Текст книги "Подноготная любви "

Автор книги: Алексей Меняйлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 55 страниц)

А как показать в видении Церковь? Как в одном зримом образе показать всех рассеянных по земле людей, для которых заповеди Божьи – не система запретов, а естественное состояние души? Способ со времён пророков древности один: избранному на служение пророку бывает явлена непорочная невеста, или верная жена, – символ немногочисленной, но истинной Церкви Христовой. А как показать, что рядом есть другая, мощная организация, которая есть сообщество очень религиозных людей, но которая жена лишь по самоназванию? И Иоанн видит великую блудницу, проститутку, подавляющую, украшенную для деструктурирования сознания жертв золотом и жемчугами, дорогими тканями.

«Сколько славилась она и роскошествовала… говорила в сердце своём: сижу царицею, я не вдова и не увижу горести!» (Откр. 18:7). «Я видел, что жена упоена была кровию святых и кровию свидетелей Иисусовых, и, видя её, дивился удивлением великим. И сказал мне Ангел: что ты дивишься?» (Откр. 17:6, 7). «И пришёл один из семи Ангелов, имеющих семь чаш, и, говоря со мною, сказал мне: подойди, я покажу тебе суд над великою блудницею, сидящею на водах многих; с нею блудодействовали цари земные, и вином её блудодеяния упивались живущие на земле» (Откр. 17:1, 2). «Ибо истинны и праведны суды Его! потому что Он осудил ту великую любодейцу, которая растлила землю любодейством своим, и взыскал кровь рабов Своих от руки её» (Откр. 19:2).

Но – жив Господь! – есть и другая жена, судьба которой не лежала на путях национал-государственного признания или иных форм некрофилии. «А жена убежала в пустыню, где приготовлено было для неё место от Бога… И рассвирепел дракон на жену и пошёл, чтобы вступить в брань с прочими от семени её, сохраняющими заповеди Божии и имеющими свидетельство Иисуса Христа» (Откр. 12:6, 17). «Возрадуемся и возвеселимся и воздадим Ему славу; ибо наступил брак Агнца, и жена Его приготовила себя. И дано было ей облечься в виссон чистый и светлый; виссон же есть праведность святых. И сказал мне Ангел: напиши: блаженны званные на брачную вечерю Агнца. И сказал мне: сии суть истинные слова Божии» (Откр. 19:7-9).

Иоанн, которого позднее прозвали Богословом, любимый ученик Иисуса Христа, прожил интереснейшую жизнь – и не случайно. Он принадлежал к той самой «жене», которая облеклась в виссон чистый, принадлежащие же к ней, как сказано, блаженны, блаженны не только в будущем, но всегда. Среди прочих обогащающих неожиданностей у Иоанна была ссылка на скалистый остров Патмос. По этому поводу Иоанн не грустил: скучать не приходилось, потому что работал он над книгой видений, которые Христос поручил ему записать. Он видел непорочную жену и понимал, кто она. Он видел великую блудницу, понимал, кто это, хотя и не знал конкретных форм её в веках воплощения. И он не мог не размышлять о ней и причинах её появления.

У Иоанна, в отличие от Иуды, тело духа было здоровое – и жизнь была ему в радость, несмотря на события, которые жухлая толпа обычно называет лишениями. У Иоанна, в отличие от Иуды, развилось здоровое тело мировоззрения – и он не совершал в жизни поступков, от которых ничего достойного доброго слова не остаётся. А если у Иоанна к моменту ссылки на остров Патмос и были ещё осложнения с телом памяти, то после размышления над некогда виденным образом великой блудницы, называющей себя царицей, и после освобождения от этого образа, после её развенчания, Иоанн насладился новыми разлившимися по его телу силами. Но даже если у Иоанна на Патмосе тело памяти уже не было отягощено никаким сором, то всё равно, после того, как он, поразмыслив, отторгнул всякую возможность с великой блудницей сотрудничества, он вздохнул с облегчением.

Здоровое тело духа, здоровое тело мировоззрения, здоровое тело памяти – влияют на тело физическое. В отличие от Иуды, Иоанн жил долго. Иоанн жил с таким удовольствием и настолько долго, что среди последователей Иисуса распространилась легенда, что Иоанн бессмертен. И эту легенду связали со словами Христа в последние дни Его пребывания на земле. Иоанн был этим опечален: всякая, даже невинная на первый взгляд, легенда, всякое «улучшение» христианства – не более чем проторение пути к обману ещё большему. И именно поэтому Иоанн, единственный из апостолов, которому суждено было умереть своей смертью в 95-летнем возрасте, написал в своём рассказе об Учителе, в великом Евангелии от Иоанна:

«Иисус говорит Симону Петру: Истинно, истинно, говорю тебе: когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состаришься, то прострёшь руки твои, и другой препояшет тебя и поведёт, куда не хочешь.

Сказал же это, давая разуметь, какою смертью Пётр прославит Бога. И, сказав сие, говорит ему: иди за Мною.

Пётр же, обратившись, видит идущего за ним ученика (Иоанна), которого любил Иисус, и который на вечери, приклонившись к груди Его, сказал: Господи! кто предаст Тебя?

Его увидев, Пётр говорит Иисусу: Господи! а он что?

Иисус говорит ему: если Я хочу, чтобы он пребыл, пока прииду, что тебе до того? ты иди за Мною.

И пронеслось это слово между братиями, что ученик тот не умрёт. Но Иисус не сказал ему, что не умрёт, но: если Я хочу, чтобы он пребыл, пока прииду, что тебе до того?..

…Многое и другое сотворил Иисус: но если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг. Аминь».

(Иоан. 21:18-23, 25).

Глава тридцать девятая

Основная проблема психокатарсиса

Хотя попытка вылечить наркомана А. от болезненной зависимости удачей не завершилась (пока?), но поучиться и в этом случае есть чему. Описываемый случай подводит нас к основной проблеме психокатарсиса.

А. – двадцати четырёх лет, из которых он «на игле» уже пять, единственный сын в семье бизнесмена, преуспевающего в сфере, которую благородной даже при всяческих натяжках признать невозможно, – игорном бизнесе. Отец А. внешне – абсолютнейший супермен: высокий, сильный, красивый, с развитым логическим мышлением человек, и даже – дворянин. Умеет не скупиться на благотворительность: за его счёт строится ограда вокруг зарастающего сельского кладбища. Охотник. Отважен. Коллекционер охотничьего и боевого оружия.

Единственная жена его, с которой он уже отпраздновал серебряную свадьбу, мужу своему не изменяла, во всяком случае, по оценке А. Она почти всеми воспринимается как самопожертвенная мать, на которой держится дом, благодаря которой процветает муж и чьими нервами и здоровьем ещё не умер её единственный сын.

В такой, казалось бы, благополучной семье – столь, казалось бы, странный сын, который в потреблении наркотиков доходит до такого состояния, что весь покрывается язвами, гниющими и перекрывающими одна другую. Когда он совсем уж начинает напоминать труп, его сдают на принудительное лечение. Ломок он прошёл уже десятка полтора. Его лечили не только в лучших заведениях Москвы, но и возили к знаменитому биотерапевту в Азию, лечили в Испании – но безрезультатно. Выйдя из очередной больницы, парень немедленно начинал колоться вновь. «На игле» он, к моменту встречи с Алом, уже пять лет. Год, как схоронил жену, умершую от наркотиков.

Нашего П. случай с А. особенно заинтересовал тем, что от парня никакого давления не ощущал (однако уровня зеркальности он не достиг), но и многие параметры его подсознания напоминали П. Возлюбленную: цветовая самооценка, материал и характеристики травм, экстрасенсорные способности, умение быстро избавиться от сорных предметов. А. пошёл на контакт с П., потому что в нём увидел первого в своей жизни человека, которого мать А. не смогла заставить собой восхищаться. «Она всё врёт», – сказал А., и это было начало взаимопонимания.

Что же выяснилось в процессе психокатарсиса?

Оказалось, что многие заболевания А. были следствием ненависти различных индивидов. Среди прочего, удалось восстановить А. зрение – если до встречи с П. он и в очках с трудом мог разобрать книжный текст, то после психокатарсиса он мог свободно читать самый мелкий шрифт миниатюрного Евангелия. Ослепил его тот же человек, что и посадил его на иглу. Перед глазами в сантиметре была частая, толстого металла решётка. Цель её – чтобы А. не видел многоцветия этой жизни. Она была только частью комплекса металлических внедрений, и фактура мусора была в точности та же, что и у В. от «дорогого экстрасенса»: металл на десятки килограммов, покрыт ржавчиной, основной текст кодирования: добро воспринимать за зло, а зло – за добро. Посадил тот человек А. на иглу, как сам же А. и расшифровал, исключительно ради удовольствия убить. В процессе приучения к наркотикам очередной «дорогой» много врал. Врал, что вчера кололся, что кайф был замечательный, врал и во многом другом. Эта сволочь, которая для А. долгое время была высшим авторитетом, – уже постоянный обитатель психиатрической больницы, но А. наркоман и поныне.

Не так давно А. пытался покончить жизнь самоубийством: это произошло в годовщину смерти от наркотиков его жены. Убить себя ему было приказано тёщей, удачливой на базаре торговкой, которой, на удивление товарок, свою зелень удаётся распродать минут за 15, хотя цену она назначает не меньшую, чем у соседок, и товар у неё не лучший. Желание тёщи было в том, чтобы А. умер, потому что его смерть её каким-то образом оправдывала. (Более подробно расшифровать не удалось.) Желание её А. постарался послушно выполнить, как послушно выполняет вообще все желания всех оказавшихся с ним рядом ярких некрофилов.

Но на самом деле не сторонние люди определили возникновение заболевания А. «Враги человеку – домашние его» (Матф. 10:36) – эта истина с веками не стареет. Нашего П. поразила одна деталь. В середине занятия психокатарсисом А. обходил квартиру, и если оказывалось, что мать ушла за покупками, то он начинал причитать:

– Ма-ама… А где же ма-ама? Ушла… А как же мы без неё? Ма-ама… Ма-амочка… Где ты, ма-амочка?..

Алкоголики и наркоманы вообще все инфантильны, в особенности те, которые к отраве пристрастились рано. В настоящее время это принято объяснять тем, что с началом интоксикации организма развитие останавливается. А. стал алкоголиком (находился на принудительном лечении) с 15 лет, но «Ма-ама…» явно из возраста более раннего. Что-то вроде лет четырёх. Отец А. вспоминает, что именно в этом возрасте он А. окончательно «сломал», т. е. подавил всякое стремление быть самостоятельным. (Или, что то же самое, вогнал сына в авторитарные взаимоотношения со всем окружающим миром. Образно говоря, в систему «дворянин-лакей» и наоборот.) Однако отец А. заблуждается, думая, что именно он оказал решающее влияние на развитие сына. Это не так. Хотя да, действительно, он вбил своему сыну крюк в затылок (абсолютное послушание; на точно такой же крюк, только чуть пониже – за основание шеи, – он попытался подвесить и нашего Психотерапевта, и подвесил, да только до первого сеанса психокатарсиса), но всё это мелочи по сравнению с теми грудами металла, под которыми сына погребла мать. Толстые слои металла были повсюду: на руках, ногах, торсе, плечах, голове; внутри А. тоже был им весь прошпигован. Убрали металл с ног, – А. смог хоть как-то самостоятельно мыслить; с тела – наладилась работа кишечника, а ведь до этого, чтобы справиться, А. приходилось делать себе укол, и так далее. Основной текст кодировок от матери: без меня ты не можешь ничего!! Поэтому, что бы ни делал А., всё он делал только с желания и одобрения матери. Мать тоже заметила своё сильнейшее на сына гипнотическое воздействие, но только причинно-следственные связи вывернула наизнанку: дескать, я так хорошо изучила своего сына, что он даже не успеет подумать, а я уже знаю, что он хочет сделать!

Внешне это выглядит так: А., сделав себе укол, идёт в ванну, запирается и ложится в воду. Мать становится под дверью и начинает «обличать»:

– Я знаю, что ты хочешь! Ты негодяй! Ты хочешь уколоться ещё, ты хочешь уколоться ещё, ты хочешь уколоться ещё, ты хочешь уколоться ещё, ты хочешь уколоться ещё, ты хочешь уколоться ещё, ты хочешь уколоться ещё, ты хочешь уколоться ещё, ты хочешь уколоться ещё, ты хочешь уколоться ещё, ты хочешь уколоться ещё, ты хочешь уколоться… – и так продолжается до тех пор, пока парень, ругаясь, не вылезает из ванны, берёт у матери денег и идёт покупать себе дозу.

Большим потрясением для А. была расшифровка невысказанного на вербальном уровне требования матери, которое слитками на сотни килограммов давило на его плечи, а точнее, металл залил его плечи и часть рук: А. не имел права поднять руки вверх, вверх к небу, солнцу, Богу!!

– Это ж, … твою мать, что такое!!! – аж даже закричал от неожиданности А. и, вскочив с кресла, заходил по комнате. (Как раз, между прочим, под прикреплённым матерью на стену депрессивным изображением якобы «Божьей матери».) Потрясение было столь сильным, что на этом занятие пришлось прекратить.

Когда же, по мере удаления всех этих многолетних напластований металла, у А. на уровне тела мировоззрения стала формироваться некоторая от матери защищённость (одновременно с этим он стал постепенно уменьшать вводимую дозу наркотиков), мать эту появившуюся от неё независимость заметила немедленно, и уже на третий-четвёртый день после первого ступенчатого снижения дозы наркотика ворвалась к сыну, накинула ему на шею шарф и стала его душить!! До такого она дошла впервые и, заметьте, только тогда, когда сын самостоятельно (!) стал снижать дозу! На этот раз А. отбился, но мать так просто смириться с утрачиваемым над ним контролем не собиралась. Приёмы всё время менялись, она поступала так, как никогда прежде. И вряд ли это делалось осознанно: то она выскакивала из квартиры и кричала в спину сыну в тот момент, когда он, закрывая входную дверь, расслаблялся, и его защита ослабевала; то она врывалась в комнату сына, пока он ещё спал, и начинала «обличать»: «Ты опять хочешь пойти уколоться! И увеличить дозу! Увеличить дозу! Увеличить дозу! Увеличить дозу! Увеличить дозу! Увеличить дозу! Увеличить дозу! Увеличить дозу! Увеличить дозу!..»

Это был трудный период для А. К этому моменту он снизил дозу в пять раз, стал пропускать дни, на лице заиграла улыбка, и он распрямился. Красивый, надо сказать, оказался парень!

Таким образом, объективно все поступки матери были направлены на раскачивание маятника садомазохизма. Но если в XIX веке он стал бы проигрывающимся картёжником (как «любимый» сын Софьи Андреевны – Андрей, более других братьев настаивавший, что его отец, Лев Николаевич, – сумасшедший), то в конце XX именно среда наркоманов создаёт условия для лёгкого перехода от мазохистских унижений (милиция, страхи быть арестованным) к садистским импульсам (преступлениям якобы для добывания денег на наркотики) и вновь к состоянию полного «ничто».

Итак, в умертвлении молодого красивого парня из семьи, которой восхищаются или завидуют разве что не все, как выяснилось, оказались заинтересованы очень многие: развлекающийся шизофреник, мать жены (чтобы оправдать себя), мать самого А. (она галлюцинирует на труп – чудится, что он вот-вот умрёт, – на передозировку до язв по всему телу; и сын чувствует, что только в этом состоянии он маме больше приятен); заинтересован даже отец, который, как выяснилось, уединяясь на даче, напивается до совершенно бесчувственного состояния, до частичных парализаций, до обездвиженья одной руки и отвисания челюсти (так, что принести лекарство он просит жестами второй руки), и который, естественно, подсознательно желает, чтобы сын его был его копией. И сын послушно выполняет все пожелания матери, отца, тёщи и вообще всех оказавшихся рядом некрофилов. К ним относятся и бабушка с дедушкой со стороны матери, а у деда точно так же навсегда на сторону скошена линия безгубого рта, как и у отца А., и так же, как и у всемирно знаменитого гипнотизёра-паралитика, в молодости художника Эриксона. (Хотя бы из этого очевидно, что мужа себе мать А. выбирала, и именно она является дирижёром всего происходящего в семье.)

Значимость влияний, определивших его наркоманию, А. расположил в порядке убывания участников следующим образом: мать (70 %), сторонние лица, сам А., отец (5 %).

«Сам А.» проявилось, в частности, следующим образом. Через полтора месяца после начала общения с нашим П., когда у А. восстановилось зрение, работа кишечника, прошёл «радикулит», и он снизил потребление наркотиков почти в 10 раз, А. «сдали». Бывают такие договорённости между милицией и наркодельцами: торговца не трогают за то, что он время от времени кого-нибудь «сдаёт». Это выгодно всем: торгашам – спокойствие, у работников отдела по борьбе с наркобизнесом статотчётность формируется без усилий, политикам есть чем козырнуть. «Сдают» же обычно или конкурентов без «крыши», или ставших маловыгодными клиентов. А. таким «маловыгодным» и стал. В тот день А., ложно понимая сущность дружбы, отправился купить дозу для знакомого рэкетира (тот боялся «засветиться», что потребляет наркотики, – за такое выгоняют из банды). Приобретя наркотик, А. не успел отойти и ста метров от «точки», как неожиданно на него навалились трое и в одно мгновение впихнули в раскрывшуюся дверь стоявшего у тротуара автомобиля. Не сказав ему ни слова, А. сковали руки наручниками и стали избивать. Били все пятеро, психоэнергетические травмы он получил от четверых, от двоих – железные.

– Да не за наркотой я!! – закричал от боли и неожиданности терявший сознание А. (В каком-то смысле это было правдой: он брал не себе, в тот день колоться он не планировал.)

– Ах, нет?!! – с А. сняли кепку, вынули из-за подкладки пакетик с порошком метадона, показали и стали бить ещё, теперь уже и рукояткой пистолета по голове.

Потом была камера, ужас надвигавшейся ломки «насухо», начало ломки, боль несправедливости, адвокат, выдача на поруки… Словом, А., вернувшись домой, пошёл к друзьям, которые «вдруг» проявили небывалую прежде «щедрость» и стали откачивать А. усиленными дозами. Потом ночь с «проституткой» (психоэнергетической), которой, очевидно, нравилось быть в постели с умирающим, новые с её подачи уколы…

Остановить всё нарастающий вал психокатарсически не удалось. Ожившую потребность в наркотике А. объяснял необходимостью снять боль от трёх распиравших грудь дисков. (Травмы тела памяти от избивавших и тюремщиков были сняты – оставшиеся диски были в теле мировоззрения.) Из трёх дисков главный был один – и это была обида на жизнь. Поясним: если человек воспринимает жизнь как пространство, где можно заработать – и поскорее – миллион долларов, то всякая на пути к достижению этой цели отсрочка (болезнь, отпуск, камера) будут восприниматься как неудача, невезение, боль от «обиды на жизнь», на то, что обошли, что не получилось. Если же человек воспринимает жизнь как место, в котором он под водительством Божьим учится, то всякое новое положение, в особенности неожиданное (погоня, камера, банда в горном кишлаке), будут восприниматься как некий дар, позволяющий на лестнице осмысления жизни перешагнуть через ступеньку. Диски в груди, пережигающие человека обидой, не появляются, более того, возникает приподнятое настроение от ощущения удачи.

Диск в груди А. был качественно иным образованием, чем те, с которыми ему приходилось справляться прежде. Прежние преодолеваемые травмы были в теле памяти, они были чужими. Диски же были в теле мировоззрения, они были свои. И вот здесь-то поступательное движение в психокатарсисе А. сбилось. К этой ступени он оказался внутренне не готов. Изменять себя он не захотел. По сути, он занял ту же позицию, что Бог и, отдельно, сатана. И Тот, и другой заявляют, что они – само совершенство, только у Бога к тому основания есть, а у сатаны – нет. Для А. последствием такой позиции была непрекращающаяся боль от дисков, обессиливание, невозможность ввиду этого обессиливания сопротивляться разрушительным желаниям оказавшихся рядом некрофилов, стремление забыться и, как следствие, всё увеличивающиеся дозы наркотиков.

До чего же страшно иной раз на нашей падшей планете! Юноша знает всё: что, резвясь, его обманули и силой некроэнергетического поля «посадили на иглу»; что отец с характерно перекошенной линией безгубого рта и мать, которой всё время чудится, что от сына пахнет чем-то нехорошим, с детства ломали его волю и сломали, раскачав маятник садомазохизма; знает, что волю эту можно, оперевшись на руку Господа, психокатарсически восстановить; знает, что все «друзья» его заинтересованы в его смерти, а многочисленные женщины, пусть даже и дорогие (мужья много на них тратят денег), – дрянь и шлюхи и ни одной в эротическом смысле ценной из них не было; знает, что Христос улыбается, когда он, А., удаляет из себя мусор, знает, что заблуждение относительно смысла происходящего вокруг обессиливает его в определённые моменты аж до 80 %, что, справившись с диском, он оживёт, распрямится и улыбнётся, – и всё равно от диска не освобождается, а идёт заглушить боль уколом!

Истина в том, что у всякого человека здоровья столько, сколько он готов принять. И здесь мы оказываемся перед главной проблемой лечебного психокатарсиса: у большинства населения нет желания жить.

А. принять здоровье (преобразовать диск) оказался не готов. Очевидно, что для этого ему ещё нужно перестрадать в испытаниях, очиститься в огне выбора, умереть для греха и воскреснуть в духе. Но родители делают всё, чтобы этого с А. ни в коем случае не произошло. Его выкупают из тюрьмы, тем возвращая под разрушительное влияние матери, а она даёт ему ещё денег на наркотики. Отец говорит, что ради того, чтобы сын перестал колоться, он готов хоть сейчас пустить себе пулю в лоб, однако не то что пить, но даже бросить курить считает для себя неприемлемым – иначе, говорит, перестанет быть собой.

Однажды сын сказал отцу:

– Ну хорошо, брошу я колоться, а дальше что я буду делать?

Отец знал, какой ответ логически правилен:

– Будешь заниматься, – тяжёлый обречённый вздох кандальника, – созидательным трудом!

Лучше б отец промолчал! И затаил дыхание!

А. может спасти только целостное мышление. Но как трудно ему обрести его! Все, начиная от родителей и кончая психиатрами и целителями, ему внушают, что несчастья его токмо от непослушности своим родителям! Особенно мамочке. Сделай, дескать, парень, усилие, стань послушным – и перестанешь колоться…

Вот уж поистине сатанинский приём! На уровне неврозов (подсознания) он – ребёнок и матери абсолютно послушен. Одно только это состояние отключённого критического мышления создаёт у него ложное ощущение комфорта. Вне Духа Святого, действующего непосредственно на подсознание человека, уменьшить амплитуду качаний садомазохистского маятника (прекратить колоться, начать общаться с девушками не столь ярко выраженного анального типа, и т. п.) он может, лишь отринув подсознательные ценности своих родителей. Этого с меньшими усилиями можно достичь, лишь опираясь на целостное логическое мышление. А вот оно-то ложными объяснениями причинно-следственных связей предусмотрительно мамочкой разрушено!

В том-то и несчастье А., что он абсолютно послушен (подсознательно!), маменькин сынок – поэтому и наркоман.

За А. остаётся только молиться. Ведь действительно, в психокатарсисе он зашёл намного дальше, чем отец, который не в силах освободиться даже от травмы извне: самая меньшая из них, удалившись на несколько метров, неизменно возвращалась на прежнее место. Если есть у кого к молитве побуждение, то пусть это будет – да и аминь.

Глава сороковая

Молитва как психокатарсис

«Бог танцует на языке», – так говорят о молитве поклоняющиеся Кришне, индуистскому богу, призывающему в нужный момент несогласных убивать. Молитва же преданных состоит в том, чтобы в течение дня беспрестанно нараспев повторять шестнадцатичленную комбинацию из трёх слов: Кришна, Хари, Рама. Эти три имени их бога, сложенные в известную комбинацию и повторённые в течение дня до 30 000 раз, по словам впавших в кришнаитизм, доставляют им неизъяснимое блаженство. Но, как заявляют достигшие глубин кришнаитизма, блаженство высшего порядка – в этот момент бог не только на их языке танцует, но они с ним и сливаются.

Коммунисты-ленинцы тоже, по-видимому, сливались со своим лысым идолом, который «живее всех живых», потому что на съездах они тоже подолгу нараспев хором ритмично повторяли комбинацию из трёх слов:

– Ленин! Партия! Ком-со-мол! Ленин! Партия! Ком-со-мол! Ленин! Партия! Ком-со-мол!

Вновь и вновь, раскачиваясь, совсем как преданные кришнаитизму, комсомольцы скандировали священные для них слова, и выражение лиц их становилось всё более и более блаженным. А вы сами попробуйте! Враскачку!

– Ленин! Партия! Ком-со-мол! Ленин! Партия! Ком-со-мол! Ленин! Партия! Ком! Со! Мол! Ленин! Кайф! Партия! Ком! Со! Мол! Ленин!! Партия!! Ким! Ир! Сен! Ленин!!! ПАРТИЯ!!! КОМ!!! СО!!!! МОЛ!!!!! ЛЕНИН!!!!!!!!

А что было прежде? До того, как появился комсомол, и до того, как кришнаитизм принял современные формы? Ведь как сказал мудрый Соломон:

«Бывает нечто, о чём говорят: смотри, вот это новое; но это было уже в веках, бывших прежде нас» (Еккл. 1:10).

А прежде были другие государственные религии, и в утверждённых начальством наставлениях по молитве тоже давались комбинации из определённых слов («Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй мя!!»), беспрестанно повторяя которые (сотни и тысячи раз в день!!!), человек уже через несколько месяцев достигает такого состояния, которое популярные пособия по молитве называют святостью (католической или православной, см. пособия по молитве).

А до этих государственных, якобы христианских, были другие, и тоже государственные:

«В то время произошёл не малый мятеж против пути Господня; ибо некто серебряник, именем Димитрий, делавший серебряные храмы Артемиды… сказал: …этот Павел своими убеждениями совратил немалое число людей, говоря, что делаемые руками человеческими не суть боги; …храм великой богини Артемиды ничего не будет значить, и испровергнется величие той, которую почитает вся Асия и вселенная… Выслушавши это, они исполнились ярости и стали кричать, говоря: велика Артемида Ефесская! …схвативши… спутников Павловых, они единодушно (!) устремились на зрелище… закричали все в один голос (!) и около двух часов (!!!) кричали: велика Артемида Ефесская!» (Деян. 19:23-34). Два часа можно только враскачку.

А между тем мужи веры со страниц Писаний, святость которых подтвердил во время своего земного служения Сам Христос, молились иначе. Читаем Бытие 18:22-33:

«Авраам же ещё стоял пред лицом Господа (молился. – А. М.). И подошёл Авраам, и сказал: неужели Ты погубишь праведного с нечестивым? Может быть, есть в этом городе пятьдесят праведников? Неужели Ты погубишь, и не пощадишь места сего (город Содом. – А. М.) ради пятидесяти праведников в нём? Не может быть, чтобы Ты поступил так, чтобы Ты погубил праведного с нечестивым, чтобы то же было с праведником, что с нечестивым; не может быть от Тебя! Судия всей земли поступит ли неправосудно? Господь сказал: если Я найду в городе Содоме пятьдесят праведников, то я ради них пощажу всё место сие. Авраам сказал в ответ: вот я решился говорить Владыке, я, прах и пепел: может быть, до пятидесяти праведников не достанет пяти, неужели за недостатком пяти Ты истребишь весь город? Он сказал: не истреблю, если найду там сорок пять. Авраам продолжал говорить с Ним, и сказал: …да не прогневается Владыка, что я буду говорить: может быть, найдётся там тридцать? Он сказал: не сделаю, если найдётся там тридцать. Авраам сказал: вот, я решился говорить Владыке: может быть, найдётся там двадцать? Он сказал: не истреблю ради двадцати. Авраам сказал: да не прогневается Владыка, что я скажу ещё однажды: может быть, найдётся там десять? Он сказал: не истреблю ради десяти. И пошёл Господь, перестав говорить с Авраамом, Авраам же возвратился в своё место».

Авраама называют отцом верующих ещё и в том смысле, что всякий должен подобно ему обрести «веру Иисуса» (Откр. 14:12). Молитва Авраама, как, наверное, догадался не одержимый духом кришнаитизма и т. п. читатель, не есть повторение заученных слов. Авраам усомнился в Господе и стал заступаться за город, в котором все жители погрязли в гомосексуализме и откровенном насилии – ярких формах некрофилии. Сомнение Авраама не было отражением истины, оно было результатом заблуждения и потому не могло быть благословением для Авраама. Ввиду здоровья тела духа Авраама его сомнение – результат психоэнергетической травмы тела памяти или реликт тела мировоззрения. Но в том-то и сущность истинной молитвы, что ищущий становится на молитву со своим мнением, а встаёт с неё – с истинным, Божьим. Человек преклоняет колена несовершенным в знании, встаёт тоже несовершенным, но освободившимся ещё от одного заблуждения. Это результат общения с Истиной. Поэтому высказанное Богу сомнение, при здоровом теле Духа, – это исповедание, ступень покаяния, освобождение от травмы.

Истина, выраженная в слове, есть Слово, которое было от начала. «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Иоан. 1:1). Поэтому, действительно, истинная словесная молитва – слияние со Христом, приближение к Его полноте. К воплощению Его как Слова. Это непременно – процесс, это непременно – беседа с Богом, и – если это логически-цифровой уровень – непременно вопросы и ответы, в точности молитва Авраама, но никак не повторение заученного, пусть даже общепризнанного, текста, неважно – состоящего ли из сотни слов или всего из трёх.

Итак, молитва Авраама – беседа, исповедание травмы тела мировоззрения и освобождение от неё. Это – психокатарсис.

На горе Преображения рядом со Христом ученики видели двух мужей, и один из них был воскресший Моисей. Как в Слове отражена молитва Моисея?

Читаем Исход 32:30-35:

«На другой день сказал Моисей народу: вы сделали великий грех; итак я взойду к Господу, не заглажу ли греха вашего. И возвратился Моисей к Господу, и сказал: о, народ сей сделал великий грех; сделал себе золотого бога. Прости им грех их. А если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал. Господь сказал Моисею: того, кто согрешил предо Мною, изглажу из книги Моей. Итак, иди, веди народ сей, куда Я сказал тебе. Вот, Ангел Мой пойдёт пред тобою, и в день посещения Моего Я посещу их за грех их. И поразил Господь народ за сделанного тельца, которого сделал Аарон».

Молитва эта, среди прочего, интересна ещё и тем, что произнесена она была на горе Синай, горе хоть и не высочайшей в мире, но достаточно высокой, чтобы лишний раз подумать, стоит ли без дела совершать утомительное восхождение. А раз уж человек столь многотрудное действо предпринял, то, очевидно, у него было достаточно времени самостоятельно обдумать те слова, с которыми он обратится к Богу. Времени у Моисея было вполне достаточно, чтобы осмыслить духовное состояние своего народа, достаточно, чтобы понять, что для их исправления требуются кардинальные средства. Но собственных сил смириться с неизбежными бедствиями у Моисея не хватало, так не хватало, что он, даже преодолев трудное восхождение, всё равно столь страстно (эмоциональный оттенок слова – отрицательный) обратился к Богу с просьбой о прощении своего народа, что даже предложил себя вычеркнуть из книги жизни. Размышления Моисея как таковые не освободили его мировоззрение от заблуждений. И только разговор с Богом, только полноценная молитва помогла Моисею справиться со своим плотским «я» и со смирением не препятствовать Богу решать главную на этой планете задачу – задачу воспитания в верных Богу здорового тела духа, здоровой души и неосквернённого тела, храма Святого Духа. Один Моисей не справился, хотя, возможно, и не понапрасну затратил много интеллектуальных сил при восхождении. (Кстати, помните, как у Возлюбленной долго не заживала рана на сердце, не заживала до тех пор, пока не пригласила она к совместному размышлению Христа, – и рана затянулась? Не та же ли самая это была молитва?)