Текст книги "Под грифом «секретно» (СИ)"

Автор книги: Алексей Сарнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Офицерство Терникова.

Он сначала удивлённо поднял брови, но тут же вскочил на ноги:

Веди! Бегом!

Мы потеряли где-то минуту, собирая ещё нескольких офицеров и Рымова, и сейчас бежали по тому направлению, куда отправились зеки. Не знаю, о чём они говорили, возможно Сыч отпирался, пытаясь их убедить в том, что ничего не делал, а нож у него забрали после убийства утром, показывал свой новый нож для убедительности, гаврики же парировали ему тем, что он перепутал ножи, когда метал, и кинул свой именной, и добивались ответа на причину такого поступка… не важно, в любом случае, когда мы до них добежали, у уже мёртвого Сыча копошились в карманах – наивные, я ведь ещё этим утром всё у него забрал. При появлении нашей делегации наступила на мгновение тишина, пока её не прервал громовой рык Семёныча:

А ну встали смирно!

Это не мы, он сам себя убил. Воткнул себе в сердце.

Да, упал на нож. – поддакнул перебивая второй.

Сначала воткнул, потом упал на него, мы его лишь перевернули. – продолжил первый, злобно косясь на второго.

А избил он тоже сам себя? – грозно спросил Рымов, подойдя ближе.

Это от удара о землю, не было такого только что, верно ведь, Пан?

Да, не было… ух как он приложился-то сильно…

Судя по всему неоднократно, и даже пару раз на нож… – заметил Семёныч.

Да, у него этот был… – продолжил врать Панфилов, и вдруг замолк, забыв слово.

Приступ. – вклинился первый, Чуров.

Терников же продолжал молча на нас смотреть.

Я как в воду глядел, что недостоин ты быть офицером, что скажешь? – обратился к Терникову Семёныч.

Значит ты Сыча подговорил… и кто же на моё место метит? Фима?

А не будет больше твоего места, хватит с вас, уродов! Так ведь, Рымов?

В ямы их, а ты собирай всех прямо сейчас. – ответил Рымов к Семёнычу.

Ты слышал, Самойлов? Всеобщий сбор. – перевёл на него Семёныч.

Уже через пару минут вокруг костров собрались те, кто ещё оставался гулять, и те, кто ушёл на боковую.

Только что один офицер с двумя подручными вопреки нашим правилам совершили убийство. За грубейшее нарушение офицером наших правил я лишаю Терникова офицерского чина, его подручные отправляются в ямы на 2 недели, Терников на месяц.

Да нас же так выкинут отсюда нахрен!

Раньше надо было думать. – ответил он Терникову.

Большинство зрителей злорадно скалилось.

Готов взять на себя это ответственность, заняв место Терникова. – обратился к Рымову и своим Ефимов.

Я учту твоё пожелание. – ответил уходя Рымов.

Теперь всем было не до сна… мы вернулись на своё место и какое-то время обсуждали произошедшее.

Откуда ты знал, что так будет? – поинтересовалась у меня Катя, когда Юра со Светой разошлись, а мы допивали последние, нет, крайние глотки пива.

Предположил…

Но как?

Скажем так, у меня была некоторая информация, позволяющая сделать такое предположение.

Да ну тебя. – обиженно сказала она, запустив в меня пучком травы.

Слушай, Кать, а почему ты не такая, как другие офицеры?

А ты бы хотел, чтобы я командовала? – игриво спросила она, отбросив гриву огненных волос назад.

Не, просто почему?

Нууу… – задумчиво протянула она. – Немногие мужчины будут это спокойно терпеть, а мне не нужна их злоба, да и я не из тех людей, кто самоутверждается, унижая других… но если ты так уж хочешь, чтобы я командовала… – проговорила она, проводя пальцем по моей руке. – То я могу это устроить… только тебе нужно будет пообещать, что это останется между нами…

Конечно, я не трепач…

И, сев мне на колени, она обвила меня руками, страстно поцеловав…

***

(Отрывок переписки)

Введённые стимуляторы и транквилизаторы представляют высокую опасность для испытуемых при их явных положительных эффектах.

Глава 10. Пешки идут в бой.

Вернувшись лишь под утро в казарму, я моментально заснул. Мне снился двуглавый орёл, пожирающий сам себя, кругом разлетались перья и брызгали капли крови, я хотел ему помочь – приносил какую-то пищу, но он никак не реагировал, продолжая клевать свою собственную плоть, крича при этом от боли. Потом одна голова всё же обратила внимание на ту еду, что я принёс и начала её заглатывать, не переставая при этом жалостливо и пронзительно клекотать – вторая голова и не думала останавливаться, и всё так же терзала их общее тело…

Проснулся я, на удивление, бодрым и свежим, лишь слегка не выспавшемся, но никакого похмелья и в помине не было, вскоре меня уже снова протаскивало через знакомый водоворот – пришло время кормёжки.

Доброе утро, как спалось? – спросила меня стоящая с другой стороны капсулы Таня, перекидывая халат.

Привет, хорошо, но мало.

Бурная ночка?

Угу, и, кстати, виртуальный алкоголь мне нравиться больше. – ответил я, выходя из-за капсулы.

Завидую я вам всем… то есть я имею в виду то, что вы там в другом мире, словно на другой планете…

Да я так и понял. – улыбнулся я. – А тебе как спалось?

Замечательно, тебя не убили – меня не разбудили – засмеялась она. – а то вчера многих наших посреди ночи поднимал сигнал, что их подопечные вышли.

Одного, я знаю, точно выкидывало.

Да человек десять вернуло, не знаю только кого.

После завтрака я вернулся в капсулу, и уже в другом мире отправился на свой пост к стене.

Днём подошёл Семёныч и отвёл меня в сторонку:

Я ведь тебя так и не поблагодарил…

Вообще-то я предпочёл бы в качестве благодарности, чтобы ты меня больше не подставлял, заставляя играть в свои игры… – перебил я его раздражённо.

Хм, а я хотел предложить тебе должность офицера… не прямо сейчас, конечно, пришлось бы подождать немного, чтобы всё улеглось… но раз уж ты не хочешь…

Вообще-то я за… только быть пешкой меня не прельщает.

Ну офицер и так априори не пешка… – оскалился он.

То есть в твою партию всё равно придётся играть?

Естественно, а ты как хотел? Ты либо играешь в свою партию, либо в чужую. Третьего не дано. Но вот только фигур-то у тебя нету для своей игры…

Я понял. – кивая, ответил я угрюмо.

Вот и молодец. А пока действуй по обстановке, думаю, ты уже догадался, чего я хочу…

Да. – угрюмо кивнул я.

Тогда до скорого, и не попадись.

Было бы проще, если бы Терникова выпустили.

И без него всё пойдёт как по маслу, уже идёт. – бросил он напоследок.

Насчёт Семёныча и его благодарности я не питал никаких иллюзий, тем более, что он никак не смог бы сделать меня офицером ввиду того, что не хватало лишь представителя зеков, я просто решил, что лучше действовать по его сценарию, зная этот сценарий, чем снова оказаться несведущей пешкой, которую подставят, да и сейчас наши интересы совпадали, так что последующую неделю я вносил хаос в группу тех, кто по словам Тани должен был вносить хаос в игру, поддерживая этот мир в тонусе – я убивал как сторонников Терникова, мстивших по его указке сторонникам Фимы, так и людей недальновидного Фимы, брякнувшего при всех о том, что он готов занять место Терникова. И если вдруг их конфликт и затихал, то очередные смерти его возобновляли. Интересное произошло спустя пару дней моей диверсионной деятельности – перед глазами всплыло системное уведомление: За убийство десятерых членов вашего лагеря, оставшись при этом неизвестным, вы получаете достижение «чужой среди своих». Шанс выпадения добычи с союзников повышен до 61 %, также вы получаете бонусные 10 жетонов с каждого убитого вами союзника. Сомнительный бонус за сомнительное дело, как мне показалось сначала. Однако вскоре я поменял первоначальное мнение, когда у них закончились жетоны. Учитывая этот внутренний конфликт, офицер у зеков так и не был ни выбран, ни назначен, так как в их противостоянии был численный паритет, и, не смотря на то, что они старались действовать тихо и молча, ямы постепенно наполнялись. Сами же ямы представляли собой глубокие, метров 4–6 в высоту, круглые колодцы, диаметром в метра 3, выложенные по бортам вертикальными стволами деревьев, откуда без верёвки было невозможно выбраться. Принимая во внимание то, что по возвращении в игру с завтрака или ужина аватар появлялся там же, где и был на момент выхода, единственная возможность покинуть яму досрочно была умереть и появиться на месте респауна в центре лагеря, что, конечно же, имело бы мало смысла в нынешних реалиях, где выбравшихся таким образом одни могли снова убить, другие же просто вернуть обратно в яму.

Свою партию я начал с обхода каждого сидящего в яме зека – я предлагал им за вознаграждение выбрать меня в качестве своего офицера. И да – я хотел заплатить им их же жетонами, которые забрал с их тел. Однако я не учёл их жадность, поэтому дело продвигалось медленно. Запросы у них были разные – от 100 до 300 жетонов. Последних же, Чурова с Панфиловым, я отбраковал, ничего им не сказав, чтобы они не подняли шум, продолжив искать тех, кто подешевле. К концу недели мне удалось заручиться поддержкой восьмерых – троих с одной стороны конфликта и пятерых с другой, на остальных жетонов у меня уже не хватало, и, что естественно, вперёд я не платил. Терниковцы гораздо охотнее соглашались в виду того, что их лидер и так уже потерял звание и думаю, что ещё и потому, что они не знали, сколько из них было готово отдать за меня свой голос, так как одним из условий сделки была конфиденциальность, и они, видимо, предполагали, будто их голос ничего не решит, но карман наполнит. Кто ж поверит, что у вчерашнего новичка есть столько жетонов на всю их ораву? И мне требовалось ещё 150 для того, чтобы получить гарантированное большинство.

К началу следующей недели я попал в свою первую симуляцию. Наш отряд из 20 человек оказался в восточном полуразрушенном городе, где стояла жара как, наверно, в крематории. По условию сценария только что прошёл арт-обстрел и у нас был час, чтобы подготовиться к обороне. Также по городу были рассредоточены такие же группы из других лагерей, с которыми у нас не было связи. Большинство местных НПС пряталось в подвалах, и при редкой встрече награждали нас красноречивыми взглядами из смеси ненависти со страхом. Под командованием Маркиной мы заняли небольшой квартал тесно стоящих пятиэтажных домов рядом с местом респауна, мне и ещё четверым нужно было занять позицию в доме через дорогу от основного отряда, ещё пятёрка бойцов должна была окопаться в доме дальше на повороте дороги, полностью её контролируя и образуя на ней вершину треугольника, и делать вид, что там сосредоточены все наши силы. Ну а пока мы начали спешно заделывать дыры в стенах мешками с песком для огневых точек, подтаскивать боеприпасы к позициям и минировать подступы. Учитывая, что я не имел во всём этом опыта, меня подрядили на крайне ответственную задачу – принеси-подай. Правда что-то я всё же узнал:

Это противотанковая мина ТН-62М, нажимного действия, наступать на неё можешь, только если в тебе менее полутора центнера. – объяснил мне Юра, когда я притащил к нему несколько таких штук.

Затем он показал мне как её устанавливать. Как её деактивировать он не знал, да это и не требовалось в нынешних реалиях. Под неё в ямку он установил «сюрприз-мину», как он сказал – если верхнюю обнаружат и начнут извлекать, то произойдёт взрыв нижней мины, оснащённой взрывателем разгрузочного типа.

К тому моменту, как показались танки в сопровождении пехоты, мы ещё не были готовы, однако поспешили на позиции. Танки остановились вдалеке, направив в нашу сторону пушки, а пехота медленно продвигалась вперед, осматривая дорогу на наличие мин и проверяя остовы домов. Мы выжидали. Нам было нужно, чтобы они углубились в наш оборонительный треугольник, а танки подъехали на расстояние точного выстрела из гранатомёта. Первыми выстрелами разразилась пятёрка с вершины треугольника, привлекая к себе внимание и отвлекая пехоту от заложенных нами мин. Сразу же с начала громкой стрельбы, тихо зашептала и моя бесшумная винтовка. Моя позиция располагалась в одной из полуразрушенных квартир на углу дома у пролома в стене на уровне колен, дыра же в стене продолжалась вниз ещё на один этаж, и прикрывал меня мешок с песком, который со стороны улицы я замаскировал полкой из сломанного шкафа. Хорошее и незаметное место для лежачего снайпера, не хватало только этого нормального снайпера. Тем не менее я попадал, и, в отличии от пятёрки в вершине образованного нашими отрядами треугольника, прыгающей между окнами дома, создавая иллюзию крупного скопления бойцов, от моих выстрелов гибло больше штурмующих. Вдруг по тому дому прямой наводкой загрохотали танки, превращая его в решето, и сразу после их залпов и падающих кусков стен наступила тишина. Я очень надеялся, что там все выжили, успев невредимыми уйти от обстрела. Тем временем я сменил позицию, забежав в следующий дом, перпендикулярный дороге, и, пропустив первую группу противника, которую уже начинал скрывать дом, открыл огонь по следующим, убив при этом троих. В мою сторону сразу же короткими перебежками направилась группа бойцов. Пока всё шло по плану.

Затем, используя своё преимущество в скорости, я сменил ещё несколько позиций, уводя эту группу дальше, после чего вернулся на первую точку. Да, за прошедшую неделю я стал намного быстрее и сильнее, хотя и уступал старожилам. К этому времени на нашей дороге от «сюрприз-мин» было 2 воронки с кучей тел вокруг. И танки, развернувшись, ехали к параллельной дороге, где уже рыскала пехота в поисках мин. Наша же дорога была свободна. Где-то через час, не преуспев на других направлениях ввиду необезвреживаемых мин и отсутствия информации о нашей численности, вся вражеская армада снова находилась на нашей дороге и неспешно продвигалась в ловушку. Двигались они, конечно, не только по этой дороге – наверно половина из их личного состава огибала наши позиции с флангов, проверяя дома, но это нам бы особо не помешало, ведь в итоге командующий вражеской армией решил пожертвовать несколькими траками гусениц, и, возможно, танками, на минах, но обеспечить прикрытие пехотинцам и выполнить свою задачу по нашему уничтожению и захвату района. И как только начали раздаваться выстрелы из окружённых домов, колонна бронетехники ринулась вперёд. По пути танки произвели ещё несколько залпов по уже ими битому дому, и обстреливали другие дома вдоль дороги.

По первому подорвавшемуся на мине танку я попал с первого же выстрела из гранатомёта, к этому моменту мы уже знатно потрепали нападающих. После залпа я побежал в глубину дома, скрываясь от ответного огня, но не успел даже выбежать из комнаты – меня выкинуло мощным взрывом на улицу, и я упал на обломки дома со второго этажа, следом на меня рухнула часть стены, переломав и придавив ноги. Я лежал на животе, погребённый в груде обломков, оглушённый и, возможно, помимо сломанных ног ещё и с переломами рук и рёбер, и выл от боли. Оружия у меня не было никакого, и прекратить свои мучения я не мог, но на расстоянии вытянутой руки лежала присыпанная песком мина… сложно на такое решиться, а ещё страшнее, я решил, будет, если она не взорвётся, а я буду по ней продолжать в исступлении лупить, или же она не убьёт меня, учитывая, что я лежу, а не стою рядом с ней. Постепенно я уже смог думать о чём-то другом – то ли я привык к своим ощущениям, то ли ещё по какой причине, но мне уже стало легче. Я старался думать позитивно – что это не моё тело, что я не стану инвалидом, и меня уж точно здесь не убьют, что нужно лишь дождаться либо окончания симуляции, либо чьей-то милосердной пули, а потом перешёл на мысль о том, насколько вообще война оказывается страшна вблизи. Страшна не только тем, что я сам могу умереть или вернуться в инвалидной коляске, а больше страшна тем, что я готов убивать и делать инвалидами абсолютно не знакомых мне людей, ничего плохого лично мне не сделавших, и, возможно, куда порядочнее и человечнее чем я сам. Да даже если бы они были далеко не ангелами – разве оставлять их детей сиротами, жён вдовами, и лишать матерей их детей не отвратно? Я, конечно, и раньше так же думал, но теперь я это начал ощущать, чувствовать всю абсурдность войн. Неужели нужно всех людей прогонять через подобные симуляции, чтобы они на себе, так же как и я, ощутили весь ужас войн, прочувствовали эту секундную грань между здоровым и полным сил человеком и беспомощным куском мяса, в котором как и прежде функционирует только мозг?

Не знаю сколько я так пролежал, может час, может два, а может и всего минут 30, а то и ещё меньше – время тянулось, как пропагандистский выпуск новостей на федеральном канале о том, с кем встретился президент, или как он сердито крутанул ручку, снова повторяя, что времени на раскачку нету, так что это было непонятно.

десь ин – с трудом различил я голос как из тумана.

Те..-то мы и. кали. -

Повернув слегка на лево голову я поднял взгляд и увидел группу людей, ближайший ко мне вытаскивал пистолет, а за ним стоял, очевидно, командир – на меня равнодушно смотрели холодные глаза с худого усатого и морщинистого лица. Почему-то я сразу ощутил к нему неприязнь и, не раздумывая дважды, я схватил правой рукой крупный камень и со всей силы ударил им по мине…

***

Мне плевать, какие у вас там правила и как происходит отбор! Ты доставишь мне его на следующую симуляцию.

При всём уважении, но я вам не подчиняюсь, я выполняю распоряжения лично министра обороны.

Да ты…

Мне кажется, вам нужно успокоиться, до свидания.

Из коммуникатора шли прерывистые гудки, а Доярский, ругаясь, гневно расхаживал по комнате:

– Тысяча чертей! Какая каналья! Ууух я его! Да я полковник, мой сын депутат правящей партии, а он так со мной говорит! Какой-то простолюдин посмел так нагло разговаривать с дворянином!

***

(Отрывок переписки)

Когда уже заработает новый комплекс? Я начинаю терять терпение. P.S.: Прошу отнестись со всем вниманием к просьбе господина Доярского.

Глава 11. Ход конём.

Встречали меня как героя. Оказывается ещё никто не добивался подобного результата. По итогам боя за счёт смерти почти всего офицерского состава противника была засчитана пиррова победа. Военные проиграли, так как игра посчитала, что без руководства занять и удержать район они бы не смогли. К слову, учитывая, что симуляции созданы для армии – их бойцы после смерти появлялись снова на месте респауна, что обосновывалось необходимостью работы над ошибками, хотя я думаю, что в большей степени любовью высокопоставленных вояк к играм, парадам и смотрам, а также желание побеждать, а, приняв во внимание то, что они были в костюмах виртуальной реальности и не чувствовали боль, эти симуляции были для армии действительно лишь игрой с отработкой навыков. Идеально для выращивания бесстрастных запрограммированных убийц.

В гудящем как осиновый рой лагере едва ли бы нашёлся хоть кто-то, кто меня не поздравил – кто-то словами, кто-то пожимая руку, кто-то хлопками по плечам, а кто-то и просто улыбкой или кивком головы. Радовались все без исключения – когда ты заперт в пусть и золотой, но всё же клетке, и вынужден играть в игру, в которой невозможно выиграть, то даже пиррова победа становится по-настоящему грандиозной победой. А уж убить сразу пять офицеров из которых один вообще полковник веселило народ, наверно, больше, чем смог бы диоксид азота. И уж совсем не важно как это было сделано, и сколько там было обычного везения, даже наоборот – мои мучения под завалом воспринимались как достойная плата за победу, возвеличивая сам поступок до уровня подвига. Я, конечно, тоже не мог не радоваться, и решил устроить для всех праздник за свой счёт, ведь я также установил рекорд, получив 341 жетон – 40, 50, 60 и 70 жетонов за убитых офицеров, начиная с капитана, 10 за подбитый танк, по одному за убитых одиннадцать солдат и 100 за победу. Причём в своей первой же симуляции. Так что я открыто заявил, что готов спонсировать вечернее пиршество на 100 жетонов. При этом у меня бы хватило наличных и на подкуп избирателей, усмехнулся я про себя, и у них уже не должно возникнуть сомнений в моей платёжеспособности. Своей же щедростью я убивал и второго зайца – повышение репутации, что для недавнего новичка, решившего стать офицером, было очень важно.

В город я не пошёл, мне хотелось тупо отдохнуть, лёжа на траве под припекающим солнцем и ещё слишком свежи были воспоминания о раздавленных ногах и последующем мощном взрыве – хотелось покоя. Однако провалялся я не долго – нужно было ковать железо пока горячо, так что я принялся обходить своих избирателей. Решив, что без Терникова не обойтись, я зашёл и к нему:

Не отвлекаю? – пошутил я, наклоняясь над его ямой.

Чё хотел? – мрачно буркнул он.

Предложить свою помощь в твоём освобождении.

И как ты это сделаешь?

А вот это уже моё дело.

Чего хочешь взамен? – спросил он после паузы.

Твоей всецелой поддержки.

Конкретнее.

Ты сам поймёшь, когда придёт пора. По рукам?

И как долго мне тебя поддерживать?

Постоянно.

Серьёзное условие.

Серьёзно ты влип на месяц, потом же вернёшься на зону или отправишься на кладбище – не знаю, как действительно здесь поступают. Только учти – я смогу тебя также и вернуть обратно в яму.

Мне нужно подумать. Зайди через час.

Конечно, я не спешу, могу и через пару недель…

Через час он согласился. А ещё через час, по возвращении гонцов с покупками, мы были все в сборе и ожидали очередного избрания офицера. Процедура была проста – на кусочке бумаги каждый писал имя кандидата, после чего бумажку кидали в котёл, откуда их потом доставали и складывали в стопки. С преимуществом в три голоса победил я.

Поздравляю нового офицера. – торжественно произнёс Рымов, который только что складывал бумажки в стопки по именам и пожал мне руку.

Это чё за херня?! – возмутился тут же Фима.

Успокоить его? – спросил меня быстро сориентировавшийся Терников, выпущенный с остальными на время голосования, направляясь к нему.

Упор лёжа, Ефимов, 50 отжиманий. Быстро! – гаркнул я своим поставленным и грозным баритоном.

И, сверкнув зло глазами на меня и подходящего Терникова, он начал отжиматься.

Иван Андреич! – обратился я к Рымову, когда рядом никого не было. – Вы видели, что без Терникова дисциплина шаткая, поэтому я прошу освободить его для восстановления порядка в лагере.

Ему ещё три недели сидеть в яме. – отрезал он.

За эти три недели у нас все ямы переполнятся.

Тебе какое вообще до него дело?

Он необходим мне для поддержания порядка.

Он нарушил наше главное правило – убил.

Не совсем он, это сделали другие. И он уже неделю провёл в яме.

Чурова с Панфиловым может тоже выпустить?

Зачем? Им же ещё неделя осталась. За дело же сидят.

То есть для поддержания порядка я должен выпустить того, кто этот порядок нарушил, вызвав этот раскол и последующие беспорядки? Я правильно тебя понимаю?

Именно. Только тогда и прекратятся беспорядки.

Какая-то фигня получается.

Отнюдь. Терникова поддерживает меньше половины зеков, когда он в яме, и больше половины, когда он выйдет. Его задача держать в узде меньшинство, обеспечивая мне при этом поддержку большинства.

Тогда на кой ляд нужен ты?

Как это? Я их выбранный офицер, в отличии от приговорённого к яме преступника.

Чёрт с тобой. – подумав ответил он. – Но если ты не справишься – отправишься сам в яму, усёк?

Так точно.

Сразу же после разговора я выпустил Терникова, и разъяснил ему его задачу – поддержание порядка любыми способами, при которых эти способы останутся неизвестными для широкой публики. Что будет в противном случае он и так знал. Как и знал, что покинув лагерь со своими сторонниками, они станут лёгкой добычей для отрядов других лагерей, появляясь при этом после смерти в нашем лагере, где и мы можем их тепло принять, а захватить здесь власть силой силёнок не хватит. Мне определённо нравился исход этой партии.

Со своими избирателями я благополучно рассчитался, и уже во время пьянки меня отозвал в сторону Семёныч:

Красиво сыграл, поздравляю. Только запомни на будущее – не смей идти против меня.

Ты это о чём? Разве ты сам не хотел меня отблагодарить этим же чином? – с улыбкой спросил я.

Я хотел, чтобы у этих уродов вообще не было офицера. А появился ты…

Не понимаю твоего недовольства. Офицер среди зеков есть? Нету. Значит ты получил что хотел? Получил. Тогда какие претензии?

Ты лишь формальный офицер, пятое колесо. И Терников, понимая это, станет серым кардиналом.

Не думаю, что я чем-то хуже такой же формальной ничего не делающей армии чиновников нашей страны.

И не стыдно им уподобляться?

А я и не уподобляюсь – я выполняю фактическую роль. Я их разделил, лишил офицера, и нейтрализовал конфликт. Теперь они не единая группа, пытающаяся жить по своим правилам, а разрозненная кучка людей без своего офицера, считающая таковым меня. А Терников лишь понимает, что меня по каким-то причинам выбрало большинство, а подчиняется также ещё и ввиду нашего с ним уговора и отсутствия перспектив. Причины же моего избрания, в силу их специфичности, ему вряд ли расскажут. Вот итог. Но я думаю, что тебе другое не нравится. Ты опасаешься, что мне этого будет мало, и я подвину уже тебя.

Кишка тонка. Развлекайся.

Ох и зря я столько наговорил. А всё потому, что задел он меня за живое своим сравнением с пятым колесом. Ведь нужна лишь неделя от силы, чтобы я стал не просто формальным, а самым настоящим офицером, все привыкнут. А теперь жди от него подставы…

Тяжкие думы развеяла подошедшая Катя:

У тебя сегодня прямо триумф, молодец!

Вот пол жизни хотел себе Триумф, а оказалось, что у него не два колеса…

Губа не дура. Только у Триумфа всё же два колеса. А с чего у тебя такие аналогии?

Да с предыдущего разговора зацепилось.

С Семёнычем?

Ага.

Ты с ним будь на чеку. Он очень хитрый человек.

Я в курсе, спасибо.

Постепенно возможные козни Семёныча перестали меня тревожить, и мы ещё долго сидели и разговаривали.

– Ты мне расскажешь, какие у тебя планы… на эту ночь? – заговорщицки задала мне Катя вопрос.

Предположим, что такие же как у тебя…

Вот и славно, а то здесь абсолютно не с кем поиграть в города. – засмеялась она.

Кать, только ты должна знать, что мне кое-кто очень нравится…

Светка? Знаю, мы все это заметили.

Так я же наоборот не показывал ничего и старался не обращать на неё внимание. – ответил я после короткой паузы, не став юлить.

Это мы все тоже заметили. – снова засмеялась она, в то время, как я начал густо краснеть.

Не беспокойся за меня, я понимаю. – ответила она, её веснушки в свете костра будто оживали. – Тем более здесь всё вокруг лишь нарисованная игра, а наша прошлая игра мне очень понравилась…