Текст книги "Корпорация Томб райдерс (СИ)"

Автор книги: Алексей Ракитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

   – Этот вот юноша – один из них,– пояснила девушка, поставив мальчика передо мной.

   Тот воззрился на меня. Я строго посмотрел на него и на всякий случай рыкнул :

   – Ты кто такой ? Представься...

   – Я – Кабанов !

   – Прохора знаешь ?

   – Конечно !

   – Где он сейчас ?

   – Тут его нет. Дома наверное сидит.

   – Отведи меня к нему,– потребовал я.

   – Не хочу ! Я чё, типа, должен ?! У меня время в клубе оплачено,– неожиданно нагло заявил малец.

   Ни один взрослый на его месте мне бы не отказал – интонация голоса моего неподходящей была для отказов – но мальчик, видимо, скорой расправы не испугался. Я, однако, не имел намерения терять время и поступил просто : ласково приобнял мальчика за плечи и крепко стиснул мочку его уха пальцами, так, чтобы малец не вздумал дёрнуться в моих руках. Это коварное движение со стороны совершенно незаметно, однако оно эффективно лишает человека возможности активно двигаться...

   После этого ласково поинтересовался :

   – Скажи, Кабанов, а у тебя много ещё времени оплачено ?

   – Ещё минут сорок...– неуверенно промямлил мальчик в "кислотных" штанах. Он почувствовал мои пальцы на своём ухе и понял, чем грозит ему собственная резкость.

   – Кабанов, на тебе сто рублей,– я потянул ему банкноту.– Возьми, не стесняйся, это тебе компенсация за потерянное время... Отведи меня к Прохору, я тебе ещё столько же дам. Это нормально ?

   – Нормально...– мальчик взял бумажку, засунул её в брюки, покосился на девушку-администратора, удивлённо взиравшую на наши переговоры.– А вы, дядя, меня не обманете ?

   – Я никогда никого не обманываю. Поэтому благополучно дожил, кстати, до седин. Тебе, Кабанов, тоже не советую людей обманывать. Лжецы долго не живут и умирают первыми. Заметь – в страшных мучениях и с оторванными ушами.

   – Ага...

   Под недоумённым взглядом девушки-администратора мы двинулись на улицу. Однако, я обернулся к ней и постарался улыбнуться :

   – Не волнуйтесь вы, вернётся ваш Кабанов живой и невредимый !

   Мы вышли из интернет-клуба и, пройдя немного вдоль улицы, повернули вглубь дворов.

   – Может, ты по телефону ему позвонишь ?– предложил я Кабанову, но тот замотал головой :

   – Нет, Прохор дома аккумулятор вынимает. Чтоб телефон не отобрали...

   – Кто ?

   – Отчим. Мамин друг.

   – Ясно.

   – Вы, наверное, "дядя Глеб" ?– ошарашил меня неожиданным вопросом малец.

   Опс ! Вот так кино ! Слава бежит впереди меня...

   – Прохор, что ли, рассказал ?– в свою очередь поинтересовался я.

   – Ага. Он сказал, что вы его защитили.

   – Было дело.

   – Он сказал, что вы здорово дерётесь !

   – Да так... нормально.

   – Вы знаете, дядя Глеб, я ему не поверил. Думал, врёт Прохор. Думал, нету вас. А вы, значит, есть.

   – Я – такой ! Про меня многие думают, что меня нет.

   – А вы сильно отхуячили того маньяка ?

   – Запомни, Кабанов, матерятся только ущербные люди.

   – Почему ?

   – Потому что они хотят казаться крутыми. А нормальному мужику это не нужно – он просто скажет и все поймут правильно...

   – А почему ?

   – Потому что фактура у него такая – мышцы, голос, кулаки, не щегол какой-то там. Короче, когда он говорит – ему сразу верят.

   – Понятно,– мальчик задумался над моими словами.

   – И ещё, Кабанов, запомни : не вспоминай Бога и чёрта всуе...

   – Что значит "всуе", не понимаю ?

   – Значит, в суете. В запарке какой или впопыхах.– пояснил я.– Не клянись Богом или чёртом по пустякам.

   – А почему ?

   – Не любят они этого.

   – Вы что же, дядя Глеб, думаете, что они нас слышат ?

   – Конечно. Они даже слышат, как мысли твои шуршат и сердце бьётся.

   – Вы так чуднО говорите, дядя Глеб. Никогда не слышал, чтобы кто-то так говорил.

   – Что ж, это хороший повод подумать над моими словами.

   Разговор наш прервался, малец на самом деле задумался над услышанным.

   Шли мы недолго, минут, может, восемь, прошли пару облезлых многоэтажек и перед ближайшим подъездом третьего по счёту дома Кабанов остановился.

   – Вот тута он и живёт. Третий этаж, квартира двенадцать. Только я с вами не пойду, а то меня отчим Прохора прибьёт.

   – А что, отчим у него такой лютый ?

   – Ну да, руки распускает.

   – Так лечить надо !– признаюсь, эти упоминания о мифическом отчиме меня уже изрядно настроили против него.– Ладно, Кабанов, жди меня тут, я выйду и дам тебе денег, как обещал.

   Подъезд, как и в большинстве социальных домов России, производил весьма мрачное впечатление. Абстрагируясь от вони и исписанных матерной бранью стен, я поднялся на третий этаж и остановился перед глухой дверью, преграждавшей доступ от лифта к площадке. Пять электрических звонков, криво укреплённых на косяке, позволяли позвонить прямо в квартиру. Я нажал звонок с цифиркой "двенадцать".

   Дверь долго не открывалась, я уж решил было позвонить ещё, но тут щёлкнул замок и в приоткрывшуюся щель я увидел недоумённое лицо Прохора.

   – Привет, Проша !– я махнул ему рукой.

   – Ой, дядя Глеб, здравствуйте !– мальчонка явно обрадовался, увидав меня.

   – Потолковать есть минутка ?

   Он вышел ко мне на площадку к лифту, мы оживлённо, как старые знакомые заговорили. Я кратко объяснил Прохору, что от него потребуется, и мальчишка согласился, не раздумывая.

   – Я поеду с вами, куда скажете !– заверил он меня.

   – Надо бы у мамы отпроситься, как думаешь, Проша ?– аккуратно закинул я удочку.– А то ведь она волноваться будет.

   – Мамке моей без меня лучше, чем со мною,– вздохнув, отмахнулся мальчишка. Наверное, он и сам не понял, какие страшные слова сказал.

   – А не получится ли так, что она в милицию обратится, тебя искать начнёт ?

   – Не-е-е, я позвоню ей по телефону с дороги, скажу, что уехал на дачу к другу на несколько дней и – всё !

   Дверь распахнулась и в проёме возникла высокая мужская фигура. Довольно комичная, надо сказать : с большим пивным брюхом, покатыми, заросшими волосами плечами, разившая окрест застарелым алкогольным выхлопом. Сей рыцарь печального образа оказался облачён в когда-то белую майку с дырой на животе и красные спортивные штаны, весьма низко приспущенные из-за впечатляющих размеров живота. Обут этот замечательный персонаж был в резиновые "лягушки" с открытыми носами ; грязные пальцы ног шевелились подобно лапкам краба. О всклокоченных лохмах на голове и трёхдневной щетине даже и говорить особо не нужно – с этим всё обстояло как надо, вернее, как водится у подобного сорта публики. Казался этот красавчик сантиметров на семь повыше меня и таскал на себе килограммов тридцать лишнего веса, думаю, ему бы следовало уделить больше внимания своему далеко не выдающемуся здоровью.

   – И куда это ты, говнюк, собрался ?– обращаясь к Прохору, выпалил обладатель щетины и дыры на брюхе.

   Впрочем, увидав меня, он как будто растерялся, через порог переступать не стал и лишь гаркнул куда-то через плечо вглубь коридора :

   – Марина, поди-ка сюда ! Тут твой высерок куда-то собрался !

   До того я разговаривал, спокойно привалившись спиною к стене. Теперь стал прямо. На всякий случай, пока без всякой задней мысли.

   Раздалось шлёпанье ног и в дверном проёме возникло простодушное женское лицо, чисто русское, круглое, в веснушках. Женщина лет тридцати трёх – тридцати пяти была одета в халат ; чертами своего лица она неуловимо походила на Прохора, вернее, наоборот. Увидав меня, она остолбенела, глупо хлопнула глазами ( разве что стук не раздался !) и проговорила растерянно :

   – Здравствуйте ! А вы кто, вообще-то ?

   – Здравствуйте...– я всегда старался быть вежлив с воспитанными людьми.– Я из кинокомпании "Тэ-Сэ-О" ( мог бы сказать и "О-Тэ-Эс", какая разница !)... У меня есть работа для вашего сына... в киносъёмках, в массовке... типаж у него очень подходящий...

   – Типаж, говорите, да ?– женщина озадачилась, незнакомое слово её явно смутило.

   – Чё ты с ним разговариваешь, балда !– рявкнул брюхатый на женщину.– Чё, совсем тупая стала, не соображаешь, что этот пидар хочет твоего мальчонку...

   Он не договорил. Не следовало ему употреблять слово "пидар" в этом разговоре...

   С длинным подшагом я выписал брюхатому левым кулаком по торсу. Если быть совсем точным – по печени, потому как печень стоящего лицом человека как раз просится под левый кулак. Удар этот называется в шотокане "цуки" – сильный, проходящий на большое расстояние, как говорят мастера, с "отдачей плеча и разворотом торса". Вот я и отдал плечо и развернул торс...

   Брюхатый запнулся на полуслове и сразу сел. Удар по печени очень коварный – боль от него со временем лишь нарастает ; принимая во внимание всякое отсутствие брюшного пресса, сидеть обладателю красных штанов предстояло долго !

   Марина и Проша даже не поняли поначалу случившегося. Они посмотрели на меня, затем на мужика на корточках – лицо его постепенно наливалось кровью, он хватал ртом воздух и не мог вымолвить ни слова.

   – Так вот, я работаю в кинокомпании "Тэ-Сэ-О" и у хотел бы предложить работу вашему сыну,– спокойно закончил я свою мысль.

   – А кем вы там работаете ?– осторожно поинтересовалась мама Прохора.

   – Каскадёром... Охранником... Телохранителем... Решаю разные проблемы... У вас есть проблемы ?– поинтересовался я у Марины и поскольку та не ответила, повернулся к её сыну.– Проша, у тебя есть проблемы ? Тебя этот дядя на корточках, часом, не обижает ?

   – Не-а, вроде...– мальчик пожал плечами.– Сейчас не обижает.

   – Сейчас-то, конечно, он обидеть тебя никак не может,– согласился я.– Но если будет обижать тебя или маму, скажи мне, я его в лес увезу и закопаю там.

   – Не надо его убивать, дядя Глеб !– с серьёзным лицом проговорил Прохор.

   – Как скажешь, я ведь могу его и живым закопать. Мне всё равно.

   Мужик со стоном завалился на бок, из штанов его заструился специфически пахнувший поток – это мочевой пузырь рефлекторно опорожнился. Всё правильно, законы физиологии никто покуда не отменял !

   – Что это с ним ? Вы его не убили ?– встревожилась Марина. Видимо, она только теперь сообразила, что её дружку сделалось зело плохо.

   – Нет, не убил,– ответил я.– Ему просто дыхания не хватило, сейчас покорчится немного и оклемается. Панкреатитом, кстати, он не болел ?

   – Нет.

   – Ну, значит, будет.– я извлёк из кармана пачку денег.– Так вот, если вы согласны отпустить сына с понедельника до пятницы, то я уполномочен вручить вам предоплату в размере десяти тысяч рублей. Ещё столько же вы получите по его возвращении. Заметьте, без налогового декларирования !

   Вид денег отвлёк дамочку от созерцания её поверженного друга в мокрых штанах и явно направил размышления в другое русло.

   – Да-конечно-не-вопрос-школа-и-так-закончилась-пусть-едет-куда-надо,– выпалила мамашка на одном дыхании. Признаюсь, я удивился её предприимчивости.

   Отдав дамочке деньги, я повернулся к мальцу :

   – Тогда, Проша, увидимся завтра после обеда. Я тебе позвоню – продиктуй-ка, кстати, свой телефончик. А дядю, что на полу корчится, ты не бойся : если он начнёт сегодня выступать, то завтра я его увезу насовсем. Вместе со штанами и шлёпанцами.

   Я удивился серьёзности подхода к подготовке Прохора. Для нас соорудили настоящий полигон, где мы впятером – Первый, Аз, Буки я и Прохор – бились над поставленной задачей.

   Неординарность обрисованной перед нами проблемы обусловила необычность её решения.

   Древнеегипетские архитекторы спрятали саркофаг своего фараона в помещении, сделанном из цельного куска кварцита – материала чрезвычайно прочного. Фактически, они взяли целую скалу, величиной с добрый коттедж, и выдолбили внутри помещение размером чуть меньше современной однокомнатной квартиры. Внутрь невозможно было проникнуть сбоку или снизу, поскольку преодолевать надо было скальный монолит : никаких щелей, никаких зазоров. Поскольку внутрь этого помещения им следовало поместить саркофаг с драгоценной мумией, они сделали потолок из того же самого кварцита поднимающимся вверх. Это была сплошная многометровая плита весом тонн семьдесят, а может, и поболее. Всю эту хитрую конструкцию вместе с установленным внутри саркофагом египтяне опустили в яму под пирамидой. После постройки над ней пирамиды, яма эта превратилась в "погребальную камеру" – именно так мы назвали это помещение. Ту комнату, что египтяне выдолбили внутри кварцитового монолита мы назвали "склепом". С точки зрения археологической науки названия эти, может, и были неточны, но нас они устраивали. Благодаря им мы различали два помещения, расположенные фактически, одно внутри другого, как русские матрёшки.

   "Погребальная камера" примерно на метр была выше кварцитового блока. Благодаря этому, крышка-потолок последнего поначалу осталась чуть-чуть приподнятой – сантиметров на семьдесят, вряд ли больше. Благодаря наличию этой щели, древние египтяне смогли похоронить своего фараона в саркофаге, стоявшем внутри "склепа". После помещения мумии в саркофаг, они опустили огромную потолочную плиту, тем самым наглухо задраив помещение в толще кварцита. Короче, получилась у них комната без окон-без дверей.

   Громадную плиту мы не могли поднять просто потому, что нам не хватало объёма для размещения необходимой инженерной техники. Впрочем, и самой техники в нашем распоряжении тоже не имелось. Теоретически мы могли бы взорвать плиту, но нам подобный выход помочь ничем не мог, ведь в этом случае её массивные осколки обрушились бы вниз, в помещение с саркофагом, и погребли бы под собой те самые ценности, ради которых мы хотели туда проникнуть. Поэтому решено было поступить иначе.

   Предполагалось пробить небольшое отверстие в крышке-потолке кварцитовой камеры и опустить внутрь ребёнка, дабы тот спокойно собрал ценности и подал их нам наверх. Ребёнок понадобился из соображений сугубо практических – для того лишь, чтобы сделать отверстие как можно меньших размеров : кварцит очень прочен, а точная толщина плиты оставалась неизвестна. В силу этого, процесс пробития плиты грозил затянуться, а нам требовалось минимизировать затраты времени.

   Решение простое, рациональное и я бы сказал, изящное.

   Позади заброшенного корпуса Института для нас соорудили презанятнейшую конструкцию, напоминавшую своими размерениями ту самую кварцитовую комнату. Собрали "комнату" из бетонных плит толщиною в двадцать сантиметров, причём наверху плиты уложили в два "наката", так что суммарная толща бетона, которую нам приходилось пробивать на тренировках, составила сорок сантиметров. Вокруг плит, изображавших кварцитовую комнату, возвели сооружение, соответствовавшее размерам "погребальной камере". И уже к нему подвели узкий "тоннель", по которому нам предстояло туда попасть. "Тоннель" сделали из чёрной полиэтиленовой плёнки ; поскольку учения наши проходили по ночам, то в целом обстановка внутри подземелья оказалась воспроизведена достаточно точно – там было темно, очень узко и отовсюду торчали острые углы.

   В принципе, задача перед нами стояла одна – натаскать Прохора для действий в одиночку, ведь внутрь кварцитовой комнаты ему придётся лезть одному. Он не должен был испугаться темноты, статуй, которые увидит внутри, вообще всей той необычной обстановки, с которой неизбежно столкнётся в фараоновом склепе.

   Конечно, и мы учились вместе с ним. Нам предстояло действовать в помещениях тёмных, очень узких, в таких, где будет мало воздуха. С самого начала стало ясно, что нам не удастся обойтись без изолирующих противогазов : коридоры, в которых мы должны были бегать имели большую протяжённость и, принимая во внимание отсутствие вентиляции, мы не смогли бы там долго работать. Было решено, что до погребальной камеры мы постараемся добраться, используя для дыхания тот воздух, что имелся в подземелье, но дальше нам придётся одевать противогазы. Время работы изолирующего противогаза КИП-8 всего сто минут ; за это время мы должны будем успеть пробить в крыше кварцитового склепа отверстие, опустить туда Прохора, собрать двести-триста килограммов золота и прочих драгоценностей, поднять мальчика обратно и вместе с ним и грузом уйти наверх.

   Если рассуждать общО и кратко, то план следовало признать красивым. Нет, очень красивым ! Но в мелочах красивых планов, как известно, всегда прячутся пакостливые бесенята.

   Первый же хронометраж – то есть попытка отработать задание на время – показал, что мы никак не успеваем вытащить наружу триста килограммов полезного груза. Пришлось поручить Буки относить наверх рюкзаки по мере их заполнения. Много неудобств доставила работа с перфораторами. Уже в первую же ночь стало ясно, что мы не сможем пробить крышу кварцитовой камеры длинными бурами по той простой причине, что низкий свод над кварцитовой камерой не позволял использовать буры длиной более тридцати сантиметров. Никто не сомневался в том, что толщина плиты окажется больше этой величины, а значит мы не сможет пробурить её насквозь. Соответственно, мы не сможем выбить отверстие нужного нам размера.

   Это неприятное открытие оставило нам только один выход – подорвать кварцитовую плиту "пластитом". Теоретически это должно было у нас получиться, ведь чем твёрже материал, тем лучше он крошится, но практический результат наших взрывных работ напрямую будет определяться толщиною плиты. Приходилось признать, что если преграда окажется, скажем, в метр или толще, то пробиться через неё мы не сможем.

   Сразу выяснилось, что Прохор не сможет быстро разбить ящики, которые отыщет в склепе. Он мог ворочать кувалду, но она была для него слишком тяжела. Обмозговав ситуацию, мы решили действовать максимально просто, без всяких затей подорвав пластитом всё, что нас заинтересует. Для этого пришлось научить Прошу обращению со взрывчаткой.

   Конечно, учёба мальчишке понравилась. Сказанное раз он схватывал на лету, повторял всё внимательно, можно сказать, дотошно. Никакого страха перед темнотой он не испытывал, доверял своим напарникам. Надо сказать, что при действиях в составе группы элемент доверия очень важен, это называется командный дух. Если его нет, то провал неизбежен, как бы хорошо группа не была экипирована. На нашу удачу с командным духом у Прохора наблюдался полнейший порядок.

   В общем, я остался очень доволен его успехами. С понедельника по четверг мы жили с ним на той самой базе на Карельском перешейке, где я побывал перед своей первой командировкой. Практически всё время мы проводили вместе : днём отсыпались после ночных занятий, ходили в спортзал, где я разминался, а Проша повторял упражнения за мной, вечером Сергей отвозил нас в Институт.

   В свободное время – а в принципе, его у нас хватало – мы слушали песни Владимира Высоцкого. В эту поездку я специально взял из дома несколько компакт-дисков. Оказалось, что Прохор не знал кто такой Высоцкий и никогда не слышал его песен, так что в известном смысле общение со мною расширило кругозор мальчика. Песни ему понравились, он легко и быстро заучил особенно полюбившиеся тексты и во время прогулок по лесу мы не раз декламировали стихи великого барда.

   За три ночи мы пробили с потолке камеры-имитатора десять дырок и добились неплохой слаженности работы команды.

   В четверг, в три часа пополудни, в спортивный лагерь заехал Сергей. В салоне его "ford"а сидели Первый и Второй, последний красовался перебинтованной головой. Как оказалось, нас пригласил на встречу Павел Михайлович Калитин. Вопреки моему ожиданию мы направились не в Пушкин, а в большой бизнес-центр на Московском проспекте, где находился главный офис инновационной компании.

   Калитин принял нас в своём кабинете доброжелательно и деловито : вышел из-за стола, пожал каждому руку, тут же распорядился секретарше принести кофе. Расположились мы за длинным столом, причём так, что я оказался сидящим лицом к Первому и Второму. Мне оставалось лишь гадать о цели нашего посещения, но Калитин сразу прояснил этот вопрос :

   – Поскольку я уезжаю в небольшую загранкомандировку, мне не удастся проводить вас... А потому хотелось бы поговорить с вами сейчас, дабы выяснить общий уровень готовности к выполнению задания.

   – Считаю, что уровень достаточный.– тут же отозвался Первый.– Мальчик хорошо подготовился – изучил противогаз, получил необходимый навык обращения с взрывчаткой. С этой стороны я не вижу препятствий для выполнения задания.

   – Мальчику присвоили псевдоним ?

   – Да. Мы назвали его Он.

   – Как, вообще, мальчик отнёсся к подготовке ? Вопросы задавал, сомнения какие-то демонстрировал ?

   – По-моему, нет. Во всяком случае, я от него ничего такого не слыхал. Может быть, Ять...– Первый покосился в мою сторону.

   – Нет, мальчик уверен, что вся эта подготовка понадобиться для киносъёмок.– сказал я.– Вообще же, он отнёсся к тренировкам очень ответственно.

   – Мы им очень довольны,– добавил Первый.– Смышлёный мальчишка.

   – Что ж, это очень хорошо,– кивнул Калитин.– Совет Директоров, обсудив инцидент во время последней вашей командировки, принял решение вооружить всех членов бригады. Так что все вы получите спецназовские пистолеты Пэ-Эс-Эс, бесшумные и очень эффективные.

   Появилась длинноногая девица, работавшая секретарём Калитина. Перед собой она держала поднос с изящным фарфоровым кофейным сервизом. В её присутствии разговор прервался ; пока красотка с ловкостью заправской официантки подавал нам кофе, Первый и Второй откровенно на неё таращились. Откровенно до такой степени, что мне даже стало неловко за них. Пользуясь возникшей заминкой, я огляделся и увидел приоткрытую стеклянную дверцу шкафа по правую от меня руку. Зрелищем этим я неожиданно заинтересовался – нет, не дверцей, как таковой, а тем, что в ней отражалось.

   В косых солнечных лучах, падавших из окна, стекло блестело точно зеркало и в нём я увидел верхний лист какого-то объёмистого документа, с которым явно работал Калитин перед нашим появлением. Сам документ находился вне поля моего зрения – хозяин кабинета, верный своей чекистской привычке, отложил его на край стола позади высокой стопы папок. Благодаря приоткрытой стеклянной дверце я смог без особых затруднений прочесть несколько абзацев, как раз попадавших в область отражения. "...деятельности наших разведывательных групп, мы сумели получить исчерпывающую картину того, что там происходило. Местное население бежало от надвигавшегося с севера врага, государственные институты самоликвидировались, даже не пытаясь оказать сопротивление гиксосам. С конца апреля и до середины июня долина Нила обезлюдела, практически все пирамидные комплексы остались без охраны и служителей. Это даёт нам уникальный шанс повысить эффективность работы."– прочитав это, я отвёл от стекла взгляд, чтобы Калитин ничего не заподозрил.

   Впрочем, он не заметил того, что я кошусь в сторону приоткрытого шкафа. На руку мне сыграло то обстоятельство, что Первый решил пококетничать с секретаршей и Второй его поддержал. Один попросил лимон в кофе, второй – корицы, девица тут же подыграла, сказав, что не сможет отказать таким галантным мужчинам ; Калитин, наблюдая за этим невинным заигрыванием, лишь понимающе улыбался.

   Я высыпал в свою чашку пакетик сахара, со скучающим видом помешал его ложечкой и осторожно покосился в сторону стеклянной дверцы. "... лишённые охраны объекты делаются более доступны. Группа может увеличить время пребывания на территории пирамидного комплекса ; эвакуацию можно смело передвинуть на светлое время суток." Оказывается Павел Михайлович глубоко вникал в тонкости могилограбительской работы !

   Пригубив кофе, я высыпал ещё один пакетик сахара, делая вид, будто чрезвычайно заинтересован вкусом напитка, а снова запустил взгляд в стеклянную створку. Я просто не мог отказал себе в удовлетворении любопытства. Самый нижний абзац, как это часто и бывает, оказался самым информативным : "Считаю оптимальным направлять экспедиции с интервалом в неделю по календарю прибытия в следующие места : а) комплекс Аменемхета Третьего в Хаваре, б) Аменемхета Первого в Лиште, в) Снофру в Дашуре. Полагаю, что результативность при подобной организации работ, многократно превозойдёт...." на этом текст на листе обрывался.

   Мне почудилось, будто я прикоснулся к большой тайне – настолько большой, что даже сам этого и не понял. Я вчитался в знакомые уже имена ( не зря же я штудировал книжки по египтологии !): "Аменемхет Третий"... "Снофру"... Что же из этой тарабарщины я мог извлечь?

   Секретарша, наконец, закончила ублажать любителей кофе, подала им и лимон, и корицу, и оставила нас наедине.

   Я сразу же повернулся к Калитину и сказал :

   – Надеюсь, вы оценили тот факт, что я не пытался заигрывать с вашей девушкой...

   – Она не моя девушка, она – мой секретарь,– поправил меня Калитин,– но я оценил вашу нордичность. Видимо, женские ноги на вас не действуют...

   – Совсем не действуют.– теперь уже я поправил Калитина.

   Первый и Второй переглянулись и синхронно опустили взгляды в кофейные чашки.

   – Завтра вам предстоит отправиться в очередную "командировку",– деловой тон начальника вернул нас к обсуждению той темы, ради которой мы тут оказались.– Я не смогу присутствовать на инструктаже, поскольку буду в отъезде – отбываю сегодня в загранкомандировку...

   Он примолк, давая нам возможность обмозговать услышанное. Что ж, начальник отчаливает за границу, стало быть, есть у него там дела ! Неужели наворованным нами золотом торговать станет ? Как говорится, флаг в руку и пинок в горбатую спину...

   – Для меня важно убедиться, что подготовка прошла должным образом,– продолжил Калитин свою мысль.– Кроме того, хочу сообщить вам, что руководство компании приняло предложение Второго...

   Я и Первый, оба ничего не знавшие об упомянутом предложении, покосились в сторону Второго и тот не без самодовольства в голосе пояснил :

   – С моей стороны была инициатива изменить порядок работы группы. Когда гиксосы вторглись в Египет и там начался так называемый Второй Переходный период, произошла полная дезорганизация тогдашнего общества. Пирамиды, прежде тщательно охраняемые, напрочь лишились охраны. Я предложил осуществить массовое ограбление захоронений именно в это время.

   – С помощью групп-разведчиков мы произвели исследование интервала времени, связанного с вторжением гиксосов,– продолжил Калитин.– Теперь мы точно знаем, когда именно это случилось. Полученная информация позволяет нам действовать более смело и, надеюсь, более эффективно. Если раньше после окончания миссии группа должна была уходить в пустыню, то в изменившейся обстановке такой необходимости не возникнет – "яйцо" можно будет вызывать прямо внутри двора. Кроме того, смело можно будет удлинить время пребывания на "объекте", поскольку нам не придётся избегать охраны.

   Не составило труда понять, что Калитин вкратце повторил те тезисы, что я прочёл в листе, лежавшем на его столе.

   Думаю, вызывал он нас вовсе не для того, чтобы сказать всё это, просто начальнику надо было убедиться в том, что мы чувствуем себя нормально и появление мальчика в составе бригады не спровоцировало внутренний конфликт. Я оценил мотивацию Калитина – он действовал как мудрый руководитель и тонкий психолог ; на его месте я бы тоже испытывал сомнения из-за необычного состава группы. Убедившись же, что события развиваются нормально, он явно успокоился.

   Мы попили кофе, поговорили о разного рода несущественных мелочах, после чего Павел Михайлович попрощался с нами.

   Уже за порогом его кабинета Второй пробормотал :

   – Я не понял, чего он от нас хотел...

   – Калитин хоте убедиться, что в бригаде всё нормально,– лаконично отозвался Первый. Что ж, стало быть он оценил произошедшее точно так же, как я.

   Серёжа почти два часа вёз меня в спортивный лагерь – мы попали в плотный вечерний поток выезжавших за город. Лишь в семь часов вечера, изрядно измученный "ёрзаньем" по карельским дорогам, я вошёл в коттедж, который мы делили с Прошей. Мальчик сидел в кресле в гостиной с ноутбуком на коленях и играл в какую-то игрушку. Компьютер три дня назад любезно предоставил Калитин, дабы мальцу было чем заняться в минуты досуга.

   – Завтра отправимся в путешествие,– проговорил я с порога.– Пойдёшь на озеро купаться ?

   Проша от прогулки, разумеется, не отказался. Вдоволь наплававшись в медно-красной, из-за попавшей листвы, воде лесного озера, мы уселись на скамеечке возле старого причала, разговаривая о каких-то несущественных мелочах. Я чувствовал себя умиротворённо-расслабленным : место тут было великолепнейшее, погода стояла прекрасная, я полностью отвлёкся от городской суеты. И тем страннее и неожиданнее прозвучали слова, вдруг сказанные Прошей :

   – Дядя Глеб, а когда меня убьют вы вспоминать меня станете ?

   – Что за чушь, Проша,– отмахнулся я.– Тебя никто не убьёт. Я же пообещал, что завтра всё время буду рядом и с тобой ничего не случится.

   – Да я всё понимаю...– мой маленький собеседник вздохнул не по-детски и сказал совсем уж непривычные слова.– Но я всё-таки хотел бы, чтобы меня кто-то вспомнил. И может, помолился.

   Если бы в ту минуту я заинтересовался тем, что послужило причиной этих неожиданных высказываний, то скорее всего многого, из случившегося потом не произошло бы. И я бы в итоге прожил совсем другую жизнь. Но я не заинтересовался словами Прохора, точнее, я их почти не заметил, уж и не знаю, к добру ли или к худу... Но потому-то всё и получилось так, как получилось...

   Наше путешествие в «яйце» Прохор воспринял на удивление спокойно. Может, компьютерные игры в интернет-клубе должным образом подготовили его к восприятию столь необычных впечатлений – уж и не знаю. Но оказавшись в ночной пустыне, никаких дурацких вопросов Проша мне задавать не стал. Пустыня как пустыня – подумаешь !

   Нас семеро. Все, кроме Прохора, при оружии. Охранники – Веди и Наш – с бесшумными снайперскими винтовками, остальные – с пистолетами. Принимая во внимание, что вокруг мир, погружающийся в анархию распада государственности, такая предосторожность не могла показаться чрезмерной. Существовало ещё одно отличие нашей экипировки от того, с чем мы ходили на дело прежде : теперь все, кроме охранников, имели изолирующие противогазы. Противогаз Прохора я нёс в своём рюкзаке ; поскольку вес снаряжённого КИП-8 достигал десяти килограммов, мальчишке следовало одеть его в последнюю минуту.

   Выбравшись из "яйца", я первым делом показал Проше как можно с помощью ультрафиолетового фонаря увидеть скорпионов. Вид членистоногих, светящихся под лучом фонаря зелёным цветом, вызвал восторг мальца. Всю дорогу он развлекался тем, что отыскивал в окружавших нас кучах щебня и песка скорпионов и указывал на них, чрезвычайно довольный собою. Я в свою очередь показал Прохору, как исчезает "яйцо" ; Прохор вторично удивил меня проявленным самообладанием. Я понял, что фокус с исчезновением в воздухе внушительного по размеру объекта не произвёл на мальчика особого впечатления.