Текст книги "Радуга в твоих ладонях"
Автор книги: Алина Феоктистова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)
– Давай, – согласилась Ольга.
Ей было весело, особенно после того, как она только что лежала в своей комнате без всякой надежды на будущее. Не получилась звезда экрана, не сбылась ее мечта, но можно стать фотомоделью. Это все-таки лучше, чем умирать с голоду, и она сможет вернуться к Косте. Сама, не от отчаяния и безысходности, а потому, что ей этого хочется, иначе почему ей все время снится этот сон?
Дима скоро вернулся с бутылками пива, батоном хлеба и копченой колбасы и открыл дверь в маленькую комнатку. Оля думала, что там находится фотолаборатория, но комната оказалась жилой. Здесь стояла такая же, как у Оли, старенькая раскладушка, покрытая старым шерстяным одеялом. Ольга вспомнила, как два месяца тоже спала без постельного белья – не хватало денег, чтобы купить его. У нее не было даже одеяла, и она укрывалась курткой. Дима был богаче, у него были и чашки, и тарелки на самодельных полках, и даже набор вилок и ножей. В комнате был круглый столик на трех ножках, два, под стать столу, стула.
– Это еще из гарнитура моего деда, – сказал Дима.
– А где остальные части гарнитура? Продал? – спросила Ольга.
– Да нет, все стоит на месте, в моей квартире. У меня есть нормальная двухкомнатная квартира, я сдаю ее, чтобы были деньги на жизнь и на фотоаппаратуру. Мое любимое дело пока не приносило мне даже маломальского дохода, но теперь все изменится.
Они пили пиво, закусывая бутербродами, и строили планы на жизнь. Дима все больше нравился Ольге. Тем, что был так же предан своему делу, как и она сама, и согласен ради него бедствовать, обходиться минимумом; тем, что он не отчаивался и надеялся на лучшее. У них было много общего. Вечерело, в подвале отключили свет.
– Как всегда, – проворчал Дима и привычно полез за свечкой, зажег, сел напротив Ольги на стул и ахнул:
– Олька, какая может фотография получиться…
То, что он так горел делом, было в нем самым удивительным – он думал о работе, даже когда сидел с девушкой и пил пиво. Ольга сама была такая же, и она в очередной раз восхитилась им.
Он, уверенно действуя в темноте, достал кучу фотоальбомов. Ольга и Дима склонились над ними, и перед Ольгой предстали полуобнаженные красавицы.
– В этом нет никакого позора – это ведь искусство, – говорил Дима.
Ольга и сама это чувствовала. Отличить искусство от порнографии она могла интуитивно, так же, как пошлость от чистоты. Это когда-то давно, лет семь назад, она была наивной глупышкой и удивлялась, почему связь Алика и Вики не кажется ей такой же возвышенной, как любовь Ромео и Джульетты.
– Попробуем? – в один голос сказали они, и пока Дима возился с аппаратурой, настраивал вспышки, подсветки так, чтобы не затмить свечу и чтобы казалось, будто свет отбрасывает именно она. Ольга разделась перед огромным зеркалом, распустила волосы, сняла с окна тюль, прикрылась. Дима закончил настройку, подошел, окинул ее взглядом, снял тюль с одного плеча, обнажил одну грудь, часть живота, вставил в фотоаппарат голубой фильтр, стал снимать.
– Ты, как русалка в голубых волнах, – сказал он, закончив съемку и подходя к ней. – Ах, русалка, ты принесешь мне счастье.
– Да, запутавшаяся в сетях, – пошутила Ольга.
Он стал снимать с нее тюль, провел пальцами по груди, спросил: «Можно?» Пальцы у него были длинные и красивые, и, когда они коснулись соска, Ольгина плоть, давно не испытывающая мужской ласки, откликнулась на нее. Преодолев порыв, Ольга пошла к стулу, где оставила одежду, пробормотав: «Нельзя».
– Подожди, не одевайся, пожалуйста, – попросил Дима. – Я никогда еще не был с такой красивой женщиной. Я ничего не сделаю тебе. – Он остановил ее и, опустившись на колени, стал робко целовать ее ноги от щиколоток вверх. Прикосновение его губ было мягким, щекочущим, и организм зрелой женщины, так долго воздерживающейся от секса, не мог противиться его поцелуям. Ольга положила руку, гладя Димины волосы, – они были густые и жесткие. Его губы добрались до колен и замерли, а потом нерешительно опускались вниз. Ольга уже изнемогала, и когда Дима в очередной раз затормозил на середине, откинул голову и сказал: «Спасибо, мне так хорошо», Ольга сама направила его голову выше, туда, где становилось все горячее.
– Милая моя, какое ты чудо! Неужели такое возможно? – Димины глаза в пламени свечи и тусклом свете голубых прожекторов казались совсем огромными и черными, и, когда его губы наконец достигли того, куда стремились, и Ольга, не сдержавшись, застонала, он наконец осмелел и, встав, поднял ее на руки и понес к раскладушке. Как ни была возбуждена Ольга, она уже понимала – это не то. Руки у Димы были слабые и тряслись оттого, что несли тяжелую для них ношу, и сквозь сладострастный туман пробивалось опасение: вдруг уронит. Он опустил ее на раскладушку, и она почувствовала облегчение. Он стал ласкать, целовать ее грудь, и ощущение становилось все невыносимее. Тело Ольги уже непроизвольно выгибалось дутой, страсть уже невозможно было сдерживать, а Дима опять все медлил. Ольга была уже в полубессознательном состоянии, но, увидев, что он еще одет, пришла в себя.
– Ты хочешь меня? – чувствуя себя какой-то вульгарной женщиной, насильно затаскивающей мужчину в постель, спросила она.
– Да, конечно, Оленька, почему ты спрашиваешь, я еще никого не хотел так, как тебя, я люблю тебя.
Она потянулась к «молнии» на его джинсах.
«Что же, мне еще его и раздевать придется?» – подумала она. Жар желания угасал.
– Я боялся сделать что-нибудь не так, – пробормотал Дима, – боялся оттолкнуть тебя.
Да, настроения женщины он не чувствовал, был слишком неуверен в себе, потому и думал прежде о себе, а не о женщине.
Он скинул джинсы, футболку, грудь у него была узкая, безволосая.
Ольга закрыла глаза, чтобы снова настроиться на волну близости. Не вставать же и не уходить сейчас, когда Дима наконец решился войти в нее. Движения его тела, пальцы, сжимающие ее грудь в напряжении, снова стали разогревать ее, и пожар заполыхал.
– Ах, Оленька… – сказал Дима и затих как раз в тот момент, когда Ольга вихрем уносилась в кружащуюся, сверкающую огнями бездну. Возврат оттуда был медленным и болезненным, стучало сердце, кружилась голова.
– Дима, Димочка… – Ольга потянулась губами к его губам, рукой – вниз и, когда почувствовала, как Димина плоть налилась пульсирующей твердостью, сама ввела ее в себя. На этот раз и она добилась короткого головокружительного восторга.
Потом молодые люди лежали рядом, стараясь поместиться вдвоем на узкой раскладушке.
«Этого не нужно повторять никогда, мы будем с Димой только деловыми партнерами», – думала Ольга.
Ей казалось, что ее постоянные сны были навеяны отсутствием сексуальной жизни. Но она переспала с мужчиной, а тоска по другому человеку, который сможет решать проблемы, быть надежным защитником, осталась и стала даже сильнее. Дима слишком нерешителен и в сексе, и в жизни. Он, можно сказать, энергичен, предприимчив, но не самостоятелен – его нужно продвигать, направлять, а она всегда не сможет этого делать, ей самой нужен кто-то, кто был бы главным в постели и в обычной жизни знал бы, как ей нужно жить, что делать. С Димой какое-то время они смогут партнерствовать в работе – это лучше, чем ничего. А может, у двоих нерешительных и несамостоятельных людей что-то и получится?
Им было так просто вместе и хорошо, и они хохотали, лежа на раскладушке, и, как дети, спихивали друг друга на пол, забыв о своих важных проблемах.
Оле было весело, но ни покоя, ни счастья она не испытывала. Дима подвез ее к дому поздно вечером.
– Давай сдадим твою комнатушку и будем жить у меня. Откроем вместе фирму, разбогатеем, – предложил Дима. – Мы ведь уже муж и жена.
– Я подумаю, ладно, – сказала Ольга, поцеловав его на прощание.
Переезжать она, конечно же, не собиралась, ее мысли были сейчас только о муже. Она впервые за два года их разрыва изменила ему, но, наверное, сделала правильно. Она поняла, что этот, другой, не нужен ей. Значит, ей нужен ее муж. Она собиралась вернуться к нему, теперь, когда у нее появились деньги, она имеет на это право, и она расскажет ему о Диме, и, если он поймет ее, они будут вместе. Она поднялась по лестнице на третий этаж, где жила, открыла общую дверь. И дядя Коля, и тетя Вероника, и Мишенька высыпали в коридор и, указывая на ее дверь, что-то шепотом ей сообщали. Ольга не стала их слушать, толкнула дверь и увидела Костю.
– Костя! – Она шагнула ему навстречу.
– Я видел, тебя подвезли, – Костя кивнул на окно, у которого стоял.
– Подвезли, – засмеялась Ольга. – Это фотограф, мы вместе работаем. Ты был прав, актрисы из меня не вышло, и я начинаю новое дело вместе с ним. Наши фотографии берут в «Лизу», ими заинтересовался «Космополитен». Это тоже карьера.
– Значит, вместе с ним… и так поздно… – усмехнулся Костя.
– Ты не имеешь права! – возмутилась Ольга. – Мы уже два года не живем вместе.
– По твоей вине, Оленька, – вставил Константин.
Ольга подавила вспышку возмущения – она знала, что Костя все эти годы жил со своей секретаршей Ириной, она видела их вместе, и бывшие подруги, встречая ее, время от времени рассказывали ей сплетни.
– Я оставила кино, Костя, – сказала Ольга, – и… я поняла, что… – она положила руки ему на плечи.
Он взял их в свои и опустил вниз.
– А теперь ты решила стать моделью, будешь спать с фотографами и редакторами журналов, ведь так? Вы уже спали с этим мальчиком, что привез тебя на жаждущей на свалку «Тоёте»?
– Но ведь ты спишь с Ириной, и я ничего не говорю тебе…
– Я мужчина. – Аргументы мужа остались все те же. – И я хочу видеть свою жену женой. Поехали прямо сейчас ко мне, а твой фотограф пусть поищет другую модель. Оля, я все еще готов простить все твои похождения.
– Но я не могу подвести человека, мы связаны договором, уже заказаны фотографии, в журнале задуман специальный отдел…
– Вы связаны не договором, а, как животные, тягой потрахаться. – Костя, когда злился, переходил на жаргон. – Я что, не знаю, чем занимаются художники в фотоателье и что они там снимают…
Ольга залилась краской.
– Это еще похуже, чем на ваших киностудиях. В нашей стране порнуха идет пока лишь из таких вот фотоателье, киностудии до этого еще не дошли. Как, понравилось? – допрашивал он.
Ольга схватилась руками за полыхающие щеки. Только что это выглядело забавой – когда говорил об этом муж, ей казалось, что она опустилась до порнографии, случайной связи.
– Но я не имею права разорвать с ним договор, – сказала она.
– В общем, мне все равно, – сказал Костя и закурил прямо в комнате. – Ты извини, но твое жилье не напоминает порядочную квартиру, в которой хочется спросить разрешения закурить. Так, приют бомжа. Ты опускаешься, дорогая, и тем, как и где живешь, и своим внешним видом, и своими связями… А чем ты питаешься? Ты через год будешь выглядеть на все тридцать пять.
Ольга стояла, прижавшись к стене. Все, что он говорил, было верно.
– Кстати, я приехал не за тем, чтобы тебе все это говорить. Звонила Рита. Она все еще пребывает в иллюзии, что мы живем вместе, спросила, где ты. Я сказал, куда-то вышла. Короче, она приезжает послезавтра. Если не хочешь, чтобы твоя любимая малышка увидела этот бедлам, познакомилась с твоими развратными знакомыми, собирай вещи и переезжай ко мне прямо сейчас. Впрочем, и вещей у тебя нет, ходишь, как пугало. Только учти, я буду строжайшим образом контролировать все твои действия, и выходить куда-то ты будешь только со мной.
– Если ты считаешь меня проституткой, то зачем тебе я? – усмехнулась Ольга.
– Я люблю тебя и хочу спасти от этого, – ответил муж.
– Никуда я не поеду, а Рите приходилось жить и в худших условиях, – сказала она, чувствуя, что не имеет права вносить грязь, в которой она погрязла, в семейный дом, и зная, что от сотрудничества с Димой она не откажется.
– Как знаешь, но наш договор в силе. Звони, когда поймешь, что я тебе нужен, – сказал Константин и встал со стула, отряхнул брезгливо белые летние брюки, малиновый пиджак, словно стул был грязный, и вышел.
– Ты мне и сейчас нужен, так нужен… – прошептала Ольга вслед те слова, что готовилась сказать ему по телефону, но после слов мужа она поняла, что не имеет на них права. Это означало – бросить сотрудничество с Димой, а оно ей нравится, и как она сможет подвести его?
Но приезжает Рита. Они не виделись уже два года – у Ольги не было денег на поездку, да если бы она и поехала, Рита, взглянув на нее, сразу поняла бы, что у нее все плохо, а ей этого не хотелось. Но теперь Рите предстоит узнать, как живет ее сестра. Что ж, она уже взрослая, пора и ей узнать, что такое неприукрашенная жизнь со всеми ее проблемами. К тому же Ольга, если все у них получится с Димой, сумеет выбраться, наконец, из этой дыры, снять на двоих нормальную квартиру, если Рита решит остаться в Москве, – только недавно Рита закончила одиннадцать классов. Может быть, она решит куда-нибудь поступать. Они будут вдвоем, а вдвоем всегда легче. Они будут помогать друг другу.
Ольга встретила Риту на вокзале. За два года, что сестры не виделись, Рита вытянулась и превратилась из длинноногого подростка в красивую девушку. Белые джинсы обтягивали ее стройные бедра, голубой летний джемпер оттенял небесную голубизну глаз, изящные босоножки на каблуках делали ее даже выше старшей сестры. Светлые, как и у Ольги волосы, были подстрижены коротким каре и выбриты на затылке. Рита вытащила на перрон кучу сумок и сумочек и маленький кожаный рюкзак. Рюкзак она надела на плечи и весело спросила у Ольги, подозвав носильщика:
– А где припаркована Костина машина?
Ольга отпустила носильщика, такие расходы были ей не по карману.
– Рита, с Костей мы расстались, я живу случайными заработками, так что вещи придется тащить самим, – виновато сказала Ольга. – Я же не знала, что их будет так много…
– Не могла же я оставить шубу, шапку, сапоги, – засмеялась Рита. – Конечно, я думала, что Костя мне купит все новое, но интуиция меня заставила зачем-то взять все это…
– За зимними вещами ты бы могла приехать потом, если собираешься оставаться в Москве так долго, – возразила Ольга.
– Я приехала навсегда и в Днепропетровск больше ни ногой, – отрезала Рита. – Но мы не о том говорим.
– Да, давай таскать вещи. Потихоньку. Я буду стоять на месте, а ты отнесешь, сколько сможешь, на несколько метров, потом понесу я, так все делают, – предложила Ольга.
– Как бабки деревенские, – фыркнула Рита. – Если для тебя дорого нанять носильщика и такси, то почему ты не попросила кого-то из друзей с машиной? Если нет мужа, есть ведь любовник. И неужели без машины? Или ты как была недотепой, так и осталась?
– Наверное, – произнесла Ольга и вспомнила о Диме.
От Юго-Западной Диме предстояло ехать до Киевского вокзала около сорока минут, и Ольга с Ритой, оттащив вещи к скамейке, сели поболтать.
– Мама все такая же, как я не пыталась ее нормально одеть, ходит в обносках, днями сидит на кладбище… После того как Украина отделилась, все вдруг заговорили на хохляцком. Тоска… Ни за что не вернусь. Рассчитывала на тебя, но ты, как всегда… – говорила Рита, вынула пачку сигарет, закурила. – А ты?
– Что ты, я не курю! – Ольге казалось диким, что ее малышка Рита курит.
– В кино у меня ничего не вышло, способностей не оказалось, – призналась Ольга.
– А Вика, где она? – расспрашивала Рита.
– Не знаю, – пожала плечами Ольга.
– Меня ее родители просили разыскать ее и домой уговорить поехать. Они ее ждут хотя бы на неделю…
– Да, печально все это, – сказала Ольга и, увидев Диму, помахала ему рукой.
Пока несли вещи, Рита, улыбаясь, рассматривала нового знакомого, его длинные волосы, забранные в хвост, потертые джинсы, кепку от солнца.
– А вы художник? – поинтересовалась она. – Это так интересно, и платят сейчас неплохо, если устроиться.
– Да, я что-то вроде художника, – засмеялся Дима, – и мне, может быть, будут платить, если я устроюсь…
Увидев «Тоёту», которая в свете утреннего солнца выглядела совсем удручающе, Рита с брезгливой миной уселась сзади, потеряв к Диме всякий интерес, и потянула Ольгу тоже на заднее сиденье.
– Ты вот на этого задохлика с этим металлоломом променяла Костю? – шипела она.
Ольге было стыдно – Дима мог услышать.
– Ты стала такая красивая, Рита, – обняла она сестру, чтобы перевести разговор.
– Говорят, твоя копия, – сообщила Рита. – Я даже стрижку сделала, а то местные бабульки все путают: Оленька, принеси то, принеси это, сходи за хлебушком. А я им не Оленька, у меня своих дел полно.
Подъехали к дому, поднялись в квартиру, зашли в комнату.
– Ужас! Да ведь здесь и жить-то нельзя! – воскликнула Рита, оглядывая комнату. – Значит, твой муж-бизнесмен бросил тебя без гроша, вот сволочь!
– Рита, ты не права, он даже на развод не подает, ждет, что я вернусь к нему, а ведь я очень виновата перед ним, – сказала Ольга.
– Так он потому и на развод не подает, чтобы по суду тебе ничего не досталось. Ему бы пришлось обеспечить тебя жильем, мебелью, и, если постараться, еще неизвестно, чей бы был джип, – злилась Рита.
– Ладно, Ольга, – сказал Дима, не желающий выслушивать ссоры сестер, – я поехал, к двум часам меня пригласили в «Лизу», подписать контракт, я сообщу тебе подробности сегодня вечером.
– Рита, если хочешь, можешь жить со мной, сколько захочется, мы достанем тебе раскладушку, у Вероники есть, кажется. Но скажи, чем ты намерена заниматься в Москве? – спросила Ольга, соорудив из стула стол и разлив по чашкам чай.
– Как чем? – широко открыла голубые глаза Рита. – Я приехала поступать во ВГИК, куда же еще?
– Риточка, посмотри на меня, неужели ты хочешь такой же судьбы? Где теперь все, с кем я училась и кто подавал большие надежды? Кто-то работает шофером, кто-то в клубах ведет детские секции, а чаще наших ребят можно увидеть на торговых рынках. Актерами кино стали единицы. Как говорил один режиссер, «талантливых много, тут нужен особый, большой талант». Кино, как и поэзия, не знает середины…
– А кто сказал тебе, моя старшая сестричка, что именно у меня не окажется этого большого особенного таланта? И что именно я не сумею подняться над серединой? – Она обняла Ольгу и засмеялась. – Я красива, юна, у меня обалденная фигура, такие сейчас в моде, – она прошлась по комнате. – Я умею подать себя, и я талантлива. Да!
Ольга вспомнила себя в этом возрасте, восемь лет назад, присущую ей неуверенность в своей внешности… Возможно, Рита и права, и она достигнет большего.
– Риточка, выбери другую профессию, любую другую! В мире театра и кино, чтобы пробиться, нужно вступать в интимные отношения и с режиссерами, и с продюсерами – я уже испытала это на себе. – Это был последний аргумент Ольги.
– Да? Неужели? С режиссерами? Как интересно! – воскликнула Рита. – Новая пассия Эльдара Рязанова – Рита Преображенская! Он покупает ей золотое колье с бриллиантом. Чем не заголовки для газет? И что ты меня пугаешь? Это же так здорово, лучше, чем спать с кем попало, там все известные солидные люди… Вот увидишь, я еще сама буду выбирать, кто будет меня снимать и в какой роли.
«Узнать бы, куда делась еще одна такая самонадеянная девушка», – думала Ольга о Вике, но в Вике не было Ритиного ума, практичности. Вика вела себя как большой ребенок, а Рита даже в детстве вела себя как взрослая.
– Делай что хочешь, тебя не переубедишь, – согласилась Ольга. – Может быть, у тебя получится то, что не смогла я… А я сейчас начинаю карьеру фотомодели – уверена, у нас с Димой все получится…
Вечером Дима не появился. На следующее утро Рита, надев летний костюмчик, который ей удивительно шел – белые бермуды с кожаным пояском и легкий кожаный жилет, – отправилась покорять ВГИК, а Ольга все ждала, когда объявится Дима.
После обеда она звонила Диме в фотолабораторию, но на длинные гудки никто не подходил, к вечеру телефон даже перестал откликаться гудками. Ольга ничего не понимала, но тревога засела в сердце. А вечером пришла расстроенная Рита.
– Все так и оказалось, как меня предупреждали, – зло сказала она и упала с размаху на раскладушку, оборвав несколько петель.
– Что случилось, Рита? – Забыв о своих проблемах, Ольга подошла к ней и опустилась на пол на колени, гладя ее короткие волосы.
– А то и случилось. Когда ты поступала, мы были одним государством. Советский Союз, кажется, называлось? А теперь ты из России, и все ваши вузы для таких, как ты, а я – иностранка, представляешь! Знала бы, гордилась бы… Всю жизнь мечтала побывать за границей, а оказывается, там жила, – с горечью говорила Рита.
– Ну и что дальше? – спросила Ольга.
– А дальше… Дальше образование для таких, как я, платное. Я должна заплатить или за весь срок пять тысяч долларов, или за год полторы тысячи… Мне говорили в Днепропетровске, что у вас тут все с ума сошли, но я думала, что если это и правда, то Костя заплатит…
– Рита, не все так плохо; остались другие вузы, где не нужна оплата, – утешала ее Ольга.
– Мне не нужны другие, – рассердилась Рита. – Я хочу быть актрисой кино. Оль, давай позвоним Косте…
– Мы виделись позавчера и опять поссорились, – ответила Ольга. – Я не могу.
– Ну, тогда позвоню я. – Рита решительно выбежала на улицу к телефону-автомату и вернулась радостная.
– Он сказал, что даст мне нужную сумму, и жильем обеспечит, и тебе согласен простить все твои фокусы, так что собирайся, он скоро за нами заедет, – торопила Рита.
– Нет, я так не согласна, я тоже человек, и у меня тоже есть свои интересы. Я открываю свое дело вместе с Димой, и оно мне нравится, а Костя хочет, чтобы я была его рабой, – отказалась Ольга. – Иди и немедленно перезвони ему, переезд отменяется. Ты же сама, сколько я тебя помню, его терпеть не могла, как же ты собираешься жить рядом с ним, на его деньги…
– Я сама придумаю выход. – Рита, хлопнув дверью, ушла перезванивать Косте.
– Риточка, потерпи чуть-чуть, в этом году нужную сумму мы все равно не соберем, да и тебе не мешает поработать над собой, например, над произношением… А за год мы с Димой прочно встанем на ноги, и ты сможешь учиться. А пока походишь на курсы, при ВГИКе такие есть, попробуешься в массовках на «Мосфильме»…
– Терять год, – пробормотала Рита, но было видно, что она согласна. – Да мне и самой от учебы хотелось бы отдохнуть…
Дима не приходил в течение недели, телефон его молчал, и Ольга пошла разыскивать его сама, боясь, что с ним что-то случилось.
Она даже не узнала подвальчик, где раньше располагалось фотоателье, – стекло, на котором раньше красовались фотографии девушек со стильными прическами и молодых счастливых пар, было выбито и торчало неровными запылившимися зубчиками. Она спустилась вниз, замка на двери не было, в комнатах был разгром, на полу – осколки битой аппаратуры, шнур телефона перерезан.
Ольга позвонила в квартиру первого этажа, расположенную над фотоателье.
– Вы не знаете, что там, внизу, произошло? – спросила она у худенькой старушки, открывшей ей дверь.
– Как не знать? Знаю, фильмы иностранные смотрю. Все было, как в кино: подъехала машина, из машины вышли четверо, ну там и началось: грохот, звон, потом машина уехала… – как интересный детектив, рассказывала старушка.
– А Дима, фотограф, с ним что случилось, не знаете? – испуганно спросила Ольга.
– Знаю, как не знать, – с гордостью ответила старушка. – Они его с собой в машину посадили, он и не сопротивлялся, куда ему – они такие здоровые, плечистые, выбросили где-нибудь за городом, на свалке, чтобы трупа не нашли, это теперь так делается…
Ольга стала спускаться на улицу, покинув любительницу американских триллеров.
– Ты не ищи его, девушка, а то они и тебя убьют! – кричала ей вслед старушка, высунувшись из окна. – Он, наверное, с мафией был связан, поддельные документы изготовлял.
Почти всю дорогу домой Ольга шла пешком, не в силах встретиться с сестрой, которой обещала достать денег. «Разбогатела», – усмехнулась она. Правильно Рита и Вика всегда называли ее недотепой, а Костя был уверен, что без него она просто пропадет.
– Ну вот, наконец-то, а у меня хорошие новости! – встретила ее в коридоре Рита, потащила в комнату и, натолкнувшись на дядю Колю, который привел очередного друга со «столичной», погрозила кулаком:
– Услышу ночью хоть звук из вашей комнаты, не поленюсь – спущусь на улицу, и вытрезвитель вам обеспечен. Ясно?
– Колюнь, пойдем лучше ко мне, – предложил собутыльник. – У меня жена тоже стерва, но она просто проорется и заткнется, а эта гадюка ведь действительно ментов позовет.
– И даже не сомневайтесь! – вслед им крикнула Рита. – А вы, Вероника Петровна, приучайте сыночка по будильнику вставать, – посоветовала Рита появившейся в коридоре Мишиной маме. – А не получится, я ведь и управдома позвать могу. И начнутся выяснения: есть ли у вас ордер на эту комнату, или вы тоже ее снимаете, а если снимаете, то платите ли государству налоги? А то людям по утрам спать невозможно.
– Хорошо, хорошо, Риточка, – улыбнулась ей женщина, скрываясь у себя в комнате. – Ах, и подселится же такая стерва, – донесся через тонкую стенку ее громкий голос.
– Ну а теперь слушай. Я разыскала Вику, это оказалось не так уж сложно. Иду я вечером по Тверской, смотрю вывески, рекламу – мне, сама понимаешь, все в новинку, вдруг, что за дьявол! У ночного бара афиша, а на ней девица – копия нашей Вики, как она себя и описывала: в блестящем обтягивающем платье с декольте, сверху накинута белая шуба, одной рукой она отстегивает юбку и показывает обнаженную ножку в черном ажурном чулочке и смеется задорно, как всегда. А главное, подпись на афише: «Синди Мещерская, звезда стриптиза». Ты представляешь? – рассказывала Рита.
– Ужас какой! Но это, конечно же, не она, – сказала Ольга.
– Это не ужас, а удача, потому что это в самом деле оказалась она. – Рита села в белых бриджиках прямо на паркет. – Я еле уговорила охранника пропустить меня к ней, представилась подругой, назвалась твоим именем и все боялась, а вдруг я ошиблась. – Рита затянулась сигаретой. – Так вот, он меня провел к ней в артистическую, и вижу, сидит наша Вика Коваленко, перед ней столик со всякими баночками, кремами, косметикой. Я все посмотрела. Шуба, конечно, искусственная, но она говорит, зачем на сцене натуральную трепать. Она в ней выходит и тут же сбрасывает на пол. А дома у нее настоящая есть… А платьев сколько… Короче, мы покурили, поболтали. И вот в чем удача: в их клубе две стриптизерши обычно работают, а та, другая, ее звали Мэри, это псевдоним, конечно, вышла замуж, и муж ей, разумеется, запретил выступать. А Вика не может каждую ночь работать, ей тоже отдых нужен, и они ищут девушек для стриптиза. Вика вспомнила, что ты пользовалась успехом у мужчин, а сейчас такой типаж вообще в моде, она показала меня директору, и он, позвав продюсера, попросил меня исполнить что-нибудь под музыку. Короче, я им подхожу и завтра уже начну готовить номер… Я буду Элен Зарецкая!
– Рита, я не разрешаю тебе… Это же стриптиз! Ты – обнаженная перед массой мужчин! – возмутилась Ольга.
– Ну и что? Зато мне будут хорошо платить, и я за год накоплю денег на обучение во ВГИКе, – пожала плечиками Рита. – Искусство, как давно известно, требует жертв. А это и не жертва. Мы с Викой потом к ней зашли – знаешь, какая у нее шикарная квартира…
– А… а Вика разве не замужем? – спросила зачем-то Ольга.
– Нет, конечно, зачем ей муж? Нотации читать? За ней шлейф мужчин так и вьется. Мы пока у нее кофе пили, из такого изящного сервиза, они ей трубку пообрывали… Жизнь у нее лучше, чем была у тебя с Костей. Лучше, потому что никто над душой не стоит и не диктует, что тебе делать, – восторженно рассказывала Рита.
– Знал бы пана… – пробормотала Ольга.
– Если бы папа был жив, он бы сам денег заработал, и я бы уже сейчас поступила, а его нет, и все приходится делать самой, а ты только ноешь! – ругалась Рита. – Вот где твой фотограф?
На этот вопрос Ольга ответить не могла. Но с ним случилось что-то страшное, иначе он бы дал о себе знать. Мафия… Сейчас столько читаешь об этом в газетах! А он был действительно талантлив. Его могли заставить заняться изготовлением поддельных документов…
– Но раздеваться перед всеми, это же неприлично, тебе будет стыдно, – сдаваясь, сказала Ольга.
– Ты ведь рассказывала про своего фотографа, какие снимки вы с ним делали. Это не стыдно? – выставила Рита контраргумент.
Почему одно стыдно, а другое нет, Ольга не могла бы объяснить, как раньше не могла объяснить, почему отношения Вики и Алика казались ей пошлыми, а ее и Игоря – чистыми, хотя делали они одно и то же, и кончилось все одинаково. Но она это чувствовала, а если бы могла найти слова, отговорила бы Риту, но чем возразишь?
– И не спорь, Олька, – обняла ее Рита. – Контракт с «Колибри» уже подписан, и они даже опустили тот факт, что я без прописки да к тому же не гражданка России. Так что ты там бучу не поднимай и меня отлавливать не ходи. И одна тоже не появляйся, так Вика сказала. Мы – персонал, мы со служебного входа, и нас всех знают, а если ты придешь, тебя за проститутку примут. Или уж с мужиком появляйся мой номер посмотреть…
Спалось теперь в комнате хорошо. Дядя Коля с вечера уходил, ворча в комнате и улыбаясь в коридоре. У Вероники Петровны в семь утра взвизгивал будильник и сразу замолкал под ее ладонью, а Мишеньку все той же ладонью научили говорить шепотом и ходить на цыпочках, собираясь в школу.
– Риточка, мы не шумели утром? – заглядывала к сестрам в комнату Мишина мама.
– Не очень, – важно отвечала Рита.
– Риточка, а с какого времени Мишенька мог бы на пианино позаниматься? Он у нас играет…
– С четырех до семи, – отвечала Рита и захлопывала дверь, едва не защемляя нос Вероники Петровны. – В коммуналках так и надо, а то на голову сядут, – поучала она Олю, промучившуюся с соседями два года.
Теперь в доме всегда были продукты – средняя полка холодильника не пустовала, и никто на нее не покушался, только Мишенька ходил с жалким видом по кухне, если Рита покупала себе и сестре шоколадные конфеты. Если Ольга тайком угощала мальчика, Рита приходила в ярость: «Я зарабатываю не для того, чтобы кормить чужих детей, мне нужно накопить сумму, чтобы оплатить обучение». Но Ольга замечала, что Рита, которая всегда умела копить, на этот раз употребляла деньги на другие цели. Она с первой зарплаты притащила диван, огромный, раскладывающийся и мягкий, наняла грузчиков, чтобы его перевезти.
– Я устаю на ночной работе, и мне нужно хорошо выспаться, – говорила она, – а на раскладушке повернуться боишься…
Потом она купила столик, два нормальных стула, полочки – комната стала похожа на жилую. Через месяц у сестер был телевизор, собственный маленький холодильник.
– Рита, а как же деньги на учебу? – спросила Ольга, когда прошло три месяца, а у Риты не было отложено ни рубля.
