Текст книги "Багажная квитанция №666"

Автор книги: Альфред Вайденманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

ВСЕ КРИЧАТ: «ДАВАЙ! ЖМИ!»

Уже почти все жители Варбургштрассе, высунувшись из окон, наблюдали за домом номер двенадцать, у ворот которого за последние полчаса собиралось все больше людей, в основном мальчишек.

Наверняка какая-нибудь новая политическая партия, – предположил кто-то с четвертого этажа дома напротив.

А может, просто воскресная школа? – задумчиво сказала перезревшая барышня. Подоконник был слишком жесток для длительного наблюдения, и она подложила под локти диванную подушечку.

Ровно в пять минут третьего со стороны Ломбардского моста на улицу въехал тяжелый грузовик с прицепом. Надписи на обоих бортах были заклеены длинными полосами упаковочной бумаги, на которых красной и черной краской было начертано: "Астория 1912". И только на заднем борту прицепа осталась незаклеенной надпись "Скотобойни Винкельмана".

У ворот дома номер 12 по Варбургштрассе грузовик остановился. Его пневматические тормоза "визжали и шипели, как у паровоза. Хозяин скотобоен Винкельман сидел за рулем сам. Отключив мотор, он вылез из кабины.

С прекрасным воскресеньем! Все на борту?

"Астория 1912" в полном составе! – смеясь, отрапортовал папаша Куленкамп и протянул Винкельману руку.

Господин Винкельман, помолчав, оглядел присутствующих, всех по очереди.

– Много говорить не буду. Сами знаете, что сегодня поставлено на карту. – Он подкрутил вверх кончики усов. – Итак, поехали! Прошу занимать места!

"Асторианцы" забрались в кузов грузовика.

Груз на месте? – спросил господин Винкельман и включил зажигание.

К отплытию готовы, – ответил папаша Куленкамп. Он сидел вместе с Адмиральшей в кабине, рядом с Винкельманом, который, три раза просигналив, помчался на всех скоростях.

Отборочные соревнования между "Асторией" и "Красно-белыми" должны были происходить в спортзале гимназии имени Фридриха, расположенной недалеко от городского парка.

На большой школьный двор, покрытый утрамбованным гравием, и въехал спустя пять минут грузовик господина Винкельмана. У левого крыла гимназии началось настоящее переселение народов.

Боксеры, ко мне! – крикнул папаша Куленкамп.

Зрители, сюда! – позвал Винкельман и вместе с оставшимися ребятами влился в поток зрителей, тянувшихся к входу.

Браво, "Астория"! – закричали какие-то подростки, увидев надпись на бортах грузовика. Но тут же кто-то проворчал:

Сфотографировались бы, пока вам носы не посворачивали!

Это кто еще там? – спросил господин Винкельман, оглядываясь со свирепым видом.

Это я! – с наглой ухмылкой заявил крепкий парень с короткими и черными, как вороново крыло, волосами. Выплюнув жвачку, он двинулся дальше.

Спокойно, Винкельман, держи себя в руках! – приказал себе владелец скотобойни. Да так громко, что его услышали "асторианцы" и оглушительно расхохотались.

Ну, пошли! – сказал папаша Куленкамп и направился со всей своей юношеской командой к боковому входу.

Ни пуха ни пера! – закричали болельщики и подняли вверх кулаки с зажатыми внутрь большими пальцами, что означало: "Желаю удачи!"

Огромный спортивный зал был битком набит.

И не удивительно. Все знали, что сегодняшняя встреча "Астории" и "Красно-белых" была решающей в отборочных соревнованиях.

Господин Винкельман, точно ледокол, прокладывал путь в толпе своим "асторианцам" и болельщикам, которые дружно продвигались вслед за ним.

Ринг находился в центре зала на высоте примерно метра от пола. По обе стороны от него было оставлено по несколько свободных рядов.

Можете выбирать, – предложил им распорядитель. – С какой стороны хотите сидеть?

Вот здесь, – решил господин Винкельман и вместе с "асторианцами" занял места. Не прошло и пяти *минут, как в зал ввалились фанаты "Красно-белых". Их усадили по другую сторону ринга.

Привет, "Красно-белые"! – крикнули "асторианцы".

Привет, "Астория"! – ответили с противоположной стороны.

Господин Винкельман встал, и в этот же момент на той стороне поднялся пожилой господин в клетчатом пиджаке спортивного покроя. Они направились друг к другу, встретились примерно в середине зала, у самого ринга, вежливо улыбнулись и обменялись рукопожатиями.

Господин председатель! – сказал господин Винкельман.

Господин председатель! – ответил господин в спортивном пиджаке.

"Асторианцы" и болельщики "Красно-белых" захлопали и завопили:

– Браво!

И тут весь зал подхватил:

Браво!

Поскольку в таком шуме нас все равно никто не услышит, хочу честно признаться, что сегодня мы намерены уложить вас на обе лопатки! – сказал господин Винкельман, улыбаясь так любезно, что дальше некуда.

– Мне очень жаль, но у нас те же намерения относительно вас! – столь же любезно улыбнулся в ответ господин в клетчатом пиджаке.

Всеобщие возгласы и аплодисменты утихли.

За честную спортивную дружбу! – воскликнул господин Винкельман громко и отчетливо.

Вы словно читаете мои мысли! – ответил председатель спортивного общества "Красно-белые" так же громко и отчетливо.

Оба председателя еще раз пожали друг другу руки и вернулись на свои места.

"Астория"! – раздался хор голосов в зале.

"Красно-белые"! – столь же рьяно ответила другая сторона.

Из громкоговорителя, висевшего рядом с мощными лампами прямо над рингом, раздалась музыка. Ансамбль аккордеонистов исполнял "По ночам, когда спят пустыри…"

Извините, я, наверное, не туда попала? – спросила в этот момент фрау Пфанрот контролера, проверявшего у входа в зал билеты. – Здесь, кажется, концерт. А я ищу состязание боксеров. Не скажете, где это может быть?

Нет, вы не ошиблись и пришли по адресу. Просто мы сперва ставим пластинки, чтобы создать настроение, – объяснил контролер.

Ах, вот оно что.

У вас есть билет?

К сожалению, нет. Но дело в том, что я хотела бы пройти к господину Винкельману. Возможно, вы не знаете, но это председатель…

Спортивного клуба "Астория", – перебил ее контролер и позвал распорядителя. – Проводи даму к господину Винкельману.

Следуйте за мной, – сказал тот и быстро двинулся в глубь зала.

Только не так быстро. Пожилая женщина – не скорый поезд! – воскликнула фрау Пфанрот.

Из громкоговорителя теперь звучал марш тореадора из оперы "Кармен".

– "Смелее в бой!" – пробормотал Шериф. – Очень остроумно.

Через дверь, ведущую в раздевалку, было слышно почти все, что происходит в зале. Десять парней из команды "Астория" были уже готовы. Надев черные майки с красной буквой "А" на груди, они сидели на столах и стульях, лежали на трех массажных кушетках. Поскольку всех их уже забинтовали* создавалось впечатление, что они одновременно порезали себе пальцы. Все ребята молчали, кроме маленького Хорста Бушке. Но это объяснялось тем, что ему не надо было готовиться к выступлению. Он просто помогал папаше Кулен-кампу подготовить ребят к бою, а потом, между раундами, должен был ассистировать ему, подносить воду и полотенца.

Я где-то читал, – не умолкая, трещал Бушке, – что в Америке или где-то еще боксерам перед матчем делают такой укол, который здорово взбадривает. И тогда они напирают на противника, как носороги. Потрясно, а?

Внимание! Внимание! – раздался голос из громкоговорителя.

– Ну вот, пора, – сказал папаша Куленкамп. Мальчики в своих черных майках, с белыми повязками на руках, встали. Вошел господин Винкельман.

– Как дела? Все в порядке?

Ребята молча кивнули.

– Я только хотел сказать вам, – господин Винкельман смущенно переступал с ноги на ногу и подкручивал усы, – что вот уже четыре года мы всегда занимаем второе место после "Красно-белых". Может, в этом году поменяемся? – Господин Винкельман по очереди оглядел ребят. Потом посмотрел на носки своих ботинок. – Поймите меня правильно. Но если опять не получится, Винкельман для вас останется тем же Винкельманом, независимо от того, кто победит!

Команды, на ринг! – раздался голос из громкоговорителя.

Бери сразу перчатки! – сказал папаша Куленкамп самому маленькому из мальчиков. У него были светлые кудряшки, как у ангела на рождественской елке. Ребята построились, и господин Винкельман распахнул дверь.

– Вперед! – воскликнул папаша Куленкамп. Господин Винкельман, когда ребята один за

другим проходили мимо него, каждому клал руку на плечо. Петер шел одним из последних.

Мама пришла. Она сидит рядом со мной в первом ряду.

Спасибо, господин Винкельман. Не оставьте ее вниманием, она на таком зрелище впервые.

Обещаю, – сказал Винкельман и потрепал по плечу Мордашку: тяжеловес замыкал процессию.

В эти минуты весь спортзал пришел в неистовство.

"Астория", "Астория"! – кричали со всех сторон, пока парни в черных майках поднимались на ринг.

Давай! Давай! Жми! – орали слева и справа от фрау Пфанрот. Она непроизвольно зажала уши и беспомощно посмотрела на господина Винкельмана, который наконец уселся рядом.

Что-нибудь случилось? – спросила она.

Что вы, только начинается! – воскликнул господин Винкельман.

"Лучше бы я осталась дома за своей машинкой", – подумала фрау Пфанрот. Но только подумала. При этом шуме было бесполезно пытаться сказать что-то вслух.

Ура! Ура! Ура! – хором кричали болельщики "Красно-белых" и приветственно подымали руки, причем господин в клетчатом пиджаке не отставал от своих подопечных.

Обе команды выстроились на ринге друг против друга по весовым категориям. У каждого в противоположном ряду стоял противник в том же весе, словно зеркальное отражение. Петер присмотрелся. Парень, стоявший напротив него в белой майке и белых трусах, был не выше его ростом, светловолосый, с открытым, приятным лицом.

Первый тур отборочных соревнований юношеских команд этого года объявляю открытым, – произнес голос из громкоговорителя.

Смотрите, это же… – Господин Винкельман приподнялся с места, чтобы лучше разглядеть парня-тяжеловеса, стоявшего с краю в команде "Красно-белых". – Это же тот самый, который нахально советовал нам сфотографироваться!

Он, он! – подтвердили "асторианцы", сидевшие вокруг господина Винкельмана.

В первом наилегчайшем весе выступают Пауль Фальк, "Астория"… – сообщил громкоговоритель; парнишка с ангельскими локонами вышел на середину ринга, – …и Фриц Имхоф, "Красно-белые". – Теперь несколько шагов вперед сделал самый маленький из команды противника.

Оба "наилегчайших" протянули друг другу забинтованные руки и улыбнулись.

Зал зааплодировал.

Когда дело дошло до полутяжелого веса, Петер наконец узнал, как зовут парня, уже десять минут стоявшего напротив.

– В полутяжелом весе – Петер Пфанрот, "Астория"… – Петер вышел в центр ринга, – …и Кони Кампендонк, "Красно-белые".

Белокурый парнишка подошел к Петеру и протянул руку, при этом он едва заметно улыбнулся, на что Петер ответил такой же улыбкой.

Пока мне все нравится, – заявила фрау Пфанрот. – Ребята так вежливы друг с другом. Я думала, будет хуже!

Боюсь, страсти постепенно накалятся, – уклончиво сказал господин Винкельман.

Когда на середину ринга был вызван "красно-белый" тяжеловес, его болельщики принялись кричать: "Ура! Ура! Ура!"

Парень с короткими черными волосами, подняв вверх руки и пританцовывая, как цирковая лошадь, с ухмылкой приветствовал своих. Судя по всему, его спортклуб делал на него основную ставку.

Тем временем команды спустились с ринга и вернулись в свои раздевалки. Только два маленьких боксера в первом наилегчайшем весе остались на ринге; каждому были надеты перчатки.

Кто-то выключил свет в зале. Освещенным оставался теперь только ринг.

– Освободить ринг для первого раунда!

Папаша Куленкамп уже стоял за канатом. Наклонившись к мальчишке с ангельскими кудряшками, он тихо сказал ему что-то.

Раздался удар гонга.

Ура! Ура! Ура! – хором закричали "Красно-белые".

Давай! Давай! Жми! – орали "асторианцы".

Сейчас начнут друг друга мутузить почем зря, – сказал Шериф, лежа в раздевалке на массажном топчане, – один номер за другим.

А следующим номером я, – сказал Муха. У него было такое прозвище, потому что он выступал в весе "мухи". Он немножко побоксировал с "тенью", чтобы согреться.

Из зала доносились возгласы, шум. Он то замолкал, то усиливался. Словно кто-то настраивал радиоприемник, регулируя громкость.

Как там дела? – спросил Петер, тоже лежавший на массажном топчане. Мордашка подошел к приоткрытой двери и посмотрел, что делается на ярко освещенном ринге.

Нашего малыша бьют, – коротко и ясно констатировал он.

Неплохое начало, – буркнул Шериф.

Просто проклятие какое-то! Паренек с золотистыми ангельскими локонами проиграл первым. Он сражался, как лев. Но противник, увы, был сильнее. И дальше шли одни неудачи – "Астории" не везло.

"Красно-белые" опережают на восемь очков, – сообщил громкоговоритель после первых четырех боев.

Ура! Ура! Ура! – прозвучало теперь уже весьма высокомерно, и зал постепенно присоединялся к этому хору.

Вам надо что-то делать со своими нервами, – озабоченно сказала фрау Пфанрот, глядя на господина Винкельмана. – Кстати, отбивные были превосходны. Большое вам спасибо!

Никто не применяет хук! – простонал господин Винкельман.

– А что это такое, позвольте спросить?

Винкельман, махнув правым кулаком, объяснил, что он имел в виду.

– От этого лекарства нет. Таким ударом сразу нокаутируешь противника. Это так же точно, как то, что финансовое ведомство требует уплаты налогов.

– Что вы говорите? – удивилась фрау Пфанрот и попыталась повторить его жест. – Вот так?

– Какая вы способная! – похвалил ее господин Винкельман.

В пятом поединке победил наконец боксер в черной майке.

– Давай! Давай! Жми! – заорали "асторианцы", вновь обретая надежду. И действительно, теперь удача из "красно-белого" угла перекочевала в лагерь "Астории".

В первом полусреднем весе тоже победили ребята с красной буквой "А" на груди. Теперь мнение зрителей повернулось на сто восемьдесят градусов. Зал кричал: "Давай! Жми!"

– Общий результат восемь-шесть в пользу "Красно-белых", – объявил громкоговоритель. Уже следующий поединок мог уравновесить шансы на победу. На очереди был второй средний вес.

Шериф, бледный и взволнованный, вышел на ринг.

– Успокойся, сделай глубокий, медленный вдох, – внушал ему в углу папаша Куленкамп.

Прозвучал удар гонга.

Шериф, прищурив глаза, поднял вверх кулаки и вышел на середину ринга.

Ну как там? – спросил Петер со своего топчана. Они с Мордашкой остались одни в раздевалке. Все остальные после боя, быстренько накинув на себя куртку, халат или свитер, подсаживались в первый ряд к другим "асторианцам".

Нервничает и бьет мимо, – доложил Мордашка, стоя на своем наблюдательном посту у приоткрытой двери. Из зала вдруг раздался дружный вопль. Мордашка даже подскочил – от неожиданности.

– Шериф лежит на полу, – простонал он.

Петер пытался не слушать крики из зала, сосредоточиться на предстоящем поединке, на собственном спокойном, ровном дыхании.

Публика снова взревела. Мордашка влез на табурет, чтобы лучше видеть.

– Не могу на это смотреть! – возмущалась фрау Пфанрот в перерыве после первого раунда. – Ведь им же больно, они же не воздушными шариками друг друга тузят. И потом, разве можно допустить, чтобы падали такие хорошие ребята, как Шериф? Уж он-то этого не заслужил!

Добрый вечер, фрау Пфанрот! – подошла Адмиральша и сделала книксен.

Добрый вечер, – отвечала фрау Пфанрот, не поднимая головы и продолжая рыться в сумочке.

Я Фанни Куленкамп, – снова сделала книксен Адмиральша.

Да, да, детка… Фанни так Фанни… – отозвалась фрау Пфанрот. Она наконец нашла свой носовой платок и высморкалась.

Так вы меня не помните? – разочарованно протянула Адмиральша. – В четверг вечером я принесла вам материю в цветочек, и вы обещали мне сшить платье с короткими…

Ах, Адмиральша! – засмеялась фрау Пфанрот и наконец подняла глаза. – Оказывается, у тебя есть имя!

Пауза кончилась, снова прозвучал гонг.

Мы еще увидимся, – сказала Адмиральша и хотела уйти. Но тут со всех сторон на нее зашикали: "Садись!" и "Убери голову!". Адмиральша моментально присела на корточки, а потом, пригнувшись, пробралась в глубь зала.

Ура! Ура! Ура! – ревели "Красно-белые".

Давай! Давай! Жми! – кричали "асторианцы".

И тут произошло нечто неожиданное: Шериф нанес противнику удар прямо в подбородок.

Наконец-то! – возликовал господин Вин-кельман. – Вот это и есть хук! Снизу вверх!

Восхитительно, – согласилась мамаша Пфанрот.

Шерифа тем временем объявили победителем.

Правда, ему было не до поклонов: он помогал рефери оттащить своего противника в угол "Красно-белых".

Восемь-восемь! – воскликнул господин Винкельман, довольно потирая руки. – Исход борьбы решит ваш мальчик, фрау Пфанрот! Если он победит, мы на коне!

Я пошла, – сказала мамаша Пфанрот. – Не могу же я смотреть, как и моего мальчика сейчас тоже…

В случае чего можно отвернуться, – посоветовал господин Винкельман.

Пожалуй.

Давай! Давай! Жми! – кричал зал. Шериф, поклонившись, покидал ринг.

ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! ПОБЕДИТЕЛЬ ПО ОЧКАМ…

– Твоя очередь, – сказал Мордашка в раздевалке.

Петер встал и набросил на плечи старенький купальный халат.

Ни пуха ни пера! – раздался в это время нежный голосок. А следом за голоском мимо Мордашки в приоткрытую дверь впорхнула и сама Адмиральша. – Говорят, надо плюнуть три раза на счастье. Поди сюда!

Только не в лицо, – пошутил Петер.

Плевать надо через левое плечо, – серьезно заявила Адмиральша и плюнула три раза подряд. Потом добавила – Ну, теперь порядок.

В дверях Петер столкнулся с Шерифом.

Поздравляю! – сказал Петер.

Восемь-восемь! – сияя от удовольствия, похвастался Шериф. – Вся надежда "Астории" теперь на вас, господин Пфанрот.

За мной не заржавеет, – ответил Петер и пошел в зал.

Ни пуха ни пера! – пропела вслед Адмиральша.

Здесь, наверное, мыши завелись, – буркнул Шериф. – Только что я слышал какой-то писк.

Адмиральша, гордо отбросив со лба белокурые локоны, громко хлопнула за собой дверью. А в зале тем временем стоял дикий шум.

Ура! Ура! Ура! – закричали "Красно-белые", приветствуя своего.

Давай! Давай! Жми! – заорали "асторианцы", когда папаша Куленкамп приподнял канат и пропустил в свой угол Петера.

Ринг свободен для первого раунда! – объявил голос из громкоговорителя. И сразу прозвучал гонг.

Конни! Конни! – подбадривали своего "Красно-белые".

И действительно, светловолосый парень сразу бросился в атаку. Петер вовремя уклонился от удара, иначе не спастись бы ему от молниеносного правого хука.

– Вот здорово! – воскликнул господин Винкельман и выпустил воздух из легких с таким шумом, как будто кто-то проколол шину.

Поединок развертывался стремительно. "Красно-белый" наращивал темп. Казалось, он намерен решить исход состязания уже в первом раунде.

Оба боксера были одинакового роста и сложены, как близнецы. Но светловолосый был более подвижен: когда Петер нацеливался, чтобы нанести удар, тот, пританцовывая, моментально отскакивал в сторону и миг спустя сам наносил удар. Когда прозвучал гонг, оба мальчика, тяжело дыша, разошлись по своим углам. Маленький Хорст Бушке просунул между канатами скамеечку, и Петер сел. вытянув перед собой ноги. Папаша Куленкамп поднялся к нему на ринг и стал массировать ему грудную клетку и ноги.

– Можете открыть глаза, – сказал господин Винкельман фрау Пфанрот. – Сейчас перерыв.

Она, конечно, не решилась сесть спиной к рингу, это выглядело бы слишком странно. Поэтому при первом же ударе гонга она просто закрыла глаза: эффект был тот же, но поведение ее никого не шокировало.

– Дышит, как паровоз, – констатировала фрау Пфанрот.

Гонг возвестил о начале второго раунда.

Все не так страшно, как вы думаете, – успокоил ее господин Винкельман.

Ладно, я попробую, – ответила фрау Пфанрот и решила сидеть с открытыми глазами.

– Ура! Ура! Ура! – орали "Красно-белые".

Блондин опять атаковал. Он был еще быстрее и подвижнее, чем в первом раунде. Туловище его вертелось, как резиновое. Кулаки работали не переставая.

– Конни! Конни! – кричали болельщики "Красно-белых", заражая весь зал.

– Давай! Жми! – вопили "асторианцы".

Один только господин Винкельман выкрикнул:

"Петер! Петер!" И вдруг онемел: сидевшая рядом с ним фрау Пфанрот во всю мочь закричала:

– Хук! Хук давай!

Последовал хук. Но нанес удар, к сожалению, блондин, и Петер пошатнулся. На секунду он даже упал на канат. Теперь в зале стоял настоящий бешеный рев: "Конни! Конни!" – подбадривали болельщики блондина. Похоже было, что Петер уже не оправится.

Судя по всему, "красно-белый" так и подумал. Подбадриваемый залом, он, забыв о всякой осторожности, ринулся на противника в черной майке. Левой – правой – правой – левой… И вдруг Петер совершенно неожиданно стал наносить молниеносные ответные удары. "Красно-белый" попытался защититься, но опоздал на долю секунды. Петер левой нанес ему в подбородок сильный прямой удар. Теперь блондин пошатнулся и отступил. Он схватился за канат, чтобы не упасть. Петер уже не отпускал его. Однако и блондин оказался таким же стойким, как до того его противник. Он снова ринулся в бой. Но Петер нанес ему целую серию ударов. Однако, когда Петер на какой-то миг ослабил напор, блондин снова перешел в наступление. Зал бушевал от восторга.

Это самый потрясающий поединок сегодня! – восхитился господин Винкельман.

Кошмар какой-то, – возразила мамаша Пфанрот. – Но теперь я начинаю понимать, почему Петеру так нравится бокс.

На сей раз зал не успокоился даже во время перерыва.

– Третий и последний раунд! – объявил голос в громкоговорителе.

Удар гонга – оба боксера ринулись друг на друга. Сначала они стояли нога к ноге, только кулаки мелькали. Потом Петер внезапно отскочил в сторону. Не для того, чтобы уклониться от удара, а чтобы снова атаковать. Блондину пришлось отступить на один-два шага. Этого-то Петер и добивался. Он сразу же настиг "красно-белого" и уже не дал ему устоять на ногах. Шаг за шагом он оттеснял его, не переставая наносить удар за ударом. Левой – левой – правой. Левой – левой – правой… Петер работал кулаками, как в тренировочном зале, когда колошматил мешок с песком. Пригнувшись, он напирал на противника все больше.

Петер! Петер! – кричали "асторианцы".

Давай! Давай! Жми! – подключился зал.

Конни! Конни! – пытались перекричать всех "Красно-белые".

Петер загнал блондина в нейтральный угол. Теперь тому некуда было деться – его буквально пригвоздили к канату. "Красно-белый", защищаясь, прикрыл голову. Петер принялся наносить удары по туловищу. В отчаянии блондин рухнул вперед, прямо навстречу ударам Петера. Он тяжело дышал, пытаясь выбраться из угла. Это решило дело. В момент, когда блондин оторвал руки от лица, Петер нанес удар левым кулаком. "Красно-белый", удивленно оглядевшись, медленно осел на доски, словно в удобное клубное кресло.

– Давай! Давай! Жми! – бушевала публика в зале.

Петер вернулся в свой угол.

…два, три, четыре… – отсчитывал рефери на ринге.

Конни! Конни! – отчаянно кричали "Красно-белые". Блондин постепенно приходил в себя. Но при этом оглядывался вокруг так, словно только что проснулся в собственной постели.

…шесть, семь…

Конни! Конни!

Тут блондин, кажется, понял, что произошло и что поставлено на карту.

– …восемь…

"Красно-белый", словно наэлектризованный, вскочил на ноги, прижал кулаки к груди и неожиданно набросился на Петера прежде, чем тот вышел из своего угла. Он хотел спасти то, что еще можно было спасти, и молотил кулаками, совершенно забыв о защите.

– Он убьет его! – еле выдохнула мамаша Пфанрот и снова закрыла глаза.

Зал взорвался.

Конни! Конни! – Ура! Ура! Ура!

Давай! Давай! Жми!

Адов шум был прерван ударом гонга. Боксеры на ринге не услышали его, точно так же как и зрители.

Время! – крикнул рефери, и только тогда противники опустили перчатки. Тяжело дыша, они еще какое-то время стояли и смотрели друг на друга. Каждый ощущал на своем лице дыхание другого. И вдруг на губах блондина обозначилась едва заметная улыбка. Прикоснувшись к плечу "асторианца" рукой в перчатке, он устало отошел в свой угол.

Внимание! Внимание! Победитель по очкам – Петер Пфанрот, "Астория"! – раздался голос, усиленный динамиком. Зал зааплодировал.

Петер, как принято, поклонился и хотел вывести в центр ринга блондина. Но тот уже был на пути в раздевалку. А на его место усаживался на деревянную скамеечку следующий "красно-белый" – тот самый парень с короткими черными, как вороново крыло, волосами. Он ухмылялся во весь рот.

– Благодарю за цветы! Но, пожалуйста, после свадьбы!

Петер ничего не ответил. Накинув халат, он пошел к своим. Он тоже хотел видеть последний поединок из зала.

Молодец! Молодец! – приветствовали его "асторианцы".

Теперь не проиграем! – воскликнул господин Винкельман.

А если этот чернокудрый молодчик победит? – спросила фрау Пфанрот.

Тогда, к сожалению, будет ничья, – объяснил Петер.

Значит, он не победит! – Она решительно скрестила на груди руки и выпрямила спину.

Как тебе повезло с матерью, – тихо заметил господин Винкельман.

Я знаю, – шепотом отвечал Петер.

В этот момент вновь прозвучал гонг.

Для "Красно-белых" последнее состязание оказалось в этот день решающим. И с первой секунды они начали кричать: "Ура! Ура! Ура!" Или они проиграют окончательно, или ничья даст им возможность продолжать борьбу за звание чемпионов.

– Джо Луис! Джо Луис!

Видно, коренастый парень с иссиня-черными волосами держал в своих боксерских перчатках всю спортивную честь "Красно-белых".

Джо Луис! – не унимался зал.

Напоминает боевые кличи индейцев! – сказала фрау Пфанрот. – Что это они кричат: "Уи! Уи!"?

Это значит "Джо Луис", – ответил один из "асторианцев". – Так его прозвали "Красно-белые".

А Джо Луис – это был такой негритянский боксер. Многолетний чемпион мира, – объяснил господин Винкельман.

Джо Луис, черный тяжеловес, – добавил Петер.

Спасибо, теперь я в курсе, – поблагодарила фрау Пфанрот. – И тем не менее этот молодой человек мне не нравится.

И это было неудивительно. Парень с короткими черными волосами с самого начала резко выделялся на общем фоне. Он двигался по рингу, как танк. Вжав голову в плечи, сопел и фыркал, как лошадь. Бешено работал кулаками, словно ему было все равно, попал ли он в противника. Он просто молотил кулаками, как одержимый. "Асторианцы" недоуменно переглядывались. Даже рефери на ринге производил впечатление растерявшегося человека. Парень боксировал так, словно выступал в балагане на ярмарке.

– Джо Луис! – тем не менее продолжали подбадривать его "Красно-белые". И он всей своей массой напирал на противника, которым оказался Мордашка. В средствах был весьма неразборчив: ударял соперника головой, захватывал руки, когда рефери этого не видел, и, словно слепой, носился по рингу, продолжая изо всей мочи молотить кулаками.

Внезапно Мордашка словно пополам переломился и рухнул.

"Красно-белые" повскакивали со своих скамеек и завыли от восторга, продолжая выкрикивать: "Джо Луис! Джо Луис!"

Черноволосый поднял кулаки вверх и, пританцовывая, пошел в свой угол.

Нарушение правил! – раздались первые возгласы.

Удар ниже пояса! – хором закричали "асторианцы".

Конечно, явный удар ниже пояса! – возмутился господин Винкельман и вскочил с места.

Мордашка все еще лежал на досках ринга, подтянув колени к груди. Папаша Куленкамп и маленький Хорст Бушке взобрались к нему на ринг.

В зале царил кромешный ад.

Отсчитывать секунды! Отсчитывать секунды! – вопили "Красно-белые". Но рефери энергично покачал головой и наклонился через канат к судейской коллегии. В этот момент послышался удар гонга.

Джо Луис! – снова заорали "Красно-белые".

Нарушение правил! – кричали остальные.

Внимание! Внимание! – Прошло несколько минут, прежде чем удалось расслышать голос, доносившийся из громкоговорителя. – Внимание! Судейская бригада сообщает, что рефери на ринге объявляет боксеру команды "Красно-белых" предупреждение за удар ниже пояса!

Зал зааплодировал.

Черноволосый стоял в своем углу, прислонясь к канату, и нагло ухмылялся.

Внимание! Внимание! Если боксер "Астории" до начала второго раунда не придет в себя, состязание прерывается.

Что-то я не пойму! – сказала фрау Пфанрот.

Все очень просто, – объяснил господин Винкельман. – Если Мордашка не поднимется, этого парня дисквалифицируют, и мы выиграли!

Отлично, – сказала мамаша Пфанрот, – тогда все в порядке. Значит, пошли? – Она уже хотела встать, но Петер удержал ее на месте.

В зале внезапно стало тихо, как в церкви. Все напряженно смотрели на ринг, а именно – на угол "Астории". Если долговязый парень с детским лицом не встанет с деревянной скамеечки, то бой для него кончился и его команда победила.

Джо Луис теперь явно занервничал. Он снова и снова ударял перчаткой о перчатку и взволнованно пританцовывал на месте.

Вновь прозвучал удар гонга.

Господин Винкельман от волнения ущипнул Петера за руку. И в этот момент тишина в зале кончилась: Мордашка встал и пошел на середину ринга. Он все еще был очень бледен, но кулаки держал в боевой позиции перед грудью.

– Давай! Давай! Жми! – подбадривали его "асторианцы".

Зал бушевал от восторга. Даже "Красно-белые" выкрикивали теперь боевой пароль "асторианцев". И для этого у них были все основания.

"Астория"! Браво, "Астория"!

Но зачем же он встал? Ведь ему это было не нужно? – удивилась фрау Пфанрот.

Именно поэтому! – воскликнул господин Винкельман и захлопал в ладоши так, что могло показаться, будто рядом выбивают ковер.

Мордашку как подменили. Может, потому, что он был взбешен. А может, потому, что теперь зал был на его стороне. Во всяком случае, черноволосому теперь не удавалось даже приблизиться к нему. Все попытки атаковать Мордашку разбивались о его вытянутые длинные руки, при этом кулаки Мордашки всякий раз попадали в лицо надвигающегося противника. Главным образом, в нос.

Мордашка! – восторженно возопил парнишка с ангельскими кудряшками, чуть не сорвав голос.

Давай! Давай! Жми! – кричали со всех сторон.

Джо Луис, к телефону! – крикнул какой-то шутник у двери зала.

Мордашка теперь явно превосходил соперника. Он использовал длину своих рук, заставляя противника атаковать вхолостую. Черноволосый и подступиться к нему не мог, сипя от злости, как паровой котел перед взрывом.

Тут-то все и произошло. Не зная, что делать, "красно-белый", вжав голову в плечи, помчался на противника, как бык, чтобы изо всех сил ударить его головой в грудь. При этом он снова замолотил кулаками, даже не замечая, достигает ли при этом цели. Мордашка пошатнулся.

Позор! Позор! – кричал весь зал. Зрители встали на стулья и скамейки, они были вне себя.

Прекратить! Прекратить! – возмутился господин Винкельман и поднял руку.

Ринг выглядел теперь, как портовая пивная во время потасовки. Рефери пытался разъединить противников, но черноволосый продолжал буянить, как одержимый, пока на ринг не поднялся его собственный тренер и силой не удержал его.

– Неслыханно! – вновь крикнул господин Винкельман, но его слова потонули в невообразимом концерте криков и свиста, устроенном зрителями.