355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексей Фомин » «Будет жить!..». На семи фронтах » Текст книги (страница 5)
«Будет жить!..». На семи фронтах
  • Текст добавлен: 16 ноября 2018, 02:30

Текст книги "«Будет жить!..». На семи фронтах"


Автор книги: Алексей Фомин


Соавторы: Михаил Гулякин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Жутко было смотреть на тихий и спокойный в сумерках Дон, уносивший десятки жизней. Те, кто доплывали до острова, выходили совершенно обессиленными и падали тут же на землю. Среди тех, кому все-таки удалось преодолеть водную преграду, оказались и медики. Это Люба Шевчук, Леша Давыдов и другие.

А бой на правом берегу продолжался. Южнее нас сражались с врагом какие-то разрозненные части. На помощь им генерал Жолудев перебросил 114-й гвардейский стрелковый полк.

Всю ночь гитлеровцы вели огонь из минометов. Наша артиллерия отвечала редко. Иногда все затихало, лишь шелестела река, где-то плескалась рыба, и казалось, что нет войны и мы просто пришли отдохнуть на остров. Впрочем, о боевой обстановке не давали забывать раненые. Ночью я развернул приемно-сортировочный взвод и подготовил его к работе. Раненых, которых мы привезли о собой, и тех, что поступили в медсанбат, удалось эвакуировать в госпитали.

Ближе к полуночи на остров приехал дивизионный врач Ахлобыстин. Кириченко доложил ему о сделанном, отметив, что пока еще отсутствует опыт в развертывании подразделений – не каждый знает свои обязанности, в особенности это касалось врачей, мобилизованных из запаса.

Утро 15 августа застало нас за работой. В 7.00 позиции обороны дивизии подверглись бомбардировке и артобстрелу. К полудню к нам поступило около двухсот раненых.

Весь день полки стойко сражались на правом берегу Дона. Враг нажимал, и к вечеру отдельные группы гитлеровских автоматчиков переправились южнее на левый берег реки. Медико-санитарный батальон вскоре оказался в пределах досягаемости не только артиллерийского, но и пулеметного огня противника. Днем нас почти беспрерывно бомбила авиация. Истребители обстреливали палатки с бреющего полета, однако обработка раненых не прекращалась ни на минуту. Поначалу дело не ладилось. К столам становились все одновременно, а потому никто практически ни минуты не отдыхал.

Иван Иванович Ахлобыстин, будучи человеком опытным и высоко подготовленным, всегда стремился чему-то научить, что-то рассказать, причем делал это ненавязчиво, а как бы обсуждая с подчиненными ту или иную проблему, даже сложную. И на этот раз он, улучив удобный момент, собрал командиров подразделений. Начал по порядку. Попросил меня рассказать о том, как налаживается работа приемно-сортировочного отделения. А мне и сказать-то пока, по существу, нечего было. Заметил только, что при большом потоке раненых функции приемно-сортировочного взвода сами собой расширились. И в то же время у меня постоянно возникало желание заняться каким-то одним раненым и завершить его обработку. О том и сказал Ахлобыстину.

Иван Иванович выслушал внимательно. Затем еще раз напомнил принципы сортировки раненых в соответствии с величиной их потока и в зависимости от тактической обстановки в полосе обороны дивизии.

– Вы занимаетесь очень важным делом, – сказал он. – Кстати, знаете, кто впервые применил сортировку раненых на поле боя и обосновал ее необходимость?

Это и я, и мои товарищи, конечно, знали, однако Ахлобыстин посчитал нужным еще раз напомнить. Он рассказал, что еще в период Севастопольской обороны 1854–1855 годов выдающийся русский хирург Николай Иванович Пирогов предложил проводить сортировку раненых в целях лучшей организации медицинской помощи. Позже он не раз писал об этом и доказывал обязательность повсеместного внедрения сортировки.

– Вам необходимо, – продолжал, обращаясь ко мне, Иван Иванович, – четко определять, кого из раненых оперировать на месте, а кого после контроля повязки и улучшения иммобилизации отправлять на следующий этап. Важно маневрировать и хирургическими кадрами, – прибавил он, уже обращаясь ко всем, и в первую очередь к командиру медсанбата. – А вам, Гулякин, поскольку имеете опыт хирургической обработки ран, можно создать хирургическую бригаду в своем взводе, чтобы она была всегда, как говорится, на подхвате.

– Не у всех еще есть навык в работе, – вставил я.

– Знаю, – кивнул Ахлобыстин, – но ведь ваши занятия в эшелоне на пути к фронту помогли им освоить многие азы?

В заключение Иван Иванович сказал, что он принимает все меры к тому, чтобы значительно улучшить деятельность батальонных и полковых медицинских пунктов, а нам поручает совершенствовать хирургическую помощь всем категориям раненых.

Беседа закончилась уже за полночь. Мы знали, что завтрашний день не будет легче минувшего. Враг концентрировал танки в районе Трехостровской. Кроме того, часть гитлеровцев все же переправилась и на остров и, несмотря на то что была блокирована, не отказалась от попыток расширить плацдарм. Ахлобыстин приказал быть готовыми к немедленной эвакуации с острова, если врагу удастся развить успех.

Когда я вышел из палатки, в которой проходило совещание, уже светало. Следовало поторопиться, скоро могли начать подвозить раненых.

Мои подчиненные были все в сборе. Вот Михаил Стесин, недавно окончивший институт. Неунывающий, веселый молодой человек. С лица его почти не сходила улыбка. Но за операционным столом он преображался – становился серьезным, сосредоточенным, работал уверенно, быстро и не покидал операционную столько, сколько требовала обстановка.

Был в моем взводе и Петр Красников, которого я уже тоже называл, – военфельдшер, прекрасно знавший свою специальность, настойчивый, целеустремленный.

А вот и девушки. Строгая Аня Горюнова, старшая медсестра приемно-сортировочного отделения. Ее сестренка Таня – впечатлительная, все принимавшая близко к сердцу, но и отходчивая, веселая по натуре. Она могла рыдать, видя страдания наших пациентов, но едва их увозили и наступала передышка, как Таня менялась прямо на глазах и могла беззаботно смеяться, шутить.

Трудолюбие, выдержка и исключительная добросовестность отличали Машу Морозову. Она уже в первые дни освоила многие очень сложные методики – успешно давала ингаляционный эфирный наркоз, накладывала повязки с иммобилизационными шинами.

Едва я подошел к палатке взвода, появился первый раненый. Его доставили бойцы с правого берега, окровавленного, бледного. Один из красноармейцев рассказал о подвиге товарища:

– Это Гриша Осипов, наш пулеметчик… Он прикрывал отход взвода с позиций боевого охранения, много фрицев положил… Как в правую руку ранило, стал с левой строчить. Стрелял, пока не потерял сознание. Хорошо, мы успели его вынести…

– А кто перевязку сделал? – поинтересовался я.

– Мы же и сделали… Наш санинструктор.

– Молодцы. Повязки хорошо наложены. Этим вы спасли своего товарища. Теперь и наша хирургическая помощь поможет ему, – добавил я, осмотрев раненого.

Вызвав санитаров, направил Осипова в большую операционную. Провожая прибывших с передовой красноармейцев, еще раз обратил их внимание на важность своевременного оказания первой помощи.

Когда вернулся в палатку приемно-сортировочного отделения, увидел там Фатина, который ждал меня.

– Знаешь, Миша, – заговорил он. – Я решил просить передвинуть тебя на хирургическую работу. Знаю, что ты ученик Ивана Гурьевича Руфанова. Я сам у него учился. Знаю, что ты трудился под руководством Вишневского на Волховском фронте. Так что, думаю, допущена ошибка в твоем назначении. Тебе следует побыстрее подготовить Стесина, чтобы он смог возглавить взвод…

Мы еще некоторое время говорили с Фатиным о насущных делах, а потом он посоветовал мне подумать о вступлении кандидатом в члены партии и пообещал дать рекомендацию. Забегая вперед, скажу, что рекомендацию он мне написал и, как я счел, прочитав ее, выдал большой аванс на будущее. Состоялась затем и должностная передвижка. А в то утро нашу беседу оборвала команда «Воздух». Обстреливая наше расположение, пронеслись на бреющем два вражеских истребителя.

Потом закипела работа. В тот день еще быстрее, чем накануне, делали рейсы в полки наши санитарные машины. Во-первых, водители привыкли к дороге, научились ловко прятаться при появлении вражеских истребителей, ставя машины в редкие укрытия. Во-вторых, бои ожесточались с каждым часом и количество раненых, естественно, увеличивалось.

С приближением к нам боевых действий расположение медсанбата становилось все более уязвимым. Ведь теперь не только к нам на остров нелегко было доставить раненых, но и дальше эвакуировать их оказалось очень сложно. К тому же мы находились под постоянным минометным, а иногда и пулеметным огнем противника, несли неоправданные потери. Оценив все это, командование приняло решение о переброске медсанбата на левый берег Дона, в хутор северо-восточнее станции Иловля.

Немедленно приступили к подготовке к этому новому нелегкому переезду. Пришлось свертывать палаточный городок спешно, под усиливающимся огнем врага.

Особенно досталось командиру госпитального взвода гвардии военврачу 3 ранга К. Ф. Быкову, на плечи которого легла эвакуация раненых, находившихся на лечении в медсанбате. Только благодаря его распорядительности удалось затем провести эвакуацию быстро и почти без потерь. Костя Быков договорился с регулировщиками, и те направляли в обусловленное место порожние автомобили, следовавшие с передовой в тыл, за боеприпасами. На них он эвакуировал не только раненых, по и часть госпитального имущества. Своего транспорта нам не хватало. Это было известно командованию дивизии, и незадолго до того, как мы прибыли на фронт, состоялся приказ, в котором было изложено требование использовать порожние рейсы для эвакуации в тыл раненых.

К вечеру перестрелка на острове прекратилась. Раненые, поступившие к нам, рассказали, что враг сброшен в воду. С Наступлением темноты мы начали эвакуацию в новый район расположения медсанбата. Большая операционная продолжала работать до последней возможности. Оставались долгое время на местах часть приемно-сортировочного взвода и эвакуационное отделение. Они снялись лишь тогда, когда поступило сообщение о том, что медсанбат начал прием раненых в новом районе.

И вот мы погрузили на автомобили раненых, которым оказывали помощь в последние часы пребывания на острове. Командир батальона, садясь в кабину одного из автомобилей, сказал мне:

– Миша, собери всех оставшихся и веди их пешком.

– Есть! – ответил я и скомандовал построение.

Мы достигли моста, соединявшего остров с левым берегом Дона, когда машины медсанбата уже скрылись из виду. И здесь выяснилось, что, пропустив их, комендантская служба закрыла движение. Мост, поврежденный бомбежкой, требовал ремонта.

Я остановил группу на берегу и отправился к коменданту. Тот разрешил пройти по мосту, но предупредил, чтобы мы были осторожны, – много проломов в настиле и можно угодить в воду.

Добравшись до левого берега Дона, я прежде всего сориентировался. Нигде не увидел ни одного огонька, идти предстояло по полевой дороге, которую невозможно было различить в полной темноте. К тому же стал медленно наплывать туман. Враг, видимо пристрелявшись за день, вел методичный огонь по дороге, и впереди то там, то здесь озаряли местность вспышки разрывов.

В группу кроме меня входили еще три врача, двенадцать медсестер и десять санитаров.

– Что будем делать, товарищи? – спросил я. – По дороге пойдем – не собьемся, но зато можем оказаться под обстрелом. Напрямик идти безопаснее, по легко заблудиться в степи.

– Ты старший, Миша, тебе и решать, – сказал мне Стесин. – Веди по компасу. Не надо по дороге, чего рисковать? С нами ведь девчата. Да и петляет дорога.

– Ну что ж, тогда – за мной! – скомандовал я.

По мере того как мы удалялись в тыл, спадало и напряжение. Разрывы вражеских снарядов не пугали – фашисты били наугад, да и дорогу осталась далеко в стороне.

Наша колонна, хотя и небольшая, растянулась. После трудного, напряженного дня девчата устали, а тут еще переход в несколько километров. Я подбадривал, несколько раз останавливал группу, чтобы все отставшие подтянулись.

– Ничего, девчата, недалеко уже!

– А мы и не жалуемся! – ответила за всех Аня Горюнова. – Дойдем, а там уж и отдохнем.

Впрочем, все знали, что отдохнуть вряд ли удастся, – нас ждали раненые.

Пригодилась мне десантная подготовка – группу вывел точно к хутору. Медсанбат расположился во фруктовом саду, в глубине которого уже были установлены палатки.

Нас окликнул часовой. Я назвался и спросил, где находится комбат.

Кириченко сразу велел приступить к подготовке приемно-сортировочного отделения.

– Вам выделили просторную хату. Оборудуйте ее. Время не ждет. Утром начнут поступать новые раненые.

Чтобы хоть как-то стерилизовать помещение, девушки завесили потолок и стены простынями. Затем изготовили надежную светомаскировку на окна, которые мы на первых порах просто закрыли одеялами. Тщательно отмыли полы, расставили столы и лишь после этого расположились на отдых.

Едва рассвело, ожила передовая. А спустя полчаса после начала перестрелки к нам стали поступать раненые. Санитары выгружали носилки из автомобилей и ставили их прямо в саду возле приемно-сортировочного отделения. Работа разворачивалась. Теперь, после пребывания на острове, я имел хоть и небольшой, но важный опыт организации наших действий.

Понимая, что без отдыха мои подчиненные полноценно трудиться не в состоянии, я решил разбить взвод на смены. Доложил об этом командиру батальона. Он согласился с предложением и распорядился внедрить его в практику операционно-перевязочного взвода.

Опыт приходил постепенно, опыт везде и во всем. Заботясь о совершенствовании помощи раненым, а главное, об ускорении их обработки, разумеется без ущерба для здоровья наших пациентов, мы применили и некоторое, если можно так выразиться, новаторство. Я предложил во время сортировки сразу отделять поток легкораненых и направлять их в отдельную операционную палатку, где действовали хирургические бригады приемно-сортировочного взвода. Это сразу сократило срок пребывания большого количества раненых на этапе. В то же время удалось сконцентрировать наиболее опытных хирургов для оказания помощи тяжелораненым и повысить качество всей работы.

Подобного опыта соседние войсковые медицинские учреждения пока не имели, и уже в первых числах сентября командиры медсанбатов и ведущие хирурги из других дивизий приезжали к нам, чтобы перенять его. Встречая их, начальник санитарной службы дивизии И. И, Ахлобыстин рассказывал о положительных результатах, которых позволил добиться наш метод, а потом поручал мне:

– Миша, покажи, на что способны гвардейцы-десантники…

Опыт коллектива нашего 38-го отдельного гвардейского медсанбата был одобрен руководством санитарного управления фронта, и вскоре многие соединения внедрили его у себя. А мы старались и дальше совершенствовать систему собственной работы, повышать качество хирургической помощи раненым. Даже в самом начале своей фронтовой деятельности мы не отступали от принципов, выработанных такими замечательными хирургами, как Н. Н. Бурденко, П. А. Куприянов, М. Н. Ахутин и другие.

Не забывали мы и о том, с каким коварным и лютым врагом имеем дело, старались соблюдать все меры маскировки. Однако где уж надежно укрыться в бескрайних степях! Вне сомнения, гитлеровские летчики уже поняли, что за подразделение расположилось во фруктовом саду на этом «зеленом пятачке», – ведь днем и ночью мчались сюда машины с ясно различимыми красными крестами на бортах и крышах. И тем не менее фашистские пираты, четко видя с воздуха красные кресты, постоянно гонялись за санитарными машинами, сбрасывали на них бомбы, обстреливали из пушек и пулеметов. Часто раненые получали во время транспортировки вторичные ранения, которые порой приводили к смерти. Иногда машины и вовсе не добирались в пункт назначения…

Впору было хоть замазывать красные кресты, которые словно магнит притягивали гитлеровский летчиков, предпочитавших легкую добычу – безоружные автомобили, которые не могут дать отпор. Расстреливали они их с изуверской жестокостью и старательностью.

Сыпались бомбы и на расположение медсанбата. Во время одного из налетов, когда мы не успели еще завершить тяжелую хирургическую операцию, хата буквально содрогнулась от взрыва. С потолка, просачиваясь сквозь простыни, посыпалась мелкая пыль. Маша бросилась к столу и накрыла собой операционное поле. А недалекие взрывы продолжались. Я смотрел на девушку и не замечал на ее лице и тени страха – она думала лишь об одном, как оградить от беды раненого.

И в дальнейшем очень часто приходилось нам работать под артобстрелом и бомбежками. Нельзя не отдать должного нашим замечательным девушкам, которые вели себя удивительно стойко, хладнокровно и совершенно забывая о себе. Иной раз думалось, что некоторые люди поступают на фронте храбро, пренебрегают опасностью потому, что просто не понимают, что их ждет в случае тяжелого ранения. Но о девушках-то наших сказать этого было нельзя, они ведь каждый день видели столько горя и мук!

Однажды в такой вот обстановке мне довелось оперировать своего бывшего командира Степана Жихарева, раненного в ногу и оказавшегося в нашем медсанбате. Работал под местным обезболиванием пациента. К счастью, ранение было средней тяжести, но, несмотря на просьбу Степана, его все же пришлось эвакуировать в тыл.

Улучив минуту, успел побеседовать перед его отъездом. Расспросил о боевых друзьях, посетовал, что встречаю их лишь на операционном столе, а так не удается повидаться.

Посетовал, а через несколько дней выдался случай увидеть и других своих десантников. Кириченко направил меня в 109-й гвардейский стрелковый полк для оказания помощи в медицинском обеспечении наступательных действий.

Штаб полка размещался в хуторе Колоцком, в просторном и прочном блиндаже. По пути встретил Ивана Семенова – с ним я выбрасывался в тыл врага под Москвой. На совещании, которое проводил командир полка, повидал многих. Они были и прежними, и другими.

Бывший наш комбриг, а ныне командир полка, Омельченко загорел, осунулся, стал строже и в то же время спокойнее, увереннее в себе. Говорил коротко.

Помню, рассказывал он о том, как трудно в эти дни в Сталинграде, где врагу удалось занять рынок, выйти к Орловке и завязать уличные бои в центре города. Для наращивания силы удара гитлеровцы получали все новые и новые подкрепления. Стало известно, что они собираются перебросить туда и часть сил с нашего направления.

– Мы не можем допустить этого! – говорил Омельченко. – Необходимо активизировать действия. По приказу командующего 4-й танковой армией наша дивизия во взаимодействии с соседями переходит в наступление о задачей форсировать Дон, выбить врага с высот на правом берегу и овладеть плацдармом…

Я слушал и прикидывал, как лучше организовать эвакуацию раненых. Чувствовал, что встретится немало трудностей. Наметил, где развернуть приемные и сборные пункты, по каким маршрутам проводить эвакуацию раненых. Затем все эти вопросы мы четко отработали вместе со старшим врачом полка и командиром медсанроты.

После совещания бывшие однополчане подошли ко мне. Кто-то в шутку сказал;

– Ну раз Мишу прислали, никакое ранение не страшно. Если надо, другую голову пришьет!

Остряка сразу же беззлобно поймали на крючок!

– Да, тебе бы не мешало!

Послышался смех. А я отшучивался в общем тоне:

– Насчет головы не сомневайтесь. Насморк на фронте вылечить трудно, остальное – пустяки. А новые головы на всех друзей в запасе держу.

Поделились земляческими новостями с Сашей Козловым, бывшим одноклассником, а теперь заместителем командира батальона по политчасти.

Но шутки шутками, а забывать о том, что предстоят тяжелые бои, не удавалось ни на минуту. Сжималось сердце от мысли, что многие из этих молодых и здоровых ребят, весело балагуривших сейчас, могут оказаться на операционных столах, а то и навсегда остаться в сырой земле.

Не берусь подробно описывать бой полка. Роты начали форсировать Дон в предрассветных сумерках, и ничего не было видно. А потом, когда обозначился успех, мне и вовсе стало не до того. Пошел поток раненых. Полк нес потери, но продвигался вперед.

Весь день я не отходил от операционного стола в медсанроте. Работал и ночью. На вторые сутки принесли заместителя командира полка гвардии капитана В. П. Курсаева. Он был ранен осколком мины. Быстро обработали рану, перевязали. Курсаев просил разрешить ему остаться в полку, хотел вернуться в строи, но его пришлось немедленно эвакуировать в тыл.

Раненые рассказывали, что передовые подразделения уже перехватили важную дорогу от Задоно-Авиловского на Хлебный. Гитлеровцы непрерывно контратаковали, но успеха не добились. А вскоре хутор Хлебный был освобожден. Дивизия вышла на указанный ей рубеж и выполнила свою задачу.

Встретив знакомого еще по службе в Подмосковье десантника, я поинтересовался, кто командует батальоном после ранения Жихарева.

– Иван Андреевич Гриппас, – ответил мне боец.

Ивана Андреевича я хорошо знал и порадовался, что батальон в надежных руках. Это был подготовленный, исключительно честный и принципиальный командир. Отличался хладнокровием и храбростью. Хотелось повидаться с ним, поговорить, но времени на это не оказалось. Едва окончились боевые действия, Кириченко отозвал меня в батальон.

В конце сентября на нашем участке фронта наступило относительное затишье. Уменьшилось и число раненых. Тут-то и развернулись наши девушки. Они организовали художественную самодеятельность. Прекрасно пела Алла Вишневская. Раненые очень любили ее слушать. Алла специально подбирала репертуар, старалась подбодрить бойцов, напомнить им о доме, о счастливой предвоенной поре, утвердить веру в будущее, в неизбежную победу над врагом.

Выступали и другие девушки. Приезжал к нам и дивизионный клуб во главе с гвардии капитаном Николаем Ляшко, неутомимым организатором, отдававшим всего себя любимому делу.

Активизировалась вся общественно-политическая жизнь медсанбата. Прошли очередные партийное и комсомольское собрания. Вступили в комсомол Маша Морозова, Аня Горюнова и другие девушки. Я в эти дни связал свою жизнь с партией коммунистов…

Не забывали мы, конечно, и о повышении своего профессионального уровня. А. Ф. Фатин организовал занятия по различным вопросам. В частности, в один из дней он показал организацию работы донорского пункта в полевых условиях и взял у нескольких врачей и медсестер кровь для раненых.

В одном из номеров центральная газета «Медицинский работник» (ныне «Медицинская газета») рассказала о действиях нашего батальона на «зеленом пятачке». Это ободрило всех медсанбатовцев, что было очень кстати перед новыми трудными испытаниями.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю