Текст книги "Гоблины в России (СИ)"

Автор книги: Алексей Молокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Вот в это веселое местечко и направилась неутомимая троица.

Путь из «Веселой ноги» в веселый же квартал пролегал по узким улочкам южного города, не знавшего снегопадов и метелей, и оттого всегда оживленного и, казалось, беззаботного. В самом деле, какие могут быть заботы в краю, где вечное лето? Ан, нет, заботы есть везде. Конечно, теплый климат лучше холодного, но расслабляет, ох, как расслабляет...

Наконец, ананасы, дурьяны и прочие киви на лотках уличных торговцев сменились всевозможными штучками явно эротического характера, что означало близость цели.

Простодушный Дробила остановился возле одного из лотков, внимательно рассматривая выставленный для всеобщего обозрения товар, хмыкнул и принялся озабоченно себя ощупывать. Убедившись, что все на месте, он опять уставился на лоток, потом ткнул пальцем в один из предметов и спросил:

– А это что за хрень?

– Не хрень, а хрен, – вежливо поправила его видавшая виды ражая торговка в фартуке и домашних тапочках на босу ногу. – Тут же написано, "Хрен гномский, обыкновенный", Вы что, читать не умеете?

– Еще как умею, – Дробила переложил молот в левую лапу, а правой, осторожно, словно змеюку какую-нибудь, взял с лотка заинтересовавший его предмет. – Во-первых, почему обыкновенный? Во-вторых, этот хрен мне что-то очень даже напоминает.

– Мне тоже, – потупилась торговка. – Мне он очень многое напоминает. Хотя, казалось бы, что особенного в обыкновенном гномском хрене? Вот Великий орчий хрен, это другое дело! Это эсклюзив, но, увы, у меня такого товара не водится. Не с кого мерку было снимать. А зачем он вам-то понадобился? Цвет у Вас вроде бы нормальный, зеленоватый такой, приятный для глаз. Или ты, Дробила, просто выделываешься передо мной?

Тут Дробила, наконец, обратил внимание на торговку. Он положил на лоток "Хрен гномский, обыкновенный", потом обошел вокруг, зачем-то нагнулся, пробурчал что-то невнятное, выпрямился, и, наконец, смущенно сказал:

– Матильда, ты что ли?

– Наконец-то узнал, миленький, – расцвела Матильда, – Я уж думала, ты меня совсем забыл! Сколько лет прошло. А помнишь, как я тебя называла в минуты нежности?

– Еще бы не помнить! – Дробила смутился, но не надо сейчас, лады? Да как же ты сюда попала, голубушка?

– Ох, – пригорюнилась Матильда, – долго рассказывать. Одно скажу, я была честной девушкой. Но женщины – всего лишь щепки в бурном океане любви. Вот меня и прибило к этому берегу. Но о тебе я всегда помнила, и вот тому доказательство.

Матильда указала пальцем на "Хрен гномский, обыкновенный", и засмущалась.

– Только ли обо мне? – сурово сказал Дробила.

И в самом деле, на лотке были аккуратно разложены другие товары оборотистой Матильды: "Хрен эльфский, обыкновенный", "Хрен орчий, обыкновенный", "Хрен гоблинский, обыкновенный", "Хрен хоббитский, обыкновенный" и почему-то "Драконов корень". Драконов корень на лотке не помещался и стоял в специальной треноге, чем-то, напоминая космический корабль на стартовой площадке. В общем, торговала Матильда сплошной хреновиной. Обыкновенной и не очень.

– Не сердись, мой мухоморчик, жизнь девушки полна случайных встреч, а бизнес есть бизнес. – Матильда любовно оглядела свои товары и погладила себя по крепким бедрам. – Ты-то как здесь оказался, с работы выгнали что ли?

– Да нет пока, – Дробила почесал в затылке, – но могут выгнать. Слушай, ты, наверное, всех здесь знаешь?

– Не то что бы всех, – Матильда задумчиво водила пальчиком по Драконову корню, – но кое-кого знаю. А что?

– Бродит тут где-то некий Сенька Горлум, – вступил в разговор старший дознатец, – подозреваемый в совершении особо опасного преступления. Вы, милая девушка, случайно не знаете, где его можно найти?

– Сенька? – Матильда поморщилась. – Такой скользкий, противный тип? Как же, знаю такого. Он раньше у Люськи-русалки в котах ходил. Потом она его все-таки поперла, толку от него никакого. Только и знал, что Коку жрать за ее денежки, а денежки заработать – это вам не хвостиком раз другой махнуть. А уж Люська работящая, не смотри, что у нее с хвоста чешуя сыплется, она иной задрыге эльфийке не уступит.

Эльфийки, судя по всему, не пользовались любовью остальных обитательниц "Аквариума".

– Ну, и где же нам его искать, драгоценная? Может он и сейчас у Люськи? – Василий взялся было вести себя, как завзятый сердцеед, но, вспомнив, как жалко выглядел "Хрен хоббитский, обыкновенный" на фоне остальной хреновины, передумал.

– Нету его здесь, – уверенно ответила Матильда. – Он мимо меня не проходил, а я всю ночь тут простояла и утро тоже. Ох, и тяжело живется честной девушке! Так вот, раз я его не видела, значит, нету. В другом месте ищите. На Драконовой свалке, например, там, говорят, у него корефан завелся.

– Спасибо Вам, вы оказали следствию большую услугу, – важно сказал хоббит и достал из-за пазухи зеленую бумажку.

– Да что Вы, – кокетливо пряча деньги за корсаж, сказала Матильда. – Таким кавалерам я ни в чем не отказываю! Заходите еще, особенно ты, миленький, – она ослепительно улыбнулась Дробиле. – Попьем чайку, и вообще, вспомним молодость. Эх, молодость, молодость!

– Приду, – твердо пообещал Дробила, – Может быть, мне еще на работу к вам устаиваться придется, если вообще жив останусь.

– Ну что, пошли, братва! Здесь нам, похоже, делать нечего. – Хоббит посмотрел на спутников. – Чего приуныли? Чем больше мест, где преступника нет, тем меньше – где он есть. Как говорится, кольцо сжимается!

– А как же девочки? – Заныл было Ватерпас. – Мы же у девочек еще не были?

– Вперед! На Драконью свалку, – оборвал его Василий, – Шагом марш! Запевай!

И детективы зашагали в сторону Драконьей свалки, во все горло распевая гоблинскую народную песню:

"Ой, на!

Ой, на горе хоббиты жнуть!

Ой, на!

Ой, на горе хоббиты жнуть!

А по пид горо-ою,

Гаем долинно-о-ою

Гоблины йдуть!

Гоблины йдуть!

Гей!

Долиной гей!

Широка-а-ая гоблиненька!

Попе!

Попереду Ороченко!

Попе!

Попереду Ороченко!

Веде свое вийско, вийско Мордори-и-ийско

Хорошенько!

Хорошенько!

Гей!

Долиной гей!

Широка-а-ая гоблиненька!"

Где находится Драконья свалка и почему она называется «Драконьей», в городке знали все от мала до велика. Наши герои не были аборигенами, хотя, формально, Великого Орка и приняли в почетные члены племени Черных Карачунов, но на его подданных эта привилегия не распространялась. Кроме того, привилегия привилегией, но пусть ты будешь трижды почетным жителем какого-нибудь города, знаний о нем у тебя, увы, не прибавится. «Только мертвые знают Бруклин», как говаривал один известный литератор, и, наверное, ошибался, потому что с чего бы это покойникам изучать Нью-Йоркскую подземку? Так что, в данном конкретном случае, перед нами пример так называемого «красного словца», широко практикуемый творческой интеллигенцией в целях укрепления собственной значимости и популярности. Впрочем, оставим это на совести самой интеллигенции, а народ – он сер, но мудр, мудр, но сер, хотя к красному цвету определенно неравнодушен. Говорят, дескать, «красному и дурак рад», и если это правда, то представляете себе, как ликуют умники и умницы, завидев что-нибудь хоть немного красное? Если уж и дурак рад, то все остальные и подавно. А еще народ утверждает, что «Язык и до Мордора доведет». И хотя в этой пословице есть некоторая двусмысленность, потому как, что там хорошего в этом Мордоре, но в целом, она верна. Верна, потому что народна. Или народна, потому что верна. Это, в общем-то, неважно. Важно то, что, расспрашивая местных жителей, не забывая забегать в забегаловки, закусывать в закусочных и рюмить в рюмочных, наши герои достигли, наконец, Драконьей Свалки. По дороге, они, безусловно, получили массу ценной информации об этом милом местечке, но для людей несведущих следует сделать некоторые пояснения.

Итак, Драконья свалка – это такое место на окраине города, куда его обитатели сваливают, что попало. От прочих свалок, составляющих непременную принадлежность каждого уважающего себя города, вроде туалета в современной квартире, Драконья свалка отличается тем, что на ней живет, здравствует и даже трудится самый настоящий дракон.

По классификации Д.Б. Пристли, драконы бывают Рыбохвостые, Мечехвостые, Копьехвостые, а также Свирепые Исполинские Винтохвостые. Безусловно, этот великолепно изданный в Лунный День тридцать первого июня Вечнотекущего года справочник и по сей день является самым авторитетным пособием по изучению драконов. Однако, дракон, облюбовавший в качестве места жительства свалку курортного городка, не походил ни на одну разновидность, описанную в классификаторе. Вернее, походил, но не совсем. Чего-то в нем не хватало. Внимательный наблюдатель мог бы отметить определенное сходство свалочного дракона с его Свирепыми Исполинскими Винтохвостыми родичами, если бы не хвост. Хвост нашего дракона представлял собой не гордо закрученный винтище, а так, хилый худосочный винтик, что-то вроде штопора, которым малоимущие пьяницы тщатся открыть бутылку с дешевым портвейном. И, как правило, убедившись в полной невозможности сделать это, мощным ударом мозолистой длани вышибают пробку, чтобы мгновение спустя, припасть пересохшим ртом к живительной отраве. Так припадем же и мы к живительному и сладкому яду преданий и легенд, которые гласят, что именно таким уродом стал Свирепый Исполинский Винтохвостый Дракон, повстречавший в недобрый для себя час пращура Великого Орка, чья пасть сияла стальным оскалом Древней Боевой Челюсти. И теперь Куцехвостый Дракон обитал на свалке, за что у местных бомжей получил обидное прозвище "Экскаватор". Впрочем, сам себя дракон предпочитал называть Автандилом, и охотно откликался на кличку "Авто".

Итак, наши герои добрались, наконец, до Драконовой свалки, и теперь стояли среди груд мусора, нагромождения ржавых, жеваных автомобильных кузовов и курящихся вонючими дымками подозрительно выглядящих куч. Эти неугасимые дымы делали свалку немного похожей на окрестности милого гоблинам Ородруина, только пахло здесь не магией огня, а какой-то другой гадостью, куда более противной.

– Ну, вот она, твоя свалка, – недовольно пробурчал Ватерпас, протирая слезящиеся от дыма глаза рукавом кольчужной рубахи. – И где же тут этот Горлум?

– Прячется, – сморкаясь, отозвался старший дознатец, – или с дружком своим бражничает. Добычу дуванят.

– А если он в мусор зарылся? – спросил Дробила, – Что нам тогда, всю свалку перелопатить? Я, между прочим – Боевой гном, а не какая-нибудь там землеройка. Мне это зазорно. И вообще, не прав ты, старшой, обещал к девочкам сводить, а сам...

– Цыц! – Прикрикнул на него хоббит. – Женился бы на Матильде, чем тебе не девочка? А сейчас молчите, я, кажется, что-то слышу.

И в самом деле, на свалке слышались какие-то скрипы, шорохи, металлический лязг и хруст. Потом раздалось тяжелое топанье и сопенье, и из-за горы старых автомобилей показалась неуклюжая куцая туша Экскаватора-Автандила. Дракон меланхолично дожевывал дряхлую микролитражку и был так поглощен этим занятием, что не сразу заметил замерших дознатцев.

– Вот оно, – хрипло выперхнул, наконец Дробила, – Вот оно, смертынка наша!

– Не "оно", а "она", – машинально поправил его грамотный хоббит.

– Нет, "оно", – упорствовал наблюдательный Дробила. – Смертынька смертынькой, но истина дороже! Смотри, у него корешок оторван, не только хвост. А раньше, видать, справным мужиком был.

– Теперь понятно, почему он на свалке прячется, – заключил невозмутимый Ватерпас. – Как ему в таком виде родичам показаться? Засмеют ведь. Хвост – это полбеды, хвост вон, хоть куцый, но отрастает помаленьку, ящер, он и есть ящер. А вот корешок – это, други мои, серьезно.

Дракон, между тем, вперевалку, кивающей походкой – без хвоста ему трудно было удерживать равновесие – подошел к громко обсуждавшим его увечья незваным гостям и с лязгом плюхнулся на куцый зад.

– Чего надо, – каким-то не драконьим голосом уныло спросил он. – Вот сейчас, как дыхну, и пепла не останется!

Не дожидаясь ответа, он запыхтел, но ничего существенного из широко распахнутой пасти так и не вылетело, не считая изжеванного бампера и совершенно целых солнцезащитных очков.

– Не получается, – пожаловался Автандил, – солярка кончилась. Поставщик подвел.

Поскольку сжечь пришельцев не удалось, дракон попытался схватить их зубами, но, стоило ему вытянуть шею, как лишенная естественного балансира голова перевесила, и Экскаватор с размаха ткнулся носом в дымящуюся кучу мусора. Выпростав голову из мусорной кучи, несчастный осторожно помотал ей из стороны в сторону, вытряхивая из ушей картофельную шелуху, потом уселся по-собачьи и просвистел шипящей фистулой:

– Видали? И летать тоже не могу, хвоста нет, рулить нечем. Эх, домой бы, в Туманные горы, мне только лавы хлебнуть, через недельку был бы, как новенький! Только куда мне домой, на позорище? Нет уж, видно так и придется свой век коротать здесь на свалке. Эх, калека я, калека...

– Ты, это... – осмелевший Дробила, как все гномы, не чуждый механики, с интересом рассматривал куцый драконий хвост, – протез приделай. Вон на том конце свалки старый самолет валяется. Возьми хвост и присобачь, как-нибудь с протезом до дома и доковыляешь. Долетишь, то есть. Задница, конечно, с непривычки болеть будет, зато потом, когда приноровишься, полетишь за милую душу, словно и впрямь самолетом родился.

– Да если бы только хвост! – горестно запричитал Автандил. – У меня ведь еще кое-чего нет! Корень я потерял, корешок свой любимый. Вот, который век мыкаюсь по свалкам, ищу, мусор пережевываю, все надеюсь – может, найдется. Только не находится никак, бедный я несчастный! Я же красный дракон, а не голубой!

– Ну, как ты хвост потерял, нам известно, – хоббит помахал рукой перед носом, запашок от несчастного дракона исходил тот еще! – А вот где ты корешок свой посеял – это вопрос. Рассказал бы, может быть, что-нибудь присоветуем. Мы существа образованные, мир повидали, но чтобы дракону корень оторвали – такое в первый раз слышим.

– Да, хвост.... Налетел тут один, лет эдак четыреста назад, со вставными зубами. Железными, между прочим. А я прогуляться вышел, иду себе, никого не трогаю, завтракаю по дороге, мелочь всякую ловлю. – Тут дракон замялся и покосился на Старшего Дознатца. – А этот, как выскочит, то есть, это зубы из него выскочили, и давай мой хвост грызть. И чем я ему не угодил?

– Знаем, знаем, – прервал его Старший Дознатец, – ты лучше про корешок расскажи.

– Ага, – гукнул гном, – давай, колись, ведь не просто так ты его потерял.

– Корешок-то, – Автандил засмущался, и теперь всем стало понятно, что он и в самом деле из красных драконов, – украли у меня корешок. Один ворюга бесстыжий и украл. В доверие втерся, другом прикинулся, а сам напоил этилированным бензином – я, конечно, отрубился – а он чик – и нет корешка! Теперь ходит вот, шантажирует, обещает вернуть, деньги требует. Сколько я ему этих денег передавал, а он все не возвращает.

– Не Сенькой ли зовут твоего дружка-ворюгу? – Проницательно спросил Василий.

– Точно, Сенька он и есть, а что, он и вас обчистил? – Дракон даже повеселел, узнав, что не один он пострадал от Сенькиного коварства.

– Можно и так сказать, – уклончиво ответил хоббит. – А вообще, не только нас, но и всю нашу диаспору. Может быть, ты подскажешь, где его искать? А мы тебе корешок поможем вернуть. Только ведь время прошло, приживется ли?

– Еще как приживется, – радостным сопрано воскликнул Автандил-Экскаватор. – Это же Драконий корень, а не какой-нибудь мимоз нежный. Он и через сто, и через тыщу лет приживется, если к правильному месту приставить.

– Ну, вот и договорились! – Заключил хоббит. – Только чтобы добыть твой корень, денежки потребны, так что, давай, раскошеливайся!

– И вы туда же! – горестно просвистел Куцехвост, сунул лапу под левое крыло и извлек оттуда объемистую торбу. Ну, если обманете!

– Не волнуйся, мы, чай, не горлумы, и не гнумы какие-нибудь, – с достоинством сказал хоббит. – А чтобы зря времени не терять, я один за корнем сбегаю, а Дробила с Ватерпасом помогут тебе протез наладить. Поможете, ребята?

– Отчего ж не помочь! – отозвался Дробила, которому очень нравилась собственная идея с протезом из самолетного хвоста, и он жаждал осуществить ее на практике.

– Если заплатят, – протянул Ватерпас, – то я готов.

– Ну и лады, – хоббит оставил приятелей и дракона на свалке и рысью побежал к Матильде.

Дракон, сопровождаемый Дробилой и Ватерпасом, вперевалку направился к дальнему концу свалки, где валялся совершенно бесхозный и никому не нужный стратегический стратосферный бомбардировщик "Бэкфайр". По дороге Автандил-Экскаватор поведал спутникам фантастическую историю этой некогда грозной боевой машины и ее экипажа.

В свое время, совсем недавно по драконьим меркам, в стране, где создали это летучее чудо, произошли большие перемены. Страна, по словам, дракона, совершенно одурела и, словно выжившая из ума старуха, возомнившая себя невестой на выданье, поспешно бросилась на поиски женихов. Женихи, конечно, сразу же сыскались, только вот жениться они не спешили, ссылаясь на то, что невеста, конечно хороша, но вот имидж у нее непривычный, и пахнет как-то не так, словом, попка не прикрыта, ножка не обута, да и объемы суженой, по мнению претендентов, были великоваты.

– Тебе, милая моя, похудеть надобно, – говорил ей один, – тогда ты будешь просто конфетка. Да и приодеться не мешало бы, макияж сделать, маникюр-педикюр, волосики, где надо выщипать, шейпингом заняться.

Одуревшая от несвоевременного прилива гормонов к нежным, а потому неразумным частям тела, невеста только ахала и охала, время от времени восклицая: "Да ведь на это все денежки нужны, где же взять-то, милый!"

– А вон у тебя в сундуках добра-то сколько, – отвечал очередной ухажер, – давай продадим это барахло, и будут у нас денежки и на шейпинг, и на визажистов, и на все остальное.

– А слуг-то развела, зачем цивилизованной женщине столько обслуги? – восклицал другой. – Ты слуг-то лишних прогони, а остальным жалованье урежь, все равно ведь воруют!

– Да они же меня охраняют! – Слабо протестовала невеста. – И меня, и добро мое.

– От кого же они тебя, милая, охраняют? – белозубо смеялся ухажер. – Уж, не от меня ли? Я тебя, краса моя, сам от кого хочешь, охраню. Ну, давай, решайся!

Бедная женщина совершенно потеряла разум и принялась следовать советам женихов. Отворила сундуки, поручив продать все, что там было, пусть по дешевке, только бы поскорее, разогнала охрану, оставив только горничных да лакеев, и взялась худеть, наняв для этого целый полк специалистов из дальнего зарубежья. Ох, как она худела! Верьте мне, это было самое душераздирающее зрелище на свете! От нее отваливались целые куски. Отваливались, и пытались жить самостоятельной жизнью...

Тут дракон помолчал немного, а потом прокомментировал:

– Я так думаю, что она все-таки была немного драконшей. Тогда понятно, почему от нее обычные женихи шарахались, да и насчет отрезанных частей тела, которые зажили отдельно – это ведь наше, семейное.

Короче говоря, похудела невестушка, похудели ее сундуки, охрана – кто в разбойники подался, кто другого хозяина нашел. В общем, разбежалась охрана, а если кто и остался, то еле ноги волочил, пока приворовывать не научился.

А оставшиеся без средств к существованию пилоты "Огнезада", как ласково дракон называл бомбардировщик, собрали жен и детишек, отвели на аэродром и посадили в утепленный бомбовый отсек. Потом слили остатки горючки из аэродромных цистерн, и улетели от безумной старухи. Не куда-то в определенное место, а просто – прочь.

Так они летели и летели, пока двигатели Огнезада, напрочь сжегшие свое огненное нутро скверным топливом, не стали задыхаться и кашлять. Далеко внизу, изумрудной русалочьей чешуей, рассыпались острова, и пилоты решили совершить посадку – все равно дальше лететь было некуда. Боевая машина, раздирая брюхо, проложила длинную борозду в каменистой почве острова и замерла на городской свалке. Говорят, что пилоты с семьями ушли вглубь острова и положили начало новому племени. Теперь их называют "Белыми Карачунами" и рассказывают о них странные истории...

– Так вот оно все и было, – закончил дракон, плюхнувшись на кучу мусора возле бренных останков "Огнезада".

– И что же, в этой державе ни одного умного человека не нашлось, вон ведь, какие замечательные штуковины строили? – спросил гном. – Некому было жуликам по башке дать?

– Может, и нашлось, – печально отозвался дракон, – Да видно помрачение на всех нашло.

– У нас в Междуземье такой трюк не прошел бы. – Задумчиво сказал Дробила. – Великий Орк ни за что не позволил бы так себя облапошить.

– Кто знает? – отозвался Ватерпас. – Он ведь теперь совсем беззубый, наш Великий.

Гоблин с гномом пригорюнились, а, глядя на них, за компанию, загрустил и куцехвостый дракон.

– Ну, ладно, кончаем лирическое отступление, давайте пилить. – Опомнился гном. Ничего страшного еще не случилось. – Инструмент найдется?

– Найдется, – дракон вытащил из под крыла торбу и извлек оттуда двуручную пилу.

– Вот так инструмент! – ахнул гном.

Трудно представить себе, на что способны жители Междуземья, охваченные трудовым энтузиазмом. Молчите, победители всяческих соревнований, нишкните, рекордсмены книги Гиннеса, склонитесь, изобретатели потогонной системы. Драконья сила, помноженная на техническую сметку гнома и бешеную энергию уравновешенного с виду гоблина, воистину способна творить чудеса! Через каких-нибудь два-три часа, дракон осторожно пошевелил самолетным хвостом, прикрепленным к соответствующему месту при помощи ремней безопасности.

– Работает, – радостно воскликнул гном, – ну, теперь давай, пробуй!

– Как же мне теперь называться, – обеспокоено спросил дракон, – без имени я и не дракон, как будто!

– Да хоть "Огнехвостом", – посоветовал Ватерпас, – а что, хорошее имя. А еще у тебя красная звезда на хвосте.

– Гм-м... "Свирепый Исполинский Огнехвостый Краснозвездный Дракон", – с выражением произнес бывший "Экскаватор", – а что, это звучит!

И начал разбег.

Пока на Драконьей свалке совершалась беспримерная операция по протезированию драконьего хвоста, хоббит Василий бодро трусил в сторону веселого квартала. Стоял полдень, рабочая ночь Матильды давно закончилась, и застать ее на прежнем месте старший дознатец не рассчитывал.

– Ах, Матильда, как бы нам встретиться, – бодро напевал он, шагая по веселому кварталу, ловко уклоняясь от объятий пылких Карменсит, монументальных Брунгильд и томных Лорелей.

Но сколько бы мужчина, пусть даже и хоббит, не бегал от женщин, какая-нибудь из них все равно его настигнет. Нет, опытная женщина не станет преследовать добычу, подобно борзой собаке, да и зачем женщине нужно загнанное и деморализованное существо, в котором и от мужчины-то ничего не осталось. Все вышло посредством обильного потоотделения. Грамотная женщина прекрасно знает, куда прибежит предмет охоты и будет спокойно и даже с комфортом дожидаться его там, неторопливо попивая разноцветные освежающие коктейли. Зато когда объект окажется в зоне досягаемости, вот тогда... Нежные ручки наших подружек обладают невероятной длиной и цепкостью, в чем неоднократно убеждался каждый представитель мужского пола.

Умело увернувшись от юного существа в разлетающихся одеждах, чья прелестная головка была украшена выпуклыми немигающими глазами, Василий вскочил в гостеприимно распахнутую дверь рюмочной, чтобы восстановить физическую форму и душевное равновесие. Он с удовольствием отрюмил первую рюмку, для восстановления сил, и принялся, было за вторую, совершенно необходимую для восстановления душевного баланса, как вдруг почувствовал на шее чьи-то нежные, хотя и довольно прохладные объятия. Скосив глаза, он обнаружил, что его шея обвита зелено-пятнистым хвостом какой-то рептилии.

– С-спляш-шем, крас-савчик, – выпуклые, невыразимо прекрасные в своем безразличии ко всем теплокровным глаза, казалось, высосали его волю, стройное, гибкое туловище, изогнутое, словно некий таинственный иероглиф пахло призывно и тревожно. – С-с тебя вс-сего с-сотня!

– За что? – Пискнул старший дознатец суча ногами.

– З-за с-секс, – проворный раздвоенный язычок стремительно и легко скользнул по хоббитскому уху. Василий дернулся и обмяк.

– Змея-искусительница, – услужливо сообщили хоббиту остатки сознания, после чего попытались смыться. Но от бывшего дворецкого, привыкшего зорко следить за домочадцами, уйти было непросто. Профессиональные навыки, не изменившие хозяину даже в такой, в прямом смысле щекотливой ситуации, оказались на высоте, и пинками вернули, съехавшую было крышу на место.

– Ш-шла бы ты турис-стов искуш-шать, – почему-то со змеиным акцентом просипел дознатец, – людей то ес-сть! Людям нравятс-ся з-змеи, уж я-то з-знаю. А я не ч-человек, я х-хоббит. Пус-сти, з-зараза, больно ведь!

– Полурос-слик, – презрительно просвистела обескураженная искусительница и разжала кольца.

– Ну и полурослик, – Василий обиделся так, что даже акцент пропал. – И что теперь? Сказано же: "Не ростом славен полурослик, а крепким разумом своим!"

– С-стихи... с-славно... пос-слуш-шаем... – узорчатый хвост снова качнулся к горлу, но хоббит был начеку, он торопливо отодвинулся от искусительницы, не забыв прихватить рюмку, что говорило о полном восстановлении мыслительных процессов.

Змея-искусительница свернулась во что-то напоминающее замысловатый кукиш, означавший, очевидно, полную потерю интереса к нашему герою.

Выпитая, наконец, вторая рюмка, восстановила душевное равновесие хоббита, а третья, та самая, которая для настроения, придала ему решительности.

– Эй, красавица, – храбро позвал он, – ты ведь местная? Где мне найти Матильду. У нее в вашем районе торговый бизнес. Лоток аккурат напротив этого заведения.

– С-сто! – просвистела искусительница, не оборачиваясь, однако изобразив телом корысть.

– Да чтоб тебя Шелоб зацеловала! – Выругался дознатец. – Ладно, пей мою кровь!

– Невкус-сно, с-сыта, – отозвалась змея, – с-сыпь бакс-сы!

Хоббит вытащил из-за пазухи зеленую бумажку, расправил ее, и подвинул по стойке в сторону искусительницы. Змея ловко смахнула деньги хвостом, и они исчезли в складках ее одеяния.

– С-сиди здес-с-сь! Ж-жди, – прошипела развратная рептилия и выскользнула из рюмочной.

Некоторое время Василий провел в размышлении о свойствах змеиной натуры, после того, как была выпита очередная рюмка, та самая, которая помогает скрасить ожидание, немного занервничал, потом и вовсе решил, что его обманули самым примитивным и бессовестным способом. Наконец, когда он решил плюнуть на все, никому не рассказывать о своей доверчивости, и смирился с мыслью, что Матильду придется искать самому, дверь отворилась и в ее проеме появилась заспанная торговка, сопровождаемая изящно струящейся змеей.

– Бес-седуйте. – сказала искусительница и заструилась к выходу. – Ис-счезаю, з-здес-сь пус-стовато.

– Ну, чего надо, – раздраженно спросила Матильда, протирая опухшие со сна глаза. – Вот ведь народ, ни ночью, ни днем от них покоя нет! Чего, за ночь не нагулялся, или подцеп случился? Так предохраняться надо было вовремя. Теперь вот втридорога заплатишь.

Матильда, похоже, спросонья не узнала старшего дознатца, что было неудивительно, учитывая ее пренебрежительное отношение к полуросликам.

– Это же я, Матильда, – хоббит неловко слез с табурета и слегка покачиваясь, подошел поближе, – друг Дробилы!

–А... Дробилы, – торговка подплыла к стойке и водрузила тело на табурет. – Ну, друг Дробилы, закажи девушке что-нибудь выпить, а потом поговорим.

– Матильда! – проникновенно начал хоббит, – Я у тебя рядом с лотком видел одну штуку, "Драконий корень" называется, так нельзя ли ее купить? Плачу наличными.

Матильда одним глотком осушила стакан травянисто-зеленой жидкости, проворно налитый ей буфетчиком, бросила в пухлогубый рот квадратик шоколада, и только потом соизволила ответить.

– Что, коротышка, решил к огрихе какой-нибудь посвататься? Правильно говорят, что мелкое всегда к большому лепится, только вот винной пробкой пивную бочку не заткнешь. Да ладно, ты не стесняйся, дело житейское. Возьми "хрен орчий матерый", у меня как раз есть один такой. Специально для тебя.

– Да нет, мне орчий не нужен, – Василий решил, что хитрая торговка набивает цену, – Мне нужен "Драконий корень". Не беспокойся, я хорошо заплачу.

С этими словами хоббит вытащил изрядно похудевшую пачку купюр и выразительно помахал ей перед матильдиным носом.

– Сколько у меня валялся этот "корень" никто не покупал, все думали, что это, что это какая-нибудь корабельная снасть, мачта там, или, рея, или вообще, зуб мамута, а сегодня покупатели валом валят. Только ты, парень, опоздал, маленько. Раньше надо было думать. Так что, бери что есть, а не хочешь, так я пошла спать. Мне на работу поздно вставать.

– Как это, опоздал, – ошарашено спросил дознатец. – Не может быть!

– Обыкновенно, – равнодушно сказала Матильда, – Товар ушел. Продан, то есть.

– Кому? – у хоббита неожиданно озяб позвоночник.

– Мы своих клиентов не сдаем, – гордо ответила торговка, собираясь уходить, – Конфиденциальность гарантируем и блюдем.

Хоббит понятливо протянул несколько купюр, которые сразу же были пригреты деловой женщиной на монументальной груди.

– Это пойдет на борьбу за участие земноводных и двоякодышащих женщин в управлении островом, – пояснила бизнес-вумен. – Представляешь, красавчик, в правительстве острова нет ни одной земноводной особы женского пола. Я уж не говорю о двоякодышащих. Просто кошмар!

– А зачем тебе бороться за права каких-то земноводных или двоякодышащих, – спросил удивленный Василий. Ты, вроде бы, нормальная баба, то есть, я хотел сказать, женщина. Так вот и борись за свои права.

– Эх ты, – с сожалением ответила Матильда, – а еще старший дознатец! Всегда выгодней отстаивать чужие права, ведь при этом, в процессе борьбы ты получаешь и свои и чужие. Учись! Да ладно, это я так, к слову.

Короче говоря, я уже собралась уходить, товар в сумки складываю, спать хочется – спасу нет! Да еще солнышко припекает, а я привыкла к сумраку, все мы здесь дамы полусвета. Как вдруг подходит ко мне орчиха. Вся такая из себя видная, холеная, похоже, не из простых, и давай мой товар разглядывать со всех сторон. Я уж думала, что вот так, прямо у лотка и примерит, однако, обошлось. Но, чувствуется, что разбирается. Опытного клиента сразу отличишь он всякой мелочи пузатой. Ты, дружок, не обижайся, я не тебя имела ввиду. Ну вот, как увидела эта орчиха Драконов корень, так, прямо к нему и прикипела, хочу, говорит, это, и точка. Эта штука, говорит, поможет мне пережить разлуку с мужем. Ну, я, посочувствовала, конечно, клиенту всегда надо посочувствовать, это делает его более сговорчивым, все, говорю, мужики блудливы, как хоб... – Тут она осеклась и закончила: – Короче говоря, купила она драконий корешок не торгуясь, да и отправилась восвояси. Да вот еще что, с ней двое слуг были, по-моему, гоблинов. Они-то корень и понесли, а мадама следом пошла, грустная такая вся из себя. Ну, ничего, утешится.