Текст книги "Гоблины в России (СИ)"

Автор книги: Алексей Молокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Наконец мурашки скрылись в рукаве робы, но Панзутий по-прежнему не говорил ни слова. Он подошел к распахнутому в ночь окну, пытаясь что-то высмотреть в густом пахнущем океаном мраке. Наконец вдали показалась бледно-розовая искорка. Она передвигалась судорожными скачками, словно бабочка, за которой гонится юный натуралист с сачком и банкой морилки. Искорка из последних сил влетела в окно и обессилено опустилась на воротник робы шамана.

Панзутий осторожно, двумя пальцами взял опоздавшую мурашку и, приговаривая "ах ты умница моя хроменькая...", поднес к уху. Покивав немного, он расплылся в клыкастой улыбке, бережно отправил мурашку в рукав и повернулся к измученной неопределенностью публике.

– Ну! – хором выдохнули все.

Панзутий приосанился, осторожно пригладил грязно-серые патлы, прокашлялся и начал:

– И поведали мне мурашки всю чистую правду, как она есть, неприкрытую и чистую, голую правду-матушку...

– Не надо нам правду, мы ее родимой уже нанюхались, так, что до сих пор в глотке свербит, – прервал его великий Орк. – Ты лучше нам суть расскажи.

– Ах, суть, – спохватился Панзутий, – ну, суть, в общем, такая. Зубки Ваши находятся в огромной северной стране, в активном, между прочим, состоянии. Целехоньки, все девяносто шесть штук. Пребывают они все в полном здравии, ни кариеса ни какой другой напасти. Только пара железных клычков слегка заржавела, но это поправимо, наждачком почистим, отполируем, будут как новенькие... Если, конечно, их вовремя вернуть.

– Ты кончай мне зубы заговаривать, – снова оборвал его Великий, – Ты лучше скажи нам, где их искать!

– Ах, искать! – Панфутий удивленно посмотрел на Великого Орка, словно тот спросил о чем-то совершенно само собой разумеющемся. – Ну, конечно же, в России. Какое-то время они пробудут под Москвой, на исторической родине, а потом – не знаю, куда их занесет. Бизнес это такое дело...

– Это, с каких же пор Россия стала исторической родиной народных гоблинских артефактов? – возмутился хоббит Василий. – Твоя правда не только голая, а еще и пьяная в драбадан!

– Не мешай вещать! – Огрызнулся придворный шарлатан, – Я не артефакты имею ввиду, конечно, а братцев-предпринимателей, которым этот придурок челюсти загнал!

– А что они предпринимают, эти предприниматели? – осторожно спросил Дробила.

– Это звание такое, предприниматель. У них там, в России все что-нибудь предпринимают. А тем, кто уже предпринял и остался на свободе, да еще живой, присваивают звание предпринимателя. – Панзутий гордо посмотрел на неграмотных гоблинов. – А эти еще и родственники. Они так сами себя и называют – "братаны"!

Бывший шаман-непогодник подумал немного, потом сообщил:

– Они раньше с крышей какой-то дело имели. Держали. Кариатидами что ли работали? Или над ними держали? Непонятно. Ну ладно. Короче говоря, зубки в полном здравии отбыли в российскую столицу, куда за ними кое-кто и направится. Кстати, одного из этих братанов зовут Василий!

– Понятно! – сказал Великий Орк и выразительно посмотрел на присмиревших дознатцев. – Собирайтесь, охламоны! И этого,– он ткнул когтем в сторону Сенечки, – прихватите, а то он мне своей правдой весь остаток отпуска отравит. Тот, что вы еще не успели испоганить!

Подведя итог гадания, Великий задумчиво обвел взглядом компанию и поманил к себе Панзутия.

– А ты...

Расстроенные перспективой неоплачиваемой поездки незнамо куда, гоблины встрепенулись и злорадно уставились на любителя мурашек.

– А у меня справка, у меня в высоких широтах головы кружится, – быстро среагировал Панзутий. – И вообще, мне тут один приезжий работу предлагал. В разведке. Высоко оплачиваемую должность шамана-шпиона, так что... Кстати, с артефактами поспешать надо, а то беда будет...

Но Великий Орк его не дослушал.

– Ладно, оставайся при мне, будешь обеспечивать связь. И докладывать мне лично каждое утро, – оборвал шамана-шарлатана Властитель, и задумчиво добавил:

– А крокодилов я все-таки прикажу купить. Вообще, надо завести временный крокодилий питомник. И дело доходное, и на кормежке сэкономить можно, дармовая, можно сказать кормежка. Дармоедами кормить будем. А для державы какая польза! И крокодилы сыты, и дармоедов меньше! Как это я раньше не додумался?

На этой оптимистической ноте, Великий Орк и закончил аудиенцию.

Василий, впавший в ступор при известии о том, что придется куда-то ехать или лететь, наконец, оклемался, и вспомнил о том, что в любой безвыходной ситуации следует устраиваться с максимальным комфортом, вопросил:

– А командировочные? Суточные, прогонные, подъемные, проездные? Не пешком же нам в это Россию топать?

– А хотя бы и пешком, – не оборачиваясь сказал Великий Орк. – В государстве денег на крокодилятники не хватает, а он туда же, командировочные ему подавай!

– Так мы же на острове! – завопил хоббит, – Как же мы...

– А хоть вплавь, – донеслось с трона. – Мне все едино! Вы бы лучше, чем денег клянчить, у этих... у братанов бы поучились! Те тоже, пока крышу держали, небось без денег сидели, то бишь, стояли. Голуби на них гадили, туристы словечки разные на животах выцарапывали. Надоела им такая жизнь, оторвали они свои кариатидские задницы от стены, взяли и предприняли что-то. И теперь запросто наше национальное достояние скупают. Вот как жить-то надо!

– Если мы в России что-то предпримем, нас ведь посадить могут, – логично возразил хоббит. – Или вообще, прикончить. Тогда никаких артефактов мы не привезем. Так что выдайте хоть что-нибудь на подкуп судебной системы!

– Ну, подкуп судебной системы – это дело святое, – подозрительно легко согласился Великий Орк. – Вот вам на подкуп! И немедленно отправляйтесь с глаз моих долой!

И на циновки, покрывающие пол бунгало, упала маленькая никелевая монетка.

– Это же... – начал было хоббит.

– Правильно, если судебная система продается, то больше она и не стоит, – Великий Орк встал. – А теперь уматывайте отсюда. Чтобы через двенадцать часов были в Москве. Тем более что здесь вас уже ищут, чтобы посадить. Ваши рожи на всех телеканалах маячат. И называют вас не иначе, как "бандой террористов". Все понятно?

– Все! – дружно выдохнули гоблины и поплелись к выходу, волоча за собой слабого после очуха Сенечку.

Душная тропическая ночь сразу охватила их со всех сторон, словно толстая, изголодавшаяся по любви негритянка. От нее пахло мускусом и океаном, так, что на губах сразу стало солоно, не то от любви, не то от обиды.

– Чего делать-то будем? – риторически спросил старший дознатец.

– Сваливать надо, пока не повязали, – пискнул Сенечка. – Вон, они копы, окружают!

И в самом деле, справа и слева, со всех сторон доносились надрывные стоны полицейских машин, огоньки мигалок зигзагообразно метались по городу, словно светящиеся тропические насекомые, укус которых вызывает кому у любого порядочного организма. Рано или поздно их поймают, и тогда...

– Нечего рассиживаться, – Дробила решительно взмахнул трофейной дубинкой. – Пошли к машине. Ты давай за руль, – он хотел ткнуть горлума дубинкой, но передумал, подельники, как никак. – У тебя здорово получается.

В фургоне булькала и шипела радиостанция.

– Всем на набережную, всем на пляж, мать вашу! – донеслось из динамика.

– Все, хана! – хоббит горестно покрутил головой. – Чего ждем, уходим в сторону моря! – скомандовал он горлуму.

– Не заводится, сволочь! – прошипел в ответ Сенечка терзая стартер.

В моторе что-то явственно икало и крякало, но заводиться подлая машина не спешила. Видно соскучилась по своим полицейским товаркам.

– Дракон! – внезапно сказал доселе молчавший Ватерпас.

– Где дракон, что дракон? – закрутил головой Василий. – Только дракона нам сейчас и не хватает для полного абажура!

– Вот именно! – заорал сообразительный Ватерпас. – Эй, Дробила, где ты там шляешься? Позывные Экскаватора помнишь?

– Борт 97-40, кажется. И вовсе я не шляюсь, я подтолкнуть хотел, может сходу заведется, – сказал Дробила появляясь из темноты.

Ватерпас схватил микрофон рации, зачем-то дунул в него, потом заорал на весь полицейский эфир:

– Борт девяносто семь сорок, борт девяносто семь сорок, срочно нужна помощь. Вот лежу я на пляжу в неглижу-макияжу и уже едва дышу, сорок ментов на душу. Прием!

– Рад вас слышать, ребятки! – донеслось из динамика на таких басах, что казалось, диффузоры полопаются. – Как дела? У вас, как я вижу внеплановый карнавал в городе. Ну и как, весело?

– Куда уж веселее! – Василий вырвал микрофон у Вытерпаса, которого не вовремя пробило на лирику. – Это не карнавал, это нас полиция ловит. Спасай скорее, а то сейчас поймают, и не увидишь ты больше своих друзей-спасителей.

– А сверху выглядит, как карнавал! – бухнуло в динамике. – Ладно, беру пеленг и лечу. Включаю форсаж. Вы там посторонитесь, а то, неровен час, сожгу кого-нибудь!

Между тем, полицейские тоже услышали про пляж и макияж, быстро разгадали нехитрый ватерпасов код и дружно со всех сторон ринулись к океану.

Скоро вокруг бунгало Великого Орка и стоящего рядом с ним украденного полицейского фургона образовалось светящееся и отчаянно завывающее сиренами кольцо.

Прожектора, смонтированные на крышах полицейских "Нисанов" и на вертолетных полозьях прекратили бессмысленное метание и скрестились на гоблинах, словно спицы на ступице велосипедного колеса, явив представителям закона мнимых террористов во всей их беззащитной красе.

Рядом, подтверждая состав преступления, стоял увязший в песке предатель-фургон с заглохшим мотором.

– У. волки позорные! – выругался Сенечка.

По пляжу шустро, словно загорелые тараканы, разбегались любители экстремального секса, норовя поскорее выползти из освещенного пространства.

– Ишь ты, прямо Голый Вуд какой-то! – восхитился Дробила, любуясь открывшейся панорамой.

– Все прекратить сопротивление и выйти с поднятыми руками по одному! – громовым голосом заквакал мегафон. В противном случае, будет открыт огонь на поражение. – Повторяю...

Повторить ультиматум представитель властей, однако не успел, потому что над океаном раздался благородный рев дракона-транспланта, заходящего на посадку.

Бывший Экскаватор, а ныне Свирепый Исполинский Краснозвездный Огнехвостый Дракон, а для друзей попросту Огнехвост, явил себя публике во всей красе. Вынырнув из темноты со стороны океана, он сделал красивую "свечку", встал на факел и, плавно покачиваясь, приземлился в самом центре светового пятна.

– Куда там какому-то Вуду, будь он трижды голый! – радостно вскричал Дробила и побежал к дракону.

Долго будут комментировать это событие ушлые теледикторы, наперебой цитируя корявые строки полицейских протоколов, в которых напрочь отсутствовала эпическая поэзия момента.

"... непроверенные источники сообщают, что банда террористов в полном составе погрузилась в захваченный самолет и улетела в неизвестном направлении, увозя с собой одного единственного заложника, тележурналиста Симеона Горлума... следует обратить особое внимание на положение свободной прессы... По некоторым сведениям, самолет плевком сбил подлетевший на опасно близкое расстояние вертолет с представителями властей и корреспондентами..."

– В хвост залезайте, там люк имеется, – распоряжался Огнехвост, красиво изогнув шею, наблюдавший за предпосадочной суетой. – Да пристегнуться не забудьте, взлетать буду на форсаже, места здесь для разбега маловато. Ну, поехали! От винта!

Надо отдать должное полиции острова. Они не разбежались врассыпную, а только попятились, сохраняя полицейское достоинство и держа дракона на прицеле, на что последнему было глубоко наплевать.

Конечно, хвостовой отсек стратосферного стратегического бомбардировщика трудно назвать пассажирским салоном, но креслица там все-таки имелись – спасибо прежнему экипажу. На этих креслицах и разместилась компания гоблинов. Отсек освещался тусклыми аварийными плафонами. Василий с любопытством рассматривал внутренности отсека, удивляясь невиданному доселе симбиозу живого и неживого. Из передней части отсека, в которую теперь превратилась задняя часть дракона, выходили толстые, жарко пульсирующие красным жилы, вросшие в боковые стенки, там, где располагались реактивные двигатели бомбардировщика. Титановая общивка плавно переходила в металлически поблескивающую чешую. Снаружи, на гладкой обшивке, как заметил Василий, тоже кое-где начали прорастать чешуйки.

Посреди передней стенки азартно шевелился закрученный спиралью рудиментарный отросток – родной хвостик Автандила, так и не развившийся в полноценный хвост. На конце хвостика была пристроена швабра, которой, видимо, дракон чистил внутреннее помещение своего протеза. Кроме того, на потолке имелся громкоговоритель внутренней связи, к которому тянулась тоненькая ниточка-нерв и еще микрофон.

На электронном табло загорелась надпись "Не курить! Пристегнуть ремни!"

Рев за стенками перешел в пронзительный свист, салон мелко задрожал, потом встал дыбом, и они взлетели.

Полицейские увидели, как самолет неведомой конструкции оттолкнулся лапами от пляжа, встал вертикально, опираясь на огненные струи, хлещущие из реактивных двигателей, плюнул на назойливый вертолет, отчего последний опасно накренился и, дымя, отвалил куда-то в сторону, и, наконец, стремительно ушел вверх.

– Слушай, Огнехвост, а как, все-таки, ты летаешь? Движкам ведь топливо необходимо. Ты что, керосин пьешь цистернами. Или как? – спросил любознательный хоббит, после того, как они взлетели.

– Зачем керосин? – проурчало в динамике. – Мы и без керосина обойдемся. И вообще, что я вампир, какой? Это люди черным вампиризмом занимаются, а я все-таки, дракон! Ведь что такое керосин? Керосин получают из нефти, правильно? А что такое нефть? Не знаете? Нефть – это свернувшаяся и почерневшая драконья кровь, вот что это такое! А у меня своей крови навалом, настоящей, огненной. На ней двигатели куда как сильнее тянут. Видели, как я садился? Такое ни одному самолету не под силу. То-то же! Я и сверхзвук освоил, а скоро и на гиперзвук перейду, только вот чешуя немного окрепнет. Так что, долетим быстро, оглянуться не успеете, как будете на месте. Кстати, а куда летим?

– В Россию, это где-то на севере. – Сказал Дробила. – Надо бы карту купить, да только, сам понимаешь, времени не было.

– Зачем карту, дорогу я и так знаю, – отозвался дракон. – Точнее, мой хвост знает. У него там родина. Меня и так за хвост все время в эти края тянет, а теперь, кстати, и повод слетать появился. Вы там как устроились, удобно?

– Терпимо! – Старший дознатец поерзал в кресле. – Только шумит очень.

– Ничего, сейчас звук обгоним, и станет потише, – уверил его дракон. – А вообще, я стюардессу хочу завести. И пассажирам удобно, и мне веселее! Где бы только ее сыскать? Принцессу, что ли, какую-нибудь украсть?

– А что, это мысль, – поддержал Дробила. – Из принцессы должна хорошая стюардесса получиться. Внешние данные, ножки там, и все такое. К тому же, это престижно! Мы тебе поможем.

– Украсть-то не проблема, – продолжал рассуждать дракон. – Только ведь потом всякие рыцари на "Фантомах", "МиГах" и "Сушках" замучают. Может быть лучше среди топ-моделей поискать? Как вы считаете, ребята?

– Топ-модели ничем не лучше принцесс, – тоном знатока сказал Сенечка. – Они знаешь, какие капризные, а еще длинные все, как одна. А стюардесса не должна много места занимать. Она должна быть... как это... ага, функциональной!

– Тогда не знаю, как и быть, – сокрушенно вздохнул Огнехвост. – Хочется чего-нибудь необычного.

– А ты в России девушку поищи, – посоветовал Ватерпас. – В России девушек много, и все как одна необычные. Русские девушки даже здесь в Междуземье подрабатывают.

– Интересно, кем? – спросил дракон.

– Как это кем? – Ватерпас на секунду задумался. – Женами, конечно. А иногда так... девушками!

– Поищу, – согласился дракон, и добавил: – Мы уже скоро на месте будем. На сверхзвуке идем, не заметили?

– То-то потише стало, – хоббит поковырял в ухе, – точно потише!

– На сверхзвуке хорошо, – дракон подышал в динамике, – только вот петь нельзя, сам себя не слышишь. А я в полете петь люблю. – Хотите спою, вам-то хорошо слышно будет по внутренней связи?

– Давай! – вежливо согласился Василий.

– Ах ты, бедная овечка, У-у! – затянул Огнехвост мордорскую застольную, и все дружно подхватили:

– Что же бьется как сердечко? У-у!

Допев песню, гоблины благополучно заснули. Дракон, между тем, подумал немного, и резко пошел вверх, сначала в стратосферу, потом вышел на околоземную орбиту, убедился, что двигатели тянут, обрадовался и, позабыв про мирно сопящих гоблинов, рванул дальше – прочь от Земли.

Конец первой части

Часть вторая

Все мы – немного гоблины

Глава 7

– Отчего вымерли мамонты?

-Их сожрали крысы!

На школьном экзамене

И в самом деле. Отчего вымерли мамонты? Может быть, и в самом деле тут постарались крысы? Мамонты ведь они большие и неуклюжие, а крысы – маленькие и нахальные. Так и с эпическими фигурами смутного времени. Большие они и неуклюжие, а крысы...

Как жаль, что эпоха первоначального накопления капитала оставила после себя так мало художественных произведений! Просто несоизмеримо мало в сравнении с размахом этой самой эпохи. Ну, разве что, киношники немного подсуетились, да бурно, дурным маковым цветом расцвел блатной шансон. Потом, правда, так же бурно и отцвел. Только все это не относится к жанру монументального искусства, а потому, увы, недолговечно. Ну, где, скажите, скульптурная группа "Браток и Путана"? Нет такой скульптурной группы! А между тем, в некоторых Российских городах она была бы очень даже уместна. Где грандиозное батальное полотно, скажем, "Стрелка на Васильевском острове" размером семь на восемь? Нет такого полотна!

Так что, господа мамонты капитализма, ей-богу, не жалейте денег на художников! Пока ваши волосатые ступни гордо топчут наши родимые просторы, пока вас не сожрали крысы, не жалейте! Пусть даже некоторые служители муз халтурят, но кто-то ведь и вправду выписывает билет в вечность. Самый настоящий. Хотя, насчет вечности – это заявление двусмысленное, признаю! Искусство надгробного памятника расцвело и даже очень! Но надгробный памятник увековечивает смерть, а вам же хочется вечной жизни! Скажем, всем известный венецианский купец был тот еще жлоб, а Монтекки и Капулетти типичные мафиозе, как генотипически, так и фенотипически. Но нашелся такой парень, Шескпир его звали, и на тебе! Бессмертие! А вы, господа все футбольные команды покупаете! Стыдно, ей богу!

Так вот и придется грядущим историкам восстанавливать картину эпохи, руководствуясь, прежде всего кладбищенскими монументами, телевизионными сериалами и литературно беспомощными бульварными изданиями. А могут ли эти, безусловно, коммерчески состоятельные, но какие-то неприкрыто прикладные формы искусства отразить время во всей его полноте? Наверное, нет. Потому что в полированном граните надгробного памятника ничего, кроме кладбищенского пейзажа не отражается и отразиться не может. А уж про телесериалы я и вовсе не говорю, ну кто, скажите, воспринимает их всерьез?

А между тем, времена эти были воистину эпическими, они бурлили и скворчали, как задница грешника на адской сковороде, или спина незадачливого кооператора под китайским утюгом "Филипс", направляемого жестокой рукой героя смутного времени.

Автор ни в коем случае не оправдывает насилия, но и не считает его чем-то из ряда вон выходящим. Просто автор не верит в искусственное облагораживание человечества. Поведение человека как такового очень даже зависит от того, чем ему предлагается гордиться. Если человеку предлагается гордиться исключительно количеством денег, то и поведение этого человека будет соответствующим. Юный лоботряс, удирающий на краденом автомобиле от милиции, мог бы при других общественных приоритетах стать летчиком-испытателем. Но не стал и не станет, потому что, обладать крутой тачкой – это престижно, а быть летчиком-испытателем, в смутное время – так себе.

Но это так, лирика, просто автор не знает с чего начать.

Итак, в небольшом подмосковном городке, пусть он называется, скажем, "Растюпинск", жили-были три брата-братка.

Происхождение их было самое обыкновенное. Отец – инженер на Растюпинскском заводе оптических металлоизделий, продукция которого была хорошо известна армиям всего мира, мать – учительница.

Комсомольским прошлым братья не грешили, поэтому говорить о типичности их судьбы в мире новорожденного капитализма, не приходится. Капитализм, как известно, подобно акуле, рождается с зубами и сразу начинает жрать, провоцируя защитные мутации у прочих существ. Если окружающие не успевают отрастить себе достойные клыки, шипы и прочие защитные приспособления, то тем хуже для них. Если хочешь выжить, то перво-наперво, прикончи в себе созерцателя. Найди и убей, а не то схавают! Так и вершится эволюция.

Старшего из братьев звали Даниилом. Не Данилой, заметьте, а именно Даниилом. Хотя, конечно, все путали и сбивались на Данилу, или того хуже – Даньку. С детства Даниил-Данила-Данька проявлял недюжинные способности к точным наукам, к механике, инженерии и электронике, с блеском окончил престижный технический институт и устроился работать в родном городе на том же РаЗОМете. Чего он там изобретал нам неведомо, потому что существовало тогда еще понятие государственной тайны, но уважали его сильно.

Так сильно, что до руководящих должностей не допускали. И правильно, если талантливого человека на руководящую должность поставить, то кто тогда изобретать будет? И работать тоже будет некому. Вот то-то же! В России ведь начальником всегда ставят человека, который ни в чем толком не разбирается, зато на других покрикивать горазд. Про таких индивидуумов так прямо и говорят, большой-де у него опыт руководства. Хоть чем руководить может, и все ему по фигу!

Смешно было Даниилу глядеть, как другие карабкаются вверх по служебной лестнице. Так он и посмеивался годов до сорока, а потом что-то у него с чувством юмора случилось. Видит, те, над кем он посмеивался, им же и командуют. Так что очень скоро смеяться стало не над кем. Разве что над самим собой, а это оказалось не так уж и интересно.

А потом и вовсе стало тоскливо. Особенно, когда в ведомости на зарплату расписывался. Стал он по разным злачным местечкам похаживать, на работу опаздывать. Раз выговор, два предупреждение, три – прогрессивка долой. Видно постарел Данила-мастер, раз судьба к нему спиной встала, дескать, гляди, дружок, какая у меня коса да попа, да руками трогать не моги. А зарплаты и вовсе платить перестали. Опыт-то руководства у заводского начальства большой-пребольшой, да толку мало.

Вот и не выдержал однажды Даниил, протянул руку, ухватил стерву-судьбу за косу, да и рванул, что было мочи. Дескать, что же ты зараза лица не кажешь, или вовсе забыла, какая у нас с тобой раньше любовь была?

Повернулась-таки к нему судьба-судьбина лицом. То есть, не совсем лицом, а так, наполовину. В общем, боком. А Даниил, как увидел, какое лицо у судьбы, так и обмер. Понял, что она к нему спиной не из пустого гонора поворачивалась, а со стыда. Тут ему и самому перед своей судьбой стыдно стало.

И показалось тогда сидение за кульманом при практически полном отсутствии зарплаты Даниилу занятием недостойным и даже позорным, поэтому он быстренько прикинул, что к чему и организовал кооператив по производству ультразвуковых пушек, способных разгонять крыс, собак и прочую недружелюбную человеку живность. В отличие от аналогичных изделий японских и американских умельцев, пушки Даниила имели одну маленькую особенность. А именно, встроенный контур, позволяющий транслировать мысленные команды, которые воспринимались объектом воздействия и неукоснительно им выполнялись. То есть, повернешь рычажок вправо, и все бродячие псы от тебя шарахаются, а повернешь влево – так все наоборот, выражают тебе небывалую любовь и почтение. Как выяснилось в результате экспериментов над соседями по подъезду, команды эти действовали не только на крыс и собак, но и на людей, что блестяще подтверждало гипотезу о единстве всего живого.

Даниил возрадовался, полагая, что создал чрезвычайно эффективное и недорогое средство самообороны и самоутверждения, и уже подумывал о расширении производства и связанных с этим перспективах быстрого повышения собственного благосостояния, однако не тут-то было.

Однажды приходит Даниилу официальная бумага с вызовом в одно очень серьезное учреждение. Ну, думает Даниил, заметили и оценили. Сейчас пойдут дела. Собирается, темный костюм утюжит, галстук завязывает официальным узлом и прибывает точно к указанному времени.

А в серьезном учреждении его уже ждут серьезные дяди, некоторые в лампасах, а некоторые, как и Даниил, в темных неброских костюмах и при галстуках, завязанных официальным образом, то есть, на резинках.

Расспрашивают дяди новоявленного изобретателя-предпринимателя, как это он додумался до своего приборчика, а сам приборчик – вот он – на столике стоит во всей своей гениально-скромной красе.

Даниил все обстоятельно растолковывает, на соответствующую научную литературу ссылается, потом предлагает приборчик включить, чтобы продемонстрировать его, так сказать, в действии.

– А вот этого не надо, – говорит самый серьезный дядя, – мы его уже включали, и убедились, что устройство ваше работает, да еще как! Обезьяны дохнут так, что любо-дорого посмотреть.

– Значит, вы собираетесь профинансировать дальнейшие работы в этом направлении! – радостно восклицает простодушный Даниил, не понимая, однако, при чем тут обезьяны. И почему они дохнут.

– Нет, не собираемся! – уверенно говорит самый серьезный дядя, а все остальные кивают, дескать, не собираемся, и даже более того.

– А зачем же вы меня сюда позвали? – недоумевает Даниил. – Не будете финансировать, так я и без ваших денег справлюсь, слава богу, заказов хватает.

– И этого не будет, – объясняют непонятливому Даниилу. – Приборчик Ваш всякие оппозиционеры да террористы могут на вооружение взять и вообще, изобрели бы Вы что-нибудь другое, а это изделие мы себе в контору забираем.

И опять про обезьян.

– Да не водятся у нас в Растюпинске никакие обезьяны, – не выдержал Даниил. – А если бы и водились, зачем мне их убивать?

– А вот это нам очень хотелось бы выяснить, – говорят серьезные люди, и становятся еще серьезней.

Тут Даниил смикитил, что ему, как говорится, "дело шьют", и уж не до бизнеса ему стало, а как-то сразу очень домой захотелось.

Задавали Даниилу еще разные вопросы, намеки всякие делали неприятные, так что совсем затосковал предприниматель и уже был рад – радешенек, когда на улицу вышел.

В общем, запретили приборчик. Дешево Даниил отделался. Так ему на прощание и сказали.

Даниил для подтверждения личной благонадежности немедленно в запой ушел. В России, известное дело, если ты пьешь горькую, значит, никакой серьезной опасности для государства не представляешь, махнут на тебя рукой – и все. В крайнем случае, позором заклеймят, но это, честное слово, не очень больно.

Пока Даниил пребывал в образцово-показательном запое, воротился из армии средний братец, Иван.

Братец Иван был хорошим солдатом. Именно поэтому служба его протекала не в какой-нибудь столице, где хорошему солдату, по разумению начальства, совершенно нечего делать, и даже не в гарнизоне сонного провинциального городка, где, опять же, хорошему солдату делать нечего, кроме как улучшать демографическую ситуацию, а в местах отдаленных и неуютных. Словом там, где его вовсе не ждут и где ему совсем не рады. Не рады до такой степени, что только и ищут возможности от него, от такого замечательного избавиться.

Надо сказать, что Иван, будучи действительно хорошим солдатом, всеми способами старался посеять в душах местных жителей любовь к Великой Родине, только они почему-то изо всех сил этому противились. Наверное, потому, что любили свою собственную страну. В результате такого несовпадения объектов любви, множество душ отделялось от тел и отправлялось в те края, где по слухам, царила вечная любовь. Так что, частично цель была все-таки достигнута.

Такая деятельность по перевлюблению отсталых аборигенов, наконец, надоела Ивану. Хотя он и был хорошим солдатом, но, тем не менее, и до него, наконец, дошло, что если Родина сама себя не любит, то заставить кого-нибудь еще полюбить ее – дело совершенно безнадежное. Даже если заправлять боевые машины пехоты "Шанелью N 5", а каждую боеголовку системы залпового огня снабдить букетом хризантем. Все равно, гады, любить не станут. Даже под градом хризантем!

Начинать деятельность по внедрению любви к отчизне следовало с тех товарищей, которые, понемногу, пока не особенно афишируя это, стали называть себя господами.

Так что, когда какой-то неведомый снайпер, действуя исключительно из любви к родине, разумеется, своей собственной, в очередной раз прострелил Ивану левое плечо, бравый капитан, по выходе из госпиталя, решил, что с него хватит, и демобилизовался.

Иван появился в родных краях через неделю после возвращения Даниила из стольного града, где состоялись похороны достославного крысогонного устройства, что, кстати, повлекло за собой скорое и, увы, необратимое, закрысивание города Москвы.

Да вы, наверное, помните времена, когда слухи о чудовищных размеров крысах, бегающих по тоннелям московской подземки, заполнили первые полосы красной, белой, желтой, голубой и прочей разномастной прессы. И помните, как эти слухи почему-то разом пропали.

Если вы думаете, что бравые собровцы и омоновцы при поддержке вооруженной тяжелой техникой группы народных депутатов спустившись в темные тоннели, перебили всех зловредных мутантов, то тут вы глубоко ошибаетесь. Ничуть не бывало! Спецназ как всегда занимался плановыми учениями, то есть, вылавливал фальшивых террористов в Тихом океане, будто террорист креветка какая-нибудь. А депутаты – те и вовсе находились в отпусках. Или в народ ходили. Так что, победить крыс было совершенно некому. А крысам, между тем потребовалось место под солнцем. Да и по обществу они соскучились. Известно ведь, если человек не идет травить крыс, то крысы сами приходят к человеку.

То есть, деградация человеков в сочетании с эволюцией крыс создает предпосылки для появления некой крысо-человеческой цивилизации, с чем я нас всех и поздравляю!

Однажды поутру, крысы-мутанты, к тому времени уже почти сравнявшиеся в разумности со средним россиянином, а по хитрости, беспринципности и наглости, значительно превосходящие последнего, вышли из метро на московские улицы.

Конечно, они постарались не сильно отличаться от людей, хотя бы внешне, тем более что с человеческой одеждой у них проблем не было – сколько людей вошло в метро и не вышло оттуда обратно, кто знает?