Текст книги "Истина где-то рядом (СИ)"

Автор книги: Алексей Сальников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Я взял том в руки.

– Виктор вы преувеличиваете мои способности в быстроте чтения, здесь страниц 900. – улыбнулся я пролистав книгу.

– Точнее говоря 1200 станиц. Но это ты преуменьшаешь свои способности к чтению. Читай не буквы, читай слова и мысли и ты прочтешь ее часа за три не больше. – улыбнулся в ответ Виктор.

–

Мне снились странные сны. Они были живые, похожие на реальность, но поддернутые легкой дымкой, словно для того, что бы я не перепутал их с настоящим миром.

Сначала я очутился в своей комнате. Была ночь. Темные стены иногда белели. Это на улице проезжали редкие машины с зажженными фарами. И в светлой полоске я видел сгорбленного старика, стоящего спиной к стене, с полуприкрытыми глазами он произносил странные фразы на распев, иногда замолкая и делая руками странные фигуры в воздухе. Я подошел к нему, тронул за плечо. Старик шелохнулся, открыл глаза и заговорил быстро-быстро.

– Первый урок. Жизнь переменчива, но ошибается тот, кто говорит, что она течет своим чередом. Есть путь. Как у воды есть своя дорога – Русло реки. Как у ветра – направление. Как у луча света– исход. Как у перелетной птицы – Цель. Ты меняешься. Но у тебя есть русло, направление, исход, цель. –Он замолчал и снова закрыл глаза что-то зашептав на своем языке.

Я отошел поняв что он мне больше ничего не скажет. Дверь в комнату в которой я находился вела прямо на улицу. Шагнув через проем, я ощутил, как обдало теплым ветром. Оглянулся. Комната пропала вместе со стариком за захлопнувшейся дверью. Видимо мне надо было идти вперед, что я и сделал.

Вдалеке был виден костер. Подойдя, ближе я понял, что это горела земля, ровным оранжевым пламенем. Словно от самого создания нашей планеты было создано это пламя, тихое и спокойное. Просто живущее.

Я остановился, присел на корточки и провел рукой в сантиметре от живых язычков. Пламя облизало руку и я отдернул ее, чуть было не вскрикнув от боли.

–Что это?– спросил я у Виталия. Оглядываясь. К моему ужасы пламя было теперь везде, лишь вокруг меня еще был кусочек черной земли метров двадцать в диаметре.

–Иди.– сказал голос учителя.

Легко сказать иди, когда перед тобой стелиться до горизонта оранжевый ковер. Я посмотрел себе под ноги. На мне были обычные домашние шлепанцы одетые на босу ногу.

–Иди.– сказал учитель. Все так же спокойно.

– Я не могу этого сделать!– воскликнул я. Смотря все так же вниз на землю.

–Почему?– с некоторым удивлением спросил учитель. Словно сам каждый день ходил по пламени и получал от этого ни с чем не сравнимое удовольствие.

– Оно сожжет меня.– ответил я, затравлено озираясь. Вопреки моим ощущениям пламя слава богу не решило сужать кольцо рядом с непрошеным гостем.

–Оно мало для того что бы сожрать тебя.– учитель явно улыбнулся.

–Оно опалит мне ноги, а потом переберется на одежду...

– Так сними ее.– сказал учитель.

Я удивился этому предложению и стал медленно стягивать спортивные брюки и футболку.

–Теперь иди. Чего ты ждешь?

–Ты сказал вначале, что у меня есть русло, направление, линия, цель. Так скажи мне, какова у меня цель, каково мое направление, где мое русло, каков мой исход? Я хочу понять зачем мне идти в огонь, каково мое направление, что привело меня сюда и каков будет исход?

–В жизни так не бывает, Саша.

–Но в жизни и не бывает огненного поля до горизонта, учитель.

–В жизни бывают вещи и пострашнее. Иди. Иначе кроме этого урока я не дам тебе ни единого.

–Я не знаю, настолько ли мне нужны твои уроки, если ты не собираешься мне ничего объяснять.

–Ты хочешь проводника, или учителя?– спросил он с некоторым нажимом. Мне вдруг представилось что он вполне может навсегда оставить меня в этом сне, если это было сном.

–Хорошо.– сказал я и зачем-то задержав дыхание пошел на встречу к огню. Через десять шагов мои ноги погрузились в пламя. Оно зашипело, жадно обхватив ступню. Я сделал еще шаг, еще. Было больно, но я пытался сдерживать давящий горло крик.

Так я прошел шагов сорок, в полной тишине, лишь чувствуя, что идти все больнее и больнее, слыша легкое шипение и потрескивание, словно под ногами просто горел костер.

–Русло может закончиться в озере, а может и исчезнуть в песке пустыни,– прервал тишину голос учителя,– но ты ведь вода, которая течет в этом русле. Ты можешь выбрать путь и вне него. Воздух или земля. От этого зависит и твой исход. Цель дает тебе все, что ты встретишь на своем пути. Направление... – он замолчал, словно что-то его отвлекло или он просто задумался.– Направление ты выбираешь сам.

–Воздух, или земля?– сдавленно спросил я и посмотрел в безоблачное, но все равно серое небо. Все что угодно, пронеслось у меня в голове, но только не бескрайне горящая земля.

–Выбирай.

–Воздух.– сказал я и оттолкнулся от земли не сколько не сомневаясь что он подхватит мое тело и отнесет ввысь, там где чувствуется лишь тепло от огня и видны его всполохи.

–Путь земли всегда конечен, или замкнут. Путь воздуха иллюзорно свободен, но он тратит твои силы, высасывает энергию. Помни и об этом.

–Значит путь воздуха тоже окончиться в земле?

–Если ты не улетишь достаточно далеко.–снова улыбнулся учитель.

Я же летел. У меня были теперь крылья, большие ярко белые. Поднявшись метров на двадцать я почувствовал легкое головокружение, посмотрев на землю. Она все так же горела, но отсюда, где мне ничего не угрожало это было даже красиво. А за горизонтом уже виднелась зеленая равнина. Видимо это было именно тем местом, куда мне надлежало прийти по огню.

–Иногда цель бывает гораздо ближе, чем ты думаешь. И иногда она создана лишь для того, что бы ты прошел испытание, не избегая трудностей. Тогда цель либо теряет смысл либо превращается в ни что.–грустно сказал Виктор и с этими словами зеленая равнина вдруг посерела на минуту словно вытянувшись к небу и пропала, словно ее и не было. Не знаю, почему, но вдруг я ощутил странную пустоту и страх внутри себя. Посмотрел вниз, где пылал огонь, вправо, влево, но ничего... алое пламя и пустота. Крылья перестали слушаться меня в ту же секунду. Может от страха, а может по странной прихоти учителя я вдруг понял, что не умею летать. Эта мысль поразила как молния и тело мое стало нестись вниз. За минуту до соприкосновения с землей я почувствовал обдавший меня жар и успев зажмуриться проснулся.

Учитель стоял рядом с моей кроватью. Казалось он вздрогнул и открыл глаза одновременно со мной, только пришел в себя гораздо быстрее. Его дыхание было мерным, как и всегда. Он посмотрел на меня задыхающегося, тщетно пытающегося нормализовать сердцебиение, прижавшего руки к груди и грустно ухмыльнулся.

–Ты веришь, в то чего нет. Ты выбираешь легкие пути. Ты боишься боли. Ты не умеешь контролировать себя. Тебя придется учить большему чем я думал.

–Вы когда-нибудь падали с такой высоты?– выдавил я из себя.

–Я падал с большей и... в реальности, а не во сне.– он протянул руку и положил ее мне на лоб. Дыхание тут же нормализовалось, а сердце прекратило попытки вырваться из груди.

–Контролируй свое тело, Саша. Как кукловод контролирует свою куклу. Это легко, просто надо понять что ты это не тело, оно всего лишь твоя одежда...

–А кто тогда я?

–Ты это ты, Саша.

Солнце. Яркое синее небо. Капли росы переливающиеся всеми цветами радуги покрывают ярко зеленую траву. А там в метрах пяти вперед от того места, где я стоял, все белое от крупных луговых ромашек, волнами сгибающимися под порывами ветра. Но что-то в этой идеальной картинке вызывало во мне тревогу, где-то на уровне подсознания, ярко-голубое небо теплые лучи солнца становились чем-то странным и нереальным. И вдруг я понял, что смущало меня. Звенящая тишина. Не было слышно ни пения птиц, ни стрекота кузнечиков, ни даже шума травы, сгибающейся под ветром. Не было ни единого звука, который дает ощущение жизни, ощущение присутствия. Я оглянулся и увидел, что в метрах двадцати сзади меня трава словно утоптана в узкую тропинку, а по ней медленно идут люди. Их лица были бледны, а глаза ничего не выражали, на губах застыли улыбки, но они были словно страшные шрамы уродующие молодые лица. Они были одеты в белые балахоны, а ноги их были босы. Руки мертвенно свисали вдоль туловища и только первый человек молодой юноша, совсем еще ребенок держал обе руки на груди. Я не мог оторвать взгляда от этой процессии в полной тишине уходящей вниз с холма к реке окутанной утренней туманной дымкой. Кто они эти люди. Куда идут и зачем. И люди ли они вообще.

Мурашки пробежали по спине... Стало холодно. Я резко повернул голову в сторону ромашкового поля. Беззвучный ветер, очерчивая свой путь лишь движением травы, набирая силу, стремился к группе странных людей. Холодный поток с силой ударил мне в спину. Ноги мои подогнулись и я упал на колени, пытаясь понять, что случилось со странной процессией людей, попытался подняться, но ветер все еще усиливался, превращаясь в настоящий ураган, толкающий меня в спину, не дающий дышать. Что-то белое летело теперь со всех сторон. Я прикрыл лицо руками и сев на корточки начал медленно подниматься. В этом белом потоке было уже не видно реки и идущих к ней людей, и я двинулся вперед на полусогнутых ногах в ту сторону, куда ушли они и куда гнал меня все еще усиливающийся ветер. Тишина все еще не нарушалась ни чем, я не слышал ни звука, кроме собственного сбившегося дыхания и частого серцебиения. Борьба с потоком отнимала много сил. Не знаю сколько времени продолжался мой поход к реке. Но вот спуск закончился и ноги мои опустились в холодную воду, и тут же словно по чьему-то немому приказу ветер стих, белые листья ромашек потеряв ускорение плавно падали в воду, а я отвел руки от лица и увидел тех людей к которым шел. Они стояли посреди реки, довольно широкой, но не глубокой. Вода многим доставала лишь по колено. Их было человек 20 и они уже не казались мне молодыми. Их пустые словно невидящие глаза были обращены ко мне. Грустные улыбки все так же были не реальными и жутковатыми, словно кто-то нарисовал их на их лицах. У многих были седые волосы. Двое мужчин чуть придерживали за локти старца стоявшего по середине, его руки были прислонены к груди, длинные седые волосы были перехвачены золотым кольцом. Я был уверен, что этот тот же человек, который до начала бури был ребенком и шел первым в процессии. Последняя ромашка упала в воду. Солнце опять ярко засветило, а река стала теплой. Старец вдруг вздрогнул, ноги его подкосились. Я рефлекторно сделал шаг вперед. Но двое мужчин взмахом рук остановили меня. Старик устоял.

–Уйди на берег. – сказал вдруг он. Его губы почти не двигались, а глаза все так же слепо смотрели на меня. После тишины, голос этот показался мне оглушающим, я вздрогнул с удивлением смотря на старца.

–Уйди на берег. – повторил он. – Иначе река заберет тебя.

Я сделал два неуверенных шага назад отступая от белой воды.

Старец кивнул. Словно соглашаясь с моим решением.

–Что ты делаешь юноша? Что привело тебя в пустошь? Или кто?

–Что такое пустошь? – недоуменно спросил я. И поразился силе собственного голоса, словно эхом в пустой пещере он отражался и приумножался в этом странном месте.

–Это то, где ты сейчас находишься. – бесцветно ответил старик.– Пустошь. Безвременье. Граница между Есть и Будет, Да и Нет, Жизнью и Не жизнью.

–Кто вы?

–Я проводник. А кто ты. – все так же без интонации сказал старец.

– Человек.

– Так что тебя привело. Ты хочешь получить вопросы, или ответы. Ты хочешь узнать, или познать. Ты хочешь найти, или отречься.

–Я не знаю. – ответил я. Старец вздохнул. -Кто эти люди за тобой.

– Они пришли сюда навсегда. Они должны уйти навсегда. Они вопросы и ответы. Они жизнь и смерть. Они знание и не знание. Они нет и да. Они знание и познание. Они то что было и уже не будет, они то что навсегда.

–Они умерли.

–Это ответ. Они уходят. Они в реке. Она решит. – Седая женщина стоявшая за спиной старца с поднятой к небу головой вдруг вскинула руки и вода у ее ног поднялась вверх окутывая ее тело голубой воронкой, спустя секунду ее уже не было видно, в следующее мгновение вода потоком упала вниз открывая за собой лишь пустое место. – Она обрела покой. – тихо сказал старец. Остальные люди словно и не увидели этой сцены, все так же не шелохнувшись стояли в потоке воды.

– Вы смерть?

Старец покачал головой.

–Я проводник.

–Зачем я здесь?

–Спроси того кто привел тебя. Пустошь не место. Пустошь не здесь.

–Это я привел его. – раздался голос. И впервые за все время я увидел на лице старца некоторое удивление. Рядом со мной словно из тумана стала проявляться фигура Виктора, он был как-то странно одет, я привык видеть его в старых джинсах и рубашке, но сейчас на нем была льняная рубаха и охотничьи брюки из свиной кожи, на поясе располагались красивые ножны с мечем. Волосы были такими же длинными как и у старца но перевязанные кожаной лентой и не седые а светло русые.

–Ты. Один из нарушивших закон. – констатировал факт старец глядя на Виктора пустыми глазами.

–Я тот кто просил у тебя ответов но получил лишь вопросы. Тот кто говорил да но знал что нет, тот кто познавал а не знал. Хотел найти но отрекся.

–Зачем ты пришел.

–Ты у меня в долгу проводник.

– Ты оставил того кого нужно было оставить.

–Да.

–Ты не нарушал закон.

–Я поступил по твоему. Он, кого я привел тот, кто пострадает за это.

–Ты поступил по закону.

–Но не по совести. Я отпустил того кто жнет не сея.

–Ты получишь ответы. – кивнул старец.

Виктор поклонился и отошел от реки шагов на двадцать. Я пошел за ним, лицо Виктора было мрачным, глаза были наполнены слезами.

–Я не понимаю... – сказал я дотронувшись до плеча учителя. – Мы в чистилище? Зачем?

–Мы в пустоши, Саша. Это место, где принимаются и опровергаются решения. Где нет времени, где жизнь и смерть лишь понятия. Это пустошь. Это еще один урок без которого не обойтись. Здесь ты поймешь что ничто не вечно. Есть только ты и то, что выше тебя. Есть только данный момент. И ничего больше. Это пустота. Она вечна.

–А он кто? – кивнул я на старца, за спиной которого уже стояло только пять человек.

– Он уже ответил тебе на этот вопрос.

–Но я ничего не понял. Он словно древний пророк непонятной религии.

–Он проводник, тот кого нет.

–Как это?

–Он может дать ответ на любой вопрос, а может дать вопрос на ответ. Он не жил и не умирал, его нет. Он часть мира, он воздух, он время, он мысль.

–Но ты же сказал, что тут нет времени?

–А его тут и нет. – усмехнулся Виктор.

–Но я же вижу его и слышу, значит он есть?

–Он есть, но только в данный момент, а в следующий его нет. Он не во времени. Он не рождался.

–Все равно не понимаю.

Виктор вздохнул.

– Он время не во времени. Он миг. Он не цепь событий, а разрозненность. Его ничего не связывает, ибо он не был рожден, отсчет его лет не ведется. Он может быть, или не быть. Он не связан с логикой мира. Он существует и не существует одновременно.

–А кто те люди, которые за его спиной?

–Он и на этот вопрос тебе ответил. Это знания и опыт.

–То есть это не люди?

– Уже нет. – ответил Виктор. – Нам пора.

Он пошел в сторону реки. Старец стоял там уже один и вряд ли его можно было назвать старцем. Он снова был молод, как тогда на тропе. Только руки не были сложены на груди и волосы были коротко острижены.

– Входи в реку. -кивнул мне Виктор оставаясь на берегу. -Теперь тебе ничего не грозит.

Я сделал три шага вперед. Вода была теплая и по ней уже не плыли лепестки ромашек. Можно было разглядеть золотой песок на дне и слегка синеватый оттенок иногда попадающихся камней.

–Подойди ближе. – сказал проводник.

Я подошел. Он протянул ко мне руки и закрыл ими мое лицо.

–Ты уверен? – впервые с интонацией спросил он, но явно не у меня.

–Уверен. – ответил Виктор.

–Смотри. – сказал проводник. Это предложение показалось мне глупым, так как за плотно прижатыми к моему лицу руками я не видел ничего, и когда я уже хотел это сказать, руки проводника вдруг стали светиться и исчезать, но за ними я увидел не реку и старца, а странную полуразрушенную комнату.

***

Эта комната наверное она занимала собой огромное пространство. Рядом с тем местом глее я оказался стоял невзрачного вида телескоп, словно собранный из мусора. Тусклые стекла были направлены в пролом в стене. На полу рядом с телескопом был обгорелый круг и полустертая надпись "? ?pur si mu?ov?..." Рядом на столике лежал странного вида термометр и стоял микроскоп, на полу лежал мушкет. Я поднял его и осмотрел. Оружие было тяжелым.

Комната напоминала политехнический музей, здесь плотными рядами стояли, лежали изобретенные человеком вещи которые изменяли мир. Я шел разглядывая эти экспонаты, и вдруг увидел на одной из стен календарь. Он привлек мое внимание, он явно был не частью выставки которая демонстрировала новшества новой эры с 16 века и далее. Календарь был создан раньше, гораздо раньше. Я подошел ближе и осмотрел находку. На листах скрепленных пружиной , желтых и пыльных были напечатаны только года. На верхнем листе был 1990 год. Тот который шел сейчас в реальном времени. Я удивленно смотрел на эту дату, что-то было в ней, в этих черных цифрах напечатанных на пропыленной бумаге. Я вспомнил новый год. Мать отца и брата. Этот праздник всегда считался у нас семейным. Где бы мы не были что бы не делали, но на новый год мы собирались вместе. Но в эту ночь с декабря 1989 на январь 1990 с нами не было брата моей мамы. Он умер за месяц до празднования Нового года. И в эту ночь особого веселия не чувствовалось.

Я вздохнул и отошел от календаря. Ударившись ногой о двигатель внутреннего сгорания лежавший на полу, остановился что бы осмотреть колено. Синяк расползался по коже с неимоверной скоростью, подпрыгивая на одной ноге я добрался до стоявшей не подалеку модели машины и сел на сидение.

Нога болела. В голове проскользнула странная мысль, найти холодильник и лед. Я поднял голову и огляделся. От неожиданности вздрогнув. Он стоял в метрах пяти от меня, рядом с тем самым двигателем и улыбался. Брат моей сестры, живой, в своем любимом костюме из джинсы.

–Кирилл? – удивленно спросил я. Не веря своим глазам.

–Привет Саш. – радостно ответил он. – вот уж не думал не гадал тебя тут встретить. Думал он пошутил.

–Кто?

–Старик. – Кирилл махнул рукой. – ай да ну его. -Он быстро преодалел разделявшее нас расстояние и обнял меня. -Как ты племянничек?

–Живой. – сказал я и осекся. – Прости.

–Ой да брось. – Кирилл сел рядом со мной и мечтательно посмотрел в потолок. – Знаешь Живой это еще не главное. Как там?

–Все нормально.

–Ну и хорошо. Как Катерина, как Никитка, как Антон?

–Антон работает, Никита в универ поступил. Ну ты это еще застал. А мама очень переживает... – я смотрел на него не отрывая глаз. Живого, веселого, такого каким он был всегда. Он вдруг повернул ко мне голову.

–Простите меня, Саш. Я был не виноват, но все равно простите. Я понимаю ей тяжело. Но это пройдет. – он похлопал меня по плечу. – улыбка вдруг стерлась с его лица.

–Что такое? – спросил я заглядывая ему в глаза.

–Все-таки это правда. – прошептал он. – правда.

–Кирилл, что правда? – я недоуменно смотрел на него. Он встал отвернувшись от меня, потом резко развернулся и заговорил, быстрым шепотом, словно боясь не успеть или то что его услышат.

–Пойми, жизнь это еще не все. Они все уйдут. Они отнимут. Потому что иначе ты не сможешь сделать того что они хотят. У тебя не должно никого остаться в том мире. Ты не должен боятся чего-то или когото потерять. Это важно, Саш. Очень важно. Они отнимут. Но ты не злись. Не поддавайся скорби. Ты все сможешь изменить. Ты сможешь. Я верю. Знай только одно здесь не хорошо и не плохо, здесь просто никак. Это не место, это лишь пространство, заполненное теми кто ушел. Им здесь не будет плохо.

–Стой! – я поднялся с сидения и тут же сел снова, боль была невыносимой. – О чем ты? Кого отнимут?

–Ты сам знаешь. – мрачно улыбнулся Кирилл. -Я позабочусь о них. А ты позаботься о себе. Не дай им играть тобой... -он снова отвернулся . Его фигура начала таять в воздухе.

–Нет! – крикнул я уже в пустоту. – Нет не нужно!

Уроки:

3 урок. Смерть.

4 урок. Выбери между тем, что легко и правильно.

5 урок. Самопожертвование.

6 урок. Судьба не изменится.

7 урок. Бездна.

–

Вечером мы обычно сидели в маленькой уютной кухоньке и пили чай из странных и всегда новых трав. Учитель по обыкновению сначала молча делал глотка четыре, потом доливал в чашку кипяток и грел о нее руки. Только после этого действия он начинал рассказывать свои странные истории, или задавать вопросы. Рассказы у него были длинные вводящие в состояние транса, или сна, речь при этом становилась тягучей словно мед, успокаивающей и убаюкивающей. Рассказывал он чаще про людей про давние события и почти никогда не говорил о себе. Когда же учитель задавал вопросы они были краткими и глубокими. Никогда до этого я не знал, что двумя словами можно спросить так о многом. Я думал над вопросом а он смотрел в чашку, словно хотел увидеть в ней мои мысли. Потом я начинал говорить, а Виктор просто слушал иногда кивая головой. И это было так просто и легко говорить с ним, слушать его...

В этот вечер все было по другому.

Я вошел на кухню с предвкушением... я хотел рассказать учителю что почувствовал когда шел по огню, хотел оправдаться в неправильном своем выборе. Но как я только переступил порог кухни я понял сегодня мне говорить не придется. На столе на месте чайника лежала стопка книг, старых, потрепанных, с оторванными наполовину корешками и заботливо заклеенных прозрачным скотчем. Рядом с книгами лежал тонкий кинжал.. Я оглянулся на учителя. Виталий стоял у плиты и помешивал варево в алюминиевой кастрюле, от которой с неизвестной для меня целью были откручены пластмассовые ручки. От варева по кухне разлетался сладковатый запах, который я раньше принял за запах чая. Не реагируя на меня Виктор взял с полки странного вида деревянную миску и высыпал ее содержимое в кастрюлю, после чего проговорил на своем непонятном языке длинную певучую фразу и стал опять мешать варево. Я повернулся к кинжалу и взял его в руку. Оглядел странный предмет. Видимо очень давно им часто пользовались, лезвие было в зазубринах в которые забилась темная грязь, может это даже была кровь. Массивная рукоять в виде морды какого-то животного оказалась теплой и удобно легла в руку.

–Этот кинжал принадлежал Градимиру, старейшему из рода великих.– сказал учитель, от неожиданности я вздрогнул чуть было не выронив кинжал и чисто рефлекторным движением сомкнул пальцы на зазубренном лезвии. Кровь тут же полилась из неглубокой раны и словно метал ждал этого долгие годы... кинжал едва заметно завибрировал в моих пальцах. Я ощущал эту вибрацию кожей, а потом и слухом, кинжал стал петь, нет это было нечто другое, не пение. Это был голос. Сотни голосов. Как молитву шепотом они читали непонятные, но явно важные слова. Их нужно было уловить, понял я. Ведь иначе...

Учитель стоял вплотную ко мне сжимая в руках рукоять кинжала по которому струилась кровь, моя и чья-то чужая. Наверное это была кровь Виктора, может он порезался когда вынимал кинжал из моей руки. Но почему у учителя такие глаза, почему он так испуган, именно испуган, не зол, не рассержен, нет. Напуган.

Некоторое время я приходил в себя. От неожиданно наплывшего ведения. От этих странных голосов. От испуга. От боли в руке. Виктор снял с огня варево и вытащив из ящика лист бумаги размазал по нему серую кашицу. Все это время он молчал. Искоса поглядывая на кинжал лежащий теперь на табуретке и обернутый в полотенце, словно боялся что я его снова возьму.

После того как лист бумаги с кашей на нем был аккуратно положен в холодильник Виктор сел напротив меня, положил руки на стол и медленно, словно сомневаясь в правильности своего вопроса спросил.

–Что ты видел? Скажи все, что ты видел, Саша. Это очень важно.

–Я ничего не видел кроме странного рисунка на ручке кинжала. Я слышал... я только слышал чьи-то голоса, которые говорили на том же языке что и вы иногда. Но я его не понимаю.– я чувствовал себя маленьким мальчиком без спроса взявшим какую-то нужную и дорогую папину вещь.

–Что они говорили?– голос Виктора стал еще более озабоченным, он смотрел мне прямо в глаза, от этого взгляда мне становилось еще более не по себе.

–Учитель, я не могу пересказать то чего не понимаю.

–Пятнадцать минут...–проговорил учитель,– ты слушал их пятнадцать минут. Что они могли успеть за это время. Глупцы. Да и я тоже не лучше.– он вскочил, взмахнул руками, но тут же сел

–Какие пятнадцать минут?–с недоумением спросил я.

–Ты слышал их пятнадцать минут.–ответил он с некоторым раздражением–Старый я кретин. Из-за этого промаха все может пойти к чертям собачьим...

Я впервые видел Виктора в таком жутком состоянии, впервые он ругался при мне, впервые вдруг стал человеком, а не великим все понимающим старцем. Я зажмурился и тряхнул головой. Может это очередное такое испытание ...

–Ты не должен был брать этот кинжал. Он не для тебя. Он ... Он опасен.– Виктор был в панике теперь он держал меня за плечи и словно умолял сказать ему что ничего не было что я не брал в руки эту игрушку, что ничего не слышал и ничего не помню...

Да в конце то концов что с ним произошло. Зачем он вообще притащил этот кинжал на кухню. Ведь знал, что я приду сюда, знал мою привязанность к такому виду холодного оружия. Не мог не предвидеть... Он ведь все видит наперед..

–Чего вы так боитесь, учитель? Что такого в том что я услышал странную и непонятную мне речь?– спросил я. Он отошел от меня, лицо его осунулось.

–Это кинжал Градимира, Саша. Градимир был великим человеком. –сказал учитель и я вдруг почувствовал что мир вокруг изменяется под его словами, теряет краски. Облетает цвет с картинки словно позолота с куполов. И мир стал как выцветшая гравюра, как старая плохо сохранившаяся кинопленка. Я стоял посреди незнакомой мне комнаты. Почти всю эту комнату занимал огромный стол, на котором стоял подсвечник с наполовину прогоревшей свечой, крынка с молоком и деревянная кружка. Я почувствовал, как повеело холодом. За окнами без штор и тюли, с мутными стеклами шел снег... На единственном стуле в комнате сидит человек. Он стар, очень стар. Лет сто не меньше. На нем кожаные штаны, сапоги с мехом наружу, темно вишневая рубаха. Он не замечает меня и мягкого голоса Виктора льющегося плавно из всех углов комнаты, заполняющего собой весь этот маленький кусочек мира. Этот человек углублен в свою работу. Он что-то пишет гусиным пером в широкую и толстую книжку. Мучительно выписывая закорючки букв. Я подхожу к нему что бы посмотреть что именно в этой книге. Но хозяин комнаты вдруг откидывается на спинку кресла, легким движением закрывая книгу. Взгляд его становиться радостным, губы растягиваются в странной неживой улыбке. Он снова наклоняется к книге, смачивает перо в чернильнице вделанной в подлокотник кресла и рисует на обложке странный символ два меча а между ними два пересеченных под прямым углом глаза. На секунду знак становится более четким, а потом исчезает.

–Теперь все. –говорит человек. У него приятный совсем молодой голос, почти такой же, как и у Виктора.

Я чувствую, что в комнате еще кто-то есть. Совсем недавно появился и теперь смотрит на хозяина с сожалением и тоской в глазах. Он принес плохие вести и теперь не знает как сказать их дорогому для него человеку.

–Ты здесь Воротислав?–окликает его хозяин комнаты.

–Да Градимир.

–Что опять?–Градимир подходит к Воротиславу и долго всматривается в бледное молодое лицо.

–Будимир говорит что ты должен сжечь книгу, –мальчик не осмеливается смотреть в глаза, своему хозяину, он чуть ли не плачет,–Братья считают, что она принесет только зло, что законы мира если ты их открыл должны остаться только твоими...

–Я открывал их не для себя. Я открывал их для Света во имя служения ему. И никто не помешает мне передать эти знания тем, кому они адресованы.

–Но господин, скоро сюда прибудут Собиратели и тогда ваше знание окажется в опасности. Бумага не то хранилище где можно прятать великое знание.

–Когда они прибывают?– с омерзением в голосе спрашивает Градимир.

–Через сутки так говорит Воислава.

Градимир поморщился ему явно не были по душе эти собиратели и сама мысль о том что они прибудут в его деревню в его дом. Глубоко в своей душе он давно уже смирился с мыслью, что зря пишет книгу, что ее все равно придется сжечь, развеять по ветру. Но жизнь так переменчива и он надеялся на то, что его верные товарищи передумают с этой жуткой затеей. Градимир вздохнул подошел к книге. Открыл посередине, прочитал первые попавшиеся строчки, ухмыльнулся.

–Они могут взять книгу, ты прав, но они не смогут взять меня. Подойди сюда Воротислав.

Мальчик безропотно подошел к Градимиру, тот повернул его лицом к себе проговорил непонятную фразу. Мальчик кивнул, достал из кармана нож и быстрым движение полоснул лезвием по внутренней стороне ладони, я вздрогнул, но мальчик даже не поморщился, а совершенно спокойно поднес руку к книге. Кровь закапала прямо на белые страницы скатываясь в сгиб, всасываясь в корешок. Градимир кивнул, выдернул из маленьких ножен на голенище кинжал и провел по тыльной стороне своей ладони поднес ее под руку мальчика. Градимир стал читать заклинание, а голос Виктора переводил...

"Исчезни книга вместе с моей кровью. Впитайся знание в кровь мою стань мною. Однажды обретенное не будь потерянным на всегда, а когда прибудет час перейди в клинок мой и откройся только тому, кто несет в себе часть Света, тот кто будет избранным и отдаст тебе свою кровь". Последнее, что я увидел была яркая оранжевая вспышка поглотившая книгу.

Я снова сидел на кухне. Виктор стоял у окна. Закипал чайник. Книг на столе больше не было, как и кинжала.

–Ты научишься читать будущее, научишься видеть пути. Я буду учить тебя и это будет так же бессмысленно, как и когда Градимир писал книгу. Он убил себя этим кинжалом, когда понял, что зло завладеет его телом, а вместе с ним и его знанием. Ты тоже будешь видеть будущее и дороги, которые можно выбрать, но однажды ты встретишься со злом с которым встретился и Градимир и забудешь все свое знание, все свои пути, ты станешь просто человеком и у тебя не хватит сил на то что бы противостоять судьбе. Но я все равно буду учить тебя... потому что как и Градимир надеюсь, что мою книгу не нужно будет уничтожать.... И то что ты сегодня взял этот кинжал, может это и не настолько страшно как может показаться...–он улыбнулся, Виктор не верил своим словам и я это видел, только не мог понять почему он все время говорит про зло перед которым мне не устоять.

****

Уходит жизнь. Уходит в песок, сочиться сквозь пальцы. Многие называют это временем. Секунды складываются в минуты, минуты в часы, часы в месяцы, а месяцы в года. Каждый человек считает свое время но не каждый знает сколько его у него. Может остался лишь час. А песчинки падают. Так неумолимо уходит от нас жизнь. Наши шансы. Наши годы. Маги умеют управлять своими песочными часами, но к сожалению и они не вечны. Таков закон.