Текст книги "Режим бога. Эпоха Красной Звезды - 4 (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Глава 2

6 мая 1979 г., воскресенье

Г.Москва а/п Шереметьево.

– Я катэгорически против – Ретлуев мрачно смотрит на меня, пытаясь придавить взглядом к полу. И это пол международного зала Шереметьево. Вокруг стоят Леха с вещами, Сергей Сергеевич и четверо альфовцев. Они одеты в плащи под которыми даже не угадываются бронежилеты. Все четверо держат черные дипломаты. Это подозрительно. Похоже, автоматы – именно в них. Нажал кнопку, и в руках у тебя снаряженный АКСУ. Интересно, как их пропустят немцы? Или есть какая-то договоренность? Скорее всего есть.

Я пожимаю плечами:

– Решение не мое, Спорткомитета. Тоже от него не в восторге.

– Ты растрэнирован, привести тебя в форму – неделя минимум. Лучше две или три – тренер рубит рукой – Твой первый соперник – датчанин Ульф Теркильдсен – хороший, техничный боец. Такого с твоими трюками не возьмешь

– Ильяс, если вам что-то не нравится – выход там – я показываю в сторону раздвижных дверей Шереметьево – Никто никого не заставляет

– Ты мог бы не позориться и отказаться сам – Ретлуев наставляет на меня палец – Неужели дэшевая популярность для тебя важнее прэстижа Родины?

Честно сказать, это разговор меня утомил. Я подозреваю, что и по прилету в ФРГ меня ждет нечто подобное, но уже в исполнении Киселева. Или не ждет? Иначе зачем бы он меня вызывал телеграммой?

– Еще раз. Это решение спортивного руководства страны. Я ему подчинился. Вопрос стоит так – или вы со мной или едете домой. Раз вы в аэропорту и с паспортом – я кивнул на документ в руках тренера – Вы на этот вопрос себе уже ответили. Так что мы зря треплем друг другу нервы.

На лице Ретлуева играют желваки. Он гневно разглядывает меня. Все его профессиональное естество протестует против того, чтобы вести наглого и растренированного юниора на Чемпионат Европы.

– Товарищи, посадку объявили – Сергей Сергеевич втискивается между нами – Давайте уже решать

– Ильяс, прилетим и будем по ситуации ориентироваться – на плечо тренера ложиться широкая ладонь «мамонта» – Не устраивай скандал в аэропорту

Ретлуев кивает и, не глядя на меня, подхватив спортивную сумку с надписью Динамо, первым идет к будке пограничника. За ним выстраиваемся все мы.

С прохождением границы и таможни проблем нет. Куратор показывает какую-то грозную бумагу с печатями и нас чуть ли не под руки проводят к самолету. Пассажиры уже погрузились и мы последними заходим в салон. Я традиционно раздаю несколько белозубых улыбок стюардессам, расписываюсь на нескольких бумажках наиболее сообразительным соседям и усаживаюсь поближе к иллюминатору. Закрываю глаза. Надо поспать. Ага, два раза.

– Вить, а зачем ты решил взять видеокамеру? – рядом усаживается Леха – Будем снимать бои?

– Провокации против нас снимать будем – я зеваю и просовываюсь между впереди стоящими креслами – Сергей Сергеевич, а нас точно немцы пропустят?

Тыкаю пальцем в суровых альфовцев. Те даже взглядом не поводят.

– Примаков звонил насчет тебя канцлеру – куратор наклоняется ко мне и шепчет на ухо – Мне в ЦК рассказали. Живописал твои лондонские приключения. Немцы, конечно, в курсе. Да и Олимпиаду в Мюнхене они не забыли. Помнишь, что там было с евреями? Так вот тебе власти персонально разрешили прилететь с вооруженной охраной.

Я скупо улыбнулся. А внутри все пело. Хрен теперь Веверс с Пельше меня подомнут. Еще одно доказательство, столько людей в мире знает и любит Витю Селезнева. Меня на цепь не посадишь.

Через три часа мы приземлились в аэропорту Бонна. Столицы ФРГ. Этот же аэропорт использовался и Кёльном – благо располагался между двумя городам. На взлетном поле нас уже ждали два микроавтобуса Мерседес Бенц в сопровождении полицейской автомашины. Без досмотра и прохождения формальных процедур нас погрузили прямо с трапа в автомобили и под завывание сирен мы помчались навстречу своей судьбе.

В своей «прошлой» жизни я несколько раз был в Германии. Тут и через тридцать лет – ничего не поменяется. Чистые улицы, подстриженные деревья и кусты, фахверковые домики в окружении низеньких, покрашенных в белый цвет изгородей. В каждой деревушке – обязательная кирха в стиле барокко. Рядом с церквями – воскресенье – много немецких автомобилей. Также чистых и отполированных. А вот людей мало. Отдыхают дойчи. Пьют пиво по бирхаусам, возятся в своих ухоженных садиках. Следов войны, бомбежек союзников не видно от слова совсем. Все восстановлено, отреставрировано и отрихтовано.

Доехали мы быстро. И попали сразу с корабля на бал. Стоило только выгрузится и ввалиться с багажом в отель под названием Базелер-хофф, как мы уже в лобби встретили всю сборную. Послеобеденное собрание. Парни сидят хмурые, в глаза не смотрят. Я поставил сумку у стойки регистрации и сделал пару шагов навстречу. Ко мне подошли двое. У тренера сборной Киселева было лицо, рифмующееся с его фамилией. Будто только что съел лимон, а тут еще вагон этой кислятины подвезли. Второй мужчина – плотный, седой, с густой бородой – представился Владимиром Борисовым. Он оказался главой управления спортивных единоборств Спорткомитета СССР. И именно ему пришла в голову идея заменить Савченко на меня.

– Видел тебя Виктор в Липецке! – Борисов крепко пожал мне руку – Красавчик! Будущее советского спорта.

– Спасибо – расшаркиваюсь я – Как у вас тут дела? Как Савченко?

– В больнице – отводит глаза Борисов – Теперь за питание у нас отвечает специальный человек. Но ты об этом не думай, сосредоточься на победе. Нам нужно повторение Лас-Вегаса. Справишься?

И вот в таком же духе примерно четверть часа. Глава управления оказался моим большим фанатом и после инцидента с отравлением – настоял, чтобы Киселев вызывал меня в сборную.

– Пообедаешь и сразу на ринг – тренер криво усмехнулся – Посмотрим на твой нынешний уровень

– Нэт сейчас уровня – к нам присоединился Ретлуев – День нужен, два, чтобы хоть что-то вспомнил

– Как так? – удивился Киселев – Виктор, ты после… э… отчисления… не занимался?

– Некогда было – я хмуро разглядываю ботинки Борисова – Группа участвовала в карауле у гроба Леонида Ильича, а до этого… тоже было некогда. Но вы не беспокойтесь, не подведу.

Киселев тяжело вздыхает, осуждающе смотрит на Борисова и Ретлуева. Последний тоже весь в красных пятнах. Не хочет терять авторитет на мне.

– Давай хотя бы взвесим тебя – глава управления хлопает по плечу – Иди заселяйся и сразу к врачам. Они в 109-м номере.

К себе на этаж мы поднимаемся с Лехой в окружении сборников. Парни оттаяли, подошли поздороваться. Мы вспомнили поездку в США, схватки в Лас-Вегасе и даже со смехом поход в Макдачную… В сборной были и новые лица – но основной костяк остался прежним. Узнал я и последние новости. Впервые на Чемпионате разыгрываются медали в сверхтяжелой весовой категории – свыше 91 кг. Отстаивать часть страны в этом весе поручено веселому мощному армянину по имение Хорен Инджеян. Сам Чемпионат весьма молод. Из 156-и участников, половина – это двадцатилетние парни. Самые сильные сборные, помимо, СССР и ФРГ – ГДР и Югославия. Именно эти страны надеются увезти больше всего медалей.

Мы с Лехой быстро переодеваемся в спортивные костюмы, идем взвешиваться. 71 килограмм ровно. Пожилой врач, ворча про «авантюру» даже еще раз перевесил. Нет, я точно попадаю в категорию Савченко. А вот попадаю ли я в уровень Чемпионата – выяснится совсем скоро.

После взвешивания – обед и первая тренировка. Она проводится в боксерском клубе рядом с гостиницей. Мне освобождают единственный ринг и ставят против меня быстрого середняка Славу Кошкина из Трудовых резервов. На 4 кило меньше чем я. И примерно на ладонь ниже. После разминки и работой с лапой, Леха бьет в гонг. У канатов столпились все. Сборники, врачи, Борисов с Киселевым.

– Твоя задача не дать ему пробить – Ретлуев сует мне капу в рот – Я видел Славу на недавних соревнованиях в Москве, он резко бьет.

– Посмотрим – я тут же бросаюсь вперед, пытаясь навязать свою линию схватки. Я выше и тяжелее – значит, буду доминировать. Как бы не так. Растренированность дает о себе знать. Кошкин быстрее, точнее и хорошо видит ринг. Легко загоняет меня в угол, работает и по корпусу и в голову. Отвечаю опасными контратаками, одна из которых удается. Слава увлекается и я попадаю боковым в челюсть – прямо как хотел выдать Веверсу. Кошкин плывет, но Киселев замечает и быстро командует «брейк».

– Нет, это все-равно авантюра – пожимает плечами тренер сборной – Удар у Селезнева остался, хотя и надо подтягивать. Но скорость, выносливость… Вы посмотрите на него. Три минуты, он дышит как загнанная лошадь.

Глаза всех боксеров впились в меня.

– Справлюсь – я выплевываю капу в руки Ретлуева – Есть возможность посмотреть соперника на видео?

Сборники смеются. До видеомагнитофонов наша команда еще не доросла.

– Посмотришь – мрачно хмурится Киселев – Сегодня вечером и посмотришь.

–

6 мая 1979 г., воскресенье

ФРГ, Кельн

Спортивный комплекс Кёльнер Шпортхалле выглядел весьма футуристически. Квадратный, серый, настоящая немецкая крепость. Если бы не воздушные, арочные перекрытия. В ФРГ архитектура явно не стоит на месте.

То, что чемпионат пошел по новому сценарию стало понятно уже на подъезде. Огромная толпа на парковке, двойное оцепление полицейских и… солдат Бундесвера. Мнда… Все серьезно. Наш автобус сквозь специальный живой коридор подрулил прямо к черному входу, но и тут царил ад. Фанаты всех мастей кричали так громко, что слышно было даже внутри салона. Полицейские с трудом удерживали молодежь, большая часть которой была одета весьма вызывающе. Тут и панки с ирокезами, и какие-то металлисты в косухах. Больше всего наших боксеров привлекли визжащие фанатки в мини-юбках. Эти рвались сквозь оцепление словно бешенные.

– Ну, ти Витя, даешь! – прокомментировал увиденное наш тяж – Хорен Инджеян – Это все твои? Поделись

Парни заржали. А вот Ретлуев с Киселевым стали поглядывать на меня совсем по-другому. Похоже, они даже не осознавали размеров популярности Красных Звезд.

– А как фанаты узнали так быстро о моем участии? – поинтересовался я у тренера сборной, стаскивая спортивную сумку с верхней полки автобуса

– Мы тебя дозаявили позавчера вечером, а сегодня воскресные газеты вышли с твоим фото – пожал плечами Киселев

С трудом, отбиваясь от многочисленных фотографов и папарацци, мы пробрались в спорткомплекс и направились в раздевалку. На входе нас уже ждала целая делегация немцев. Упитанные бундасы в темных костюмах и обязательных галстуках пожали нам руки, взяли у меня автографы. После переодевания я отправился на официальное взвешивание. Леха шел первым и таранил толпу боксеров, которые сбежались посмотреть на знаменитость. После формальных процедур, меня сразу начали разминать. Сначала с лапой поработал Ретлуев, потом я постучал в грушу, которую придерживал для меня «мамонт». Мышцы разогрелись, настроение скакнуло вверх. Да, я растренирован, но даже в такой неважной форме смогу стать кое для кого сюрпризом. Например, для датчанина Ульфа Теркильдсена. Высокого, атлетически сложенного блондина со смешной челкой на лбу. Ульф перед началом боя сам подошел ко мне, пожал руку. На ломаном английском попросил расписаться на пластинке. Это оказался итальянский фестивальный диск.

– Феличита, э тэнерси фермано, Феличита – фальшиво напел датчанин, широко улыбаясь. У меня возникло странное ощущение, что я не на боксерском матче, а готовлюсь к концерту

– Йя, йя – покивал головой, поставил подпись прямо на изображении самого себя.

Начало чемпионата сложилось для нас вполне благоприятно. Все пять наших боксеров легко прошли в следующий круг. Два нокаута, одна травма у соперника, после которой он сдался и еще два вполне легких, проходных боя со средними боксерами. Наступил мой час. Я красуясь вышел в зал и опять чуть не оглох от криков. Кёльнер Шпортхалле был битком. Люди стояли в проходах, махали мне с балконов и даже из лож осветителей. Я заметил много плакатов со своим именем, фотографией и даже почему то танком с красной звездой, который своей гусеницей сминал берлинскую стену.

– Я тут поговорил с коллегами из сборной Польши – ко мне подошел Ретулев – Этот Ульф настоящий панчер. Целит в голову. Так что держи дистанцию, подныривай. Первый раунд вообще не лезь вперед. Пусть покажет, что может.

Мы перелезли через канаты, отошли в свой угол. В этот раз я не стал изображать клоуна и делать сальто или фляки. Просто еще раз помахал всем, сделал глубокий поклон в адрес наиболее красивых поклонниц. Благо в первом ряду был целый цветник немок, включая несколько аппетитных блондинок.

– Витя, не отвлекайся – вслед за нами через канаты перелез «мамонт», чья мощная фигура тоже привлекла внимание дам

– Что, Леш, как насчет вон той фрау – я кивнул в сторону голубоглазой фурии в коротком красном платье – Пора уже налаживать дружбу народов или еще подождем, присмотримся?

– Селезнев! О чем ты думаэшь?! – зашипел на меня Ретлуев – Какий дэвушки, вон твоя любовь на сегодня

В ринг зашли представители Дании. Тренер, секундант и Ульф Теркильдсен. Появился и судья с ведущим. Последний начал что-то длинно зачитывать с бумажки в микрофон.

Я сделал шажок в сторону, еще один и оказался недалеко от подпрыгивающего датчанина. Кивнул ему. Тот наклонился ко мне и я ему прошептал на ухо по-английски:

– Ульф, дружище, не бей сегодня сильно мне по лицу – скоро выступать на концерте, синяки не успеют сойти

И тут же сделал шаг назад. Теркильдсен выглядел озадаченно. Если бы он не был в перчатках, то явно покрутил бы пальцем у виска.

– Селезнев, ну что опять ты устраиваешь? – набросился на меня Ильяс как только я вернулся в свой угол – Давай без сюрпризов

Судья дал нам пожать руки, скороговоркой проговорил правила и ударил гонг. Что мой простенький план сработал – стало понятно уже в первом раунде. Датчанин доминировал, гонял меня от одних канатов к другим, но очень скованно бил в голову. В основном работал по корпусу, для чего ему приходилось подсаживаться. И несколько раз я на этих «подсадках» его жестко встретил. Сразу после гонга, на Ульфа насел тренер. Пока мне разминали плечи и прикладывали лед к шее, моего визави конкретно так песочили. А тот лишь разводил руками. Как там говорил Суворов? Удивил – победил?

Во втором раунде, я уже освоился и взял инициативу на себя. Несколько раз мы сходились в клинче и обменивались быстрыми сериями. Теркильдсен выдавал двойки и тройки из джебов, от которых я быстро научился уходить шагом в сторону или нырком. На выходе бил хуками или апперкотами. Удары получались хлесткие, резкие. Чувствуя, что теряю выносливость и дыхание, под конец второго раунда я взвинтил темп и пошел вперед. Качал маятник, бил из разных положений. Датчанин занервничал, открылся и тут же получил мощный удар в левое ухо. Ульфа повело, зал взревел, засверкали вспышки фотоаппаратов. В углу соперника начали кричать советы тренер. Бесполезно. Я уже не отпускал Теркильдсена. Чередовал удары по корпусу в район печени и в голову. До конца боя оставались считанные секунды, когда я наконец, достал прямым джебом. Под кулаком хрустнул нос, хлынула кровь. Датчанин откинулся на канаты и упал на канвас. Между нами тут же бросился судья, громко выкрикивая счет. Я же спокойно отправился в свой угол

– Не встанет – Леха восторженно хлопнул меня по плечу. Улыбающийся Ретлуев обнял за шею. Судья кончил отсчет и помахал руками. На ринг тут же полезли сияющие Киселев и Борисов. К Ульфу же бросились секунданты с врачом.

Судья поднял мою руку и тут я уже не удержался. Исполнил пару движений из ламбады. Девушки закричали так, что перекрыли объявление победителя. И только в этот момент я понял, как устал.

И уже перелезая через канаты услышал вопрос тренера сборной:

– А что ты сказал датчанину перед началом боя?

На лице Киселева светился искренний интерес.

– Херр, Селезнефф! – прямо у ринга меня поймала съемочная бригада какого-то немецкого телеканала. Судя по маркировки микрофона – ZDF – Пару слов для наших телезрителей

Смазливая корреспондентка бойко тараторила по-английски. Оператор светил мне в лицо фонарем камеры. Навстречу бригаде тут же кинулись мои охранники, но я, преодолевая усталость, протерся между двумя альфовцами и также бойко включился в беседу:

– Чем могу помочь прекрасному немецкому телевидению?

– Как вы оцениваете сегодняшний бой? Почему Ульф Теркильдсен так легко проиграл?

– Ну я бы не сказал, что легко…

– Уже во втором раунде! Нокаутом.

– Превратности спорта. Никто не застрахован от проигрыша. Даже я

Улыбаюсь, машу руками фанатам, что начинают собирать вокруг нас. Альфовцы становятся в круг,закрывают меня своими телами.

– Что вы сказали перед боем Ульфу?

Вот же глазастая фройлян!

– Поделился своими впечатлениями от немецких девушек

– И какие же впечатления? – корреспондентка со мной кокетничает

– Они очаровательны! Но наши советские красавицы – вне конкуренции. Извините

Я еще раз улыбаюсь, смахиваю волосы со лба. Толпа еще больше растет, надо отсюда двигать.

– О да, мы все в восторге от Красных Звезд. Можно ожидать гастролей вашей группы в Федеративной Республике?

– Почему бы и нет? Мы гастролировали в Италии, Англии, самые приятные впечатления остались от Нью-Йорка. Думаю, и взыскательную немецкую публику нам есть чем поразить. К сожалению, мне пора, думаю, советская делегация устроит для журналистов пресс-конференцию, приходите.

– Спасибо, будем ждать – съемочная бригада отходит прочь, мы с трудом выбираемся из взвинченной толпы.

–

– Как ты это дэлаешь? – на заднее сидение автобуса рядом со мной присаживается Ретлуев – Я же видел, что ты не в форме. Дыхалки нет, двигаешься медленно. Этот датчанин положил бы тебя в первом же раунде. Просто задавил. За счет скорости, темпа.

Я пожимаю плечами, смотрю в окно.

– Ты ему что-то сказал и он словно под гипнозом оказался – Ильяс все больше распаляется – Я к своему титулу десять лет шел, каждый вечер в зале проводил, трэнировался до изнеможения. Ты знаешь, что такое боксировать после сушки в сауне, когда еле на ногах стоишь? Или дважды вставать после нокдауна и продолжать идти вперед?

Я покачал головой.

– Меня трижды после боев увозили на скорой с сотрясениями мозга. А ты раз, два и в одной восьмой финала. Завтра у тебя румын и я даже не сомневаюсь, что ты не волнуешься насчет боя. Придешь в номер, сядешь музыку свою сочинять. Я нэ буду спать, Киселев нэ будет спать, даже Леха твой сразу не заснет. А тебе что с гуся вода… Как так?

– Ильяс, я не знаю, что ответить – я вновь пожимаю плечами – Да, мне дано больше чем другим. Но с меня и спрос другой. Ты вспоминаешь бои после сушки, а я захват заложников в лондонском Савое. Когда террористы прострелили голову официанту. Который был от меня, ну как вон Леха сидит – я тыкаю пальцем в «мамонта»

Ретлуев смотрит на Коростылева, что сидит позади водителя и читает немецкий разговорник. Я вижу как шевелятся губы Лехи в попытке произнести заковыристые слова на дойче шпрахе.

– И спать я не буду, так как мне будет сниться ленинградский маньяк, что бьет меня ножом

Я вижу, как Ильяс краснеет от стыда.

– И я буду трижды просыпаться ночью в холодном поту. Да, меня не отвозили на скорой с сотрясением мозга. Ну если не брать тот случай в школе и в Останкино…

Ретлуев ухмыляется.

– Но за последний год я пять раз встречался с врачами. Посчитаем?

– Нэт, верю – Ретлуев отворачивается, тоже смотрит в окно – Ты нэ обижайся, просто странно все как-то.

О, да! Странно, это еще мягкое слово.

По приезду в отель, я на негнущихся ногах поднимаюсь в номер и падаю в кровать. Рядом присаживается Леха, который все так же зубрит немецкий разговорник. Беру трубку телефона, заказываю разговор с Москвой. Уже поздно, но мама сто процентов не спит. Ждет. И дед небось тоже приехал к нам, волнуется. Надо успокоить.

Разговор получается скомканным. Бокс показывали по советскому телевидению и все подробности боя родственники видели воочию. Дед отбирает трубку у мамы, интересуется моими выкрутасами – зачем, да как… Я пытаюсь перевести беседу на подарки из Германии, а меня возвращают к престижу Родины, который я своей клоунадой подрываю. И это я еще обошелся без сальто через канаты! В сердцах грохаю трубку об телефон.

– Ругаются? – «мамонт» откладывает разговорник, смотрит на меня внимательно

– Волнуются – я с трудом сползаю с кровати, начинаю раздеваться – Леш, как бы нам развеяться в Кельне? Отвлечься от забот. Желательно в женском обществе…

– На девушек потянуло – ухмыляется «старший брат» – Ты выгляни в коридор

– А что там?

– Пост охраны

– Да ну ладно…

– Ага, всю ночь автоматчики дежурить будут. Так вот ты допек Веверса своими приключениями.

Я подхожу к окну, распахиваю балконную дверь. Седьмой этаж, не вариант.

– Вить, не дури! – «мамонт» встает рядом – Мы под таким плотным контролем, что я не удивлюсь, если нам в номер жучки зарядили

Вот же нахватался гэбэшной специфики…

– Ладно, я тогда в душ и спать

– А как же ужин?

– Без меня. Кусок в горло не лезет.

–

Дальше все проходит так однообразно, что я просто готов выть. Утренняя тренировка, завтрак. Собрание сборной, свободное время. Ни шагу из отеля. Сергей Сергеевич и альфовцы бдят. Обед. Дневная тренировка. Подготовка к выступлению. Поездка в Кёльнер Шпортхалле. Аппетитные, визжащие фанатки. Подбираю слюни, разминаюсь. Бой.

В одной четвертой мне попался румын, который перегорел еще до матча. Сильный боец, но спекся и бегал от меня все раунды. Значительно проиграл по очкам, хотя смог остаться на ногах.

Пролетело 8-е мая, которое празднуется в Европе как День Победы. Для немцев это просто рабочий день, во время которого вспоминают ужасы Второй мировой войны. Наступило 9-е число. Руководство сборной вместе с посольскими работниками подготовило целое мероприятие. Утром под прицелами телекамер мы отправились на военное кладбище под Кёльном и возложили венки на могилы освободителей. В связи с тем, что город брали американцы – то это были могилы солдат 3-й бронетанковой дивизии генерал-майора Мориса Роуза и 104-й пехотной дивизии США. Выглядело это странно, но советский консул толкнул бодрую речь о сотрудничестве стран «союзников» во время Великой отечественной войны, о значении «второго фронта» в победе над нацизмом. По возвращению в гостиницу посмотреть Парад не получилось. Во-первых, он уже закончился. Во-вторых, немцы не транслировали передач из Москвы. Как прошел марш Бессмертного полка тоже осталось не ясно. И это меня тревожило. Удалась ли организация, не дали ли маху комсомольские вожди, пустили ли «звездочек» в первые ряды? Все это мне предстояло узнать только вечером, после обзвона всех участников.

–

10 мая 1979, четверг

ФРГ Кёльн

В полуфинале пришлось поднапрячься. В ринге схлестнулся с немцем Интлекофером. Упорный, талантливый боксер. Дважды почти доставал меня быстрыми джебами в голову. От прямой рубки уходил по совету Ретлуева. Хотя очень хотелось сломать, втоптать. Но это риск. Шли очко в очко и до самого последнего гонга не было ясно чья берет. Судьи отдали победу мне. Немцы кинулись с протестами, ситуация в зале напряглась. На ринг повалили и наши боксеры с Киселевым и команда противника. Чудом дело не дошло до мордобоя. Но скандал все-равно случился. Нас даже несколько раз показали в вечерних новостях. Ретлуев берет за грудки немецкого тренера, Леха закрывает меня аж от двух сокомандников Интлекофера. Быстрый язык диктора я не разобрал, но похоже дойчи, несмотря на всю солидарность со своей сборной, были на нашей стороне. Причём разбирали чуть ли не каждый мой удар, по-немецки педантично подсчитывая заработанные очки. Я же пил Пепси и думал о предстоящем бое с югославом. По крайней мере меня показывали чаще и в основном те моменты, где я доминировал на ринге. Ближе к ночи в номере раздался звонок из Москвы.

Звонил лично Романов.

– Видел, видел твой бой с этим немцем – после приветствий произнес Генеральный – Молодец, хорошо держался

– Там, Григорий Васильевич, протесты пошли

– Разговаривал с Павловым. Говорит, что апелляция отклонена, победа твоя. Так что ты уже в финале. Серебро, считай, в кармане. Ну а если привезешь золото… Понесешь флаг СССР на Олимпиаде! И так, мы тебе задолжали за Бессмертный полк. Отлично, кстати, все прошло.

«…а когда Он вышел из воды, небеса открылись перед Ним»… Чтобы еще попросить? Защиту от Пельше и Веверса? Но под каким соусом? Нет, не получится – разговариваем по обычной незащищенной линии.

– Что вам привезти из ФРГ, кроме золота? – мой голос полон ехидства

– Себя без синяков – смеется в ответ Романов. Похоже, у него хорошее настроение – Отправим тебя на гастроли, иностранцы все телефоны в ЦК оборвали с просьбами. Такие люди звонят…

Ну на безрыбье и рак рыбка. Чем дальше я буду от Веверса, тем мне будет спокойнее. Попрощавшись с Романовым, я начинаю грустить. Анне я так и не смог дозвониться – ее все еще нет на вилле в Риме. Разговоры со звездочками тоже оставляют после себя осадок. И Вера и Альдона, хоть и поздравляют с победами, похоже, ждут нежности, слов о любви, но в моем сердце – чернота и тоска. Поэтому все беседы сворачивают на музыку и творчество. Кто что репетировал, какие новые костюмы нам пошила Львова, пока я «околачиваю груши» в Кельне. Девчонки, по крайней мере Вера, точно завидуют или даже злятся моему вояжу в ФРГ. Думают, я тут по магазинам хожу и красуюсь перед фанатками. А я их только и вижу, что из окна нашего автобуса. Хотя одна, мелкая, лет пятнадцати – как-то умудрилась пробраться и спрятаться в душевой раздевалки. Парни после боя зашли помыться голыми, было пикантно. Для сборной это стало темой разговора номер один на несколько следующих дней.

–

11 мая 1979г, пятница

ФРГ, Кельн

Пятница начинается традиционным утренним собранием в холле 6-го этажа отеля, где проживает наша сборная. Боксеры зевают, трут глаза, но видно, что у команды, хорошее настроение, все в предвкушении завтрашнего финала. Перспективы у нас самые радужные – чуть ли не в каждой весовой категории у нас либо серебро либо золото. Очень достойный результат для Чемпионата Европы, и спортсменам, действительно есть, чем гордиться. Из двенадцати участников 9 вообще впервые выступают в турнире столь высокого ранга, и лишь Горстков будет отстаивать свой титул.

Киселев с Борисовым в такой эйфории, словно все восемь золотых медалей у нас уже в кармане. Вот мне бы их уверенность. Из восьми финалистов советской команды в реальной истории проиграл лишь один, и именно ее капитан Виктор Савченко, уступив в равном бою со счетом 2:3 молодому, но уже известному боксеру Миодрагу Перуновичу из Югославии. И теперь с этой восходящей звездой европейского бокса предстоит сразиться уже мне. А югослав очень серьезный соперник, сдается мне, что наши его недооценивают. Видя мое неоднозначное настроение, все руководство после завтрака собирается в нашем с Лехой номере и дружно бросается меня морально обрабатывать, видимо считая, что таким образом они настраивают меня на победу. И даже Ретлуев не отстает в этом от Киселева и Борисова. Нет, ну достали уже! Все накачивают и накачивают, не давая мне вздохнуть и собрать мозги в кучку. И я не выдержав, наконец, взрываюсь

– Слушайте, а нельзя оставить меня в покое? Сколько уже можно этих поучений?

– Столько, сколько нужно – наставительно произносит Борисов – Сам понимаешь, что на кону.

– Мне для настроя нужно переключить мозги на что-то позитивное, а вы все о долге перед страной. Дайте хоть вздохнуть свободно!

Руководство дружно замолкает, и в номере воцаряется тишина.

– Короче, мне нужна небольшая передышка, и я до обеда хочу немного прогуляться по городу. Седьмой день в Кельне, а мы его видим только из окна автобуса. Где баварские колбаски? Тушеная капуста? Немецкое пиво, наконец

Леха начинает смеяться первым. Руководители запоздало присоединяются

– Нэт, ну ты посмотри какой рэзвый – Ретлуев ухмыляется – Пиво ему подавай… Мы сюда не развлекаться приехали!

– И я не песни петь! Но, как опытный тренер вы должны знать, что у каждого спортсмена свой индивидуальный способ настраиваться перед ответственным матчем. Мне вот нужно прогуляться. Неужели тяжело устроить сборной экскурсию? Кельнский собор, еще что-нибудь…

Руководители переглядываются, пожимают плечами. Я демонстративно достаю из шкафа джинсы с ветровкой и ухожу в ванную переодеваться. Пусть что хотят со мной делают, но по городу я пройдусь, иначе и, правда, свихнусь от той ответственности, которую они на меня возлагают. Пока я не спеша переодеваюсь и успокаиваю расшатанные нервы, Киселев успевает согласовать выход в город с Сергеем Сергеевичем. Спустя час у лифта к нам присоединяются практически все члены сборной. Коллектив – наше все! Грузимся в автобус и отправляемся в самый центр старого города.

–

Ну, что сказать… Кельнский собор это НЕЧТО! Торжество католической веры, воплощенное в камне. Чтобы рассмотреть это громадное величественное здание, мне приходится высоко задирать голову, придерживая рукой бейсболку, под козырьком которой я прячу свою узнаваемую физиономию. И все равно: охватить одним взглядом это чудо средневековой готики не реально, слишком впечатляющие у него размеры. Недаром этот храм входит в тройку высочайших соборов мира. И хотя собор в Ульме выше Кельнского на целых четыре метра, размерами, красотой и популярностью у туристов он явно до него не дотягивает. Пока наши сборники ошарашенно взирают на эту впечатляющую громадину, рядом останавливается группа английских студентов со своим преподавателем, который весьма толково исполняет роль их гида. Так что я еще и успеваю удачно подцепить кусочек интеллекта, слушая чужую лекцию на английском. Архитектурные термины, которыми изобилует речь английского преподавателя, я понимаю с пятого на десятое, но в целом его рассказ очень познавателен.

Единственное, что меня здорово рассмешило, так это святая уверенность англичанина, что у их пилотов из ВВС, безжалостно стерших с лица земли весь исторический центр Кельна, рука дрогнула уничтожить этот прекрасный собор. Три раза ха-ха! Да, они его просто использовали, как ориентир для бомбежек, так же как и в Ульме, и еще в массе других древних городов Германии. Плевать эти бравые вояки хотели на чужое историческое наследие! Вот и пришлось кельнцам после войны по кирпичику восстанавливать свои древние здания и соборы. Почти весь старый центр города – это по существу новодел, или как говорят сами немцы – историческая реконструкция. Да уж… оставили здесь после себя наши союзнички «добрую» память, ничего не скажешь. Война войной, но современному человеку этого вандализма не понять при всем желании. В центре Кельна ведь не было ни военных предприятий, ни войсковых частей, так зачем такая жестокая демонстрация силы местному мирному населению, просто месть за бомбардировки Лондона? А в Чехии, когда англичане «случайно» стерли с лица земли обувную фабрику известнейшей фирмы BATA? Правда, потом вдруг выяснилось, что приказ отдал родственник их главного английского конкурента! Надо ли после этого говорить, что немцы не пылают особой любовью к этим освободителям. Но терпят их военные базы на своей территории, потому как холодная война с Советами не закончена.