Текст книги "Повелитель огня II (СИ)"

Автор книги: Алексис Опсокополос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 8

Ясна подложила мне под голову мою же рубаху, сложенную в несколько раз, чтобы я не лежал лицом на сырой земле, погладила меня по волосам и сказала:

– Всё будет хорошо, Владимир. Ты сильный, ты выживешь.

Хотелось поблагодарить её за заботу, но язык не слушался. Я даже моргал с трудом. И тела своего совершенно не чувствовал – лишь ощущение холода по всей коже. Но при этом мой разум был невероятно ясен – хоть уравнения решай или стихи по памяти мысленно декламируй. Удивительно.

И раз уж я мог думать и анализировать, этим я и занимался. Думал вообще обо всём: как докатился до такой жизни, зачем совершил эту несусветную глупость – согласился на участие в эксперименте, о детях думал, о прошлой работе, друзьях и даже о бывшей жене. Думал, как и куда идти дальше, пытался понять, как работает мой удивительный навык обращения с огнём и можно ли его контролировать, чтобы не тратить все силы вот так – без остатка.

Потому как навык был, безусловно, крутой, но с такими «отходняками» надо было сто раз подумать, прежде чем его использовать. Хорошо, мглецы улетели, а Добран с Ясной обо мне позаботились. А если бы был один? А если после боя надо быстро куда-то уходить? Тут возникли бы проблемы.

Да и сам по себе навык совершенно не делал меня супервоином. Меня вполне можно было сразить с расстояния стрелой или ещё как-то – например, световым магическим лучом, каким Долгой бил из посоха по мрагону. Да и тем же копьём дотянуться можно было без проблем. Это мглецы от огня разбегались, а люди, и особенно огневики, пламени не боятся.

Конечно, чтобы ударить меня копьём, сначала нужно было бы ко мне подойти. А на это не каждый бы решился, когда я кидался огненными сгустками. Но так и копьё вполне можно метнуть. А у тех же огневиков вообще от дикого огня могла иметься какая-нибудь защита. Всякое могло быть, поэтому порадоваться наличию супернавыка стоило, но думать, что я теперь очень крутой боец – нет.

И ещё я очень надеялся, что есть способ как-то это всё контролировать и не выжигать себя в прямом и переносном смысле до дна во время использования этого навыка. Тогда оставались бы силы, чтобы уйти с поля боя, а это уже совсем другой расклад.

А ещё я думал о дружинниках, что гнались за нами. Кто это был? И знали ли они, за кем гнались? Может, сюда просто нельзя было ехать, и они хотели нам об этом сказать? Или всё же они знали, кто мы? Если да, то как узнали? Беглец, которого мы накормили, сказал? Вполне возможно. За информацию о нас явно объявили вознаграждение, и парень, видимо, захотел подзаработать, решив, что за такую информацию ему и денег дадут, и старые грешки простят.

Или мы как-то иначе себя выдали. Гадать можно было сколько угодно. Но в одном я был теперь уверен почти на сто процентов: всадники не поехали за нами дальше из-за мглецов. Ребята явно были местными и знали, чем это всё может закончиться. И ещё было ясно, что пути назад нет. А путь вперёд не радовал. Но третьего не было.

И оставаться на этом месте долго было нельзя – мы находились практически у дороги. Ночью горящее дерево видно за многие вёрсты отсюда, но по ночам здесь явно никто не путешествовал. А вот днём сидеть у огромного сгоревшего дерева точно не стоило. Надо было с рассветом или идти дальше, или хотя бы отходить от дороги. Или отползать, учитывая моё состояние.

Казалось, я провёл в этих рассуждениях целую вечность – время словно замедлилось. Но через какое-то время ощущение обморожения начало проходить, и я почувствовал колючую землю, на которой лежал, кафтан, которым меня прикрыла Ясна, дуновение тёплого ветерка. Однако сил не прибавилось ни капли. Я был выжат в прямом смысле этого слова – не то что встать, я всё ещё языком пошевелить не мог, чтобы хоть пару слов произнести. А сделать это было необходимо.

– Я… – неимоверным усилием я напряг всё тело и голосовые связки. – Яс… на…

– Я здесь, – ответила юная Крепинская княгиня. – Я здесь. Всё хорошо. Видишь, тебе уже лучше, ты опять можешь говорить.

– Огонь… – выдавил я из себя с невероятным трудом очередное слово. – Поддерживайте огонь.

На эту короткую фразу у меня ушли все те силы, что я накопил, пока лежал. И снова накатила усталость. Но другая – захотелось спать. Сил, чтобы сопротивляться этому желанию, не было. Да и смысла – тоже. Я закрыл глаза и уснул.

* * *

Когда я проснулся, было уже светло. Я лежал у огромного костра. Одетый. Под головой – мешок, под спиной – листья. Позаботились. Приятно. Попробовал пошевелить рукой – получилось. Смог даже приподнять её. Это радовало, похоже, силы хоть и медленно, но возвращались. Я попытался встать, но здесь всё было не так радужно.

– Владимир! – откуда-то со стороны раздался голос Ясны. – Подожди! Я тебе сейчас помогу!

Она подбежала ко мне, присела рядом и помогла сесть. Я осмотрелся. Дерево почти полностью сгорело, а на его остатках полыхал большой костёр. Видимо, Ясна с Добраном всю ночь его поддерживали, подбрасывая сухие ветки, благо их вокруг было достаточно.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Ясна. – Тебе лучше?

– Чувствую я себя прекрасно, – ответил я. – Вот только сил нет.

Я действительно чувствовал себя полностью здоровым, ничего не болело, но сил не было. Не так, как накануне – двигать руками и ногами, а также говорить, я уже мог, но встать – пока нет. Странное ощущение.

– А есть ты сможешь? – поинтересовалась Ясна.

– Смогу, – сказал я. – Было бы что поесть.

– Мы пожарили на диком огне мясо гусака, которого мглецы задрали. Они не всё унесли. Один бок с ногой остались.

– А его точно можно есть?

– Можно, бедняки их едят. У гусаков мясо на вкус нормальное, просто очень жёсткое. Нужно долго варить. Но нам варить не в чем, пришлось жарить. Нога жёсткая, а с рёбер мясо вполне можно жевать. Принести?

– Не откажусь, думаю, чтобы его прожевать, сил у меня хватить должно. А где Добран?

– Повёл второго гусака к ручью, чтобы тот попил.

– Второго? – удивился я. – Но он же убежал.

– Убежал, да недалеко, – Ясна рассмеялась и пояснила: – Он через глухие заросли побежал и там запутался. Зацепился поводьями и верёвкой. Попытался освободиться и запутался ещё сильнее. Мы, как солнце взошло, решили пойти по его следам, чтобы собрать поклажу, если она вдруг слетела. А нашли его самого.

– Это хорошая новость, – сказал я. – Втроём на нём не поедешь, но вещи он все потащит. И поверь мне, идти по горам налегке и идти с полным тяжёлым мешком – это не одно и то же.

– Верю.

– Ну и время от времени можно ему на спину Добрана садить, если тот будет уставать. В общем, нам сильно повезло, что гусак запутался.

– Да, – согласилась Ясна и неожиданно спросила:

– А почему мы не дали им имена?

И действительно, почему? Мне как-то и в голову такое не приходило – не до того было. И продавец, когда отдавал их, ничего на этот счёт не сказал.

– Мне кажется, если бы мы это сделали, нам было бы сейчас совестно есть гусака, которого мы называли по имени, он ведь после этого стал бы нам почти другом, – заметил я. – Так что всему своё время. Оставшемуся давай дадим. Как ты хочешь его назвать?

– Желток, – ответила Ясна.

– Так он же не жёлтый, он светло-коричневый.

– У него глаза жёлтые.

После такого оригинального объяснения вопросов не осталось. Кроме одного.

– А это точно Желток, а не Желтуха? – спросил я. – В смысле, это точно он, а не она?

– Точно, – ответила Ясна и рассмеялась.

– Ну тогда так и назовём. И попробуем, как тебе удалось приготовить безымянного.

Ясна быстро принесла мясо – остывшее, жестковатое, но с голоду показавшееся невероятно вкусным. Я уплёл его очень быстро, и откуда только силы взялись. Крепинская княгиня принесла добавки и воды.

Пока я ел, пришёл Добран и первым же делом поблагодарил меня за спасение от мглецов.

– Ты Ясну благодари, – сказал я. – Если бы не её меткий выстрел, улетел бы ты в гнездо к мглецам – им на ужин.

– Я поблагодарил, – ответил мальчишка.

После этого никто ничего не говорил, и я дожёвывал последний кусок мяса в тишине. Дожёвывал в предвкушении непростого разговора. Не то чтобы я не был к нему готов – просто не знал, как это всё объяснить и с чего начать. Помогла Ясна.

– Владимир… – робко произнесла она и замялась.

– Вы хотите спросить, что это было? – сказал я.

Оба моих спутника синхронно кивнули.

– Я и сам не знаю, что это и как оно работает. Просто однажды, когда я в лесу дрался с мрагоном, я упал в костёр, и меня точно так же, как вчера, охватило пламя. А второй раз это было, когда я вошёл в горящий дом, спасая Добрана. Каким-то образом огонь перекидывается на меня, но не наносит мне вреда. И при этом горит очень ярко. Вчера, когда у нас остался один полупотухший факел, я понял, что нам не выжить, если я не попробую вызвать тот самый огонь. Ну а дальше вы всё видели. Повторю: я не знаю, как это работает. Это случилось со мной всего в третий раз. И я хочу, чтобы вы поняли главное: я не чаровник и не злодей. И бояться меня не нужно.

– Мы тебя не боимся, – сказал Добран.

– Не боимся, – подтвердила Ясна. – Но когда ты загорелся и бросался огнём, было страшно.

– Мне самому было страшно, – признался я.

– Получается, ты теперь всех так сможешь огнём бить? – спросил Добран.

– Не знаю, – ответил я. – Но вы же видели, что со мной после этого произошло. Так что не думаю, что этот навык можно часто использовать.

– Всё же ты чаровник, – уверенно произнесла Ясна. – Просто другой, не как огневики.

– Ну если уж на то пошло, название огневик мне подходит больше, – усмехнулся я. – И я очень надеюсь, что всё произошедшее вчера останется между нами. Никто не должен знать, что я так могу.

– Мы никому не расскажем, – пообещала Ясна.

– Никому, – подтвердил Добран.

– Ну вот и замечательно! – сказал я. – А теперь, если мы обсудили все важные дела, то помогите мне встать.

– Не все, – произнесла Ясна. – Я вчера залезла в твой мешок, достала мазь из сока светолиста, чтобы помазать раны…

– Это вообще не проблема, – перебил я девчонку. – Это наш общий мешок и общая мазь. Ты лучше скажи, сильно тебя эта тварь летающая зацепила?

– Несильно. Я помазала мазью, Добран помог перевязать, уже даже не болит. Но я про другое хотела сказать. Владимир, ты помнишь, как мглец зацепил тебя когтями за плечо?

– Помню, – ответил я. – Но я сейчас не чувствую раны. У меня вся кожа до сих пор будто обморожена. Или это ты мне её помазала, и она немного поджила?

– Я хотела, но… – Ясна недоговорила, и по ней было видно, что она чему-то очень удивлена.

– Что но?

– Но раны нет.

– Как нет? – не поверил я и посмотрел на дыры в кафтане и рубахе, оставшиеся после когтей мглеца.

Сквозь одну из дырок я просунул палец и попытался нащупать рану. Ничего не нашёл. Быстро стянул с себя через голову кафтан с рубахой. Посмотрел на плечо. Оно было чистым – не то что ран, царапины не было. Я сразу же внимательно осмотрел руки. Уже зажившего шрама от неглубокого пореза когтем мрагона, оставшегося после драки с этим ящером в лесу, тоже не было.

И я тут же бросился смотреть на шрам внизу живота – последствие операции по удалению аппендикса, но быстро вспомнил, что он остался в другом мире на другом теле. Тогда я стянул сапоги и взглянул на свои ступни. Они были не как у младенца, конечно, но никаких мозолей и следов долгой ходьбы на них не имелось. И это было не менее удивительно, чем возможность бросаться огнём. Получалось, что в состоянии воспламенения у меня ещё и регенерация усиливалась. Другого объяснения зажившим ранам у меня не имелось.

Это, безусловно, здорово, но за что мне такие «плюшки»? Ничего ведь просто так никогда не бывает, и в итоге мне придётся за всё заплатить. Но когда, кому и какую цену? Как же мне хотелось знать ответы на эти вопросы. Как и ответ на главный вопрос, мучивший меня с первого дня пребывания в этом мире: зачем я сюда попал? Но я понимал, что ответы на все эти вопросы получу нескоро. Если вообще получу.

Ясна и Добран тем временем тоже с интересом уставились на мои ноги – они видели, в каком состоянии были ступни, когда я мазал их целебным зельем по вечерам перед сном. И теперь, похоже, не верили своим глазам.

– Видимо, огонь заживляет раны, – только и смог я им сказать.

– Ты точно чаровник, – уверенно заявила Ясна.

– У нас ещё будет время поговорить на эту тему, а сейчас давайте я всё же попробую встать. Помогите мне.

Ясна с Добраном подхватили меня под руки, и с их помощью я поднялся. Постоял. Даже смог самостоятельно сделать несколько шагов. Но идти куда-то далеко было ещё рано.

– Давай мы посадим тебя на гусака, а сами пойдёт рядом, – предложила Ясна.

– Хорошая идея, – ответил я. – Не стоит терять время попусту. Но перед уходом надо полностью погасить костёр. И сильно засветло остановиться на ночлег, чтобы успеть развести новый до вылета мглецов на охоту.

– А зачем этот тушить? – спросил Добран. – Он сам не догорит?

– Догорит, – ответил я – Может, сам, а может, и вместе с ближайшим лесом, если огонь туда перекинется.

Вопросов больше никто не задавал. Добран принялся растаскивать ветви из костра и тушить их, а Ясна – помогать мне залезать в седло. Не с первой попытки, но всё же я смог это сделать. После этого Ясна прицепила к седлу поклажу, а пока она это делала, мальчишка закончил с костром. Убедившись, что все готовы, я похлопал гусака по шее и сказал:

– Давай, Желток, пора в дорогу.

Ящер недовольно фыркнул: то ли имя ему не понравилось, то ли просто никуда идти не хотел. Но его мнение не учитывалось, причём в обоих вопросах, поэтому я собрал все силы и сдавил ногами бока гусака. Тот ещё раз фыркнул, но смирился и отправился в путь.

Глава 9

Рано утром в Велиград на поклон к князю Бориславу Владимировичу прибыл посланник из Крепинска. Он назвался Гудоем и сказал, что его отправил к Велиградскому правителю племянник погибшего Крепинского князя – Чеслав, которому удалось спастись, в отличие от своего отца и дяди.

Посланник принёс Велиградскому князю несколько важных новостей и одно неожиданное предложение. Борислав Владимирович решил обсудить всё это с ближайшими соратниками и позвал на княжий совет брата Видогоста Владимировича, старшего воеводу Миронега, столичного тысяцкого Лесьяра и Влока – своего самого верного дружинника, главу личной охраны князя.

Когда все собрались в каминном зале за большим дубовым столом, Борислав Владимирович произнёс:

– Вы знаете, что произошло в Крепинске. Вы все вместе со мной и Радмилой переживаете за Владимира. Знаете, что я отправил Станиславу грамоту с требованием отпустить моего сына и получил ответ, что Владимир пропал во время осады Крепинска. Станислав утверждает, что он не видел моего сына и не знает, где он. Чермянин уверяет меня, что отпустил бы Владимира, так как к Велиграду у Браноборска нет никаких претензий после заключения мной мира со златичами. В Златояр я тоже отправил грамоту и потребовал от Станимира предъявить взятого им аманата. Станимир признал, что он не смог обеспечить безопасность Владимира, но он просит не предпринимать из-за этого никаких действий против Златоярского княжества, пока судьба моего сына не прояснилась. Станимир ещё надеется, что всё закончится хорошо.

– Мы все надеемся, что всё закончится хорошо, брат, – произнёс Видогост, воспользовавшись тем, что князь сделал паузу. – Прошло не так уж и много времени. Да, Станимир не обеспечил безопасность аманата, но я не думаю, что он знал о том, что чермяне собираются напасть на бряговичей. Может, не стоит пока портить отношения со Златояром? Ведь шансы на возвращение Владимира очень большие.

– Мне тоже не хочется портить отношения, которые только начали восстанавливаться, – согласился князь. – Да, Станимир не обеспечил безопасность аманата, но я понимаю, что его вины в случившемся намного меньше, чем Станислава. Чермяне знали, что у Любомира мой сын, и не позаботились о безопасности Владимира. Это не просто неуважение, это намного хуже. И я не могу такое простить, я должен на это ответить.

Князь замолчал, присутствующие за столом лишь согласно кивали.

– Я много думал, как лучше поступить в этой ситуации, – продолжил Борислав Владимирович. – И понял, что у меня нет другого варианта, кроме как пойти на Крепинск. Прощать такое нельзя. Но перед походом мне нужно было заручиться обещанием Станимира не поддерживать чермян.

– Но они союзники, – напомнил Видогост.

– Это так, – согласился Борислав Владимирович. – Но чермянин подвёл златича. Союзники так не поступают. Впрочем, это всё в прошлом. Ситуация поменялась. Час назад я разговаривал с человеком, прибывшим из Крепинска. И я хочу, чтобы вы тоже послушали, что он скажет. Влок, приведи его, он ждёт.

Дружинник тут же встал из-за стола и покинул зал. Через пару минут он вернулся с посланником из Крепинска.

– Садись за стол, – обратился князь к Гудою. – Расскажи всем, что мне поведал.

– Благодарю, господин! – ответил посланник, поклонился и, сев за стол, принялся рассказывать о том, что произошло в его княжестве: о захвате Крепинска чермянами, о предательстве воеводы и княжича Лютогоста, о казни Крепинского князя и его брата, о том, как держали в темнице Велиградского княжича Владимира и как тот сбежал, и ещё об очень многом.

Постепенно Гудой дошёл до свадьбы Крепинской княжны Ясны и Черноборского княжича Далибора, рассказал, что ожидало Ясну в первую брачную ночь, и поведал историю её чудесного спасения Владимиром Бориславовичем. Последнее оказалось для всех приятной неожиданностью – как минимум это доказывало, что Велиградский княжич жив.

Ещё посланник рассказал, что Владимира и Ясну теперь ищут как самых опасных преступников, что Станислав объявил за голову княжича огромное вознаграждение, но никто не видел беглецов с того самого дня, как они покинули Крепинск.

– Приятно слышать, что наш Владимир смог в одиночку справиться с охраной чермянского князя и выкрасть жену у его сына да ещё и в такой момент, – сказал Видогост. – Но откуда нам знать, что это всё правда?

– Зачем мне обманывать вас, господин? – ответил посланник. – Ведь я пришёл за помощью!

– За помощью? – удивился брат Велиградского князя. – За какой?

Гудой посмотрел на Борислава Владимировича, тот кивнул и произнёс:

– Рассказывай всё, за этим столом сидят те, от кого у меня нет секретов.

– Чермяне никогда не захватили бы Крепинск, если бы княжий воевода не предал Любомира Чеславовича, – сказал посланник. – Дружина у Станислава не такая уж и сильная. Ещё чермянин удачно выбрал время, когда в Крепинск приехал брат нашего князя – Радомысл Чеславович с сыном Чеславом. Их всех предатели схватили в первую очередь. Воевода дал приказ дружине не сопротивляться. Воины не знали, что делать. Многие растерялись, некоторые смалодушничали. Отпор врагу пытались дать только личные охранники князя, тысяцкий возглавил оборону, но предатели его быстро убили. Крепинск пал, но много верных Любомиру Чеславовичу дружинников ушли из города.

– И куда же? – поинтересовался Видогост.

– В Речин. Там находится большая удельная дружина во главе с речинским тысяцким. Эта дружина осталась верна Любомиру Чеславовичу. И она сильно укрепилась теми воинами, что ушли из Крепинска, теми, кто не принял власть чермян. И мы прогоним Станислава.

– Прогоните? – с усмешкой произнёс Видогост. – И кто же возглавит ваше войско? Речинский тысяцкий? Кого вы посадите на престол, если вдруг всё же прогоните чермян? У вас есть такой человек? Или, как это обычно бывает, после победы воеводы передерутся между собой за престол, и снова вернётся Станислав?

– Нашу дружину на Крепинск поведёт Чеслав Радомыслович! – с гордостью ответил посланник. – Племянник Любомира Чеславовича смог бежать из темницы и добраться до Речина. Радомысл Чеславович был Речинским удельником, вся удельная дружина осталась верна ему и перешла под командование его сына. Чеславу Радомысловичу присягнули и все, кто смог выбраться из Крепинска: верные Любомиру Чеславовичу дружинники и остатки его личной охраны. Даже простые люди уходят из столицы – не хотят мириться с тем, что там происходит. В Речинске собралась большая сила. Мы отобьём Крепинск.

– Если Чеслав выжил, это меняет дело, – согласился брат Велиградского князя. – Но чтобы сесть на Крепинский престол, ему надо не только прогнать чермян, но и избавиться от других претендентов.

– Других претендентов нет, господин. Лютогост отрёкся от престола и его, как предателя, ненавидят и презирают все – даже чермяне. Надо только изгнать Далибора.

– А как же Ясна? – спросил Видогост. – Что вы будете делать с ней? Как дочь Любомира, она стояла в очереди на престол позади всех мужчин в роду, но сейчас, как жена действующего князя, она первая. Вы забыли об этом?

– Никто не знает, жива ли Ясна Любомировна, – ответил посланник. – Но я думаю, Чеслав Радомыслович с ней договорится.

– Как?

– Я не знаю, это не моё дело, я всего лишь выполняю задание, которое мне поручили.

– Не стоит нам сейчас обсуждать то, чего ещё может и не быть, – вступил в разговор Велиградский князь. – Думаю, Чеслав с Ясной уж как-нибудь разберутся, если прогонят чермян. Говори, что вам нужно от нас.

Последняя фраза была адресована Гудою. Тот тут же ответил:

– Помощи просим у тебя, господин! Без ратичей нам чермян быстро не одолеть.

– Без нас вам их вообще не одолеть, – заметил князь.

– Правда твоя, Борислав Владимирович, – согласился посланник. – Без вас не справимся. Не хватит у нас сил для похода на Крепинск.

– У вас не хватит сил даже Речинск отстоять, – с ухмылкой произнёс Видогост.

– Речинск отстоим, господин, – возразил Гудой. – Большая дружина у нас собралась. Да и Станислав пока не может на нас идти. Боится своих людей уводить из Крепинска. В столице много наших сторонников, и мы пустили слух, что преданные Любомиру Чеславовичу люди готовят бунт. А пока Станислав медлит, мы собираем всё больше и больше верных Чеславу Радомысловичу воинов. Но без вашей помощи не обойтись. Просим нижайше, помогите!

– Допустим, мы поможем, – сказал Борислав Владимирович. – Но на каких условиях? Да, я хотел отомстить Станиславу за то, как он обошёлся с моим сыном, но судя по твоему рассказу, Владимир и сам неплохо с этим справился. Ты просишь меня о помощи, но, другими словами, ты просишь меня вступить в войну. Что мы за это получим?

– Господин, я всего лишь посланник! – ответил Гудой. – Я принёс тебе предложение, и если ты готов его обсуждать, то Чеслав Радомыслович пришлёт того, с кем это можно делать.

– Если я захочу что-то обсуждать, то буду делать это только с самим Чеславом. Ему придётся приехать в Велиград.

– Это хорошая новость для нас, господин! – засиял посланник. – Я могу передать её Чеславу Радомысловичу?

– Передашь. Чуть позже. А пока ступай и подожди моего окончательного решения.

Посланник встал из-за стола и, поклонившись в пояс, быстро покинул зал. В помещении воцарилась тягостная тишина. Через некоторое время её нарушил Видогост.

– Ты уверен, брат, что стоит в это влезать? – спросил он.

– В том, что надо влезать, уверен, – ответил Велиградский князь. – Но пока не могу решить, насколько сильно. Малую дружину мы в Речин отправим в любом случае – я должен как-то отреагировать на подлость Станислава и показать ему, что отвечать за свой поступок придётся. Если посланник не соврал, то чермянин уже немного ответил, но перед Владимиром, не передо мной. А должен ещё и передо мной – он проявил неуважение в первую очередь ко мне, посадив в темницу моего сына.

– Извини, брат, но что-то мне не верится, что Владимир мог вот так один выкрасть Ясну да ещё и Станислава избить, – сказал Видогост. – Ты знаешь, я люблю племянника, как сына, но я не припомню за ним подобных подвигов.

– Он пришиб камнерога, господин, – вступил в разговор Влок. – Одним ударом.

– Насколько я помню по твоим же рассказам, камнерог был ранен и повернулся к Владимиру уязвимым местом. Туда любой мог ударить и пришиб бы.

– Ударить, может, мог бы и любой, но вот поднять меч и подойти к камнерогу – не каждый! – возразил дружинник. – Княжич очень храбр и силён, я нисколько не сомневаюсь, что он мог сделать всё то, о чём рассказал посланник.

– Я тоже не сомневаюсь в сыне, – сказал князь. – Но звучит и правда очень неправдоподобно. Да и зачем ему княжна Ясна?

– Тут как раз таки вопросов нет, – усмехнулся Видогост. – Дело молодое. Может, приглянулась она ему.

– Может, и приглянулась, – согласился Борислав Владимирович. – Но не простое это дело: в одиночку расправиться с охраной князя и покинуть замок. Хочется верить, да не верится.

– Но если нас пытаются обмануть, то какой в этом смысл? – сказал Видогост. – Зачем Станиславу себя в таком некрасивом свете выставлять?

– Станислав здесь ни при чём. Если это ложь, то её придумал Чеслав. Но я всё равно не понимаю зачем.

– Разреши мне отправиться в Крепинск, господин! – неожиданно предложил Влок. – Я всё на месте выясню: сидел ли Владимир в темнице и спас ли княжну Ясну.

– Идея неплохая, – сказал князь. – Но тебя там видели и могут узнать. Если посылать, то лучше кого-то другого.

– Лучше меня, – возразил дружинник. – Да, я там был, но это же хорошо: я всё там знаю, не будет заметно, что я приезжий. Отпущу бороду длиннее, перекрашу её и волосы, оденусь как простолюдин – никто меня не узнает. Посланник сказал, что в Крепинске много верных Чеславу людей, пусть организует мне встречу с ними – заодно и здесь проверим, не соврал ли.

– А это хорошо, – похвалил князь дружинника. – Поговори с посланником, узнай у него имена и адреса нужных людей в Крепинске и отправляйся сегодня же. Мне, конечно, жаль будет потерять тебя, если это всё окажется ловушкой, но с другой стороны, кто, кроме тебя, может вырваться из любой западни? Поезжай.

– Слушаюсь, господин! – ответил довольный Влок.

– А ты готовь малую дружину для отправки в Речин, – сказал князь воеводе. – Чтобы начать полноценную войну со Станиславом, мне необходимо заручиться обещанием Станимира не помогать чермянам и обсудить условия с Чеславом. Но отправить дружину в Речин можно уже сейчас – мы должны показать, что настроены серьёзно.

– Будет сделано, – по-военному кратко ответил Миронег.

– Все свободны! – не менее лаконично завершил совет князь.

Воевода, тысяцкий и дружинник тут же встали из-за стола и покинули каминный зал. Когда в помещении остались лишь князь и его брат, Видогост спросил:

– А что ты будешь делать, если всё окажется правдой, и Владимир приведёт сюда дочь Любомира?

– Влок сказал, что Любомир принял моего сына с уважением и окружил его отеческой заботой, я сделаю то же самое в отношении его дочери, – ответил князь. – Я не дам Ясну в обиду.

– Но она теперь не только дочь Любомира, она в первую очередь жена Далибора. Это сильно меняет дело.

– Это ничего не меняет.

– Далибор имеет право потребовать выдачи сбежавшей жены.

– Пусть придёт сюда и потребует, – усмехнулся Борислав Владимирович. – Пусть попробует забрать её силой. Посмотрим, как у него это получится. К тому же дело в любом случае идёт к войне, я не понимаю, чего ты так переживаешь по этому поводу, брат.

– Я просто боюсь, что из-за этой девчонки мы получим много проблем. Одно дело – объявить войну, чтобы отомстить за сына, и совсем другое – прятать у себя сбежавшую мужью жену. Тот же Станимир может тебя не понять. Никто не поймёт. Это неправильно.

– Неправильно? А ты разве ещё не заметил, что в последнее время правила сильно поменялись?

– Но есть вещи, которые менять нельзя, – заявил Видогост. – Ты можешь убить Станислава за то, что он не проявил к тебе уважение и посадил в темницу Владимира, но нельзя забрать жену у его сына без уважительных причин.

– Дочь Любомира я в обиду не дам! – произнёс князь и ударил кулаком по столу. – Это моё слово!

* * *

Гусак шёл ровно, не спеша. Я сидел в седле, стараясь не двигаться лишний раз, чтобы не тратить силы, которые, к моему огромному сожалению, восстанавливались очень медленно. Я даже разговоров по возможности избегал. Добран шагал по левую руку, чуть впереди. Ясна держалась правее и шла возле меня, крепко держа в руке верёвку, которой привязывали гусака. На случай если я вдруг свалюсь из седла и выпущу поводья.

Дорога была широкой и ровной, утоптанной, без рытвин и осыпей. Сразу от её краёв начинались заросли кустарников, часто попадались одиноко стоящие деревья и небольшие рощицы. Чуть дальше виднелись склоны, усыпанные серыми камнями. Отчётливо слышался шум горной реки, скрытой буйной растительностью. Подъём становился всё заметнее. Мне на гусаке он проблем не доставлял, но Ясна с Добраном его явно ощущали, хоть и держались бодрячком.

А ещё нам вообще никто не попадался на пути: ни встречных не было, ни тех, кто мог бы нас обогнать. Ни воза, ни пешего путника, ни всадника. Вообще ни души, будто дорога была заброшенной и никуда не вела. Но по её состоянию было видно, что это не так. По этой дороге кто-то ездил, и, возможно, часто. Но кто, куда и почему не в этот день? Ответов на эти вопросы у меня не было. А очень уж хотелось бы их иметь. Особенно на второй – очень уж было интересно: куда вела такая хорошая дорога, не обозначенная на карте?

Чтобы не терять времени, мы не делали больших остановок – только напоить и покормить гусака. Сами перекусили на ходу – остатками пожаренного накануне мяса и последними чёрствыми ломтями хлеба. Мы везли с собой ещё большой кусок сырого мяса, чтобы пожарить его на ужин. И этим все наши запасы провизии ограничивались. Дальше, если не встретим никакой деревни или города, нужно было охотиться.

Трудно сказать, сколько вёрст мы преодолели за этот день – явно немного. Но теперь для нас главным была не скорость, а выживание. Поэтому когда солнце пошло вниз, и тени начали удлиняться, я сказал:

– Хватит на сегодня дороги. Пора присматривать место для ночлега и разводить костёр. В горах темнеет рано, не успеем оглянуться, как опять мглецы налетят.

Спорить со мной никто не стал. Далеко от дороги мы решили не отходить – если днём мы никого не встретили, то ночью уж точно не стоило переживать, что нас обнаружат. Да и не располагал рельеф к тому, чтобы удаляться далеко от дороги: справа совсем рядом, судя по шуму, протекала река, слева почти сразу начинался крутой склон.

Поэтому остановились, как только увидели небольшую речушку: неглубокую, но быструю и с кристально чистой водой. Выбрали возле неё подходящую полянку, поросшую травой и невысокими жёлтыми цветами. С парой валунов и одинокорастущим деревцем, чтобы привязать гусака. Начали обустраиваться.

Добран первым же делом повёл ящера к воде, а Ясна задала мне вопрос, которого я точно не ожидал:

– Можно я разведу костёр?

– Почему бы и нет? – ответил я, доставая из мешка и передавая Ясне моё походное огниво и трут. – Ты видела, как я это делаю.