Текст книги "Режим бога. Эпоха Красной Звезды - 4 (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Пока я парился под софитами, изображая перед камерами студента МГУ, Григорий Давыдович взял на себя организационные вопросы и справляется с этим блестяще. Звонки, согласования, заказ пропусков, костюмы – все на нем, и без него я как без рук. При этом он еще успевает следить за репетиционным процессом. И есть у меня стойкое подозрение, что такая насыщенная событиями жизнь ему самому очень нравится.

Дозваниваюсь до Говорухина. Извиняюсь, что встретиться с ним в пятницу не смогу – съемки. Предлагаю перенести нашу встречу на понедельник.

– Жаль… А в понедельник уже я не смогу. Мне нужно срочно лететь в Ялту на съемки «Пиратов».

– Что же нам делать?

– Предлагаю полететь всем месте в Ялту. Ты ведь обещал Альдону отпустить на несколько дней, сняться в эпизодах? Ну, так и полетели. Там со временем у меня будет немного посвободнее, обсудим черновик сценария. Рейс в воскресенье днем.

Неожиданное предложение… Но в принципе здравое. Заодно и отдохну, подышу морским воздухом. Поэтому после коротких раздумий даю Говорухину свое согласие. Осталось договориться с Веверсом.

Глава 6

Утром опять встаю ни свет ни заря. График съемок такой плотный, что приходится экономить каждую минуту. Но для меня работать в бешеном темпе – дело привычное, для японцев, кажется тоже, а вот всем остальным приходится туго. Особенно достается бедной Свете, которая приступает к работе самой первой, раскладывая свой гримерный стол еще до моего приезда и в сотый раз вспоминая добрым словом Грейс Мирабеллу. Пока я дремлю под ее чуткими руками, сидя в пластиковом кресле, японцы выставляют свет на фоне Исторического музея. В семь утра Красная площадь абсолютно пуста, только поливальные машины нарушают ее утреннюю тишину, да гулко печатают шаг солдаты из Кремлевского полка, идущие сменить караул у Мавзолея. Японский режиссер, имени которого я не могу не то что запомнить, но даже и выговорить, и к которому обращаюсь «господин режиссер» или просто «сэнсэй», с тоской поглядывает на солдат. Понимаю его – вышли бы красивые кадры на фоне Мавзолея, но …низя-я-я! В ЦК убедительно просили его воздержаться от такого креатива.

Сняв меня на фоне краснокирпичного терема и Никольской башни, перемещаемся в Кремль, на площадь перед Успенским собором. Режиссеру очень понравился старинный храм, и лунную походку я буду изображать рядом с его древними мозаиками. Вот парадокс. Мавзолей снимать нельзя, а у храма танцевать можно! Пройдет двадцать лет и все кардинально поменяется. Или уже нет?

Света поправляет мой грим, я занимаю исходную позицию. Костюм а-ля Джексон смотрится диковато в антураже древних стен, а перчатка, переливающаяся стразами на солнце, вообще словно с другой планеты, но кто я такой, чтобы спорить со вкусами японцев? Они у них прямо сказать специфические и такими останутся и в следующем столетии. Привычно исполняю сложную дорожку лунных шагов, прокручиваюсь на каблуках, придерживая шляпу перчаткой, и застываю, сдвинув ее на глаза. Помощник режиссера говорит, что все отлично, но плохо виден плеер – в последнем кадре мне нужно немного поменять ракурс, заканчивая поворот. Снимаем еще дубль и еще один. Самое трудное– не поскользнуться на булыжниках, которыми замощена площадь, и удержать равновесие при финальном "фуэте". Наконец, последний дубль и режиссер кричит: «Снято!». Съемочная группа аплодирует, я шутливо раскланиваюсь со всеми, прижимая шляпу к груди. И тут же натыкаюсь на восхищенный взгляд Алены, которая незаметно присоединилась к нашей группе. Я разве приглашал ее в Кремль? Мне еще сталкера-преследователя не хватает. И ведь от нее не отделаешься и охраной не отгородишься!

– Лех, че делать? – я взглядом показываю Мамонту на Алену

– Женись на ней – парень неделикатно ржет, хлопая меня плечу – Сразу от тебя отстанет

– Кстати, слышал новый анекдот?

К нам подходят сотрудники студии…

– Загс. После нескольких неудачных попыток распаренная и теряющая терпение регистраторша обращается к жениху: – Молодой человек! На вопрос: – Согласны ли Вы взять в жены? нужно отвечать: – Согласен!, а не Была—не была!

Группа разом делится на две части. Парни чуть ли не валятся на газон от смеха, дамы хмуро меня разглядывают.

– Нет, а я что… – оправдываюсь под их тяжелыми взглядами – «Я полезных инициатив – никогда не супротив». Священный институт брака – это наше все!

Поверили? Судя по лицам не очень.

–

На ВДНХ народу уже побольше. Утро закончилось, москвичи и гости столицы потянулись на главную выставку страны. Клаймич раздал рижанам коньки, подтанцовка раскатывается. Здесь же и Мирослава с сокурсниками выписывает пируэты на фоне фонтана. При виде нашей массовки, у меня невольно вырывается стон – почти все они явились на съемки в джинсах. Вроде бы понятно, что в них удобно кататься, и желание ребят надеть на съемки модную одежду тоже понятно, но сплошная потертая джинса… Господи, да Суслов меня за такой продвинутый образ советской молодежи утопит прямо в этом фонтане! Хорошо еще, что «звездочки» на общем фоне нормально выглядят – Львова, как мы и договаривались, обрядила их в разноцветные футболки и спортивные шорты. Ладно… джинсовые куртки с ребят снимем, у рубашек закатаем рукава, может и прокатит. Все уже перезнакомились между собой, теперь общаются в ожидании съемочной группы. Света начинает по очереди гримировать «звездочек», мы с Григорием Давыдовичем как два генерала окидываем взором поле битвы. Наблюдательный Клаймич обращает мое внимание, что на газоне за нашими спинами очень удачно расположена инсталляция с олимпийской символикой. Видно, что установили ее совсем недавно – все краски яркие и пахнет ими так, что слезу вышибает. Прекрасно! Сейчас еще и про предстоящую Олимпиаду японцам напомним. А через них – всему миру.

Ну, а дальше начинается самое интересное – на коньки становлюсь я. И хорошо, что у меня оставалось время вспомнить прежние навыки, иначе бы точно опозорился перед японцами. Такие коньки были у меня когда-то в юности, но потом из памяти их надежно вытеснили ролики 90-х и нулевых, а это, как оказалось, уже совсем другое дело, и моя самонадеянность чуть не сыграла со мной злую шутку. Нет, через полчаса я уже рассекал на них вполне уверенно, но в первую минуту, стыдно сказать, чуть не растянулся на асфальте у ног улыбающейся Александры. Вот позорище-то! Но потом ничего, приспособился. Оказалось, что мозг хорошо хранит на задворках все наши прежние навыки, и при необходимости тут же вытаскивает их на свет божий. Сначала мы с Ладой осторожно нарезаем круги вокруг фонтана, крепко держась за руки, а потом даже и выезжаем за оцепление, чтобы не спеша проехаться по аллее.

– Давно не катался, да?

– Пару лет точно…

– Ничего, сейчас быстро все вспомнишь. Хочу еще раз поблагодарить тебя за отца – Лада останавливается, застенчиво улыбается – Если бы не ты...

– Брось, пустое – я машу рукой и чуть не теряю равновесие. Девушка хватает меня, помогая не упасть. На мгновение мы прижимаемся друг к другу. У меня перехватывает дыхание от приятных выпуклостей красавицы, а лицо Лады заливает румянец. Я с трудом сглатываю вязкую слюну. Оглядываюсь.

За нами ревниво следят сразу несколько пар девичьих глаз. Ну, Вера – это понятно, только кто же ей виноват, что она совершенно не умеет кататься на роликах? Такая же история и с Альдоной, которая сидит рядом с Верой и так же ревниво наблюдает за нашим слаженным катанием. А вот Мирослава явно не прочь сама занять место Лады и прикидывает, как бы ее оттеснить от меня. Только это вряд ли. Лада – одна из наших звездочек, ей и блистать в клипе наравне со мной, а все остальные – лишь массовка и персонажи второго плана.

К приезду японцев все уже размялись, рижане вообще показывают чудеса слаженного скольжения, а один из Славкиных студентов вытворяет такие трюки на роликах, что глядя на него, дыхание перехватывает. И это не какие-то там простые «змейки» и «фонарики», а самые настоящие прыжки с разворотами в воздухе. Виртуоз, блин! Японцы успевают к этому моменту и вместе с нами восторгаются его катанием. Потом долго решают, как это можно использовать в фильме, выбирают наиболее выигрышные точки и устанавливают специальные рельсы для съемки камерой в движении. Даешь «слоу моушен»! Ударим кино-прогрессом по разгильдяйству и...

– Витя, пора гримироваться – Света машет мне рукой, предлагая приземлиться за ее столик

После грима я быстро переодеваюсь в светлые брюки и футболку все с тем же модным Лениным, вышитым на груди. На этом настояли японцы. Вешаю на пояс плеер. Такие же Вокмэны, розданные Клаймичем, гордо украшают ремни наших звездочек. Неожиданно для нас режиссер просит присоединиться к девушкам Алену и Александру. Русая коса одной и пышная каштановая грива другой – прекрасное дополнение к блондинистой Альдоне и темноволосой Вере. Группа русских красавиц и впрямь получилась очень колоритной, бедный японец только, что слюнями не захлебывается от восторга, глядя на этот цветник. Зато Мирослава опять недовольно пыхтит – ей японец к группе наших красавиц присоединиться не предложил, и девушку, кажется, это задело за живое.

В первой сцене мы с Ладой должны сделать круг и подъехать к девушкам, сидящим на бортике . Кто-то из них в коньках присел передохнуть, кто-то слушает плеер, кто-то шутливо плещет на друзей водой из фонтана, все непринужденно смеются. На заднем плане рассекает на роликах массовка. Григорий Давыдович предлагает раздать всем еще и по мороженному. Японцы одобрительно кивают, и через несколько минут нам привозят целую тележку с эскимо и вафельными стаканчиками с пломбиром. О, да! Московское мороженное это яркая примета времени, и оно стоит того, чтобы его тоже включили в клип. Я сразу съедаю два стаканчика. Закатываю глаза так, что вся группа на меня удивленно смотрит.

И здесь Мирослава снова учудила – проезжая мимо Алены, она умышленно толкнула ее под локоть, так что эскимо из руки бедной девушки выпало и испачкало ее джинсы, а сама она чуть не загремела в фонтан.

– Ты что творишь, психованная?! – Алена подъезжает вплотную к Мирославе. Ее разгневанное лицо преображается. Глаза сверкают, кулаки сжаты до белизны. Подтягивается охрана. И наши тяжи и двое сотрудников 9-ки, что охраняют племянницу.

– Это я психованная??! – Мирослава визжит и вцепляется в волосы Алены. Начинается типичная женская драка, которую впрочем тут же прекращают телохранители, растаскивая женщин прочь.

Алена расстроена и чуть не плачет, у нее явно были какие-то планы после съемки, а теперь ей придется ехать домой переодеваться и прихорашиваться. Не зная, чем ее успокоить, приглашаю как-нибудь снова заглянуть к нам в студию. Мирославу уводит хмурый Леха. Мнда… Подсобил я другу…

Наконец, инцидент исчерпан, и мы возвращаемся к съемкам. Японцы отдельно снимают группу рижан, катающихся по аллее на роликах, потом нашего «виртуоза» на фоне олимпийской символики, потом еще несколько сцен с участием массовки. Особого видеоряда удостаивается прекрасный фонтан. Но боюсь, что его японцам придется заново переснимать ранним утром. Вокруг нас собирается такая толпа народа, что никакое оцепление с ней больше не справляется. Зеваки словно специально лезут в кадр, и окончание съемок у нас получается смазанным. Время уже поджимает, поэтому мы прощаемся с Аленой, японцами и студентами, благодарим их за участие в съемках и отбываем в Таманскую дивизию.

–

В Таманской дивизии нас встречают радушно. Кормят вкусным обедом, что очень кстати, восторгаются песнями, особенно «Конем». В сопровождающие выделяют майора Прохоренко – бравого усатого крепыша, который готов выполнить любые пожелания. Здесь я сам себе режиссер, поэтому все проходит в более деловом темпе. Объясняю наши потребности майору. Тот понятливо кивает. Но услышав про танк, расстроено разводит руками:

– Извините ребята, но американской техники у нас нет. Разве что в музее военной техники в Кубинке…

Узнав, что нам и советский танк подойдет, майор облегченно выдыхает. Но сначала мы подбираем несколько солдат подходящей наружности. Понятно, что круглые лица и носы картошкой не подходят, к тому же мы выбираем тех, кто повыше ростом и покрепче фигурой, чтобы американская форма не свисала с них. На взвод набрать не получается, вместе с рижанами и звездочками – семнадцать человек. Добавляем двух наших тяжей – Антона и Сергея, плюс я. Двадцать человек вполне хватит, да и все равно больше формы нет. Дальше ставлю задачу: наш «взвод» должен научиться двигаться слаженно и профессионально. Солдатикам объяснять ничего не надо, они к этому уже привычные, а вот остальные… Оставляю за главного Альдону, рассказываю ей, что должно получиться в кадре, и отправляю весь «взвод» тренироваться. Сам с операторами и Клаймичем еду подбирать натуру. Майор советует мне посмотреть ближайший перелесок, в котором его бойцы сдают кросс. Молодой сосновый лес, пересеченная местность с перепадами высот, песчаный карьер и небольшое озерцо в нем. Все прямо как по заказу, и вид здорово напоминает балтийский пейзаж. Операторы – Игорь и Денис, одобрительно кивают – очень неплохо. Начинаем сразу выбирать видовые точки – нам их нужно три. По сценарию у нас сначала лесная пробежка, потом бег по песчаным отвалам карьера, третья сцена у самой воды, там, где растет камыш.

К тому моменту, как наш «взвод» в полном составе добирается до места съемки, мы уже все обговорили и готовы снимать. Ничего особо сложного от группы не требуется: красиво пробежать по лесной тропе, вытянувшись ровной цепочкой, потом передохнув, во второй сцене ловко забраться на гребень песчаного отвала. В сцене последней нужно постараться изобразить усталость и в изнеможении свалиться на берегу озера у самой кромки воды. Переодеваюсь в форму и присоединяюсь к ребятам. Но дублей операторам приходится снимать не один и не два – то кто-то из наших споткнулся о корень и упал, то двое столкнулись головами, штурмуя песчаный гребень, и вместо того, чтобы продолжить карабкаться на него упали в песок и начали ржать, как кони, а за ними и все остальные. Короче к тому моменту, как дошла очередь до озера, изображать усталость нам уже не было нужды, мы все на самом деле устали как черти и были прилично потные. «Таманцы» над нами болезными посмеивались, но не объяснять же людям, что сегодня у нас еще и съемки с катанием на роликах были. Ладно, главное – сняли. И должно получиться неплохо. Материала много, есть из чего выкроить трех минутный ролик.

В завершении едем снимать танк Т-72. Как и в оригинальном клипе Статус Кво я хочу снять вертикально опускающийся ствол пушки, когда камера смотрит прямо в его дуло. Пока мы приноровились и сняли кадры, которые в клипе займут от силы секунд тридцать, прошел еще час с лишним. Зато мы все потом от души нафотографировались на фоне военной техники. Я так даже залез на башню танка. Конечно, ничего особо секретно нам в Таманской дивизии не показали, но сюр получился еще тот – американская солдатня на фоне советской техники. Так и слышу крик Суслова: «Расстрелять этих негодяев!». Нет, эти кадры мы точно поостережемся вывешивать на стену Славы, не поймут некоторые наши гости такого юмора. Достаточно будет и пробежки в клипе в американской форме.

«Таманцы» провожают нас тепло, просят приехать выступить. Стыдно перед хорошими людьми, но приходится отделываться общими фразами: если начальство разрешит, готовимся к гастролям и так далее. Фото на память – сколько угодно, а вот насчет выступить… Нет. При всем уважении. Стоит только один раз дать слабину и потом конца-края этому не будет. Кончится тем, что нас на все ведомственные банкеты начнут приглашать, и попробуй откажись – такие обиды начнутся! Почему у этих выступили, а нам отказываете? Нет уж, лучше даже и не начинать, чтобы потом никому обидно не было. Хватит с нас памятного банкета в МИДе. До сих пор в кошмарах снится.

В Москву возвращаемся в сумерках. Все устали, как черти и даже на обмен впечатлениями сил не осталось. Едем в тишине. И вдруг на весь автобус раздается усталый голосок Лады

– Вот и в армию заодно сходили…

Мы начинаем смеяться. Нет, ну и, правда, словно один день в армии прослужили: и кросс сдали, и по военной технике полазили. А у Альдоны – язвы еще и сил ответить хватило:

– Ла-ад, теперь нам на каждом концерте придется в армию ходить. Боюсь, эта песня станет такой популярной, что ее не по одному разу бисировать придется.

Все снова смеются, но уже без прежнего энтузиазма. Блин, а ведь девушка права – нам же еще и концертный номер готовить на эту песню…

–

Когда просыпаюсь поздним субботним утром, на часах уже полдесятого. Я подскакиваю, как ужаленный. Черт, нам же с Лехой еще на рынок и по магазинам! Всё проспал. Но спустившись на кухню, понимаю, что здесь и без меня прекрасно обошлись. Судя по горам овощей и зелени на столе и подоконнике, Мамонт уже успел сгонять и скупить пол рынка. Сам герой «колхозного шоппинга» теперь сосредоточенно замешивает шашлык в эмалированном тазу, и на мое появление только кивает головой, при этом его огромные ручищи по локоть в нарезанном луке и мелькают над тазом как лопасти пропеллера.

– Чего не разбудил-то? – недовольно бурчу я и залезаю в холодильник за плошкой с творогом.

– А то мы без тебя тут не справимся… – так же недовольно отвечает мне Мамонт – Тетя Люда вечером список мне написала, так я сгонял на Даниловский с утра пораньше.

– Все купил?

– Все. А что не купил, парни подвезут. Собирайся давай, на тренировку едем

– Сейчас??

– Киселев уже два раза звонил на неделе, тебя разыскивал. «Опять Селезнев тренировки пропускает, одного отчисления ему было мало?» – Леха закончил с шашлыком и начал вытирать руки

– А успеем? – я ускорился с творогом, попутно размышляя как отмазаться от прогулов

– Успеем – Мамонт раскатал обратно рукава рубашки, сделал несколько ударов в воздух – Я и сам застоялся.

После быстрого завтрака, мы грузимся в Мерс и едем на стадион Динамо. В боксерском зале уже разминается человек десять спортсменов сборной, большинство из которых мне хорошо знакомы по поездке в Штаты и ФРГ. Как только мы заходим внутрь, все тут же собираются вокруг и начинают сыпать вопросами. Из тренерской выглядывает Киселев.

– Ага, «копнешь, так и найдешь» – пошутил глава сборной, пристально разглядывая меня – Мы уж думали все, Селезнев опять пропал. Только на Олимпиаде увидим, ближе к финалу

Боксеры дружно засмеялись.

– Товарищи спортсмены, прошу построиться! – Киселев подошел ближе, неся в руках красную бархатную коробочку и папку

Сборники дисциплинированно построились и даже разобрались по росту. Я почувствовал волнение, тоже попытался встать в строй рядом с Лехой, но Киселев поманил меня пальцем.

– Извини, Виктор, что в такой скомканной обстановке. Хотели вручить в Госкомспорте, но Павлов уехал в командировку, поэтому… – тренер достал из коробки серебряную медаль и под аплодисменты повесил ее мне на грудь – Я получил ее вместо тебя от немцев на следующий день после высылки, так что вот, вручаю. Заслужил. Молодец!

– Значит, переигровки финала не будет – огорчился я, разглядываю грамоту, что мне Киселев выдал вместе с медалью

– Не будет – кивнул тренер – Политическое решение, сам понимаешь. Немцам отыгрывать назад – терять лицо. Но и серебро на Чемпионате Европы, поверь, это большое достижение.

Я тяжело вздохнул, больше сожалея не из-за серебра, а из-за того, что с нами нет Ретлуева. Это и его достижение тоже. Надо обязательно позвонить Ильясу. Человек он сложный, самолюбивый, но вокруг почти все такие. Может быть подарок ему сделать какой-нибудь? Дорогой! Машину, например.

– Отметим еще твое серебро в Госкомспорте, как Павлов вернется – Киселев распустил боксеров, подошел, хлопнул меня по плечу – Пока иди переодевайся, начнем с работы по мешку, потом лапа и ОФП. Ринга сегодня не будет.

–

По возвращению домой нос к носу сталкиваюсь с мамой. Она вся в заботах и сразу дает мне задание.

– Помоги-ка мне вынести в сад стулья.

Стоит нам выйти из дома, как мама тут же приступает к допросу

– Вить, а ты почему Чурбановых с Щелоковыми не пригласил? Зазнался? Забыл тех, кто тебе помогал, и без чьей помощи ничего бы не было?!

– Ты что, мам?! Просто я подумал, что неудобно всех в одну кучу собирать. Давай мы их лучше отдельно в гости позовем?

– Витюш, твое дело – позвать, а люди сами решат, подходит им компания или нет. Ну, некрасиво же! Люди столько помогали, а ты их на праздник позвать не удосужился.

Виновато чешу затылок. Ну… в чем-то мама конечно права. Компания соберется в основном молодежная, так ведь и Чурбановы и Щелоковы почти всех наших знают. Как-то я упустил этот момент, уж больно неожиданно этот сабантуй нарисовался.

– Пойти позвонить?

– Сиди, уже… Я сама Галине Леонидовне вчера позвонила.

– Как она?

– Неважно. От приглашения она вежливо отказалась. Но нужно ее срочно вытаскивать из дома, хватит от людей прятаться. Я потом еще и Светлане Владимировне позвонила, мы с ней договорились вместе действовать.

– И...

– Встретимся где-нибудь через неделю.

– Что бы я без тебя делал…– обнимаю ее за плечи и благодарно целую в макушку.

Какое-то время мы так и стоим, обнявшись, подставляя лица по-летнему жаркому солнцу.

– Тогда можно будет и поговорить с ними про детские дома.

– Я тоже так подумала.

– Решилась?

– Решилась. Ты у меня вырос, совсем взрослым стал, а у меня еще сил вполне хватит на такое нужное дело. Особенно, если мы за него дружно втроем возьмемся. Да и Гале пора встряхнуться.

– Мам-м… Я сниму с книжки денег, а то мне людям на зарплаты не хватает?

– Зачем спрашиваешь? Деньги ведь ты зарабатываешь.

– Ну… для порядка, наверное.

– Если только для порядка! – Мама смеется и щелкает меня по носу – Витюш, бери, конечно, сколько считаешь нужным. Все равно их пока девать некуда…

Когда съезжается народ, наш новый дом сразу становится предметом восхищения и нескончаемых шуток. Клаймич, который приехал первым, галантно целует маме руку, вручает ей подарок и шутливо восклицает

– Людмила Ивановна! Вы посмотрите, как наши молодые певцы красиво живут!

– Ой, не говорите, Григорий Давыдович! Просто буржуйство какое-то! Сама никак не могу поверить, что это теперь наш дом. Живем как в сказке, но главное – просыпаемся теперь в тишине, и никто больше не вопит под окнами «Витя я тебя люблю!». Просто кошмар, соседям в глаза уже было стыдно смотреть.

– Представляю… У нас и вокруг студии такое же творится. Но там хоть организованная группа фанатов есть, которая за порядком следит. Мы для них в соседнем доме подвальное помещение выбили, так они там клуб почитателей «Красных звезд» организовали. Все никак с Виктором не выберемся к ним в гости заглянуть.

– И во сколько же эта долгожданная тишина вам обошлась, если не секрет? – Клаймич не был бы Клаймичем, если бы не спросил про деньги

– Да, я и сама толком не знаю, если честно. Всеми финансами и оформлением занимался Имант Янович, а я только подписи на документах ставила. – Мама мило краснеет и скомкано заканчивает – Имант лучше в этом разбирается, у него спросите.

Директор тихо хмыкает и тут же тактично меняет тему

– Но природа у вас здесь и, правда, чудная! Даже не скажешь, что это Москва. Покажете дом, хозяюшка?

Мама гостеприимно уводит Григория Давыдовича в дом, а я остаюсь на улице встречать следующих гостей – в ворота уже заезжает машина с ребятами – музыкантами, а вслед за ними и Москвич Кирилла, который привез операторов. Сразу поднимается суета, мы начинаем дружно разгружать продукты и спиртное из багажников машин. При виде нашего дома ребята цокают языками, и каждый считает своим долгом отточить свое остроумие на моей бедной персоне. Как они меня только не обозвали – и плантатором, и буржуем недорезанным, и куркулем, которого пора раскулачивать. Помещик – было самым приличным словом.

– Нет, ну как вам нравится?! Мы с Колькой ютимся в хрущевке, а этот капиталист целый особняк себе отхватил!

– Это вы еще подвал наш не видели, в котором я домашнюю студию хочу себе устроить!

– Хватит завидовать, черти! Вот вернусь из Ялты, попробуем и ваш жилищный вопрос порешать.

Завадский с Робертом недоверчиво замирают

– Правда, что-ли?

– Правда. Но сначала мне с Щелоковым нужно поговорить.

Парни смущенно переглядываются. Кажется, они не ожидали, что я готов за них просить самого министра МВД.

Потом Львова приехала со своими мальчишками на такси. Два реактивных пацана, которые сразу начинают наворачивать круги по саду. Альдона привезла Веру, Ладу, Розу Афанасьевну и Полину Матвеевну, началась обычная женская суета – выяснение кто и что привез, споры что первым долгом выставлять на стол, вопросы где посуду брать… Последними приезжают рижане во главе с Сашей. И через полчаса наша развеселая компания уже сидит за столом, радуется теплому майскому дню и пьет за здоровье новоселов. Потом поднимаем бокалы за первый диск-гигант, за пополнение коллектива, за успешную съемку рекламного клипа. Вчерашние съемки вообще вызывают у ребят бурю восторгов, особенно в Таманской дивизии.

Я слушаю восторги наших ребят и незаметно морщусь. Наивные… они искренне считают наш будущий антивоенный клип шедевром. Да что вы знаете про шедевры-то?! Клипы даже на Западе пока считаются второсортным искусством. Для развития этого нового направление на стыке музыки и ээ-э… короткометражки, нужно чтобы производством занялись профессиональные режиссеры высокого уровня – вот тогда будут шедевры. А наш клип, если по совести, практически дилетантский. Да, идеи в него заложены интересные, и операторы у нас в студии неплохие, но где бы нам взять еще и хорошего режиссера, чтобы тот довел отснятый нами материал до состояния клипа? Я много думал над этим, но все наши будущие известные клипмейкеры пока что ходят в школу – Тигран Кеосаян с 66-го года, Федя Бондарчук и Михаил Хлебородов вообще с 67-го. Тимур Бекмамбетов, правда, с 61-го, но тот сейчас наверняка служит в армии, да и что он может? Нет у него пока ни опыта, ни специального образования.

Обсуждение антивоенного клипа плавно переходит в горячую дискуссию о том, как должен выглядеть сценический номер на эту же песню. Я внимательно слушаю коллег, но все предложения сводятся к каким-то эстрадным танцулькам с модными движениями в стиле диско. Ага… модными для 70-х годов, но мы-то на пороге нового десятилетия и должны сами задавать тон современной эстраде. А кто-то из рижан до сих пор восторгается молодым Джоном Траволтой в «Лихорадке субботнего вечера». Качаю головой. Нет. Все это такой вчерашний день... Кого теперь удивишь этими вихляниями бедрами, особенно после Бобби Фарелла из Bony’M.

Пока все наши спорят с пеной у рта, мы с Лехой и Колей занялись шашлыками. Сыновья Львовой накормлены нашими женщинами и теперь крутятся возле нас, с интересом поглядывая, как мы насаживаем мясо на шампуры.

– Хотите попробовать?

Мальчишки с восторгом кивают головами и под чутким руководством Мамонта начинают помогать нам. Им явно не хватает мужского общения, и на мощного Леху они смотрят как на доброго дядю Степу.

– Лех, тебе пора уже своих заводить, смотри как с мальчишками управляешься!

– С кем мне их заводить-то?

– А с Мирославой у тебя как?

Завадский начинает с интересом прислушиваться.

– Мне больше Алена понравилась – простодушно отвечает Мамонт – Но похоже, что она в тебя всерьез влюбилась.

– Ты бы все-таки пригласил Славика на свидание – я беру картонку и начинаю махать ее перед углями – Вот есть у меня предчувствие, что она как перебесится станет классной…

– Женой? – Леха хмыкает и ставит первый шампур на мангал

Вскоре к нам подходит Саша с бокалом вина в руке. Сегодня рижанка заколола волосы наверх и открыла миру свою восхитительную точеную шейку. Легкое светлое платьице также ничего особо не скрывает. Дабы не пускать слюни я завожу разговор про танцы. Но Саша сама берет «быка за рога»:

– Виктор, тебе ведь не понравилось ни одно из наших предложений?

– Не понравилось.

– Но …тогда чего же ты хочешь? Сам-то знаешь?

– Знаю. Танца как такового в этом номере быть вообще не должно. Военная форма на танцорах предполагает более сдержанные движения – вижу взгляд Саши, полный скепсиса, и решаюсь – Ладно, пойдем поговорим серьезно.

У стола, где собралась шумная компания, громким фоном звучит музыка Поля Мориа, и мне сначала приходится сбегать в дом за маленьким кассетником. Отходим подальше, чтобы Мориа нам не мешал, и я включаю Саше нашу новую песню.

– Смотри. Все ваши движения и жесты должны по возможности повторять армейские. А какие характерные позы и движения есть у американских солдат? Давай, вспоминай по их видеофильмам.

– Ну… – девушка задумывается – может, поза, когда ноги расставлены на ширине плеч, а руки сложены в замок за спиной?

– Точно! И именно эту знаменитую стойку наши «бойцы» должны занять сразу после своего появления на сцене.

– Хорошо. А потом? На сцене все-таки будет тесновато, там еще группа и аппаратура.

– Мы с музыкантами будем стоять в самой глубине сцены, и вам не помешаем. Вокал в этой песне чисто мужской, так что звездочек тоже можешь присоединить к своей команде. Все внимание будет приковано к вам, мы пойдем фоном. Не забывай, что кроме сцены наверняка еще будет длинный язык подиума, рассекающий партер зрительного зала. С первыми словами песни вы разворачиваетесь и начинаете двигаться. Сначала это может быть бег на месте, но затем вы строевым шагом промаршируете по подиуму, замирая с приподнятой ногой на каждом слове «now» и делая полшага назад. Вот так, смотри.

Я дожидаюсь этого «now» и сам демонстрирую Саше нужное движение. А дальше… дальше мы с ходу включаемся в обсуждение и тут же забываем обо всем и всех. Уже и шашлыки подоспели, открыты новые бутылки вина, а мы все жарко спорим, предлагаем и показываем друг другу разные движения. Фильм «Рембо» пока еще не снят, так что мое объяснение, как наносится на лицо маскировочный «макияж» одним движением руки, приводит Сашу в культурный шок.

– Ну, ты даешь…

А то! Шок – это по-нашему. Потом припадаю на одно колено. Прикладываю руку к глазам козырьком, словно высматриваю затаившегося врага. Затем вскидываю руки в характерном жесте, словно держу в них пистолет и беру воображаемого врага на мушку. А под крик «stand up and fight!» вскакиваю и снова замираю, заложив руки за спину. Сашка с горящими глазами повторяет за мной эти движения и восклицает:

– Вить, знаешь, а давай наш номер начнем совсем по-другому? Вот представь: сначала темнота. Потом раздается вой военных сирен, и темноту зала разрезают сполохи прожекторов, которые скользят и по сцене, и по залу. А уже только потом звучат первые аккорды песни.