Текст книги "Измена. Если муж кинозвезда (СИ)"

Автор книги: Алена Невская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

36 глава

Ухожу в свою комнату и, устроившись на кровати, не могу выбросить из головы мысли о своей жене. В нашей непростой истории любви мы уже расставались раньше, но умудрялись мириться, а сейчас наш разрыв затянулся, и я не уверен, что мы сможем преодолеть возникшие проблемы. У каждого своя правда, своя обида, которые не дают сделать первый шаг.

Вздыхаю и вспоминаю свой самый большой косяк из далекого прошлого…

5 лет назад

Я хожу взад-вперед по кухне больше часа в надежде, что Настя вернется. Я жалею, что позволил ей уйти, но это уже неважно, так как нельзя отмотать время назад.

В голове не укладывается – она беременна!

Черт, я совсем не готов становиться отцом, да и Настя совсем девчонка…

Нервно лохмачу волосы. Неожиданный поворот событий. Я ошарашен и… растерялся. И да, проявил себя не с лучшей стороны.

Нервничаю. Ожидание убивает меня.

Внезапно понимаю, что больше не могу находиться на одном месте и, захлопнув входную дверь, выскакиваю из квартиры.

Сев в Сorvette, еду по поселку, разглядывая в окно всех прохожих.

Доезжаю до пляжа Шудибиль, обхожу его, но не найдя Настю, начинаю колесить по разным улицам, пытаясь отыскать ее, но тщетно.

С каждой минутой в груди растет беспокойство, и я уже начинаю психовать, но от этого ничего не меняется.

Спустя еще полчаса бесполезного катания я уже не просто волнуюсь за нее, я схожу с ума и боюсь, как бы она не наделала глупостей.

Осознаю, что Настя нужна мне как воздух, и если в скором времени у нас будет ребенок, то мне нужно принять это, изменить свою жизнь, повзрослеть и браться за любую работу, поскольку я не собираюсь зависеть от родителей, тем более когда они не приняли мою девушку.

После ее трехчасового отсутствия я уже готов на все, лишь бы она вернулась в целости и сохранности.

Когда совсем стемнело, я решаю вернуться к ее дому, живя одной надеждой – что наши пути разошлись, и Настя уже там.

Взлетаю на четвертый этаж и звоню в дверь, с трудом переводя дыхание. Замок начинает скрежетать, и я думаю, что там, за ней, она, но за дверью оказывается бабушка и, по-доброму улыбнувшись мне, произносит:

– Настеньки еще нет.

Стою и думаю, что делать.

– Можешь подождать ее в ее комнате, – звучит как ответ на мой вопрос.

Секунду подумав, киваю, вхожу, решив, что могу немного подождать Настю здесь.

В комнате все напоминает о ней – детские фото, вещи, даже пингвиненок, которого я купил в дельфинарии.

«Где ты, Настена?!» – стучит в моих висках и убивает своей действительностью – я не знаю этого.

Минут через сорок слышу ее голос:

– Бабуль, я дома. Прости, что задержалась!

Выскакиваю из комнаты с дикими глазами и сгребаю свою ненаглядную в свои объятия, зарываясь носом в ее волосы.

– Настена… – это единственное, что я могу сейчас произнести.

Она жива, с ней все в порядке. Сейчас для меня это самое главное.

А все ли с ней в порядке?

Отодвинув Настю от себя, вижу, как она прячет глаза.

Нам надо поговорить и все прояснить друг для друга.

Бабушка, вышедшая на ее голос, увидев мое стремительное появление, поспешно ретировалась в свою комнату, но я все равно не хочу обсуждать такие важные для нас вещи в коридоре.

Тяну молнию вниз, помогая снять куртку, и, когда она скидывает обувь, веду за руку за собой. Руки у Насти ледяные, и едва мы входим в комнату и доходим до кровати, как я сажусь на матрас, усаживаю ее к себе на колени и начинаю своим дыханием согревать замерзшие пальцы.

– Прости меня. Все так… – я начинаю подбирать слово, а она бормочет:

– Не вовремя…

– Я хотел сказать – неожиданно.

– Для меня тоже.

– Мы справимся! – стараясь говорить убедительно, говорю я. После этих мучительных часов ее поиска я готов справиться с чем угодно.

Она утыкается носом в мою грудь и плачет.

– Тише, тише… Успокойся…

Глажу Настю по голове и чувствую, как от слез любимой девушки все внутри меня рвется. Кто бы мог подумать, что ее слезы – это мои слезы.

– Я думала, как буду растить его одна… – признается, всхлипывая.

– Ты думала, я брошу тебя?

Это, оказывается, неприятно. Но чего я хотел?! Я нагрубил и позволил ей уйти, когда она ждала от меня как минимум поддержки.

Она кивает, все так же прячась от меня, но я заставляю ее оторваться от моей рубашки и посмотреть мне в глаза.

– Неужели ты правда так думала?

Она безжалостно кусает нижнюю губу, а потом выдавливает из себя:

– Прости…

– Для меня ты самое ценное, что есть у меня. Не думай так никогда больше.

Кладу руку на пока еще плоский живот Насти, думая, что это невероятно, но там, внутри, зародилась новая жизнь, часть ее и меня.

Замечаю, как она вся замирает от моего прикосновения; кажется, что она все еще не верит, что я буду с ними и буду заботиться о них.

Мы сидим молча, чувствуя друг друга кожей и думая, скорее всего, о дальнейшей жизни, предстоящей в другом статусе, с другими потребностями и заботами.

Когда я замечаю, что она тихо спит у меня на груди, аккуратно встаю с кровати, держа ее на руках, перекладываю на постель и, сам пристроившись рядом с ней, закрываю глаза.

Глава 36.2

Просыпаюсь, как всегда, раньше Насти и долго смотрю, как она спит, думая о нашем будущем, о ребенке.

Конечно, мы оба понимаем, что сейчас он не вовремя, но я знаю, что она та самая, а значит, из этого в итоге вытекло бы то, что Настя в будущем стала бы матерью моих детей. Так что сегодня с утра все предстает не так мрачно.

Мы просто поторопили время.

Я тихо вылезаю из кровати и, выйдя из комнаты, бреду на кухню. Встретившись с ее бабушкой, я немного смущаюсь. Мы хоть и просто спали в одной кровати и не занимались ничем, что не положено до брака, но выглядит это все равно несколько неловко.

– Я хотел Насте завтрак приготовить, – объясняю я свое появление.

– Я могу помочь.

Оживляюсь, поскольку не очень-то умею готовить.

– Да, спасибо.

Бабушка варит овсяную кашу, я нарезаю апельсин, завариваю чай, делаю несколько бутербродов, и… неожиданно мне в голову приходит классная идея.

Пересмотрев в холодильнике все полки, достаю лук…

Вхожу в комнату с круглым подносом, который мы с ее бабушкой позаимствовали из-под самовара, и, поставив его на стол, сажусь возле Насти на кровати и начинаю будить ее поцелуями.

– Настена.

Ее ресницы дрожат, предвещая пробуждение, и наконец приподнимаются, открывая мне теплые коричневые глаза цвета крепкого чая, как я только что заварил ей.

– Садись, соня, а то завтрак остынет.

Она расплывается в улыбке до ушей, тянется и, прислонив подушку к спинке кровати, садится.

Ставлю ей на коленки поднос и командую:

– Ешь!

Настя кивает и съедает одну ложку каши.

– Давай со мной.

Морщусь.

– Я не люблю геркулес.

Смеется.

– Он полезный.

Чувствую, что от ее смеха все внутри расцветает, и я готов свернуть горы, чтобы слышать его всегда.

Наконец, обратив внимание на колечки лука, лежащие на тарелке, она морщится и спрашивает:

– А это тоже мне?

– Да. Я, как порядочный мужчина, обязан на тебе жениться. А это единственные кольца, которые я нашел у вас на кухне, – говорю серьезно, но в моих глазах плещутся веселые искорки.

Вижу, как она застывает и растерянно смотрит на меня.

– Я не прошу на мне жениться, – наконец тихо бормочет в ответ.

– Настя, я не обязан, я хочу жениться на тебе.

Из ее глаз начинают катиться слезы.

– Что ты плачешь?

– Не знаю.

Ставлю поднос на пол и, заключив ее в объятия, глажу по голове.

– Ты хочешь выйти за меня замуж?

Молча кивает.

Выпустив ее, беру самое маленькое луковое колечко и одеваю его ей на палец. Она смотрит на свою руку и, вдруг набросившись на меня, валит на кровать, шепча волшебные слова:

– Я люблю тебя…

Смотрю в ее сияющие глаза, и счастье, светящееся в них, переходит в меня, словно мы сообщающиеся сосуды.

– Тогда доедай завтрак и поедем подавать заявление в ЗАГС!

– Сегодня?

– А зачем тянуть!

Мы летим в машине по свободной скоростной дороге навстречу своему будущему, и пусть мы, возможно, очень молоды для такого ответственного шага, как брак, по негласно принятым на сегодняшний день меркам, но мы оба понимаем, что нам не нужен никто другой, и это уже много, ведь невозможно встретить того самого или ту самую в определенное время, тогда, когда уже все обустроено и готово.

Настина бабушка сначала была ошарашена новостью, которую мы на нее обрушили, а потом расчувствовалась, расплакалась и пожелала нам счастья. Я ничего не хотел говорить своим родителям, но Настя настояла, и я не стал с ней спорить и пообещал рассказать им вечером. Оставались только ее родители, и она тоже должна была сама сообщить им.

Женщина в ЗАГСе деловым тоном говорит, что и где надо написать, что и как заполнить, и, рассмотрев наши паспорта, предлагает выбрать дату. Мы смотрим в календарь и останавливаемся на двадцать втором января.

Поскольку мы в городе, я предлагаю погулять, и мы, припарковав машину у парка Победы, нарезаем пару кругов по белому снегу, вдыхая морозный воздух и счастье, следующее за нами, куда бы мы ни поехали.

Вечером вхожу в квартиру и, услышав голоса родителей на кухне, направляюсь к ним.

– Привет! У меня для вас новости.

Мама ставит тарелку на стол.

– Садись, сынок, я покормлю тебя.

– Я думаю, это тебе лучше сесть.

После моих слов она хмурится, но послушно садится на стул, произнеся взволнованным голосом:

– Что случилось?

– Почему сразу случилось?! – возмущается отец. – Может, у него хорошая новость.

Я не начинаю определять, какая для них это новость, а сразу выдаю ее:

– Двадцать второго января я женюсь на Насте.

– Что?! – мама бледнеет и, поставив локти на стол, закрывает руками глаза.

– Андрей, к чему такая спешка? – удивляется отец.

– Настя беременна.

– Да… – отец провел руками по волосам. – И что ты собираешься делать?

– Жить, любить и обеспечивать свою семью, – раздраженно отвечаю я и встаю.

– Но где вы будете жить?

– Я продам свою машину, сниму жилье и буду много работать, чтобы они ни в чем никогда не нуждались, – отвечаю я и решительно выхожу из кухни, с горечью осознавая, что они не особо верят в меня.

37 глава

Запахи… В моей жизни они всегда играли большую роль. Запах детства был связан с соленым запахом моря и пряностями на рынке, запах любви – с древесными нотками парфюма Андрея… И когда в мой нос попадал этот запах, я явственно ощущала, как сжималось мое сердце оттого, что это все, что у меня осталось от Андрея.

Я тянусь к бокалу с вином и выпиваю немного.

После разговора с Алиной я правда пыталась воздерживаться от алкоголя, тем более Юлька перестала приходить ко мне, но не всегда это получалось. Если бы Алина была рядом и сдерживала меня… а так одиночество давило и провоцировало пригубить волшебный напиток.

Бокал с вином стал теперь моим собеседником и переслушал много моих душещипательных признаний, пересмотрел вместе со мной множество незабываемых сцен из прошлого и перевидал много пьяных слез.

Я о многом передумала за это время. Я даже думала о том, что мы слишком рано познакомились, слишком рано у нас появился ребенок и, возможно, это стало одной из причин того, что произошло с нами.

Смотрю на стойку, возле которой сижу, и передо мной так ясно возникает картинка из прошлого – Андрей сажает меня на нее, пристраивается между моих ног, смотрит на меня, целует…

Все словно из чужой, не моей жизни.

Отворачиваюсь, и взгляд падает на мойку – и снова воспоминания так явственно, так четко обрушиваются на меня.

В этом доме каждый квадратный метр пронизан ими, и они постоянно набрасываются на меня, обжигая своей действительностью – это только прошлое, и никакого будущего впереди.

Наливаю себе новый бокал и залпом осушаю. Я хочу побыстрее провалиться в то сладкое забытье, где нет ни воспоминаний, ни боли.

– Опять пьешь? – голос Андрея заставляет меня подскочить на стуле.

Сразу вспоминаю, что даже не причесывалась сегодня, и вообще последнее время выгляжу так плохо, что не хочу здороваться с отражением, но я так соскучилась по нему, что, несмотря на это, не удерживаюсь и смотрю в самые красивые глаза на свете.

Он небрит, хмур, а в его взгляде мне чудится жалость – но нет, я не хочу, чтобы он жалел меня!

Выпрямляю спину и приподнимаю голову.

Да, конечно, я сейчас непривлекательна и, может, даже страшная, но не жалкая. Я очень надеюсь, что не жалкая.

– Я забираю дочь! – как гром среди ясного неба звучат его слова, и я таращусь на него, не веря услышанному.

Нет! Не может быть! Он этого не сделает!

Но Андрей смотрит на меня так холодно и отчужденно, что я ежусь от этого взгляда.

– Андрей, нет… – скулю я. – Ты разрушил меня… Ты разрушил все… Не забирай Аню! Ты убьешь меня окончательно!

– Как я могу оставить дочь пьющей матери? Как я могу быть уверен, что с тобой с ней ничего не случится?

Внезапно меня пронизывает страх, тот беспомощный детский страх, что охватывает с головы до пят и превращает в замершую фигуру. Но даже несмотря на мою неподвижность, все во мне просто вопит от отчаяния.

Нет, я не могу лишиться ее!

Я, бесспорно, последнее время была не лучшей матерью, но я заботилась об Ане, и она была моим единственным светом во мраке этой жизни.

– Я больше не буду пить! – наконец обещаю я, пытаясь воздействовать на него.

– Отлично. Когда это произойдет, вернемся к этому разговору.

Он разворачивается и выходит из кухни.

– Андрей, нет!

Бегу за ним в гостиную, хватаю за руку, останавливая его. Он хочет освободиться, но в итоге отталкивает меня, и я, не удержавшись, падаю на пол, сбив торшер.

Андрей мгновенно оказывается передо мной на коленях, и от его злости не остается и следа. Он смотрит на меня встревоженными глазами.

Он так близко! Предательски близко от меня, что я чувствую его дыхание.

Я могу протянуть руку и дотронуться до его губ… Губ, которые так восхитительно целовали меня когда-то…

– Не ушиблась? – тихо спрашивает он, и я чувствую, как от его голоса все внутри меня загорается, и еле выдавливаю из себя:

– Нет.

Он подхватывает меня и ставит на ноги, не давая разыграться дальше моей фантазии, и я пищу, еле сдерживая слезы:

– Андрей, пожалуйста!

– Мы поговорим об этом завтра, если ты, конечно, будешь трезвая. Сейчас я однозначно не оставлю ее с тобой.

Он отправляется в комнату Ани, а я чувствую, как мне плохо. Так плохо, словно я вернулась назад в тот день, когда застала его с любовницей. Еще одна боль, еще одна утрата.

Я не выдержу еще и это!

Однако где-то в закромах себя я нахожу силы, чтобы не устраивать истерик и не пугать дочь, когда он приводит ее в гостиную.

Молча сижу на диване, вымучивая улыбку для Ани.

– До завтра, мамочка! – прощается она, проходя мимо, и я киваю головой своему ангелу.

Я больше ничего не говорю Андрею, потому что понимаю, что сейчас это бесполезно. Я надеюсь на обещанное «завтра». Больше надеяться не на что.

Но когда захлопывается входная дверь, я просто вою, как дикий зверь.

Своим замутненным сознанием я понимаю, что если он заберет дочь у меня насовсем, у меня ничего не останется. Совсем ничего! Исчезнет единственная светлая полоса в моей жизни, та, что бесконечно напоминала мне о нем, несмотря на то, что Бог создал ее практически моей копией.

Я не должна этого допустить!

Только она вытягивает меня из океана боли, но у меня не хватает сил надолго.

Господи, что же делать?

Встаю и иду на кухню к недопитому вину. Держа в руках бокал, понимаю, что безумно хочу осушить его и, может, еще один-два, чтобы дойти до той кондиции, что выключит меня на время, как электронную игрушку, но в висках стучат слова Андрея: «Я забираю дочь».

Нет! Нельзя!

Подхожу к раковине и, выдохнув, выливаю содержимое, смотря, как красная струйка, словно кровь из моего раненого сердца, исчезает в отверстии канализации.

Это правильно! Иначе не выдержу и сорвусь.

– Я не буду пить! Я верну дочь! – словно клятву самой себе произношу я пустому бокалу, громко поставив его на стол, и, развернувшись, направляюсь в спальню.

Мне нужно постараться уснуть, чтобы скорее наступило завтра.

38 глава

Смотрю на себя в зеркале и чувствую, что противна самой себе. Никогда не думала, что когда-нибудь буду испытывать подобные чувства, но эта жалкая худая девушка с черными кругами под глазами, нечесаная и неумытая, не может быть мной.

Что сделала со мной любовь?

А может быть, не любовь?

Может, это я сама убиваю себя своими поступками?

Раздеваюсь и залезаю в душ. Если мне придется сегодня опять увидеть Андрея, то я точно не хочу, чтобы он видел меня такой, какой я вчера предстала перед ним.

Моюсь, сушу волосы и даже крашу ресницы и губы.

Боже, я не помню, когда это делала последний раз!

Хочу надеть платье, но решаю, что это будет чересчур, и останавливаюсь на джинсах и бадлоне.

Через десять минут я уже иду по вытоптанной белой тропинке поговорить с Андреем и внушаю себе, что я любыми способами должна вернуть Аню, ведь если я не сделаю этого, я уже никогда не вернусь к жизни.

Чем ближе я подхожу к дому его родителей, тем больше вспоминаю прошлое. Каким далеким оно кажется, какую горькую сладость оно мне дарит…

Подхожу к забору, и перед глазами всплывает картинка, как перелезала его вместе с Андреем и как боялась, но прыгнула к нему в объятия. На моих губах начинает дрожать улыбка, а впереди начинает брезжить надежда.

Разве можно убить такую любовь?

Может быть, что-то осталось, и можно возродить ее из пепла, как птицу Феникс.

Решительно открываю калитку и встречаю взгляд Андрея. Он внимательно смотрит на меня, и я замечаю, что даже не скрывает, что доволен тем, что видит.

– Отлично выглядишь.

Вздыхаю. Да, сегодня я выгляжу значительно лучше, но до «отлично выглядишь», к сожалению, точно не дотягиваю.

– Я пришла за Аней, – с надеждой в голосе бормочу я.

Дочка, как будто услышав меня, выбегает из дома. Наблюдаю, как она смотрит на нас и в ее глазах словно загораются лампочки. Несложно догадаться почему – она уже давно не видела, чтобы папа с мамой были рядом.

– Мама, поиграешь с нами? Мы с папой хотим построить крепость и поиграть в снежки.

Понимаю, что не имею права отказаться.

Как я могу лишить дочь такого счастья?

Перевожу взгляд на Андрея – согласен ли он?

Да, он согласен. Он смотрит на меня так же, как и Аня, – с надеждой.

Может быть, мне кажется это?

Не знаю. Но это уже неважно, мы начинаем играть.

Впервые за долгое время во мне просыпается что-то живое, что-то двигающее меня вперед.

Мы долго возимся с крепостью, а когда завершаем ее, то начинаем настоящую войну, но добрую, веселую, озорную.

Ловлю себя на мысли: как же хорошо!

Я словно забыла все плохое, что произошло с нами в последнее время, и вернулась туда, в жизнь, в которой все было спокойно и благополучно, где я была обычной, веселой молодой женщиной.

Я не думаю ни о чем, кроме этих своих настоящих ощущений, и Андрей, будто заражаясь моим весельем, тоже выглядит вполне беззаботно и счастливо, по крайней мере, мне кажется, что я вижу и чувствую это, и оттого на душе становится еще лучше.

Аня ловит снежок лицом и убегает в дом за полотенцем, а мы остаемся вдвоем и тут же чувствуем неловкость. Куда-то пропадают улыбки и веселье от детской забавы, и, видимо, чтобы избавиться от этого, Андрей запускает в меня снежок.

Комок снега, ударившись о мое плечо, разлетается и попадает мне в лицо и в волосы.

– Прости.

Муж оказывается рядом, помогая отряхнуться, и я вздрагиваю от его прикосновения. Его пальцы буквально обжигают мою кожу и отзываются во мне сладкими воспоминаниями.

Мне кажется, что мы смотрим в глаза друг друга, как раньше, и я вдруг всем своим существом ощущаю, что больше не могу без него, что я хочу вернуть не только Аню, но и Андрея.

Я понимаю, что буду бороться за нас!

Буду бороться ради своей дочери!

Как она была сейчас счастлива! Какими глазками смотрела на нас!

Только ради Ани?!

Нет! И ради себя тоже!

На что люди готовы ради любви?

Чем могут пожертвовать и в какой мере?

Я понимаю, что готова на многое и многим могу пожертвовать, ведь я люблю своего мужа гораздо больше, чем саму себя. Я готова ему все простить, и никто не имеет права осуждать меня за это, просто потому, что никто не может прочувствовать силу моей любви, силу моей боли и отчаяния!

Не испытав моих эмоций, не прожив их, не пропустив их через себя, никому не понять этого!

Прячу глаза, чтобы Андрей не прочитал моих коварных планов, а он спрашивает:

– Замерзла?

Отрицательно мотаю головой.

– Ты мне отдашь Аню?

– Ты не будешь больше пить?

Поднимаю на него глаза.

– Нет.

– Обещаешь?

– Да!

Он, внимательно смотря на меня, повторяет свою страшилку:

– Учти, если ты меня обманешь, я обязательно узнаю и заберу ее снова.

– Я не буду больше пить! – произношу я как клятву не только для него, но и для себя самой.

– Хорошо. После обеда я провожу вас.

Робко улыбаюсь. Первая победа в кармане – я вернула дочь!

Войдя сегодня в свой дом, первый раз за время расставания с Андреем я не чувствую, как его стены давят на меня. Я вижу свет в конце тоннеля, и пусть он был слабый и едва заметный, но для отчаявшейся девушки вроде меня это уже что-то невероятное.

Я приняла решение и собираюсь вернуть своего мужа.

Пока я не знаю, что буду делать и как, пока это просто принципиальное решение, но оно уже есть, и от этого мне становится легче дышать.

В голове лишь сумбурные мысли, и их не мешает внимательно разложить по полочкам, но я решаю начать с порядка в доме. Из-за своей депрессии я совсем запустила его, и пришло время наводить порядок везде.

Переодеваюсь и включаю музыку. Она всегда действует на меня по-особому – я плачу вместе с ней, если она грустная, я наполняюсь ее энергией и позитивом, если она жизнерадостная. И сейчас под звуки Balenciaga я принимаюсь протирать пыль.

Вечером без сил плюхаюсь на диван и вспоминаю о своем ежевечернем пристрастии.

Что будет всего от одного бокала вина?

Ничего.

Я устала. Столько сегодня сделала и заслуживаю поощрения.

Всего один раз!

Иду на кухню, достаю бутылку и застываю.

Перед глазами снежная крепость, веселые лица Андрея и Ани…

Нет! Все! Я обещала! Я буду счастливой, а не буду искать счастья в вине.

Решительно отгоняю свои подстрекающие мысли и, повертев бутылку в руках, откупориваю и выливаю в мойку, чтобы окончательно избавиться от соблазна.

Теперь у меня есть цель, и она помогает мне держаться и не нарушать свои обещания. Я не могу позволить себе быть слабой.

Возвращаюсь в гостиную и вспоминаю про мягкую силу, про которую когда-то говорил мне Андрей. Теперь я точно знаю, что это не были просто слова. В каждом человеке скрыта определенная сила, о которой до поры до времени он может даже не догадываться и не понимать, что, чтобы воспользоваться ею, ее нужно только расчехлить и дать возможность проявить себя. Некоторым, возможно, необходимо большее – получить чей-то мощный пинок, и тогда она выберется наружу и поможет подняться, как бы низко кто ни упал.

Я включаю себе комедию на YouTube, поскольку мелодрамы мне точно пока противопоказаны, и устраиваюсь смотреть ее на диване.

Где-то на середине фильма звонит Алина и спрашивает, можно ли прийти в гости.

Смеюсь! Да, смеюсь! Не помню, впервые за какое время!

– Когда ко мне нельзя было прийти?

Она удивляется моему смеху не меньше меня и весело отвечает:

– Тогда открывай дверь, я уже бегу.

Мы пьем чай с Алиной, и я делюсь с ней своим рассказом о нашей сегодняшней семейной прогулке, и она с улыбкой слушает меня.

Замолкаю, а потом неожиданно делюсь с ней своими планами:

– Я хочу вернуть Андрея!

Она удивляется и радуется моим словам.

– Правда?

Киваю.

– Я только еще не знаю, как.

– Я помогу тебе! Мы придумаем, обязательно что-нибудь придумаем.

Алина светится от улыбки от уха до уха и сжимает мои пальцы, а я так рада ее поддержке. Мне она сейчас необходима как воздух, и я улыбаюсь в ответ, смотря на нее.

– Здорово!

– Можешь смело планировать что-то сногсшибательное. Я заберу Аню на ночь, а ты организуй горячий и страстный прием. Вообще можешь встретить его без одежды.

– Алина!

Она подмигивает мне.

– Хорошая идея.

Мы смеемся, и после небольшого молчания я задаю главный, пугающий меня вопрос:

– А ты не знаешь, что у него с этой?

– Знаю. Ничего.

– Правда? Она такая красивая…

– Не поможет ни красота, ни обаяние, ни что-то другое, если ты не любишь этого человека.

Я задумываюсь, а она добавляет:

– Он даже Ане признался, что любит тебя!

Замираю.

– Я утром случайно услышала.

Я опять улыбаюсь. Мне становится так легко от слов, что я сейчас услышала, от своих планов, от надежды на светлое будущее и поддержки Алины. Я давно не чувствовала себя так хорошо, как сегодня.

Внезапно, словно вернувшись в реальную жизнь, я спрашиваю у нее:

– А что у тебя с Сашей?

Она в замешательстве смотрит на меня, видимо, она уже делилась со мной этой информацией.

– Мы уже два месяца как расстались.

Резкое чувство вины накрывает меня с головой, как волна в море. Скуля от своих проблем, я, словно улитка, спряталась в своем панцире и напрочь позабыла, что вокруг меня тоже живут люди, и у них тоже есть свои проблемы и переживания.

Касаюсь рукой ее руки и виновато бормочу:

– Похоже, я надолго выпала из жизни. Прости.

Она глядит на меня глубоким взглядом и произносит:

– Я так рада, что ты возвращаешься!