Текст книги "Повелитель огня II (СИ)"

Автор книги: Алексис Опсокополос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава 4

Меня страшно взбесило не столько само нападение, сколько то, что оно произошло буквально через пару часов после такого милого душевного общения. Понятно, что в моей ситуации расслабляться нельзя вообще нигде и никогда, но так хотелось хоть одну ночь провести как нормальный человек: не убегать, не прятаться, не защищаться. Но нет. У кого-то были другие планы. И нетрудно догадаться, у кого.

В доме Грозовецкого посадника организовать покушение мог в первую очередь он сам. Но вот только я не мог понять одного: Велигор не врал, когда говорил, что собирается мне помочь. Или врал? Но почему тогда я не почувствовал ложь? Мой дар перестал работать? Или существовали какие-то амулеты, способные его блокировать?

И, вообще, зачем ему нужно меня убивать? Чтобы я не мог уйти домой? Вряд ли. Какой ему от этого вред? По поручению Станислава или огневиков? Тоже маловероятно – они не могли знать, что я сюда приду. Или чтобы я не мог защитить Ясну? Снова нет – я утром должен был в любом случае уйти, оставив её здесь. Вопросов было слишком много, мысли и предположения роились в голове, как пчёлы в ульях-колодах у Будуты.

Но кто бы ни организовал это покушение и какие бы цели он ни преследовал, первым делом стоило найти Ясну и рассказать ей обо всём. Если покушались на меня, то, скорее всего, и она была в опасности. Но вот только как её найти в огромном доме ночью, не выдав себя? Та ещё задачка, но её в любом случае нужно было решать. И как можно скорее.

Тот, кто хотел от меня избавиться, сейчас, возможно, ждал возвращения наёмника с хорошими новостями, и у меня была возможность использовать это время, чтобы добраться до Ясны. Нужно было спешить.

Я подошёл к незваному гостю, вытащил из его руки кинжал, отложил в сторону. Перевернул тело, рассмотрел лицо. Оно было мне не знакомо. На всякий случай проверил пульс. Он не прощупывался. Не удивительно – ударил я хорошо.

Промелькнула мысль: а может, стоило допросить? Но её я отогнал. Чтобы допросить, нужно было сначала обезвредить. А где гарантия, что у меня бы получилось? А если бы даже и получилось, то каковы шансы, что бесшумно? Вполне могла завязаться драка со всеми вытекающими. В том числе и с прибытием охраны или заказчика. Ненужный риск.

Да и вообще, хорошо думать задним умом. В момент покушения было не до того. Я убил нападавшего, вообще не раздумывая – на рефлексе, следуя чувству самосохранения. Что сделано, то сделано.

Так как часов в опочивальне не имелось, я выглянул в окно. Заря ещё не начала проявляться, значит, было часа три. Плюс-минус. Я уложил наёмника в кровати так, словно он спит, укрыл его одеялом, чтобы казалось, будто это я, взял меч и осторожно покинул комнату. В коридоре никого не было. Совсем тусклые светильники его едва освещали, и я пошёл чуть ли не на ощупь.

Направился в сторону лестницы, добрался до неё, глянул вниз – никого. Даже охраны. Видимо, она вся снаружи. Спустился. Прислушался. Откуда-то сбоку слева, из узкого коридора, доносились едва слышные звуки. Пошёл на них.

Коридор оказался довольно длинным и окончился дверью. Она была слегка приоткрыта, из щели бил яркий свет и доносились глухие звуки – удары, скрипы, шорканье. И ещё в нос мне ударил сильный запах дрожжей. Похоже, за дверью находился стряпенная, и там кто-то месил тесто, чтобы утром поставить на стол своим господам свежий хлеб.

Я осторожно приоткрыл дверь шире и заглянул внутрь. Угадал – стряпенная. Просторное помещение с большой русской печью в углу. У окна стоял широкий стол, на котором была рассыпана. У стола – девушка в белой рубахе и переднике, рукава закатаны, руки в тесте по локоть. Хлебница, так здесь называли, тех, кто выпекает хлеб, была полностью погружена в свою работу, поэтому даже не заметила, как я вошёл. Я же быстро подскочил к ней и, одной рукой прикрыв ей рот, другой прижал к себе.

– Тихо! Не кричи и не дёргайся! – велел я девушке. – Я не причиню тебе зла!

Хлебница замерла. Я осторожно развернул её, убрал руку, закрывающую ей рот, и, глядя её в глаза, спросил:

– Знаешь, кто я?

– Ты гость господина, – ответила девушка.

– Молодец. С кем я приехал, знаешь?

– С госпожой Ясной.

– Ты знаешь, в какой опочивальне она ночует?

– Знаю.

– Сейчас ты меня проводишь к ней. Хорошо?

Хлебница кивнула.

– По пути не делай глупостей. Мне от тебя нужно всего лишь, чтобы ты меня проводила к Ясне.

Ещё один кивок, похоже, девчонка попалась смышлёная.

Мы покинули стряпенную, вышли к лестнице, поднялись на второй этаж, прошли по тёмному коридору чуть ли не до самого конца и оказались у двери, за которой предположительно должна была спать Ясна.

– Открой дверь и позови её, – шёпотом сказал я хлебнице.

– Я? – удивилась та.

– Да. Если ты ошиблась, и там кто-то другой, то извинишься, и всё. А если там не Ясна, и позову я, то, боюсь, по-тихому уйти не получится.

Спорить девушка не стала и осторожно толкнула дверь. Ожидаемо оказалось заперто. Я постучал. В ответ тишина. Постучал сильнее. Примерно через полминуты послышался звук поворота ключа, после чего дверь слегка приоткрылась.

– Кто здесь? – донёсся до нас недовольный голос Ясны, и я подумал, что при случае стоит ей объяснить, что подобные вопросы следует задавать через закрытую дверь.

– Госпожа, не гневайся! Это Жула… – начала было хлебница.

– Ясна, это я, Владимир! – перебил я девушку. – Можно войти?

– Входи, – послышалось из-за раскрывающейся двери.

Я вошёл в комнату, толкая перед собой хлебницу. Ясна стояла сонная, удивлённая, в ночной рубахе – длинной, шёлковой и очень тонкой, чуть ли не прозрачной.

– Что случилось, Владимир? – спросила Крепинская княгиня. – Зачем ты привёл сюда эту…

Ясна запнулась, пытаясь понять, кого же я привёл.

– Она помогла мне найти твою опочивальню, – сказал я. – А случилось то, что меня пытались убить.

– Она? – удивлённо спросила Ясна, уставившись на хлебницу и, похоже, частично ещё пребывая во сне.

Жула тут же отрицательно завертела головой, а я сказал:

– Ясна, пожалуйста, проснись! У нас мало времени.

– На что мало времени?

– Не знаю пока на что, но мало. Просыпайся и быстро одевайся!

Повернувшись к Крепинской княгине спиной, чтобы не смущать её, я обратился к хлебнице:

– Ты знаешь, где спит господин?

– Знаю. В своей опочивальне, – ответила девушка и, немного подумав, добавила: – Если не остался сегодня у госпожи.

– Будем надеяться, что сегодня ему не до госпожи. Показать сможешь?

– Смогу.

– Не надо показывать, – сказала Ясна, и голос её уже звучал иначе, видимо, проснулась-таки полностью. – Я знаю, где находятся господские покои, пусть только объяснит, какая дверь дядина.

– В самом конце коридора, справа, – произнесла хлебница. – Слева – детские и нянек, а справа сначала опочивальня госпожи, а потом господина.

– Найдём, – уверенно сказала Крепинская княгиня и добавила: – Я готова.

– Найди что-нибудь, чем можно связать девчонку и заткнуть ей рот, чтобы не шумела, – попросил я Ясну.

– У тебя в руке меч, – заметила та. – Это лучшее средство, чтобы заткнуть рот.

– Это не наш метод, – возразил я. – Она ничего плохого нам не сделала.

Ясна – дитя своего времени – на это лишь пожала плечами и принялась рвать простыню на полоски. А вот бедная Жула от страха стала белой как мел.

– Но если ты нас обманула, то я вернусь и убью тебя, – сказал я хлебнице, связав её и уложив на кровать.

– Я не обманула, господин!

– Проверим.

Я запихал девчонке в рот кляп, и мы с Ясной покинули комнату.

– Ты думаешь, это дядя велел тебя убить? – спросила меня шёпотом Крепинская княгиня, как только мы оказались в коридоре.

– Я думаю, что в его доме ничего не происходит без его ведома, – ответил я. – Но если это не так, то мы всё выясним.

– Он не мог. Он ведь сказал, что хочет тебе помочь. Он так искренне это говорил.

– Искренне, – согласился я. – Поэтому я пока его ни в чём не обвиняю, но хотелось бы разобраться. И как ты понимаешь, до утра ждать не стоит.

– Понимаю, – сказала Ясна и отправилась искать господские покои – так в этом мире называли ту часть дома, где располагались спальни хозяина и членов его семьи.

Дом всё ещё спал. Ясна шла первой, почти не дыша, боясь неудачно наступить, чтобы пол не скрипнул слишком громко. Я шёл следом и очень надеялся, что Грозовецкий посадник у себя – не хотелось ловить его у жены и таким образом перебудить семью, а то и весь дом.

Мы дошли до лестницы и поднялись на третий этаж. Нашли нужную дверь – дубовую, окованную железом, массивную. Хоть она и открывалась внутрь, выбить такую, не перебудив весь дом, было невозможно.

На всякий случай я толкнул дверь – не открылась, что, впрочем, было ожидаемо. Тогда я постучал. Негромко. Никакой реакции на это не последовало. Постучал ещё – посильнее. После чего за дверью послышался шум. Через несколько секунд с той стороны до нас донёсся приглушённый недовольный голос:

– Кого там ещё принесло?

Мы не ответили, надеясь, что любопытство одержит верх над Велигором Званимировичем, и тот откроет дверь. Не одержало. С той стороны снова послышалось недовольное бурчание:

– Скордяй, ты?

Я ткнул Ясну в бок, давая понять, что надо что-то отвечать.

– Это я, дядя, – сказала та. – Ясна.

Дядя на это ничего не ответил, но через несколько секунд раздался скрежет проворачиваемого ключа. Дверь начала открываться.

– Что тебе ну…

Договорить Велигор не успел – я ударил по дверному полотну ногой. Прямо в район ручки и изо всех сил. Дверь с грохотом распахнулась внутрь, и я тут же заскочил в комнату. Грозовецкий посадник, отлетевший вглубь своей опочивальни, сидел на полу с перекошенным лицом. В одной рубахе, но с мечом в руке – не выронил, когда падал. Он попытался подняться и рефлекторно выставил вперёд клинок, ожидая нападения.

Я не стал медлить и ударил своим мечом точно по его лезвию. Велигор не удержал оружие, оно вылетело из руки и скользнуло по полу под скамью. Посадник замер, приподняв руки, словно готовился отражать ими новый удар.

– Владимир! – донёсся сзади недовольный голос Ясны.

Видимо, она не верила, что её дядя причастен к покушению на меня, и рассчитывала, что разговор с ним будет проходить в другом ключе. Но в другом бы не получилось, и я это прекрасно понимал. Ну и, в конце концов, если Велигор Званимирович не был причастен к покушению, он бы меня простил за такое начало разговора, так как нёс всю ответственность за происходящее в его доме и за попытку убийства Велиградского княжича в том числе.

Но пока Велигор сидел на полу и растерянно смотрел на меня. Не испуганно, а именно растерянно, словно не мог понять, что происходит.

– Зачем ты это сделал⁈ – грозно спросил я посадника, решив не заходить издалека.

Тот округлил глаза и завертел головой, отрицая своё причастие к чему бы то ни было.

– Зачем ты это сделал⁈ – повторил я вопрос, приставив остриё меча к горлу Велигора, и слегка надавил. – Третий раз спрашивать не буду. Нет у меня времени на долгие разговоры.

– Я ничего не делал, – ответил посадник, но по его бегающим глазам без всяких суперспособностей было видно, что он врёт.

Но видно было мне, не Ясне. Та снова возмутилась:

– Владимир! Не надо! Он не виноват!

– У тебя был шанс сохранить себе жизнь, – спокойно сказал я Велигору, игнорируя Ясну, и сильнее надавил мечом на горло.

Грозовецкий посадник невольно отшатнулся и завалился на спину, но «колоться», похоже, не собирался. Я наступил ему на грудь – терять уже было нечего – и под очередной возмущённый крик Ясны надавил остриём клинка так, что тот скользнул по шее Велигора, оставив неглубокий порез.

– Надеюсь, ты расстаёшься с жизнью не просто так, а ради чего-то значимого, и о твоих детях есть кому позаботиться, – произнёс я.

– Я сделал это ради них, – прохрипел посадник, схватившись рукой за порез на шее.

– То есть, ты подтверждаешь, что приказал убить меня? – спросил я. – Память вернулась?

– У меня не было другого выхода.

– Дядя! – воскликнула Ясна за моей спиной. – Как же так?

– Прости, – ответил племяннице Велигор. – Но я пошёл на это и ради тебя.

– Как ты мог? – голос Ясны срывался от обиды, бедная девочка, похоже, никак не могла поверить в предательство последнего близкого ей человека, и её можно было понять.

Посадник на это ничего не ответил. Я присел на корточки и, не убирая меча от шеи, схватил его левой рукой за горло и сказал:

– Смотри мне в глаза! Отвечай правду! И тогда у тебя останется шанс сохранить себе жизнь. Зачем ты это сделал, ведь ты же обещал помочь мне добраться домой?

– Когда я это обещал, я ещё не знал, что вы унизили и избили Станислава, – ответил посадник. – Я думал, вы просто сбежали.

– А какая разница? Твою племянницу хотел изнасиловать и обесчестить старый упырь, не всё ли равно, просто она сбежала или избив насильника?

– Разница большая. Если бы Ясна просто сбежала, я бы смог её защитить.

– Уже Ясна? – с издёвкой спросил я. – Уже не Яснушка, не кровинушка?

– Кровинушка, но ты же сам видел, кто такой Станислав!

– Видел. Он обычный человек. По крайней мере нос у него ломается, как у обычного.

– Он не обычный, – возразил Велигор. – Обычный не захватил бы Крепинск и не казнил Любомира и Радомысла! Станислав жестокий и беспощадный. И очень коварный!

– А ты не коварный? Хотел убить меня в своём доме, после того как пообещал помочь.

– У меня не было другого выхода. Если бы Станислав узнал, что ты гостил у меня, и я тебя отпустил, он убил бы меня и мою семью. Я обещал тебе помочь до того, как узнал, что ты избил Станислава и забрал его княжий перстень.

– Врёшь! Ты перед тем, как мне идти спать, об этом говорил, – заметил я. – К этому моменту ты уже всё знал про Станислава.

– Нет! Не вру! – стоял на своём Велигор. – А перед сном я просто уже не мог ничего другого сказать, ведь я тебе уже пообещал помощь, когда не знал подробностей вашего побега.

И ведь действительно не врал. Ни разу не соврал за время всего нашего разговора. Либо я почему-то не ощущал его лжи, хоть и держал за горло.

– Выходит, Станислава ты боишься, а моего отца нет? – сказал я. – Ты думаешь, он бы тебе это всё простил?

– Он бы не узнал, – ответил Велигор.

– Я бы рассказала! – со злостью произнесла Ясна, наконец-то взявшая себя в руки.

– Ты бы об этом не знала, – возразил ей дядя. – Все бы думали, что Владимир ушёл рано утром.

– Он не мог уйти, не попрощавшись со мной!

– Не мог, – подтвердил я. – Но они бы тебе соврали, что ушёл. И ты бы поверила, ведь представить, что они меня убили, ты бы просто не смогла.

– Не смогла, – согласилась Ясна и снова обратилась к родственничку с прежним вопросом: – Как ты мог, дядя?

– Пойми, Яснушка, у меня не было выбора, – ответил Велигор. – Станислав не пощадил бы меня, если бы я оставил тебя здесь.

– Ты собирался меня ему отдать? – в ужасе воскликнула Крепинская княгиня, до которой наконец-то дошло, какие перспективы перед ней маячили. – Но он хотел надругаться надо мной!

– Но это лучше, чем если бы он пришёл сюда и убил всех, и тебя в том числе, – возразил Велигор. – Я просто пытался нас всех спасти!

– Хреновый из тебя спасатель, – заметил я. – Да и врун тоже неважный.

– Я не вру! Ясне лучше вернуться. Её побег в той ситуации был большой ошибкой!

– Большой ошибкой было думать, что ты мне поможешь! – заявила Ясна.

– Я помогу! Помогу вернуться! Я попрошу Станислава не наказывать тебя. Я умею уговаривать!

– Ты сможешь использовать свой навык переговорщика, когда будешь просить браноборского насильника не наказывать тебя за то, что мы с Ясной были здесь, и ты нас принял, позволил нам отдохнуть в твоём доме и дал пять тысяч печатей в дорогу, – сказал я.

– Но я не давал вам пять тысяч печатей, – удивлённо произнёс Велигор.

– Это я немного забежал вперёд, – пояснил я. – Дашь.

– Но у меня нет столько, – сказал Грозовецкий посадник, и я тут же ощутил то, что уже и не рассчитывал ощутить – наглую, неприкрытую ложь.

И это не могло не радовать. Выходит, моя способность работала, и не было никакого защитного амулета у Велигора. Он действительно не врал ни вчера, ни сейчас во время допроса. Вчера он собирался мне помочь, а сегодня искренне верил, что вернуться в Крепинск для Ясны – лучший выход. Он не обманул меня, а просто переобулся в воздухе, когда я уже начал ему доверять. Стоило учесть на будущее, что и такое бывает.

Хорошо, что я не убрал руку, а продолжал держать её на горле посадника во время всего разговора. А то так бы и думал, что мой уникальный навык дал сбой. Впрочем, стоило ещё раз проверить.

– Если я оставлю тебе жизнь, ты будешь ещё пытаться меня убить? – спросил я.

– Нет, – ответил Велигор. – Ни за что.

Ни малейшего намёка на ложь.

– Ещё ты должен пообещать мне, не доносить Станиславу о нашем визите как минимум в течение пяти дней.

– Обещаю! Не донесу!

Меня как волной накрыло – врал Велигор. Но этому вранью я был рад, оно ещё раз доказало, что мой навык работает.

– Владимир, – неожиданно произнесла Ясна. – Я хочу тебя попросить.

– О чём? – спросил я.

– Убей его быстро. Не хочу, чтобы он мучился. Он поступил нехорошо, но он мамин брат.

– Да с чего ты взяла, что я буду его убивать? – удивился я.

– А ты не будешь? – не менее моего удивилась Крепинская княгиня.

– Нет, не буду. Я не настолько кровожаден, чтобы так мстить. Ему от Станислава достанется – мало не покажется.

– Но если ты оставишь его в живых, он расскажет про нас.

– Чтобы про нас никто не рассказал, надо убить и твоего дядю, и всю его семью, и половину слуг – нас здесь почти все видели. Поэтому обойдёмся без мокрухи.

Последнее слово, невольно вырвавшееся у меня, Ясна явно не поняла, но кивнула, соглашаясь со мной. А я тем временем обратился к «гостеприимному» хозяину дома:

– Вставай и одевайся! Сейчас ты отдашь мне пять тысяч печатей, и не вздумай ещё раз сказать, что их у тебя нет. А затем ты нас проводишь.

– Докуда? – поинтересовался посадник.

– До Велиграда! – огрызнулся я. – Хватит задавать вопросы! Одевайся!

Пока мы разговаривали, за окном начало светать, не стоило дальше терять время. Велигор оделся и скрепя сердце залез в тайник, находившийся в опочивальне. Достал из него два мешка, каждый размером примерно с двухлитровую банку и сказал:

– Вот: тысяча печатей и тысяча золотников. Больше у меня нет.

– Больше у тебя есть, – усмехнулся я. – Но не бойся, не буду я выгребать твой тайник под ноль.

На самом деле, больше мне было и не нужно. Чтобы добраться до Велиграда, пяти тысяч должно было хватить с запасом. И мне сильно повезло, что у Велигора в тайнике оказались золотники, каждый из которых по достоинству равнялся четырём простым печатям. Потому как весили мешки примерно по три килограмма, и будь в наличии лишь обычные печати, мне пришлось бы таскать с собой примерно пуд денег.

Решив вопрос с финансами, я связал руки Велигора за его спиной, и мы покинули опочивальню и направились во двор – в конюшню, где ночевали гусаки. Разумеется, это всё не прошло мимо взора охраны. Но так как я вёл Грозовецкого посадника, прижав к его горлу лезвие своего клинка, никто нам вопросов задавать не стал.

– Мы поедем на лошадях? – спросила Ясна, когда мы пришли в конюшню.

– Нет, – ответил я. – На гусаках. За нами точно будет погоня, и я хочу от неё наверняка оторваться. Но начнём мы свой путь на лошадях и втроём.

После этого я объяснил суть своего плана Ясне и Велигору: мы втроём на лошадях отправляемся в путь, гусаков ведём с собой. Если за нами не увязывается погоня, если в течение нескольких часов мы не замечаем, что за нами кто-то идёт, то мы отпускаем дядю Ясны и лошадей и на гусаках продолжаем путь. Крепинской княгине этот план понравился, Грозовецкого посадника никто не спрашивал, таким образом, план был утверждён.

Я усадил Велигора, не развязывая ему рук, на лошадь, вывел во двор, там он приказал охране не преследовать нас, и мы вышли за ворота. На улицах ещё не было народа, и мы вполне могли покинуть город незамеченными.

Правда, на выходе из Грозовца наш караван несказанно удивил стражников, охранявших городские ворота, но этим ребятам посадник тоже дал указание не преследовать нас и ничего не предпринимать. Конечно, я не верил, что все эти указания будут выполнены, но мне было нужно не так уж и много – чтобы совсем по пятам никто не шёл.

Через пару часов после выхода из города я заметил недалеко от дороги густые заросли орешника. Остановил лошадей, достал карту. Если она не врала, то нигде поблизости не было ни населённых пунктов, ни путевого стана. То, что надо.

Я привязал коней и гусаков к стоящему на обочине сухому дереву, стащил Велигора с лошади, поставил его на ноги и сказал:

– Пойдём!

– Куда? – испуганно спросил Грозовецкий посадник.

– К тем кустам.

– Пощади!

– Я не собираюсь причинять тебе вреда.

– Владимир, сделай это так, чтобы он не мучился, пожалуйста! – подлила масла в огонь Ясна. – Всё же он брат моей мамы, и раньше был хорошим человеком.

После этих слов Велигор побледнел и застыл на месте.

– Я не собираюсь никого убивать! – психанул я. – Сколько можно вам это повторять?

– Пощади! – взмолился дядя Ясны.

– Быстро иди к кустам! – заорал я, доставая меч из ножен. – Или действительно пришибу!

– Пощади! – снова завопил Грозовецкий посадник, но к кустам потащился.

Когда мы дошли до них, я сказал:

– Я понимаю, что ты первым делом сообщишь Станиславу о том, что мы у тебя были. Помешать этому я не могу. Убью тебя – чермянам обо всё расскажет твоя жена. Поэтому я не буду ни убивать тебя, ни говорить, чтобы ты молчал. Мы поступим иначе. Я сделаю тебе выгодное предложение. Ты не будешь говорить Станиславу о нашем визите два дня. Всего два дня. Это немного. Можешь отправить неспешного гонца в Браноборск или Крепинск, или сам отправиться к Станиславу – дело твоё. Но он не должен узнать, что мы были в Грозовце, до утра послезавтра. Если так произойдёт, я забуду, что ты хотел меня убить. Если нет, если ты проболтаешься раньше, то я тебя убью при нашей следующей встрече. Ты можешь подумать, что не так уж много у нас шансов ещё раз встретиться, но я бы на твоём месте не рисковал. Я убью – рука не дрогнет. Ты меня понял?

– Понял, – ответил Велигор.

– Ну и вот ещё что…

Недоговорив фразу, я резко нанёс дяде Ясны хороший хук прямо в висок. С разворота, да ещё и кулаком, сжимающим рукоять меча. Велигор «поплыл», а я, отбросив меч, добавил ему хорошим апперкотом снизу в челюсть. Грозовецкого посадника аж немного подбросило, и он ушёл в нокаут, рухнув на травку.

– Спасибо тебе, Владимир, – произнесла подошедшая Ясна. – Хорошо, что он ничего не почувствует, когда ты его…

– Да не собираюсь я его убивать! – перебил я девчонку, психанув. – Сколько уже можно тебе об этом говорить? И он очень даже почувствует, как у него будет голова болеть, когда он очнётся. Но мы к этому времени должны быть далеко от этого места.

Сказав это, я перетащил Велигора в кусты и уложил так, чтобы его не было видно с дороги.

– Может, связать? – предложила Ясна.

– Вообще-то, ты не хотела, чтобы он помер, мучаясь, – с сарказмом сказал я. – А если мы его свяжем, то его ожидает именно такой расклад. Звери разрывают своих жертв не особо нежно, знаешь ли.

– Я просто переживаю, что он поднимет шум.

– В ближайший час не поднимет, а то и дольше. Но нам и часа хватит. За нами явно следует отряд. Думаю, они вышли примерно через полчаса после нас и идут на расстоянии версты, боясь приблизиться настолько, чтобы оказаться обнаруженными. Если я прав, то через полчаса они пройдут это место, двигаясь за нами. Надеюсь, что дядю твоего не заметят. Поэтому, когда он очнётся, ему часа два придётся идти пешком до ближайшего населённого пункта. А когда он до него доберётся, мы уже будем далеко.

– Дальше поедем на гусаках? – спросила Крепинская княгиня.

– Да, – ответил я. – Лошадей какое-то время поведём с собой, а потом отпустим. Пусть погоня думает, что твой дядя с нами, до тех пор, пока не обнаружит его. Но в любом случае им нас не догнать. Так что всё будет хорошо, не переживай.

– Хорошо уже не будет никогда, – вздохнув, произнесла Ясна.

– Будет, обязательно будет, – пообещал я и, усмехнувшись, добавил: – А у нас с тобой появилось ещё кое-что общее.

– Что?

– У каждого из нас есть дядя – упырь, готовый ради своих интересов, нами пожертвовать.

– Но у тебя ещё есть родители, а у меня нет никого, – сказала Ясна, и её глаза заблестели. – Только Званушка, но она маленькая и очень далеко.

– У тебя ещё есть я! – заявил я и, поняв, что это может быть истолковано не совсем верно, добавил: – Ты мне теперь как сестра, и я тебя в обиду не дам.

– Как сестра? – переспросила девчонка, как мне показалось, с некоторым разочарованием в голосе.

– Как сестра, – подтвердил я и крепко обнял Ясну.

Она прижалась ко мне и тяжело вздохнула. А я погладил её по волосам и сказал:

– Всё будет хорошо. Вот увидишь.