Текст книги "Корпорация Томб райдерс (СИ)"

Автор книги: Алексей Ракитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

   Похоже, руководство компании "Магнито-Гистерезисные машины" не очень-то доверяло собственным работникам. Видимо, я оказался далеко не первым, кто решил попробовать украсть что-либо в этом чудном заведении, с той, правда, разницей, что осуществил свой замысел вполне успешно.

   За последующие полчаса Прохор набил золотом ещё три рюкзака. Аз едва успевал их оттаскивать.

   Первоначальное возбуждение постепенно прошло. Стало сказываться утомление вызванное даже не физической нагрузкой, а неудобством поз, которые мы занимали в низком помещении. Сидеть на корточках долгое время было крайне неудобно, а лежать на камне – холодно. Кроме того, добавилось ещё одно неудобство : сильная лампа, которую включил Второй, давала слишком много тепла. Через полчаса в условиях отсутствия вентиляции, воздух в нашем склепе явственно нагрелся, мы все обливались пОтом и особенно неприятные ощущения, на мой взгляд, доставляла резиновая маска противогаза на влажном лице.

   Дальнюю часть помещения, в котором орудовал Прохор, занимали два одинаковых саркофага. Они стояли отнюдь не вплотную к стене – за ними находились два, также одинаковых, ящика с канопами. Канопы – специальные сосуды, куда складывались органы забальзамированных людей, каждой мумии знатного человека полагались четыре канопы. Это знал даже я, человек так и не дочитавший до конца ни одной книги об истории Древнего Египта.

   Ящики с канопами никакой ценности не представляли. А вот саркофаги – представляли.

   В какой-то момент Второй вдруг решил :

   – Вот что, господа народ, а давайте-ка грохнем один саркофаг, а-а ? Уж больно хочется мне заполучить золотую посмертную маску фараона.

   – Давай, грохай,– равнодушно согласился Первый.– У нас "пластита" ещё почти двадцать пять килограммов. Только хватит ли времени ?

   – У нас ещё целый час...

   – Не забудь положить десять минут на отход...

   – Не забуду !– заверил Второй.

   Мы обучили Прохора работе с взрывчаткой во время ночных тренировок, так что сейчас он проделал всё как надо. По уму, конечно, в крышке саркофага надлежало пробить несколько отверстий и заложить "пластит" в них – это намного усилило бы разрывающий эффект – но поскольку перфоратор был для мальчика слишком тяжёл, мы решили поступить проще и циничнее, прикрепив взрывчатку прямо поверх каменной плиты. Прохор прилепил к крышке саркофага четыре двухсотграммовых брикета "пластита", вставил в них капсюли, вывел провода наверх, в общем, проделал все манипуляции как заправский подрывник, словно бы всю жизнь этим занимался.

   После этого Второй вытащил из склепа видеокамеру с лампой, а я поднял Прохора.

   Восемьсот грамм "пластита" – это очень большой заряд. Мы решили не искушать судьбу и, опасаясь контузии, покинули крышу кварцитовой комнаты. Лишь когда все очутились в большой предкамере, где стояли мрачные чёрные статуи, Первый замкнул цепь.

   Взрыв показался очень сильным. Расстояние между нами и точкой подрыва едва ли превышало десять метров по прямой, так что каменные преграды не поглотили полностью выделившуюся энергию.

   – От души грохнул !– прокомментировал Первый.– Я надеюсь, пирамида наверху не осыпалась...

   – Не осыпалась !– заверил Второй и полез обратно в помещение, где стояла кварцитовая комната.

   Оттуда валил навстречу густой дым. Ничего нельзя было видеть и свет фонарей не помогал. С грехом пополам отыскав дыру в которую опускали Прохора, мы собрались вокруг, решая, что делать. Изнутри склепа наверх не переставая шёл дым и это было очень странно. Мы подождали минуту, вторую, но поступление дыма не прекращалось.

   – Что там происходит ?– встревожился Первый.– Из-за взрыва не может быть столько дыма ! Давление давно уже выровнялось...

   – Похоже что-то горит,– мрачно изрёк Второй.– Только там, по большому счёту, гореть нечему.

   – Давайте, я залезу, посмотрю,– предложил Прохор.

   Поскольку ничего более разумного на ум не приходило, мы так и решили поступить. Я вторично спустил мальчика вниз и примерно через минуту он прокричал :

   – Там внутри саркофага горит что-то вроде пластмассы... Ну, не горит, конечно, а так... тлеет... дымит, в общем.

   – Понятно,– подвёл итог Второй.– Это асфальтовые смолы горят. Египтяне выливали внутрь саркофагов несколько вёдер благовоний, они потом застывали и получалась хрень, типа битума. Она действительно хорошо горит. Мумиями, кстати, можно топить камин, они горят лучше дров как раз благодаря этому самому битуму. Короче, вытаскивай мальчика, наша работа здесь окончена.

   Обратная дорога показалась мне куда длиннее и сложнее пути сюда. Во-первых, дым быстро заполнил всё пространство до последней порткулисы, сильно осложнив ориентирование. Фактически, назад мы ползли на ощупь ; принимая во внимание наличие на нашем пути глубокой шахты, испытанные ощущения получились весьма острыми. Во-вторых, сказалась накопленная усталость. От длительного сидения в согнутом положении руки мои и торс окостенели и противно ныли. Больше всего я боялся даже не усталости, а радикулитного "прострела" ; когда лежишь в мокрой от пота футболке на каменном полу малейший сквознячок может так заклинить руки и ноги, что даже самый сильный человек уподобится инвалиду. В-третьих, с ранцами от изолирующих противогазов за спинами, никто из нас не мог пролезть под порткулисой – и это тоже добавило нам лишней мороки. Пришлось снимать с себя всё, кроме шлем-маски – и металлический заплечный ранец, и клапанную коробку, и манометр – и всё это богатство просовывать перед собою в щель под порткулисой. Не обошлось, разумеется, без крепкого словца ( притом, не одного !) и ударов головами о стены.

   В общем, на обратном пути мы повозились.

   Затем, правда, стало легче. В дальнюю от склепа часть подземелья дым добраться не успел и мы смогли подняться в полный рост и двигаться быстрым шагом. Под второй порткулисой мы пролезли куда быстрее, чем под первой.

   На поверхность мы вылезли по-настоящему измученные. Сорвали маски противогазов и отплёвываясь, и стирая с лица пот, припали к бутылкам с водою. Несколько минут ушли на восстановление сил ; мы сидели на рюкзаках в полной тишине, восстанавливая дыхание и приходя в себя.

   – Молодец !– изрёк, наконец, Второй, похлопав Прохора по плечу.– Ты настоящий герой ! Больше всех сегодня наработал ! Если б не ты, мы бы вообще ничего не смогли из склепа вынуть.

   – В противогазе неудобно...– немного невпопад ответил мальчик.

   – Это точно. Мне и самому противогаз не нравится,– согласился Второй.

   Первый между тем молча пересчитал выставленные рядком рюкзаки с добытым грузом, затем так же молча извлёк из своего узкого ранца тубус-маяк и отправился с ним в темноту.

   Я понял, что экспедиция близится к финалу. Вполне благополучному и – даст Бог !– без ненужных эксцессов. Через минуту в сотне метров от нас вспыхнул яркий лазерный луч, нацеленный в небосвод. Видимо, Первый решил не уводить нас в пустыню и вызвать "яйцо" прямо к пирамиде.

   – Что это ?!-встрепенулся было Прохор, увидав лазерный луч, но я его успокоил :

   – Всё в порядке. Так надо ! Это маяк, на который наводится наш аппарат.

   Всё, вроде бы, шло своим чередом, как и должно было идти. Из темноты появился Первый, мрачный, странно-задумчивый и потому не похожий на самого себя.

   – Всё в порядке ?– на всякий случай спросил я его.

   – Да, всё нормально. Устал просто.– отмахнулся он.

   "Яйцо" появилось очень быстро, как всегда ниоткуда, живописно рассыпавшись снопом пугающих белоснежных искр. Минута или полторы понадобились для того, чтобы раскалённый корпус остыл, затем Первый двинулся к нему, сжимая в руке ключ-карту и бросив на ходу нам через плечо : "Пошли домой ! Только рюкзаки не забудьте !"

   В этот раз я сумел хорошенько рассмотреть как именно открывается аппарель : оказалось, очень просто – первый просто вставлял в щель между половинками карту с микрочипом. Никаких чудес, дверь в приличной гостинице открыть сложнее.

   Первый усталым голосом руководил погрузкой : сначала по трапику поднялись Второй и Аз, я им стали подавать рюкзаки вместе с Буки. Снайпера – Веди и Наш – помогли нам. Покидали всё быстренько внутрь и стали по-одному влезать по трапику. Тут Первый поманил Прошу и сказал негромко : "Иди-ка ко мне !"

   Он положил руку на плечо мальчика и пошёл с ним в сторону от "яйца", что-то негромко говоря на ухо. Выглядело это в высшей степени миролюбиво, но меня словно что-то торкнуло. Всё время Прохор оставался рядом со мной, я был готов в любую секунду закрыть его своим телом при малейшей опасности, а теперь вдруг его уводили от меня, причём без малейшей к тому причины.

   Я подался было следом, но едва сделал первый шаг, как откуда-то сзади и сверху раздался властный окрик : "Стоять !"

   Признаюсь, я даже не поверил в первую секунду, что это сказано мне и механически шагнул ещё раз. Команда повторилась : "Ять, стоять на месте, буду стрелять!"

   Я обернулся. Между распахнутых створок дверей-аппарелей стоял, широко расставив подпружиненные ноги и направив на меня винтовку, Наш. Хотя ночь была тёмной, я знал, что винтовка целит мне в грудь, такие вещи ощущаются на уровне подсознания ; кто бывал под прицелом, тот меня поймёт. Признаюсь, в ту секунду я просто не поверил своим ушам.

   – Ты что, Наш, белены обожрался поутряне ?– это всё, что я смог из себя выдавить.

   – Я сказал : стой где стоишь...– тупо ответил охранник.

   Полная тишина повисла над пустыней. Ни одна сволочь, сидевшая внутри "яйца" ничего не сказала ; никто даже ничего не спросил. В штаны, что ли, все наложили ? Хреновые герои путешествий сквозь время...

   А через секунду за моей спиной раздался еле слышный пистолетный выстрел и детский крик. Стрелял из ПСС Первый, а кричал – Проша. Я рванулся на крик, но в лицо мне ударил ослепительный луч фонаря.

   – Назад, Ять, назад, сука ! И тебя пристрелю тоже !– истерично завопил Первый.– Быстро в "яйцо" ! Не хрен тут эмоции показывать.

   – Ять, остановись !– это уже заревел Наш ; коротко пыхнула позади ВСС и тяжёлая пуля злобным шмелём рассекла воздух над моей головой.– Следующая пуля будет в башке !

   Я замер. Я ничего не мог понять. И не мог поверить в случившееся. Луч фонаря по-прежнему слепил мне глаза, Первый, по-моему, очень боялся того, что я на него брошусь.

   – Давай, давай, лезь в "яйцо",– уже примирительным тоном бормотал он.– Сейчас вернёмся домой и всё будет в шоколаде. Мальчишке ты уже не поможешь, так что давай без истерик. Ты же боец, ты же – мужчина. Ты же всё прекрасно понимаешь, ни при каком раскладе мальчишка не мог остаться в живых ! Кто ж отпустит такого свидетеля, правда ? Так что не дури – полезай в "яйцо" ! Нам всем пора домой...

   Вот так мы вернулись домой. А я потерял Прошу.

   Они, конечно, решили всё заранее. Отнюдь не спонтанно Первый нажал на курок, отнюдь. Но меня мучил даже не факт сговора за моею спиной – что само по себе, конечно, выглядело отвратительно – а нечто другое : Прохор понимал, что его хотят убить ! Фактически, он несколько раз дал мне это понять, только вот я не смог или не захотел вникнуть в его слова. Возможно, он знал наверняка что его ждёт ? Вот только откуда ? Если я этого не знал и не понимал, то откуда мысль о близкой смерти могла появиться в голове мальчишки ?

   Я взял на себя обязательства, которые не смог выполнить. Я втянул мальчишку в совсем недетские игры. Не следовало мне этого делать ни под каким видом. Вот это меня мучило страшнее самой жуткой боли, выедало мою совесть чувством несмываемого позора.

   Калитин показал собственное лицо – он оказался циничен, вероломен и лжив. Он обещал заплатить мальчику деньги, прекрасно понимая, что никому ничего платить не станет. Он с самого начала это понимал, потому и требовал, чтобы мальчик не находился в родственных отношениях с членами бригады.

   И тело бросили на далёком до умопомрачения перекрёстке времени. Никто и никогда его не найдёт. Никто и никогда не объяснит его исчезновения. А даже если кто-то и объяснит, то какой дурак поверит правдивому объяснению ?!

   Вот только оставалась одна серьёзная проблема. То есть, не так ! Серьёзных проблем оставалось множество, но имелась среди них самая серьёзная. Меня видела администратор компьютерного клуба, которую я расспрашивал о Проше. Более того, я запечатлён камерами видеонаблюдения на входе в "Парадигму". Меня видел дружок Прохора по фамилии Кабанов. И всё те же камеры наблюдения зафиксировали как мы с ним покинули клуб. Наконец, меня прекрасно запомнила мать Проши. Я уж не говорю о её дружке, получившем от меня по печени – такое ведь не забывается !

   Я ходил по городу, разыскивал мальчика, нашёл-таки, уехал с ним, а после этого мальчик пропал. И когда его поисками озаботится прокуратура и милиция что я должен буду ответить ? Что я – хороший человек, а вы, гражданин следователь, плохо обо мне думаете ? И когда следователь поинтересуется моей половой жизнью – а такими вещами интересуются всегда при расследовании преступлений с возможным сексуальным мотивом – что я ему скажу ? Моя любовница – замужняя тётка ? Ха ! уж Надюша-то мне в этой ситуации сильно поможет ! Прямо-таки двумя руками бросится вытаскивать ! Да она открестится ото всего и скажет, что я её – честную и красивую – цинично оболгал. И вообще, я – педик и педофил, о чём она всегда подозревала. Ну, может, и не всегда, но лет двадцать последних – точно. Да на меня после этого, блин, всех исчезнувших в Питере и окрестностях детей "повесят" ! Скажут, украл, надругался и съел...

   С одной стороны, конечно, не стоило мне преувеличивать возможностей наших правоохранительных органов – уж я-то не понаслышке знал какие люди и как там работают. Но с другой, не следовало их возможностей недооценивать, повторяя тем самым классическую ошибку всех тупорылых бандитов. Есть в прокуратуре люди, которые умеют и хотят ловить преступников. И делают они это вовсе даже не за зарплату, а из любви к чистому искусству. И против меня у них найдётся куча улик – пусть и косвенных – я их сам же против себя и оставил.

   И Павел Михайлович Калитин ничем мне в сложившейся ситуации помочь не сможет. То есть, конечно, он мог бы попробовать организовать мне алиби, подогнать хорошего адвоката, да только подсказывало мне чутьё, что подобными глупостями он даже и заморачиваться не станет. Ему куда проще покончить со мною, как он покончил с Прохором, и тем надёжно спрятать все концы. То есть, подобный выход мне подсказывало вовсе не чутьё, а жизненный опыт и знание человеческой психологии.

   В общем, всё для меня оказалось очень даже плохо. И ситуация обязательно станет развиваться к худшему – в этом я не сомневался.

   Получив от Эдуарда Соломоновича кучу денег – а помимо ставки рабочего меня удостоили ещё и премии – я в субботу, второго июня направил свои стопы в автосалон, где и приобрёл в рассрочку вишнёвый "мицубиси". Одним из совладельцев фирмы являлся мой коллега по Конторе, так что я оказался в каком-то смысле на положении vip-персоны ; мне в автосалоне разве что ноги не вымыли и мыльную воду не выпили. Впрочем, подача кофе и беготня персонала не очень-то способствовала ускорению бумажной волокиты. Возня с оформлением документов потребовала убить целый день, но я отчасти был даже рад возникшей тягомотине – это хоть как-то отвлекало от тоскливых размышлений. Должен признать, что очутившись со своим приобретением один на один я вновь почувствовал себя не в своей тарелке. Состояние оказалось настолько поганым, что я – честное слово !– напросился бы на встречу к Могильному, если б только психотерапевт находился сейчас в Питере. На моё счастье он в городе отсутствовал, а то бы я своими малодушными переживаниями опозорил свои седины до самой гробовой доски.

   Наверное, ничего удивительного в том, что я поехал к Катюше не было и быть не могло. Если бы потребовалось чётко сформулировать цель своего визита я бы сделать этого не смог. Просто потому, что не имел я никакой ясной цели.

   Сотовый телефон Катерины не отвечал – это могло означать всё что угодно, в том числе и ничего особенного. Телефон в квартире также молчал. Я бы не очень ошибся, если б предположил, что в этот субботний вечер Катя совсем не хотела меня слышать. И уж тем более видеть. Скорее всего, в другие дни недели она тоже не особенно хочет этого, но... но я же закусил удила. Поэтому, залив в свежекупленный вишнёвый "мицубиси" полный бак, отправился на Гражданский проспект.

   Домофон мне не ответил, но я этому даже не удивился. Железная дверь меня не остановила и я проникнул в подъезд как только из него вышла мамаша с ребёнком. Отыскав квартиру Катерины, разместился на лестничной площадке выше и приготовился ждать.

   Не знаю, чего ждал. И чего хотел от Кати – тоже не знаю. Знал только, что домой отправляться не хочу, а потому и не стану.

   Катя появилась в половине одиннадцатого вечера. Вообще-то, могла и не появляться – я бы этому не очень удивился. В конце-концов, двадатисемилетняя женщина – притом, привлекательная, и к тому же археолог !– вполне может не ночевать по субботам дома. Тем не менее, Катя приехала домой.

   Доставил её на жутко тарахтевшей "четвёрке" некий кругломордый и круглозадый мужчина с бородой и плешью, лет тридцати, вряд ли больше. Вид он имел весьма богемный и я сразу заподозрил в нём археолога. Возможно, даже специалиста по Древнему Египту. Весил он килограммов сто десять-сто пятнадцать и оказался выше меня сантиметров на пять-семь ; а я, кстати, не люблю слишком высоких и жирных. Антипатия у меня к ним. Особенно, когда они подвозят знакомых мне женщин.

   Я понаблюдал сверху как плешивый молодой археолог припарковал чудо отечественного автопрома подле моей вишнёвой ласточки, довёл Катю до подъезда и даже посмел вместе с нею войти в него. По-моему, он явно намыливался в гости к Кате. Тут мне стало по-настоящему интересно, возникла даже мысль встретить их на выходе из лифта и познакомиться с плешивым поближе. Но – нет!– своё желание я сдержал, решив понаблюдать во что выльются проводы.

   Надо сказать, ни во что они не вылились. Катюша на пороге квартиры неожиданно отшила импозантного обладателя самодвижущегося авточуда и на удивление сухо с ним попрощалась. Я находился одним лестничным пролётом выше, так что получил замечательную возможность прослушать диалог от начала до конца, оставшись при этом незамеченным. Подозрения мои оправдались – лысы и брюхатый действительно набивался на романтические отношения с Катюшей и ждал приглашения на кофе, но Катенька довольно нелюбезно с ним попрощалась, вызвав тем самым мои мысленные апплодисменты. Если бы плешивый стал настаивать, то я бы с удовольствием подтянулся из-за кулис, но нужды в моём явлении не возникло и богемного вида мужичонка, потоптавшись перед захлопнувшейся перед носом дверью, отправился не солоно хлебавши к своему "ведру с гвоздями".

   Убедившись, что его "четвёрка" благополучно покинула ристалище, я спустился на нужную мне лестничную площадку и позвонил в дверь, за которой скрылась Катюша. Я точно знал, что она дома и точно знал, что никого больше там нет. В ту минуту мне стало по-настоящему интересно откроет ли она мне дверь ?

   Открыла. Посмотрела в глазок и открыла, не сказав ни слова.

   – Здравствуйте ! Не ожидала вас увидеть в этот час...– привалившись к косяку пробормотала она.

   – Понимаю : незваный гость и всё такое. Спасибо на добром слове, я тоже рад встрече.

   – Я не могу пригласить вас к себе домой – мама плохо себя чувствует и уже легла спать.

   Я понимал, что это враньё и никакой мамы дома нет, но видимо, Катенька опасалась оставаться с глазу на глаз со мною на ночь глядя.

   – Тогда выходите, немного прогуляемся,– предложил я.– Вы мне нужны как ценный египтолог для ночной консультации. Хочу рассказать вам маленькую сагу...

   Катюша согласилась. Вообще, мне показалось, что со мной она разговаривала намного дружелюбнее, нежели с плешивым обладателем "четвёрки". Или моё воображение лишь польстило мужскому самолюбию ?

   Тёплая белая ночь как нельзя лучше способствовала разговору на отвлечённую тему : этой поре присуща некая особая иррациональность, отрешённость от обыденности. Про романтику и говорить нечего – именно за нею в эти дни в Питер и едут со всех концов света.

   – Что находится напротив Лабиринта ?– спросил я у Кати, когда мы двинулись по густой тополиной аллее, высаженной во дворе. Тут было на удивление тихо, похоже, вся сумасшедшая и неполовозрелая часть городского населения благополучно отчалила на дачи, предоставив нам возможность поговорить спокойно.

   – Пирамида Аменемхета Третьего. У вас состоялось путешествие в эту пирамиду ?– поинтересовалась Катя.– Расскажите-ка !

   Я взялся в деталях описывать устройство и взаимное подземных ходов, разумеется, упомянул о разбитых потолочных плитах и поднятых порткулисах. Катя слушала меня очень внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы, своего отношения к тому, что слышала, никак не выражала. Когда я закончил изложение событийной, так сказать, части своего повествования, она промолвила :

   – Кварцитовая комната, о которой вы, Глеб, упомянули, сейчас стоит заполненная водой. Да-да, в Хаваре – да и не только там – последние деятилетия поднимается уровень почвенных вод, которые через щели в скалах заполняют подземные части пирамид.

   – Я этого не знал,– заверил её я.

   – Представьте себе, я вам верю. Когда Питри, известный египтолог, исследовавший эту пирамиду, обнаружил кварцитовую комнату, то увидел в ней дыру очень небольших размеров. В неё явно не мог пролезть взрослый мужчина. Питри предположил, что грабители могил, экономя силы, пробили небольшое отверстие и опустили в него ребёнка, дабы тот собрал всё самое ценное в склепе и подал наверх. Так что в этой части ваш рассказ вполне соответствует тому, что известно науке.– она примолкла, давая возможность мне осмыслить сказанное, а потом продолжила.– Что касается пожара в склепе, то в этой части ваш рассказ тоже вполне достоверен. Кварцитовая комната изнутри сожжена. Ну, то есть, не сожжена, конечно, поскольку кварцит не может сгореть, а скажем иначе, выгорела. Грабители устроили внутри пожар.

   – На обратном пути они убили мальчика.– пробормотал я.

   – Кто "они" ?

   – Мои спутники. Самый старший имел приказ не забирать его обратно...

   – "Обратно" – это куда ?– уточнила Катя.

   – Сюда, в наше время. Мальчик – наш современник. Был.

   – Послушайте, а может быть, имеет место две реальности ?

   – Простите ?– мне показалось, что я ослышался.

   – Может быть, следует отыскать этого мальчика здесь, в Питере ?

   – Как я могу отыскать его здесь, если он лежит с простреленной головой перед пирамидой Аменемхета Третьего в Хаваре ? Я сам видел его тело...

   – Но ведь этого не может быть. Не может человек, рождённый в двадцать первом веке нашей эры быть убитым в семнадцатом столетии до наступления этой самой эры ! В этом же есть неустранимое логическое противоречие ! Это же просто в голове не укладывается !– с жаром воскликнула Катя.

   Я даже оглянулся, желая проверить, не слышит ли нас кто-либо.

   – Ну да, не может,– пришлось мне согласиться.– Много чего не может в жизни быть. Не может быть принципа неопределённости Гейзенберга, фрактальных "губок", антивещества, "чёрной" материи, превышения скорости света, Большого Взрыва, да и много ещё чего. Однако, всё это есть, вернее, допускается учёными, хотя в голове никак совершенно не укладывается.

   Мы замолчали. Бестолковый какой-то разговор получался у нас на этот раз. Может, бренди имело смысл выпить ?

   – Знаете, если кто-то посторонний послушает наш разговор, то решит, что слышит полный бред. Вся эта история про машину времени... не могу подыскать эпитет... сумасшествие какое-то... бред параноика. Но я подумала над вашими словами о том, что если бы телевидение не рассказывало нам о космических полётах, то в глазах обывателей они – эти полёты – тоже выглядели бы совершенно нереальными.– после паузы заговорила Катя.– В этом доводе есть логика. Но только он ничего не объясняет...

   – Спасибо и на этом...

   – Дело, Глеб, не просто в доверии. Я показала одному из знатоков ваши ушебти...

   – Теперь это не мои ушебти, а ваши.– поправил я Катю.

   Она проигнорировала это замечание и продолжила, словно бы я ничего не сказал :

   – Так вот, сомнений в их подлинности не возникло. Я планирую дополнительно проконсультироваться, пошлю фотографии признанным специалистам. Но я почти не сомневаюсь, каким окажется их заключение. Можно заподозрить, что все эти ваши "путешествия" – суть игра воображения, но подлинные ушебти убеждают в том, что это не так. Из сновидения ведь ничего нельзя вытащить, так ведь ?

   – Вот и я о том же...

   Мы стояли под кроной высокого тополя, интимно шелестевшего ветками над нашими головами. Закапал дождик, не сказать, чтоб сильный – так, обычный ночной питерский дождь, какие не редкость у нас летом. Враз стало сумеречно и заметно прохладнее. Я чувствовал тепло дыхания Кати, неожиданно ощутил слабый, как дуновение утреннего бриза, аромат её духов. Отчего-то заволновался и даже сам удивился собственному волнению. Что за ребячество, уж на старости-то лет пора без иллюзий оценивать собственные симпатии и антипатии.

   Я взял её тёплую мягкую руку в свою ладонь. Катюша не сопротивлялась и даже не выразила недоумения. По-моему, она даже ждала чего-то такого с моей стороны. Уж и не знаю, чего именно. Момент получился неожиданно трогательным и щемяще-романтичным : белая ночь, тёплый дождь, парочка под старым тополем, ей – двадцать семь, ему – сорок два, в минуты досуга он путешествует во времени...

   Тьфу !

   Я отпустил руку и Катя сразу почувствовала перемену моего настроения.

   – Я пойду домой, проводи меня до подъезда,– пробормотала она. Молодец, сразу поставила меня в границы, чтоб, значит, в дальнейшем обошлось без происков с моей стороны.

   Момент для нужных слов ушёл, оказался упущен безвозвратно. И наверное, хорошо, что это случилось.

   Мы простились через пару минут, благо до нужного подъезда надо было пройти всего-то сотню метров. Я чуть было не ушёл из двора, напрочь позабыв о припаркованной здесь собственной машине. Вернулся к вишнёвому "мицубиси", уселся на место водителя и тупо застыл с ключём зажигания наперевес, вспоминая минуту под тополем. Затем усилием воли стряхнул оцепенение и сказал самому себе : "Она не для тебя пользовалась духами !"

   И успокоенный, завёл мотор.

   В понедельник, пятого июня, около полудня мне позвонил Первый и спросил, готов ли я работать дальше ? Я, разумеется, ответил, что готов и получил вызов на инструктаж, который должен был состояться на следующий день в известном мне месте.

   Голос в телефонной трубке, ставший с определённого момента ненавистным, вызвал во мне глухое раздражение. Первый, сам того не ведая, всерьёз испортил мне настроение. И в свою очередь у меня появилось желание в ответ сделать то же самое.

   Шестого июня в час дня вся наша бригада собралась в кабинете для инструктажей. Павел Михайлович отсутствовал ; по словам Первого он всё ещё находился в отъезде. Уж и не знаю, можно ли было верить этому заявлению, у меня отчего-то возникло стойкое подозрение, что Калитин попросту уклоняется от встречи со мной. Боится нелицеприятного разговора из-за произошедшего с Прохором.

   Первый во время инструктажа держал себя как обычно – развязно и иронично-небрежно. Но не таково оказалось настроение прочих членов бригады ; все они выглядели мрачно-подавленными, уж во всяком случае, никак не веселы. Таковыми показалось они мне ещё в раздевалке, когда мы только облачались в свою форму, в дальнейшем впечатление моё только окрепло. Видимо, случившееся с мальчиком произвело удручающее впечатление на всех.

   – Это будет самое простое задание из всех, что выпадали на нашу долю в последние месяцы,– вещал Первый, двигая курсор по экрану телевизора.– Мы подойдём, как обычно со стороны пустыни... думаю, вот отсюда... играючи, в присущей нам манере, преодолеем большую стену теменоса и окажемся перед второй стеной, сделанной из песчаника. Пирамидный комплекс окружён двумя стенами, что довольно нетипично. Нас архитектурные изыски интересуют мало, нам главное, чтобы нас не зажали между стенами и не порубали кривыми ятаганами, да ? Хех, именно так !

   Первый хмыкал и бубнил, а ответом ему являлось лишь неодобрительное и отчуждённое молчание. Настроения у присутствующих имело столь низкий градус, что впору было бы инею выпасть на наши головы.

   – Мы бодро преодолеваем вторую стену и оказываемся перед классической пирамидой : вход прямо посередине северной стороны, он выделен мощными гранитными плитами, этакими громадными пилонами, так что нашему бедолаге Второму даже не придётся его искать,– продолжал Первый.– Кстати, Второй, как твоя боевая рана ? Настроение ? Тонус ? Потенция ?

   – Да нормально моя боевая рана,– огрызнулся Второй.– Бубни уж дальше, не отвлекайся на потенцию...

   Он ходил уже без повязки, пугая окружающих багровым рубцом, протянувшимся от виска к самому краю нижней челюсти. Не могло быть сомнений в том, что даже после того, как будут удалены швы и рана полностью зарубцуется, лицо останется обезображено – или украшено ( это как посмотреть ) – весьма необычным шрамом. Сейчас Второй выглядел настоящим пиратом, этаким ужасом южных морей, задержавшимся на берегу на денёк-другой.

   – Ничего-ничего, шрамы мужчине к лицу.– не унимался Первый.– Зато теперь в случае любого дорожного происшествия ты можешь смело вылезать из машины без биты и пистолета. Достаточно будет повернуться профилем к виновнику Дэ-Тэ-Пэ и он в ужасе убежит от тебя, живо догадавшись, что такого муш-ш-шину не следует спрашивать о страховке.

   – Не отвлекайся, говорю, валяй дальше. Тоже мне, Гарик "Бульдог" Харламов сыскался !

   – Итак, мы без малейших затруднений отыскиваем вход в подземную часть пирамиды и спокойно разделяемся. Охранники – Веди и Наш – размещаются на стене, прикрывая подходы... Кстати, предупреждая вопрос Веди, сразу скажу, что ночь будет лунной и ясной. Так что видимость будет хорошей, но нас – отважных детей двадцать первого века – сие не смутит. Впрочем, появления противника мы не ждём : гиксосы наступают и аборигены в ужасе бегут, бросая места проживания... Тем не менее, охрана нас прикроет, а мы, спокойно отряхивая звёздную пыль со своих ботинок, заходим в подземелье. Без суеты спускаемся по длинному – пятьдесят метров, кстати !– коридору вниз и попадаем в помещение, которое условно назовём верхней камерой. От него вниз идёт глубокий колодец. Он-то нам и нужен. Сначала мы отправим вниз Ять, ему предстоит взорвать находящийся там саркофаг. Затем к нему присоединится Второй. Они будут наполнять мешки, которые – я, Аз и Буки – станем вытягивать наверх. Вопросы по тексту будут ?