Текст книги "Поведение — двойка"

Автор книги: Альфред Бётхер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Скрепя сердце смотрел Андреас, как изменилась его любимая гора… Он стоял как раз на том месте, где самосвалы сворачивали с дороги на разоренные сады и ехали через них на стройку. Следы шин прочертили здесь на земле новую дорогу. Но Андреас не отважился пойти по ней – на фанерном щите было написано: «Строительный участок. Вход запрещен. Родители несут ответственность за детей».

Андреас ехал по краю строительного участка, пока не потерял из виду этот щит. И тут он свернул на участок. Он забрался на гору глины, на которой перекрещивались отпечатки бульдозеров на гусеничном ходу. Отсюда, с высоты, он увидел долину, которой здесь раньше не было.

Потом он заметил гряду серых камней. Это были обломки бункера, сброшенные самосвалами. Туда и направил Андреас свой велосипед. Он хотел спросить водителя самосвала, когда кончится это разорение и когда тут проложат автотрассу. И как же это так вдруг получится? Он сел на камень и стал ждать.

Вскоре он увидел колонну землечерпалок. Они ехали, на ходу загребая землю и перебрасывая ее на обочину дороги. Но самосвалы, не подъезжали.

Когда наступило время обеда и Андреасу захотелось есть, он снова выбрался на дорогу – тем же путем, каким пробрался на стройку. Велосипед он вел рядом. Теперь он сел на него и покатил. И не успел выехать на шоссе, как увидал самосвалы. Их было четыре. Они стояли на той стороне, доверху нагруженные камнями. Андреас переехал шоссе и остановился.

Возле продуктового магазина на тротуаре были расставлены ящики. Из одних торчала цветная капуста и редиска, в других блестели бутылки с лимонадом, пивом и совсем пустые. Между ящиками стояли четыре молодых человека, у каждого в руках по бутылке. Среди них и водитель самосвала, которого искал Андреас. Они беседовали вполголоса.

Андреас прислонил велосипед к дереву и отвязал от багажника рисунок, свернутый в трубочку. Он прокрался между ящиками и встал за спиной своего нового друга.

Водители были так увлечены разговором, что не заметили Андреаса. Один из них – это был бригадир, – положив руку на плечо спасителя Андреаса, настойчиво повторял:

– Послушай, Томас, не мели чепуху, помолчи, дай мне сказать. Если ты запишешь на себя рейс, которого не сделал, все равно ты с этими деньгами накроешься. Не пойдут они впрок!

Томас скорчил гримасу, как Макс и Мориц:

– Очень даже пойдут! Куплю себе такую байдарку – закачаешься!

– Послушай, брат Томас, не прикидывайся пиратом! Пока ты еще не пират.

Томас мотнул головой:

– И как только ты на эту должность попал? На той стройке у нас был бригадир куда интеллигентнее. Так калькулировал, что каждый член бригады мог оторвать себе солидный кусок.

– У меня попробуй покалькулируй! Кости переломаю. Ты и так свое заработаешь.

Томас отхлебнул из бутылки, потом опустил ее.

– Бригадир должен уметь убеждать, – заявил он, – а не так, как ты: «кости переломаю»… Это голое насилие. Но раз вы все против меня, я применю другой способ.

– Какой же это способ? – спросил бригадир.

– Заработаю на скорости. Восемьдесят километров в час! – ответил Томас и рассмеялся. – На два рейса в день больше. В убытке не останусь!

– Эта премудрость у тебя тоже от твоего бригадира?

– Да все так делают!

– Не болтай ерунды. Ты на той стройке весь прокоптился. Придется тебя продрать с песочком, чтобы снова заблестел! И заблестишь, солнышко!

– Это у вас так принято? – спросил Томас и сдвинул свой ледокол со, лба на затылок. – Разговаривает со мной, как папаша! Выходит, если я кашляну, он мне не камни возить наряд выпишет, а мятные конфетки?.. Выпьем еще лимонаду?

– Закругляемся, – сказал бригадир. – Допивай, и пошли!

Они поднесли бутылки ко рту и все, как один, запрокинули голову, глядя куда-то вверх.

Бригадир сунул Томасу пустую бутылку.

– Иди сдай бутылки. В убытке не останешься. Оторвешь кусок на свою байдарку.

Томас собрал пустые бутылки и направился к двери магазина. Но тут он споткнулся об Андреаса, который протягивал ему рисунок, свернутый в трубочку.

– Это тебе, – сказал Андреас робким и хриплым голосом.

Томас покраснел:

– Ты давно уже тут стоишь?

– Я искал тебя на стройке, – ответил Андреас.

– У нас остановка – пьем газировку. Ты давно уже тут стоишь?

– Ничего, я не спешу.

Томас растерянно глядел на бумагу, свернутую в трубочку. Наконец он сказал:

– Гляди, как ты вырядился… Рубашка глаженая – ну и ну! Мы, брат, в ваши годы только грязные рубашки носили.

– А тебя за это домой не отправляли?

– Ну, не до того уж грязные… А как тебя вообще-то зовут?

– Андреас. А тебя?

Томасу не хотелось называть свое имя. Он спросил:

– Слыхал, что мне бригадир говорил?

– Да, слыхал, как он все гнусавил… Все тебя за что-то пилил… А за что?

– Да нет, слова-то ты его понял?

– Чего там понимать? Имя я понял. Тебя зовут Томас.

– Ага, значит, понял? А говоришь – гнусавил.

– А почему он тебя пилил?

Томас развернул рисунок и вздохнул.

– Ну есть такие люди, которые все нудят. Это ты нарисовал?

– Да, тебе.

Томас повертел в руках картину:

– Где тут верх? Я, знаешь, в искусстве не разбираюсь.

– Когда ты ее… ну, эту картину, повесишь на стенку, то вот этой стороной кверху, – сказал Андреас.

– А, значит, это надо повесить! Законно ты все тут нарисовал, особенно тыквы… Ну как, влетело за плюшки?

– Это не тыквы… Это плюшки!

– Вот видишь, какую я чушь порю! Это уж у меня сегодня день такой – весь день порю чушь. Вообще-то я ничего, в порядке, только вот сегодня… Если ты тут чего слыхал, ты это позабудь. Но ведь ты говоришь, ты ничего не слыхал, а?

Томас еще много раз задавал ему все тот же вопрос. По поведению Андреаса он заключил, что тот все понял. Так оно и было. Но Андреас не верил, что человек, который ему помог, оказался плохим. Не хотел верить. Поэтому он увиливал от вопросов Томаса и все толковал про картину. Он ткнул пальцем в машину, потом в другую, в третью и сказал:

– Жаль, тут не видно, какая у них скорость.

– Пятьдесят километров в час, – объяснил Томас с уверенностью профессионала. – Превышать запрещается.

– Но ведь самосвалам разрешено? – спросил Андреас.

– Откуда ты взял? – спросил Томас.

– Просто я так думаю.

Томас вздохнул:

– Пойди-ка сдай вот склянки – получишь залог. А я пока подсчитаю, все ли плюшки нарисованы. Их ведь тридцать шесть было, точно?

Андреас просиял.

– Точно! – Он показал на рисунок: – Вот этот… ну, в ледокольной шляпе, – это ты!

Томас кивнул, не взглянув на картину.

Андреас взял бутылки и помчался в магазин. Он пролез без очереди, поставил бутылки на прилавок и крикнул:

– Только сдать!

– Одна марка двадцать пфеннигов, – сказала продавщица.

Андреас схватил деньги и выскочил из магазина. Велосипед его стоял на том же месте. Но ни Томаса, ни самосвала не было.

XVI. „Денег – навалом!“

Следующий день начался как обычно.

Солнце заглянуло к Андреасу в окно.

На окне сидела муха. Она недовольно зажужжала и перелетела на сандалию, прикрывавшую банку от горчицы. А оттуда на другую сандалию, подвешенную на веревочке к лампе. В этой сандалии качалась обезьянка, умевшая высовывать язык. Да мухе-то от этого какая радость?

Она взяла курс на шорты Андреаса, лежавшие в углу на полу. Ими было прикрыто несколько кусочков каменного угля, которые Андреас поднял перед «Светлым будущим», прельстившись их блеском. Шорты пахли смолой – муха так и взвилась!

С сердитым жужжанием перелетела она на стол, на одной стороне которого лежали и стояли в ряд разные ученые вещи: циркуль, стержень от шариковой ручки, стакан с самопиской, треугольник, окаменелость, ключ от заводной машины и другие совершенно никчемные, с точки зрения мухи, предметы.

Муха, перебирая лапками, пересекла стол, вскарабкалась по стене небольшого домика на крышу и юркнула в какую-то щелку. В домике лежало только несколько металлических кружочков разной величины. Мухе стало противно, она вылезла из домика на стол. Но и тут тоже лежал один металлический кружочек побольше, а по бокам от него – два поменьше. «Деньги», – с отвращением подумала муха и, перелетев через всю комнату, села на нос Андреаса.

Здесь ей понравилось.

Андреас, не просыпаясь, смахнул муху с носа. Четыре раза она, покружив в воздухе, снова садилась ему на нос. Когда она приземлилась в пятый, Андреас потянулся.

«Что за порядки! – сердито жужжала муха, улетая. – Ни кусочка сахара в доме, и на тебя же еще руками машут!»

Она перелетела на рубашку, которая свисала с подъемного крана, стоящего на шкафу, и спряталась в складку.

В комнату вошел отец.

– Выспался?

Андреас сел на кровати.

– А про седло ты не забыл? – спросил он, протирая глаза.

– Вчера вечером присобачил.

– В технике, кажется, говорят «вмонтировал»?

– Ага. Тогда докладываю: вмонтировал. А почему у тебя сандалия на банке?

– Чтобы бабочка не улетела, когда вылупится.

– Да, я вижу, у тебя тут полный порядок. Все имеет свой смысл. А это что за деньги? Те самые, про которые ты вчера рассказывал?

– Да, это Томаса деньги. За бутылки. Папа, а самосвал может ехать со скоростью восемьдесят километров в час?

– В городе это запрещено.

– А с какой можно ехать в городе?

– Пятьдесят. Почему тебя это интересует?

– Просто я хочу знать.

– Если собираешься завтракать вместе с нами, вставай. Застели постель, раньше чем спустишься вниз, и убери тут. Есть вопросы?

Андреас выпрыгнул из кровати и бросился отцу на шею. Завязалась веселая борьба. Но длилась она недолго. Отец вышел победителем, оставив побежденного сына на полу возле кровати. Тот задыхался от смеха.

Умывание Андреас решил сегодня отложить на потом. Он приветствовал песней своих друзей, которых вчера вечером уложил в ряд за подушку:

 
Все зверюшки тут как тут,
За подушкою живут:
Мишка, Бамби, пес Авав —
Самый главный волкодав…
 

Овечка Бамби куда-то запропастилась. Ей было почти столько же лет, сколько самому Андреасу. Но она была с норовом и ночью всегда удирала. Андреас нашел ее в дебрях постели, сильно примятую.

Андреас призвал Бамби к порядку, положил ее к остальным зверям и укрыл до самого подбородка. Потом начал искать обезьянку, которая умеет высовывать язык. Тоже небось заблудилась где-нибудь в дебрях!

Поскольку поверхностные поиски не дали результата, Андреас начал действовать решительно. Он выбросил из кровати всех: Мишку, пса Авава, Старичка, овечку Бамби, Трубочиста… Потом побоксировал с подушкой и, накрыв голову одеялом, пошарил под простыней. Из-под одеяла доносилась песня:

 
Все зверюшки тут как тут,
За подушкою живут!..
Обезьянка – прыг-прыг-прыг,
Показала мне язык!..
 

В кровати обезьянки не было. Андреас поискал на столе. Он пересчитал все ученые предметы. Всего их было семнадцать. Обезьянки среди них не оказалось. Искать ему порядком надоело – скука! Андреас сел и стал играть в «Бременских музыкантов». Самым нижним он поставил Мишку – Мишка играл Осла. На него взобрался Авав. На Авава – Старичок, на самом верху кричала «ку-ка-ре-ку» овечка Бамби – она играла Петуха. Но Бамби была размазня. У нее давно уже не было мускулов. Она свесила голову и полетела вниз – голова перетянула. Андреас погладил Бамби по спине: «Бедная старая Бамби…»

– Мы уходим, Андреас! Ты спускаешься? – крикнула мама из кухни.

Андреас все еще был не умыт. Он подскочил к двери:

– Мама, куда ты девала мою обезьянку?

– Я ее не брала!

– Ты растяпа, Андреас! – крикнул отец. – Обезьянка висит на лампе!

И правда висит! Отец, как всегда, оказался прав. Ну, на то он и отец. Андреас бегом спустился по лестнице. Он попрощался с родителями. Он хотел было раз сто сказать: «До свиданья!» – но родители очень спешили. Они уже открывали дверь.

– Не выходи – ты ведь раздет! – крикнула мама. – Там в записке все написано!

Они помахали ему рукой и побежали к остановке.

Немного погодя Андреас уже катил через Вайнахтсберг по изрытым полям к стройке. Он доехал до того места, где самосвалы сгрузили обломки бункера. Гора чуть ли не в сто метров длиной. Не все камни лежали в куче – некоторые валялись где попало, словно вещи у Андреаса в комнате. Андреас стал наводить порядок – все равно, когда ждешь, делать нечего. Он носил камни к горе. Самые тяжелые он прижимал к груди – тогда их вес распределялся более равномерно.

Он таскал и таскал камни, а самосвалов все не было.

Наконец они показались вдали. Развернулись, остановились и откинули кузов. С грохотом посыпались камни.

Андреас видел, как Томас, сгрузив камни, отвел свой самосвал в сторону. Потом выскочил из кабины и пошел вместе с другими водителями к зеленому киоску, вокруг которого громоздились ящики. Тут они купили сардельки и фруктовую воду и, став вокруг высокого ящика, словно вокруг стола, начали завтракать.

Андреас был разочарован. Ему хотелось поговорить с Томасом наедине, как вчера. Перерыв близился к концу, и Андреас заставил себя выйти из-за стены ящиков. Он подошел к Томасу и, протянув ему деньги, сказал:

– Я принес деньги. Почему ты вчера уехал?

Томас сперва повел себя как-то не очень дружелюбно. Он скривился, взглянув на монеты, лежащие на ладони Андреаса, потом окинул взглядом самого Андреаса и сказал:

– Где это ты так вывозился?

– Камни носил. – Андреас все еще протягивал ему деньги. – Я думал… Ты ведь хотел байдарку купить…

Томас скривился еще больше, но тут вмешался бригадир:

– Если это тот самый художник, ты мог бы с ним и поприветливей! Парнишка тебе благодарен за эти самые плюшки.

– А тебе до всего дело, ничего не упустишь, – усмехнулся Томас. – Приучишь его – будет каждый день ходить! А тогда… Ну ладно, потом…

– Ну, ну, что «тогда»? – спросил бригадир.

– Тогда мне, пожалуй, еще рубашки ему стирать придется, – пробормотал Томас. Он взял Андреаса за руку и, сжав ее вместе с деньгами в кулак, сказал: – Дарю. Купи себе сардельки. Или ты собираешь?

Андреас обрадовался:

– Ясное дело, собираю… Только не для себя.

– А для кого же? – спросил Томас, пережевывая сардельку.

– Да я… Ну, в общем, там одна книга порвалась. Я должен отдать одной девочке из нашего класса десять марок. Ты бы ведь тоже так сделал?

Томас рассмеялся с полным ртом:

– Для девочки? Ничего бы не пожалел! Сколько ты уже собрал!

– Две марки сорок пфеннигов. С этими три шестьдесят. Почему мне больше не приходить? Мои рубашки тебе стирать не придется. Я хотел у тебя еще спросить…

– Э, нет! – отмахнулся Томас. Он взял Андреаса за подбородок, рука его пахла сардельками и бензином. – Ты и так меня доконал своими вопросами. Все! Баста! Ни одного вопроса.

Бригадир бросил бумажный стаканчик с остатками горчицы в ящик и сказал Андреасу:

– У него ведь от вопросов мозги сохнут. Такой молодой, а в голове сено. Ну разве это дело для водителя самосвала? – Он похлопал Томаса по плечу: – Давай, старик, допивай. Шеф сегодня утром сказал мне, что в сентябре по шоссе уже пустят машины.

Все четверо, точно как вчера перед магазином, поднесли бутылки ко рту, запрокинули головы и уставились в небо.

Теперь Андреас знал, как настоящие мужчины пьют из бутылки. Не то что некоторые, будто курица, клюнут – головку кверху, клюнут – головку кверху… Да еще «ах!» или там «ох!» И рот рукавом вытирают. Андреас все стоял бы да смотрел, как они пьют!

Но бригадир и двое других сдали свои бутылки и попрощались с Андреасом. Когда они ушли, Томас сказал:

– Поди-ка сюда!

Он завел Андреаса за ящики и спросил:

– Хочешь, дам намек, как тебе мигом собрать десять марок?

– Как это – намек?

– Ну, идею. Дружеская услуга. И ты будешь обо мне хорошего мнения. Ведь я о тебе хорошего мнения. Ясно?

– Ясно.

– Так вот. На стройке здесь повсюду валяются пустые бутылки. Они ничьи. Строители их тут позабыли. Кто их знает, почему… Может, еще где строят, а тогда магазин был закрыт… Ну вот, понятно?

– Всякому дураку понятно. Мы ведь сами собираем пустые бутылки от школы. Многие их не сдают.

– Ну вот, порядок! Значит, ты в курсе. Наведывайся сюда через день, собирай бутылки и сдавай. Только в дождь не приходи – вряд ли чего найдешь. – Томас протянул Андреасу руку: – Ну, привет! Дружба!

– Угу… – сказал Андреас, держа руку в кармане. – А если поймают? Ведь здесь «Вход запрещен».

– Тогда скажешь, что водитель самосвала Томас велел тебе тут навести порядок. Понятно?

– Понятно.

– А вообще-то это действительно безобразие. В пивные иногда пива не привозят, потому что бутылок не хватает. А они тут валяются без толку. Я как-нибудь выступлю на собрании, скажу про это, когда к слову придется. Если, например, речь зайдет о наших недостатках или там о прогрессе… Какой уж тут прогресс, когда такое безобразие!.. Здесь недолго и самосвалу на стекло наехать. Да, надо поставить об этом вопрос. Теперь я тебе покажу места, где больше всего бутылок валяется. Ты только не бегай напрямик по участку, а знаешь так – в обход. Это уж кто клад ищет, тот всегда – в обход.

Они взобрались на пригорок, который еще не успели сровнять бульдозеры. Томас показал рукой на ровные поля, где работа была уже закончена. Теперь там не было ни холмов, ни пещер – только одна глина.

– Вот там и начинай. Денег тут – навалом, под ногами валяются. – Он попрощался с Андреасом, похлопав его по плечу: – Ну, брат, счастливо! Может, еще когда увидимся. Твой нос мне никогда не забыть.

Томас побежал догонять своих товарищей. Но Андреас крикнул ему вслед:

– У меня нос не кривой! Просто он так двигается!

Томас помахал рукой:

– И еще как двигается!

Андреас долго стоял на этом месте – смотрел, как Томас бежит. На голове ледокол, ноги длинные, тонкие, ботинки огромные – скачет, как кузнечик. Андреас рассмеялся и тут же обернулся – как странно, что он стоит тут совсем один и смеется… И никто не смеется вместе с ним… Он поглядел вдаль на развороченное поле, где работали бульдозеры и землечерпалки. И вдруг почувствовал себя тут лишним, никому не нужным. Он быстро побежал по гусеничной колее к тому месту, где уже издали заметил две бутылки. Потом нашел еще одну и отнес все три в зеленый киоск. Ему дали девяносто пфеннигов.

Эти деньги навели его на приятные мысли. Он выбрал место за стеной из ящиков и внимательно рассмотрел монеты, лежащие на ладони. Теперь он с радостью думал о будущем. Вот у него уже четыре марки пятьдесят пфеннигов. Почти половина долга. И еще больше будет, если он и дальше станет дружить с Томасом.

Андреасу хотелось с кем-нибудь поделиться своей радостью, пошутить, посмеяться… Денег – навалом! Под ногами валяются! Томас дал ему «намек»! Дружеская услуга!

Сжав деньги в кулаке, он помчался через поле к своему велосипеду. Скорее в летний лагерь – посвятить Детлева Тана в эту тайну! Пусть знает, какое богатство может принести дружба с Томасом! Десять, двадцать или даже сто марок!

Сбегая с пригорка, Андреас увидел в котловане два самосвала. Томас и его бригадир чинили самосвал Томаса и переругивались. Опять они были в чем-то не согласны друг с другом. Бригадир поучал Томаса:

– Эта скоба у тебя на соплях держится. И укрепить ее нельзя. Нужна другая. Тебе ведь не пеленки тут сушить, а лопату вешать. Сорвется она! На дороге потеряешь. Болтается скоба, понимаешь?

– Ничего она не болтается! – кричал Томас.

– Нет, болтается! Только ты этого никак в толк не возьмешь!

– Да где же болтается? Ведь самосвал не баркас! Не на волнах качается! – Томас все буравил дырку в кузове, чтобы укрепить скобу.

Оба не обращали на Андреаса никакого внимания. Но он все не отходил. И бригадир вдруг набросился на него:

– Брысь отсюда, малявка!

Но Андреас не послушался. Он протянул девяносто пфеннигов и сказал:

– Я только ему покажу, сколько я сегодня выручил.

Томас, продолжая буравить, буркнул:

– Вали отсюда!

– Это что же опять за деньги? – спросил бригадир.

– Бутылки сдал, – ответил Андреас. – Томас мне показал, где их искать. Томас, ты почему не смотришь, а?

Томас вытащил дрель и рявкнул:

– Вот привязался! Да отцепишься ты когда-нибудь? – Он швырнул наземь свою ледокольную шляпу и заорал бригадиру: – Я сказал ему, где пустые бутылки валяются! Дружеская услуга! А что же делать, если наши ребята ленятся бутылки сдавать? Бросают где попало… Что ты на меня так уставился? Я люблю порядок!

Бригадир усмехнулся:

– Хорош порядок! А ты почему, собственно, так орешь?

– А потому, что опять что-то не по тебе. Мне это начинает надоедать! Еще скажи, что я подучил этого мальца воровать бутылки. Тогда я тебе влеплю!

– Я этого не говорю. Наоборот, по-моему, это правильно – собрать там бутылки. Только почему ты из этого делаешь тайну? Да и мальчонка решит, что деньги валяются под ногами.

– Ну и что? Пусть решает.

– А то, что такой подход может испакостить человека. Деньги не валяются. Нужны деньги – заработай. Это и дети должны понимать. А то они все бросят учиться и пойдут искать легкой наживы. Ну что ты на меня уставился? А то смотри, как бы я сам тебе не влепил!

Томас взвился:

– Ты что, чокнутый? Из-за девяноста пфеннигов цирк устраиваешь?

– Из-за девяноста пфеннигов, – отвечал бригадир, – случалось, и людей убивали!

Бригадир подошел к Андреасу и сказал ему:

– Я тебе вот что… Послушай-ка, паренек, а как тебя зовут?

– Андреас Гопе.

– Так вот, Андреас. Это твои бутылки, за которые ты деньги получил?

– Нет. Но я их нашел.

– Понятно. Ну, а если наше строительство не хочет, чтобы ты тут что-нибудь искал? «Вход посторонним запрещен» – тебе ведь это известно?

Андреас молчал и глядел на Томаса, ища поддержки, но тот подошел к ящику с инструментами и так швырнул в него дрель, что все инструменты зазвенели.

– Ты читал надпись на щите? – спросил бригадир Андреаса.

– Читал.

– Ты, наверно, искатель кладов? Я вот что хочу сказать: ты, видно, любишь всякие тайны и опасности? Ты хотел бы что-нибудь разыскивать?

– Конечно, хотел бы. Я думаю… ну зачем там бутылки без толку валяются?

– И я так думаю… Хочешь, я внесу одно предложение?

– Вносите.

– Ты веришь, что я тебе хорошего желаю?

Андреас помедлил с ответом. Потом сказал:

– Томас мне тоже хорошего желает.

«Напористый парень», – подумал бригадир. И спросил Андреаса:

– А что у тебя по поведению?..

– По поведению?.. А что?..

– Хочу найти с тобой общий язык хоть по одному вопросу. Когда я был в твоем возрасте, у меня по поведению была двойка.

– У меня тоже, – ответил Андреас.

– Ну, значит, мы одного поля ягоды… На этой стройке мы с нашими самосвалами проработаем теперь уж недолго. А потом перейдем еще куда-нибудь. Но я хочу, чтобы ты вспоминал нас как друзей. Согласен?

– Мне даже выговор вынесли на собрании всей школы.

– Такого в наши времена еще не было. Так-то. Ну, вернемся к бутылкам. Давай их собирать не в обход, а открыто. Поговори со своим начальством, а я поговорю с начальством строительства. Я объясню им: зачем, мол, бутылкам здесь без толку валяться? Только участок засоряют. Пусть пионеры соберут. Как ты считаешь?

– А деньги?

– А вы собирайте деньги для своего отряда. Пригодятся на всякие ваши пионерские дела. Ну как?

– Пригодятся.

– Ну и хорошо. Послезавтра приходите. Найдете в бараке, в «Стройконторе», начальника строительства, он вам скажет, как и где собирать. Пойдет?

– Ясное дело. Мы по сбору макулатуры второе место заняли. Знаете, как мы сделали… Рассказать?

– Только не теперь. Сколько ты у нас времени отнял – не наверстаешь! Ну, отваливай. Передай привет отцу. Скажи ему, что мы тебя взяли в нашу бригаду.

Бригадир поднял ледокольную шляпу Томаса, положил ее в ящик с инструментами и сказал Томасу:

– С мальцом можно договориться. Было бы только время!

– А тебе во все надо влезть, – проворчал Томас. Он надел шляпу и опять взялся за дрель.

Бригадир ничего ему не сказал. У него, видно, не было охоты снова вступать в пререкания.

Андреас побежал к своему велосипеду и вывел его на дорогу. Он был на редкость доволен тем, как складывались дела. Ну, теперь начнется такое, чего в их классе никогда еще не было! Вот это да!

Андреаса ничуть не огорчало, что эти десять, двадцать, а может, даже и сто марок достанутся не ему одному. А может, даже и не сто, а двести! Сколько они выручат денег, его интересовало, но заполучить эти деньги он ничуть не стремился. Андреас мечтал о том, как они все вместе совершат что-нибудь такое… вроде подвига! А сам себе он казался кем-то… вроде полководца! Это его волновало и вдохновляло. Он представлял себе, как будет рассказывать все ребятам…

На большой скорости он катил в летний лагерь. Он влетел в ворота как раз в тот момент, когда в двери школы вносили бак с обедом. Поставив велосипед в сарай, он побежал в тот конец двора, где ребята играли в футбол. Он искал Детлева Тана.

Детлев Тан сидел на каменном шаре. В руках он держал свою авторучку, которую всегда носил в заднем кармане тренировочных брюк. Авторучка была сломана. Обычно такой веселый, Детлев пребывал в унынии. Друзья его утешали.

Райнер Шнек считал, что авторучку еще вполне можно починить с помощью пластыря и универсального клея. Дитер Хамер, у которого была пятерка с плюсом по труду, смеялся над предложением Пампуши. Гано, нахмурив лоб, сказал Дитеру:

– Смех – это еще не доказательство. Пусть попробует склеить, пока его отец не выдрал. Тогда тот хоть увидит, что он старался как-нибудь починить.

Детлев Тан грустно кивнул:

– Это уже десятая. Ох, и не везет мне с этой аппаратурой! Рассказать, как остальные окачурились?

– Давай! Давай! – обрадовались ребята. – И каждый раз тебя драли?

– А как же, – сказал Детлев Тан. – У моего отца ремень не скучает!

В это мгновение Андреас крикнул:

– Детлев, пойди-ка сюда!

Андреас прямо захлебывался от слов, которые собирался произнести. Детлев Тан, взглянув на его красное, взволнованное лицо, понял, что речь пойдет о чем-то необычайном. Положив сломанную ручку на каменный шар, он подошел к Андреасу. Растекшуюся лужу чернил Гано Блумгольд посыпал песком.

– Что случилось? – спросил Детлев Тан.

Андреас заговорил шепотом:

– Слушай! Там денег – навалом! Но только если пионеры будут собирать… Я с ними договорился. Он – во! И его бригадир – тоже! Ледокольная шляпа – вот с такими штуками!.. Пошли, надо начинать!.. Только им пока ничего не говори, потому что это ведь дружеская услуга… Намек!

Детлев Тан кивнул:

– Содержание – единица. Изложение – единица. Не понял ни слова. Кому не говорить?

– Пампуше и всем…

– Про что не говорить?

– Про… про… про…

Андреас замолчал, обескураженный таким непониманием.

Тем временем подошли и остальные ребята. Они заметили, что Андреас хочет скрыть от них какую-то тайну.

– Чего ему от тебя надо? – спросил Райнер Шнек.

– Не говори! – крикнул Андреас.

– Да брось ты этого болтуна! – сказал Дитер Хамер Детлеву Тану. – Расскажи лучше про десять авторучек!

– Да чего ему надо? – опять спросил Райнер Шнек.

– Денег – навалом! – ответил Детлев Тан. – Больше я ничего не понял.

Фрау Глум выглянула из окна кухни:

– Обедать! Идите наверх, мойте руки.

– Все из-за тебя, – сказал Райнер Шнек Андреасу. – Так он ничего и не рассказал! Вечно ты с какой-то ерундой лезешь!

И ребята, покинув Андреаса, бросились по лестнице в столовую…

На обед была яичница со шпинатом.

Яичницу жарили здесь, в школьной кухне. Фрау Глум сама выливала ее на сковородку. Пахла она божественно. И разделена была точно поровну. Теперь фрау Глум обходила столы своим мягким шагом. Она была воплощением спокойствия. Вид у нее был такой, словно она множит в уме четырехзначные числа.

Жарко – прямо хоть падай со стула…

– Почему ты не ешь? – спросила фрау Глум, остановившись возле Детлева Тана.

– Жарко! А шпинат я и вовсе не ем. Я ведь вам сразу сказал.

– Мне?

– Ну да. На кухне.

Фрау Глум с удивлением покачала головой. Детлев Тан вообще-то ей нравился. Правда, он нередко раздражал ее своей необузданностью и шуточками. Но парень он был веселый, а иногда и хороший помощник. Фрау Глум любила таких ребят, которые в трудную минуту не ахали и не охали, а сохраняли присутствие духа. Фрау Глум вообще считала, что «спокойствие – это все».

– В шпинате очень много витаминов, – сообщила она Детлеву.

– У моей мамы даже мазь какая-то есть с витаминами. А мне-то они на что? Я не девчонка.

– И тебе нужны витамины, чтобы ты лучше рос.

– Ха-ха-ха! – расхохотался Детлев и объявил хриплым голосом: – Чтобы я лучше рос, меня дерут. Не верите – проверьте. Завтра вот на столько вырасту! – Он показал на своей вилке, на сколько он завтра станет больше.

Ребята, сидевшие за тем же столом, с недоверием поглядели на вилку. Фрау Глум удивилась:

– Ты что, натворил что-нибудь?

– Сел на авторучку. – Он достал ее из кармана и протянул фрау Глум: – Как вы думаете, ее можно склеить?

– Эту ручку? – Фрау Глум отвернулась к окну и постучала себя пальцем по лбу.

– Он говорит, что это уже десятая, – сообщил Гано Блумгольд. – Он хотел рассказать, как те девять сломались, только вот Андреас помешал.

– Андреас? – спросила Фрау Глум. – А разве он здесь?

– Сидит рядом со мной, – радостно крикнул Детлев хриплым голосом.

Фрау Глум положила руку на макушку Андреаса.

– Когда тебя не слышишь, то кажется – тебя нет. Кончите есть – соберите посуду! Фрау Линден хочет поехать с вами в магазин «Все для детей».

– Ой, в такую жару? – крикнул Детлев Тан.

– Фрау Линден? – испуганно спросил Андреас.

– Да, фрау Линден. Если вам жарко, скажите ей. Может быть, она предложит вам что-нибудь другое.

На небе ни облачка. Ветер южный. Тридцать градусов в тени. Казалось, даже медведь на гербе города Берлина вот-вот заревет от жары.

От жары сердце у фрау Линден работало с перебоями. Скорей бы уж прошел этот день! Если бы она хоть запланировала купание… А то магазин! Придется оставить ребят во дворе играть в футбол. Сама она пока посидит немного в тени… Когда фрау Линден вошла в комнату для игр, вокруг нее столпились ребята из ее класса и стали просить ее поехать купаться.

– У вас же нет с собой плавок, – с огорчением ответила фрау Линден.

– Нет, есть, – сказал Детлев Тан. – В такую жару, как только у мамы зазвонит будильник, у меня уже в голове идея: «газировка, мороженое, плавки».

Другие ребята тоже, как оказалось, принесли плавки. Фрау Линден оглядела всех готовых ехать на пляж и спросила:

– А Андреаса Гопе сегодня нет?

– Он вышел, – ответил Гано Блумгольд.

– Он обязательно пойдет. Он всегда в плавках! – крикнул Детлев Тан.

– Позовите его, и пойдем.

Послышался гул одобрения. Загремели стулья – ребята начали подниматься из-за стола. И тут появился Андреас. Он держал у груди раскрытую книжку с картинками – для самых маленьких, «Про Мишку-медведя».

– Что? – спросил он, остановившись в дверях.

– Я хочу пригласить тебя купаться. Плавки у тебя с собой?

– Да.

Фрау Линден ожидала, что он выразит бурную радость, как и все другие, но он все стоял между стульями, растерянно прижав книгу к груди. Он хоть и согласился пойти, но с таким видом, будто делал ей одолжение.