Текст книги "ЧВК "Пересвет". Книга третья (СИ)"

Автор книги: Алексей Медоваров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Мне оставалось только выставить таймер и спихнуть оборудование за борт, когда позади меня вдруг раздался незнакомый мужской голос.

– Плохая идея, Максимушка!

Я едва не подпрыгнул от неожиданности. В десяти метрах от меня стоял тот самый здоровяк бронированном экзоскелете с шевроном ЧВК «Затмение».

– Не припоминаю, чтобы мы были знакомы, – ответил я.

– О, ещё как знакомы! Почти родственная связь, знаешь ли.

Голос был мне и впрямь совершенно незнаком, но вот интонация. Где-то я её слышал… Или может быть это отголоски воспоминаний прежнего владельца моего тела – настоящего Максима Басманова-Астафьева? Но пока ясности не было никакой.

– Не припоминаю, – повторил я.

Тем временем за спиной здоровяка стали возникать его подручные. Те самые, что перестреляли десант на берегу и раскидали привезённые трупы.

– Ну как же? Твоя миссия по захвату никому не нужных «шагоходов». События на покрытой льдом речушке… Теперь припоминаешь?

Здоровяк говорил с лёгкой ухмылкой, явно считывая моё недоумение. А я и впрямь недоумевал. Он двинулся по палубе, словно желая обойти меня с фланга, затем развернулся и пошёл в обратном направлении. Каждый его шаг, каждое движение отбрасывали длинные тени.

Я следил за ним, слегка поворачивая корпус.

– Ты был среди того отряда под предводительством моего дяди? – ткнул я пальцем в небо. – Но там из ваших в живых не осталось никого.

– О, да, я был там! – здоровяк вдруг раскатисто расхохотался. – Потому что, Максимка, я и есть твой любимый дядюшка! Иди, обними старика!

Глава 3

– Ты из выжил из ума, здоровяк, – я покрутил пальцем у виска. – Я твою рожу с квадратной челюстью вижу в первый раз в жизни.

Пока я это говорил, с меня не сводили взгляды шестнадцать человек приспешников этого чокнутого амбала. И смотрели они исключительно через прицелы винтовок.

– Не притворяйся, что ничего не понимаешь, племянничек, – ухмыльнулся громила. – Это тело временный сосуд. Вынужденная мера, так сказать. Очень уж ты не вовремя меня прикончил. Точнее, мое старое тело.

Я слушал его, не перебивая, хотя мне хотелось засыпать его вопросами. Мне вспомнились слова «дяди», прежде чем он испустил дух от того, что несколько раз протащил его через сильнейшее электромагнитное излучение прорехи. Он умер, и я надеялся, что та история завершена. Но…

Когда он закончил, я задал вопрос:

– Проект «Кушка»?

– Да. Твое собственное детище. Плод твоих амбиций, плод твоей жажды власти. Шаг к бессмертию.

Господи, что он несёт? Мое собственное детище – шаг к бессмертию? Он явно сумасшедший.

– Ты совершил большую ошибку, придя со своей идеей к отцу. Он старой закалки, верный пёс Императора. Истинный дворянин. Твои идеи бескровного захвата трона, возвеличивание Дома Басмановых-Астафьевых, разозлили его. Но он не знал, что дело было кому продолжить.

Здоровяк довольно усмехнулся, указывая пальцем на себя. Тебя сослали в ЧВК, которую создал я сам…

– Предположим, что это не бред сумасшедшего, – наконец я прервал его речь, полную самодовольства. В ней действительно проскальзывали знакомые нотки. – На кой хрен ты пытался убить меня?

– Убить? – рассмеялся здоровяк, называвший себя моим дядей. – Дорогой племянничек, у тебя живой ум, но в некоторых вопросах ты туп, как пробка. Пораскинь мозгами!

– Да как-то обстановка не располагает, – кивнул я на окружавших меня бойцов.

– Мне нужен был ты сам. Твой удачно открывшийся эффект долголетия, твоя энергия, твой статус. Это твои издевки над моим тщедушным, старым телом подтолкнули меня к этой мысли.

Калейдоскоп догадок завертелся в моей голове, быстро выстраиваясь в цепочку. Цепочку безумную, но не лишенную извращенной логики.

Если в этом амбале и впрямь разум моего дяди, если это тело просто сосуд, если ему нужен был я, точнее моё тело, точнее тело Максима Басманова-Астафьева… Кукушка откладывает яйца в гнезда других птиц, а потом ее птенцы выпихивают конкурентов…

– Название проекта крайне меткое – Проект «Кукушка»! – Здоровяк словно бы прочитал мои мысли. – Мои люди незаметно подготавливали тебя, твое тело, к переносу сознания. Эти долгие медицинские процедуры перед твоей первой миссией в составе ЧВК «Пересвет». Все было рассчитано, если бы не ваша стычка с шагоходами, которая испортила все…

А еще в теле Максима Басманов-Астафьева поселилась совсем другая личность. Но этого мой «дядюшка» точно знать не знает!

– А потом я пережил несколько нападений и прикончил тебя, – резюмировал я с усмешкой.

– Да, ты изворотливый и готов драться за собственную жизнь. Этого у тебя не отнять, племянничек.

– Так значит ты хочешь обзавестись моим телом… Хочешь взять меня живым?

– О, теперь нет, племянничек. Теперь уже нет… – здоровяк покачал головой и изобразил печальную мину на лице.

– В смысле?

– Мои запросы выросли. А пока мне нужна вот та штуковина у тебя за спиной. Именно за ней я и пришёл. А ты теперь не нужен. Ты стал слишком опасен, слишком токсичен. И я не знаю, что ты задумал и почему так охотно выполняешь приказы Императора. Но любая игра, которую ты затеял, оборвётся сегодня на палубе этого ржавого корыта. Довольно прискорбная смерть для княжича из древнего рода Басмановых-Астафьевых!

– Довольно пафосная и самоуверенная речь, – парировал я.

Таймер от взрывчатки был приложен к установке, стоящей прямо за моей спиной. Мне оставалось только нажать на кнопку и запустить обратный отсчёт. Время я выставить не успел, но по умолчанию он запускался с двух минут.

Мне нужно не подпускать никого оборудованию в течение этого времени. Непростая задача, учитывая количество противников. По мне откроют шквальный огонь, а учитывая небольшое расстояние и открытое пространство палубы, я буду легкой мишенью. Рано или поздно чья-нибудь пуля попадёт мне в голову через поврежденный шлем. Но это будет хотя бы быстрая смерть. Больше всего я опасался оказаться в руках «дядюшки». Этот здоровяк не оставит на мне ни единого живого места, а затем сожмет в объятиях так, что кишки вылезут наружу.

И тут я вспомнил про «озверин», который мне дал Дамьян.

Виталик сказал, что в моем состоянии он меня прикончит. Высосет последние резервы организма, а ведь я и без того ранен…

«Дядюшка» двинулся на меня со зловещей ухмылкой, не предвещавшей ничего хорошего.

«Плевать! Будь что будет!» – пронеслось у меня в голове.

Я развернулся к детонатору и ударил по запуску таймера, одновременно с этим доставая кусочек фиолетовой субстанции из контейнера на поясе. Мгновение и она оказалась у меня во рту.

«Со вкусом черной смородины!»

120 секунд.

По началу не было никакого эффекта – обычная жевательная конфета со странной смесью вкусов – ягодного и чего-то непонятного, слегка похожего на грибы. По мне застучал град пуль. Я закрыл голову руками и бросился к ближайшим стрелкам. Лезть на рожон, точнее кидаться на «дядю», у меня желания не было абсолютно никакого.

110 секунд.

Моё сознание словно разделилось на двое. Первая часть отлично воспринимала всё происходящее, будь то расположение противников, их огневую мощь, степень угрозы. Причём делала это сугубо рационально, без эмоционального окраса.

Вторая часть сознания отвечала за действия, делая каждое моё движение осознанным. Я отчётливо воспринимал даже то, что раньше делал рефлекторно – шаги, движения руками, поддержание равновесия. Абсолютно всё. И всем этим я мог управлять. И не просто управлять – я мог направлять, делая всё для уничтожения противника.

105 секунд.

Изначально я хотел укрыться за кормовой надстройкой, но теперь план изменился.

«Лучшая защита – нападение,» – возникла спокойная мысль и тут же получила продолжение. – «Необходимо снизить плотность огня».

Резкий разворот, защита головы от попаданий.

Захожу с фланга, моя цель – боец противника. Он бьёт по мне короткими очередями.

«Сейчас у него закончатся патроны.»

Он профессионал – никаких лишних нажатий на спусковой крючок, вместо этого сразу смена магазина. Секундное действие, но я уже рядом.

100 секунд.

Удар по винтовке и очередь уходит в сторону. Второй рукой удар под дых и сразу захват за каркас экзоскелета. Заслоняюсь от града пуль чужим телом и не отпускаю его, пока не добегаю до следующей цели.

95 секунд.

С силой швыряю тело несчастного в прямо в небольшой отряд из трёх бойцов, одновременно выхватывая его оружие. Бросок вперёд, вплотную к врагам. Ствол автомата упирается в бронежилет первого. Короткая очередь – на таком расстоянии не поможет ни одна защита. Он кричит от боли, но я уже сосредоточен на втором из тройки.

Он отступает, ведя огонь. К моим ногам подлетает осколочная граната и я ударом ноги направляю её в противника. Взрыв происходит в воздухе. По моей броне прилетает град осколков, а боец «Затмения» отлетает в сторону.

86 секунд.

Сбоку мелькает длинная тень.

«Это „дядюшка“. Его цель – обезвредить заряды на оборудовании.»

Третий из отряда получает очередь прямо в подмышку. Оставшиеся патроны я разряжаю в спину «дядюшке» прямо на ходу.

Он разворачивается и в этот момент на его грудной броне возникает вмятина. От удара он пошатывается.

80 секунд.

– У десетак! – раздается в шлемофоне голос Демьяна. – Прикрываю, ваша светлость!

– Со здоровяком я разберусь сам. Снимай стрелков, – мой голос спокоен, а дыхание даже не сбилось.

– Принято. У меня есть чем их порадовать!

67 секунд.

Подскакиваю к «дядюшке». Он бьет наотмашь, я с легкостью это угадываю и уклоняюсь. Удар под мышку, туда, где сочленение элементов брони. Затем заход за спину, удар по тыльной стороне колена.

64 секунды.

Он падает на одно колено, и я обрушиваю на него град ударов, целясь в голову.

«Все равно, что колотить по бочке,»

59 секунд.

По моей броне чиркают пули, затем боковое зрение замечает едва заметное движение. Где-то за спиной происходит взрыв, и огневое давление пропадает. «Дядюшка» неожиданно делает бросок назад, врезаясь в меня всей своей массой.

54 секунды.

Удар сильный, но я остаюсь на ногах. «Дядюшка» перегруппировывается с неожиданной для своих габаритов скоростью и бьет меня в корпус. Но Броня выдержала.

«Словно удар отбойным молотком. Его новое тело невероятно сильное,» – спокойно отмечаю я, пока меня по инерции отбрасывает назад.

50 секунд.

«Дядюшка» не собирается продолжать схватку, его первоочередная задача – разминировать оборудование. В два прыжка он достигает цели.

Я кидаюсь за ним и тотчас получаю заряд из подствольного гранатомёта.

– Дамьян, прикрывай.

Краем глаза вижу стрелка и через секунду его голова разлетается на куски.

– Мало закаснио, ваша светлость! Птичку трясёт.

35 секунд.

«Дядюшка» вырывает с установки часть обшивки, вместе с первым из трех зарядов, и швыряет ее в котловину.

Мой взгляд натыкается на манипулятор с клинком, который я вырвал у робота-жука. Несколько секунд и он у меня в руках.

25 секунд.

За борт летит второй кусок обшивки с зарядом пластиковой взрывчатки. Вражеский огонь почти иссяк – я лишь подмечаю, что бойцы «Затмения» падают на палубу под аккомпанемент из фонтанов крови и оторванных частей тела. Дамьян свое дело знает и калибр у его снайперской винтовки знатный.

20 секунд.

Когда «дядюшка» взялся за третий заряд, я уже был рядом. Мой мозг искал наиболее уязвимый участок в его броне.

«Защита шеи под подбородком обеспечит летальный исход.»

Но найти самое уязвимое место оказалось сложнее, чем попасть в него. Я использовал оторванный манипулятор как короткое копье. Удары получались стремительными, но у противника получалось защищаться – лезвие чикало по пластинам брони его экзоскелета.

10 секунд.

Лист обшивки со взрывчаткой был оторван уже наполовину. Мне оставалось продержаться совсем немного.

«Броня защитит меня от взрывной волны», – отрешенно подумал я.

Внезапный и мощный удар ноги по корпусу отшвырнул меня назад. Но контроль над собственным телом позволил мне остаться на ногах.

«Дядюшка» воспользовался моментом и схватился за лист обшивки.

3 секунды.

Мгновение и взрывчатка уже у него в руке. Он замахивается, намереваясь отшвырнуть ее подальше и поворачивается ко мне спиной.

В момент замаха его броня в районе лопатки чуть смещается.

1 секунда.

Клинок вонзается в уязвимое место ровно в тот момент, когда пальцы «дядюшки» уже готовы отпустить взрывчатку в полет.

0 секунд.

Взрывная волна отбрасывает нас двоих на палубу. Одновременно с этим под днищем баржи детонируют заряды, брошенные за борт. Волна подбрасывает корму вверх на несколько метров. Длинные тени от предметов пускаются в безумную пляску. Я слышу, как лопаются звенья цепей, которые ведут к якорям

Наибольший удар принимает на себя мой противник. Я падаю на спину, он сверху на меня, и мы кубарем катаемся под уклон, затем обратно, когда корабль с металлическим стоном ухает вниз.

Первым начинает шевелиться «дядюшка». Он с трудом встаёт, ошарашенно оглядывается по сторонам, затем смотрит на свою правую руку…

Вместо руки у него культя. Все что ниже плеча оторвано – видны кости, разорванные сухожилия, из кровеносных сосудов толчками выходит густая кровь. Из-под искорёженных взрывом пластин брони выглядывают синтетические мышцы, тонкая оплетка из проводов.

Он переводит на меня взгляд, полный ненависти.

– Вот же сученыш, – шипит он сквозь сжатые зубы, а потом падает. Ржавая палуба отзывается гулким эхом.

Я лежу на спине, раскинув руки, и чувствую, как силы начинают покидать меня.

– Ваша светлость! Ответь! – слышу я голос Дамьяна. – Ответь!

«Вот же прицепился», – подумал я, но в слух сказал. – Жив я, жив.

– Ранения?

– Ничего нового, но я принял озверин.

– Берсерк? – протянул Дамьян. – Давно?

– Да уж три минуты как. Теперь, походу, начинает отпускать…

– У вас совсем немного времени, – голос серба взволнован. – Корабль стоит по течению. Два носовых якоря еще держат его. Необходимо сбросить их и тогда я вас вытащу с этой посудины!

– Я понял тебя, Дамьян. Сделаю.

Подняться на ноги, к моему удивлению, не составило особого труда. Мысли снова обрели чёткость, вернулся контроль над телом. Но что-то мне подсказывает, что это лебединая песня моего организма.

«Быстрее на нос баржи, пока еще действует озверин».

Баржу все еще качало на волнах, но это никак не мешало моему движению к цели.

С первым носовым якорем проблем не возникло – я просто выбил стопор, и натянутая цепь с лязгом устремилась вниз через якорный клюз. Не дожидаясь, пока цепь уйдёт полностью, я бросился ко противоположному борту баржи.

А вот со вторым якорем возникли проблемы. Я так же, сходу, попытался выбить стопор, но он не поддался. Несколько ударов, но усилия оказались тщетными – толи механизм заржавел, толи его просто переклинило во время подводного взрыва.

Неподалёку лежал мертвый боец ЧВК «Затмение».

«У него должны быть ручные гранаты», – спокойно подумал я, направляясь к нему.

Перевернув его носком бронированной ступни, я обнаружил, что покойника отсутствует половина головы. Но это волновало сейчас меньше всего, главное, что на поясе у него было закреплено пара гранат.

Мне оставалось только закрепить их на якорном стопоре и выдернуть чеки.

Пока я прилаживал гранаты, вертушка Дамьяна наворачивала круги вокруг баржи.

– Есть движение! – рявкнул серб по радиосвязи. – Одна из пришвартованных лодок начала движение!

– Забей!

– Грохнуть? – переспросил Дамьян.

– Нет, это не приоритет.

– Принято, ваша светлость.

Я выдернул чеки из гранат и быстро отошел в сторону, отвернулся. Грохотнуло, по броне застучали осколки, а потом, к моему удовлетворению, лязгнула якорная цепь.

– Есть движение!

– Я же сказал…

– Тот здоровяк, которому руку оторвало, поднимается на ноги!

Я бросился в направлении кормы, обогнул носовую надстройку и увидел силуэт однорукого здоровяка – он столкнул установку за борт.

– Огонь! Огонь на поражение! – заорал я в радиоэфир и бросился к «дядюшке».

Дамьян бил по нему из винтовки, пули высекали искры, оставляли вмятины на броне и палубе, но ни одно из попаданий не нанесло видимого ущерба.

Тот на мгновение обернулся, смерил меня взглядом, и последовал за установкой.

– Вот же живучий сукин сын! – воскликнул я, подбегая к борту. В луже крови лежал пустой тюбик из-под «жижи».

Десантный катер стремительно удалялся от баржи, увозя прочь оборудование для открытия прорывов между измерениями и моего однорукого «дядю».

– Могу начать преследование, но баки почти сухие, – прорычал Дамьян.

– Есть вариант для горячего прощания? – спросил я без особой надежды.

Баржу уносило течением от прорыва между измерением и светового потока, обрамлявшего его.

– Нет, ваша светлость. Только табельное и снайперская винтовка.

– Принято.

– Вашество! Прием! – в радиоэфир вклинился сердитый голос Шефа. – Прием, едрить…

– Я слушаю, – сказал я устало. В коленях вдруг появилась предательская дрожь. Вглазах мутнело, правда какими-то наплывами. Странная раздвоенность сознания стала возвращаться в норму, но процесс этот проходил крайне болезненно. Я вдруг почувствовал, как из носа вдруг потекла струйка теплой крови.

– Нас зажали на берегу котловины. Долго не продержимся. Щемят со всех сторон, курвы!

– Час от часу не легче, – проворчал я едва слышно. А затем вытер кровь бронированной перчаткой. – Дамьян, сади свою птичку на сухогруз. Без твоей помощи я не вывезу.

Глава 4

– Шеф, нужно узнать, на ходу ли эта чёртова баржа! – я как мог, старался перекричать гул вертолётных двигателей.

В это самое время Дамьян сажал свою птичку прямо на открытый участок палубы сухогруза. Не успели шасси коснуться ржавой палубы, как предводитель сербских наёмников спрыгнул.

– Вашество, командир «Ладоги» говорит, что силовая установка пашет. Только управлять ходом нужно вручную, – отрапортовал Шеф. – Руль работает штатно, из носовой надстройки.

– Принято, – ответил я. – Держитесь, мы вас вытащим.

– Да уж желательно бы! Не очень-то хочется в Серой зоне кони двинуть, вашество! Пока держимся.

Подошедший Дамьян смерил меня подозрительным, оценивающим взглядом. Видимо, у него на то были причины, особенно если я выглядел так же, как себя ощущал. А ощущал я себя хреново.

– Ты всё слышал, – сказал я ему, и он утвердительно кивнул. – Вдвойне хорошо, что ты тут. Нам нужно подогнать посудину к берегу и забрать наших ребят.

– Тако тачно, ваша светлость, – кивнул Дамьян. – С вашего позволения я в трюм, к двигателю. С детства люблю сухое вино, красивых женщин и моторы!

– Прям с детства? – уточнил я, не без иронии в голосе.

– Млади, да рани! – заржал Дамьян, и направился к трапу на корме, ведущему на нижние палубы.

Мне ничего не оставалось, кроме как направиться к носовой надстройке, где располагался мостик. При иных обстоятельствах я бы достиг его за несколько секунд, преодолев расстояние несколькими прыжками, но сейчас сил хватало только на то, чтобы просто идти. Не будь на мне экзоскелета, который меня поддерживал, то я давно бы просто растёкся по ржавой палубе. О том, что впереди меня ожидает лестница, я старался даже не думать.

Внезапно в шлемофоне зашипели помехи.

«Ох, не к добру это!», – успел подумать я, прежде чем из динамиков раздался знакомый голос.

– Вы подвели Империю, княжич Максим Басманов-Астафьев. И, подвели серьёзно, – произнёс Роберт, отпрыск Императора.

– Мне сейчас некогда оправдываться, ваше высочество, – ответил я, всячески стараясь скрыть раздражение. Только высокопарных нравоучений мне сейчас не хватало! – Предлагаю побеседовать о случившемся после того, как я вытащу всех, кого смогу из этой задницы. Простите мне мой французский.

– Французский? Ах, это иносказательное название ругательств! Забавно, забавно… Тогда я буду краток. По нашим разведданным, дела вашего отряда скверные. Утрата установки повысила риски до критических значений.

– Вы же не хотите сказать… – напрягся я после слов о рисках. Это всегда означает, что дела вот-вот станут не просто скверными. Они перерастут в непоправимую ситуацию!

– Я хочу сказать то, что хочу сказать. Не смейте меня перебивать, княжич Басманов-Астафьев, – в голосе Роберта зазвенел металл.

– Прошу прощения, ваше величество.

– Утрачено ценное оборудование. Мы не можем допустить, чтобы к врагу попали люди, умеющие с ним обращаться. Поэтому мы нанесём ракетный удар по расположению основных сил ЧВК «Пересвет» и ЧВК «Ладога». К тому же профессор Голованов находится в безопасности. Но лично меня греет мысль, что вы, княжич, находитесь в безопасности. Хоть и относительной.

Эти слова, произнесённые наследником Императора, огорошили меня. Нет, не так – мне словно ударили под дых, причём так, что в лёгких не осталось ни толики воздуха.

«Этот сукин сын готов убить всех, кто мне стал дорог – Шефа, Виталика, парней из моей ЧВК, даже этого чистоплюя Виктора!»

Эта мысль пылала в моём мозгу. Я должен был сделать всё и даже больше, лишь бы не допустить смерти моих товарищей!

– Прошу вас отложить удар, ваше величество! – мой голос выдавал волнение, да я и не пытался этого скрыть. – У меня есть план спасения всех, кого зажали на берегу Варшавской котловины! Пожалуйста!

В радиоэфире повисло молчание. В какой-то момент мне даже показалось, что связь с Робертом утеряна. Но, хвала всем богам, это оказалось не так!

– Вы же не хотите спасти своих людей с помощью ржавой баржи? – раздался вдруг вопрос.

– Именно так, ваше величество! Я уже работаю над этим.

– Вы определённо сумасшедший. Но это может быть даже забавным… Сколько времени вам нужно, княжич Максим?

– Двадцать минут, ваше величество! – во мне вспыхнуло пламя надежды.

– У вас есть десять, княжич. Отсчёт начался. Конец связи.

В шлемофоне снова раздалось шипение, которое резко сменилось на сербскую ругань.

– Шта дођавола радите са овом јебеном везом! Ваше господство! Пријем! Пријем!

– Дамьян! Слушай меня внимательно! – я почти добежал до трапа, ведущего на верх носовой надстройки, где располагался капитанский мостик. – Не знаю как, но запускай двигатель прямо сейчас! Понял⁈

– Да, лако! Једну секунду!

Я был уже на середине трапа, перешагивая через две ступени за раз, когда в динамиках раздался тяжёлый гул корабельного двигателя. Мгновение спустя, по стальному корпусу сухогруза пробежала дрожь.

– Готово, ваша светлость! – отрапортовал Дамьян.

– Отлично!

Вот, наконец, и мостик. Просторное помещение, отгороженное от внешнего мира большими панорамными стёклами, которые давно помутнели от времени и слоя пыли. Когда-то тут были кресла, панели с навигационными приборами и экранами, но теперь остался только колесо штурвала. Судя по следам на пыльном полу, им относительно недавно пользовались.

Я встал на место рулевого и положил руки на штурвал. Все мои знания об управлении кораблями сводились к примерно следующей формуле – «лево руля», «право на борт», «поднять паруса» и «отдать якорь». В общем всё то, что я прочитал в детстве в книгах о морских приключениях. Пираты, исследователи, морские сражения и все прочие радости литературной жизни.

Якоря отдавать не требовалось, потому что от них я избавился собственноручно. Парусов у этой здоровенной махины не было вовсе. Оставались только команды управления. Если мне не изменяла память, то «лево либо право руля» означало поворот в соответствующую сторону. А вот команда «на борт» означала максимально резкий поворот, когда руль выкручивался до предела, а судно совершало резкий манёвр.

– Дамьян, полный вперёд! – скомандовал я. А про себя добавил, – «Лево на борт!»

– Тако тачно, ваша светлость!

Я выкрутил руль, направляя сухогруз к берегу котловины. «На борт!» получилось так себе, но речное судно начало набирать ход, направляясь в нужную мне сторону. Туда, где Шеф со своими бойцами сдерживали натиск польских контрабандистов.

– Дамьян, выжимай, всё что можешь из этой посудины!

До берега Варшавской котловины было всего несколько километров. Достигнуть его в указанное время не составляло особого труда. Основной трудностью было совершить крутой разворот у самого берега так, чтобы можно было провести эвакуацию. К моему счастью, да и не только к моему, глубина у котловины была довольно приличная, причём начиналась от самого берега. Конечно, местами, берег размыло, часть зданий ушла под воду, но в большинстве своём глубина оставалась приличной и сухогруз сесть на мель не должен был. Всё это я почерпнул из Импернета, когда читал о применении боеголовок с антивеществом.

– Шеф, приём!

– Вашество! – на фоне уставшего голоса Шефа стрекотали автоматные очереди.

– Мы идём к вам. Отходите к линии берега. Будьте готовы перебраться на борт баржи. И ещё! Дай сигнальную ракету. Мне необходимо определить ваше точное местоположение.

– Принято, вашество. Сделаем. Конец связи.

Минуту спустя, над берегом, взвилась красная сигнальная ракета. Судя по всему, там была довольно плотная застройка. Я скорректировал курс и бросил взгляд на циферблат часов. До ракетного удара оставалось пять минут.

– Успеваем! – прорычал я. – Дамьян, приём!

– Слушам, ваша светлость! – немедленно откликнулся серб.

– По моей команде будь готов дать полный назад, иначе мы проскочим, – отдал я приказ.

– Прихваћено.

Управлять кораблём, тем более таким огромным, как сухогруз, пусть и он речного класса, непросто. Это далеко не то же самое, что крутить баранку автомобиля. Тут нужно учитывать и габариты, и скорость течения, и инерцию, и волнение. Ничем этим я не владел и, по своей сути, вся моя операция спасения, основывалась исключительно на везении. Точнее на надежде, что мне повезёт. Такой себе план, но лучшего ни у меня, ни у моих товарищей просто не было.

Время неумолимо таяло. Я уже начал плавный поворот сухогруза, намереваясь вскоре отдать Дамьяну команду «полный назад», когда в шлемофоне раздался знакомый голос. Но в этот раз он был чертовски приятный!

– Ваша светлость. Зафиксирован запуск тактических ракет. Расчётное время прибытия к Варшавской котловине составляет две минуты, – голос Снежаны был, как всегда, спокоен.

– Я рад тебя слышать, адъютант!

– Хорошо, ваша светлость, – прохладно ответила она. – Я загрузила симуляцию управления сухогрузом вашего класса и готова корректировать ваши действия. При текущих показателях скорости и курсе, вы столкнетесь с берегом.

– И что мне делать?

– Следовать моим указаниям, разумеется, – невозмутимо заявила Снежана.

Эдакая нахалка! Но с выдающимися способностями!

– Уступаю пост капитана. Корректируй курс!

– Остановите двигатель, руль максимально вправо.

– Это называется «право на борт», – не удержался я, а затем отдал команду Дамьяну. – Стоп машина!

Сухогруз, явно не предназначенный для таких маневров, нехотя стал разворачиваться, заваливаясь на один борт. При этом двигался по инерции в том же направлении.

Варшава, разрушенная детонацией антивещества, стремительно приближалась. До берега оставалось метров двести, когда мы развернулись параллельно него. Скорость спала, но все равно оставалось высокой.

– Шеф, говорит адъютант его светлости. Готовьтесь запрыгивать на борт сухогруза. У вас будет окно в двадцать секунд.

– Вы там совсем рехнулись? – прорычал Шеф.

– Не выеживайся, иначе словишь прилет ракетами! – я приструнил старого вояку.

– Принято! – отрапортовал Шеф и тотчас начал отдавать приказы. – Готовимся прыгать на борт баржи. Кто не долетел, тот утонул!

– Я прикрою, – судя по голосу Виталик был ненамного в лучшем состоянии, чем я. Наверняка принимал большую часть вражеских атак на себя.

Сухогруз был уже в десяти метрах от крутого берега. Можно было разглядеть остатки старых городских коммуникаций, выглядывающих из-под дорог и фундаментов зданий.

Разрушенный небоскрёб, в котором зажали отряд Шефа, находился на возвышенности. И с самого нижнего этажа до палубы лететь метра два, два с половиной… Но лучше уж сломанные ноги, чем быть испариться в огне ракетного удара!

Берег с каждой секундой был все ближе. Пять метров, три метра.

Мне, с высоты палубной надстройки, было хорошо видно, какой ожесточенный бой шел на первых этажах здания. Часть бойцов вела интенсивный огонь, отступая к берегу котловины, другая часть, среди которых было несколько человек в спецкостюмах, готовились к эвакуации. Вспышки автоматных очередей, взрывы гранат… Противник явно давил числом. И среди всего этого хаоса с невероятной скоростью носился крупный, массивный силуэт. Знакомые черты я узнал сразу – бронированный экзоскелет Виталика. Именно в таких условиях потенциал нашей брони раскрывался полностью, ведь его создавали для штурма в городских условиях.

– Скорость на максимум, – отдала приказ Снежана. – Сменить курс на пятнадцать градусов влево.

– Дамьян, полный ход! – крикнул я, одновременно корректируя движение сухогруза, поворотом штурвала.

Долгожданный удар о берег. Большую его часть принял на себя толстый резиновый бампер, который защищал борта при швартовке. Но все равно, корабль из металла застонал, словно раненый исполинский зверь.

Двигатели заработали на полную мощность, медленно, но верно разгоняя неповоротливую махину.

С берега на палубу стали прыгать люди – сначала несколько бойцов, затем столкнули людей в спецкостюмах. Видимо это и были те самые ученые, которые потеряли зрение от вспышки.

Потом стала прыгать основная часть эвакуируемых – их было ощутимо больше, чем в изначальном отряде Шефа – приплюсовались бойцы ЧВК «Ладога». Вскоре на берегу остались только двое – сам Шеф и Виталик.

– Десять секунд до прилета, – предупредила Снежана.

– Виталик, Шеф! Уходите немедленно!

– Да слышу я, слышу! – Шеф дал короткую очередь и спрыгнул.

Виталик отступал последним, принимая на себя огонь противника. Наконец и он прыгнул.

В этот самый момент остатки здания взлетели на воздух. Взрывная волна отшвырнула Виталика, впечатав его в кормовую надстройку.

На капитанском мостике выбило стекла, и я едва успел закрыть лицо от осколков и устоял на ногах, вцепившись второй рукой в штурвал.

Только прошла первая взрывная волна, как тотчас жахнуло снова, в этот раз ближе.

В этот раз сил устоять не оказалось. Меня швырнуло в угол мостика.

«Нужно увести баржу от берега…» – вертелась у меня мысль. И даже поднялся на ноги.

Сухогруз словно бы двигался через плотный туман. Высокий берег превратился в темную полосу, которая медленно растворялась в белесой завесе.

«Это никакой не туман. Это поднятая взрывом пыль…» – подумал и рухнул на пол капитанского мостика. Силы окончательно покинули меня, равно как и сознание.

– Итак, давайте подытожим вашу версию событий, произошедших в Варшавской котловине, – сказал первый следователь.

– Точнее будет сказать у Варшавской котловине и на Варшавской котловине, – устало поправил я. – Но да, это то, что я помню.

Общение с представителями Специального отдела изрядно вымотало меня. Голова просто раскалывалась, отдавая тупой болью куда-то в затылок.