Текст книги "Сопротивление (СИ)"

Автор книги: Алексей Осадчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Та, не забывая одаривать молодых и не очень кавалеров, которые вились рядом с ней словно пчелы вокруг цветка, учтивыми улыбками, после каждого взгляда Бланки де Гонди на меня, приглушенно шипела словно змея. Сестре Макса эта партия явно была не по душе.

Как оказалось, эти заигрывания со мной Бланки, как ни странно, не понравилось еще одной молодой особе. Если бы не тетушка-герцогиня, которая в этом плане была поглазастей и поопытней меня, я бы ни за что не обратил на это внимание.

Адель… После каждого нашего с маркизой переглядывания на лицо юной принцессы наползала тень. Она еще по-детски закусывала губу и начинала чаще обмахивать себя веером.

Один раз мне удалось подловить внучку Карла, когда она издалека следила за мной. Мы встретились взглядами, и я изобразил учтивый поклон. На щеках смущенной Адель постепенно начал разливаться густой румянец, который она тут же попыталась скрыть за веером.

Помимо внимания этих двух, я то и дело ощущал на себе грустные взоры Верены, которая постоянно находилась рядом с принцем Генрихом и своими вассалами.

Поговорить нам еще не удалось, но я особо и не рвался. Во-первых, дабы соблюсти учтивость достаточно и приветственных поклонов. Во-вторых, мне казалось, что в свете той истории с укрывательством, чем меньше нас будут видеть вместе, тем лучше. Ну, и в-третьих, – мы уже все друг другу сказали. Каждый из нас выбрал свой путь.

Правда, это не значило, что следом за Вереной, которая, как уже было объявлено, отправится на север страны с армией своих подданых, я не пошлю первородных, чтобы те приглядели за новым аурингом.

Ну и последней персоной, следившей за мной пронзительным и обжигающим взглядом, была Бриджитт. Нет, конечно, она не была в числе приглашенных на сам прием, но она и труппа Бризо были наняты, чтобы снова развлечь короля и его гостей своим выступлением, которое намечалось в саду.

Бриджитт я заметил у небольшой дверцы, ведущей в проход, по которому бегали дворцовые слуги на кухню и обратно в зал. И пусть девушка, которой наверняка каким-то образом удалось уговорить одного из лакеев украдкой поглазеть на гостей и короля, пряталась за тяжелой портьерой, ее энергосистему я срисовал довольно быстро.

– Маркграф де Валье! – зычный голос королевского герольда вывел меня из задумчивости. – Предстаньте перед своим королем!

Откровенно говоря, такой поворот был для меня неожиданностью. В зале повисла тишина. Под пристальным вниманием сотен пар глаз я двинулся в ту сторону, где на своем троне восседал Карл.

Придворные расступились, и я склонился перед королем. Кико, ходивший до этого по залу и отпускавший язвительные комментарии в адрес собравшихся, уже был тут как тут. Словно верный пес он сидел у правого колена Карла.

Королева Беатрис тоже была здесь. Ее трон стоял по левую руку от супруга. Видимо, дабы показать единство королевского семейства в час общей беды, эти двое, мило улыбаясь и негромко разговаривая, изображали чуть ли не влюбленную пару.

Хотя все собравшиеся понимали, что это всего лишь фарс. Но этот фарс был необходим прежде всего для народа. Простому люду почему-то важны такие спектакли. Появляется ощущение некой стабильности и правильности, в которые подданые верят. Народу нужна уверенность в своем короле и его семье особенно во время войны.

Чуть поодаль, в кругу своих вассалов, стоял хитро улыбающийся герцог де Бофремон, которого королевским указом объявили непричастным к гибели принца Филиппа. Видимо, этот указ являлся одним из условий мирного договора, заключенного между королем и королевой. Равно как и провозглашение принца Генриха наследником. Кроме того, Карл объявил, что именно наследному принцу надлежит возглавить сводную армию и выдвинуться на битву с Оттоном Вторым. А сам король оставался в столице.

– А вот и вы, маркграф! – широко улыбнулся король, когда я приблизился и поклонился. – Готовы выслушать и исполнить мою волю?

– Да, ваше величество, – ответил я и выпрямился.

Карл хитро прищурился. В его глазах я заметил искорки веселья.

– Тогда начнем! – произнес король и дал отмашку герольду.

Глава 6

Сказав это, Карл поднялся и под изумленными взглядами сотен пар глаз спустился на несколько ступеней с тронного помоста. Так, чтобы оказаться рядом со мной на расстоянии вытянутой руки. При этом ни один из телохранителей короля даже не шелохнулся. Видимо, этот спуск был ранее обговорен с охраной.

А вот для всех собравшихся представителей высших домов как Вестонии, так и других стран и герцогств этот жест Карла стал сюрпризом. Другими словами, только что ранее находящемуся, пусть и в негласной опале, маркграфу была оказана великая честь. По местным меркам – неслыханное происшествие. Особенно, если учесть, что сей маркграф является бастардом да не абы кого, а казненного за измену бунтовщика.

Несомненно, этот бастард совершил много всякого, а в некоторых случаях даже невозможного, но ведь Карл не вставал даже ради собственного сына. Генрих сам приблизился к отцовскому трону, чтобы, приклонив колено, подставить свою голову под корону наследного принца, которой Карл короновал его.

Да и с остальными награжденными происходило примерно так же. А вот ради меня Карл не то, что поднялся, он даже соизволил спуститься на парочку ступеней. В общем, в тот момент моя спина и затылок буквально горели от взглядов собравшихся в тронном зале вельмож.

Тем временем откуда-то сбоку вынырнул королевский лакей и замер по левую руку от Карла. В руках у него был небольшой прямоугольный ритуальный щит, покрытый бархатной накидкой, поверх которой лежала круглая брошь, по форме напоминающая цветок или звезду. Восемь волнистых золотых лепестков, а также сердцевина были украшены темно-алыми рубинами.

По едва заметному кивку короля вперед выступил герольд. В его руках блеснул свиток с печатью.

– По воле Его Величества Карла Третьего, короля Вестонии и Бергонии, – громогласно возгласил он, – маркграф Максимилиан де Валье награждается Орденом Рубинового Солнца – за доблесть, проявленную в Бергонской войне, за верность престолу, за спасение союзных земель и укрепление славы короны в дни тяжких испытаний.

Его голос, четкий и выверенный, разнесся под высоким сводом зала.

Мгновение – и все стихло. Ни шелеста, ни вздоха. Даже придворные дамы, привыкшие перешептываться, застыли с полуоткрытыми ртами, внимательно наблюдая, как довольно ухмыляющийся король прикалывает к моему камзолу самый почетный вестонский орден за боевые заслуги.

Я уловил, как несколько взглядов метнулись от герольда к королю, затем – ко мне. Недоумение, изумление, а кое-где – откровенная злость.

Ведь только что Карл, который после окончания бергонской кампании так толком никого и не наградил, демонстративно объявил меня победителем в той войне. В принципе, он просто отдал мне должное. Не организуй я то ополчение и не выиграй с ним несколько важных битв, аталийцы уже давно хозяйничали бы здесь.

В общем, нашла награда своего героя. Однако, это все лирика. На самом деле, Карл только что официально столкнул меня лбами с Гонди и Бофремоном, а также другими дворянами, которые считали, что это благодаря именно их действиям и жертвам Золотой лев «сбежал» из Бергонии.

А еще, возвышая меня, Карл давал понять прежде всего мне, а потом и всем остальным, что теперь официально, окончательно и бесповоротно я – его человек. Маркграфство – это было своего рода проверкой, которую я, похоже, в его глазах прошел. И, судя по той небольшой веренице лакеев с бархатными щитами, которые выстроились слева от Карла, одним орденом награждение не ограничится.

Это понимали и все собравшиеся дворяне. По залу приглушенной шелестящей волной разнеслись изумленные шепотки и возгласы.

Краем глаза я заметил перекошенные физиономии герцога де Гонди, его сына и его сторонников. А вот реакция Бофремона меня слегка удивила. В его глазах, кроме неприязни, я заметил насмешку. Словно весь этот спектакль более не волновал его. Все эти часы я наблюдал за ним и пришел к выводу, что он вообще своим поведением и взглядами был похож на человека, который после покупки дома следит за переездом его прежних хозяев. И которому плевать на то, какую мебель или какие вещи те оставят после отъезда, все равно стены будут перекрашены, планировка поменяется, а мебель и посуда будут куплены новые.

Тем временем герольд продолжал:

– По воле Его Величества Карла Третьего, короля Вестонии и Бергонии, маркграф Максимилиан де Валье удостаивается Ордена Меча и Башни – за верность престолу, за стойкость и доблесть, проявленные при защите рубежей Теневого перевала. Отныне знак ордена – золотой меч, вознесенный над серебряной башней – ему дозволено вносить в свои личные и родовые гербы как свидетельство доверия и признания короной. В придачу к сему, по повелению Его Величества, маркграф Максимилиан де Валье отныне именуется Хранителем Теневого перевала!

Карл под дружный вздох всех собравшихся взял с бархатной накидки золотой орден в форме треугольного щита, украшенный россыпью мелких сапфиров по краям и крупным бриллиантом в центре, от которого расходились тонкие гравированные лучи. По обе стороны от камня были выгравированы меч и башня – символ стойкости и защиты рубежей короны. Еще одна из высших наград королевства.

Приколов орден мне на грудь, Карл весело подмигнул и дал сигнал герольду продолжать. Поднявшийся гул в тронном зале тут же утих. Первые ряды зрителей слегка подались вперед, приготовившись ловить каждое слово.

– По высочайшей воле Его Величества, за стойкость и отвагу, проявленную в пределах Тени, где ступают лишь немногие из живущих, и за служение делу короны и Света, маркграф Максимилиан де Валье удостаивается высшей награды – Ордена Золотого Пера Стрикса!

Я видел, как подобрались многие страйкеры и теневые маги. Кому-то это награждение пришлось не по душе, например, тому же Гильберу де Амбрелю, главе янтарной гильдии магов. Его ненавидящий и сверлящий взгляд, казалось, вот-вот проделает во мне дыру.

Но были и те, кто был явно согласен с решением Карла. Лорд Грэй смотрел на меня открыто и одобрительно улыбался. И таких магов я заметил немало.

Любопытной была реакция и Кико. Он внимательно следил за мной. Как будто пытался проникнуть ко мне в голову, чтобы прочитать все мои мысли.

Вот бы он удивился, если бы ему действительно удалось это сделать. Ведь мысленно я уже был далеко как от дворца, так и Вестонии. Вместе с моими летучими отрядами оборотней и гленнов, которые уже двигались навстречу армии Золотого льва, чтобы начать диверсии в его тылах. Их главной целью были обозы аталийской армии.

Поэтому вся эта медлительная возня в столице с тратой огромных ресурсов на внешнюю пышность и роскошь, вон, одних только свечей было сожжено несколько тысяч, меня здорово раздражала. Но, увы, я должен был играть по местным правилам. Во всяком случае пока…

Тем временем герольд продолжал.

– Этот знак вручается лишь тем, кто многократно пересекал границу миров, сражался с порождениями тьмы и возвращал в мир живых свет и надежду. Золотое Перо, частично опаленное черным как напоминание о Тени, символизирует единство света и мрака, силы и воли, без которых невозможна защита рубежей мира.

Мысленно я хмыкнул. Сколько пафоса. Тень уже названа тьмой, а эта часть Мэйнленда – конечно же, светом. Как же людям нравится все делить на черное и белое. И себя, естественно, отождествлять с чистотой и сятостью.

То есть, исходя из вышесказанного, получается, что люди Лао, которые оказали мне гостеприимство и которые постарались поделиться со мной всем, чем могли – порождения тьмы, а тот же бывший сержант Ролан Буке, продаваший крестьян в рабство, или тот же герцог де Бофремон – достойные представители светлой стороны.

Карл, которого весь этот ажиотаж здорово развлекал, с ехидной улыбкой приколол золотое крылышко рядом с серебряным, уже висевшем у меня на груди. А потом жестом подозвал следующего лакея.

Когда я увидел его ношу, по моей спине непроизвольно пробежал холодок. Это был круглый слегка выпуклый щит из уже знакомой мне синей стали. Всю его поверхность покрывал древесный узор, как будто от гигантского стального древа, которое переплетали колючие ветви, отодрали кусок коры, только идеально круглый.

Мой восхищенный взгляд не остался без внимания Карла. Он смотрел на меня, слегка прищуривщись, с неизменной веселой ухмылкой.

Когда слуга сделал шаг и замер перед королем, герольд провозгласил:

– По воле Его Величества, в знак признательности за подвиги, совершенные во имя короны и Света, маркграфу Максимилиану де Валье преподносится древний артефакт, сохранившийся со времен первых великих магов, именуемый Щитом Стража! Сей реликт, некогда принадлежавший ордену первейших защитников рубежей, сотни лет хранился в оружейной палате короны. Его поверхность, созданная из редчайшей голубой стали, сияет даже в полумраке, отражая отблески света, а узор из переплетенных колючих ветвей символизирует силу, что заключена в единстве живого и несокрушимого!

Под внимательными взглядами сотен пар глаз использовать истинное зрение я опасался. Поэтому осмотр щита оставил на потом. Но в том, что в нем был какой-то секрет, сомнений быть не могло. Наверняка мастера древности, создавшие это произведение искусства, запрятали в него что-то похожее на усиления в доспехе ауринга. Ведь этот щит ковался именно под золотую ману.

Словно подслушав мои мысли, Карл громко, с нотками пафоса в голосе, произнес, обводя взглядом присутствующих в зале страйкеров:

– Ни один из ныне живущих боевых магов не сумел подчинить себе этот щит – слишком велика мощь, что дремлет в его сердце! – и, уже обернувшись ко мне, добавил так же громко: – Пусть он станет знаком признания и напоминанием о долге перед Светом!

Мне стоило труда не скривиться. Снова этот свет и какие-то долги, идущие в придачу.

Когда щит оказался у меня в руках, я для вида восхищенно его осмотрел. Затем демонстративно примерил на руку. Кстати, он, как все доспехи и оружие аурингов, был легким, несмотря на свои размеры.

Поблагодарив короля поклоном, я передал щит лакею, который все это время стоял рядом. Потом, перед отъездом мне его вернут. Не буду же я шататься по тронному залу со щитом в руке.

Когда лакей со щитом удалился, ему на смену появился его коллега, неся на серебряном подносе пухлый свиток.

В глазах Карла блеснул озорной огонек, а рот расплылся в широкой улыбке. Он слегка подался вперед и негромко, чтобы только я его услышал, произнес:

– А вот и самое интересное.

Подмигнув мне, он кивнул, и герольд начал свою очередную громогласную речь:

– По воле Его Величества, повелителя Вестонии и Бергонии, короля Карла Третьего, рассмотрено и удовлетворено прошение, поданное его сиятельством, маркграфом Максимилианом де Валье и её светлостью, герцогиней Жанной дю Белле, касающееся судьбы рода де Грамон.

Я напрягся и, скосив глаза, заметил стоящую в первых рядах тетушку герцогиню и виконтесс де Грамон. Они, как и я, тоже были напряжены. Правда, во взгляде Жанны дю Белле горел огонек торжества. Похоже, она, как всегда, просчитала Карла. Видимо, он все-таки решился назначить меня опекуном.

Но Карл смог меня удивить, и не только меня, но и всех собравшихся, включая и свою бывшую фаворитку, герцогиню дю Белле. С каждым словом, произнесенным герольдом, ее глаза все больше расширялись.

– Поскольку нынешний граф, Генрих де Грамон, по состоянию здоровья и духа признан неспособным к управлению и исполнению своих вассальных обязанностей, Его Величество постановил: передать опеку над родом и всеми владениями де Грамон маркграфу Максимилиану де Валье и, во избежание смуты в военное время, возвести сего мужа в достоинство графа де Грамон со всеми правами, обязанностями и знаками титула. Отныне он именуется графом де Грамоном, законным главой дома и хранителем его земель, печатей и знамен.

После этих слов Карл передал мне свиток с подноса.

Тронный зал сперва накрыла гробовая тишина, но потом народ очнулся. И по залу прокатилась волна возбужденного гула. В основном недовольного. Опека над родом еще куда ни шло. По слухам, у Генриха де Грамона действительно поехала кукуха. Тем более, что все понимали – опекуном, вернее, опекуншей рода, скорее всего, станет герцогиня дю Белле. Хоть в указе короля и значится имя маркграфа.

Но передать главенство в роду бастарду, пусть и такому прославленному… Это уже явный перебор. И очень неприятный прецедент. Так ведь можно и до более опасных изменений докатиться.

Нужно отдать должное голосовым связкам королевского герольда. Ему каким-то образом удалось не только перекрыть своим голосом поднявшийся шум, но и привлечь всеобщее внимание. Следующий королевский указ герольд зачитываал в относительной тишине.

– Наряду с этим, по милости Его Величества Карла Третьего, короля Вестонии и Бергонии, хранителя Закона об Одаренных и Покровителя Магических Гильдий, удовлетворено прошение его сиятельства графа де Грамона, маркграфа де Валье, касающееся учреждения на землях его марки новой Магической Гильдии. Его Величество, ведая, сколь велик труд и опасность деяний, совершаемых в Тени самим маркграфом де Валье, постановил: даровать его сиятельству патент на создание магической гильдии, которая отныне будет именоваться Стражами Тени, что отныне действует под прямым покровительством короны и во имя процветания королевства. Гильдия имеет право, – продолжал громогласно по памяти без шпаргалок шпарить герольд. – Приобретать все артефакты, минералы и иные трофеи, добытые в пределах Тени, но только на территории маркграфства де Валье с тем, чтобы потом передавать в королевскую казну установленную долю, определенную канцелярией; содержать воинские и исследовательские отряды, действующие по уставу Стражей Тени.

Герольд продолжал вещать, а я, слегка ошалело, взглянул на Карла, в глазах которого уже не было ни тени веселья. Получалось, все мои хотелки, пусть и в урезанном варианте и подправленные в интересах короля, но все-таки были удовлетворены.

Карл мне ясно давал понять, что моя силовая демонстрация произвела на него впечатление, и что он протягивает к моему загривку свою царственную руку, дабы погладить по шерсти своего верного волкодава.

– Все права и привилегии, дарованные сим патентом, вступают в силу немедленно! – закончил свою долгую речь герольд.

По залу прокатилась новая волна гомона, приглушенная, но ощутимая. Теперь уже не возмущенная, а скорее настороженная.

Многие присутствующие здесь теневые маги переглядывались, шептались, кто-то пытался уловить выражение лица Карла, кто-то – моего.

Гильбер де Амбрель стоял неподвижно, словно окаменев. Только что Карл щелкнул по носу этим зажравшимся ребятам. Об артефактах Теневого перевала они с сегодняшнего дня могут забыть. Все эти ухищрения с наследником одного из владетелей в моей марке пошли прахом.

Губы верховного магистра слегка подрагивали. Он что-то шепнул своему спутнику, не сводя с меня холодного ненавидящего взгляда. В этом взгляде я увидел приговор себе.

Зря ты так на меня смотришь, старик. Ой, зря…

Не все главы магических гильдий восприняли новость о создании новой гильдии негативно. Они, скорее, были озадачены. Несколько магов теневых школ переглядывались с явным интересом.

Я уловил десятки взглядов, брошенных украдкой, оценивающе, сдержанно – будто люди что-то для себя решали. Явно прикидывали, как теперь может измениться расстановка сил.

А среди страйкеров я заметил иное – странную тишину и задумчивость. Те, кто еще недавно слушал герольда с безразличием, теперь смотрели на меня по-другому. Не с враждой, но с какой-то встревоженностью. Шутка ли, впервые за сотню лет появилась новая магическая гильдия, да еще и во главе которой теперь встанет абсолют. М-да, у этих ребят ко мне будет много вопросов.

Король же стоял на ступенях тронного помоста и с видом человека, прекрасно понимающего, какой камень он только что бросил в это болото, позволил себе короткую, почти ленивую улыбку.

Потом, поймав мой взгляд, чуть склонил голову и негромко произнес, чтобы слышал только я:

– Об остальном, мой верный граф, поговорим после приема.

Глава 7

Сразу же после моего награждения по кивку короля церемониймейстер объявил о завершении аудиенции и начале придворного раута.

Как только заиграл оркестр, гости сразу же разбились на группки, чтобы срочно обсудить то, что они только что имели честь наблюдать. Поднявшийся при этом многоголосый гул полностью свел на нет все старания музыкантов.

Король же, более не обращая внимания на придворных, поднялся наверх, перекинулся парой слов с королевой и, обогнув свой трон, нырнул в приоткрытую дверь, спрятанную за тяжелой гардиной. Рядом со мной возник Кико и, ехидно улыбаясь, произнес, указывая на крайнюю дверь в конце тронного зала:

– Прошу вас, ваше сиятельство. Его величество хочет поговорить с вами без лишних глаз и ушей.

Я лишь кивнул и провожаемый взглядами десятков пар глаз проследовал в указанную сторону. На ходу посмотрел на тетушку герцогиню, которую обступили со всех сторон около двух десятков придворных дам. Каждая при этом, угодливо улыбаясь, что-то говорила герцогине.

Жанна дю Белле буквально светилась изнутри. В глазах пламя торжества и радости. Без всякого сомнения этот день был для нее днем триумфа. Наконец-то все ее старания принесли свои плоды!

Сестры Макса ликовали не меньше. Еще бы! Вокруг них образовалась давка из титулованных кавалеров, причем не только вестонских. Там мелькали как знатные астландцы, так и островитяне.

И этот ажиотаж только набирал обороты. Несколько минут назад из опальных дочерей казненного за измену графа они превратились в сестер главы рода Грамон. Богатого главы рода, надо заметить. История с Легранами довольно быстро просочилась в массы, и всем не составило особого труда сопоставить факты – раз уж он спас своих родичей купцов, то уж за своих сестер виконтесс молодой граф де Грамон просто обязан дать богатое приданое. Даже тех украшений, что сейчас были на каждой из виконтесс, хватило бы на покупку нескольких деревень или содержание сильной дружины.

Такие богатые и знатные невесты могут сделать удачную партию не только обычным графам или баронам, но герцогам или даже принцам. Ведь их брат не только граф, но и маркграф. Тут ведь и герцогством уже попахивает в недалеком будущем. И пусть эти мысли опасны, но они, несомненно, бродили в умах всех этих людей.

Стоило ли говорить, что мой путь к выходу из тронного зала занял немного больше времени, чем ожидалось. Приходилось раскланиваться с каждым из пожелавших поздравить меня. Задача осложнялась еще и тем, что, как по мановению волшебного пера, графы, бароны и маркизы как бы невзначай выдвигали вперед своих юных и не очень дочерей, племянниц и сестер.

В общем, пока добрался до двери, то основательно взмок. Если верить каждому комплименту, что мне успели отвесить дворяне, то выходило, что я чуть ли не национальный герой. Успели вспомнить всё: и войну в Бергонии, и мои подвиги в Тени, и еще много всего. А если учесть, что о каждом моем похождении была написана баллада, да не одна, то получалось совершенно немыслимое. В общем, раньше я был любимцем черни, а сегодняшним награждением Карл заставил «полюбить» меня еще и знать.

Проходя мимо группы дворян, крутившихся возле герцога де Гонди и его семейства, я встретился взглядом с Бланкой. В ее глазах был заметный озорной блеск и, кажется, некий азарт. Маркиза стояла рядом со своей матерью, герцогиней де Гонди, и кивала каждому слову, что шептала ей на ухо ее родительница.

Если мужская часть этого клана провожала меня недружелюбными взорами, то женская, напротив, похоже, уже начала строить какие-то планы на мой счет.

Удивил и слегка сбил с толку взгляд Луизы де Клермон. Сейчас она чем-то напоминала мне герцогиню дю Белле. Гордо выпрямившись и расправив плечи, она наблюдала за поднявшейся суетой вокруг меня с неким торжеством и высокомерием. Так обычно смотрят матери на чествования их детей. Хотя я могу ошибаться. Слишком много посторонних эмоций приходится считывать. Взгляд может замылиться, а чутье дать сбой.

А вот реакция Адель меня немного встревожила. Щеки принцессы пылали, в глазах горел огонь решимости, а на губах застыла мечтательная и многозначительная улыбка. Так обычно улыбаются люди, которые привыкли, что все их капризы и прихоти безропотно исполняются.

– Рад? – самодовольно спросил Карл, когда я наконец попал в его кабинет, при этом многозначительно кивая на мою грудь, усеянную орденами.

– Благодарю вас, ваше величество, – поклонился я. – Вы необычайно щедры. Я получил даже больше, чем мог желать.

– Вот-вот, – покивал он. – Будем считать, что это некий аванс на будущее.

Я мысленно усмехнулся. Ну конечно, иначе и быть не могло. Награждение закончилось, а теперь предстоит услышать цену всей этой королевской щедрости.

– Я понимаю, ваше величество, – уже вслух произнес я.

– Это хорошо, что ты все понимаешь, – усмехнулся Карл и переглянулся с Кико, который тоже был здесь, как и несколько теней короля во главе с Марселем де Габеном.

В сущности, прямо сейчас повторялась история с тем разговором в шатре Карла. Только декорации слегка поменялись, как и вводные. Обмен любезностями произведен. Теперь можно переходить и к конкретным разговорам.

Король ходить вокруг да около не стал и сразу перешел к сути.

– Как ты понимаешь, ситуация с этой войной очень сложная, – произнес он уже без тени улыбки. – Враги не дали нам времени подготовиться. Поэтому сейчас я требую от каждого полной самоотдачи. Иначе врага нам не разбить.

Далее он разразился проникновенной речью о силе вестонского оружия, о патриотизме, о величии, о доблести и о героизме. В общем, вывалил на меня полный набор стандартных тезисов, которыми обычно оперируют те, кто посылает на смерть людей за свои интересы.

Впрочем, в этом плане все миры одинаковы. Единственное отличие местных правителей от политиков из моего мира была в том, что здешние короли лично вели в бой свои армии или как в случае с Карлом посылали своих сыновей.

Что же касается стратегии… Карл полностью оправдал все мои ожидания. Если в двух словах – мне приказали стоять до конца и насмерть, и при этом убить как можно больше врагов. В сущности, его план был прост и понятен. Он жертвовал Бергонией, чтобы Золотой лев безнадежно завяз там со своими легионами. Ресурсы аталийцев не безграничны, а такая армия их поглощает в огромных количествах. Таким образом, вторжение в Вестонию со стороны юга должно захлебнуться.

– Я сделаю все от меня зависящее, ваше величество, – проникновенно произнес я, когда король закончил накачивать меня лозунгами.

– Это похвально, – кивнул Карл одобрительно.

Он даже слегка раскраснелся от удовольствия. Видимо, ему самому понравилась его речь, а также моя реакция на нее. А вот во взгляде Кико я заметил тщательно скрываемые скепсис и легкую насмешку.

– Ваше сиятельство, сколько вы можете выставить людей? – Кико, наконец, задал вопрос, который, видимо, беспокоил короля больше всего. Вон, Карл даже слегка напряженно подался вперед.

– Все будет зависеть от того, откликнутся ли на мой зов все кланы горцев, – уклончиво ответил я.

– Понимаю, – задумчиво кивнул Карл. Мои слова его не обрадовали. – А островитяне, что переправились к тебе? Сколько бойцов они могут выставить? Кстати, их лорды злы на тебя. Мне стоило немалых трудов успокоить их.

Король многозначительно посмотрел на меня. Мол, ты мне должен еще и за это.

Я мысленно усмехнулся, а вслух произнес:

– Благодарю вас, ваше величество. Что касается переправившихся в марку островитян… Вряд ли представители тех кланов смогут выставить много бойцов.

– Как так? – на лицо Карла наползла тень. Разочарование за разочарованием. – Мне тут все уши прожужжали, что там было больше двух десятков кораблей.

– Мне известно о дюжине кораблей, – покачал головой я. – И доставили они не воинов, а женщин, детей и стариков. То есть семьи бойцов барона Риса. Там от силы сотни три или четыре лучников наберется. Кроме того, все эти люди истощены. Их лорды не особо беспокоились о своих подданых.

Последние мои слова король пропустил мимо ушей. Карлу не было никакого дела до каких-то оборванцев, которых собственные феодалы заморили голодом и задушили поборами. Собственно, он сам был таким же феодалом, который считал, что крестьяне созданы именно для того, чтобы жить и умирать, служа своим господам.

– Но даже так… – начал я, и Карл весь подобрался. – Я смогу выставить около шести тысяч бойцов. Надеюсь, с помощью богов, нам удастся устоять.

Королю незачем знать о том, что почти все бергонские кланы горцев уже давно отправили свои дружины в мою марку. Там, в специально построенном лагере вдалеке от внимательных взоров потенциальных соглядатаев их организацией и муштрой занимался старый маршал, граф де Потье.

И о том, что в марку с семьями прибыло около трех тысяч лучников, и с теми мертонцами, что уже присягнули мне ранее, собралось около пяти тысяч стрелков, сообщать я тоже не спешил. Иначе Карл начнет строить на них планы, которые обязательно пойдут вразрез моим собственным.

Карл разочарованно вздохнул.

– Мало… – пожевав губами, буркнул он. – Очень мало…

– Плюс шесть тысяч графа де Роллена, – вступил в разговор Кико.

Карл лишь отмахнулся от него, ясно давая понять, что он думает о недавно собранном бергонском легионе.

– Какова ваша стратегия, мессир? – спросил у меня шут.

– Обороняться, но при этом действовать по обстоятельствам, – я сказал именно то, что они и ожидали услышать.

Даю гарантию, что содержание этого разговора уже скоро будет известно как другим маршалам, так и шпионам астландцев и аталийцев, которые ошиваются при дворе Карла.

– М-да, иначе никак, – задумчиво кивнул король. – В чистом поле против легионов аталийцев у вас нет ни единого шанса.

В этот момент мне очень захотелось хищно оскалиться, но на моем лице не дрогнула ни одна жилка. Надеюсь, мои сюрпризы понравятся всем сторонам этого конфликта.

– Так и есть, ваше величество.

– Что ж, разумно, – сказал король. – Мне докладывали, что вы потратили много средств на укрепления Сапфировой цитадели, а также всех защитных сооружений марки.

– Я сделал все, что было в моих силах.

– Тогда пусть благословят вас боги, мессир, – произнес Карл, взмахом руки давая понять, что наш разговор окончен. – Сегодня еще можете насладиться обществом придворных дам, а с завтрашнего дня начинайте готовиться отправиться в путь. Вот все сопроводительные бумаги.

Я поблагодарил и поклонился. Затем принял несколько свитков с королевскими печатями, переданных мне Кико, и двинулся на выход. Когда уже был возле двери, король неожиданно окликнул меня: