Текст книги "Ордер на смерть"

Автор книги: Алексей Грачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Николай Степаныч, мы же еще вчера обо всем договорились, так? Во-первых, держим связь…

– Андрюш, мы ведь на «ты», просто Степанычем меня зови.

– А, ну да… Так вот. Меня, конечно, главред торопит: давай, мол, сенсацию поскорее! Я тут проанализировал все, что узнал, с диктофона уже на бумагу скинул информацию, в том числе рассказы – твой и Марьи Игнатьевны. И вроде бы могу теперь сесть, быстренько настрочить материалец – и умыть руки. Но слушай, дело-то на самом деле жуткое оказалось! И Тарасыч явно не первый на счету у этих негодяев – так? Значит, по-другому надо действовать… Надо сначала их деятельность пресечь, задержать банду! И я уже знаю, кто этим должен заниматься. А уж потом статью публиковать. Если она сейчас, раньше срока, выйдет, то мы только спугнем самую крупную рыбу. Верно? Вот… Так что ты, Степаныч, пока постарайся разузнать – сколько человек в банде, что они планируют? Вообще… Подслушай по возможности разговоры их. И мне сообщай, хорошо? Ты сегодня как – весь день на этом телефоне будешь?

– Ну как – весь день… – Вдовин закурил и надрывно закашлял. – Это, кха-кха… После четырех обычно мои листочки, кха-кха… Приезжает забирать Жора, я тебе о нем рассказывал.

– Так… – Ярый помолчал и после паузы сказал: – Имей в виду: я пока дома, только у меня занято может быть – звонков много собираюсь сделать. В общем, держим связь, Степаныч. Пока!

Как только Вдовин положил трубку на рычаг телефона, тут же раздался новый звонок – на этот раз какая-то старушка интересовалась: не могут ли риэлторы из агентства «Джой» приехать к ней, посоветовать, как ей выгоднее квартиру разменять? Да какие документы ей нужно собрать? Да в каких инстанциях?.. А то у нее, мол, ноги совсем не ходят, решила вот по объявлению в газете позвонить.

Вдовин записал ее телефон и другие данные – конечно, уже безо всякого энтузиазма. Он хорошо представлял себе, что может случиться с этой бедной старушенцией…

Пошел умываться. Перекусил. Поставил чайник на газовую плитку… Тут его снова отвлекли очередные звонки в липовую фирму «Джой». Записывая данные для Кацмана, Николай Степанович морщился, как от зубной боли, мысленно убеждая себя, что оперативники обязательно задержат эту шайку-лейку – раньше, чем она натворит новых непоправимых бед.

К двенадцати звонить стали меньше, и Вдовин, закурив на кухне, задумался, разглядывая из окна подростков, собравшихся во дворе. Стал вспоминать, как познакомился когда-то с этим Кацманом…

Продулся в карты – было дело. С тех пор дал зарок бросить это занятие: оно оказалось чересчур опасным… Играл он лихо, играл в общем-то всю жизнь – и нельзя сказать, чтобы в этом азартном деле ему не везло. Как-то, еще в середине семидесятых, сказал сам себе: «А не попробовать ли мне за счет карточной игры жить? Работать надоело до чертиков. А при удачном раскладе – и одет буду всегда, и обут, и сыт…» Он никогда не шулерничал по-крупному, ну а по мелочи порой мог, особенно когда соперник ему доставался неумелый и жадный. Вдовину тогда было около сорока лет, и сменил он уже множество профессий, пока не озарило его – ну их, все эти профессии, по-другому надо жить!

Не высовываясь, потихонечку так, добывал он себе игрой на жизнь, сторонясь уголовного элемента, которого откровенно побаивался. Каждое лето ездил на юга, загорал, купался, но и там продолжал играть. Женщины его тогда крепко любили, да и было за что: когда деньги у него водились, становился Николай Степанович щедрым и ласковым. Иногда, чтобы не осудили за тунеядство, куда-нибудь на полгода в очередной раз устраивался на работу. Потом бросал ее, работу эту, и опять начинал играть.

Жил, короче, в свое удовольствие, имея хорошую трехкомнатную квартиру в Москве. На пенсию Вдовин никогда не рассчитывал, и вся его трудовая книжка была испещрена записями: «Уволен по собственному желанию». Так и не женился – что-то у него не сложилось в этом плане. А потом… Незаметно пролетели годы удач и везения, потускнел взгляд, на лице появлялись одна за другой морщины. То ли совестно ему стало, что он так свою жизнь построил, то ли накопились в душе вопросы, ответов на которые он не знал, но решил Николай Степанович во что бы то ни стало разыскать человека, который в военные годы спас ему жизнь: унес с собою в полк из горящей деревни, воспитывал, зная, что в той деревне погибли родители пацана. И звали этого человека – Виноградов Николай Тарасович…

Обо всем на свете переговорили, когда встретились, одного только ему не открыл бывший «малой», бывший «сын полка»: что прожил жизнь, по сути дела, обманом, карточным шулерством. Стыдно ему было говорить об этом: чувствовал за собой вину.

Потом его вроде бы благополучная жизнь вообще накрылась, как говорится, медным тазом… Он, опытный картежник Вдовин, не только на финансовых пирамидах пострадал, а еще и умудрился продуть в картишки все, что имел. Долги оказались таким большими, что надо было продавать квартиру. Вот тогда-то на его пути появился этот самый Жора Кацман, работающий в каком-то агентстве. Это агентство и купило у Вдовина его квартиру. Долг он отдал, но позже остаток денег посеял, как и свой паспорт, – и остался в итоге безо всего, что раньше имел.

Теперь он сидел днями тут, в снимаемой Кацманом комнатушке в Печатниках, мрачно курил, а в голову закрадывалось чудовищное подозрение, что все было заранее подстроено… Его, возможно, попросту кинули более опытные и наглые людишки. Ну а если все было так – шулера, обыгравшего Вдовина, нанимал Кацман? Кому тогда отдавал долг Вдовин – тоже Кацману, что ли? А тот отстегнул шулеру, как заранее договорились… А не была ли подстроена и пьянка, после которой Вдовин стал бомжем? А потом все тот же вездесущий Жора якобы пожалел и пригрел старика, у которого сам отнял все, дал какую-то работу… Ох, какая интересная версия! А как докажешь теперь? Как ни крути, он, Вдовин, сам виноват – и в карты сам сел играть, и квартиру сам, добровольно, продавал, и пил тоже добровольно.

Если они с корреспондентом не ошибаются, то этот Жора со своими дружками давно подобным промыслом занимается. А ведь и про Тарасыча он сам, старый дурак, по пьянке как-то Кацману рассказал… Что же получается? Он сам на Виноградова эту волчью стаю вывел? Теперь поди докажи, что это не так…

Обвели его вокруг пальца! Непонятно только, почему в живых до сих пор оставили? Может быть, Кацман к нему присмотрелся и решил, что Вдовин ему еще пригодится?.. Он же не может в Жорины мозги заглянуть и узнать, что в них творится!

Николай Степанович с тоской поплелся обратно в комнатку. На душе был муторно… Скорее бы корреспондент всю эту компанию к ногтю прижал! А его тогда что ждет? Его, Вдовина? Ведь получается так, что он этим бандитам «за покушать» помогал беззащитных людей выселять из их квартир? Именно что «за покушать» – деньги Вдовину Жора платил смехотворные… Наверное, еще и этим Николай Степаныч ему был выгоден.

Фирма «Джой», на телефоне которой сидел Вдовин, постоянно переезжала с места на место и меняла номера телефонов. Теперь Вдовину стало ясно – почему. Сейчас вот – Печатники. Двухкомнатная квартира, одна из комнат заколочена – там никого не было. Во второй жил временно Вдовин. И работал там же. Обстановка была самой примитивной – кровать, голые стены, шкаф, стул, стол и зеркало. Все. И, само собой, телефон. Не было ни радио, ни телевизора, ни магнитофона. Грязный линолеум на полу. Холодильник был, но он не работал почему-то. Приходилось Николаю Степанычу ежедневно ходить по вечерам в ближайший магазин и там, считая мелочь, покупать себе спички, курево, порошковые супы. Ключ от квартиры Жора ему дал, но предупредил: надолго никуда не отлучайся – мол, я должен быть уверен, что каждый день с десяти до четырех ты сидишь и принимаешь звонки от населения. Вдовин только кивал – выбора у него не было. Да он до вчерашнего дня ведь на самом деле считал Кацмана своим благодетелем – человеком, что не дал ему погибнуть!

В четыре часа дня, похлебав жидкого супчика из кастрюли, Николай Степаныч закончил прием звонков. Всего их за день накопилось более десяти. Он еще покурил, позвонил Ярцеву домой, поглядывая на бумажку с номером телефона, но того дома не оказалось. Спрятал бумажку в карман брюк и уселся за стол чинить будильник: время показывает, а звонить не звонит…

Кацман открыл дверь своим ключом, заглянул в комнату и поздоровался со Степанычем. Потом взял с кровати листок с номерами телефонов тех, кто звонил в фирму, и бегло просмотрел его. Причем, как показалось Вдовину, без какого-либо интереса.

Сегодня Жора был во всем белом, а на носу у него сидели черные очки. Он небрежно бросил на стол свой дорогой кожаный блокнот, с которым никогда не расставался, и спросил:

– Что такой грустный, Степаныч? Заболел?

– Да так… – Вдовин хмуро продолжал возиться с будильником, лишь мельком взглянув на блокнот… Заглянуть бы в него для пользы дела! Что там? Телефоны, адреса, координаты бандитов? Эх!..

– Слушай, Степаныч, выйди, пожалуйста, мне позвонить надо… – Кацман пригладил рукой жесткие курчавые волосы и сел к телефону. – Иди на кухне покури пока.

Вдовин вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. Нарочито громко шумя, сходил на кухню, закурил, но оставил окурок в пепельнице и осторожно подошел к запертой двери – подслушать разговор Кацмана с неведомым ему абонентом.

В прихожей на полу вдруг что-то блеснуло – Вдовин нагнулся и увидел какой-то жетон… Ну и ну! Это что такое? Кацман обронил?.. Поднял и сунул себе в карман. Потом передумал и вместе с телефоном корреспондента перепрятал находку в носок на левой ноге… Что бы это ни было, раньше, до прихода Жоры, тут никакого жетона не лежало!

Подкрался к двери и прильнул к ней ухом…

Кацман говорил:

– Артур, ну что – прям такое срочное дело? Нет, я ничего, я просто хотел кое-куда успеть… Куда? Ну, Артур, разве у меня нет личной жизни?.. Хорошо, хорошо, я подожду… А когда вы подъедете? Уже едете, да?.. Ну, до встречи!

Вдовин слышал, как Жорик смачно выругался, после того как повесил трубку, а затем поспешно набрал еще номер и быстро, словно куда-то торопясь, залопотал кому-то:

– Владимирыч? Один?.. Все отлично, бабки я получил… Да-да, свою долю получишь, я слово держу… Конечно, не при себе! Что я, сумасшедший, что ли? Все как положено, тихо ждут своего часа в кейсе, в камере хранения… В «Шереметьево-2». Так что подгребай туда, ко входу, через час. Сможешь?.. Артур? Ну а как он узнает? Да и поздно теперь такие вопросы задавать, дело-то сделано уже… А как ты хотел? Не наделай там в штаны от страха. Или тебе нравится копейки от Князева получать? Вот впервые по полной программе и загребешь… Почему через час? Да, блин, я как раз Артура сейчас жду, но он точно не в курсах – просто хочет новое дело со мной обсудить. Так что запомни: ровно через час, аэропорт, вход в камеры эти…

Жорик положил трубку и стал весело насвистывать какую-то песенку. Потом кровать скрипнула – Жорик, кажется, направлялся к двери. Вдовин, вспотевший от напряжения, бесшумно вернулся на кухню и стал усердно сосать погасший окурок и глядеть в окно. Вдруг он услышал ругань Кацмана, обернулся…

Побледневший Жорик лихорадочно шарил у себя в карманах, выворачивал их наружу. Потом неожиданно со всей силы врезал кулаком по стене. Даже штукатурка с потолка слегка осыпалась!

– Не может быть! – шипел Жорик. – Не может быть!!!

– Что случилось? – проявляя участие, спросил его Вдовин.

– Слушай, Степаныч, ты никакого жетона на полу не видел? – продолжая шарить у себя по карманам, спросил Кацман в ответ. – Ох, япона мать, да куда же он задевался?.. Видел?

– Нет, – нагло глядя в черные очки, заявил Вдовин. – А что, какой-то важный жетон потерялся, что ли?

– Важный, ох какой важный! – Жорик включил свет в коридоре и стал быстро осматривать линолеум повсюду. Потом и на кухне все облазил, бормоча: – Внизу, в машине, я же проверял – он был… Может, на лестнице обронил? Так, Степаныч, давай еще раз все посмотри, а я пойду на лестнице пошарю…

Жорик забежал в комнату: низко нагнувшись, поискал и там, чертыхнулся и выскочил на лестничную клетку.

Вдовин же прокрался в комнату, пока Жорик был где-то на лестнице, открыл дрожащими руками блокнот, достал свою ручку и лист бумаги, списал для себя и будущей статьи Ярцева телефоны Артура, Новика, еще ряда людей… Из блокнота выпала вдвое сложенная бумажка. Вдовин быстро развернул ее. На бумажке-то было рукой Кацмана написано: «Кам. хран., аэропорт, не забыть!» – и номер жетона.

Когда уже белый от ярости Кацман ворвался в квартиру, Вдовин к тому моменту успел запихать свой листок в тот же носок, а блокнот – аккуратно положить на место. И сосредоточенно шарил под кроватью. Потом стряхнул с рук пыль и спросил:

– Ну что, нигде нету?

– Выворачивай карманы давай! – вдруг потребовал Жорик и снял черные очки.

Вдовин вывернул карманы брюк, из которых посыпалась одна табачная крошка, – и тут раздался звонок в дверь.

Затем в дверь затарабанили кулаками. Раздался чей-то голос:

– Жора, блин, открывай, это мы с Петровичем! Открой!

Кацман покрылся холодным потом, смерил взглядом стоявшего перед ним Вдовина, на лице которого ясно читалось искреннее недоумение, плюнул на пол и пошел открывать входную дверь.

На пороге выросли двухметровый гигант во всем светлом и чернобородый крепыш во всем черном. Они вошли, захлопнули за собою дверь и уставились сначала на Жорика, а потом и на Вдовина.

– Вот… Артур… – забормотал бледный Кацман. – Как ты и просил, сижу, жду. Хотя, конечно, уже сильно опаздываю…

– Да? – с ненавистью глядя на него, прищурился гигант. – Куда это ты опаздываешь? Не в «Шереметьево-2», случайно, – денежки мои с Новиком делить? Что зенки выпучил? Или ты думал, что Артур – идиот, Артура можно кинуть, как лоха последнего, и свалить за бугор? Сядь! Петрович, ходи сюда, взгляни на этого урода…

– Ты чего, Артур?! – начал отпираться Кацман. – Когда я тебя кидал? Какое «Шереметьево»? Даже в мыслях такого не было!

– Не гунди, – оборвал его Артур, – Новик раскололся.

– Да он все врет! – стукнул кулаком по столу Жорик. – Эта скотина меня специально хочет подставить, я же знаю!

– Это что за сухофрукт? – вдруг спросил у Кацмана Артур, больно ткнув пальцем в грудь Николая Степаныча.

– Я тебе говорил про него, – с неожиданным спокойствием ответил Жорик, – нужный старик, на телефоне здесь сидит.

– Ты это, отец, шел бы погулять свежим воздухом… – обратился ко Вдовину чернобородый. – Да побыстрее! Иди, иди.

Жорик закрутил головой, хотел что-то сказать, глядя, как Петрович выталкивает Вдовина в коридор, но тут Артур взял со стола блокнот Кацмана и стал его перелистывать. Оттуда выпала бумажка с номером жетона. Артур развернул ее, прочитал, посмотрел, не написано ли чего с обратной стороны. И вдруг, размахнувшись, заехал Кацману кулаком в зубы:

– Ах ты, крысятник, падла! Прямо в глаза мне врешь уже! А ведь Новик-то мне сейчас звонил, что вы с ним в аэропорту должны встретиться! Вот же, у меня в руках, твои записи в блокноте! Но этого мне, Жора, мало… Гони жетон, да побыстрее!

Артур вложил в новый удар всю силу – по крайней мере, Кацмана отшвырнуло на кровать, он стукнулся о стену затылком и замычал, прижимая растопыренные пальцы ко рту. Посмотрел на свои окровавленные руки, сплюнул выбитый зуб и захныкал:

– Артур! Я потерял жетон! Клянусь, потерял! Нет его!

Губы у Жорика были разбиты, и с них на белоснежный костюм Кацмана капала кровь. Вернувшийся из прихожей Петрович вынул из-за пояса свой любимый «гном» – пистолет, снаряженный зарядами с повышенной пробиваемостью и бронебойными пулями, имеющий даже лазерный целеуказатель, – и врезал им Кацману по затылку. Тот охнул, но сразу затих, когда Петрович приставил пистолет ему к виску и снял с предохранителя.

Артур тяжело сел к столу, стал вертеть в руках недособранный Вдовиным будильник. Попросил у Горохова сигарету. Тот достал из кармана левой рукой зажигалку и пачку «Ротманса», протянул шефу. Артур закурил, выпустил облако дыма прямо в лицо своему бывшему подельнику Кацману и, взглянув на свои часы фирмы «Брегет», начал говорить:

– Так… Ну и что мы сейчас имеем? Мы долго работали с тобой вместе, Жора. Деньгами я тебя всегда снабжал аккуратно, вовремя. Большими деньгами, кстати! Потом я стал замечать, что ты отлыниваешь от работы. Задумался: не переплачиваю ли я тебе? Решил присмотреться к такому сомнительному работничку. С каждым днем ты мне нравился все меньше и меньше. Тогда я сказал всем нашим: ребята, имейте в виду, если кто-то из вас начнет тихушничать и втемную обтяпывать делишки с Кацманом, я вас урою! Я обычно вполне внятно выражаюсь – ты, Жора, знаешь. Так вот: на днях мне звякнул нотариус наш, Новик, и настучал на тебя. Что ты уговорил его тайком от меня оформить документы на продажу четырехкомнатной квартиры вблизи «Третьяковской». И ты, дорогой наш крысятник, умудрился уже и продать эту хату, никому ничего не сказав. Новик передо мной полчаса извинялся – мол, бес попутал, мол, на деньги позарился… А почему он вовремя очухался? Потому что боится меня, боится Петровича, боится справедливой кары за содеянное. А ты? Ты, получается, не боишься? Срать на всех на нас хотел?! Он, Новик-то, все-все мне рассказал: и что ты деньги должен получить, и что, ему кинув долю, собираешься в Израиль с концами рвануть… Ну откуда ты такой умный, а? Да ведь мы бы тебя и в Израиле откопали – ты моих связей не знаешь! Да и незачем тебе их знать. Сегодня Новик сказал мне, как раз когда мы сюда ехали, что ты уже и бабки получил и заховал их в надежном месте… И что ты вполне готов к отрыву. Какой у тебя был запланирован следующий шаг? Билет, аэропорт – и здравствуй, земля отцов? Глупо, Жора. Ну, я отвлекся… Нас с Петровичем больше всего интересует – где жетон от камеры хранения? А код кейса? Видишь, сколько интересного ты нам должен рассказать! Ну?

– Код «дипломата» в блокноте, на последней странице, – трогая распухшие, рассеченные губы и кривясь от боли, сказал Кацман, – а жетон я правда посеял. Здесь где-то посеял! Сюда поднимался когда, пощупал его в кармане – был у меня! А здесь пропал… Мы со Степанычем все обшарили – пропал!

Артур слушал его со скучающим видом, потом рывком бросился на Жорика, схватил его за грудки и заорал ему в лицо:

– Ты кому лапшу на уши вешаешь, баран? Ты совсем тупой, да? Короче, или жетон нам даешь, или мы тебя кончаем тут! Ты что, решил в бирюльки с нами поиграть? Ты, сука, на мои бабки позарился! И я их получу с тебя – иначе я не Артур Князев! Все, до последнего цента, из тебя вытрясу, блядь позорная!

– Погоди, Артур, погоди! – заверещал Кацман. – Дай мне договорить! Нету жетона у меня, клянусь! Но наверняка этот старый чмошник Степаныч его подобрал! Некуда больше жетону было деваться, пойми! А вы отпустили чмыря! Он теперь далеко!..

Артур переглянулся с Петровичем. Тот снова засунул пистолет за пояс, одернул на себе черную футболку и помчался догонять старика, если тот еще не очень далеко убежал. Входная дверь осталась открытой. Артур пошел следом за ним, закрыл ее изнутри и вернулся в комнату, где сидел вымазанный в собственной крови Жорик.

– Какой смысл старику брать этот жетон? – Артур стал быстро ходить по комнате, рассуждая вслух. – Кодов он никаких не знает, да и вообще не в курсах… Или ты его просветил?

Кацман покачал головой.

Артур вдруг рывком поднял его с кровати и стал деловито обшаривать, залезая руками во все карманы белого костюма, щупая подкладку пиджака. Потом заставил разуться и даже вывернуть носки…

Позже вернулся Петрович – позвонил в дверь, и Артур ему открыл. Бородач сокрушенно сказал, глядя, как Артур прячет в карман брюк блокнот Кацмана:

– Нет его нигде! Небось уже далеко отсюда, козел… Артур, с этим что делать будем? – Он показал пальцем на совершенно обнаженного Кацмана, навытяжку стоявшего у кровати…

Выйдя из квартиры, Николай Степанович Вдовин быстро сбежал по лестнице на первый этаж, перевел в подъезде дух и спокойно пересек двор, не забывая о возможной погоне… Сейчас Кацман на него стрелки переведет, как пить дать! И что тогда? Тогда его могут догнать, обшарить – отберут у него и жетон, и бумаги с телефонами Ярцева и их самих, бандитов проклятых. Оставят ли его в живых после этого? Ох, вряд ли! Значит, надо как можно быстрее делать ноги отсюда. А куда? И вообще – что надо сейчас делать?

Мысли Вдовина работали с лихорадочной скоростью, а ноги между тем сами несли его между домами: он петлял по не освоенному им еще толком району Печатников, путая следы и оглядываясь. Никто не обращал на него ни малейшего внимания: ну спешит куда-то старик – мало ли куда и что у него за дела? Не такой уж, кстати, и старик – крепкий пожилой мужчина, скорее просто взъерошенный и небритый. Да, с бритьем была проблема – пачка лезвий у Вдовина на днях закончилась, а новую он не успел купить. Поэтому оброс сейчас серебристой щетиной. Да и выглядел, прямо скажем, неважно: сандалии на ногах – старые, брюки – мятые, пиджачишко – тоже не шик-блеск. Денег в кармане – рублей десять всего. На две поездки в метро хватит да на звонок Ярцеву… Нет, не хватит: жетоны-то все уже по четыре рубля, а еще проездные надо купить. Ну, чертовы цены! Надо, подумал Вдовин, срочно денег у Ярцева занять…

В голове у него уже созрел план действий, но и его надо было подкорректировать. Николай Степанович остановил девочку-подростка и спросил у нее, как пройти до метро. Она ответила, однако явно испугалась его вила и побыстрей убежала. Вдовин, негромко матерясь на ходу, развернулся и двинул в обратную сторону. Оказалось, до сих пор он шел не к станции метро, а в противоположную сторону!

Наконец перед ним открылась площадь, заставленная всевозможными ларьками. Он видел букву «М», толпы людей на площади – многие спешили вниз, в подземный переход, многие выходили из перехода наверх. У входа в метро стояли и милиционеры – это Вдовина испугало. Паспорта у него нет, вид – сомнительный. Хотя… Береженого Бог бережет!

Сел в тенечке, невидимый за густой порослью кустов, закурил «Приму» и решил еще раз продумать свой план до мелочей… Так. Ага! Сейчас он первым делом должен дозвониться корреспонденту, Андрею. Занять у него денег, отдать ему, если возьмет, ключ от квартиры в Печатниках, а про жетон от кейса с деньгами… Смолчать пока!

Чувствовал Вдовин, что, если он все правильно понял, попозже сумеет сам, в одиночку, забрать чемоданчик с деньгами. Это его, может быть, последний шанс жить по-человечески! Сейчас на Киевский соваться опасно – там эти бандиты могут его поджидать. Значит, пока жетон надо спрятать в надежном месте и помалкивать об этом. Ну отдаст он жетон Ярцеву, ну милиция деньги получит, передаст государству… А ему шиш с маслом достанется! А кто его проблемы за него решит? Никто. А ведь ему и жить где-то надо, и паспорт справить… Как же быть?!

Сигаретка в его руке дотлела, и Вдовин швырнул ее в кусты. Потом смело зашагал к метро, стараясь не попадаться на глаза милиционерам. Это ему удалось. Спустился к турникетам, встал в очередь к кассам. Купил жетон для таксофона и разовый проездной в метро. Побежал звонить Ярцеву… Хоть бы тот трубку снял, хоть бы дома оказался! А вдруг жетон впустую потратит? Вдруг номером ошибется? Что тогда делать? Ну и дела…

– Алло! – К счастью, корреспондент оказался дома. – Андрей? Не клади трубку! Очень важное дело!.. Да, я, Степаныч! Слушай, Андрей, боюсь, прервется разговор, так что сразу о деле: ты мог бы сейчас со мной встретиться? Прямо сейчас, да, именно! И возьми с собой, пожалуйста, немного денег, – у меня вообще их нету, хочу в долг попросить… Давай встретимся минут через десять на «Крестьянской заставе», а?.. Ну, через пятнадцать… Хорошо? Я тебе там уже все расскажу, да. В центре зала…

Вдовин повесил трубку, спустился вниз, сел на поезд и доехал до станции, где недавно сделали переход на «Пролетарскую». Стал нервно расхаживать в условленном месте, молясь, чтобы все прошло по плану. Наконец появился Андрей – молодой, красивый, с большим пакетом в руках. Махнул рукою Вдовину. Они пожали друг другу руки. Потом Ярцев вынул из нагрудного кармана рубашки сто рублей и отдал их Степанычу.

– Так много? – удивился тот. – Мне трудно отдать будет…

– Ерунда! – улыбнулся Андрей. – Ну, так что за дело?

Вдовин вынул ключ от квартиры в Печатниках, отдал Андрею.

– Сделай что-нибудь, Андрей, и срочно! Понимаешь, сейчас они все там, бандиты: и Кацман этот, и Артур со своим помощником – ссорятся друг с другом. Меня из квартиры на время выставили, а я возьми да и убеги. Все, мне туда возврата нету! А вот, кстати, я списал телефоны ихние, возьми, может, пригодятся, Подслушал я кое-что, как ты просил, и теперь мне ясно, что это они Тарасыча нашего…

Вдовин не стал продолжать, а вместо этого нагнулся и пошарил у себя в носке. Жетон от камеры хранения вынимать не стал, но выудил оттуда сложенный вчетверо листок с телефонными номерами бандитов и отдал его Андрею. Тот сказал:

– Отлично! Теперь они уже, можно сказать, обезврежены. Между прочим, мой друг – капитан РУВД Самойлов – и его ребята в данный момент беседуют с соседями Игнатьевны насчет явно поддельных документов по купленной ими квартире. Ты же помнишь все эти бумажонки? И Ларису, загорелую такую?

Вдовин кивнул, о чем-то задумавшись, и спросил Андрея:

– Только не пойму… Эти-то, в Печатниках, уйдут, что ль? Ты не можешь как-нибудь сделать, чтобы их арестовали? Они же потом куда-нибудь запропастятся. На дно лягут – фиг найдешь!

– Степаныч, – серьезно ответил Андрей, – я прямо сейчас буду все связи свои поднимать. Никуда эти гады не денутся, обещаю! Ну а ты сам-то куда собрался? Может, ко мне пока? Пересидишь, успокоишься, а вечерком все и обсудим… Ну как?

– Андрей, твой телефон у меня есть… За деньги – спасибо огромное, отдам по возможности. Только у меня есть одна мысля… Съезжу кой-куда, потом уж – к тебе. Не знаю, как по времени получится… Спеши, Андрей, пока они все там!

Они разошлись в разные стороны – Ярый пошел к выходу в город, а Вдовин, наоборот, стал дожидаться поезда метро. Настроение у него было не то чтобы приподнятое, а какое-то лихорадочно-взбаламученное, припадочно-счастливое… Неужели и ему повезло наконец? Неужели фортуна к нему лицом повернулась? Но надо теперь быть вдвойне осторожным: жизнь внезапно может опять по башке ударить, если расслабишься… Мучило его то, что пришлось утаить от корреспондента правду насчет заветного жетона. Андрюха этот – вроде отличный парень, как-то и сдружились они уже за это время. Но у Андрея есть все, а у него, у пожилого уже человека, нет ничего. И не появится, если он сам инициативу не проявит. Случайно подобранный жетон может оказаться если не ключом к счастью, так хотя бы ключом к давнишней мечте Вдовина – безбедной, тихой, уютной старости.