Текст книги "Поведение — двойка"

Автор книги: Альфред Бётхер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Итак, все было подготовлено, чтобы лекарство начало поступать с завода на склады. Инженер Гопе разобрал почти десять метров своей «железной дороги». Он ждал получения аппарата, чтобы снова смонтировать эти десять метров, по теперь уже «начисто».

В тот час, когда Андреаса лишили посещения театра и записали ему в дневник длинное замечание, на заводе был обеденный перерыв. Инженер Гопе обедал в столовой и беседовал со своим соседом по столику о том, сколько бензина расходуют автомашины разных марок. И вдруг на стене появился световой сигнал, означавший, что инженера Гопе вызывают в дирекцию. Он тут же отставил в сторону стакан с компотом и вышел из-за стола.

В кабинете директора, кроме самого директора, сидели еще главный инженер и коммерческий директор завода. Все трое крепко пожали руку отцу Андреаса. Чувствовалось, что дело у них серьезное и спешное.

Директор завода тут же прочел ему письмо западногерманской фирмы. Оно состояло всего из нескольких фраз. Фирма предлагала расторгнуть договор. Она не имеет возможности выслать аппарат, так как этому оказывают сопротивление «влиятельные лица».

Когда директор прочел письмо вслух, всем стало ясно, что инженеру Гопе придется теперь переоборудовать свой агрегат самому. Они договорились встретиться снова через три дня. За это время товарищ Гопе должен обдумать свои предложения.

Для товарища Гопе это было как гром среди ясного неба. Ему вдруг показалось, что за такой короткий срок он ничего не сумеет придумать. Он боялся, что через три дня в голове у него окажется так же мало идей, как в ту минуту, когда он покидал кабинет директора. С этими мрачными мыслями он прошел через цех и вошел в лабораторию. Тут он созвал своих сотрудников и сообщил им о том, что только сейчас узнал. Затем он навел порядок на своем письменном столе и пошел домой.

Ему хотелось отвлечься и освободить голову для новых идей. Поехать с Андреасом на велосипеде через Ромерберг и дальше – в глубь леса. Он надеялся на своего сына. У Андреаса был такой взгляд, словно он смотрит далеко вперед. На этот-то взгляд и на красоту огромного леса и возлагал надежды отец Андреаса. Здесь он хотел почерпнуть силы.

Он вернулся домой часа в три дня. Открыл ключом дверь и удивился – Андреас не выбежал ему навстречу. Для Андреаса всегда было праздником, если отец раньше времени возвращался с работы. Он всегда выражал по этому поводу бурную радость. Но сегодня Андреас вышел из кухни тихий, растерянно поздоровался с отцом и сказал:

– Ты уже пришел?

Отец вгляделся в лицо Андреаса. Он заметил высохшие ручьи слез на его щеках. И в глазах Андреаса стояли слезы.

– Ага! У тебя, значит, был черный понедельник. Что же опять случилось?

– Как это – «черный понедельник»?

– А это когда красными чернилами напишут что-нибудь в белом дневнике, и от этого перед глазами пойдут зеленые круги. И тебя выдерут до синих синяков. Жаль, я тебя еще никогда не драл!

Теперь слезы градом покатились из глаз Андреаса. Отцу ничего не оставалось, как утешить ревущего сына. Эх, самого бы его кто-нибудь утешил!.. Он прижал к себе Андреаса и спросил:

– Ну?

– Замечание… – всхлипнул Андреас.

– Давай его сюда!

Отец сел за кухонный стол. Андреас положил перед ним дневник и с ревом принялся объяснять, что он ничего не делал…

– Я только сказал, что воздух тяжелый, а это ты сам мне сказал…

Отец читал про забытые пособия и про недопустимое поведение Андреаса. Он читал про выговор и про единицу за невнимание. Но он прочел больше того, что было написано чернилами. Он понял, что между учительницей и его находчивым, но чересчур уж громогласным сыном возник разлад.

Обстоятельства требовали от отца быть строгим. Ему пришлось отказаться от поездки в лес. Взгляд Андреаса был сегодня не таков, чтобы из него можно было почерпнуть радость и силу. Он велел Андреасу сесть и сказал:

– Как же ты можешь спорить с учительницей и ставить ее в неловкое положение перед всем классом? И вообще говорить так, как будто ты знаешь больше нее?

– Но ведь ты это сам сказал, папа!

– Болтовня! Ты прекрасно знаешь, что один и тот же предмет можно назвать тяжелым или легким, смотря по тому, как он кому покажется. Знаешь ты это или нет?

– Ну…

– Что «ну»?

– Ну, знаю, – промямлил Андреас.

– И ты мог бы сообразить, что я, как химик, говорю про вес воздуха в другом смысле, чем твоя учительница. Зачем же ты устроил это представление?

– Я думал, она нарочно написала неправильно. Иногда фрау Линден шутит. Она ведь сама сказала – исправляйте ошибки…

– Ну, брат, высказался! Отличные ты находишь отговорки. Мог бы этим на хлеб зарабатывать. Почему ты бездельничал на уроке? Считал ворон?

– Я не считал.

– Ты следил за уроком или нет?

– Нет.

– А должен следить. Для этого ты ходишь в школу. Если ты не будешь следить за уроком, то быстро покатишься вниз, и на твою голову так и посыпятся колы. Вот когда она загудит! Давай-ка сюда твою ручку. Я подпишу.

Андреас вытащил ручку из пенала. Отец подписался. Потом, указав на пенал, спросил:

– А что это за деньги?

– На театр!

– Почему же ты их не отдал?

– Я отдал. А фрау Линден мне их вернула.

Отец насупился:

– Почему?

– Потому что пришла фрау Кронлох и рассказала…

– Что рассказала? – спросил отец как-то чересчур отчетливо.

Андреас набрал воздуху в легкие.

– Фрау Кронлох обругала меня на улице. А я… тогда ей сказал…

– Говори понятно, не реви!

– «Как бы вам самой не надрали…»

Отец глядит на ревущего Андреаса, и ему становится ясно: это правда, он так и сказал.

– Если ты так разговариваешь со взрослыми, с тобой вообще никто не захочет иметь дела, – говорит он, качая головой.

– И я не захочу! – возмущенно кричит Андреас. – А почему она… А почему она может говорить, что я дерзкий мальчишка, на улице, при всех!.. Я у Ули никогда и дома-то не был, она еще со мной ни разу слова не сказала! Она помогает фрау Линден на экскурсиях… И то всё заботится только о своем Ули. Чтобы он все время ел и не заснул в ботинках. А когда была Дедом-Морозом, так говорит мне: «Тебе надо исправиться!» А я пятерки получаю, а ее Ули одни единицы!

– Если все это так, мне придется поговорить с фрау Линден. Но все равно я не считаю, что ты прав. Если фрау Кронлох тебя обидела, это еще не основание грозить ей. Мальчишка, который так себя ведет, похож на квакающую лягушку!.. А что у тебя с уроками? Ты все сделал?

– Да.

– Тогда сбегай-ка за хлебом, а я заварю кофе.

– Сейчас, папа, я только накачаю шину.

– Велосипед мне придется на две недели запереть. Ты должен почувствовать, как сам себе вредишь, когда так безобразно себя ведешь.

Вот теперь-то Андреас разревелся по-настоящему. Но отец на это не поддался. Он пошел в комнату и сел за письменный стол. Положил перед собой лист бумаги и достал с полки толстую книгу. Но в голову ничего не приходило. Не давали покоя мысли, не имевшие отношения к делу. А идеи, которых он ждал, не возникали. Хоть бы жена поскорее приехала…

Было уже около полуночи, когда открылась дверь и она вошла. Он обнял ее и поцеловал. Она внимательно посмотрела на него и спросила:

– Андреас что-то натворил?.. Я угадала?

– Да. Много чего. Запись в дневнике на всю страницу и выговор за плохое поведение.

– Просто ужасно! А как он сам к этому относится?

– Защищается и ревет.

– И как это только получается, что у него всегда неприятности?

– Не знаю. Меня ведь при этом нет, когда у него происходят всякие конфликты.

– Может быть, ты поговоришь с фрау Линдой? Наверно, этому можно как-то помочь?

– Я уже сказал Андреасу, что пойду в школу. Если бы я еще знал, что мне ей говорить. Дома Андреас – мальчик как мальчик.

– Вот и скажи это фрау Линден.

– Нет, этого я не могу ей сказать. Если она узнает, что дома он слушается, а в школе нет, это будет еще хуже.

– Почему?

– Потому что фрау Линден тогда подумает, что я считаю ее плохим педагогом. А это неверно. Она хорошая учительница. Андреас сделал в учебе большие успехи. С нашей стороны он никакой помощи не получает, значит, этими успехами он обязан только ей. Я и в мыслях не имею упрекать ее за замечания в дневнике. Но, с другой стороны, я уверен, что таким путем от Андреаса ничего не добьешься.

– Довольно мрачные виды на будущее у нашего сына.

– Я так не считаю. Все это пройдет, когда он станет постарше. И поумней.

– А если не пройдет?.. Но надо, чтобы фрау Линден знали наше мнение. По-моему, это важнее всего. Самое лучшее – иди к ней завтра же.

Отец Андреаса кивнул. Потом минутку помолчал и сказал:

– Завтра я не смогу. И вообще в ближайшие дни не смогу. Фирма отказалась прислать аппарат.

– Боже мой! Почему?

– Этого они не написали. Не хотят, чтобы мы выпускали это лекарство.

– Что же ты теперь будешь делать?

– Я знаю, что надо делать. Только вот не знаю, получится ли…

Он стал рассказывать ей свой план. Они сидели рядом почти до рассвета. Про Андреаса они больше не говорили.

VI. Драка перед магазином

Андреас прочитал в «Альбоме» Вильгельма Буша не только «Макса и Морица», но и много других историй – «Коварный Генрих», «Месть слона», «Катание с гор»… Всех и не перечислишь. Из-за своей жажды к чтению Андреас всякий раз забывал про молоко – оно все стояло и стояло на самом солнцепеке.

Прошло почти две недели, пока он справился со всеми смешными стихами и рассмотрел все «рисунки автора». За это время он успел заключить дружбу с самыми разными чудаками, повстречавшимися ему в «Альбоме». В один прекрасный майский день, когда он от хорошего настроения готов был прямо хоть камни кидать на крышу, ему пришла вдруг в голову мысль, показавшаяся ему очень разумной и смелой. Он пошел за своим домиком-копилкой, высыпал из него все монеты и выбрал из них тридцать пфеннигов.

Потом побежал к трамвайной остановке, неподалеку от которой находился магазинчик «Канцелярские товары». Войдя в него, Андреас сказал продавщице:

– Дайте мне, пожалуйста, голубой конверт.

– Для поздравления?

– Да. Покажите, пожалуйста, какие у вас есть.

– Поздравление со свадьбой?

– Нет, не со свадьбой. С другим.

– С днем рождения? Как тебе мама-то сказала?

– Она ничего мне не сказала. Но я возьму вот этот.

Андреас показал на голубую открытку, лежавшую в конверте с подкладкой из папиросной бумаги. На открытке был изображен мальчик с довольной улыбкой. В руках он держал букет цветов, а рядом красовалась надпись: «Поздравляем с днем рождения!»

Андреас заплатил тридцать пфеннигов. Он пошел домой, хорошенько вытер ручку, чтобы не наделать клякс, и принялся за работу.

Зачеркнув поздравление, он написал: «Дорогая Клавдия! Мне очень понравилось. Теперь она мне больше не нужна. С приветом Андреас».

Потом заклеил конверт и надписал: «Клавдии Геренклевер, 3 «А». От Андреаса Гопе». Потом положил конверт в книгу, засунул книгу в портфель и запел такую громкую песню, что даже скворцы на ветке удивленно склонили головы.

На другое утро Андреас уже очень рано сидел за своей партой. Он решил, что нужно оставить себе побольше времени для передачи письма. На душе у него было так, как бывает под Новый год, когда и верится, и не верится, что все это будет – и елка, и Дед-Мороз, и подарки!

Как только Клавдия, подойдя с другой стороны парты, села на свое место, Андреас высунул из книги край конверта. Так, чтобы ей было видно. Но она вовсе и не смотрела в его сторону. Тогда он засунул конверт обратно в книгу, вытащил из пенала ручку и повертел ее немного, чтобы на пере появилась капелька чернил.

Когда зазвенел второй звонок, он заговорил с Клавдией.

– Вот невезение! – сказал он. – Это уже восьмая ручка. Все текут. Вчера, когда я писал одно письмо, она тоже капала. Сказать, кому я писал письмо?

Клавдия отрицательно покачала головой и приложила палец к губам.

Антье Шонинг, стоявшая у доски и следившая за порядком, сказала:

– Тише, Андреас! Еще одно замечание, и я тебя запишу.

Фрау Линден вошла в класс.

Прозвенел третий звонок.

Антье Шонинг отдала рапорт. Фрау Линден поздоровалась с классом, положила на стол портфель и стопку тетрадей по арифметике и села.

Андреас попробовал положить книгу к Клавдии на колени, но она недовольно отстранилась.

– Что ты там делаешь под партой, Андреас? – спросила фрау Линден.

Андреас покраснел до корней волос, у него даже в ушах зазвенело.

– Я хотел положить на место…

– Что у него там, Клавдия?

– Книга, – ответила Клавдия.

– Принеси мне ее сюда, – сказала фрау Линден Андреасу.

Андреас ни при каких обстоятельствах не мог допустить, чтобы нашли письмо. Он засунул книгу в парту и ответил:

– Это «Макс и Мориц», я хотел вернуть Клавдии.

Фрау Линден поднялась с места.

– Клавдия, принеси мне книгу, – строго приказала она. Клавдия взяла книгу и пошла к столу. Андреас побежал за ней, выхватил книгу и в отчаянии крикнул:

– Нет, нет!

– Гопе! – приструнила его фрау Линден.

В это мгновение Райнер Шнек вскочил со своего места и, выбежав из среднего ряда, очутился у парты Андреаса. Он хотел помочь водворить порядок и ухватился за книгу, чтобы отнести ее к учительскому столу. Каждый тянул книгу к себе изо всех сил… и вдруг она разорвалась.

Раздался треск рвущейся обложки и крик Клавдии:

– Ой, ой!..

У каждого в руках осталось по половинке книги.

Райнер Шнек понес свою половинку к учительскому столу.

Фрау Линден смотрела на Андреаса с возмущением. Как могла во время урока разыграться такая безобразная сцена? Чтобы не поступить опрометчиво, она постояла минутку молча, только откинула волосы со лба.

У ребят была такое ощущение, что фрау Линден растерялась. А разве учительница может растеряться? Класс застыл.

– Ты вел себя совершенно бессмысленно, – сказала она наконец Андреасу. – И вот ты испортил книгу. – Она взглянула на половинку книги, которую Райнер Шнек положил ей на стол, и спросила Клавдию Геренклевер: – Это твоя книга?

– Да.

– Тогда передай от меня твоей маме, что во всем виноват Андреас Гопе. Он должен вернуть тебе новую книгу или за нее заплатить. Ты знаешь, сколько она стоит?

– Десять марок, – ответила Клавдия.

Фрау Линден обернулась к Андреасу и приказала:

– Давай сюда дневник.

В дневнике она написала так: «Андреас мешал вести урок, занимался посторонним делом. На требование отдать книгу, которую он рассматривал на уроке, отказался это сделать. Оказывал насильственное сопротивление, из-за чего была разорвана книга. Поскольку вина лежит на нем, он должен возместить стоимость книги (10 марок). За грубое нарушение дисциплины Андреасу выносится выговор».

Клавдия сложила вместе обе части книги и стала убирать ее в портфель. Андреас помогал ей в этом. Он старался, чтобы не загнулся уголок какой-нибудь страницы и чтобы письмо не выпало в последний момент. Клавдия не возражала против его помощи. Ее немного удивляло, почему Андреас так старается и так заботливо складывает книгу. Судя по всему, его не очень-то волновала запись в дневнике – вид у него был победный.

Радость его померкла только дома, когда ему пришлось предъявить дневник отцу.

Отец был сегодня в таком настроении, что его выводил из себя каждый пустяк. Дело в том, что он вместе с двумя другими инженерами все-таки изобрел новый стеклянный аппарат. Да еще такой, что сама западногерманская фирма могла бы ему позавидовать. Лейпцигский приборостроительный завод дал согласие на изготовление этого аппарата. Чертежи были уже готовы. И тут вдруг пришла телеграмма из Лейпцига, что завод не может выполнить заказ: в ГДР нет необходимого сорта стекла.

Отец уже несколько дней не спрашивал Андреаса, что происходит в школе и какие он получает отметки. Он почти не выходил из своего кабинета, что-то писал, чертил, просматривал какие-то книги, заполнял целые тетради числами и формулами… Он не услышал даже, когда Андреас постучал в дверь.

Наконец он крикнул:

– Что случилось?

Андреас вошел и увидел, что ваза с тюльпанами стоит на ковре. Плохой признак. Он протянул отцу свой синий дневник:

– Подпиши, пожалуйста.

– Обязательно прямо сейчас? – буркнул отец. – И вообще, на кого ты похож? Пойди-ка вымой руки, прежде чем сюда входить. Давай живее! Мне некогда, как ты видишь. Где я должен подписаться? Показывай. Давай сюда. Иди мой руки.

Пока Андреас мыл руки, разразилась буря…

– Да будет ли когда-нибудь конец этим замечаниям? – кричал отец. – Если ты не можешь владеть собою, то скоро и я не смогу! Выдеру, и дело с концом! «Оказывал насильственное сопротивление»… Ты что, вообще рехнулся? Приносить мне такое!.. Но я это давно предчувствовал! Мальчишка, который грозится надрать уши взрослому человеку, и на учителя руку подымет!.. Молчи, когда я говорю!.. А то вот сейчас влеплю тебе! И это мой сын!..

Отец был так сердит, что и слушать ничего не хотел. Прошло немало времени, пока он уяснил, по какой причине Андреас снова получил замечание. Так вот оно что… Письмо к Клавдии Геренклевер. Узнав об этом, он сказал Андреасу:

– Ну ладно, я понимаю, что ты не хотел выдавать свою тайну. Всему классу это знать не обязательно. Ясно. И все-таки ты виноват. Ты вообще не должен был брать письмо в школу. Хоть это-то ты понимаешь?

– Да.

– Ну, а раз понимаешь, то и рассуждать тут не о чем. У меня нет времени выслушивать твои длинные речи. Ты виноват. Искупи свою вину, и дело с концом.

– А как мне это сделать, папа?

– Вынь деньги из своей копилки и отдай Клавдии за книжку.

Андреас был согласен, что предложение это правильное. Но хоть он и был согласен, делать это ему не хотелось. Он всего только один раз за все эти годы открыл домик-копилку. Чтобы достать деньги на голубую открытку. На это письмо он не пожалел бы и больше, хоть в десять раз больше. Но платить за книжку казалось ему несправедливым. Ведь это Райнер Шнек тянул!..

Андреас все говорил и говорил что-то отцу, хотя тот ничего не хотел слушать.

Он просил отца сходить в школу и объяснить фрау Линден, про письмо. Чтобы все было по справедливости!..

Андреас был очень настойчив, когда хотел кого-нибудь в чем-нибудь убедить. Он все повторял и повторял одно и то же – а вдруг отец все-таки передумает! Он плакал, видя, что ему это не удается. Он обратился за поддержкой к матери, когда она вернулась домой. Он не отставал от нее и вертелся под ногами, когда она накрывала стол к ужину. Он не слышал, что ему велели принести бутылку пива из погреба. Он злился и волновался все больше и больше и кричал:

– Пампуша ее разорвал, а не я! Я только крепко держал!

Но тут отец влетел в кухню и крикнул громовым голосом:

– Сейчас же прекрати рев! И имей в виду: если ты не заплатишь за книжку, я сам это сделаю. Я не стану терпеть, что бы Клавдия так и осталась без книги. Пошел спать! Я сам принесу пиво!

Андреас пошел спать. Он плакал, уткнувшись в подушку, и долго не мог заснуть.

Ночью подул сильный ветер. Начался проливной дождь. Он хлестал по веткам деревьев, срывая цветы с яблонь и вишен. Когда утром отец выходил из дому, дверь сама распахнулась от ветра и с таким шумом захлопнулась, что Андреас проснулся.

Ему приснилось, что это фрау Линден стукнула по столу. От этого удара конверт раскрылся, мальчик с букетом цветов сказал: «Поздравляю со свадьбой!» Весь класс расхохотался. Андреасу стало очень стыдно…

Это не ребята в классе смеялись, а мама Андреаса. Она стояла возле его кровати.

– Ты спишь, сжав кулаки, Андреас, – сказала она. – Ты что, собрался кого-нибудь отлупить?

Андреас посмотрел на мать. Сперва ему показалось, что она стоит где-то далеко-далеко. Очнувшись от сна, он спросил:

– А сколько лет мне еще надо жить, чтобы в копилке опять стало двенадцать марок? Если я десять отдам?

– Да не так уж много. А теперь поторапливайся! Ты вчера вечером даже не умылся.

Андреас поднялся с постели. Он зябко поежился, поглядев в окно и увидев, как быстро несутся по небу тучи. Потом он открыл копилку, достал свою бумажку в десять марок и сунул в пенал. А потом пошел в ванную и открыл оба крана.

Когда Андреас шел в школу, дождь уже перестал.

Погода была такая, какую любят все ребята. В переулке Майских Жуков сверкали лужи. Их, конечно, можно было обойти, но можно было и топать вброд, словно рыбак в высоких резиновых сапогах.

Андреас вообще-то давно уже вырос из того возраста, когда играют в рыбака. Но такое уж радостное у него сегодня было настроение. И все из-за десяти марок в пенале. Он казался себе как бы Дедом-Морозом, который несет подарок. Некогда обходить лужи – надо шагать прямым путем!

Он вышел из переулка Майских Жуков и оказался в толпе ребят, которые шли из поселка в школу. Впереди он заметил Антье Шонинг. Антье прославилась у них в классе тем, что уже два раза побывала в Советском Союзе. Она даже знала, какие там имена у девочек и какие у мальчиков. Все, все имена знала!

Антье Шонинг и Клавдия Геренклевер каждое утро встречались на дороге и рассказывали друг другу всякие новости. Даже если расстались только вчера вечером. Андреас подумал, что сегодня они обязательно заговорят про письмо. И, конечно, ему захотелось услышать, что скажет Клавдия. Он тут же бросился догонять Антье.

Он почти уже добежал до нее, как вдруг увидел, что к Антье пристает длинный мальчишка из третьего «Б». Андреас знал его. Это был Юрген Дальке, всем известный лентяй и шалопай.

Он шел позади Антье и задирал ей линейкой платье.

Антье испуганно обернулась и оказалась лицом к лицу с этим типом – он стоял перед ней, ухмыляясь. Андреас был вне себя от возмущения, что этот балбес насмехается над девочкой из их класса. Он крикнул:

– Эй ты, паразит, ты что, малость того? – и изо всех сил потянул его за портфель.

От неожиданности тот потерял равновесие и грохнулся на землю.

Но Юрген Дальке шел не один. Рядом с ним шагали двое ребят поменьше и еще большая девочка из четвертого класса. Увидав, что их товарищ упал, они с криком бросились на Андреаса, стали его бить по лицу и стаскивать у него со спины ранец-портфель. Тем временем Юрген Дальке уже вскочил на ноги.

Положение у Андреаса было отчаянное. Он понял это, когда его руки оказались просунутыми под ручку портфеля, словно в наручники. Защищаться он не мог, а Юрген Дальке изо всех сил колотил его кулаками по голове.

И тут Андреас пришел в бешенство. Он больше не смотрел по сторонам. Он отбивался ногами, портфелем, только бы победить… Потому что он прав!.. Он бил куда попало и даже не замечал, что у Юргена Дальке течет уже кровь из носа, а оба его товарища с плачем отошли в сторону.

Ребята, столпившись, глядели на эту драку, словно на представление в цирке. Антье Шонинг рассказывала всем и каждому, что Дальке сам виноват – это он приставал и безобразничал.

Все ребята были теперь на стороне Андреаса. Они подбадривали его, крича: «Дай ему! Дай ему!» – и грозились наподдать всякому, кто хотел разнять дерущихся.

Неподалеку от этого места находился продовольственный магазин, а перед ним стояла очередь. Женщины с бидонами в руках ждали, когда откроют. Среди них и фрау Геренклевер, мать Клавдии.

Фрау Геренклевер заметила, что ребята сбились в кучу, до нее доносились громкие возгласы, потом раздался крик Юргена Дальке – кровь из носа закапала ему куртку. Фрау Геренклевер питала отвращение к подобным сценам. Вдруг к очереди подбежала пожилая женщина. Всплеснув руками, она закричала:

– Да бегите же скорее! Помогите! Этот сорванец избивает детей до крови! В жизни ничего подобного не видела!

Фрау Геренклевер бросилась бегом через дорогу.

Она узнала Андреаса и пришла в ужас от его вида.

Силы Андреаса были на исходе. Лицо измазано кровью, рот раскрыт… Тяжело дыша, он держал за волосы девчонку из четвертого класса… Она пыталась вырваться и убежать, но он не отпускал ее и бежал за ней… Так они бегали по кругу, топча придорожную рожь… Девочка плакала и повторяла:

– Я все расскажу… Я все расскажу…

Фрау Геренклевер схватила Андреаса за руку и разняла детей.

Пожилая женщина кричала:

– Ну и воспитание! Да ведь это только у разбойников такие дети бывают!

Теперь в дело вмешались и другие взрослые, которые шли этим путем на работу. Ребята разбежались – ничего интересного тут больше не предвиделось.

Юрген Дальке показывал взрослым свою залитую кровью куртку и вопил:

– Он мне за это ответит!

– Скорей, Юрген, – крикнула девочка из четвертого класса, – а то опоздаем!

Фрау Геренклевер, покачав головой, сказала Андреасу:

– Как ты можешь так забываться?

Андреас смотрел на нее отсутствующим взглядом. Он никак не мог опомниться. Он не отвечал – у него не было сил говорить…

Он глубокими глотками вбирал в себя воздух, а вокруг все вертелось, как на карусели. Голова у него так кружилась, что он даже не узнал фрау Геренклевер. Он пришел в себя только тогда, когда все прохожие уже разошлись и он остался на дороге один.

Тут он вспомнил, что шел в школу.

Впереди на пригорке он заметил двоих ребят с портфелями, бежавших бегом. Андреас испугался. Он никогда еще не опаздывал. Он поспешно надел слетевший ботинок и бросился бежать.

Часы на продовольственном магазине показывали без пяти восемь. У Андреаса колотилось сердце. И вдруг он вспомнил про портфель… Да где же он?

Андреас помчался назад.

Портфеля не было. Андреас заметался, опять побежал вперед, вернулся назад – портфеля не было. Он поискал во ржи. Перебежал на другую сторону улицы, заглянул в чей-то сад через забор. Портфеля и тут не было. Тяжело дыша, он опять побежал к школе…

Фрау Линден уже ввела третий «А» в класс. Ребята рассаживались по партам. Фрау Линден стояла у открытой двери и ждала последнего звонка. И тут она услыхала, что по лестнице, тяжело дыша, взбирается кто-то из опоздавших.

Теперь он уже бежал по коридору прямо к ней, растрепанный, избитый, грязный.

Андреас, запыхавшись, подскочил к двери, прошел, пошатываясь, в класс мимо фрау Линден и, не сказав ни слова, повалился на парту.

Фрау Линден заметила, что Андреас без портфеля.

Прозвенел последний звонок.

Фрау Линден вошла в класс. Она закрыла за собой дверь и сказала:

– Если ты еще раз явишься в школу в таком виде, я отошлю тебя обратно домой.