Текст книги "Гоблины в России (СИ)"

Автор книги: Алексей Молокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Глава 18

Провинция, провинция,

Скажи, с какой провинности

Ты головой повинною

Склонилась пред столицею?

«Провинция, 1980г»

Что может быть скучнее зимнего вечера на окраине провинциального Растюпинска? Разве что, зимняя ночь в том же Растюпинске? Да и то, вряд ли, потому что ночью порядочные люди, как правило, спят, а вечером – увы, бодрствуют. Именно таким, непроглядным и скучным зимним вечером гоблины вступили в провинциальный российский город. Каждый город начинается с окраины, как утро начинается с рассвета, но в данном случае рассветная символика была бы неуместна. Розовоперстая Аврора не ходит по вечерним окраинам города Растюпинска во избежание нежелательных происшествий, да и не сезон, так что, улочки были темны и пустынны. Только вдалеке светилось что-то промышленно-промтоварное. Похоже, что это были огни керосиновой фирмы Мальчиша и Безяйчика, к которым и направлялись гоблины-сыскари, направляемые легкими покусываниями путеводного молочного зуба Великого Орка.

– Глянь-ка, натуральные эскимосы пожаловали, – воскликнул Мальчиш, с неохотой прерывая истребление монстров в виртуалке. – Или чукчи.

В углу экрана, на фоне пышных реалий виртуального мира компьютерной стрелялки, убого маячил мутноватый квадратик окошка камеры наружного наблюдения, в котором показались четыре ковыляющие к дверям лавки фигуры не то действительно чукчей, не то еще кого-нибудь.

– Да нет, все настоящие чукчи нынче по Лондонам гарцуют, да в столице порядок наводят – возразил Безяйчик, доставая из-под стола АК-47. Любил он всякую оружейную старину и толк в ней знал.

– Я вот не помню, это кто написал "Все чукчи в гости будут к нам...", англичанин или русский? – задумчиво протянул Мальчиш.

– Русский афроамериканец, – пояснил литературно подкованный Безяйчик. – И не чукчи, а флаги! Чему только тебя, Мальчиш, в университете Патрица Лумумбы учили!

– Не-а, – Мальчиш аккуратно состыковал половинки гранатомета РПГ-29 "Вампир", полюбовался своей работой и поставил готовую к употреблению трубу в уголок. На всякий случай. – Про флаги – это Александр Сергеевич, какой же он афроамериканец, нормальный русский арап, а про чукчей – это...

– Кончаем флудить, – оборвал его Безяйчик. – Как, сразу мочить будем, или сначала спросим, зачем пожаловали? Может быть, зря мы охрану на каникулы распустили?

– Давай все-таки спросим. – Мальчиш снял с предохранителя пистолет-пулемет "Каштан". В отличие от партнера, он отдавал предпочтение современным образцам вооружения. – Сказано же, гость в дом нам не в лом! И охрана не на каникулах, а на курсах повышения квалификации. Менеджмент без оружия повышают. Слабовато пока у нас в России с менеджментом. Особенно, если без оружия.

– Кто вы такие, – гаркнул Безяйчик в переговорное устройство и откатился в офисном кресле на колесиках с линии огня. На всякий случай. Мальчиш в это время взял на прицел окно. За стальную дверь и аршинной толщины стены братва не беспокоилась. Купец Скороделов строил на совесть. И на страх тоже.

– Мы из Междуземья, в командировку, – раздался из-за двери голос хоббита. – Впустите нас, а то уж очень холодно!

– От Абдуллы, что ли? – недоверчиво спросил Мальчиш, но пистолет-пулемет не опустил.

– От Великого Орка, – утвердительно гукнули под дверью. – От Урукхая!

– Безяйчик, мы Урукхая знаем? – спросил Мальчиш. – Вроде я про такого пахана, что-то слышал, только не припомню что.

– А это тот, которому мы Медного Гоблина впарили, – объяснил Безяйчик. – В законе он, и, между прочим, и в большом. Абдулла его очень уважает, и даже, по-моему, побаивается. Только, Абдулла говорил, что пахан Медным Гоблином дюже доволен остался, так что к нам предъявы быть не должно. Все нормалёк.

– А.... Ну, тогда заходите по одному, – скомандовал Мальчиш, и бронированная дверь в керосиновую лавку сдвинулась ровно настолько, насколько нужно. Дохнуло морозом, и гоблины по одному вошли в пропахшее горюче-смазочными материалами помещение фирмы Мальчиша и Безяйчика.

– С чем пожаловали? – спросил вошедших Мальчиш, небрежно положив автомат на стол и с любопытством рассматривая вошедших. – Чего это вы какие зеленые?

– От холода. Здрассте. Мы по делу, – отстучал зубами хоббит. – Понимаете, вот этот шпендрик – он ткнул пальцем в Сенечку, – украл у нашего начальника кое-что, в количестве трех экземпляров и продал вашим ребятам, а нас послали вернуть. Если не вернем, нас, как пить дать, реликтовым крокодилам скормят.

– Здрассте, – отозвался Безяйчик. – А что, разве крокодилы жрут мороженых лягушек? Вот не знал. Кого-то вы мне, парни, напоминаете. Только вот никак вспомнить не могу! Так кто, говорите, вас послал?

А Мальчиш переводил взгляд с монитора компьютера на вошедших и обратно, словно сравнивая, потом обрадовано ухмыльнулся, сунул АК-47 в корзину для бумаг и сказал:

– Слышь, Безяйчик, а ведь это к нам гоблины пожаловали! Гадом буду, в натуре! Эй, братва, гоблины водку пьют?

– Гоблины водку пьют, – отозвался слегка оттаявший Ватерпас. – "Драконовку", "Ушаковку", "Эльфийскую стоеросовую", "Черную карачунку", "Белую карачунку", "Сауроновку", "Саруманку"...

– "Итильское крепкое", – пискнул из груды мехов Сенечка.

Ватерпас покосился на горлума и приготовился продолжить перечислять сорта водки, которую с удовольствием и пользой для здоровья пьют гоблины, но Мальчиш прервал его:

– А "Гжелку?

– И "Гжелку"! – радостным хором отозвались гоблины. – После "Гжелки" такие файерболы изо рта вылетают – любо-дорого посмотреть!

– Ну, тогда порядок, – констатировал Мальчиш, и вытащил из под офисного стола ящик водки. – Вот, не паленая! Натуральная "Гжелка"! Плата за аренду нашей крыши. Безяйчик, позови-ка Люсенду, хватит ей по серверам знакомств шастать, пусть потрудится немного, на стол соберет и сообразит насчет закуси.

В комнату вошло, точнее вплыло, соблазнительное длинноволосое существо женского пола, одетое по последней секретарской моде. То есть, слегка и вдребезги. Эти дребезги обходились партнерам по керосиновому бизнесу в кругленькую сумму ежемесячно, но по части охмурения клиентов Люсенде не было равных, так что дело того стоило. Существо грациозно повело страстным чешуйчатым бедром и недовольно спросило:

– Ну, чего еще?

– Люсенда! – ахнул Сенечка-Горлум, узнав старую боевую партнершу. – Ну, ты даешь, подруга!

– Не всем! – отрезала Люсенда, потом присмотрелась повнимательней, и ахнула: – Ах ты, гаденыш! И здесь меня нашел!

Конечно же, Люсенда оказалась в числе тех самых русалок, которых зачерпнул Бе-220, взлетая из полосы прибой в Междуземье. В отличие от своих подруг, она быстро сориентировалась в новых реалиях, и устроилась работать секретаршей в фирму Малыша и Безяйчика. Нашла себя женщина! И то сказать, кем она была на своей исторической родине? То-то же!

Старая дружба, равно, как старая любовь и ненависть, не ржавеют ни от крови, ни от соленой воды. Кроме того, эти чувства со временем перетекают друг в друга, совершая некий круговорот с трудно определяемой цикличностью. Но в данный момент отношения Люсенды и Сенечки плавали где-то в районе безразличной дружбы, так что встреча в целом получилась безболезненной и даже милой.

Встреча со старым дружком не помешала Люсенде умело и споро накрыть расставить по столу всяческие рюмки, стаканы и закуски. Когда же Сенечка, поймав русалку за край мини-юбки, стыдливо попросил стаканчик Коки, та молча показала ему сначала кулак, а потом кукиш. Сенечка покорно вздохнул и налил себе минеральной воды.

– В общем, так, – сказал Мальчиш, – когда было выпито за хозяев, за гостей и за дружбу народов, так что за столом установилась теплая дружеская атмосфера. – Артефакты ваши здесь в России. У Даньки-умельца, Ивана-сержанта и Васьки-гусляра. А братья сейчас в столице. По правде говоря, как они с этими штуками связались – все наперекосяк пошло, а раньше нормальными пацанами были. Мастерская у них, правда, работает, там теперь гремлин Бугивуг всем заправляет, а сами братцы как заполучили новые зубы, так сразу и рванули в столицу. Прямо скажу, добраться до них там будет непросто.

Мальчиш уцепил с тарелки кусок красной рыбы, прожевал его, сощурился и, с удовлетворением отметив, что гости внимают, продолжил:

– Данька, тот в политику пошел, собственную команду организовал "Умелая Россия", речи толкает – будь здоров. Изобретать, правда, перестал. Прямо так туда – Мальчиш многозначительно ткнул пальцем в сводчатый потолок лабаза купца Скороделова – и прет! А допрет – тогда его и вовсе не достать.

Ванька-Сержант все больше олигархов пугает, задолбал уже всех. Они его страсть как боятся, поседели бедные все, как один, ни в Лондоне от него не спрятаться, нигде! Уж бедные олигархи и про футбол позабыли, вместо яхт и эксклюзивных тачек авианосцы, танки да истребители для Российской Армии покупают, а он все не унимается. Теперь требует, чтобы они детишек в армию отдавали служить. Его по телевизору уже два раза тараканищем обозвали!

– А этот... Гусляр? – осторожно спросил хоббит, разомлевший было от близости Люсенды, эротично расположившейся на подлокотнике его кресла. – Он что, тоже кого-то пугает?

– Да как же! – воскликнул Безяйчик. – У него рок-группа "Страстный зуб". Он всю попсу почитай перевел! История, она вообще повторяется, а Разины да Пугачевы в России завсегда плохо кончали. То в железную клетку их сажают на потеху публике, то по Волге на плотах в голом виде сплавляют! В общем, навел шороху! Теперь в России под фанеру петь да ногами бестолково дрыгать – себе дороже! А что он с голубыми сделал – даже мне жалко стало!

– Что? – заинтересованно спросил Сенечка, не чуждый в прошлом масс-культуре.

– Он их нормально сориентировал! – страшным голосом сообщил Безяйчик. – Теперь у них семьи, дети и все такое! А тех, кто сопротивлялся – отправил к крысам на перевоспитание. Сказал, что ему все равно, что с крысами будет. Теперь крысы в России размножаться перестали. Вот потеха!

Старший Дознатец, разомлевший от близости секретарши-русалки, "Гжелки" и приятного общества, только кивал. Задача отъема челюстей у братцев отступила куда-то вдаль. Утро, как известно, значительно мудренее вечера, и, тем более, ночи. Ведь утром все, что ночью кажется таким простым и ясным, предстает перед нами в своем истинном обличье, мудрёном и загадочном. Но до утра было, хвала Гэндальфу, далеко, и поэтому хоббит слегка расслабился. Углядев за стеллажом с образцами продукции керосиновой фирмы потрепанную гитару, он выпростался из Люсендиных объятий, проковылял к инструменту, подстроил на хоббитанский манер, посетовав, что струн всего шесть, а не девять, и провозгласил:

– Желаю исполнить романс.

– Валяй! – милостиво разрешила Люсенда, – А то одни разговоры, скучно.

– Романс! – объявил дворецкий. – И запел:

"Если женщину нежно не трогать,

Если женщину пылко не лапать,

То завянет она до срока,

То погаснет она, как лампа!

Так что, парень, не будь дуралеем,

И смелее, смелее, смелее!"

«И смелее, смелее, смелее!» – хором подхватила компания.

Как бывает всегда, поле того, как кто-то рискнул спеть, желание петь появляется и у всех остальных. Безяйчик вежливо отобрал у хоббита гитару, попробовал строй, выпил рюмку "Гжелки", неожиданно ловко взял несколько блюзовых аккордов и сказал: – Знаете ли вы, что такое блюз? Блюз – это когда человек разговаривает с Богом за стаканчиком хорошего вина, а тот его слушает. Вот что такое блюз! После чего хрипловато запел:

"Когда возвращаешься поздно,

И день одевается в черное,

Сквозь дождь и оконные слезы

Приходит маленький чертик.

– Маленький черный чертик,

Выпьем бутылочку эля,

Ну что ты сегодня черного

Мне и другим сделал?

Чертик закурит устало –

Дует, прикрой-ка двери,

Плохо, что очень мало

Черному цвету верят.

– Маленький черный чертик,

Гость мой ночной непрошенный,

Ну что же хорошего в черном,

В черном что же хорошего?

Он усмехнется – А впрочем,

Люди немногое знают.

Добрые черны ночи,

Белые снеги тают...

Я вот, как видишь, чертик,

А ничего, не плачут,

Самое чистое – черное,

Сколько его не пачкай.

Выпьем всю ночь до капли,

Что нам с тобой рассветы!

Черти, ты знаешь, не так ли?

Пьяницы и поэты!"

– Спиши слова, а аккорды я уже почти запомнил, – попросил хоббит Безяйчика. Я эту песню Панзутию покажу, он у нас всевозможный фольклор собирает. Да и имп у него страсть, какой черный. Прямо, как в этой песне, и тоже все время лезет, куда не просят.

Гитара, между тем, каким-то образом перекочевала к Мальчишу, который пощипал струны, потом склонил голову на плечо, грохнул по басам, и с чувством заорал на манер Мика Джаггера:

Что за трезвон в такую рань,

Звон вёдер, крики баб?

Горит соседний ресторан,

По-нашему – кабак.

Как часто я мечтал о том,

Чтоб он, подлец, сгорел,

Казанской стоя сиротой

У запертых дверей.

И вылетая головой

Из отпертой двери,

Как я мечтал, чтоб его

Разбил метеорит!

Как часто мимо проходя,

Раскаяньем томим,

Я горько думал – чтоб тебя

Развеяло, как дым!

Так почему же я не рад?

И понял я, – а ведь

Кабак всегда горит, как ад,

А мне в аду гореть!

И я подумал – как же так,

Что проку от огня,

Коль попусту сгорит кабак

И нету там меня?

Увы, кабак уж догорал,

Слез не стерев с лица,

Я скорбный уголь подобрал,

Как пепел близнеца.

Дым таял в небе надо мной,

И думал я в тиши:

Без рая мы живем давно,

А как без ада жить?

За приятным разговором незаметно пролетела короткая зимняя ночь. Поутру Мальчиш с Безяйчиком отвезли гоблинов в гостиницу, пообещав через пару часов выправить им паспорта граждан дружественного сопредельного государства со всеми необходимыми визами и прочим, а также помочь с транспортом для поездки в Первопрестольную.

– В Москве к Таньке загляните, ежели, конечно случай представится, – напутствовал их Безяйчик. – Привет ей передавайте. – Впрочем, я не прощаюсь.

Путеводный молочный зуб, как и все дети, уснувший ночью, утром проснулся, зашевелился и больно укусил хоббита в запястье. Василий неделикатно отцепил агрессивный зубик и спрятал его обратно в портсигар. По правде говоря, искусанное запястье зудело немилосердно, так что его, на всякий случай, пришлось промыть той же "Гжелкой", да еще и зеленкой намазать для дезинфекции.

Через пару часов гоблинов разбудил мощный автомобильный, а может быть, даже и паровозный гудок, раскатившийся под окнами двухэтажной Растюпинской гостиницы.

– Кому это не спится в ночь глухую? – сонно пробормотал Старший Дознатец, подходя к окну, за которым морозно сиял славный зимний денёк.

Под окнами обнаружился здоровенный, пыхающий паром явно самодвижущийся механизм, чем-то похожий на джип "Гранд-Чероки" и паровоз серии "ОВ" одновременно. Рядом с джипаровозом стоял Безяйчик в меховой дохе нараспашку и призывно размахивал руками.

– Эй, братва, вставайте, время пить пиво! – радостно орал он. Бурная ночь, как ни странно, совершенно не отразилась ни на физическом ни на моральном состоянии братка, хотя, очухом тут, очевидно, и не пахло. – Самовар поспел и джипаровоз под парами, а мы еще ни в едином глазу!

– Наверное у этих ребят для опохмеления имеется что-нибудь свое, национальное, – философски подумал Старший Дознатец, потирая ноющий после вчерашнего затылок. – У каждого народа свой очух!

Сформулировав эту мысль и подивившись ее чеканности и афористичности, повеселевший хоббит направился будить остальных сыскарей, а также насильно прикрепленного к команде Сенечку. Сенечка, однако, на месте не обнаружился, но все-таки нашелся и довольно-таки быстро. Шустрый горлум налаживал контакты с обслуживающим персоналом, а именно, с молоденькой разбитной горничной.

– Давай, собирайся! – неприветливо сказал хоббит и неодобрительно покосился на горничную, от смущения, а может быть, нарочно, забывшую запахнуть полупрозрачный форменный халатик.

– Слушаюсь, шеф! – бодро вякнул Сенечка и проворно зашлепал за Старшим Дознатцем, не забыв подмигнуть зардевшейся горничной.

Обращение "Шеф" несколько примирило хоббита с разгильдяйством подопечного, которого он теперь рассматривал, как "перевопитуемого", и они вместе направились будить Дробилу с Ватерпасом.

Наконец закутанные в меховые летные комбинезоны гоблины выбрались из гостиницы и направились к джипаровозу, в котором поджидал их Безяйчик.

– Чо за тачка такая навороченная? – спросил Сенечка-горлум, с видом знатока разглядывая массивные черные буфера и выпирающую красную решетку радиатора. – А это, типа, спойлер такой? Это русский тюнинг что ли?

– Это все Бугивуг балуется, гремлин наш, – сообщил польщенный вниманием к своему транспортному средству Безяйчик. – Он у нас спец по тачкам, только его самого иногда заносит. Приволокла намедни братва покуроченый джип, расколошматили где-то по-пьяни вдребезги. Вот тебе, говорят, Бугивуг подарочек в натуре, хошь продай, хошь – себе возьми. В общем, на тебе, рожа, что нам негоже! Бугивуг, конечно, им на вид поставил, за негуманное обращение с техникой, он пацан конкретный, наш Бугивуг, даром, что америкос. Ну и принялся над тачкой колдовать. Колдовал, колдовал, душу в нее вложил, да не одну, а целых две, а души, они тоже собственное мнение имеют о том, как тачка должна выглядеть. Вот и вышел джипаровоз. Души-то не чьи-нибудь, а самих братьев Черепановых!

– А патрульная служба нас на этом... джипаровозе, не тормознет? – осторожно поинтересовался хоббит. – Может быть лучше такси взять?

– Не-а! – махнул рукой Безяйчик. – Что они дураки что ли, под поезд с одной полосатой палочкой бросаться. – Никто нас не остановит. В крайнем случае, подумают, что померещилось. Ну, чего стоим, ехать пора. Залезайте! Тут у нас и самоварчик имеется, так что в дороге можно чайку попить.

Гоблины уважительно похлопав тачку по клепаным бокам, полезли в пахнущее дорогой кожей, угольком и самоваром, теплое и парное, как мамкина запазуха, нутро джипаровоза.

Тачка зашипела, плеснула паром из под крыльев, сметая снег со ступенек гостиничного подъезда и протаивая влажные полосы на мостовой, рявкнула, лязгнула рычажными сочленениями кулисного механизма полного привода и, стремительно набирая ход, отправилась в столицу. Братья Черепановы знали свое дело!

Глава 19

"Мы стараемся на совесть,

Есть у нас немало прав,

Говорит хозяин – Голос!

Говорит собака – Гав!"

Журналистская корпоративка

«Я тебя поцеловала»

Алла Борисовна Пугачева

«Культура – это Искусство на пенсии»

Спупендайк Омар «Интервью без вопросов»

– Сволочи, гады поганые! Коммуняки! Совки! – ведущий популярной высокорейтинговой программы «Истина рядом», любимец стареющих бизнес-вуменш, сынок известного продюсера Кащея Ржова, Анчутий Беспятый некрасиво рыдал, размазывая грим по мужественно-небритому лицу.– Найдите их, найдите! Куда смотрит правительство! У нас, наконец, демократия, или что?

– Или что, – невозмутимо ответил глава независимого телеканала, на котором только что с блеском провалилось гипер-шоу Анчутия "Истина рядом". – Вообще-то, строго говоря, никуда ты не провалился, рейтинг-то вон как подрос!

Подросший рейтинг, впрочем, опытного журналиста-волколака, а ныне руководителя программы, Егория вовсе даже не радовал, потому что на канале, да и во всем эфире действительно творилось черте что. А поскольку оставшаяся после многочисленных перекидываний туда и обратно шкура у Егория была последней, по счету седьмой, то и портить ее совсем не хотелось. Не то, чтобы ему была очень дорога эта шкура, но ведь она была почти новая! И вдобавок – последняя.

Хотя, будучи профессионалом, волколак Егорий оценивал работу неведомых телевредителей очень высоко и даже завидовал немного такому классу искажения действительности. Вернее, исправления умышленно искаженной действительности. Именно искажением-то здесь как раз и не пахло. Неведомыми путями нахальным телетеррористам удалось вернуть сюжетам программы "Истина рядом" почти первозданную правдивость и непредвзятость, не вмешиваясь, впрочем, в сами сюжеты. Просто в одном месте камера повернулась как-то не так, и в ее поле зрения попало то, что никоим образом попасть было не должно. Например, впечатляющие кадры выступления либерального политика сами собой снабдились титрами с расценками этого самого деятеля на разные скандальные услуги. И, хотя, продажность данного субъекта была всем известна, появление этих субтитров на месте рекламных баннеров было вопиющим нарушением телевизионной этики.

Или затертые режиссером высказывания некоторых гостей программы неожиданно появлялись в эфире, словно невинно убиенные царевичи Димитрии, так что в результате зритель видел совсем не ту версию, которая была ему уготована заботливым руководством канала, а нескорректированную. А в чем заключается работа журналиста? Правильно, в умелой и целенаправленной корректировке реальности.

Впрочем, и сам ведущий тоже отличился. Неожиданно для самого себя, освещая простейшую проблему повышения налогов на производство отечественных товаров, он ляпнул:

– Да чем скорее эти совки передохнут, тем лучше. Ишь ты, они еще что-то там производят! Лично мне это и на хер не надо!

От неожиданно озвученной правды он поперхнулся и даже покраснел, что, впрочем, под слоем грима было не так уж и заметно.

Режиссер, конечно, вовремя включил рекламу, но и это не помогло. Вальяжный стоматолог, появившийся на экране, воровато оглянулся и сообщил:

– Подумайте сами, на кой черт вам понадобился этот "Колгейт-тотал"? Вам, честно говоря, и зубы-то уже ни к чему, потому что мясо не укупишь! А, кроме того, знали бы вы, чье это мясо и откуда к нам его везут!

Два громилы ошалело метались по залитому кровью и забрызганному ошметками мозгов помещению какого-то не то банка, не то офиса.

– Трындец нам, земеля! – воскликнул первый. – Сейчас приедут менты и нас заметут1

Второй ухмыльнулся и вытащил из-за пазухи пластиковую бутылку с лысым типом на этикетке.

– Брателло Мускул всегда на стреме! – прогундосил он. – Так что, не мохай, братан, все будет ништяк!

Потом на экране появилась очаровательная блондинка, вся в синяках и плаксиво сообщила:

– Мой муж поссорился со мной после того, как я неделю кормила его лапшей быстрого реагирования. А когда вышел из больницы, то больно побил, а потом и вовсе развелся. И суд присяжных, в порядке следственного эксперимента отведав моей лапши, немедленно его оправдал! Гы-ы!

И горько зарыдала.

В общем, в эфире завелся вирус. И, опытный телеволколак Егорий справедливо полагал, что к появлению этого вируса причастны члены новообразованного общественного движения "Умелая Россия", чувствовал своей седьмой и самой новой шкурой.

Егорий умел держать удар, иначе он не был бы ни журналистом, ни волколаком. Вот и теперь он не запаниковал, а принялся вспоминать, что же такого произошло на телевидении, и каким, таким образом, вирус внедрился в средства массовой информации.

Наконец, внимательно изучив список передач за последнюю неделю, он остановился на коротком интервью с создателем нового общественного движения "Умелая Россия". Интервью было обыкновенное, ничего крамольного в нем не обнаруживалось. Но в конце интервью глава "Умельцев" развернулся на камеру и широко улыбнулся. Даже после просмотра видеозаписи матерый телеволк Егорий слегка поплыл, а интервью, между прочим, шло в прямом эфире. Так что воздействие улыбки братца Даниила, а это был он, на ослабленные телевидением организмы могло стать воистину непредсказуемым. Скорее всего, именно с этого момента в эфире начался и сущий бедлам. Этакая вакханалия правдивости.

– Ага! – подумал Егорий и слегка оскалился.

Подчиненные знали цену легкому оскалу своего босса и мысленно перекрестились.

Не один и не два раза, вот так же, легко и небрежно скалясь, Егорий насмерть загрызал в эфире набирающие популярность политические партии и общественные движения. А уж всяких мелких тварей, возомнивших себя с какого-то перепуга общественно значимыми фигурами, и вовсе, как семечки щелкал. Только лузга летела с экранов.

Впрочем, когда надобность в Егориях, Альфредах и прочих телевизионных цепешах отпадала, или означенные труженики эфира, увлекшись, грызли не того, кого надо, на телеволколаков быстренько находилась управа, на кого осиновый кол, на кого серебряная пуля, а на кого и свой брат, молодой энергичный волколакчонок, науськанный власть имущими и щедро покрытый зеленью. Не абсолютно весь, конечно, но щедро, ах, как щедро.

Егорий тронул кнопку на столе, и в кабинет грациозно и хищно, как куница скользнула шикарно-красивая вамп-секретарша, по совместительству телохранительница и агент по особым поручениям.

Если бы в кабинете присутствовал Васька-гусляр, то непременно узнал бы в вамп-секретарше ту самую дамочку, чей роскошный автомобиль невесть каким образом оказался на раздолбанных мостовых Растюпинска в конце лета несколько месяцев назад. И, может быть, понял бы, что судьба, как наемный убийца, почти никогда не совершает лишних движений.

– Теллочка, у нас на этого... русского народного умельца, как его, – волколак прищелкнул холеными перстами, – Даниила, что-нибудь имеется?

Фамилии Даниила, кстати, никто почему-то не знал, да и то сказать, эпические герои в фамилиях не нуждаются. А наше повествование, таки, претендует на эпос, пускай и местного значения. Кроме того, для опытного секретаря незнание фамилии и даже ее полное отсутствие, как известно, вовсе не помеха. Очаровательная Теллочка, потомственная вамп-секретарша, знающая четыре языка, кроме русского так же хорошо, как и четыре группы крови, прекрасно поняла о ком идет речь. Но предложить шефу ничего компрометирующего главу "Русских умельцев" в данный момент не могла. Поэтому легко и привычно предложила себя.

Но старому телевизионному волколаку Егорию было не до вамп-секретарского искусства, хотя в "медленной любви", равно как и в "алом ракурсе", Телле, воистину не было равных ни на столичных тротуарах, ни на обочинах российских автострад, ни среди измученных фитнесом обитательниц особняков на Целковском шоссе. Конечно, профессиональная вамп-секретарша весьма недешевая штучка и не далеко не каждый рискнет себе такую позволить. У кого не хватит денег, у кого – здоровья, а о ком-то мы и вовсе говорить не станем, лучше помолчим минуту о незадачливых боссах, сожранных своими секретаршами прямо на рабочих местах. Ведь некоторые из них, несмотря на жестокость по отношению к подчиненным были, где-то в глубине души, совсем неплохими людьми. Вот именно – всего-навсего людьми!

Поскольку Егорий давно уже не причислял себя к этому отсталому во всех смыслах племени, то мог позволить себе и вамп-секретаршу, и все, что было с ней связано. Нисколько не опасаясь ни за свою сонную артерию, ни за семейное положение.

– Отзынь! – неласково бросил он Теллочке. – Если льнешь, значит материалов у тебя на этого Даниила, никаких нет. Ступай и добудь. Если компромат нельзя достать, то его можно создать. Ты что-то вялая какая-то сегодня, у тебя что, критические дни, что ли?

– Может быть, мне его просто нейтрализовать? – вожделенно мурлыкнула секретарша и выразительно потерлась бедром о щеку волколака. – Провинциалы – они такие натуральные, не то, что отравленные цивилизацией столичные жители.

– Может быть... – неопределенно проворчал слегка оттаявший волколак, и снисходительно укусил Теллочку за бедро. – Но не сейчас. Сначала компромат, а любовь и ужин на пленере потом. Ступай, не мне тебя учить, как и что делать. Ну, ступай же...

Вамп-секретарша бросила на шефа кокетливо-обиженный взгляд, накинула кунью шубку, и канула в снежную круговерть московских улиц, переулков и площадей, чтобы найти, очаровать, подвести под монастырь или привести на плаху, разбить жизнь, погубить репутацию, стереть в порошок, смешать с грязью, оставить навек слепым и без воли, а пепел по ветру развеять.... Много чего умела делать Телла. Что и говорить, профессионалка!

Будем надеяться, что Даниилу, явившемуся в первопрестольную во всеоружии, то есть вооруженным парадными зубами Великого Орка, ловко угнездившимися во рту провинциального изобретателя и заразившего последнего властными амбициями, удастся справиться и с вамп-секретаршей и с ее шефом. В крайнем случае, обстоятельства помогут.

Как известно, каждый мало-мальски значительный политик начинается с компромата. Пока никакого компромата нет, общественного деятеля политическая и прочая тусовка просто не замечает. Таким образом, встреча с Телочкой была бы даже полезна для нашего героя, которому давно уже пришло время потерять политическую невинность и вляпаться в небольшой скандальчик. Кроме того, большинству политиков маленькое кровопускание даже полезно, ибо все они страдают избытком дурной крови. Некоторые даже заводят личных кровопускательниц, которых находят среди экскорт-герлз, массажисток и прочих педикюрш. Такой подход к выбору личной вампирши является крайне легкомысленным и даже опасным. Зачастую вместо дурной крови вамп-подруги наших политиков и бизнесменов сосут из своих работодателей кровь здоровую. В результате некогда вменяемый человек на наших глазах перерождается, порет какую-то чушь, совершает антиобщественные поступки, с пеной у рта защищает права откровенных подонков, и так далее. Это в нем избыток дурной крови играет.

Телла, как мы знаем, была профессионалкой высокой пробы и на обслуживание всяких сизорожих короткопалых скоробогатеньких молодчиков не разменивалась. Но приказ шефа – есть приказ, ничего не поделаешь и выполнять его надо истово и со всем возможным чаянием. Поэтому вамп-секретарша скользнула в свой розовый "Бентли", чмокнула подружку-Мерилин в рулевое колесо и устремилась на поиски офиса Даниила. Ну, и пусть ее едет.

А пока посмотрим, как обстоят дела у других братьев. Начнем, пожалуй, с Ивана-солдата.

Штаб-приемная Ивана – я намеренно пренебрегаю зарубежным словом «офис», потому что у Ивана была именно штаб-приемная, – находилась на втором этаже закусочной «Мак Дональд», что на Кутузовском проспекте, неподалеку от Киевского вокзала. Слово «штаб» тоже ведь нерусское, но я использую его сознательно, в сочетании с русским словом «приемная», потому что именно здесь Иван-солдат, вдохновленный боевым артефактом Великого Орка, принимал решительные меры по возрождению Великой России.

Неподалеку находилась станция метро "Фили", что само по себе вызывало исторические ассоциации. Некоторые удивятся, почему это штаб-приемная новоявленного спасителя отечества разместилась в дешевом буржуазном заведении общественного питания, а не в пельменной какой-нибудь, или блинной. На худой конец в рюмочной. В скольких рюмочных ведутся разговоры о спасении России? Не считали? То-то же!