Текст книги "Забво (СИ)"

Автор книги: Алексей Сквер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

   Тем более, если это любовь.

   Искра, тут же ставшая молнией, размолотила и мой мимолётный роман с милой мне на тот момент девочкой в доли секунды. Она, точно так же, как и я, почувствовала, что это всерьёз и надолго, и без сожаления рассталась... с моим лучшим другом.

   Москва. Училище. 3-й курс.

   – Лёха, в увал идём??

   – Да я с Ленкой на Арбат хотел.

   – Бабла до хуя??

   – Да нет... на мороженое и пару чашек кофе хватит... ну, букетик там цветов каких-нибудь.

   – Романтик ты, Скворин, мы со Светкой тоже погулять решили.... Может, совместим??

   – А чо? Идея!! Жек, а у тебя-то как с баблом??

   – Очумел, что ли?? Или ты забыл, что я в отпуск через три дня? Щя всё ссажу, а там отпускные дадут... так что порядок.

   Женька, мой лучший друг в училище с первого курса, оба гранатомётчики с одного взвода, только в разных отделениях. Он в 1-ом, я во 2-ом. Все радости и беды пополам. Даже в наряды стремились вместе попасть. В караул – непременно в одну смену. Первая пьянка в училище – с ним. Первая драка – тоже.

   Ну и ...бабы.

   На блядки в общаги только не вместе ходили. Потому что он любил одну, а я...

   Я вообще влюбчивый был в училище. На дискотеках знакомился. В каждом военном училище есть ГОК. Гарнизонный Офицерский Клуб. Вот там по субботам и воскресеньям у нас и устраивали дискотеки. Ну, чо там... лампочки мигают... Депеш Мод орёт... в мужском сортире блюют, в женском блюют и дерутся... бабы, естественно. Дискотека бесплатная, и вход в училище девушкам на дискотеку свободный. Такоооое приезжает. Былистарожилки, проводившие не один курс в армию и передаваемые, как красное знамя, с рук на руки. Но можно было встретить и приличный экземпляр. Вот такой и была моя Лена.

   Милая, неопытная, стеснительная и хорошая...из тех, на которых женятся. Подруга у неё блядина ещё та была, вот она её и приволокла надискотеку. А я, уёбывая от очередной пассии, дабы не залететь с ней на медляк, выхватил первую попавшуюся из сидящих на стульях, под завывания Скорпов балагуря по дороге к центру зала что-то типа:

   – Как приятно, что в нашем сарае наконец-то зажглось солнце, и если Вы откажете мне немного погреться в своих лучах, я вот тут прямо у Вас на руках умру, и кто вас будет защищать тогда??

   А потом разглядел, кого выдернул, и был сражён тем, что даже в темноте разглядел, как она покраснела. Танцевать она не умела и отвечала односложно, пряча от меня глаза. В то время как вокруг нас топтались, целовались и обжимались, мы танцевали нечто среднее между перетаптыванием на детсадовском расстоянии не менее 15 см меж нами и какими-то элементами танго (это чтобы хоть на чуточку прижать её точёную фигурку к себе). Короче говоря, поплыл курсант Скворин качественно тогда.

   И вот...

   Мы с Ленкой договорились встретится на Выхино, ей так было удобно. Туда же Жека пригласил свою девушку Свету. Света была москвичкой, но её родители имели дачу в Подмосковье там, где жил Женька, и каждое лето она отдыхала там. Они дружили с детства, а потом конечно, сошлись. Мой друг был счастлив, и на все мои рассказы о новых увлечениях только о ней и говорил. Фотку показывал, я, конечно, хвалил, даже не присматриваясь особо. А на фига?? Всё равно, если крокодил, то хвалить придётся, а если, красавица, так один хрен не про меня.

   Ну, вот и пришло время познакомиться.

   Стоим на платформе – курим.

   – Лёх, я пройдусь... вдруг уже приехала... сидит где-нибудь... ждёт.

   – Ага, давай...

   Не успел отойти, уже орёт на всю платформу вырабатываемым командирским голосом. Зовёт. Нашёл.

   Подхожу и...

   Никогда такого не чувствовал ни до, ни после. Бросаю взгляд на сидящую рядом с Женькой девушку, и руки уже ищут ремень, которого на парадке не предусмотрено – поправить. Фура на затылке, чуб наружу – тут порядок, ботинки начищены, а вот штанцы мог бы и подгладить – мудак.

   Рядом с ним сидит девушка – мечта. Глазищи. Густые волосы. Улыбка.

   "Бог ты мой, я, кажется, стою и молчу, а надо ведь что-нибудь... Ленка сейчас приедет... Скворин – стояааать. Твою мать... Жек... что же ты наделал!!"

   – Здравствуйте, я...

   – Я Света, мне Женя говорил о Вас...

   – Давай сразу на ты... ребят, пошли на ту платформу... Лена туда должна подъехать...

   Смотрю, Жек уловил мою реакцию – скривился.

   Идём на другую платформу, в переходе бабка торгует нарциссами. Покупаю два веника, один вручаю Светлане. Как же она потом задним числом меня за них ругалаааа. Не любит убитые цветы.

   Болтаем о музыке. Света слушает рок. Это просто фантастика. С Женькой у нас вкусы одинаковые... почти. Не любит он иностранщину. А Света слушает Дорз. Джим Моррисон – это не тема... это темища для разговора, учитывая фильм, снятый Оливером Стоуном с Велом Килмером в главной роли – мегавещь.

   Смотрю, Женька выпал из разговора окончательно, рожа, как кило лимонов съел.

   – Жек, ты чего??

   – Да зуб болит.

   Ну, вот и моя Лена. Цветы, поцелуй, знакомство. Заставляю себя оторваться от Светы и Моррисона чудовищным усилием воли. Начинаю активно демонстрировать Свете своё внимание к Лене.

   "Опаньки. Показалось?? Да нет. Не показалось. Ей это неприятно!!! НЕПРИЯТНО!!! Ура!!! А чего, собственно, ура??" Я не знаю, но я уже точно знаю,что не люблю Лену. А кого я люблю?? Свету любить нельзя – табу. Настроение портится. Едем на Арбат.

   Та прогулка на Арбате пролетела быстрее, чем день рождения. Женька разыгрывал карту с больным зубом. Лена, как всегда, больше молчала и шла,куда все идут. А Света... такие без боя не сдаются. Мы успели сменить кучу тем и, дважды поспорив, почти поругаться. Последнее бабло выкинул на палароидные снимки. Сто тысяч на четыре снимка. На что теперь сигареты и водку брать, непонятно... херня... прорвёмся – не в первой.

   Два из этих снимков теперь у нас с моей Светланкой в свадебном альбоме. Только вот последнее письмо от неё было аж в марте, и там есть слово,которое я хочу забыть и считать, что и не видел.... это слово «развод». Вот так я еду в свой первый отпуск и накачиваюсь водкой под картинки-воспоминания. Ну, не о Воробье же мне думать... или этой ебучей Борзе, будь она неладна. Водка и Света. Переход власти в роте к Денису совпал с известием о том, что моей семье наступает пиздец по причине моего отсутствия в этой семье. Она почти год без меня. Выносила и родила сына. Лейтенантский отпуск после окончания училища и свадьбы окончился её беременностью и моим убытием в край непуганых идиотов – солнечное Забайкалье. Везти её туда беременную, не окончившую институт?? В край, где нет воды и электричества?? Где я сам еле выжил?? И откуда при всём желании даже не съебаться – денег не хватит до Новосибирска доехать. Не то, что до Москвы.

   Лену я тогда проводил, едва поцеловав на прощание. Зачем мне пудрить ей голову, если я понял, что ничего не выйдет?? Проводил, чтобы увидеть только раз. Приезжала потом на КПП выяснять отношения. Толку-то, пожелал счастливой личной жизни и прямо заявил, что разлюбил. Жестоко?? Да,жестоко. Но лучше так, чем потом блядствовать, жить с нелюбимой, проклиная её и себя. Да и от любви дети бывают, а это уже сложнее решать,оперируя понятиями люблю – не люблю. Это уже ответственность. Своя кровь. Сам без отца рос, и своим такого не хочу.

   /развод/

   Дети всегда становятся заложниками отношений родителей. Это несправедливо, но жизнь – дерьмо. И справедливости в ней, как в гвоздях, которыми Иисуса приколачивали к кресту.

   Жек уехал в отпуск, я ушёл с головой в сдачу сессии. Жек, попав в рабкоманду, всё сдал заранее. Точнее, за рабкоманду всё сдал ротный, упоив в хлам весь преподавательский состав, не самому же циклевать расположение! Задумка проста – пока рота в отпуске. Уже отдохнувшая рабкоманда делает ремонт – обычная практика.

   Никаких контактов Светкиных у меня, естественно, нет, и я вышвыриваю её из головы... каждый вечер после отбоя вышвыриваю.

   Сдал почти всё. Отпуск через неделю. Вернулись отпускнички. Жек, затареный домашней жратвой под завязку (его батя с матушкой живут в посёлке городского типа в своём доме... своё хозяйство), рассказывает о том, сколько выпил и чо творил. Мы находимся в каморке электриков. Нашей Электричке.

   Так получилось, что я накоротке сошёлся на 2-м курсе с училищным электриком Володей и, подружившись с ним, получил доступ в эту коморку.Электрик Володя просто сделал ещё один ключ и вручил мне, попросив не палиться с пьянками. У меня появилось место, где я наконец-то мог прятать гражданку (гражданская форма одежды....в самоход рвануть или в увольнение переодеться – очень удобно, ротный не может зайти и порвать там всё кебеням... не его епархия). Там же у меня телевизор и топчан. Хошь – пей, есть время – спи. На старшем курсе свободного времени при должной расторопности – вагон и маленькая тележка.

   Вот в ней-то мы и сидим с ещё двумя однокашниками. На том же втором курсе наш тандем с Жекой стал квартетом. И держаться удобней, и одной компанией зависать веселее. Где они сейчас все?? Ромка, я слышал, где-то в Казани в танковом училище. Олег вообще в Чечню загремел. Жек, тожеабассака... в единственном на все ВС конном полку под Москвой.

   /развод/

   Отвлёкся?? Н-дааа. Там-то я ещё не отошедшему от отпуска Женьке и задаю вопрос...

   – Как Света??

   – Всё просто отлично...она приезжала...у нас всё вообще... короче, мы вместе теперь...

   – Не понял?? Ты же говорил, что она с тобой с первого курса... – сказать, что я удивлён его такому заявлению – не сказать ничего.

   – Да пиздел я тебе, Леха... ты весь в бабах, а я по ней с ума сходил... а тут приехала, и всё, – рожа умильно-довольная. По хуй ему сейчас на такие мелочи, как то, что говорилось в прошлом. Он счастлив. У меня внутри как оборвалось. Ведь когда мы гуляли по Арбату, ещё ничего, значит, не было?? Я впервые знакомлюсь с обратной стороной своей души. Меня душит злость. Курю, слушаю в пол-уха Женькины рассказы. Сам качаю ситуацию. Ну,влюбился. В девушку друга, про которую так думал, а оказалось, что она только-только ею стала, и, значит, я имел шанс. Имел ли?? Ведь он по ней столько сох!! Мне что, баб мало??

   МАЛО!!!

   ДАЖЕ БОЛЬШЕ... ИХ ТЕПЕРЬ НЕТ... ЕСТЬ ОДНА... И ВСЁ.

   Нет, я, конечно, понимаю, и уговариваю себя, что это блажь. Блажь детская по стоящей на витрине магазина красивой и интересной игрушке, которую мне не заполучить, даже если я начну прямо тут биться головой об пол и требовать желаемое. Успокаиваюсь внутренне, не сразу, но успокаиваюсь, и прихожу... к пустоте. Мне по фиг на отпуск и на приезд Женьки – моего лучшего друга. И тут...

   – Да вон в патруль пойдём, так к ней и сорвёмся.... она живёт-то тут – полчаса езды... она о тебе спрашивала... понравилась??

   Солнце опять на небе – я счастлив. Как быстро всё меняется!! Но я уже знаю, что на моём солнце есть пятна. И я... я не собираюсь их вытирать.Впервые врубаюсь, что есть вещи, которые, даже понимая, что делаешь неправильно – делаешь. Естественно, я соглашаюсь. Чтобы потом пожалеть.

   Я в гостях.

   Женька со Светой в обнимку. Целуются. Я сыплю анекдотами, и жду – не дождусь, когда нам надо будет в училище. Для них время летит. Для меня ползёт. Я зря сюда приехал. Водки бы жахнуть, да не берёт, и бутылку съели уже. Свалили с маршрута патрулирования к Женькиной... нашей зазнобе. Служба не убежит. Наслужимся ещё, а Света одна.

   Даже не могу вспомнить, о чём говорили. Она смотрит на него. И я тут лишний. Порывался уйти было – не пустили. Счастливые. Хохочущие. А я должен научиться радоваться их радости, наплевав на свой эгоизм. Взрослею прямо у себя на глазах. Зависть – гадко-мерзкое чувство – надо вытравливать.

   Знать бы ещё, как.

   Она провожает нас к автобусной остановке. Она в центре, мы по бокам. Под руки. Два курсанта старшего курса (3-й за плечами, считай, если война -мы младшие лейтенанты), одетые с иголочки по всем правилам военного шика. Со стороны для многих её сверстниц – просто идиллия.

   Они болтают, я молчу.

   Мне хватает того, что её пальчик, незаметно для всего мира, нарезает, еле касаясь коготком, круги по моей ладони. И меня нет. Я весь там... на ладони своей левой руки. Под этим коготком. Мне окончательный пиздец, и вместе с тем я с ужасом думаю о том, что девчонки могут быть настолько коварны.

   И та, которую выбрал я, явно из их числа.

   Уезжаю в отпуск с тяжёлым сердцем. Пью и трахаю чёрт-те что по месту жительства, до училища. Приезжаю. Через пару-тройку дней нас должны угнать на месяц в Раменское собирать картошку. Уродилось столько, что того и гляди в полях останется – в стране развал и убирать некому. А так и на училище запасём, и на офицерский состав, и колхозу перепадёт то, что и так сгнить должно, по идее.

   Всем хорошо. Перед картошкой отпускают в увольнение. Решаем нажраться по этому поводу на квартире моих родственников, от которой у меня есть ключи. Ромка с Олегом откалываются, у них планы – общага – ебля.

   – Светку позовём?? – Жек.

   – Жек, зови, конечно... но мы ж нажрёмся в дым...

   – А-то она меня бухого не видела!!

   Мы бухие. Меня водка берёт меньше. Жек напился и валит спать. Мы остаёмся вдвоём. Пьяные – целуемся. Я вижу её третий раз в жизни. Понимаю, что так нельзя, но сил сопротивляться самому себе нету. И дооооолгий разговор на балконе в августовскую ночь. Мы живём в одном мире. Наши вселенные не просто близки, а идентичны. Ей нужно крепкое плечо, а мне – вытравленная казармой нежность.

   Но она девушка моего друга. Мы можем целоваться, пока он спит, но... будущего нет при таких раскладах. Надо объясняться с Женькой, и она к этому не готова. Я вижу. Значит – мне.

   Еле нахожу в себе силы уйти спать.

   Просыпаюсь. Утро и она.

   Надо мной её лицо...единственное в мире любимое лицо. Я сплю?? Она наклоняется и, едва касаясь, целует меня в губы. И я понимаю, что я не сплю. И ещё я понимаю, что, кажется, я потеряю друга.

   Она уходит. Ночью спала рядом с Женькой.

   Я встаю, иду на кухню... начинаю варганить из вчерашнего стола что-то похожее на завтрак. Бодун – пиздец, но есть пиво и сигареты.... это радует.

   Жек встаёт самый последний. Ему сегодня в патруль, у меня увал до восьми вечера, у него до трёх.

   Похмелились. Вяло поговорили и начали собираться, утро-то у нас наступило в 12.

   Электричка наша. Жек ушёл готовится в патруль.

   – Свет, слушай, он предлагал тебе выйти замуж за него??

   – Нет.

   – А предложит, пойдёшь??

   – Теперь нет.

   – Почему??

   Пожимает плечами.

   – Потому что есть ты. Я поняла, что не люблю его.

   Я опускаю голову. То, что я сейчас сделаю, называется подлостью... или инстинктом выживания нации. Борьба за существование вида, мать его.

   – А за меня пойдёшь??

   Изгибает бровь.

   – Я серьёзно.

   Смотрит. Уголки губ дрожат. Слеза. Одна. Она берёт мою морду своими нежными ладошками и целует мои глаза, потом губы. Это значит – ДА. Это значит, что я впервые принимаю решение такого масштаба. Это значит, что я не отступлюсь от своих слов. Это значит, что любовь сминает любые приличия и понятия, и меня размазало по колее её колёс, как пел Бутусов.

   Какой я был наивный. Я и представить себе не мог, насколько бессмысленно вставать на пути Любви. С тем же успехом можно стоять на пути локомотива, гордо выпятив подбородок, пока он тебя не сметёт к чертям собачьим, даже не заметив помехи.

   Я провожаю её. Она не просит, но и так понятно, что с Женькой говорить мне. Оставляет телефон и уезжает.

   Я, счастливый, возвращаюсь в казарму и налетаю на старшину. Он тут же ставит меня в наряд из-за невернувшегося с увала Иванова. У меня никаких эмоций на это. Вместо возмущения глупо улыбаюсь... да хоть во все наряды, вместе взятые, товарищ старшина, мне по хуй все ваши военные движения. Я впервые в жизни счастлив так, как, наверное, не буду уже счастлив никогда. И это не полученная после долгих страданий игрушка. Это новая ступенька в жизни – лучшая ступенька...я так думаю.

   А потом прибывает патруль...и Женька.

   Идёт мимо сдавать штык, я на тумбочке.

   – Жек, у меня к тебе разговор.

   – У меня к тебе тоже.

   Ну вот. Он всё понимает – не слепой. Проще решать будет. Я подлец, но жутко счастливый подлец.

   Меняюсь с тумбочки, заходим в сортир. Никого, кроме нас.

   Сразу вопрос в упор:

   – Ты с ней спал??

   – Нет.

   – Фууух, – выдыхает – думал, тебя пиздить придётся.

   – Пока не спал.

   – Не понял.

   – Жек, прости, я её люблю. Я ей предложил выйти за меня замуж... она согласилась.

   – Ты охуел??? Тебе чо? Баб мало??

   – Жек, для меня нет больше баб, есть только она.

   Хрясь, я только что смотрел на него и уже смотрю в сторону. Уебал. Прав. Я не защищаюсь. Не отскакиваю, не бью, я поворачиваю голову к нему и одними губами повторяю:

   – Прости, Жек.

   Он не прощает. Уходит. Я выхожу из сортира с двойственным чувством. И облегчение – больше ничего не мешает нам с ней, никто и не сможет, но вместе с тем – я предал друга... впервые в жизни.

   Мы не разговариваем сутки, я достаиваю наряд и валюсь спать – через день на картошку ехать.

   А наутро Жек пропал. На койке осталась записка для ротного. В ней он просил прощения за то, что ушёл, и заява о том, что бросает училище. Дождался моей смены, чтобы не подставлять, и свалил.

   Никогда себя так погано не чувствовал. Он отучился три года, с четвёртого курса увольняют крайне редко, и по каждому случаю такой разбор, что трещат задницы всех прямых командиров, начиная с комбата. А комбат в училище – это полковник и личность, выпустившая не одно поколение офицеров. Его выебать архисложно, но вот за такие выкрутасы рвут, невзирая на погоны и заслуги. Самовольное оставление части в училище – это нонсенс. Это не банальный самоход за юбкой или бутылкой, которые процветают на старших курсах сплошь и рядом. Это тотальный пиздец. Как допустили??

   Я – его лучший друг, и меня начинают рвать сразу. Я молчу и иду в несознанку, но говорю, что найду его. Говорят – ищи.

   Ищу.

   Звоню Светке.

   – Лёш, вы дрались? Да?? Он звонил, спрашивал, правда ли, что мы решили пожениться.

   – Мы поговорили начистоту.

   – С тобой всё в порядке?? Мне приехать??

   – Он у тебя??

   – Нет... а он что? Пропал??

   – Пропал... это я пропал... с тобой...

   – Я приеду.

   – Не надо... я позвоню.

   Но я так и не позвонил.

   – Ну, и где твой друг, курсант??

   – Не знаю, товарищ старший лейтенант.

   – Хуёво, товарищ курсант, такой Вы, видимо, ему друг, раз не знаете, что творится в башке Вашего полоумного друга, – ст. л-т Беда зол и раздосадован, несёт чёрт-те что, как будто не видит, что я сам не свой от этой котовасии. Ну, оно и понятно, садится ему, небось, больно после общения с комбатом.

   – Товарищ старший лейтенант, разрешите...я его за сутки найду...

   – Чтооооо?? Крррругом, шагом марш отсюда...совсем охуел, что ли, курсант?? Домашних пирожков переел?? Я тебя быстро в чувство приведу!!! Рррразболтались, твою мать. Уррроды.

   – Товарищ старший лейтенант... там из-за девушки... разрешите... он же ебанутый...

   – Я вам разрешаю, товарищ курсант, очень быстро покинуть мою канцелярию, и не попадаться мне на глаза. На прямое неподчинение приказу я пока закрою глаза...пока... Марш отсюда!!!!

   Нас увезли на следующий день на картошку, и вот оттуда уже чухнул я.

   Ромка потом рассказывал, что, когда утром нашли мою записку на аккуратно заправленной койке, началось светопреставление местного масштаба.Сначала орал замок, потом старшина, потом ротный, а потом пришёл комбат, всех выебал и ушёл пить водку, предоставив возможность орать всем дальше. Только и сказал:

   – Объявятся эти мудаки, ко мне их... подождём. – Старый воин – мудрый воин.

   Записка.

   Ст. л-ту Беда И. А.

   Я, курсант Скворин, убыл на поиски курсанта Левачова. Обязуюсь найти и доставить в училище.

   Дата, подпись.

   Как бы там ни было, как только мы приехали на картошку, нас поселили в домиках, оставшихся с союзных времён и бывших когда-то трудовым лагерем. По домику на взвод. В нашем домике тут же началось празднование приезда. Дело в том, что водки было привезено немерено, так как именно на сентябрь приходился святой праздник курсанта – День Зачатия. Ровно 9 месяцев до выпуска.

   Грех не отпить капельку за приезд, правда??

   Все люди, как люди – пьют. У меня в горло водка не идёт. Женька мне друг, пусть я и подонок. И ломает жизнь себе из-за моего счастья. И как я после этого буду счастлив?? Короче, грыз я себя смертным поедом. Ну, накатил стакан, и, дождавшись, когда все рухнут спать, рванул прямо через поля по бездорожью к огонькам в перспективу. Огоньки – дорога. Раменское – это направление к Коломне, а там и Женька, наверное. Его посёлок-то там, где предки его живут. Под Коломной. О том, что он мог банально отсиживаться в Москве по тысяче и одному адресу, я даже не подумал. Как оказалось, всё верно рассчитал. Вышел (бог не фраер) прямо к электричке. Проезд бесплатный. Доехал с грехом пополам до его посёлка. Последнее препятствие – паром. Денег – хуй. А паромщик то ли со скуки, то ли жена ему не дала – залупился. Не повезу, говорит...сука.

   Попытался объяснить – перегар. Ну, он мне конкретно ответил, что думает о будущих шакалах-алкоголиках. Да я тогда и не знал, что в армаде офицерьё шакалами прозывают, кстати. Получать в ебло от здоровенного дядьки – сомнительное удовольствие, да и вымотан. Плаваю, как топор, но не клянчить же бабло. Делать нечего. Нашёл полиэтиленовый пакет. Форму в него, перевязал туго. Сапоги приторочил – голенища связал, ну и с богом.

   «Всё-таки он есть. Выловил меня паромщик на катере. До середины реки доплыл, там течение, и -»понесли ботинки Митю".... Думал, кирдык... Хых...

   Хорошо ехать в поезде на верхней полке, убираясь в гавно, вспоминая безбашенную юность. Мне 22, а было-то 20. Два года назад это было, а вспоминается, как будто давно-давно. Быстро же я повзрослел в этой Борзе".

   Страшно было – жуть. Тону же. А звать на помощь бессмысленно – кто услышит?? Утро ведь раннее. И назад поворачивать уже глупо. Не дотяну – большую часть проплыл. Короче, как говорится, что есть сил – вперёд. Потом трясло, мышцы деревянные, челюсти лязгают, и хмурый взгляд дядьки-паромщика в упор.

   – Дурррак молодой, – только и сказал.

   «Я даже не поблагодарил его, а ведь он жизнь мою дурную спас... хм, интересно, зачем, нужен, видать, для чего-то... или кому-то»

   Да такие вещи делаются не для благодарностей, наверное.

   Дом нашёл сразу, хоть и один раз был всего у Женьки. У меня на имена память никуда, в лесу без компаса заблужусь, но в городе или любом населённом пункте никогда не плутал.

   В 8-ом классе привозили в Москву на экскурсию. Ну, экскурсия-то по фиг была, там времена голодные были. В моём городе на полках в магазинах только турецкие дрова с надписью чай и морская капуста без боя, остальное по талонам через дикую очередь, да ещё и какую-нибудь хуйнюненужную в нагрузку бери. Не то, что в Москве. Очереди детские – человек на двадцать, да и есть всё, хошь – колбаса, хошь – сыр, хошь – масло.Шопинг (блядь, мы словов-то таковских не знали тогда, найти бы чего пожрать было) после экскурсии – неотъемлемая часть, если не главная цель поездки. До сих пор удивляюсь, как я там ещё посмертную маску Пушкина успевал разглядеть. Отстал по очередям от своих, и, тем ни менее, прибыл затареный к месту отправления нашего автобуса. Было дело. Обосрался, конечно, от страха, один в мегаполисе впервые остался тогда. Но главное -сделать первый шаг, что в драке, что в непонятках. На том и стоим.

   Захожу в калитку, а эта сволочь стоит на огороде – жрёт чего-то.

   Нашёл пропажу.

   Там и сел.

   – Лёха?!! Ты откуда??

   – От верблюда... – мрачно, – нас теперь точно из училища попрут... мудак ты, Женя...

   – От мудака и слышу... тебя за мной послали?? – тоже мрачнеет, – Не поеду... вали назад, я через пару дней приеду.

   – Завтра поедем, устал я...

   – Жрать хочешь??

   – Жек. Я к тебе всю ночь ехал... я спать хочу...

   – МАААА! СКВОРИН ПРИЕХАЛ... ЖРАТЬ ХОЧЕЕЕТ...

   Сели кушать. Точнее, я сел жрать, а этот фантик напротив.

   – Ну, что?? Выпьем??

   – Дать бы те в рожу, – с набитым ртом.

   – Свою береги, – лезет за бутылкой.

   Выпили.

   – Ну, рассказывай...

   – А чо рассказывать?? Чухнул за тобой вот...

   – То есть как??

   Рассказал как.

   – Во ты еблаааан...

   – На себя посмотри, умник.

   – Тебя ж вышибут...

   – Нас, Жек... нас...

   – Ну, я-то понятно, а ты чего??

   – Жек, ты мой друг... я просил, чтобы отпустили тебя искать по-хорошему, меня не пустили.... а я... откуда я знаю, что ты там нахуевертишь в горячке-то.

   – Гыгыгыгы... ты чо?? Решил, что я вскроюсь??

   – А чёрт тебя знает... она ведь такая...

   – Заткнись, – насупился. – Ты меня-то по себе не равняй, это ты у нас тонкая поэтическая натура... герой-любовник, блядь.

   – Жек, я за тобой поехал...

   – Она знает??

   – Зачем ей?? И так, наверное, переживает...

   – М-дааа...

   – Наливай, не мычи... чо уж теперь...

   – Козёл ты, Скворин...

   – Знаю.

   Мы вернулись в училище. День ждали комбата. Рапорта на отчисление написали вместе. Дело о нашем самовольном оставлении части дальше комбата не пошло. Матёрый человечище, как в воду глядел, что дурь молодая. Ну да насмотрелся за свою бытность в должности-то на идиотов. Пока я дотопаю до его опыта работы с подчинёнными, мне, наверное, надо будет столько говна слопать, что если за раз, то лопну раз тысячу по шву.

   – Ну что, поросята... Набегались??

   Молчим.

   – Что вы там за бумажечки мнёте?? Давайте сюда уже. Почитать-то старику нечего, кроме ваших идиотских каракулей.

   Полковник Трунин – это серьёзно. У него до нас столько народу в кабинете пообосралось, что даже с собственноручно написанным рапортом на отчисление всё равно стрёмно в его кабинете. Рапорт на четвёртом курсе. Вот и кончился мой поход в армаду. Чуть-чуть не дотянул, блядь. На хер я на первом курсе подыхал и три года грыз уставы?? Идиот.

   – Таак... понятно... а помнишь, Скворин, как ты поступал??

   – Так точно, товарищ полковник.

   – Как ты пешком, как Ванька Жуков, из своего Мухосранска, да на дорожку к Начальнику Училища: "возьмите меня, сироту казанскую, моё место в армии законное... у меня дедушка на корабле плавал", помнишь?? Как он мне, старику, потом пенял, чтобы я, как только ты рапорт напишешь, на тот же ковёр тя поставил, про дедушку рассказывать?? И куда я теперь тебя поведу??? Начальник Училища-то сменился, так что?

   – Мой дед был капитаном второго ранга...

   – Ух, ты... ажно цельный подполковник... молчи уже, недоразумение, бл... Ну, а ты? Детёныш подземелья, чо скажешь?? (Жек был каптёром в роте и отвечал за подвальные помещения, где хранились всякие стройматериалы и лыжи на всю роту, ну и всякая дрянь по мелочи.)

   – Прошу отчислить меня...

   Комбат машет рукой, не желая слушать.

   – Забубнил, мля... бу-бу-бу... водки нету... бу-бу-бу... гражданки нету... бу-бу-бу... баб тут не ебу... слышал я тебя уже, курсант... "прошу отчислить"... просители хуевы. Так. Теперь по существу давайте... в чём дело, товарищи курсанты??? Я хочу знать, с каких таких пирожков вы мне нервы мотаете и заставляете... гм, – косится на гранёный стакан, стоящий возле графина, – сердечные капли Раменского разлива больше, чем надо,пить?

   Я против воли давлю лыбу.

   – Скворин, я что-то смешное спросил?? – полурёвом.

   – Никак нет, – вытягиваюсь – рефлекс.

   – Отвечать!!

   Молчу. Да пошло всё нахер, пусть Жек сам объясняет, раз заварил всё это.

   – Ну, с тобой всё ясно более-менее... дружок... за компанию... светлое чистое мужское чувство...понимаю... дрючба называется... своей башки нету. Левачов??

   – Я понял, что армия – это не моё, товарищ полковник, – твёрдый ответ.

   – Однаааако... и что, Левачов, баба того стоит?? Ну, объясни мне, старику, что?? Баба стоит трёх...ТРЁХ, блядь, лет ни хрена не сладкой жизни?? Из-за какого-то куска пизды...

   – Товарищ полковник, она – не кусок пизды, – я. Планка рушится, сминая уставы и прочие рефлексы... ответил, глядя прямо перед собой. Будь что будет.

   – Шттт...?!! – комбат переводит взгляд с меня на Жеку и обратно. Матёрый волчара, прочитал и просчитал нас, щенков, в доли секунды.

   – Она не заслуживает... – начинаю.

   – МАЛЧААААТЬ!!!! Да вы охуели, курсанты?? Доны Жуаны, мать вашу за ногу!!! Это вы бабу не поделили, что ли?? Сгною в нарядах обоих, чтобы дурь-то выбить!!! Пьёте мне кровь три года, а потом свои засратые штаны суёте в нос?? Рожи друг другу набить уже не можете, как мужики?? Истерики закатывать решили??? Писульки свои мне тут суёте??? – аж вскочил. – Я, блядь, вас, уродов, значит, обучай, деньги, Родина, трать, а вы последнюю бабу на земле нашли и поделить не можете?? Молчать, Скворин, пока я тебя не уебал чем-нибудь тяжёлым (столько мата от комбата я не слышал за всё обучение – в училище моветон так с подчинёнными, всё на вы и через устав, но ему простительно – довели, видать, батяню).– Времени у вас дохуя, я смотрю, всякой хернёй башку забивать!! Щщщщщенки!! А ну, пошли вон отсюда, – рвёт рапорта на наших глазах.

   Выскакиваем пулей, а комбат уже сам на сам чего-то обидное в дверь ревёт.

   – Ну и чо теперь??

   – Я новый напишу, – бычится Жек.

   – Вот прав он... бу-бу-бу... не ебу, харош уже!! – повторяю комбата, – Он и новый порвёт...прав он, Жек – ведь пуд говна сожрали, пока до 4-го курса дошли.

   – Да и по хуй, – бычит.

   – Ладно... смотри, чо думаю... ща нас один хрен на картошку отправят. Там отмолчимся – месяц пройдёт. А приедем... хуй с тобой, – я достаю клочок бумаги с телефоном Светы и протягиваю ему. – Только прошу... сделай так, чтобы мы с ней больше никогда... короче, если будет приезжать, ты мне говори, я уёбывать куда-нибудь буду... в Электричке всё есть, там и пересекайтесь... Хорош бычить, договорились?? – протягиваю руку. Предавать и дружбу и любовь на одной неделе... какой же я всё-таки замечательный парень. Но я тогда чувствовал, что по другому не смогу. Так и болтало внутри душу, как говно в проруби.

   – Ты серьёзно???

   – Пошёл ты... я, может, и говно... но таким не шутил бы...ты меня знаешь...

   – Я думал, знаю... а теперь вижу, что не знаю, Лёха... – улыбается.

   И мы жмём лапы, исчерпывая этот инцидент. Казалось бы, исчерпывая. Без другой стороны легко решать. С глаз долой – из сердца вон, и точка. Отставить сопли.

   «Месяц на картошке пролетел незаметно. Хм... ну, для нашей ситуации. Не об этом ща вспоминаем... Ух, и нажрались на День Зачатия... гыгы»