Текст книги "Измена. Если муж кинозвезда (СИ)"

Автор книги: Алена Невская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

16 глава

Просыпаюсь на диване в зале и, едва открыв глаза, смотрю на часы. Девять двадцать. Кошмар! Неужели он уехал, даже не попрощавшись со мной?

Бросаюсь в нашу комнату – она пуста, кровать застлана; на автомате заглядываю в ванную, но там тоже его нет.

Расстроившись, направляюсь в комнату Ани, с обидой размышляя над тем, что Андрей раньше никогда не уезжал, не попрощавшись со мной. Почему сегодня он так поступил? Неужели из-за дурацкого спора про учебу?

Вхожу в комнату дочери. Анюта сидит на полу еще в пижаме и уже играет в игрушки.

– Ты почему не умылась и не переоделась? – машинально спрашиваю ее.

– Я попрощалась с папой и заигралась.

Сглатываю комок горечи в горле и начинаю выведывать у нее необходимую информацию.

– Папа тебя разбудил или ты сама проснулась?

– Разбудил, – сообщает она, все так же поглощенная своей игрой. Вздыхаю – дочке явно сегодня повезло больше, чем мне.

– А почему меня не разбудили?

Аня поднимает на меня свои умные глазки:

– Папа поцеловал тебя, но ты продолжила спать, как Спящая красавица, и он ушел и сказал, чтобы я не шумела.

Повторяю, про себя слова Ани «поцеловал тебя» и грустно улыбаюсь. Ну, не все так и плохо.

Собираюсь уходить, но дочь останавливает меня в дверях своим убийственным вопросом:

– Почему ты спала на диване, а не с папой?

Мнусь, не зная, что ответить ей, а она добивает меня своими последующими словами:

– Если ты в следующий раз не захочешь спать с папой, скажи мне, я пойду к нему.

Ну вот, еще одна конкурентка.

– Я просто устала и уснула в гостиной, так что с папой сплю я!

Дочь кивает: «хорошо», а я направляюсь на кухню.

Целый день я жду, что Андрей позвонит, и так и не дожидаюсь. Несколько раз меня подмывает набрать его номер, но по факту это я сержусь на него, это я просила у мужа понимания и не получила его, и удерживаю себя от этого.

Когда на второй день он мне опять не звонит, я уже схожу с ума и, пару раз сорвавшись на дочери, понимаю, что больше так продолжаться не может. Признавая себя побежденной, набираю номер Андрея.

По прозвучавшему в динамике «Привет» я не понимаю, сердится он на меня или уже успокоился.

– Почему ты не разбудил меня, когда уезжал? – вдруг ни с того ни с сего спрашиваю я.

– Ты поздно легла и так сладко спала… – отвечает муж после небольшой заминки.

Он знает, что я поздно легла? Значит, тоже не спал? Может быть, Андрей ждал меня? Какая я идиотка…

– Я скучаю по тебе, – выдыхаю, понимая, что, несмотря ни на что, не могу на него сердиться, особенно когда он так далеко и мне его так не хватает.

– Я тоже, – отвечает Андрей, но спустя несколько секунд твердо добавляет: – Но по-прежнему считаю, что с учебой была плохая идея.

Завожусь с пол-оборота:

– Нет! Ты рассуждаешь как эгоист!

– Нет, это ты эгоистка и не думаешь о дочери! Спроси Аню, с кем она хочет быть!

– Ладно, давай потом поговорим об этом, – выдавливаю я, чувствуя, что этот разговор приведет нас только к очередной ссоре.

– Возьми академку, а я возьму тебя в Сочи на «Кинотавр». Проведем недельку все вместе. Можно и Алинку взять, она с Аней поможет.

– Я могла бы просто прогулять, – просяще ною я.

– Нет. Я назвал свои условия.

Его голос звучит непреклонно, и я бубню:

– Это шантаж!

– Ты по-другому не понимаешь.

– Андрей, пожалуйста, для меня это возможность отвлечь себя от неадекватных мыслей.

– Мы вернемся к этому разговору через год. Сейчас – нет.

Разъединяюсь и со злостью кричу на телефон:

– Вредный, упрямый болван!

Кинув его на диван, я неожиданно встречаю большие удивленные глаза Ани. Да, она точно подумает, что маму надо поставить в угол за плохое поведение.

Не торопясь, иду по дороге в сторону дома. Теперь родители Андрея и Алина появляются в Вырице только в выходные, и Аня очень скучает по ним. После совместного лета ей тяжело перестроиться на другой ритм жизни, особенно в сентябре, и сегодня она выпросила у меня разрешение переночевать у бабушки с дедушкой.

Конечно, без нее наш большой дом кажется еще более огромным и одиноким, но я не могу лишать ее желаемого разнообразия. Меня тоже приглашали остаться, но я последнее время чувствую вернувшуюся отстраненность Виктории ко мне и не хочу еще больше усложнять наши отношения.

Открываю калитку, вхожу во двор и в первую секунду удивляюсь, что не слышу приветливого лая Оскара. Вспоминаю, что он умудрился напороться на гвоздь, и Алексей повез его к ветеринару. Конечно, странно, что они еще не вернулись, но я отмахиваюсь от этой мысли и иду к крыльцу, решив, что позвоню ему чуть позже.

Вставляю ключ в дверь и неожиданно ощущаю, как кто-то сзади закрыл мне рот рукой в кожаной перчатке и приставил к горлу холодный металлический предмет.

Сердце падает в пятки. Замираю и пытаюсь ошалевшими от страха извилинами сообразить, что мне делать.

Сзади звучит команда:

– Открывай! Живо!

16.2 глава

Неслушающимися пальцами поворачиваю ключ и тяну на себя дверь. Преступник толкает меня внутрь, и мы оказываемся в темном коридоре.

В голове за эти секунды проносится многое – от предположений, что ему от меня нужно, от отчаяния, что я больше никогда не увижу любимых людей до радости, что Аня не пошла со мной.

– Где деньги? – звучит глухой голос у моего уха, и я вздрагиваю и с надеждой предполагаю: может, он просто возьмет все ценное и отпустит меня?

Указываю в сторону, в которую надо идти, и негодяй, по-прежнему держа у моего горла нож, начинает передвигаться вместе со мной в нужном направлении.

Входим в кабинет, и я снова указываю, куда надо двигаться дальше. Он подводит меня к сейфу.

– Открывай! Быстро!

Заторможено пытаюсь вспомнить нужную комбинацию, а сталь сильнее впивается в мою кожу.

Наконец, дрожащими пальцами я нажимаю на нужные цифры. Грабитель убирает руку с моего рта, и я сглатываю ком, застрявший в горле. Преступник протягивает пакет, и едва я беру его, начинает складывать в него без разбору все содержимое.

Как только он опустошает сейф, тащит меня таким же образом обратно в гостиную.

В тот момент, когда мы появляемся в ней, дверь отворяется и в комнату входит Лешка.

Не знаю, радоваться тому, что он пришел, или пугаться еще больше.

– Стой, где стоишь! – орет человек позади меня. – Один шаг – и я перережу ей горло!

Леденею от страшных слов и встречаюсь с уверенным взглядом Леши. Передергивает. Что он задумал?

– Эй, чувак, спокойно! – произносит Алексей. – Я сейчас отхожу от двери, а ты отпускаешь девушку и уходишь!

Завершив фразу, он медленно отходит, освобождая проход. Грабитель отшвыривает меня в сторону так, что я ударяюсь головой о стену, а сам устремляется к выходу. Ненормальный кидается на него, и я сжимаюсь от страха.

Мужчина в черном с чулком на голове пытается пырнуть его ножом, и я не справляюсь с эмоциями и визжу. Я так боюсь, что преступник сейчас убьет брата моего мужа прямо на моих глазах.

Лешка успевает отреагировать и уворачивается.

– С тобой все в порядке?

Машинально трогаю горло, куда еще недавно давил нож, и, потерев ушибленное место, отвечаю не своим голосом:

– Да, все нормально… Мне хочется добавить, чтобы Алексей не связывался с ним, а выпустил, но слова застревают в горле. Мой герой пытается обезоружить преступника, и я не дыша смотрю, как он неудачно приближается. Не веря своим глазам, наблюдаю, как негодяй вонзает нож в живот Лешки и снова кричу. Грабитель бросается к двери.

Алексей, качнувшись, прислоняется к стене и начинает сползать по ней на пол.

Мгновенно подлетаю к нему, от паники не понимая, что мне нужно делать.

Он смотрит вглубь меня теплым, нежным взглядом, и слезы градом начинают литься из моих глаз.

Нет! Только не это! Если он сейчас умрет, я сойду с ума! Господи, помоги мне!

Еще несколько секунд бездействия, и я словно сбрасываю с себя сковывающий ужас и лезу в карман за телефоном. Неслушающимися пальцами набираю заветные цифры и кричу:

– Ножевое ранение! Помогите! Срочно!

Меня просят назвать местоположение, адрес и ответить еще на пару вопросов. Прежде чем отключиться, я снова воплю:

– Умоляю вас, быстрее!

Бросив телефон на пол, сажусь рядом с Алексеем и кладу его голову себе на колени.

Дрожащими пальцами провожу по его русым волосам и шепчу:

– Все будет хорошо… Сейчас приедут врачи и помогут тебе…

Из моих глаз опять начинают течь слезы, капая на его рубашку. Он поднимает руку и вытирает мою щеку.

– Я люблю тебя, Настя, – тихо, практически одними губами признается он, будто прощаясь со мной, и я не знаю, что говорить и как себя вести.

Бросаю взгляд на большое красное пятно, просачивающееся из-под рубашки и увеличивающееся в размерах, и осознаю, что надо остановить кровь. Прижимаю это место своей ладонью.

Он морщится – я явно сделала ему больно, но мне кажется, что я делаю правильно, и не убираю руку.

Неожиданно вспомнив про его родителей, дотягиваюсь до телефона и звоню Алине, сбивчиво сообщая о случившемся.

Не знаю, сколько я сижу на полу в зале, смотря в голубые глаза, взгляд которых проникает в самую душу, сколько глажу Лешку по волосам и повторяю одно и то же, как оберег: «Все будет хорошо, держись!».

Мне кажется, целую мучительную вечность, и когда появляются его родители, врачи, я уже нахожусь в таком состоянии, что сама нуждаюсь в помощи не меньше, чем Леша.

Однако обо мне некому позаботиться. Алексея забирают в больницу, и Виктория, и Александр едут с ним. Я снова остаюсь одна, и еще несколько часов отвечаю на одни и те же вопросы правоохранительных органов и показываю, как, где и что происходило.

Как оказалось, потом в саду нашли пакет с деньгами и украшениями, который грабитель потерял, скорее всего, спасаясь от Оскара, которого привез Алексей, но меня мало заботило это, я переживала, жив ли Лешка, и пыталась избавиться от стресса, сковавшего и державшего меня в своих тисках.

17 глава

Я подгоняю таксиста, изнемогая от ожидания. В такие моменты я безумно сожалею, что нахожусь далеко от всех и не могу сам защитить свою жену. Я схожу с ума от мыcли, что кто-то мог причинить ей вред или вообще…

Наконец машина останавливается, и я лечу к дому.

Отогнав ничего не понимающего Оскара, открываю дверь и кричу что есть силы:

– Настена!

Тишина в ответ меня удивляет. Набираю ее номер, но в ответ звучит, что абонент не абонент.

Хмурюсь и соображаю, что конечно же, Настя побоялась после случившегося ночевать в пустом доме и осталась у моих родителей. Тут же набираю отца, но он отвечает, что они видели мою жену в больнице у брата.

Снова вызываю такси и мчусь туда.

Влетев на второй этаж, нахожу палату и, входя, слышу голос Насти:

– Поправляйся быстрее и больше не говори мне таких вещей. Ты просто мой ангел-хранитель!

Делаю еще шаг, но замираю, услышав голос брата:

– Насть, я любил, люблю и буду тебя любить. Всегда!

Чертов Лешка!

Врываюсь в палату, уже забыв о том, что вчера он спас ее от грабителя, и в бешенстве таращусь на него.

Настя замирает и смотрит на меня большими удивленными глазами, но через секунду приходит в себя и бросается ко мне.

Неохотно обнимаю жену, поскольку в голове уже кружатся, как вороны, неприятные вопросы:

Что она делает у него? Что он делал вчера вечером у нас дома?

Меня ударяет мощным разрядом ревности.

– Привет, брат, – произносит Леха и дальше язвит: – Рад, что бросил все свои важные дела и примчался к нам!

– Привет, – холодно выдавливаю я и, не удержавшись, восклицаю: – Держись подальше от моей жены!

Настя с укором смотрит на меня.

– Он спас меня вчера!

– Да, я слышал – ангел-хранитель, – передразниваю ее.

Хмурится и, убрав мои руки, отходит в сторону.

– Мог бы просто поблагодарить брата, если ты дорожишь моей жизнью.

Внезапно понимаю, что я перегнул палку, и, подойдя к ней, притягиваю жену обратно к себе.

– Извини.

– Ты должен это ему сказать.

– Извини, – неохотно повторяю брату и, взяв Настю за руку, вывожу в коридор.

Повернув ее к себе, задаю по-прежнему не дающий покоя вопрос:

– Что он делал у тебя вечером, когда Аня была у родителей?

– Я была одна, – холодно чеканит Настя, снова сердясь на меня. – Лешка привез Оскара от ветеринара, зашел в дом и увидел человека, державшего нож у моей шеи.

Передергивает от ее слов «увидел человека, державшего нож у моей шеи».

Резко чувствую, что снова неправ, и заключаю ее в свои объятия.

Уткнувшись в волосы, пахнущие цветами, я шепчу «прости» уже по-настоящему искренне.

– Как только я узнал, что случилось, я чуть не сошел с ума.

Она тяжело вздыхает и шепчет в ответ:

– Это было страшно…

Выпускаю ее из своих объятий и прошу:

– Подожди меня. Я сейчас приду.

Не давая жене забросать меня вопросами, я быстро возвращаюсь в палату к брату.

– Спасибо за Настю.

– Я это делал не для тебя, – бурчит он.

– Я знаю, – отвечаю и, вздохнув, добавляю: – И извини.

– Ты уже извинялся.

– За то, что я с ней, а не ты.

Он хмурится.

– Тебе всегда больше везло с девчонками.

Подхожу к его кровати и протягиваю руку.

– Мир?

Он пожимает мою руку.

– Можно попробовать.

Улыбаюсь.

– Поправляйся скорее, устроим праздник!

Идея взять Настю, Аню и Алину на «Кинотавр» была отличной. Тем более после происшествия я не хотел их оставлять одних как можно дольше.

Сочи, бархатный сезон, теплое море, отличная компания – все было здорово…

Настя просто расцвела от присутствия в ее жизни моря и оттого, что мы были вместе. Улыбка не сходила с ее губ, и она сводила меня с ума.

Аня не вылезала из воды и за несколько дней превратилась в шоколадку.

Алина была в восторге от встреч с известными людьми, которых она раньше видела только по телевизору, и светилась, как лампочка. А если мы перебрасывались с ними парой приветливых слов или с ней соглашались сфотографироваться, то она была в восторге.

Наверное, если бы не надо было помогать с Аней, то она бы гуляла по набережной или на площади возле Зимнего театра и торчала в кафе рядом (особенно тех заведениях, что выставляли таблички на столики типа «Здесь пила кофе Вера Глаголева» или «Наши мидии и креветки оценил даже Олег Янковский») круглосуточно.

В день открытия фестиваля я взял Настю с собой на красную дорожку, и она красиво прошлась со мной и смущенно поулыбалась восторженной публике.

Я чувствовал, как дрожат ее пальцы, и еще сильнее прижимал к себе, делясь своим спокойствием, и смотрел в ее растерянные глаза с любовью, чтобы она наконец отбросила все подозрения и поверила, что она единственная женщина, которая мне нужна.

В этот день она была особенно красива, и это отметили многие журналисты, написав о ней восторженные отзывы, которые потом по десять раз перечитывала ей Алина.

После открытия «Кинотавра» наши будни состояли из пляжных удовольствий, просмотра конкурсных фильмов, их обсуждений, вечеринок с танцами и знакомств с разными, порой очень интересными людьми.

Дни пролетали один за другим, и мы не заметили, как приблизился день нашего отъезда. Уже завтра должно состояться закрытие фестиваля и названы победители.

Сижу за столом в зале для пресс-конференции и ожидаю начала, а мои девочки решили пойти на площадь и послушать ее трансляцию.

Все начинается как обычно, и ведущая представляет всех сидящих за столом, потом начинают задавать вопросы продюсерам и режиссеру, затем спрашивают Анжелу…

Упускаю имя журналиста и кого он представляет, я вникаю в суть только спустя, неожиданно услышав провокационный вопрос:

– Отношения ваших героев в фильме показаны настолько ярко и правдоподобно, что всех интересует вопрос: вы продемонстрировали зрителям ваши реальные чувства?

– Задавайте, пожалуйста, корректные вопросы, – вмешивается ведущая.

– Нет, все нормально. Мне несложно ответить, – отзывается Анжела и, обворожительно улыбнувшись всем присутствующим, продолжает: – Конечно же, невозможно сыграть такое чувство, что мы показали вам с Андреем, ничего не чувствуя друг к другу.

– То есть вы заявляете, что любите Андрея Аверина? – почувствовав сенсацию, тут же суетится журналист. – Вы же в курсе, что он женат?

– Разве его можно не любить? – нахалка бросает на меня нежный взгляд, и я, чувствуя, что Анжелу понесло и она болтает лишнее, вмешиваюсь:

– Простите. Я хочу пояснить слова коллеги.

Все поворачиваюсь ко мне, и я пытаюсь выкрутиться из неприятной ситуации.

– Анжела не совсем правильно выразилась. Мы много времени проводили вместе, мы подружились, и это помогло нам не чувствовать дискомфорт перед камерой и изобразить чувства настолько ярко, что вы нам поверили.

– Анжела? – снова обращается к ней журналист, спрашивая, подтверждает ли она мои слова.

Зараза снова кидает на меня нежный взгляд и, изображая смущение, произносит:

– Разве я могу с ним спорить.

Злюсь.

Что на нее нашло?

Зачем говорить такое, что потом перекрутят и в итоге припишут нам несуществующий роман?

Но больше всего меня беспокоит, что все это может услышать Настя и воспринять неадекватно, а я так привык к миру и взаимопониманию между нами и так не хочу его разрушать.

Я еле досиживаю оставшееся время, и как только появляется возможность, отвожу Анжелу в сторону и возмущенно спрашиваю:

– Что это было?

Она пожимает плечами и, смотря на меня взглядом своих киногероинь, отвечает:

– Я призналась при всех, что люблю тебя! Неужели ты не замечал этого?

Мрачнею еще больше.

– Нет.

– Не сердись, я просто не удержалась.

Она поднимает руку желая провести пальцами по моей щеке, но я перехватываю ее, не давая ей это сделать. С меня достаточно неприятностей на сегодня.

Поджимает губы и грустно произносит:

– Тебя действительно невозможно не любить!

– Ты понимаешь, что это не взаимно?

Приподнимает брови.

– А мне казалось, что я тебя привлекаю.

Пока я подбираю слова, чтобы ей ответить, она добавляет:

– Я готова быть тебе любовницей, если ты пока не готов расстаться с женой.

Прихожу в себя и возмущаюсь:

– О чем ты?! Я люблю жену и дочь!

Не дожидаясь ответа, резко разворачиваюсь и ухожу в отвратительном настроении на поиски своих.

Когда я нахожу девчонок, то по лицу Насти сразу понятно, что она все слышала, и можно даже не спрашивать об этом. Но кроме грустных глаз и печальной улыбки ничто не выдает ее настроения. Она ведет себя как обычно и не избегает ни моих объятий, ни поцелуев, и я щедро раздаю ей их, чтобы она поскорее выкинула из головы те дурацкие слова Анжелы.

Алина, которая тоже, видимо, в курсе признания, без слов понимает мое желание побыть с Настей наедине и, немного погуляв с нами, уходит и уводит с собой Аню.

Мы остаемся одни и бродим, взявшись за руки, по опустевшему вечернему пляжу, где ветер лохматит волосы и освежает соленым бризом, а прибой ласкает наши ноги…

Гуляем по набережной и целуемся в укромных местах, как подростки…

Сидим в кафе и наслаждаемся грузинской кухней…

Смотрим фильм под открытым потрясающим звездным небом и непроизвольно влюбляемся в этот ароматный и радушный город, который без слов мирит нас одним своим существованием…

18 глава

Каждый сам рисует свою жизнь, ведь даже если у тебя всего две краски, их можно смешать и получить миллиард оттенков, главное – было бы желание. Вчера, услышав на пресс-конференции признание Анжелы о ее чувствах к моему мужу, я не была удивлена – я помнила тот взгляд нахалки, что она бросала на него, выходя из парка «Зарядье», но расстроилась. Неприятно, что теперь по новой будут полоскать наше грязное белье. Я также слышала, что Андрей не был причастен к этому и даже пытался спасти ситуацию, и я не хотела портить наш яркий день темными красками, тем более он делал все для того, чтобы я выкинула из головы то, что услышала.

Этот маленький отпуск, который он подарил нам, оказался незабываемым. Море, любимый мужчина, дочка, Алина, восхитительный город, где, как в моем родном Севастополе, я, вдыхая особенный, заряженный ионами воздух, чувствовала любимый соленый привкус. Я давно не была так счастлива, и теперь даже спокойно относилась, если кто-то, идя по улице, вдруг останавливал нас и просил Андрея сфотографироваться, как делала это наша Алина с другими звездами, попадавшимися на ее пути. Жаль было только одного – время как минимум вдвое ускорило свой темп и бежало катастрофически быстро. Сегодня нас с Андреем ждала красная дорожка и последняя ночь перед расставанием.

Стою у зеркала и смотрю на свое отражение и не верю, что это правда я.

Девушка, которую пригласил Андрей, причудливо уложила мои волосы и сделала макияж так, что мои глаза, казалось, занимали пол-лица, а губы как минимум хотелось поцеловать.

Платье для меня тоже выбрал муж, но я была от него в восторге. Оно было длинное, в пол, облегающее, но не обтягивающее, с тонкими бретельками, приоткрывающее, но не выпячивающее грудь напоказ, и к тому же восхитительного нежного кораллового цвета.

Выхожу в комнату и собираю восхищенные взгляды всех присутствующих. Первой, конечно же, высказывается Аня со своей своеобразной детской непосредственностью:

– Мама, ты как принцесса! Почему ты дома так не одеваешься?

Улыбаюсь и развожу руками, словно извиняюсь за эту свою оплошность.

– Если тебе так нравится, то иногда буду.

– И мне тоже нравится! – вставляет Андрей, и я, послав ему свою самую обольстительную улыбку, обещаю:

– Для тебя особенно.

Пока мы с мужем обмениваемся многоговорящими взглядами, Аня снова выдает:

– Папа, а дома на какой-нибудь праздник ты позовешь мне тетю, как маме?

– А что ты хочешь?

– Чтобы все ахнули и сдохнули! – чеканит она, повергнув нас в шок.

Повисает тишина. И пока все приходят в себя от заявления четырехлетнего ребенка, я спрашиваю у нее:

– Кто научил тебя таким словам?

Аня молчит, не понимая, что она такого сказала, а Андрей усмехается:

– Кажется, я знаю.

Смотрю на него, желая услышать ответ, но Алина тут же восклицает, переводя тему разговора:

– Пипец, какая вы красивая пара! Завтра будем с тобой, Анна, читать восторженные отзывы в прессе о твоих родителях.

Начинаю разглядывать Андрея. Он, как и всегда, неотразим, что бы на нем ни было надето, а в этом черном костюме и белоснежной рубашке с бабочкой, завершающей образ, муж точно является несбыточной мечтой любой девушки, потому что принадлежит мне.

Всю дорогу в автомобиле я жутко нервничаю. Это для Андрея пойти покрасоваться – обычное мероприятие, а для меня что-то из ряда вон выходящее. Тем более платье такое длинное, и я боюсь в нем запутаться.

Муж первый выходит из автомобиля и протягивает руку. Опираюсь, выбираюсь на улицу и висну на Андрее, уже жалея, что согласилась снова оказаться под прицелами камер. И чем ближе мы приближаемся к красной дорожке, ведущей к ступенькам, также покрытым яркой материей, в Зимний театр, тем волнительнее становится мне.

Сердце стучит в ушах, несмотря на то, что я уже проходила по ней. Еще бы – это самая статусная красная дорожка в России, а моей заслугой является только то, что я жена популярного актера.

К тому же я чувствую дискомфорт оттого, что снова предстоит находиться в центре внимания такого огромного количества людей. Нужно постоянно контролировать, чтобы спина была прямой, выражение лица соответствующее ситуации, не дергаться, не показывать волнения. В общем множество глаголов с частицей "не". Бросаю взгляд на Андрея – вот он точно не волнуется. Как ни в чем не бывало, налево-направо раздает свои бесподобные улыбки восторженной публике и светится своим неотразимым солнечным светом.

Ну конечно же, он солнце в этом солнечном городе! Когда муж возвращается ко мне, то я с облегчением беру его под руку, пытаясь почувствовать поддержку от его близости, и позволяю ему не торопясь повести меня вперед навстречу морю из людей, толпящихся с двух сторон.

– Улыбайся! – шепчет он, повернувшись ко мне.

Улыбаюсь дрожащими губами и практически не дыша продолжаю идти, слыша восторженные крики со всех сторон:

– Андре-е-й! – Аверин!

Когда мы проходим как минимум половину пути, его снова зовут истошными криками теперь уже сделать фото, и муж, оставив меня, направляется к кричавшим зрителям.

– Красавчик он у нас, правда? – звучит за спиной, и я вздрагиваю от неожиданности и оборачиваюсь.