Текст книги "Кочергин и Бескрылый (СИ)"

Автор книги: Алёна Моденская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Алёна Моденская
Кочергин и Бескрылый

Глава 1. Удача за удачей

Кочергин упорно шёл сквозь пургу по Верхневолжской набережной, подняв воротник пальто и изо всех сил пытаясь удержать шляпу, норовившую улететь вместе с метелью в неизвестном направлении. Наконец в сплошной белёсой мгле проступило здание светло-коричневого дореволюционного особнячка. Вдохнув поглубже и отворачиваясь от колючих снежинок, Кочергин предпринял финальный марш-бросок. В сугробе не увяз, на обледенелом накате не растянулся в свой почти двухметровый рост, шляпу не потерял. Отлично, день удался.

Ввалившись в кафе «Старый ключ», Кочергин потопал ногами, чтобы стряхнуть с ботинок наметённые пургой сугробики. Кто-то башковитый ещё и специально приспособил старую щётку на верёвочке, чтобы чистить пальто прямо в «предбаннике» и входить в зал уже сухим. Какие всё-таки в Нижнем сообразительные и воспитанные люди живут. Прямо удача за удачей сегодня.

В зале Кочергин сразу направился в буфет, где из-за стойки ему приветственно помахал бариста, с широченной улыбкой кивавший какой-то визгливой девице. Она хихикала и манерно закатывала глазищи под густыми деревянными ресницами, видимо, пытаясь с ним кокетничать. Господи, да это же всё равно как если бы тебе глазки строила ржавая бензопила.

А бариста – ничего, улыбку приклеил и даже умудряется одновременно готовить кофе и кивать в жуткий такт безобразной истории о том, что «была-а-а сегодня-а-а в фитнес-клу-убе».

Бариста поставил перед Кочергиным эспрессо с сахаром и сливки в миниатюрном молочнике. Кочергин уже собрался забрать чашку и уйти в зал, подальше от захватывающей истории о том, как девицы перепутали шкафчики в раздевалке и чуть не подрались. Но рассказчица глянула на экран смартфона, оплатила капучино и, похлопав на прощание цементированными ресницами-веерами, ушла.

– Как тебя не сшибло-то, – бормотал Кочергин, тонкой струйкой наливая сливки в кофе. Действительно, парень-то совсем тощий, его потоком воздуха и унести могло. Вслух этого, наверное, говорить не стоит.

– Да ладно тебе, – усмехнулся бариста, забирая чашку ушедшей девицы. – Нормальная девчонка.

– Она похожа на отбойный молоток.

Усмешка баристы стала шире, и во всей красе предстали его жутковатые острые зубы. Ну чисто упырь. Парень упёрся локтями в полированную стойку буфета и сказал:

– Что-то ты сегодня сердитый. Случилось что?

– Да нет, вроде наоборот. Клиент заказ оплатил. Вот, отмечаю. – Кочергин вздохнул и пригубил тёплый эспрессо со сливками. Да, варить кофе здесь определённо умеют.

– Так на радостях, может, что покрепче? – Бариста, имя которого всё не хотело задерживаться в памяти, поднял одну бровь. Она уползла за косматую шевелюру. Ещё и вампирская ухмылочка. Не сожрал бы.

– Куда уж крепче, – буркнул Кочергин, тоскливо глядя в кофейную чашку. – Соне обещал не пить до её дня рождения. Она у меня не то что бензопила, а целая лесопилка.

– Счастливая семейная жизнь, – закивал бариста.

– Нормальная, – огрызнулся Кочергин. – Не хуже, чем у других.

Жена – лесопилка, дочь – дебилка. Но произнеси это кто-то вслух, Кочергин за себя не ручается.

А этот кофейный упырь лыбится так, будто мысли умеет читать.

– Взнос за ипотеку-то перечислил? – спросил бариста, барабаня тонкими пальцами по стойке.

– Угу, – угрюмо промычал Кочергин. – Вот, только на кофе от гонорара и осталось. А ещё с Сонькиной днюхой что-то надо решать.

– И долго тебе ещё эту кредитную лямку тянуть? – Парень блуждал чудны́м янтарным взглядом по кафе. Наверное, других визгливых девиц выискивал.

– Долго, – вздохнул Кочергин. И тут его неожиданно понесло: – Что за фигня с ценами вообще? Мы свою квартиру продали, так денег только дочке на первоначальный взнос и хватило. Теперь сами в родительском доме, а они вообще на даче живут.

– Зато Влада ваша в шоколаде. Ипотечная шикарная новостройка со всеми удобствами.

– Знаешь что, ты Владу не трожь! – взвился Кочергин, как обычно, когда кто-то смел хоть чуть-чуть косо глянуть на его дочь, которой он втайне мечтал хорошенько всыпать ремня.

– Да ладно тебе, не гунди, – отмахнулся бариста. – Раньше дети не хотели учиться, хотели жениться. Теперь учиться не хотят, а хотят быть блогерами. А что, её канал дохода-то совсем не приносит? Раз вы с женой сами кредит тянете.

– Какое там, – вяло махнул рукой Кочергин. – Ну, получает какие-то копейки, да всё спускает на шмотки и модную жратву.

– Растолстеет, – хитро улыбнулся бариста.

– Значит, будет рассказывать своим сладуськам, кисулечкам и масечкам, как похудеть. – Кочергин, морщась от воспоминаний о дочкиных видосиках и подписчиках, поставил чашку на стойку.

И пусть этот хмырь скажет спасибо, что не получил посудой по своим упыриным зубищам. Будет он о Владе рассуждать. Из колледжа до сих пор не вылетела – и хорошо.

Бариста растянулся в улыбке, будто Кочергин произнёс всё это вслух. И тут же зажужжал телефон.

– Папулик, – прощебетала Влада. – Скинешь мне денюжек на карточку?

– Тебе зачем? – как можно более строго спросил Кочергин, чувствуя себя глупо под взглядом этого упыря с непроизносимым именем.

– Мы в выходные с девочками были пьяненькие, и когда возвращались из клуба, машину одного придурка поцарапали. Он теперь мне судами грозит. На подъезде же камера. А девки взяли и слились – типа твой дом, твой сосед, тебе и разгребать. Поможешь? – Судя по сладенькому голоску, Влада просительно улыбалась.

– Сколько? – спросил Кочергин, тяжко вздыхая. Когда дочурка назвала сумму, у него перед глазами круги поплыли.

Пообещав всё решить, Кочергин бросил телефон на стойку и стал тереть лицо руками. Старый шрам рогаткой на щеке привычно занемел, перед мысленным взором друг в друга плавно перетекали разноцветные сферы.

– Хочешь фиакр? – сочувственно спросил голос баристы.

– Чего? – выплыл из цветастого сумрака Кочергин.

– Кофе такой. На дно наливается ром, потом кофе, сахар и взбитые сливки. Ром, кстати, местный, нижегородский.

– Чего? – снова спросил Кочергин, гримасничая, чтобы вернуть щеке чувствительность. – Нижегородский ром? Ты это серьёзно?

Парень пожал острыми плечами и достал откуда-то пузатенькую бутылку тёмного стекла. Когда Кочергин взял её в руки, непроизвольно булькнул усмешкой. На этикетке гордо красовалось название – «НижегоРом». И призрачный кораблик нарисован.

– И где сие чудо разливают? – пробормотал Кочергин, продолжая изучать этикетку.

– Где-то рядом с Василейском. Они там сахарный тростник выращивают.

– Кто – они? – поднял взгляд Кочергин.

– Э… ну, кто-то же его выращивает, – промямлил бариста, глядя куда-то за спину Кочергина.

Кочергин обернулся. В этот же момент сидевшая за столиком в глубине зала блондинка быстро отвела взгляд. Словно секунду назад смотрела ему в спину. Седая носатая тётка, что составляла компанию блондинке, будто бы вообще не интересовалась тем, что происходило в кафе – она невозмутимо плела что-то из разноцветных ниток, которые тянула из клубков, разбросанных прямо на столе между чашками.

– Так что – будешь фиакр? – снова спросил кофеделатель.

Кочергин медленно повернулся к буфету. Действительно, на этикетке было указано, что ром произведён в деревне Чернораменка Василейского городского округа.

– И кофе оттуда же, – подсказал бариста.

– Нет, ну про кофе я, конечно, слышал, – признал Кочергин. Вообще-то стыдно не знать про знаменитый нижегородский кофе, гордость импортозамещения. – Но чтобы ром?

– Ну, шампанское же приноровились делать, – пожал плечами бариста, забирая бутылку.

– Так это на югах, где виноградники.

– А у нас… – начал было парень, но осёкся, снова глянув в глубину зала.

– Что – у нас? – Кочергин намеренно не оборачивался, хотя затылком чувствовал чей-то прямой взгляд – профессиональное чутьё, оставшееся со времени работы оперативником.

– А у нас – кофе и сахарный тростник. Я всё-таки приготовлю тебе фиакр.

Бариста занялся кофейным аппаратом, а Кочергин, делая вид, что бесцельно рассматривает кафе, аккуратно обернулся. И встретился взглядом с той самой белокурой девицей. Она сидела полубоком, упираясь острым локтем в спинку стула. И нагло таращилась на Кочергина. Её носатая подруга продолжала сплетать нити.

– Держи, – раздалось за спиной.

Кочергин вздрогнул. На стойке появилась высокая прозрачная чашка. Под пенкой взбитых сливок кофе глубокого тёмного цвета медленно, кучерявыми струйками, перемешивался с прозрачным ромом, отбрасывающим мягкие медовые отсветы на стекло чашки. На самом дне потихоньку растворялись кремовые кристаллы тростникового сахара.

Смешав ложкой всё, что было в чашке, Кочергин сам не заметил, как залпом опрокинул фиакр. Внутри разлилось мягкое кофейно-сливочное тепло с чуть пряным сладким привкусом и обжигающим ромовым ароматом. Перед глазами промелькнул сноп медово-янтарных искр, мир слегка завалился, но Кочергин сумел-таки уцепиться за стойку. Проморгался и, сам не зная отчего, растянулся в широченной улыбке.

– Понравилось? – спросил Дриго. Так вот как его зовут.

– Ты что, болгарин? – вывалилось из Кочергина.

– Нет, – улыбаясь, покачал косматой головой бариста. – У меня вообще нет национальности. Дриго – вариант имени Григорий. Мне этот вариант нравится.

– Ты что, сам выбрал себе имя? – продолжал задавать тупые вопросы Кочергин, чувствуя, как мысли в голове растекались тёплыми потоками.

– Иногда и такое случается.

И тут с волосами этого Дриго произошло нечто странное – они сами собой стали подниматься над головой, будто становясь дыбом. Потом кончики потихоньку заискрились, и скоро вся голова баристы вспыхнула, будто на ней развели костёр. И глаза стали переливаться всеми оттенками янтарных цветов, да ещё сиять, как бутылочные стёклышки на солнце.

Кочергин крякнул от удивления, судорожно вдохнул и не удержался на стуле. Стойка крутанулась, и бывший оперативник, а ныне частный детектив-неудачник ударился о деревянный паркет пола.

– Эй, ты где там? – высунулась из-за стойки горящая голова.

– Вам помочь? – спросил где-то рядом женский голос. Кочергин повернулся на звук и снова обомлел – на него таращился череп с глазами. И блондинистой шевелюрой.

– Прочь с дороги, молодёжь. – Носатая тётка с седыми длинными волосами, витающими над головой белыми волнами, как в невесомости, задом отпихнула блондинистую скелетшу. Зачем-то стала щёлкать пальцами у висков Кочергина, высекая снопы разноцветных искр.

От страха загореться, как деньрожденьский торт, Кочергин пытался отползти подальше от рассыпающихся пёстрых фейерверков.

– Ты что ему дал? – спросил где-то над головой женский голос.

– Что сказали – то и налил, – угрюмо ответил мужской. – Кто же знал-то…

– А ну, заткнулись оба, – скомандовала носатая тётка. – Ничего, всё путём. Сейчас починим.

Затем седая мадам достала откуда-то маленький пузырёк из тёмно-синего стекла, выкрутила пробку и сунула под нос Кочергину. Он, разумеется, вовремя не сориентировался, чтобы задержать дыхание. На миг его вынесло куда-то в космос, где кружили мириады звёзд и планет, потом небесные тела превратились в ароматные цветы на лугу, а в следующий миг Кочергин обнаружил себя сидящим за буфетной стойкой кафе «Старый ключ».

– Я что, заснул? – чавкнув, проговорил Кочергин, у которого щека будто только что отлипла от руки.

– Кажется, да, – пожал плечами косматый бариста Дриго, возясь с чашками.

На долю секунды Кочергину показалось, что у того вместо волос – огонь.

– Тебе бы отдохнуть, – медленно произнёс бариста. – От кофе с алкоголем редко кто засыпает. Ну, то есть, не сразу.

– Мне работать надо, – широко зевнул Кочергин, прикрывая рот рукой. Жутко хотелось спать. – Ипотека, у Сони днюха, да ещё Владе теперь надо деньгами помочь. А где заказов-то набраться. Частные детективы у нас не особо популярны. По крайней мере, не в провинции. Тут только богатые мужья за жёнами следят, чтобы при разводе меньше платить. Ну, ещё всякие коммерсанты… – Кочергин снова смачно зевнул. – Извини.

– Да ничего. Может, домой? Вызвать тебе такси?

– Спасибо, я сам. – Похоже, Кочергин переоценил свои возможности после кофе со знаменитым нижегородским ромом – он даже не сумел с первого раза карточкой заказ оплатить. Только когда Дриго приложил его руку к считывателю, деньги ушли.

– Давай, я всё-таки вызову тебе такси, – снова предложил Дриго.

Кочергин, зевая так, что за ушами трещало, отдал ему свой смартфон. Через полминуты он получил трубку назад, а ещё через секунду его разбудила встряска от баристы, который надел на него пальто и шляпу и выволок на улицу. Дорога до дома начисто стёрлась из памяти.

Его довезли прямо до ворот, которые почему-то оказались старыми, деревянными, как в детстве. Кочергин вошёл во двор. И дом отчего-то солнечно-жёлтый, как много лет назад, а не зелёный, как теперь, когда Соня после переезда потребовала его перекрасить.

По засыпанному снегом двору раскиданы маленькие перламутровые шарики. Розовые, красные, лиловые и всех остальных алых оттенков, они выглядывали из-под пушистого снега, отражая искрами солнечные лучи и разбрасывая повсюду багровые отсветы.

– Ты платёж перечислил? – спросил над ухом недовольный голос Сони.

– Угу, – промычал Кочергин, утыкаясь лицом в мягкую снеговую подушку. – Ефё утром…

– Слава богу, – ворчала где-то рядом жена, перемещаясь вокруг. – А то толку от тебя… пашу одна, как лошадь… из полиции ушёл… живём в хибаре… денег не приносишь… уйду скоро…

– И вали, – пробурчал Кочергин, не открывая глаз. – Домой, в Красные серпы, к маме. Скатертью дорога. И Владку с собой забери. Вы же здесь даже не прописаны. А я ипотеку выплачу, квартиру буду сдавать, а сам заживу как нормальный человек. Буду дрыхнуть до обеда, есть пиццу и смотреть сериалы…

Соня только недовольно сопела, топая по дому, так что доски скрипели, а в старом, ещё бабушкином, серванте позвякивал бабушкин же хрусталь.

Утром Кочергин проснулся бодрым и в хорошем настроении. Оно, правда, слегка упало, когда он вспомнил, что весь гонорар от бизнесмена, собиравшего компромат на партнёра, ушёл на ипотеку и карточку Влады, которой не новую квартиру надо было дарить, а к бабушке в деревню отправлять. Какое там – Соня аж плешь проела историями о том, что нормальные родители детям на выпускные дарят собственное жильё. Потом, правда, оказалось, что на всей дочкиной параллели от родителей в новую квартиру после школы съехала только Влада.

Однако угрозы Кочергина выселить жену с дочкой в деревню к тёще определённо подействовали – его костюм почищен, даже ботинки сверкали, рубашка выглажена, а на плите в сковороде ждали сырники.

Впрочем, всё как всегда: Соня его пилит, пока не доводит до срыва, а потом усердно извиняется. И так двадцать лет.

Чтобы организовать для жены вечерний досуг, Кочергин снял с кровати постельное бельё и кинул в корзину для стирки. И да – свежее специально не стал стелить.

Ежеутренние обливания на морозце, лёгкий кросс вокруг дома. Натоптал снежной слякотью по всем комнатам. Это чтобы Соня перед стиркой не заскучала. И ещё подругам рассказывала, что замужем за свином.

О да, ведь все хряки носят костюмы-тройки и начищенные жёнами ботиночки. И шляпа. Позавтракав и нарочно не помыв посуду, Кочергин приоделся. Осмотрел своё отражение, потом сел на скамейку у входной двери и уставился в пустоту. Кому нужна эта его щеголеватость. И на кой вообще тащиться в офис, если он там весь день просидит, просматривая сериалы и решая логические задачки. Может, лучше остаться дома?

Зажужжал телефон с рабочей сим-картой, на экране высветился незнакомый номер. Нажав «принять», Кочергин чётко проговорил:

– Частный детектив Кочергин. Слушаю вас.

– Иван Фёдорович? – осторожно спросил приятный женский голос.

– Верно. Чем могу быть полезен?

– Э… здравствуйте, Иван Фёдорович. Видите ли… – Дама на том конце привычно мялась. – Мне вас посоветовали как человека, который может решить весьма деликатное дело.

– Вы можете описать суть дела в двух словах? Имена называть пока не обязательно. – Кочергин всё-таки поднялся со скамейки и потянулся за пальто.

– Видите ли, мне сказали, что у нас в городе с такой необычной ситуацией можно обратиться только к вам, – продолжала мямлить потенциальная клиентка. – Что вы – профессионал, и можете распутать даже такую необычную историю.

Кочергин, уже надевший один рукав, замер. В трубке тихо шуршало.

– Пожалуйста, опишите вашу проблему, – снова попросил детектив.

– Эм… мой муж… бывший… он, знаете, скончался. – Женщина помолчала. – И я уверена, что это из-за… господи… из-за… ой, не знаю…

– Так из-за чего же? – подтолкнул собеседницу к ответу Кочергин.

– Из-за про́клятой картины, – наконец выдохнула дама. – И она пропала.

Глава 2. Ранетки и алхимики

Кочергин аккуратно выехал из гаража, свернул на Юбилейную и направился к офису. Дороги, конечно, почищены, и довольно неплохо, однако осторожность зимой никогда не бывает лишней. Одно неверное движение – и твоя машина становится новогодним подарком для жестянщиков. А гонять по городу на такси накладно, да и неудобно. При его-то профессии.

Мимо проплывал занесённый метелью Нижний. Собственно, ехать тут совсем чуть-чуть – всего-то от частного сектора до Советской площади. Всё равно красиво. Особенно зимние сады и домики, прикрытые мягкими снежными шубами.

Что там плела клиентка? Про́клятая пропавшая картина? Да, таких дел у Кочергина ещё не было. Ни в полиции, ни в бытность частником-неудачником. Что она ещё несла? Что-то льстила про то, что во всём Нижнем якобы не нашлось другого такого специалиста, который бы взялся за такое «деликатное и весьма необычное» дело. Ну, тут всё ясно. Действительно, такой уникум в Нижнем, пожалуй, всего один. Другой попросту рассмеялся бы заказчице в лицо. А Кочергину дочкину ипотеку тянуть.

Шумно выдохнув, Кочергин повернул с Советской площади на улицу Бекетова. Проехал немного и припарковался в «кармане», устроенном ещё бывшими владельцами его офиса. Вышел под снегопад и привычно глянул на второй этаж домика народной стройки.

В окнах его бывшей квартиры, проданной для первоначального взноса на дочкину ипотеку, отражалось серое зимнее небо. И чего Владке тут не жилось? Ну конечно. Старый двухэтажный дом – фи, некультурно. Читай – непонтово. Подружки же засмеют. Чтобы им всем каблуки переломать и схватить несварение прямо перед Новым годом. Чтобы чёрная икра с сусальным золотом оказалась под запретом. Хотя такие, как Владкины подружки, лучше потом будут три дня на белом троне сидеть, а от дорогущей пафосной еды не откажутся. Главное, чтобы платил за угощение кто-нибудь другой.

Устав от пустых мрачных мыслей о дочкином окружении, Кочергин вздохнул и направился к офису. Оказалось, ступеньки напрочь замело. Если дамочка, которую он ожидал, из богатеньких (а в этом можно не сомневаться, потому что к частным детективам приходят в основном состоятельные), то ей такая «входная группа» придётся не по нраву.

Мысленно застонав, Кочергин, утопая в сугробах почти по колено, доковылял до офиса и открыл дверь. Снял «объект» с сигнализации, достал из шкафа щётку и снова вышел на крыльцо. Прямо в начищенных ботиночках, промокших брюках, пальто и шляпе, сквозь зубы цедя проклятия всем и вся, стал счищать снег со ступенек.

Минут через десять, когда он уже добрался до нижней ступени, рядом с его машиной припарковалась недешёвая иномарка. Из неё выбралась ухоженная дамочка возраста примерно самого Кочергина. В серой шубке с подолом-колокольчиком и замшевых сапожках на тонкой шпильке. Хорошо, что он успел почистить крыльцо, а то бы она, пожалуй, попросту брезгливо глянула на заснеженную лестницу, потом села в свою машинку и укатила, оставив Кочергина без перспективного, хотя и мутного заказа.

– Иван Фёдорович? – вяло спросила мадам, подходя ближе. Понятно, успела остыть и, возможно, даже передумать нанимать детектива.

– Да. Рад встрече, – растянулся в улыбке Кочергин, подавая дамочке руку.

– Это я вам звонила, – промямлила клиентка, брезгливо осматриваясь. – Меня зовут Жанна Малова.

– Прошу в офис, госпожа Малова.

Кочергин вложил в сопровождение заказчицы всю галантность, на которую ещё был способен. Эх, жаль, секретарши у него нет, ни чаю, ни кофе не предложишь. От мысли о кофе во рту отчего-то появился слабый кремово-сливочно-алкогольный привкус.

Малова не стала снимать шубу, расположилась в кресле для посетителей прямо в верхней одежде и перчатках, прижав сумочку-клатч к коленям.

Сам Кочергин снял пальто и шляпу и устроился в кресле «шефа». Раскрыл бумажный блокнот и изобразил заинтересованность:

– Итак, чем могу помочь вам, госпожа Малова?

– Ну, – протянула клиентка, глядя в сторону, – пожалуй, консультации будет достаточно.

Ну вот. Как бы не соскочила.

– Так в чём суть вашего дела? – спросил детектив, подавшись вперёд, чтобы шрам рогаткой на щеке стало лучше видно. Почему-то этот уродливый элемент его внешности почти всегда действовал на клиентов, а особенно клиенток, впечатляющие. Наверное, внушал доверие, делая частного детектива похожим на персонажа из боевика.

Малова ёрзала в кресле, блуждая взглядом по офису. Долго смотрела в угол, где чёрный паук давно сплёл большую паутину, в которую летом попадались мухи.

Кочергин молчал. Иногда лучше проявить выдержку. Заодно оценить золотые серёжки заказчицы. Бриллианты в них явно настоящие. И большая антикварная подвеска с бордовым камнем для завершения образа выглядывает из-под расстёгнутого воротника шубы.

Малова наконец прочистила горло и решилась:

– С чего бы начать. Видите ли, я несколько лет назад развелась с супругом. Разошлись мы со скандалом. Имущество делили по суду. – Тут клиентка вопросительно глянула на Кочергина. Он с готовностью понимающие кивнул. – Алименты он, конечно, выплачивал, но это так – мелочи. Гроши. Я, знаете ли, бывшая балерина, мои родители – очень приличные люди, и я привыкла к определённому уровню комфорта. А муж зажимал каждую копейку.

Кочергин сделал пару пометок в блокноте. Так, закорючки для вида. Чтобы клиентка удостоверилась, что каждая деталь её скучного монолога для него важна.

– У нас есть дочь, но она живёт в Москве. – Малова уже с интересом следила за тем, как детектив за ней записывал. Отлично, значит, дело пойдёт легче. – С отцом она почти не общалась. Он, знаете, после развода пустился в загул. Если вы понимаете.

Кочергин мягко улыбнулся и кивнул.

– В общем, недавно мне сообщили, что он умер. Завещания у него не было. Родителей у него нет, других близких родственников тоже.

Тут Кочергин состроил сочувственное выражение лица. Нельзя же не сопереживать женщине, похоронившей мужа, которого она терпеть не могла. Ей ведь пришлось на похороны потратиться.

– В общем, единственной наследницей стала наша дочь. Но у неё дела, она приехать не может, даже на похоронах не была.

Теперь Кочергину пришлось приложить усилие, чтобы не поморщиться. Потому что он вдруг представил, что и его Влада может вот так усвистать по каким-нибудь делам. А его труп просто замотают в плёнку и скинут в слякотную яму под фанерной табличкой. И имя с ошибками напишут. Если вообще напишут.

– Так вот, – продолжала клиентка, входя во вкус, – всеми наследственными делами приходится заниматься мне. Поначалу мне показалось, что всё нормально. Мой муж, знаете, был довольно состоятельным человеком. И налоги платил. В общем, всё вроде бы было в порядке. Пока дело не дошло до коллекции.

– Коллекции? – переспросил Кочергин, заполняя паузу, которую для него любезно оставила клиентка.

– Да, он собирал предметы искусства. Разумеется, они были застрахованы, так что по документам страховой мы быстро всё проверили. И сначала мне показалось, что всё на месте.

Тут Малова стала говорить медленнее, взгляд её снова устремился в путешествие по убогому офису Кочергина.

– Но кое-кто из друзей мужа шепнул мне по секрету, что не все картины были застрахованы. – Клиентка вопросительно глянула на детектива.

Кочергин снова понимающе улыбнулся.

– Дело в том, что некоторые картины муж приобретал… э…

– Я понимаю, – пришёл на помощь Кочергин, галантно избавляя даму от необходимости рассказывать о нелегальных делишках почившего супруга.

– Так вот. – Малова снова заёрзала. – У него было несколько картин, которые… э…

– Не были застрахованы, – снова деликатно подсказал Кочергин.

– Да, – благодарно кивнула Малова. Потом она уставилась на детектива выпученными глазищами и прошептала: – У него была картина Шварцстрема.

Кочергин сдвинул брови. Что-то знакомое, но деталей не вспомнить. Так что он вопросительно глянул на клиентку.

– Вы что, не знаете? – снисходительно спросила Малова. – Это же известнейший художник начала двадцатого века. Его картины стоят кучу денег, даже дороже, чем у… э… кто там квадрат-то намалевал?

– Да-да, – закивал Кочергин, мысленно застонав от собственной тупости. Надо же так испортить себе имидж в глазах перспективной клиентки. – Шварцстремы. Знаменитые нижегородцы.

– Не просто знаменитые нижегородцы, – фыркнула клиентка. – Этот художник – прямой и последний потомок того самого барона Шварцстрема.

– Да, разумеется. Барон Шварцстрем. Чернокнижник и алхимик.

– Чёрный маг, – благоговейно прошептала Малова. – И художник, тоже барон, тоже занимался тёмными искусствами. Вы слышали о его картинах? Многие из них прокляты. Люди, которые ими владеют, умирают при непонятных обстоятельствах. И даже в музеях его картины очень редко выставляют, потому что зрителям часто становится плохо. Говорят, во время выставок у музеев всегда дежурят «скорые».

– Да, я слышал, – бессовестно солгал Кочергин. – Но разве не все работы Шварцстрема находятся в музеях?

– Принято считать, что все, – хихикнула Малова. – Но если знать нужных людей, то вполне можно отыскать и картины, о которых даже искусствоведы не знают.

– Ваш муж купил такую картину? Он был настолько богат? – недоверчиво спросил Кочергин.

– Тут всё сложнее, – вновь заёрзала клиентка, опуская взгляд. – Эта картина всегда была секретной. Она точно нарисована Шварцстремом, но официально давно утеряна. Или даже вообще не существовала. А на самом деле сохранилась. И муж её купил.

– У кого? – брякнул Кочергин.

Малова в ответ только двинула бровями.

– Ясно. Работа как бы не признана, поэтому стоила дешевле.

– Вот именно, – кивнула клиентка. – Но она настоящая, и она проклята. На неё нельзя было смотреть, а мой муж посмотрел. И умер.

– Сразу? – осторожно уточнил Кочергин.

– Почти. Показал своим друзьям, а на следующий день домработница нашла его труп.

– А какова официальная причина смерти? – медленно спросил детектив.

– Вот, смотрите сами. – Малова достала из сумочки сложенные бумаги протянула Кочергину.

Детектив бегло просмотрел заключение судмедэксперта о причинах кончины Малова Е.Д. В общем-то не старый ещё человек. Был. Зато обладал целым набором хроней, одна из которых обострилась на фоне острой алкогольной интоксикации. В общем, богач просто не рассчитал силы и перепил.

– Ну, допустим. – Кочергин вернул бумаги клиентке. – Вы сказали, картина пропала?

– Да, – поджала губы клиентка, убирая листы в сумочку. – Дело в том, что у моего мужа была содержанка. Она картину и стащила.

– Почему вы в этом уверены?

– Она была последней, кто видел мужа живым. Её, конечно, опросили. Но она, разумеется, ни в чём не созналась. Тварь конченая, – выплюнула Малова. – Врёт, что про картину вообще ничего не знала.

– Вы заявили о краже?

По насмешливому взгляду Кочергин понял, что снова дал маху. Какая кража, если картина официально даже не существует.

– Хорошо. А спутницу вашего мужа вы знали?

– Да, – неприязненно скривила губы клиентка. – В полиции её опрашивали. Если вам нужны её контакты, я вам их скину.

– Итак, – подвёл итог Кочергин. – Если я вас правильно понял, вы хотите, чтобы я узнал, куда делась проклятая картина. Кстати, как она называется?

– Да никто точно не знает, – пожала плечами Малова. – То ли «Ранетки», то ли «Девочка с ранетками», то ли «Зимняя девочка», то ли «Зимний сад с ранетками». Что-то в этом роде.

Кочергин аккуратно записал все названия.

– Но, видите ли, я не уверена, – снова затянула Малова, – что вообще стоит всё это затевать. Просто мне сказали, что вы – уникальный специалист и можете хотя бы консультацию дать, поэтому…

– Кстати, а кто именно меня вам рекомендовал? – как бы между прочим поинтересовался Кочергин.

– Если честно, я толком не помню, – промямлила Малова. – Есть такой бар на Верхневолжской – «Старый ключ». Знаете? – Когда Кочергин кивнул, клиентка снова забубнила: – Так вот, я там отдыхала на днях, разговорилась с какими-то людьми… Бармен, ещё женщины… странные…

Малова расширенными глазами таращилась в пространство, а сам сыщик чуть со стула не упал, потому что перед глазами вмиг вихрем пронеслись парящие в воздухе седые волосы, горящая голова бармена-психопата и снопы разноцветных искр.

Кочергин прокашлялся, натянул улыбку и протянул Маловой форму договора:

– Это стандартное соглашение. Дело у вас действительно деликатное, но подумайте сами, обидно будет прочитать в интернете о том, что картина, которая по праву принадлежит вашей семье, продана за миллионы непонятно кем и кому.

Клиентка встряхнулась, захлопала ресницами. Несколько секунд усиленно обдумывала то, что накрутил Кочергин. Потом всё же достала паспорт.

Когда после подписания договора Малова попрощалась и вышла из офиса, Кочергин закрыл дверь на замок и уселся в кресло, чтобы, пусть не хорошенько, но хоть как-нибудь обдумать новое дело.

Для начала достал смартфон и спросил у поисковика, что известно о художнике Шварцстреме. Оказалось, его предок, барон Шварцстрем перебрался в Россию из Европы ещё при Петре Первом. Не с пустыми руками, ясное дело.

У себя на родине богач Шварцстрем слыл колдуном и чернокнижником, и никто толком не знал, где он добывал деньги. Разумеется, его обвиняли в алхимических опытах. Ещё и в жертвоприношениях. Это до кучи. И жена-ведьма.

Слишком многие интересовались, как барон с супругой ковали золото, так что пришлось парочке паковать чемоданы и давать дёру, спасаясь от обвинений в разорении могил, чёрной магии и Бог знает в чём ещё. Однако деньжата-то у семейства водились, так что, прибыв в Россию, они сразу же попали в высшее общество. Поговаривали даже, что своими обрядами Шварцстремы приносили российским войскам удачу в войнах, за что получили от Императора подтверждение баронского титула и много чего в собственность. В числе прочего семейке пожаловали земли недалеко от Нижнего Новгорода.

Увидев, где именно осел барон-чернокнижник, Кочергин шумно выдохнул. Он это название слышал не далее, как вчера. Теперь там, кстати, выращивают кофе и сахарный тростник.