Текст книги "Неся гнев Корусанта (СИ)"

Автор книги: Алексей Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

  – И-И-И-ИТАК! Н-Н-Н-НАЧАЛАЛИ!

  Тогрут тут же озверело бросился к клону, поднимая над головой оружие, намереваясь завершить поединок одним единственным ударом. Слишком медленно. Все его движения были как на ладони для тренированного солдата республиканской армии.

  47-й стремительно сократил расстояние, ринувшись навстречу врагу. Над ухом угрожающе посвистел "шестопер" контрабандиста с силой вошедший в желтый песок арены. Кид быстро нырнул под руку замешкавшегося оппонента, оказавшись с правого фланга, после чего резким движением нанес рубящий удар по затылочному отростку противника. "Щупальце" с чавкающим звуком отделилось от головы тогрута, обагряя землю и лицо солдата темно-красной жидкостью. Контрабандист сразу же болезненно схватился за обрубок, из которого обильно фонтаном сочилась кровь. Но клон не собирался заканчивать так просто: еще один удар и левая рука несчастного полетела в противоположную от тела сторону на радость гудящей толпе. Тогрут начал выть, словно раненный ранкор, не зная, куда деваться от боли. К сожалению, для него все только начиналось. 47-й быстро схватил того за "рог" и быстрым, точным движением отделил оба нароста от макушки смертника. Кровь и частички мозгов обильно заливали лицо и грудь солдата, который уже возвышался позади упавшего на колени "жертвенного банты" и поднес оружие к горлу врага. Но вместо того, чтобы прекратить мучения контрабандиста, боец резко вкинул его голову к небу для обозрения публике, которая уже практически находилась в состоянии экстаза и слабо соображала от радости. Кровь уже окрасила желтый песок вокруг поля боя в темный оттенок, медленно стекая по лицу и затылку красномордого, падая на раскаленную землю. Удостоверившись, что планируемый результат достигнут, Кид с силой пнул в спину поверженного врага...прямо на лезвие вибромеча. Холодная сталь с легкостью, словно масло, разрезала мышцы, гортань и позвоночник тогрута. Голова раба бодро скатилась с плеч, подобно мячу.

  Фонтан крови зловещее брызнул из обрубка шеи, окатив 47-го с головы до ног. Трибуны просто взорвались от переизбытка чувств, яростно аплодируя победителю столь зрелищного и жуткого матча.

  – Дамы и господа! Вы только посмотрите на исход поединка! Похоже кто-то всерьез вознамерился с самого начала показать все, что умеет! Это победа!

  Кид окинул взглядом всех присутствующих, тяжело дыша от напора адреналина. С головы до ног, солдат оказался вымазан с темно-красной субстанции, приобретая сходство с мясником.

  "Толпа просит крови и благоволит тому, кто зрелищнее всего убивает" – мрачно пояснил ему Лу. – "Дай ей крови, дай ей шоу, и тогда возможно, что какой-нибудь псих купит тебя и выставит на Турнир не дожидаясь, пока ты войдешь в "старшую" лигу"

  "Да будет так" – безъэмоционально выдал клон.

  Его ждали, искали и беспокоились. Его братья, его друзья...и Сумари. Он не имеет права прохлаждаться здесь.

  Кид не мог нормально сохранить равновесие – его заметно покачивало и лихорадило. Его учили убивать всю жизнь. Даже две жизни. Пора наконец этим урокам приносить плоды.

  – Но что это?! – "внезапно" изрек диктор. – Наши достопочтенные организаторы требуют продолжения! И я думаю, что зрители не откажутся от него! Следующий противник нашей сегодняшней сенсации будет более серьезным!

  К клону уже гордо шагал ящер-переросток. Трандошанин. Его походка, весь его вид говорил о том, что здесь он уже не новичок. Презрительно, с чувством явного превосходства, он окинул взглядом едва держащегося на ногах клона, после чего почтительно поклонился зрителям. Но не успело тело ящера разогнуться, как он бросился в прыжке в сторону солдата, метя когтями прямо в горло. Распаленное прошлой схваткой тело сделало все на автомате. Быстро отскочив назад, избежав острых как бритва когтей, 47-й резко ударил мечом по лапе пришельца, разрубая кисть вдоль. Но похоже, болевой порог твари был куда выше, нежели у неопытного в ратном деле контрабандиста. Ничуть не смутившись, трандошанин наотмашь ударил другой рукой по лицу Кида. Теплая кровь залила глаза и поникала в рот, а четыре ровных пореза поперек всего лица, острой болью отдались в мозгу бывшего коммандос. Не удержав равновесие, боец повалился на спину, но тут же перекатился через плечо, вставая на ноги.

  Гнев. Ярость. Жажда крови и убийства. Все это полностью овладело сознанием сержанта, придавая новые силы и заставляя боль притупиться. Его враг вновь бросился к нему, желая закрепить результат и разорвать глотку выскочки. Все чувства резко обострились под влиянием эмоций, заставляя клона интуитивно упасть на колено, попуская когти ящера над собой. Вложив всю свою злость, он с силой взмахнул клинком снизу-вверх, отрубая целую конечность от тела трандошанина. Брызнула мутно-зеленая жижа, смешиваясь с кровью прошлой жертвы на теле солдата. Яростный вопль разъяренного противника резко превратился в болезненный хрип, когда Кид рубанул чуть выше коленной чашечки ящера. Не особо соображая, он вновь взмахнул оружием поперек туловища оппонента, по-ниже того места, где у человека был пупок. Через аккуратный разрез на брюхе "зеленомордого" тут же начали выпадать кишки и какие-то органы. Обуяненный злостью, 47-й с силой схватился за вываливающийся отросток ящера и с пнул его в живот. Над ареной разнесся полный боли крик, от которого вполне могли лопнуть стекла. Раненный трандошанин извивался на земле, в то время как конец червеобразного кишечника оказался намотан на кулак солдата, который словно держал врага на поводке. Медленно разжав руку, Кид через силу подошел к уже практически покойнику. 47-й спокойно придавил ящера к земле ногой и высоко подняв клинок, а затем резко опустил его на лицо противника. И вновь железо без труда прошло сквозь преграду, пригвоздив оппонента к полу, войдя точно в раскрытую пасть ящера.

  Окончательных слов диктора поединка клон так и не смог услышать. Дрожь, усталость и боль все же выбили из колеи. Через три секунды после своей безоговорочной победы, Кид безвольно повалился рядом со зверски зарезанным трандошанином, угодив лицом прямо в вонючую жижу из крови, дерьма и грязи.

  Глава 15.

  В каком-то фильме, еще на «гражданке», перед новой командировкой, Кид запомнил один диалог между двумя героями:

  "– Стоит ли умирать ради одной девки?

  – Стоит! И умирать, и убивать, и отправиться в Ад!"

  И отправиться в Ад. Очень похоже на то.

  – Юноша, советую вам съесть свой обед – пищи на сегодня больше не будет, – посоветовал ему Лу.

  – А? – пришел в себя Кид. – Точно, дед, задумался.

  Сегодня был важный день. Сегодня определится, произвел ли на толпу впечатление его "сольный номер". После того, как он очнулся, сокамерники встретили нового гладиатора настороженно, опасливо поглядывая в сторону маньяка, который разделал двоих из них не хуже, чем мясник свиную тушу. Только Лу перекинулся с клоном парой фраз, но и на этом все. Атмосфера в камере царила мрачная. Вокруг 47-го словно сформировался невидимый барьер, который боялись нарушать все остальные. Даже в его сторону рабы старались смотреть лишь украдкой, мельком, чтобы не привлечь внимание.

  – Очаровательно, – лишь устало вздохнул солдат.

  К сожалению, охрана даже не удосужилась поменять одежду на нем, тем самым довершая образ. Арестантская роба, прежде серого цвета, превратилась в настоящий пример того, что бывает, при употреблении наркотиков, а главное – при их смешивании: красные и зеленые пятна и разводы в самых невообразимых комбинациях могли вполне придти по вкусу ценителям "современной моды" на Земле. Конечно, если бы они не узнали источник "вдохновения" автора. Одежда полностью пропиталась кровью и останками противников Кида, добавляя ей непередаваемый аромат, разносящийся на пару метров, на подобии того, что слышишь, принюхавшись к свежему куску говядины. Плюс ко всему, добавьте сюда почти неуловимые нотки хозяйственного мыла для полного осознания картины. Запах скотобойни, не больше и не меньше. 47-му казалось, что каждая клетка кожи пропиталась этой невообразимой вонью, надежно оставив отпечаток на его теле. Мягко говоря, желание подкрепиться резко пропало. Пытаясь подавить неприятные ассоциации и рефлексы, клон спокойно отодвинул от себя миску с бесцветной кашей, привалившись спиной к каменной стене.

  Почему-то, в голову начали приходить те светлые образы, что вели его на арене, те, что задавали цель для убийства. Он вспоминал, как каких-то пару-тройку месяцев назад безмятежно проводил время на Акаане, полностью абстрагируясь ото всех событий, творящихся в секторе. Даже на фоне смертей и разрушений, солдат умудрялся сохранять какое-то подобие хорошего настроения, будь то невинные, почти семейные пикники у озера вместе с Сумари и Ранной, или, ставшая доброй традицией, получасовая игра "в прятки" с девочкой. "В прятки", потому что как бы того не хотел 47-й, он все равно ощущал ее в Силе и мог указать ее местоположение в радиусе ста метров в точности до шага. Поэтому-то и приходилось изображать бурную деятельность и якобы искать эту озорницу, чтобы не огорчать. Почти полгода они были неразучены, почти полгода солдат испытывал давно забытое чувство свободы. Хотя, почему "забытое"? Забывают только то, что когда-то испытывал, через что когда-то проходил. А он...Вечный раб и слуга.

  – О чем задумались, уважаемый?

  – О многом, Лу, – пожав плечами, ответил Кид. – О жизни, о доме, о...А вообще, почему ты спрашиваешь, дед?

  – Просто стало интересно, – пожал плечами старик. – Все-таки после недавних, кхм, событий, ну, сами понимаете.

  – Мне уже привычно убивать, – отрешенно заметил солдат.

  – Убивать из бластера и убивать собственными руками – это разные вещи.

  – Привыкну, адаптируюсь.

  – Привыкните, – утвердительно кивнул тот. – Еще как привыкните. Все привыкают...а потом входят во вкус.

  – В смысле? – удивленное вскинул брови клон.

  – Понимаете, – хорошенько прокашлявшись, продолжил раб. – Фактически, им здесь лучше, чем там, откуда они явились. Здесь они могут удовлетворить все свои самые темные и затаенные желания.

  – Дед, ты случаем умом не тронулся?

  – Вы еще совсем новичок и еще не вкусили этого, – с чувством превосходства усмехнулся он. – Эмоции, которые испытываешь, когда выходишь на песок, крики ликующих зрителей, ощущение силы, которая дарует тебе право лишать или сохранять чужие жизни. Деньги, вино, женщины – вот, что ожидает победителя.

  – Что за бред? – возмутился солдат. – Какой смысл в клетке, даже если она целиком сделана из золота? Неужели кто-то добровольно променяет свободу на это?

  – А что есть свобода, юноша? – внимательно взглянул на него старик. – Думаете крестьянин, который горбатится на полях, отрабатывая кредит, свободен? А аристократ, родившийся в мире интриг и взаимной зависти, который вынужден вести себя так, как велят традиции и общество – он свободен? Свободен ли сирота, который вынужден побираться на грязной, вонючей улице, и должен красть и заниматься грабежом и мелким воровством, чтобы элементарно не умереть с голоду?

  – И что, им здесь по вашему лучше?! Лучше рисковать своей шеей, удовлетворяя извращенные потребности толпы?! – понемногу повышая голос, ответил боец.

  – Им? А что, если я скажу, что здесь, они удовлетворяют все свои животные инстинкты? У них будет все, если повезет: еда, секс, выпивка, развлечения, и самое главное – любовь и обожание зрителей! На что им возвращаться к своей "свободе", когда здесь они имеют все, что пожелают?

  Кид молча смотрел на старика, ожидая, что тот вот-вот рассмеется и задорно объявит, что это шутка. Но прошло почти с полминуты, однако Лу так и не улыбнулся, а все также серьезно глядел в ответ.

  – В одной книге, давным-давно мною прочитанной, – наконец медленно произнес солдат. – Герой постоянно повторял одну и ту же вещь: "Не перепутай звезды с их отражением на поверхности озера". В его устах это звучала как усмешка, но сейчас...сейчас я готов сказать: ты спутал настоящую жизнь и цель с их вульгарным суррогатом. Жратва, бабы и развлечение не могут быть целью, не могут заменить настоящей жизни и свободы. Они лишь средство для существования наших тел. Я не говорю, что свобода – это только положительная вещь. Она, по своей природе, та еще сука – бывают и огорчения, о которых ты уже говорил. Но это не повод от нее отказываться. Это не повод уподобляться животным, заявляя, что так легче. Свобода – это возможность выбирать, возможность строить свою жизнь так, как тебе нравится, возможность идти к счастью, которое только для тебя. Не для соседа, не для друга, не для бомжа с улицы – для тебя. И мой ответ – нет! Все, кого ты назвал не свободны, но они сами это выбрали. Они сами решили для себя, как жить, оправдываясь, что все так делают, что так поступали поколения назад. Они не скот и не стадо, но они сделали выбор в пользу неволи. Свой осознанный выбор.

  – О каком выборе идет речь? – тактично поинтересовался дед. – Какой выбор делал тот же беспризорик, к примеру?

  – Он сделал выбор в пользу криминала, потому что так легче. Легче воровать, нежели пойти учиться. Хочешь сказать, что он обшаривал карманы прохожих, а потом тут же бежал за куском хлеба? Скорее, парнишка тратил их на бухло и клей. Или ты хочешь сказать, что в детских домах не кормят? Что-то я не слышал, что Тассендия голодает, что здесь отсутствуют пособия или пенсии, на которые нельзя купить простейших продуктов для жизни. Хочешь сказать, что ваши власти не содержат школы? Что он сделал для своего благополучия? Он надрывал спину или натерал ладони до крови? Он сделал выбор: легче "позаимствовать" у другого, нежели просто попытаться и трудиться. Мне его жаль, но я не буду плохо спать ночами от осознания его положения.

  – Хотите сказать, что все, что происходит с нами – это лишь последствия выбора?

  – Я хочу сказать, что нельзя просто взять и свесить ноги, ожидая пока добрый начальник, чиновник или просто прохожие сделают милость! Нельзя просто ныть о свой "несправедливой судьбе".

  На эти слова старик Лу добродушно рассмеялся, совершенно не обращая внимания на растерявшегося солдата, который недоуменно смотрел на собеседника.

  – Вы еще молоды, и поэтому наивны, юноша, – наконец весело произнес дед. – Вам еще предстоит понять, что не всегда мы можем что-то изменить в жизни. Апатия, горесть и отчаяние часто парализуют разум, не давая придти к верному решению. Часто люди просто чувствуют бессилие и не видят света впереди. Вам еще предстоит многое пережить в этом мире. Но Ваш настрой мне нравится, уж поверьте. И на будущее: всегда помните об изначальной теме разговора. Мы начали обсуждать свободу и те качества и цели, которые делают человека человеком. А завершили? Моя небольшая уловка с тем самым беспризорником плавно вывела наш диалог туда, где Ваша аргументация кажется спорной и неубедительной. Еще немного, после того, как я задал бы еще несколько вопросов и предложил несколько тезисов, и Вы оказались бы разбиты в пух и прах.

  Кид удивленно наблюдал за довольным стариком, понимая, что его вот так вот просто обвели вокруг пальца. Хитрый старикашка.

  – Не переживайте, – добродушно махнул ему дед. – Часто эмоции заставляют нас говорить то, что мы думаем, и это невольно уводит тему спора совсем не туда, откуда он начался. Опытные демагоги часто этим пользуются, имейте в виду.

  – Я запомню это, старик.

  – И вы правы. То, к чему пришли многие чемпионы арены и любимцы публики – это не жизнь. В конце концов, они перепутали средство с самой целью. "Перепутали звезды с их отражением", как Вы сказали (красивая, кстати, цитата). И я надеюсь, что это не отобьет у Вас желания достигнуть того, ради чего распотрошили двух наших товарищей.

  – Поверь мне, Лу, – спокойно вздохнул 47-й. – Я знаю, ради чего сражаюсь.

  – Верю, Вы что-то упоминали про дорогих людей, – серьезно кивнул раб. – Кстати, может быть скажете, за кого воевали: за федералов или конфедератов?

  Клон невольно покачал головой – вычислили таки, в конце концов. Впрочем, это не удивительно.

  – За Республику, дед, за Республику.

  – Так Вы из...ну, понимаете, из клонированных?

  – Да, из них, – с усмешкой на устах ответил боец. – КЛ-6747, группа Зетта, 35-й полк коммандос, 6-я системная армия ВАР.

  – Войска спецназначения? – удивленно поднял брови тот. – Тогда неудивительно.

  – Что неудивительно? – насторожился клон.

  – О ваших ходит дурная слава, – честно признался старик. – Вроде бы, вас создали вообще без эмоций и чувств, лишь человеческая оболочка. Выполняйте любой приказ, вплоть до собственной ликвидации в случае провала задания. Не оставляете свидетелей, даже женщин и детей. Работаете жестко и беспощадно – настоящие машины убийства.

  Кид еще несколько секунд непонимающе глядел на своего собеседника, но когда наконец переварил все то, что ему поведал дед, то не нашел в себе сил, чтобы прекратить откровенно ржать. Давно, очень давно его так не веселили. И наверное, он несколько переборщил, потому что сокамерники буквально прижались к стенам, стараясь оказаться как можно дальше от психованого мясника. Их мерзкий и липкий страх разносился буквально по всей камере, что уже порядком начало раздражать клона. В какой-то момент, в голове 47-й пронеслась шальная мысль нарочито скорчить демоническую морду и начать утробно завывать, но судя по тому, что ощущал Кид, если он выкинет нечто подобное, добрую половину камеры хватит удар.

  – Юноша, я конечно понимаю, что Вас веселят озвученные мною стереотипы и мифы, но это не повод доводить наших товарищей до пограничного с инфарктом состояния, – укоризненно покачал головой Лу. – Вы, судя по всему, вполне здравомыслящий человек, поэтому должны с пониманием отнестись к их страхам. К тому же, Ваш оскал пугает даже меня.

  47-й вмиг остановился, удивленно глядя на обеспокоенное лицо старика. Действительно так? У него, что, и в правду такое страшное выражение лица?

  – Э...Прости, дед, – виновато выдавил из себя 47-й.

  – Ничего. А вообще, странная эта была война. Федералы вроде бы победили, но и сами исчезли в итоге, позабыл все то, ради чего сражались.

  Кид мысленно кивнул словам старика. "Федералы". Неправильное обозначение довольно ощутимо резало ухо. Видимо местные именно так именовали республиканцев. Что ж, в какой-то степени они были правы. Но если рассматривать более объективно, то это Республику можно было назвать конфедерацией, нежели КНС. Союз государств без единой армии до начала войны, без единой законодательной базы, суверенитетом отдельных субъектов и относительной слабости центра, объединенные только едиными принципами и экономическими связями. Что это за страна-то такая? Быть может, что когда-то давно Республика была сильным, централизованным государством, но те времена давно минули. Похоже, что упадок демократического правительства, не подкрепленного сильной исполнительной и законодательной властью, и являлось той ахиллесовой пятой, что уничтожила старый строй и почему многие с радостью набросились на него с критикой после провозглашения Империи. И Новая Республика будет построена именно на принципах: почти полном суверенитете систем, скрепленными только красивой бумажкой под названием Конституция. Какой в этом толк? Какой толк во всех декларациях, если они не закреплены жесткими гарантиями? Какой смысл от государства, которое существует лишь на бумаге? Не хотелось этого признавать, но похоже Мандалор в какой-то степени был прав: Новая Республика окажется нежизнеспособна. Но не из-за демократии, не из-за политиков-идиотов, которых везде хватает, а из-за слабой центральной власти. В конце концов, Джейсон Соло будет сражаться именно за это: за стабильность и целостность всей страны. Неудивительно, что многие в конце концов поддержали Палпатина с его строительством нового порядка. Вот только какой смысл менять почти анархию на тиранию, которая все равно рано или поздно падет под ударами внутренних противоречий между классами, политическими группами и интересами целых миров? Неужели здесь невозможно достижение слияния сильной центральной власти и гражданских свобод, демократии и политического плюрализма? Ведь на Земле они почти смогли добиться этого, со скрипом, с оговорками, но тем не менее. Неужели нынешнее поколении отмело эту идею как нежизнеспособную? Или в условиях стольких рас, систем, идеологий это недостижимо?

  – Молодой человек, это невежливо: игнорировать собеседника, – скромно напомнил о себе Лу.

  – Извини, старик, – вовремя опомнился солдат. – Задумался.

  – Ничего, – ответил он. – У моего сына было такое же выражение, и он точно также смеялся, когда возвращался из командировок.

  – Ваш сын воевал? – навострил уши Кид. – Я думал, что Тассендия не принимала участие в Войне Клонов.

  – Не в войне, – поправил его старик. – Он служил на Севере, сражался против бунтовщиков-нелюдей. Вы просто напомнили мне его.

  – Он погиб в бою? – после недолгой паузы спросил клон.

  – Нет, – просто произнес Лу. – Сражался почти два года, дослужился до капрала. А потом...эх...Он не смог. Взял из шкафа дедовский дробовик и приставил дуло ко рту.

  Кид молча кивнул старому рабу, понимая, о чем тот говорит. Выжив в бою, парень так и не приспособился к мирной жизни. Не смог спать спокойно, не смог закрыть глаза, не смог ходить по улицам, не оборачиваясь. Клон понимал, как никто, ведь Томас так и не смог прижиться в родном Солт Лэйке после первой командировки в Ирак: идя по городу, он невольно контролировал окна верхних этажей, никогда не шел по центру улиц – всегда только с краю, при этом мысленно напрягаясь, проходя мимо поворотов. Тишина по ночам становилась сравни адской пытке.

   Противный звук бьющейся о металлическую решетку дубинки, мигов вколыхнул всех сидящих в камере рабов.

  – Эта, Живодер, на выход! – громогласно объявил охранник.

  – Думаю, он о Вас, – пояснил дед. – Удачи.

  – Спасибо, – кивнул ему клон, поднимаясь и направляясь к выходу.

  – Надеюсь, Вы достигните того, ради чего решили сражаться, – уже в спину донеслось Киду.

  ***

  Конечно, в той ситуации, в которую вляпался 47-й, многие бы задумались о том, кто же купит его и даст возможность поскорее свалить из рабства, попутно прихватив несколько кредитов в кармане. В воображении клона рисовались и дремучие, сумасбродные старцы, решившие побаловать себя знатным зрелищем; и толстые, противные аристократишки, единственной целью в жизни которых являлось наполнение желудка едой; или же просто «мыслители» и «деятели искусства», у которых была на редкость привередливая муза. Личность покупателя для самого солдата оставалась не важна, если этот добрый денежный мешок выставит его на Турнир – а там либо свобода, либо смерть. Конечно, не хотелось бы стать собственностью какой-нибудь властолюбивой бабы, в головах которых вечный разброд и шатание, или конченного садиста, требующего, чтобы его «собственность» расправлялась с врагами «по-изящнее». Но, по-видимому, судьба решила, что коль играть, то по-крупному! Ну, и чувство юмора у нее имелось весьма своеобразное...

  В темной комнате, где небольшой прожектор освещал только небольшой пятачок по центру, прямо перед закованным в кандалы рабом, гордо стоял светловолосый мальчишка лет тринадцати-четырнадцати, одетый по самому последнему писку местной моды, весь вылизанный и ухоженный, с тонкими чертами лица и голубыми глазами. Он насмешливо и словно оценивающе взирал на ободранного и грязного солдата, который из последних сил удерживался, чтобы не сплюнуть на землю. Типичный избалованный, самовлюбленный засранец, который возомнил себя чуть ли не королем этого мира. Маленький, поганый крысеныш. Правда, глаза у него казались довольно интересными: в том плане, что хотелось их выколоть и повешать на шею, словно экзотическое ожерелье. А что? Говорят, что кто-то из солдат коллекционировал уши и носы.

  – Я думал он будет выше, – брезгливо обратился мелкий к охранникам. – И шире в плечах!

  "Может я еще молнии из задницы должен пускать?" – недовольно поморщился боец.

  – Надуть решили? Это ничтожество не стоит денег, затраченных

  – Ну, эта, Ваше благородие, – замялся один из его конвоиров. – Вы же сами, эта, видели, как он, ну, тех двоих ухайдохал. Настоящий маньяк и зверь.

  – Пфф, молчи-ка лучше, – отмахнулся от него белобрысый шкет, после чего обратился к Киду. – Эй, ты, пес, имя-то у тебя есть? Ты вообще меня понимаешь?

  Клон молча глядел прямо в глаза покупателя. Молча, потому что боялся, что элементарно не выдержит и на говорит много разных гадостей. Причем, "поганый гном" среди них было бы самым мягким. 47-й никогда не верил в ненависть с первого взгляда, но похоже это была именно она.

  – Эй, я к тебе обращаюсь! – начал распаляться малой, похоже не терпящий, когда его требования не выполняется сию же минуту. – Ну, ничего, я тебе еще покажу, как мне не повиноваться!

  "Нервный-то какой" – флегматично подметил солдат. – "Хотя, может у него просто плохое настроение? Может в обычной жизни парень переводит старушек через дорогу и помогает нищим?"

  – Я заплатил за тебя кругленькую сумму, Пес! – истерично взвизгнул тот, приближаясь к рабу. – Да ты мне ноги сейчас будешь лизать! А ну, быстро поклонись своему господину!

  "А нет, все правильно!" – подметил Кид, расплываясь в блаженной улыбке, словно только что выиграл джекпот. – "Я его точно придушу"

  Глава 16.

  Прогулочная яхта класса 'Ориент' 'Эссилия', которая напоминала скорее богато украшенную помесь кареты и летучего дворца, куда Кида благополучно отконвоировали, медленно начала подниматься над посадочной площадкой, тихо гудя двигателями. Не то, чтобы клон так уж переживал по поводу того, что покидает предоставленный гостеприимный приют, но вот желания вновь куда-то кочевать по воле очередного 'хрена с горы' как-то не возникало. Хотя, куда деваться, когда, во-первых, на тебя уже направлены минимум десяток стволов охранников, а во-вторых, на шее появился модный и элегантный аксессуар, который с легкой подачи 'мелкого' мог пустить в мозг бодрящий заряд электричества. Рабский ошейник – это уже совсем ни в какие ворота не лезет, к тому же, даже в самых глухих задворках Галактики давно использовали чипы. Похоже, что тяга тассендцев к различного рода бирюлькам и украшениям переходила вообще все разумные пределы. Еще из минусов – камера. Очень хреновая камера: небольшой карцер два на два, без какого-либо намека на санузел, расположенный прямо в полу главной каюты, чтобы гости и сам хозяин могли взглянуть на столь выгодное приобретение, не отрываясь от приема пищи и утонченных представлений, что давала какая-то известная труппа, прямо во время полета. И это было хуже всего. Долбанная музыка. Долбанные танцы. Долбанные ошметки еды, которые с чавкающим звуком ударялись об энергетическое поле, разделяющее господ от голодного раба. Вся главная каюта до отказу была наполнена людьми в богатых вычурных костюмах и платьях, которые только и делали, что галдели, жрали и пили, а потом снова галдели! И все эти праздные сволочи похоже считали своим долгом поглазеть на несколько обросшего и оголодалого клона. Кто-то даже умудрялся корчить рожи, другие просто тыкали пальцами и качали головой с видом бывалых знатоков. Тыкали словно в породистого коня или бойцовскую собаку. Высокородных особ, приглашенных на прием к юному господину, похоже изрядно веселил вид чумазого невольника и его почти хищный оскал. Одна из дам, на вид весившая килограмм триста не меньше, что-то с энтузиазмом начала втирать белобрысому пареньку – владельцу и этого роскошного судна, и новой игрушки в лице Кида.

  Сам же солдат невольно с удовольствием представлял, как медленно разделывал бы на куски всех находящихся на 'Эссилии': мечом или же виброножом потроша словно свежую дичь или вскрывая им животы на манер консервной банки. От их довольных, жирных и лоснящихся лиц, которые так повелительно смотрели на него сверху вниз, хотелось буквально царапать стены и рвать на себе одежду от бессилия.

  – Не думаете ли Вы, лорд Канн, что данный экземпляр еще сыроват? – услышал Кид обрывок диалога, что вели между собой 'хозяева'.

  – Конечно, но не в этом ли суть, леди Собб? – ответил ей самодовольный до тошноты голос 'белобрысого'. – Не эта ли варварская жажда крови и неудержимость привлекла наше внимание на последнем шоу?

  – Конечно-конечно, но Вы ведь знаете, что необъезженные жеребцы бывают опасны, – мелодичным тоном произнесла сука. – Вот, взгляните на него.

  Даже не обращаясь к своему Дару, Кид ощутил, как несколько взглядов устремились в его сторону. Едва успокоившийся сержант вновь почувствовал, как ярость поднимается из самых темных уголков души. Неизвестно, что увидела местная элита в его глазах, когда невольник резко вскинул голову, впившись полубезумным от гнева взглядом в лица своих 'хозяев', но, что он отчетливо уловил, так это приятный и пьянящий аромат страха, исходящий от зажравшихся ублюдков. Только два взгляда не изменились: его 'хозяина', который наблюдал за ним с усмешкой, держа бокал с красным вином, и блондинки в зеленом платье с пошлым до невозможности вырезом и лошадиными чертами лица.

  – Вот видите, – подала голос та самая 'леди Собб', что неотрывно наблюдала за клоном. – Совершенно дикий, невоспитанный и необузданный зверь.

  Впрочем, ее собственные ощущение и желания сказали куда больше, чем ее лицо. Похоть и неугомонное либидо этой 'парнокопытной' явно били через край – как ни странно, ментальная чувствительность сержанта увеличивалась на порядок, стоило эмоциям брать верх над ним. Кид лишь демонстративно сплюнул на пол, недвусмысленно намекая, что думает по поводу подобной идеи.

   'Нет эмоций – только покой. Нет эмоций – только покой. Нет эмоций....' – словно мантру повторял сержант, стараясь угомонить бурю в душе. Он вновь постарался вспомнить о своей цели, о том, ради чего стоило пройти через эти испытания: получить свободу, вернуть братьев, найти Ранну и Сумари. И медленно, но верно, Кид ощутил, как гнев постепенно уходит из сознания, оставляя место лишь миру. Он знал, что все эти лишения и унижения стоят конечного результата. Впервые в жизни, клон наконец нашел то, ради чего стоит и жить, и умереть, и отправиться в Ад, и он не позволит этим праздным засранцам сбить его с пути.

  – Думаю, что хватит разглядывать это, – послышался мальчишеский голос Канна. – Скоро должны подать десерт – белый торт.

  – О, это так мило, – растянулась в улыбке леди Собб, чем еще больше приобрела сходство с пони. – Кстати, Вы слышали, не давешне...