Текст книги "Под грифом «секретно» (СИ)"

Автор книги: Алексей Сарнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Глава 29. Накануне рассвета.

На всякий случай мы обошли ещё несколько стоянок с теми, кто ушёл одновременно с Рымовым – они все были на связи и знали, где кто живёт, но желания вернуться не выказал никто – они просто наслаждались эти миром, свободой и не желали ничего больше, живя как первые колонисты далёких и неизведанных земель. Единственное, что я сделал, так это намекнул, что когда придёт время и я их позову, то приму только тех, кто будет готов пойти за мной, остальные же так и останутся здесь. Чёткого плана действий у меня, конечно, не было, но я очень рассчитывал на «внушение», потому как без него мы бы не могли отсюда выйти без проблем и с новыми документами, подвергать же опасности жизни своих родственников никто из нас не хотел.

По возвращении в Город нас уже ожидали наши союзники в весьма напряжённом состоянии:

Что всё это значит? – начал разговор Платошин.

Мы вернули Рымова и Пальцеву… как вы и хотели.

Что здесь делает второй офицер врага?

Он теперь наш союзник… вы же хотели союза?

Тогда почему мы обо всём этом не знаем?!

Прекрасно знаете, я же только что это сказал. Плохо спалось что-ли?

Я член совета, товарищ Верещагин, и мне не ясно, почему я не в курсе относительно вас… – попытался он наехать на Верещагина.

Я пришёл в распоряжение Виктора, а совет, как я полагаю, он возглавляет?

Мы здесь принимаем решения сообща!

Тогда, выходит, вы в курсе происходящего.

Мне показалось, что Михаил откровенно наслаждается ситуацией вокруг, а не просто подыгрывает мне.

Мы продолжим этот разговор на совете.

Только мы все расположились, а Верещагин и компания отправились на поиски своего жилья у неписей, как прибыл посланник от Платошина с временем и местом собрания. Меня вызывали… «Ха, ну что ж» – подумал я – «пора заканчивать этот цирк, он мне уже изрядно надоел…»

Итак, я, пожалуй, начну. – заговорил Платошин, когда все расселись у него в гостиной. – Мы все, безусловно рады успеху вашей операции, но мы на то и совет, чтобы принимать совместные решения.

Довольно уже в демократию играть. Наигрались. Вместо того, чтобы заниматься делом, мне приходится думать о том, как получить большинство голосов, устраивая театральные постановки. Во-первых командование во время войны – моя задача, а во-вторых вы не знаете аналитика. Он уже дважды предавал – первый раз меня, когда я наладил связь со всеми лагерями, второй раз Рымова, с которым они договорились о союзных действиях, и я не позволю ему это сделать в третий раз. Ваше мнение безусловно важно, но я руковожу и решающее слово за мной, и либо вы со мной и принимаете эти условия, либо нет.

Тогда мы, пожалуй, выйдем из альянса. – высказался Платошин.

Ваше право, только не рассчитывайте, что я вытащу вас отсюда. Я возьму лишь тех, кто готов пойти ЗА мной.

Все эти слова противоречат букве и духу нашего альянса. – заметил Воронков.

К сожалению это так, но в самом определении слова совет заложен его смысл – совещательный орган. И я готов выслушивать ваши советы, но я не стану тратить драгоценное время на единогласное принятие тех или иных решений как в дефиците времени, так и противоречащие здравому смыслу. Союзы заключают с равными, мы же одним нашим лагерем вынесли все три оставшихся у аналитика лагеря. Нам не было смысла заключать с ними союз, тем более, что сам Пал Саныч крайне непостоянный и коварный человек, всегда готовый ударить в спину. Сейчас благодаря нашему с вами альянсу, мы все оказались только в плюсе, две угрозы уже нивелированы и уже можно думать как о прекращении союза, так и о его реформации. Кто хочет уйти – счастливого пути, надеюсь вас не схватит ЧВК «Ганкер», для тех кто хочет остаться – лидер я, а совет лишь совещательный орган. И сейчас я предлагаю прерваться для принятия решения.

В итоге Платошин с Удальковым всё же вышли из состава нашего альянса, остальные остались, грамотно рассудив, что кто-то в любом случае стал бы командовать, что и говорил Брагин изначально. Однако они не покинули город, посчитав его самым безопасным местом – лишь переселились подальше и расставили на всякий случай блок-посты… будто мы бы стали инициатором конфликта в черте Города против вчерашних товарищей.

Этим вечером мы праздновали успешное завершение операции и освобождение Рымова, и я, недолго размявшись, решил выполнить обещание, данное Юре.

Поиграв немного известных песен, начав с песен «Заколебал (ВВП, прощай)», «Время их прошло», «Столько денег у Бога», «Властелин Вселенной», и, напоследок, «Ничего, кроме правды», я перешёл к своим, сначала лирическим для смены настроения, первой из которых стала «Вспомни меня», написанная на два голоса, где второй куплет я писал для женского вокала, а третий и бридж со следующими припевами общими:

Помнишь ли ты, как встречали мы рассветы?

Блики костра догорали в отражении наших глаз.

Помнишь ли ты хвост летящей вниз кометы?

Я загадал, чтоб и в старость наш огонь не угас.

Но ведь ты всё позабыла,

Или как ещё объяснить

Нежелание тратить силы

И стремление всё разбить?!

Вспомни меня, вспомни меня!

Вспомни меня, вспомни меня…

Дождь пеленой прячет берег в безмолвном укоре,

Волны шумят – мы рискуем, можем не спастись,

Паруса нет, нас уносит в открытое море,

А мы грести продолжаем вокруг своей оси…

Но ведь мы всё позабыли,

Или как ещё объяснить

Нежелание тратить силы

И стремление всё разбить?!

Вспомни меня, вспомни меня!

Вспомни меня, вспомни меня!

Кто защитит тебя? Кто отдаст всего себя?!

Вспомни меня, вспомни меня…

Замкнутый круг – мы виним во всём друг друга,

И не готовы признаться себе в ошибках своих…

Как мы могли быть внутри проклятого круга,

Помнить обиды и ссоры из всего, что мы вместе прошли?!

Но ведь мы всё позабыли,

Или как ещё объяснить

Нежелание тратить силы

И стремление всё разбить?!

Вспомни меня, вспомни меня!

Вспомни меня, вспомни меня!

Кто защитит тебя, кто отдаст всего себя?!

Вспомни меня, вспомни меня…

Следующей песней стала «Стрела Амура»:

Разлука манит и претит,

Наполнит мой стакан,

И каплю боли превратит

В солёный океан…

Она всё знает наперёд,

И по ночам мне в спину дышит,

Я жду, когда же всё пройдёт -

Она как будто бы не слышит!

Вынь стрелу Амура

Из моей груди,

Прочь от жизни понурой

Пожелай мне уйти!

Послушно тает облик твой,

Из снега, изо льда,

И голос, что уже чужой

Слабей день ото дня.

Всё горячей ладонь в руке,

И звук шагов в висках стучит,

Один лишь шаг, но вдалеке

Давно забытое звучит!

Вынь стрелу Амура

Из моей груди,

Прочь от жизни понурой

Пожелай мне уйти!

И на яву я вижу, я снова вижу

Те глаза, в которых я терял себя!

И я не знаю куда идти или бежать за ней?!

Вынь стрелу Амура

Из моей груди,

Прочь от жизни понурой

Пожелай мне уйти…

Как же прекрасно звучали чёрный нейлон жёсткого натяжения и басовые струны с серебряной обмоткой… Закончил я лирические песни, исполнив «Погасим свет»:

С виду день, как день, а ты

Говоришь, что ночь не спала,

Лезли мысли и мечты,

Извертелась, под утро встала.

И сомнений проходит время

Я ощущаю твоё сердцебиение!

Поцелуй пару дней спустя,

И горящая нам свеча…

И мы погасим свет,

Стесняясь наготы,

Одежды больше нет,

Миг темноты…

Губ отпечаток на груди

Со страстью будет вниз идти,

И тени вспыхнут на стене,

Следы оставив на спине…

Снова врозь и так далеко,

Километров сто между нами,

И уже не так легко

Встречи ждать днями и ночами,

Ведь сомнений прошло то время,

Я ощущаю твоё сердцебиение!

Поцелуй пару дней спустя,

И горящая нам свеча…

И мы погасим свет,

Стесняясь наготы,

Одежды больше нет,

Миг темноты…

Губ отпечаток на груди

Со страстью будет вниз идти,

И тени вспыхнут на стене,

Следы оставив на спине…

И проснувшись где-то в полдень,

Мы в объятьях всё снова вспомним…

Затем я сыграл песню «Змея»:

Фальшивый смех, фальшивый взгляд,

Улыбкой свой скрывает яд,

Когда с тобой – сладка как мёд,

А за спиной в грязь окунёт…

Больше не строю грёз,

Вижу тебя насквозь -

Зависть рождает ложь,

Ей одной ты живёшь,

Игра это твой конёк,

Она же и твой порок -

Стихнут шаги вокруг,

Ни друзей, ни подруг…

И вновь в глаза пуская пыль,

Из последних сил,

Ты надеешься опять на что-то…

Но, я знаю ты змея,

И грязь внутри тебя,

Сочится, ей не видно дна!

Жалость лишь первый шаг,

Самый надёжный рычаг,

Слёз следы на щеке -

И я уже на крючке…

Но лишь поймать – пустяк,

Сможет любой дурак -

Сложно всех удержать,

Когда одна кровать…

И вновь в глаза пуская пыль,

Из последних сил,

Ты надеешься опять на что-то…

Но, все знают ты змея,

И грязь внутри тебя,

Сочится, ей не видно дна!

И спустя ещё некоторое время я отложил гитару и убрал слегка шершавый медиатор, видя системное уведомление: Получен новый навык – «внушение». Теперь вы можете контролировать окружающих существ. Практикуйтесь и развивайте свой навык.

Я сразу же начал проверять новый навык на окружающих людях, начав с малого – заставлял то принести пиво, то спеть, то станцевать, чем даже несколько развлёкся… это всё требовало лишь усилия воли. После чего я переключился на более сложные задачи, первая же заключалась в переубеждении Помоева. Это уже требовало большей концентрации, так как помимо волевого усилия нужно было приводить аргументированные доводы, однако это мне удалось – и минут через двадцать Ушат уже был ярым противником нынешнего политического строя и радел за всеобщее равенство и братство в социалистическом государстве, причём не абы как, а как самый настоящий фанатик, готовый принести себя в жертву ради идеи. Было, конечно, несколько неприятно опускать такие светлые и чистые идеи в котёл, в котором прежде была одна грязь, но я рассудил, что даже самую чёрную посуду можно отмыть чистыми и благими мыслями и намерениями, и что каждый достоин второго шанса… кроме, разве что, тухлой рыбьей головы, с которой она вся и начинает гнить…

На следующее утро дозорные сообщили об отряде из, примерно, полусотни человек, который вошёл в Город как раз перед открытием магазинов. Спросонья я сначала даже не понял, зачем мне об этом доложили – всё равно атаковать их мы не могли, не испортив отношения с неписями, да и я уже не видел смысла, ведь они не представляли для нас угрозы, но Света, проснувшаяся одновременно со мной, наставила меня на путь истинный, срывая с меня одеяло:

Нужно за ними проследить.

Зачем? – скептически спросил я, зевая и снова накрываясь одеялом.

Чтобы знать их нынешнее местоположение, просыпайся давай!

Спи дальше, они нам больше не опасны, мы победили. – пробормотал я.

Про-сы-пай-ся! – по слогам повторила она. – Ещё рано на лаврах почивать, присоедини их сначала.

Как? Они под «внушением» аналитика.

А кто мне вчера говорил, что «внушение» получил? – включила она командирский тон.

Блин, точно… а ты ведь изменилась… подстриглась или поправилась?

Дурак! – улыбаясь ответила она, слегка толкая меня в плечо.

Мусор вынести?

Да.

Ты невыносима…

Ответить я ей не дал, притягивая её к себе и целуя… Через несколько минут я уже отдавал распоряжение Верещагину, имеющему «обнаружение жизни» наибольшей дальности, направиться вслед за ними.

Мне надо найти базу ЧВК, а не стоянку аналитика. – возмущённо пробасил он.

Пол дня погоды не сделают, собирай людей, оттуда и начнёшь поиски.

С этого дня, прекрасно помня о прошедшей тяжёлой схватке, мы начали усиленную тренировку, ориентированную на отработку действий при столкновении с противниками в ускорении, девушки же начали попытки получить ускорение, ведь для их фокусировки и так требовалось время, и уж тем более им было практически невозможно сфокусироваться на ком-то, находящемся в ускорении. При этом все прошлые причины для отказа оказались задвинуты железобетонной необходимостью. Ну а в перерывах мы продолжали благоустройство Города. Было здесь интересное свойство у детских площадок между домами – они постоянно исчезали и появлялись на новых местах, как, впрочем, и в реальной жизни, где их торжественно открывали чиновники и депутаты правящей партии, затем делали фотографии, а через некоторое время эту площадку демонтировали, чтобы также торжественно открыть в другом месте, и не всегда так происходило лишь перед «выборами»… и, видимо, программист специально написал код для подобной аутентичности. Так что когда мы привели в порядок дома, дороги, лавочки, заборы и много чего другого, то мы начали заниматься строительством детских площадок. Естественно, что будь мы в реальном мире, то не стали бы заморачиваться этим, так как её бы снесли к чёртовой матери как самострой, какой бы изумительной она ни была – тут же мы предполагали, что такого не будет. И как раз через день ближе к вечеру, когда мы доделывали очередные качели, до нас донёсся гул вертолётов…

Пока мы вооружились и собрались, что заняло менее минуты, вертолёты уже замерли над кварталом Платошина и Удалькова, и с них, десантировались облачённые в чёрное фигуры под прикрытием пулемётных и ракетных выстрелов. Без лишних разговоров и рассуждений мы побежали на выручку своим недавним союзникам. Я был со Светой, Юрой, Катей, Котовым и Аней, неподалёку от нас бежали в том же направлении Терников, Коробов, Шарипов, сестры Надя с Верой и Галя Громова.

Как только мы выбежали из-за угла очередного дома, перед нами предстала вся картина, которой предшествовали раскаты грома – только что отреставрированный квартал демонстрировал на данный момент ещё большую разруху, чем раньше – мы будто оказались в очередной симуляции, где нам апатично щерились проёмы в стенах, а сбитая с них от выстрелов краска вызывала ассоциацию со страшным пробуждением после пьянки рядом с незнакомым монстром без косметики… но для подобной ностальгии не было времени, учитывая, что нам предстояло отстоять облагороженный заново квартал от очередных вандалов на службе нашего государства…

Первую очередь с обоих рук я выпустил по бойцу в чёрном комбезе у дома, успевшему ответить тем же, следующую уже по привязывающим кого-то верёвками, тянущимися к вертолёту над ними, от которой они, на моё удивление резко ушли в стороны прыжком, тут же и мне пришлось следовать за «ощущением опасности», ускоряясь и делая длинный кувырок вправо. Уже в полёте я запоздало подумал, что мы двигались тесной группой и их выстрелы могли попасть по тем, кто был за моей спиной, а в моём ускоренном сознании пронесся сначала страх за них, который тут же уступил место невиданной доселе ярости. Но одного взгляда назад было достаточно, чтобы увидеть, что наши телекинетики успели поставить щиты, утрамбовав перед собой воздух – тренировки последних дней не прошли даром. Когда же я поднялся, то Котов уже сошёлся в рукопашной с одним из противников, решив, видимо этим защитить девушек от шальной пули, Юра стремительно лез по тросу на вертолёт с такой скоростью, будто под ним горела земля, я же последовал примеру Котова, расстреливая на бегу остатки магазина, зацепив ногу такого же быстрого как и я сам противника. Откинув в стороны пистолеты, я прыгнул на него, но он дёрнулся пируэтом в сторону, пропуская меня, при этом он, наступив на простреленную ногу, завалился на левое колено, уперев руки в землю, но не успел я этим воспользоваться, как его голова вдруг провернулась на 360 градусов, возвращаясь в исходное положение, и лишь складки кожи говорили о том, что тут что-то не в порядке. Поэтому я уже ринулся на помощь теснимому Котову, которому явно не хватало армейской подготовки. При моём приближении второй «чёрный» как раз отправил Макса в полёт, и встретил меня серией смазанных движений, и уже я начал отступать, понимая, что я тоже для него лёгкий соперник, только я не собирался играть по его правилам – отступив на пару шагов, я прыгнул на него, повалив на землю, и спустя всего мгновение перед моей головой промелькнуло его «перекошенное» лицо (почему-то я подумал, что оно обязательно бы было перекошено, не будь оно скрыто под чёрной балаклавой) сначала в одну сторону, затем сразу же в другую и снова в первую – явный минус трёх телекинетиков… И не успел я отдышаться после этого короткого боя, как пришлось спешно отпрыгивать в сторону от тяжело приземлившегося вертолёта, чьи винты с громким скрежетом впивались в асфальт, раскидывая вокруг куски металла, которые замерли в полуметре от меня, после чего просто осыпались вниз. Вывалившийся из кабины Юра широко и довольно улыбался, ему лишь не хватало фразы «шалость удалась».

Шалость удалась! – счастливо воскликнул он.

От целого вертолёта нам было бы больше прока… – заметил я, бросив тоскливый взгляд на разбитую машину.

Я ещё не умею сажать целый вертолёт, пока только по кусочкам…

Наш разговор прервали автоматные очереди – падение вертушки привлекло к нам внимание остального её экипажа, находившегося в ближайшем доме. От их выстрелов нас закрыли созданные телекинетиками щиты, я же, не теряя времени, выдернул из гранаты чеку и, выждав две секунды, метнул её в ближайшее окно. Моему примеру последовали и остальные, после чего я скомандовал «Закрыть им окна!» и мы продолжили закидывать гранаты в окна, из которых вёлся огонь, в то время, как первые взрывы уже оставили кровавые следы перед окнами от неудавшихся попыток наёмников покинуть квартиры. Когда же по нам ударили очереди крупнокалиберных пулемётов с летящих в нашу сторону вертолётов, мы уже меняли позицию, укрываясь за домом. Но перевести дух удалось лишь девушкам, прислонившись к стене дома – нас врукопашную атаковали четверо недобитых в квартирах наёмников, учитывая, что пули до нас не долетали. Ближе к ним был Котов, которого за секунды уронили, но на напавших налетели мы с Юрой – я начал с ложной подсечки, продолжив уже настоящей, и переключился сразу после падения противника на следующего, нанося серию ударов ножами, заставивших его лишь отступить, заманивая меня под удары других наёмников. Вместо этого мы с Юрой разошлись немного в стороны, готовые встречать атаку и надеясь на то, что Котов очухается. В этот момент им неожиданно в спину ударила группа Терникова, что переломило ход боя. Покончив с ними, мы двумя группами заняли оборону от продолжающих нас обстреливать вертушек – в подошедшей группе только Надя обладала «телекинезом», но и её помощь была весьма кстати в первое время. Однако вскоре наше положение снова стало отчаянным, пока Кате не удалось развернуть летящую в нас ракету обратно. Потеряв так два вертолёта, второй из которых сбила Света, противник перестал нас обстреливать ракетами, что облегчило задачи телекинетиков, а затем уже заговорили и наши пулемёты на подъехавших БТР и БМП, отвлекая от нас вражескую авиацию. Их появление сместило чашу весов в нашу сторону и мы пошли в контратаку. Вертолёты кружились вокруг, расстреливая нашу огрызающуюся технику, и периодически вслед за очередной подбитой машиной падала и вертушка врага от собственной ракеты, или же прошитая насквозь бронебойными пулями. Во всём происходящем хаосе было сложно ориентироваться, но мы, тем не менее, теснили наёмников. Не знаю, как бы сложился бой, если бы девушки были без «порошка» – ведь именно они также играли роль связистов и контролировали по возможности схватку, координируя наши действия и передавая команды помимо обеспечения поддержки в бою. Для меня же всё слилось в бесконечную череду ускорений от одной группы противника до другой – мы старались атаковать только с, примерно, двухкратным преимуществом, так как первые противники чётко дали понять, что один на один у нас было мало шансов, благо численное преимущество было на нашей стороне. Патроны катастрофически быстро заканчивались, и мы уже стреляли не очередями, чтобы хоть несколько пуль попало в трудно уловимую цель, а одиночными выстрелами во время сокращения дистанции. Вот справа пятёрка наёмников у трансформаторной будки, по ним ведёт огонь НПС-полиция от своей машины, что здесь, к счастью, не вызывало удивления в отличие от реальной жизни, где полиция защищала преступников и террористов, находящихся на службе государства и травящих неугодных, и мы вшестером мчимся к ним, переодически постреливая, и уклоняясь от их выстрелов. В это время откуда-то слева звучит очередной взрыв, и над головой пролетает вертолёт, выпускающий по асфальту у наших ног очередь, вынуждая нас разбегаться, вслед за которым несётся ракета, а уже секунды спустя метрах в двадцати от меня падают горящие обломки, и ещё через секунду мы с Терниковым вступаем в рукопашную с первыми бойцами той пятёрки, следом к бою подключается Котов и Юра, мы расправляемся с первым и отступаем от мощного натиска оставшейся четвёрки, на которых с фланга набрасываются Коробов с Шариповым, и вот уже мы идём наступаем, работая вдвоём против одного – ибо какие, к чёрту, на войне нормы морали? Мы все уже были слегка побиты или ранены, ведь даже «ощущение опасности» не делало нас неуязвимыми – стоило лишь отвлечься на долю секунды, услышав мысленное предупреждение или вопрос Светы, либо же попасть в положение, где любое действие приводило к той или иной травме, заставляя выбирать наименьший вред, тем не менее мы одолели и этих противников и когда же, наконец, потери для ЧВК оказались критическими, то оставшиеся вертолёты развернулись и полетели прочь, увозя свою добычу и оставляя остатки наёмников на погибель. Мы все уже были катастрофически измотаны, кругом валялись трупы, а квартал был разрушен практически до основания. Немного передохнув, мы принялись считать потери – около двухсот, и, слава Богу, ни одного из тех, у кого уже не было жизней. Их всего было 47, ещё с обстрела нашей блокады, и большая их часть не лезла в бой. Точную же информацию пришлось бы ждать ещё около получаса, так как мы не знали, скольких захватили в плен. Сейчас же медлить было нельзя, нужно было срочно связаться с Ковачковым и уходить отсюда, чтобы на нас не напали повторно, пока мы этого не ждём. Этим я и занялся:

Мне нужен полковник Ковачков, лично.

Кто говорит? – раздался голос из рации.

Тот, кто знает эту частоту. И я не позавидую тебе, солдат, когда он узнает, что кто-то отказывал в этом приватном разговоре и тянул время.

Ждите.

Говорит полковник Ковачков. С кем имею честь общаться. – наконец донесся ответ.

Пусть все выйдут, разговор очень серьёзный.

Мы одни.

Что вы мне сказали перед тем, как озвучили решение о моём освобождении?

Виктор? Что если ты захочешь, то сам всё расскажешь.

Да, вот я и захотел. Во время вашего нападения на наш лагерь, меня там не было, там была моя копия, которая, к сожалению, не выжила.

Что значит копия?

То и значит. Я попросил у игровой системы навык, который бы позволил самому решать, где возрождаться, так я получил навык «точка респауна», но это создало и копию моего сознания, которая появилась на первоначальном месте респауна. А сейчас я бы вам посоветовал поторопиться с передачей этой информации, потому что не ровен час, как об этом узнают в ЧВК «Ганкер» – они на нас напали, и, хоть мы и отбились, но многих захватили в плен.

Сочувствую… и спасибо, я немедленно последую твоему совету, конец связи.

Нет! Где расположена их база?

Я не знаю наверняка, знаю лишь направление, но я попробую что-то разузнать.

Буду признателен. Конец связи.

Я только успел прилечь на диван, вытянув с наслаждением ноги, после этого разговора, как меня резко выдернули в реальный мир.

Что случилось? – недоумённо спросил я у Тани, как только открылась крышка капсулы.

Не знаю, система пишет, что проводит экстренную перезагрузку и возврат игры к заводским настройкам… она вернула всех, кто там был и кто только заходил…