Текст книги "Радуга в твоих ладонях"
Автор книги: Алина Феоктистова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)
Бар, оказывается, был предусмотрен в спальне, Игорь чуть нагнулся и открыл его.
– Что пьет Агата? – спросил он.
– «Куантрэ», – пробормотала Ольга, помня, какой крепкий это напиток. Ей не избежать близости с человеком, которого она ненавидит, так пусть уж лучше она не будет ничего чувствовать, забудется, не вспомнит, что ляжет с человеком, так поступившим с ней и с ее сестрой.
– У Агаты хороший вкус, она случайно не из элитарного общества? – ухмыльнулся Игорь, наконец опуская ее на ковер.
Ольга промолчала, когда Игорь налил ей в рюмочку ликер, хотела залпом выпить его, но он задержал ее руку.
– Ну Игорь, я хочу еще! – воскликнула она. Ей стало легче лишь вполовину, а она хотела забыться полностью.
– Откуда ты знаешь мое имя? – уставился он на нее и сам же объяснил, стукнув себя по лбу: – Волк ведь назвал меня так. Но это имя не для тебя, крошка, зови меня Тигр, или я рассержусь. И пить ты больше не будешь, я ненавижу пьяных женщин. – Его рука потянулась к пуговицам ее пиджака. – Красивое имя, Агата, и костюм подходящий, и цвет волос, – шептал он, склонившись губами к ее груди, на которую она, изображая шлюху, не надела бюстгальтера. Его губы бегали по груди, делая то, чего не могло сделать отобранное «Куантрэ». Ольга забывала все на свете.
– Почему имя подходит к цвету волос и костюму? – теряя голову, тоже шепотом спросила она.
– Ну так есть же такой камень, агат, он черный. – Его губы обхватили ее сосок, и она вцепилась пальцами ему в волосы, ощутив что-то родное, давно забытое. Жесткие, чуть вьющиеся волосы, сколько раз она так запускала в них руки. Ольге захотелось плакать от боли, от того, что столько лет половой акт был для нее ничем, процедурой, не приносящей ровным счетом ничего, а гладить волосы этого мерзавца – уже счастье. Она прожила с мужем пять лет, но она не помнила его рук, губ, а с Игорем меньше полугода, но его руки, раздевающие ее, были такими знакомыми, она помнила даже температуру их поверхности, каждый их изгиб, где они мягкие, где шероховатые от мозолей. Она и сама уже расстегивала пуговицы его рубашки, скинув на пол пиджак, и водила языком по поверхности его груди, покрытой курчавыми, тоже жесткими темными волосами.
– Ты мое счастье, – одновременно сказали они, не соображая уже, что говорят и что делают.
«Он создан для меня, какая несправедливость», – думала Ольга, уже не помня, в чем состоит эта несправедливость. Она вновь нашла то, что потеряла так давно, и дни, прожитые без него, казались черно-белым кино, и только сейчас в них плеснули краски.
«Мое единственное счастье, я не могу без тебя, я ничего без тебя не могу, ты нужна мне как воздух», – шептал он ей опять, подхватив ее на руки и неся к кровати.
– Не отпускай меня, держи так подольше, – просила Ольга, целуя его щеки, глаза, губы, мочки ушей, это длилось долго, долго.
– Я не могу дольше, я хочу тебя, – сказал он и опустил ее на мягкую шелковую поверхность. Она, путаясь в ремне брюк, расстегнула его, они раздевались быстро и сумбурно, словно торопились куда-то, боялись, что не успеют. Ольга начала снимать с него брюки, потом потянулась к рубашке. Когда они общими усилиями избавились от одежды, оба выдохнули: «Наконец-то» – и слились в едином объятии, в нескончаемом поцелуе. Ольга отдавала ему все те ласки, которые отдавала ему во сне, теперь он был рядом, и ее рука, чувствуя, что от нее исходят флюиды страсти, гладила его интимные места.
– Милая моя, – стонал он, – милая, – и его ответные ласки были столь же бурными, словно и он ждал долгих семь лет, чтобы излить их на самое любимое существо. Потом, когда оба уже не могли выносить истомы сладострастия, до которой довели друг друга, они как-то одновременно потянулись, чтобы соединиться друг с другом, и Ольга провела рукой по твердому стволу полового члена, даже на ощупь такого знакомого, а потом был фейерверк высшего счастья, и сплетенные тела одновременно забились в сладостном экстазе.
Несколько минут, не желая ни думать, ни двигаться, Ольга лежала в состоянии полного блаженства. Вот он, сбылся тот сон, что видела она эти два года. Он стал реальностью. С ней рядом мужчина, который все сделает для нее, будет О ней заботиться, и ей ничего больше не нужно решать самой, все ее неразрешимые проблемы, что ей не под силу, он разрешит. А ее мучит какая-то важнейшая проблема, и она не может с ней справиться. Вдруг словно молния пронзила Ольгин мозг. Рита! А она млеет в объятиях человека, отдавшего ее в турецкий публичный дом.
– Что ты, родная? – Видя, что Ольга вскочила, Игорь тоже приподнялся, поправил ей прическу.
«Нужно что-то сказать, чтобы не выдать своей ненависти», – думала Ольга и сказала первое попавшееся, что чаще всего говорили в кино и что подходило к моменту:
– Мне было с тобой так хорошо, Тигр.
– А мне-то как хорошо, Агата, – с непроницаемым лицом сказал он. – Но я вижу, тебя встревожило что-то? Ты боишься выходить? Никто не станет добиваться тебя, пока я с тобой, меня боятся.
– Нет, я не из-за этого. – Ольге было стыдно, что она забыла обо всем в его объятиях, и она решила действовать, как шпион, попавший в стан врага, – за этим она, в общем-то, и пришла, а не затем, чтобы спать с ним.
– Просто вспомнила о делах, Тигр, – как можно беспечнее сказала она, встала, прошлась по комнате, чтобы отвлечь его внимание от своей нервозности, повернулась к окну, демонстрируя ему свои красивые ровные ягодицы, чтобы он и думать больше не мог ни о чем, кроме них, ее бедрах и талии. Такая поза скрывала ее лицо, а она боялась, что даже в полумраке, освещенном красным ночником, она не сможет в какой-то момент овладеть собой и выдаст себя.
– Я после развода с мужем бедствую, – начала она.
– Я дам тебе денег, – ответил он.
– Ну нет, я бы хотела открыть маленькое предприятие, например, по показу мод, я сама манекенщица, приглашу модельеров либо просто наберу штат манекенщиц, и мы будем сотрудничать с фирмой модельеров, – говорила она. – Так вот, Тигр, сидела я однажды в «Ночной гвоздике», жаловалась на жизнь, и одна из моих подруг посоветовала мне обратиться в «Колибри». Они, говорят, могут помочь быстро заработать несколько тысяч баксов. Они под видом танцевальной труппы собирают красивых девочек для греческих и турецких публичных домов. Я ведь красива, а, Тигр? – Она повернулась к нему.
– Наверное… – он пожал плечами. – Если я захотел тебя. Но знаешь, Агата, это ты не по адресу пришла. – Он вдруг так разъярился, что Ольге стало страшно. – Оставь эти мысли, Агата, поищи другие способы для заработка денег. Или разузнай получше, какой клуб занимается этим. Хотя я уверен, что никто так пачкаться не станет. И твоя подруга ввела тебя в заблуждение. Слышала звон, да не знала, где он, – резко сказал он, – а звон померещился.
Ольга никогда раньше не слышала, чтобы Игорь так много и так долго говорил да еще одно и то же. Если бы он не был причастен к этому, он просто сказал бы: «Ничего такого здесь нет» или: «Я ничего об этом не знаю».
«Он лжет, нагло и правдоподобно лжет после того, как называл меня счастьем, – думала Ольга. – Не меня: Агату, он всех женщин так называет, ему так нравится, а что думают они, его не касается». Он сидел на кровати, стиснув кулаки, на его скулах играли желваки.
– Тигр. – Наваждение прошло, и Ольга хорошо играла Агату, она и не помнила больше их прошлое. – Тигр. – Она подошла к нему, опустилась перед ним на колени, поцеловала, как когда-то Дима, его ноги, от щиколотки все выше, выше, подняла глаза, проверяя реакцию. Реакции не было никакой. Игорь с невозмутимым интересом наблюдал за ее действиями. «Ну, сейчас-то ты не выдержишь», – разозлилась Ольга, ее губы скользнули выше, туда, где кучерявилась жесткая поросль, обхватили мягкий повисший мужской орган, стали бродить по нему вверх-вниз, лаская языком. Ольга чувствовала, как под его движением он начинает терять мягкость и растет и твердеет. Она опять подняла глаза, откинула голову, отпустив половой член, призывно улыбнулась.
– Чего ты добиваешься, Агата? – сурово спросил он.
– А моя подруга сказала мне точно, что есть такой бизнес, и назвала одного человека, который им занимается. Его зовут Тигр. Помоги мне туда попасть. Я знаю, что вы переправляете девушек не старше восемнадцати, мне двадцать один, – лгала она. – Но во мне столько огня, что туркам и не снилось! Помоги, Тиф. – Она обхватила руками его колени, вновь потянулась губами вниз.
Игорь рывком поставил ее на ноги.
– Тебе не двадцать один, Агата, тебе больше, и я с тобой на эту тему говорить не желаю. – Как в прошлый раз, когда она приходила в клуб и скандалила, он одел ее, легко одолевая ее сопротивление.
– Вот тебе моя зарплата, – он сунул ей в руку несколько банкнот. – Пойдем, я провожу тебя, – он крепко взял ее за талию и повел. Ольга еле сдерживала слезы. Она хотела проникнуть в публичный дом, разыскать Риту. Только Игорь мог ей помочь, но ее уловка не удалась.
– Вас вызывает директор, – сообщил парень в форме охранника, тот, что сменил Игоря. – И тебя, Тигр, и твою даму.
– Дама ему ни к чему, я провожу ее и вернусь, так и передай, – Игорь, все так же крепко держа Ольгу, стал подниматься с ней по лестнице на второй этаж, накинул на нее полушубок, вывел на улицу, подвел к машине, красной «девятке», почти втолкнул Ольгу на сиденье.
– Побудь здесь, я скоро приду, а чтобы не было неприятностей, я тебя запру. – Ключ повернулся в дверцах, и Ольга наконец дала волю слезам.
День начинался просто замечательно. Сначала созрел план пойти в клуб, сыграть проститутку и кое-что выведать у Вики. Костюм и полушубок Риты, казавшиеся ей экстравагантными, подошли как нельзя лучше – у сестер был один размер. То, что ее пропустили в клуб, было тоже удачей, разговор с Викой разрешил все сомнения. И вот только ночь с Игорем никак не вписывалась ни в удачное, ни в неудачное. Она поняла, что он врет, но так и не сумела от него ничего добиться. Он выпел ее из клуба, и больше ее туда не пустят. Это неудача. А вот то, что было в постели… Это нужно было, нужно для того, чтобы выведать информацию, еще немного, и она узнала бы больше, если бы не повела себя так глупо.
К машине, где была заперта Ольга, подошел второй охранник, по кличке Волк, друг Игоря. Ольга вытерла слезы, вставила незаметно контактные цветные линзы, которые вынула, когда начала плакать. Волк открыл машину и сел рядом.
– Тигр просил присмотреть за тобой. Там началась страшная заварушка, он боится, что тебя решат обидеть, пока его нет. Сам-то он справится, – сказал он. – Слушай, а кто ты Тигру, девушка или сестра? Он никогда себя так не вел.
– Я впервые его встретила сегодня, – сказала Ольга.
– Значит, либо ты врешь, малышка, либо у моего друга вспыхнула большая новая страсть, – говорил охранник. – У него тут была малышка, Элен несравненная. Он как шальной становился, из внешней охраны во внутреннюю ушел, а во внешней бабки чуть ли не в два раза побольше. И все стоял, как изваяние, на нее, как на богиню, пялился, это на девку-то из стриптиза! – Он расхохотался.
– Заткнись! – зло произнесла Ольга.
– А, ну я говорю, новая страсть. Но ты не волнуйся, он ту кралечку быстро разлюбил. Я ему говорю, что так? Сверг с пьедестала? – продолжал рассказывать Волк, неверно поняв ее слова. – А он мне: на пьедесталах таких не бывает, чтобы ни о чем, кроме денег, баба думать не могла. Ну, это я своими словами передаю – Тигр у нас с образованием, он так скажет, что потом и повторить трудно. А что большой интерес у него к тебе, я вот как понял: ну меня он одолел, хоть и с трудом, я выпил, но сил на мне он много потерял, потом еще пять человек. А вот Артур, они с ним одной силы будут. И по всем правилам, Артур должен был с тобой трахаться пойти. Тигр невозможное сделал, я же понимаю в этом деле, думал, у него вены полопаются от напряжения. Это все неспроста, – говорил он, но тут же выскочил из машины, оставив открытой дверцу. – Эх, черт, мне это совсем не нравится.
Ольга видела, как одновременно со звоном разбитого стекла сквозь стеклянную дверь вылетел парень, следом за ним бежал Игорь. Он тяжело дышал и склонился над лежащим на снегу. Вдруг парень слегка приподнялся на локте и быстрым, незаметным движением сделал, видимо, подсечку – Игорь свалился рядом с ним. Затем оба вскочили – пружинисто, ловко, словно шла тренировка, а не жестокая драка, и стали, покачиваясь, прыжками наскакивать друг на друга, изредка нанося короткие, отточенные удары руками.
– Это он с кем? – спросила Ольга, высунувшись из машины.
– С Артуром какого-то черта не поделил… Эх, говорю, роковая ты бабенка. Теперь директор его ни за какие деньги обратно не возьмет. Он там с ним чего-то грызся, потом с Артуром начал отношения выяснять. Я думал, попетушатся и разойдутся, не понял даже, зачем он меня к тебе послал. Дьявол! – Он увидел, как Артур, подпрыгнув, ударил Игоря ногой в грудь и как Игорь, поскользнувшись на льду, припорошенном снегом, упал на разбитое стекло.
– Ты лучше сматывайся, крошка, тут сейчас хуже разборки пойдут, – сказал Волк и бросился Игорю на помощь.
Ольга видела, как из клуба выбегают мужчины, и кто-то принимает сторону Игоря, кто-то Артура.
Она могла свободно выйти из машины, но помедлила. Для ее дальнейшего плана ей нужен был адрес Игоря. Она открыла панель на щите управления, долго просматривала бумаги, наконец нашла записную книжку. На первой странице были написаны имя, отчество, фамилия владельца. Она их и так знала – Игорь Михайлович Дегтярев. И был номер телефона. Она быстро переписала его, мало надеясь, что телефон окажется верным, – книжка была потрепанной, старой, а Игорь снимает жилье, мог вполне и переехать. Положив книжку обратно, она выскользнула из машины, стараясь оказаться незамеченной, но мужчины были поглощены дракой. Она остановила ближайшее такси, сказала свой адрес и тут только обнаружила, что все еще сжимает в руке банкноты, которые дал ей Игорь. Пятьсот долларов.
«Хорошо зарабатывают проститутки за одну ночь, – подумала она. – Вернее, хорошо он оплачивает проституток. Как я могла любить его раньше? Сволочь, беспринципный подонок, бабник, хулиган!» О постельной сцене нужно было забыть как можно скорее. У Ольги полыхало лицо, она была противна сама себе. По дороге она сняла парик, вынула линзы, чтобы не испугать обитателей коммуналки. В коридоре, удивившись ее виду, но промолчав по этому поводу, Ольгу встретила Вероника Петровна.
– Вам звонят через каждые пять минут. Какая-то девушка, мы все уже забегались брать трубку, – выговаривала она Ольге.
– Извините, – сказала Ольга.
Телефон им провели моментально, лишь только в квартиру въехала Рита.
– Ну вот опять.
Ольга подняла трубку.
– Преображенская, наконец-то. А это Синди, то есть Вика, – простонала в трубку Вика. – Тут такая буча поднялась… А все ты… Меня директор к себе таскал, спрашивал, не я ли настучала насчет турецкого борделя? Я, конечно, в слезы: как вы могли подумать, Григорий Александрович, побойтесь Бога, на меня наговаривать. Он нахмурился, сказал: «Узнаю, что ты, тебя мать родная не признает». – Вика всхлипнула. – Олечка, мы же подружками были не разлей вода, в одном городе соплячками росли. Тебя наверняка найдут, хотя я им твой адрес и не давала, не сказала, что ты и Агата – одно лицо. Тогда б уж и мне крышка, и тебе. Но, Оленька, услуга за услугу. Когда они тебя поймают и пытать начнут, ты им мое имя не называй. Я ни при чем. Я же тебе хотела лучше сделать, когда рассказала, что Ритка в Турции проституткой работает.
Из комнаты, ахнув, вылетела Вероника Петровна. Умненький Мишенька провел от основного телефона в их комнату трубку и подслушивал разговоры. Этот разговор подслушала его мама.
Ольга пошла к себе, а Вероника Петровна бросилась к телефону. Ольга закрыла дверь, но до нее все равно доносился крик Вероники Петровны.
– Оксана? – звонила она, по-видимому, Олиной квартирной хозяйке Оксане Леонидовне. – Оксанка, я такое тебе скажу! Кому ты комнату сдаешь! Хорошие девочки? Одна в Турции проституткой работает, другая в мафии. Ей сообщница звонит, говорит, если пытать начнут, ты им ничего не говори! А если и нас всех начнут! У меня Мишенька! – Она долго что-то слушала, потом заглянула в комнату Ольги.
– Олечка, тебя Оксана Леонидовна к телефону просит, – елейным голосом сказала она.
– Ольга, ты извини, но мы срок не обговаривали, сколько времени ты будешь у меня комнату снимать, – сказала Оксана Леонидовна.
– Разве у вас претензии ко мне? – усмехнулась Ольга.
– Нет, претензий никаких нет, Оленька, что ты, – по-доброму сказала хозяйка. – Просто ко мне родственница приезжает, ей где-то жить нужно, ты срочно комнату освободи.
– Но ведь обычно за месяц предупреждают, – сказала Ольга.
– Олюшка, она как снег на голову свалилась, не взыщи, завтра за ключами зайду, – сказала хозяйка и повесила трубку.
– Вещи пока можешь у меня оставить, – сказал сердобольный дядя Коля, которого Оля никогда не обижала.
– Пропьет, – шепнула Мишенькина мама, словно не она была виновницей Олиного выселения.
Ольга перетащила вещи в комнату дяди Коли, собрала себе сумку, позвонила по телефону, списанному у Игоря из книжки. Телефон щелкнул без гудков, на телефонной станции что-то не сработало, и Ольга вклинилась в чужой разговор.
– Одолжи мне около двух тысяч долларов, – голос принадлежал Игорю, в этом Ольга никогда не смогла бы ошибиться.
– Какие проблемы, старик, я знаю, что ты вернешь, – сказал другой. – Ты можешь подождать два дня?
– Если можешь, завтра, Леня. Утром я улетаю в Турцию, – сказал Игорь.
– Тигр, что-то серьезное произошло? – спросил Леня.
– Более чем. Я круто влип, нужно срочно ехать раскручивать дело, – сказал Игорь. – Я бы хотел улететь первым самолетом.
– Самолет, кажется, в девять утра, – сказал Леня. – Слушай, это из-за этой бабы, Агаты?
– Волк, ты здорово помог мне в драке, спасибо тебе, но ни о чем не спрашивай, если можешь, – попросил Игорь.
– Деньги подвезу в Шереметьево, в семь, не забудь паспорт в спешке, сказал Леня, – буду на синем «Опеле». А ты все же не тигр, а баран – если ты собирался в Турцию, какого черта девке пятьсот баксов дал?
– Чтобы и я в Турцию слетала, – прошептала Ольга, закрыв на всякий случай трубку рукой, чтобы ее не услышали.
– Тигр, нас не подслушивают? – встревожился Леня.
– Да нет, неполадки на станции, до встречи, – сказал Игорь и положил трубку. Ольга услышала короткие гудки.
Это было невероятно, но даже голос человека, которого она ненавидела, из-за которого ее выгнали с квартиры, из-за которого она тащится в Турцию и который сделал ей столько бед, звучит для нее так притягательно…
В семь ей нужно быть в Шереметьеве, чтобы успеть купить билет, ей нужно соответственно одеться, чтобы Игорь ее не узнал. Она поедет вслед за ним неузнанная – ведь не узнал же он ее даже в постели. И она проследит его путь до публичного дома, где они прячут ее сестру, а там она сообщит обо всем местной полиции или придумает что-нибудь еще. Ольга усмехнулась, вспоминая себя совсем недавнюю. Она бы села, как мама, и спросила бы: «Что же делать?» А сейчас, когда в беде малышка Рита, нужно действовать быстро.
Часы показывали три. Коммуналка не спала, везде горел свет. Дядя Коля, как и обычно, пил с друзьями, Вероника Петровна с Мишенькой что-то оживленно обсуждали.
«Чтобы успеть, мне нужно выехать через полтора часа», – подумала Ольга, заказала такси по телефону, радуясь, что Игорь в припадке страсти был настолько щедр, и она сможет оплатить ночное такси до Шереметьева, купить билет до Турции. А там, если им с Ритой не хватит на обратные билеты – мало ли какие расходы ей предстоят, – они обратятся в российское посольство.
Она постучала в дверь Вероники Петровны.
– Я уезжаю в Турцию, возможно, надолго, и зайду к вам через час, оставлю вам ключи для Оксаны Леонидовны.
В комнате у Вероники была то ли перестановка, то ли ночная генеральная уборка: вещи были сдвинуты, шкафы стояли пустые, с открытыми дверцами, а их содержимое валялось на полу, на кроватях.
– Хорошо, Оленька, я передам ключи обязательно. А вещи, что получше, вы прямо в комнате оставьте, не носите к Коле, он пропьет, а новой жиличке мы скажем, чтобы она бережно с вашими полочками обращалась, и с вашим диванчиком, и столиком. Она ничего не разобьет, а вы приедете, заберете, – говорила Вероника Петровна.
– Мам, какая жиличка? Мы же туда переезжаем! – удивленно сказал Мишенька.
Мать отвесила ему подзатыльник и, улыбаясь Ольге, сказала:
– Дети всегда говорят не знаю что, вот придумал, зараза такая.
Мишенька, потирая затылок в черных кудряшках, громко ревел:
– Ничего я не придумал, говорила, Ольку мафия все равно убьет, а мы ее комнату сейчас займем, пианино туда поставим…
Ольга вышла, предоставив им самим решать их семейные проблемы. Она никогда никого не осуждала. Вероника – мать-одиночка. Вполне возможно, что ей тяжело одной с Мишенькой. Он у нее единственный, и все свои чувства она переносит на него… Но сейчас Ольге нужно было срочно придумать, как она должна выглядеть. Она взяла в театре ящик с реквизитом. Там оказалось три парика – черный, но она им уже воспользовалась, ярко-рыжий, кудрявый, наверное, клоунский, и пегий, потрепанный, видно, в нем играли нищенку. Ольга торопилась, когда брала ящик из костюмерной, не просмотрела его хорошо и теперь сидела в недоумении. Черный парик узнают сразу и Игорь, и Леня. Она надела рыжий. Если его хорошенько расчесать, сделать соответствующий макияж, то его можно использовать. Но он слишком яркий, заметный. Если Игорь тогда что-то заподозрил, то из толпы лучше не выделяться. Она примерила пегий парик. Расчесала, забрала длинные, какие-то поникшие волосы в хвост, достала баночки с макияжем, гримом. Через десять минут перед ней сидела непримечательная женщина лет сорока, которая устала от жизни и перестала следить за своей внешностью. Кого-то до боли напоминала ей эта женщина. «Мама, вылитая», – подумала Ольга, и у нее тоскливо сжалось сердце. Семья распалась совсем, были они вдвоем с Ритой, но и Рита, в общем-то, неизвестно где, и неясно, найдет она ее или нет. «Я найду ее», – Ольга стиснула кулаки. К образу созданной женщины очень подошла куртка, купленная ей тетей Клавой, старые сапоги и вязаная шапка.
Ольга положила в клеенчатую сумку на ремне на всякий случай еще и рыжий парик, короткую Ритину дубленку, натуральную, поэтому очень легонькую, положила несколько пар белья, два платья, свое и Ритино, если придется изображать красавицу, коробки грима, макияжа. Надела куртку, шапку. Паспорт, загранпаспорт, давно сделанный ей мужем, и пятьсот долларов она положила в нагрудный карман куртки с клапаном, застегивающимся на кнопку.
Потом вышла из комнаты, постучала к дяде Коле. Тот пировал с двумя друзьями.
– Дядя Коля, берите себе всю мою мебель и столик сервировочный берите, насовсем, – сказала Ольга, заходя к нему в комнату. – Только взамен.
– Денег нету, все вышли, утром были, да вот они, – дядя Коля, улыбаясь, показал на стоящие на столе бутылки и открытые консервные банки с килькой. – Эх, жаль, столик мне нравился.
– Да не нужны мне деньги, вы мне за все это дайте только какие-нибудь очки, – попросила Ольга.
– Это Ольга, что ли, или я допился до глюков?! – воскликнул, опрокидывая рюмку, один из постоянных дяди Колиных собутыльников.
– Это Ольга, – важно объяснил второй. – Она актриса, может, к роли готовится, может, в театре сейчас играть будет.
– Не, за ней мафия гонится, – с гордостью объяснил дядя Коля, вынул откуда-то из ящика очки в допотопной оправе. – Вот все, что есть. От моей жены-покойницы остались, не мог спустить, – он всхлипнул.
– Да их никто бы и не купил, – ехидно вставила Вероника Петровна, застывшая в дверях и наблюдающая за всеми.
Ольга надела очки, глянула на себя в коридоре в зеркало, чуть не разревелась. Теперь она была вылитая мама.
– Ну что же вы сидите все, пьете! – задорно крикнула она мужчинам. – Выносите вещи, помогите своему другу, а то и способны только его пенсию пропивать.
Дядя Коля раньше был какой-то шишкой среди военных, пенсия у него была большая, Ольга знала это, потому что, когда ему ее приносили на дом, всегда расписывалась за него – у дяди Коли сильно тряслись руки.
– Ага, пошли поработаем! – весело согласились собутыльники, которые тоже терпеть не могли Веронику. Они весело перешучивались и дразнили ее, то пытающуюся отобрать у них полку, то срывающуюся на скандал, и втроем легко перетаскали и диван, и стулья, и столик, и громко прикидывали, сколько бутылок можно будет выручить за сервировочный столик.
– Пять, – говорил дядя Коля. – Только я его вам сразу продавать не отдам, я сначала на нем свои бутылки покатаю. Сначала стулья загоним.
– Ну, это, конечно, нужно попользоваться, – согласился второй. – Но никак не пять! Он из стекла да еще колеса считай. Никак не меньше десяти пузырьков!
Комната опустела в пять минут, и Ольга отдала Веронике ключ от пустой комнаты.
– Я ли к тебе не как к родной относилась, – припоминала укоризненно Вероника Петровна все благодеяния, что делала Ольге. – Больную кормила-поила. А ты, – она перешла на крик. – Бандитка! Конечно, бандиты и алкаши по одной дороге ходят!
Миша из-за ее спины стрелял в Ольгу из детского пробочного ружья, играя в полицейского.
Когда под окном раздался гудок такси, Ольга с облегчением покинула веселую коммуналку, в которой прожила два с половиной года, взяв с собой лишь одну сумку.
