. – Мы же многое знали, когда ехали сюда, а если чего-то не знали, нам быстро рассказали подруги, так чему же удивляться? Ну, попались. Могли и не попасться. А попались, значит, будем мучиться, – спокойно рассуждала Марина.
– Марина, – Ольга схватила ее за обе руки, глядя в ее измученное лицо, на котором навсегда прописалось смирение. – Но ведь я не проститутка, я здесь случайно. Мы с Игорем приехали выручать сестру. Нас за что же?
Она рассказала сокамернице свою историю. В глазах Марины была по-прежнему безмятежность моря, когда Ольга закончила свою повесть.
– Ты мне не веришь? – спросила Ольга.
– Здесь каждая проститутка, которая попадается, сочиняет что-то правдоподобное. – Марина освободила руки из горячих Олиных ладоней и отвела от ее лица светлую слипшуюся прядь. – Но тебе я почему-то верю, лицо у тебя беззащитное, и глаза испуганные, огромные. Но я-то не главная инстанция тут. – Она говорила, все так же улыбаясь, не меняя интонации. – Пока ты спала, тут к нам одна надзирательница заходила, она турчанка и споим турчанкам о тебе рассказывала. Я пока в этой стране живу, язык успела подучить. Так вот, взяли весь публичный дом Ахмета и его самого, и весь персонал, и всех девочек. Ахмет первым показания начал давать, сказал, что ты и Рита у него проститутками работаете. А этот парень, что с тобой был, Игорь, русский бандит, главный сутенер. То же говорил и один русский парень, с тоненькими усиками.
– Это Артур… Они нас подставили, – прошептала Ольга. – Вот почему Ахмет так злорадно улыбался, когда нас брали.
– А Артур твой, – продолжала рассказывать Марина, – уверял, что не знал ни о чем, будто привозил девочек для танцевальной труппы, а Игорь их к Ахмету определял.
Ольга обхватила руками голову, каждую минуту ей казалось, что ничего страшнее она уже не услышит, но каждое слово Марины было еще ужаснее.
– А сестричка твоя, – говорила Марина, – если ты и вправду уверяешь, что попала она к Ахмету по недоразумению, то это еще хуже. Я слышала о таком, поэтому одна и предпочитала работать. У таких девочек сразу отбирают документы, держат взаперти в тесных каморках, почти не дают еды, и они бесплатно должны обслуживать столько клиентов, сколько придет… А наркотики колят непокладистым, если они бежать вздумают или над собой что-то сделать пытаются… И твоя сестра никогда не докажет ничего, тем более что взяли ее наколотую, а за употребление наркотиков здесь и казнить могут. Так что неизвестно, кому из нас еще хуже придется. Малышку Риту могут казнить ни за что в чужой стране.
– Но ведь так не бывает, мы подданные другой страны, они не посмеют! – закричала Ольга.
– Не кричи, если не хочешь еще неприятностей, – зажала ей рот Марина.
– Я не позволю им ничего с собой сделать, я сейчас потребую, чтобы меня связали с консулом, – разрыдалась Ольга.
– Попробуй, – все так же безжизненно сказала Марина. Олины слезы ее не тронули, женских слез она уже насмотрелась. – Может, ты будешь исключением, и у тебя получится. Но не забывай, что это Турция, и у них свои представления о правах человека. Впрочем, – она задумалась, – некоторые девочки выбирались отсюда. Но для этого нужны большие деньги. Нужно нанять адвоката и все такое прочее и всем заплатить – и адвокату, и следователю. Впрочем, сейчас, когда этот бордель с русскими проститутками накрыла полиция, есть небольшая надежда, что нас всех вместе выставят из страны. Но это будет не скоро. Сначала будет длинное следствие, и переводчик будет перевирать твои слова, потому что сам языка знать не будет, а может, ты ему просто не понравишься… Потом еще всякая ерунда, в Турции любят тянуть время… Нужен знакомый богатый мешок, а если его нет, то сиди, как я, и жди и своей участи, и участи своей сестренки.
Вскоре принесли обед: завернутые в листья салата кукурузные лепешки, очень жидкий темно-коричневого цвета суп. Ольга не смогла притронуться ни к тому, ни к другому, а Марина съела и свою и ее порцию.
– Силы нужно беречь, неизвестно, когда будет суд, – сказала она, – и неизвестно, что там дальше, а жить надо.
Прошло несколько дней или недель, прежде чем Ольгу вызвали на допрос. Все время она чувствовала себя совсем больной, ее постоянно тошнило, вид баланды, которую ели все женщины, вызывал у нее приступ мучительной рвоты. «Я умру, – думала она, – и чем скорее, тем лучше. Я не узнаю, каким способом умертвят мою сестру, что сделают с Игорем». Она, пошатываясь, шла по тюремному коридору с руками, сложенными за спиной, к двери следователя, когда оттуда выводили Игоря. Только оттого, что она его видит, ей стало лучше, организм воспрял, словно открылось второе дыхание. Они встретились взглядом. Лицо Игоря было в ссадинах, губа воспалена и разбита, джемпер, как и ее одежда, в бурых засохших пятнах.
– Ты сказал Гейдару, что я твоя жена, ты вправду так считаешь? – успела спросить Ольга прежде, чем двое охранников, ведущих ее, что-то угрожающе закричали и повернули лицом к стене, ожидая, когда проведут другого арестованного.
– Конечно, да, а ты сомневалась, Олененок?! – крикнул он ей, и за Ольгиной спиной завязалась борьба, но, как она ни старалась что-то увидеть, ее насильно затолкнули в кабинет следователя.
Следователь привстал из-за стола, увидев Ольгу, жестом отослал охрану, потом указал ей на стул. Это был молодой турок с приятным, гладко выбритым лицом, лет двадцати восьми, в модном сером европейском костюме и в очках, и поэтому, наверное, очень напомнивший Ольге европейца.
– Меня зовут Неджмедини, Ибрагим Неджмедини. – Он все стоял за столом. – А вас – Ольга Варламова?
«Варламова?» – конечно, по паспорту она носила фамилию мужа, с которым не была разведена, но сценический псевдоним сохранил ее девичью фамилию – и она сама, и ее друзья привыкли называть ее Ольгой Преображенской.
Сел он только после того, как села Ольга, и Ольга прониклась к нему симпатией. После всего того, что ей пришлось пережить здесь, Ибрагим Неджмедини казался ей чудом. Ей снова показалось, что в мире есть справедливость, и она ее добьется. И, главное, она помнила, что крикнул ей Игорь. Он считает ее своей женой, а значит, нужно поскорее выйти отсюда… вместе с ним и Ритой.
– Госпожа Варламова, – следователь говорил по-русски, с едва уловимым акцентом, – мне поручено вести ваше дело, не только ваше, но и всех русских. Местное начальство хотело пригласить переводчика, но, к счастью, нашли меня. Дело в том, что я учился два года в Москве в МГУ и неплохо знаю русский, к тому же мне… как сказать… хорошо знаком ваш русский менталитет. К сожалению, вынужден признать, что дела ваши совсем не из лучших.
– Но тогда почему вы сказали, к счастью? – У Ольги вновь начала гаснуть разгоревшаяся было надежда.
– Я сказал так потому, что тот, кто обычно занимается проститутками и сутенерами, он, как бы это выразиться… всегда очень жесток в этом вопросе. Он стоит на крайних мусульманских позициях, а проституция, по Корану, наказывается очень строго, так же, как и употребление и сбыт наркотиков. В нашей стране мы живем не по законам Шариата, мы все-таки весьма европеизированная страна.
Ольга смотрела на его тонкие черты лица, на длинные изящные пальцы и была готова поверить, что Турция – страна в центре Европы.
– Но все же, все же вас всех могут посадить в тюрьму, и очень надолго, – вдруг грустно закончил он. – И никакое ваше посольство не в силах будет помочь. Но все же законы Турции гуманны, и если человек может доказать свою невиновность, то зря его никто наказывать не станет.
– Но я же невиновна! – вырвалось у Ольги. – И я, и Рита. И Игорь… Я могу вам все рассказать, и вы поймете, что мы попались случайно.
– Вот-вот, – мягко улыбнулся следователь, взял тонкую ароматную американскую сигарету, и Ольга еще раз удивилась красоте и стройности его пальцев, тому, как они держат сигарету, его учтивости и манерам. – Сейчас я закурю, а вы мне все подробно, без утайки, расскажете.
Он внимательно, не перебивая, слушал ее сбивчивую речь, иногда что-то записывал. Когда Ольга наконец замолчала, он вздохнул, закурил следующую сигарету, помолчал и сказал:
– Что ж, все это звучит правдоподобно.
Ольга вспомнила Маринино: «Здесь каждая проститутка, которая попадается, сочиняет что-то правдоподобное» – и с беспокойством посмотрела на следователя.
– Знаете, Ольга Варламова, я почти верю, что все было так на самом деле. Но ситуация все же не так проста, как кажется.
– Чего же проще! – воскликнула Ольга. Ведь мы невиновны!
– Но невиновность нужно доказать, если против вас так много обвинений. Вас, я думаю, оправдать удастся, нужен лишь приличный адвокат. Но опять же, на это потребуется время. Нужно будет связываться с Москвой, делать запросы на вас у наших коллег. Это очень долго.
– Вы так странно говорите. Удастся оправдать меня! А Рита, Игорь… – удивилась Ольга. – Они же тоже невиновны.
– Дело вот в чем… – Следователь достал с полки папку, открыл ее. – Посудите сами, госпожа Варламова, ваш друг, Игорь Дегтярев, оказался таким прекрасным бойцом, что свалил с ног двух наших полицейских. А это нападение на полицию и карается у нас очень строго, почти как в Соединенных Штатах. – Он перелистал страницу, и Ольга поняла, что перед ней лежит дело Игоря. – И вот еще что…
– Но он же не знал, что перед ним полиция, нас преследовали люди Ахмета, – перебила Ольга следователя, опровергая первое обвинение.
– Ну как же! – засмеялся Ибрагим Неджмедини. – Полицейские были в форме и даже в специальных шлемах! А у вашего друга отличное зрение, вы видите, я проверил даже это, я работаю по закону. К тому же против него есть четыре свидетеля.
– Этого не может быть! – воскликнула Ольга.
– Может, госпожа Варламова. Ахмет, хозяин публичного дома, и Артур Говоров, чью роль в этом деле мы еще до конца не поняли…
– Но я же сказала, Артур привозил девочек Ахмету для его заведения, он обманом затащил туда мою сестру, Риту. – Ольга не понимала, как в таком простом деле может возникнуть столько сложностей.
– Есть еще двое свидетелей, вернее, свидетельниц, – возразил спокойно следователь и поправил на переносице очки. – Это Полина и Алина Переверзевы. Они утверждают, что работали стриптизершами в «Колибри». – Ольга вспомнила двух пятнадцатилетних кудрявых близняшек. – И Игорь, который работал там же охранником, предложил им поехать в танцевальное турне в Турцию, Артур в этом деле, как говорят они, был лишь его помощником и отвозил девушек до Стамбула. Когда же они оказались в публичном доме, девушки, которые уже попали туда, просветили их о роли Игоря. Кажется, его кличка Тигр. Он сознательно заманивал хорошеньких юных девушек к Ахмету, беря за это огромные деньги. Артур же, как говорят Переверзевы, ничего не знал, а когда информация дошла до него, явился к Ахмету разбираться, тут и появились случайно наши люди, решившие перед нашим великим праздником избавиться от подобной мерзости в нашем городе. Кстати, эти девочки – единственные, кого мы отпускаем, точнее, передаем посольству. За ними ничего нет, они, как выяснилось на осмотре, – следователь смутился, – даже не имели мужчин.
Ольга сидела бледная, вцепившись в ручки кресла. Игорь был прав. Девочки знали, зачем едут. И Артур хорошо проинструктировал их. Поэтому он и повез «товар», когда дело висело на волоске. Он решил утопить и Игоря, если уж придется тонуть самому. А может быть, Артура тоже выпустят.
– Насчет Артура весьма противоречивые показания, мы пока будем расследовать это дело дальше, – сказал следователь. – Вполне возможно, Переверзевы ошибались в нем.
«Маленькие шлюхи, – думала Ольга, – чтобы выпутаться самим, готовы сказать что угодно. А что будет с людьми, им наплевать. Прав был Игорь, когда плохо говорил о них».
– Но моя сестра, ее ведь тоже насильно, обманом… – губы уже не слушались Ольгу.
– Ваша сестра, когда ее брали, была накачана наркотиками, она употребляла их и раньше. – Следователь взял другую папку.
– Но ей кололи наркотики тоже насильно, чтобы она не сбежала, – расплакалась Ольга.
Следователь протянул ей чистейший, хорошо отглаженный платок.
– Да я-то вам верю, – печально сказал он. – И поверьте, я очень хорошо отношусь к России, это замечательная страна, и к русским вообще… и к вам, госпожа Варламова. Но Рита Преображенская была в публичном доме около четырех месяцев, и Ахмет утверждает, что она была отличной проституткой, а мы не можем доказать обратного, как в случае с Переверзевыми, – он густо покраснел. – Ахмет, правда, утверждает, что и вы, госпожа Варламова, работали с сестрой.
– Но они же все врут, врут, – заливаясь слезами, повторяла Ольга. – И вы верите им, вы верите Ахмету, такому человеку!
– Нет, я лично ему не верю, но показания есть показания, и я обязан их проверить. И я этим занимаюсь. С вами, повторяю, проще всего. Я делаю запрос в Москву и выясняю, когда вы прибыли в Стамбул, бывали ли прежде… Отягощает ваше положение знакомство с Игорем Дегтяревым – ведь вас взяли с ним и приехали, кажется, вы с ним. Не затем ли, чтобы пополнить публичный дом Ахмета? Все эти вопросы возникнут у судей… Вам бы хорошего адвоката, госпожа Варламова. Но он, как известно, стоит больших денег… Если бы они у вас были…
– Но у меня их нет, – пробормотала Ольга, глядя в глаза следователя, и вдруг впервые заметила в них недоверие.
«Нужен знакомый богатый мешок, а если его нет, сиди и жди своей участи и участи своей сестренки», – всплыла в голове фраза Марины.
– Что ж, в таком случае наш разговор пока окончен, – сказал следователь и нажал кнопку на столе – вызов охранника. – Мы еще встретимся с вами, госпожа Варламова, может быть, вам придется дать дополнительные показания, но не надеюсь, что это будет скоро. Видите сами, сколько у меня дел, кроме вашего, хотя мне лично беседовать с вами так приятно.
Дверь открылась, на пороге выжидающе стоял охранник. Ольга продолжала сидеть, вцепившись в стул, хотя следователь галантно привстал, наглядно показывая, что больше не намерен разговаривать.
Он что-то по-турецки сказал охраннику, вероятно, «уведите», и охранник двинулся к Ольге. Мысль работала лихорадочно.
Сейчас ее уведут опять в эту треклятую камеру, и сколько ей еще там дожидаться суда? Месяц, полгода, год? А что потом?
«Но скажи мне, почему всем этим не занимается всемогущий Константин Варламов, твой муж? У него дочерние фирмы по всем восточным странам, и в Стамбуле у него огромные связи, настолько огромные, что…» – В этом месте Игорь тогда фразу оборвал, а Ольга вдруг поняла, чего так упорно добивался от нее следователь, почему был так галантен, все намекал на то, что нужно нанять дорогого адвоката, держался с ней, как с очень богатой женщиной. Ведь у него в руках папка с ее данными, а она по ним Ольга Варламова, и в ее советском паспорте, который тоже был при ней и который отобрали, стоит печать о регистрации брака и нет печати о его расторжении. «Он замечательный, он добрый, он все поймет и спасет меня, – думала Ольга о Косте. – А если вдруг уже поздно… он говорил, что может оказаться поздно… Нет, он хороший, а я во всем виновата перед ним». Охранник грубо поднял ее со стула.
– Господин следователь, еще одну минуту! – воскликнула Ольга.
Ибрагим Неджмедини, который уже сидел за столом, углубившись в бумаги, поднял голову.
– Мне с вами нужно поговорить наедине, – Ольга покосилась на охранника, крепко державшего ее за руки.
Следователь жестом отослал его, охранник плотно закрыл за собой дверь. Ольга опять опустилась на стул, глаза на короткое время заволокло пеленой, ее мутило, потом все прошло.
– Сколько я уже здесь? – спросила она следователя.
– Почти месяц, – ответил он.
– Я не хочу оставаться здесь еще год, – решительно сказала Ольга. – Я больна, я умру здесь.
– Это все, что вы хотели сообщить мне? – удивился следователь наглости заключенной. – Незачем было беспокоить меня. О своем здоровье вы должны были доложить надзирателю… Хотя он не знает русского. Не беспокойтесь, я передам, чтобы вас перевели в больницу. Если это не уловка, чтобы встретиться с сестрой. – Его рука снова потянулась к кнопке.
– Постойте, господин следователь, – имя и фамилию Ольга не сумела бы выговорить, даже если бы ей сию же секунду угрожала смертная казнь. – Вы действительно хорошо понимаете русскую душу и русский менталитет, и вы не зря прожили два года в Москве. У меня к вам есть деловое предложение.
Следователь еле заметно улыбнулся, снова закурил, молча и выжидательно смотрел на Ольгу, забыв про кнопку на столе.
