Текст книги "Ордер на смерть"

Автор книги: Алексей Грачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Потом было еще несколько сверхудачных операций – нигде, ни разу и ни в чем Петрович не лажанулся. Поэтому Артур окончательно приблизил его к себе, ни в чем Горохову не отказывал – больше того, со временем он утвердился во мнении, что Петрович – человек преданный, надежный, к тому же умница. В плане интеллекта Горохов разве что чуть-чуть не дотянул до самого Артура. Конечно, с ним еще и потому было интересно общаться. Моментально врубаясь в замыслы своего нового шефа, Горохов мог неожиданно ему возразить, но всегда по делу. Он иногда обращал внимание на такие мелочи в плане отъема той или иной квартиры, что Артур просто разводил руками – как же, мол, он сам этого не заметил? Это же очевидно!

В целом все шло к совместной работе по формуле: «одна голова – хорошо, а две – лучше». То есть все чаще и чаще план действий разрабатывался ими обоими. Соответственно, денежки текли в карманы Петровича все более и более широкой струйкой. Он был доволен, Артур – не меньше его.

Хотя посторонние об этом альянсе вряд ли догадывались: тем же тулякам, Боре-Угрюмому и Славе-Пижону, незачем было знать все. Их наняли – и уже не в первый раз – именно из-за относительной дешевизны их услуг. По тульским меркам они, эти два бандита, зарабатывали более чем прилично. Но если бы они узнали, в каком процентном соотношении находятся их заработки с заработками Петровича и Артура, они могли бы и взбунтоваться. А это было невыгодно верхушке группировки.

Поэтому при них Петрович обращался к шефу по телефону не иначе как «Артур Викторович» и косил иной раз под дурачка. Сам же мрачно думал: «Ну, давайте, колитесь, что там у вас на уме – на самом-то деле?» Но туляков пока все устраивало.

* * *

Сам Артур Викторович Князев происходил из интеллигентнейшей профессорской семьи и был единственным ребенком в ней. С детства он рос в атмосфере всеобщего обожания, не привык ни в чем получать отказа. Зато привык все делать по-своему и повелевать людьми, как ему вздумается. Все его прихоти исполнялись родителями беспрекословно – они буквально молились на него! Отец Артура, седенький сгорбленный старичок, когда-то тоже был красавцем огромного роста – это по наследству перешло к Артуру, конечно же, от него.

Виктор Феликсович Князев – известный филолог и знаток древнерусской литературы – мечтал, что сын пойдет по его стопам, продолжит его дело. И с детства приучал Артура к мысли, что того ждет блестящая научная карьера. Подобного же мнения держалась и мать Князева-младшего, совершенно безвольная, невзрачного вида женщина, которую постоянно мучили головные боли и вообще все мыслимые и немыслимые болезни.

Артур рос в роскоши и до поры слушался своих родителей. С годами это давалось ему все трудней и трудней – так бывает, когда в семье один-единственный ребенок. Любовь родителей превратилась потихоньку в ничем не прикрытый деспотизм: Артуру буквально во всем навязывалась их точка зрения. А сам он как бы не имел даже права голоса. В так называемом переходном возрасте Артур, стремительно превратившийся в очень высокого, статного красавца, наконец взорвался…

Как-то родители при нем стали обсуждать его последнее увлечение – девочку из школы, в которую он был по уши тогда влюблен. И стали уверять его, что она ему не пара, что у них припасен для сыночка вариант получше. Артур не верил своим ушам. Терпел, терпел – а потом грубо наорал на опешивших родителей и хлопнул дверью. Это было началом полного разрыва.

Артур вырос таким эгоистом, что напрочь перестал общаться с родителями – даже снял отдельное жилье. Перед ним со всей остротой возник денежный вопрос. Нужно было где-то работать, чем-то добывать себе немалые суммы денег. Тогда Артур, назло тиранам-родителям поступивший не на филфак МГУ, а на юридический, быстро сошелся с фарцовщиками и спекулянтами, многие из которых знали его с детства. Стал ворочать вместе с ними большими деньгами. Но аппетиты у него были поистине волчьи. И эти суммы его уже не устраивали. К тому же он пользовался таким успехом у женщин и девушек, что ему просто нужно было в несколько раз больше денег, чем его друзьям.

Наконец Артур сообразил, что не он должен платить в ресторане за свою спутницу, а она за него. Так начался следующий этап его бурной жизни. Он сделался самым настоящим альфонсом – высокий, ухоженный, всегда безупречно одетый красавчик блондин, рядом с которым женщины таяли от вожделения. Одна из любовниц «отмазала» его от службы в армии, так как работала в военкомате, – иначе бы он точно попал в десантники. Благодаря своей счастливой внешности и отличным манерам Артур забыл о будничных проблемах – женщины снабжали его деньгами, баловали и преподносили ему дорогие подарки. Он привык вести определенный образ жизни. И совсем прекратил навещать родителей.

Но параллельно Артур продолжал изучать тонкости юридического дела, пытаясь выдумать некую схему, позволившую бы ему окончательно разбогатеть и занять достойное место под солнцем. Он уже начал потихоньку экспериментировать…

Зная, что неотразим для слабого пола, Артур втерся в доверие к одной простодушной особе из нужного ему загса – а та решила, что он в нее искренне влюбился. Реализовать дальнейшие пункты его плана не составило особого труда. Артур зарегистрировался «заочно» с одной из своих любовниц, имея на руках все необходимые для этого документы, – и получил в свое распоряжение роскошную квартиру. Бедная тетка из загса пришла бы в ужас, узнав, что Артур женился на… покойнице! Но его связи были уже так обширны, что все прошло по его сценарию – без сучка, без задоринки. На самом деле та, с кем зарегистрировался Артур, к моменту оформления брака сгорела на своей даче при странных обстоятельствах… А квартирка у нее была что надо! «Ну не пропадать же такому добру!» – рассудил Артур. А еще подумал, криво ухмыляясь: «Ай-яй-яй! Нехорошо-то как вышло… Сгорела тетенька!» – припоминая, как ночью сам поджигал дачу любовницы, в полном соответствии со своим почти безукоризненным планом действий.

План сработал. И Артур, дождавшись, пока вся эта история покроется пылью и плесенью, осторожно обвел в блокноте фамилию наиболее выгодного покупателя квартиры – а покупателей он искал около двух месяцев, составлял их список, шифруя все записи в блокноте. Продал – и, собственно говоря, впервые в жизни получил за свои махинации огромную сумму денег в валюте.

Сразу же купил себе однокомнатную квартиру, обновил гардероб. Потом, после недолгих размышлений, Артур решил, что ему уже нужна собственная автомашина. Какую-нибудь развалюху он покупать не хотел, а на шикарную тачку все равно требовалось больше денег, чем он поначалу рассчитывал. Махинации с жилплощадью нужно было возобновлять.

В начале девяностых Артур «работал» в одиночку. До поры до времени. Провернув еще пару дел, он наконец-то обзавелся и машиной, и первым скромным коттеджиком в Подмосковье. Тогда в России, как ныне всем известно, начался самый настоящий правовой беспредел. И Артур как будущий юрист научился ловко обходить всевозможные ловушки на своем пути. Есть такая поговорка: «Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь». Увлекшись зарабатыванием денег, Артур вылетел из университета. Мало того, что он завалил важный экзамен – так еще и нахамил преподавателю, фактически сам хлопнул дверью.

Вечером он дико напился в одиночку у себя дома. Потом понемногу успокоился: а зачем, собственно, ему вся эта учеба? Время только отнимает! Нужно вплотную заняться своими финансовыми аферами, вывести их на качественно новый уровень. А вот для этого уже требовались ему надежные люди: возникала необходимость собирать свою команду, короче говоря – банду.

В этот период, называемый в народе временами «большого хапка», Артур «хапнул» не меньше, а то и побольше иных криминальных деятелей. Да что говорить – он один из первых в столице сообразил, какие выгоды ему лично сулит любая из незаконных операций с чужой недвижимостью. Связи у Артура были теперь везде, где он захотел их иметь, – в милиции, в мэрии, в префектурах, в загсах, в бандитских кругах… Артур довольно ловко научился «ботать по фене», понимая, что без этого ему трудно будет двигаться вперед. Ведь как-никак часто его интересы пересекались с интересами местной мафии, а отсюда – один шаг до нежелательных тупых разборок. Такие варианты – когда приходилось подстегивать к своим делам бандитов со стороны – раздражали Артура. Он хотел, по возможности, ни с кем не делиться деньгами, заработанными прежде всего его, а не чьим-то умом.

Князев-младший стремительно богател: приобретал в свою собственность загородные дома, квартиры, завел тайные счета в зарубежных банках. Автомобилей у него теперь было – целый автопарк! Бывший студент юрфака строил глухую оборону на все случаи жизни, просчитывал варианты отступления из невыгодных для него афер и втайне посмеивался мал своими родителями, которых считал неудачниками.

Чем богаче Артур становился, тем увереннее, тем более независимо он себя чувствовал. И со временем решил, что можно простить родителей: все-таки его угнетал тот факт, что он их годами не видит, полностью погруженный в непростое искусство делания денег. Состоялась встреча – под Новый год, когда Артур решил удивить родителей и подарить им в качестве новогоднего подарка новенькую дачу. Те, конечно, изумились. Артур уходил от прямых вопросов отца – насчет того, где же его сынок работает; отделывался ничего не значащими фразами. Да и не собирался он делиться со стариками теми фактами своей биографии, от которых у них бы волосы дыбом встали на голове.

Так или иначе, а отношения с родителями были налажены. В конце концов Артур просто не мог допустить, чтобы их роскошная профессорская квартира, эти пятикомнатные апартаменты, не перешла со временем к нему! А значит, нужно было терпеливо ждать, пока родители умрут. Ну, он сейчас уже никуда особенно не спешил – жил в свое удовольствие. Времени в запасе у него было вагон и маленькая тележка. Артур все же держал родителей на расстоянии, чтобы не совали свой нос куда не следует, не просили у него какой-то помощи и не доставали своими деспотическими замашками и бесконечными советами. «Если бы я следовал вашим советам, – думал иной раз Артур (думал злобно, но внешне – приветливо улыбаясь своим старикам), – ходил бы сейчас с голой задницей и читал бы не финансовые документы, а ваше гребаное «Слово о полку Игореве!».

Он навещал родителей по праздникам, но к себе никогда не звал. Незачем им было видеть, как у него дома хозяйничает какая-нибудь очередная фотомодель – с ногами от самой шеи, сама, возможно, не подозревавшая, что Артур вышвырнет ее из своей жизни сразу, как только она ему надоест. А родители бы опять начали свои штучки: «Ой, какая красивая! А когда вы поженитесь? А когда нам внучков подарите?» Как будто на каждой смазливой бляди нужно немедленно жениться… Да таких баб в жизни их сына уже около сотни было! Он любил разнообразие.

Одну из своих блатхат он превратил в «дом свиданий»: там все – начиная от зеркальных потолков и кончая водным матрасом на постели – влекло к тому, чтобы немедленно заняться любовными утехами. Большой поклонник женских криков и стонов в минуты оргазма, Артур заказал для этой квартиры звуконепроницаемые пробковые стены. Здесь он любил отдыхать в объятиях очередной подруги и ни о чем не думать. Были в квартире и камин, и звериные шкуры на полу, и джакузи, и хитрая система интимного освещения, и большой выбор порнофильмов на любой вкус… В «дом свиданий» друзья и боевые соратники Князева не допускались – это была его, и только его, территория.

Существовала другая блатхата, где как раз поощрялось участие в сексе как можно большего числа людей, туда могли прийти – и приходили! – все члены немногочисленной команды Артура. Как правило, там царил дичайший разврат, и все занимались – по желанию, конечно, – групповым сексом. Ключи от этой квартиры были не только у Князева, но и у Петровича и еще у кое-кого, а посещали блатхату некоторые весьма высокопоставленные личности, которые после подобных утех не могли Артуру ни в чем отказать – что от них и требовалось. Заманив нужных ему людей на свою территорию, Артур мог быть уверен: все нужные ему документы в части, от них зависящей, будут подписаны даже раньше срока.

Артур не желал нигде светиться, организовывать какие-то фирмы, возиться в них с бумажками для отвода глаз. Нет, само собой, он числился в одной мало кому известной конторе мелкой сошкой, чтобы платить мизерные налоги и чтобы ему на хвост не падали представители госслужб; а в остальном полагался исключительно на свои связи. Самая главная квартира – та, где Артур устроил что-то вроде офиса (да и где жил по большей части), – не могла привлечь к себе внимания. Там даже стальной двери снаружи не было – внутри она, разумеется, наличествовала. В главную квартиру доступ имели только сам Князев и Петрович.

Когда Князев-младший стал набирать свою команду, то первым делом привлек к своим квартирным махинациям бывшего однокурсника – Жорика. Это был педантичный кучерявый еврей, ровесник Артура и большой дока по части всяческих юридических тонкостей. Они обтяпали вместе несколько не особо крупных дел, и Артур понял, что без Жорика ему в дальнейшем не обойтись. Но Жора Кацман, талантливый махинатор и знаток Уголовного кодекса, и не претендовал на большее: он побаивался разрабатывать с Артуром наиболее дерзкие планы, думая лишь о том, сколько лет им могут за это впаять. Артура подобный ход мыслей Жорика не устраивал – а как же риск? Ведь именно благодаря риску он, Артур, вчерашний альфонс, снимавший задрипанную квартирку с тараканами, сегодня стал богатым и независимым человеком! А Жорик всего боялся и уж точно ни в какое сравнение не шел с Петровичем – обстрелянным на многих войнах бойцом. Жорик мыслил слишком узко, не так парадоксально и интересно, как Петрович.

Тот же Жорик, однако, уже слишком многое знал о темных делишках Артура, и с ним приходилось делиться, даже если он палец об палец не ударял в подготовке операции. На данном этапе отношения Артура и Жорика были натянутые: Кацман меньше всего на свете хотел угодить за решетку по обвинению в бандитизме, не желал быть причисленным к сообщникам Артура – в убийствах нескольких десятков одиноких владельцев квартир. Кацман один раз даже намекнул Князеву о своем намерении вообще выйти из команды и вплотную заняться карьерой адвоката. Артур обалдел от такой наглости, но никакого решения по поводу бывшего коллеги так и не принял.

Кацман, похоже, не понимал, что и его руки, фигурально выражаясь, уже обагрены кровью, что именно благодаря его содействию столько алкашей, наркош и стариков уже на том свете. «Ну, так легко тебе от меня не отделаться! – с холодной злобой думал Артур. – Раньше надо было думать, дорогой Жора Кацман…»

В прошлом году Князеву исполнилось тридцать четыре. Он, хотя и прекрасно понимал, что его бизнес стоит на крови и жестокости, вполне был доволен своей жизнью… Вот как все обернулось! Как ни крути, а он всюду, всегда, во всем был прав: и что от родителей ушел, и что жизнь себе по собственным законам обустроил, и что разбогател – уже к так называемому возрасту Христа. И, главное, имел пути к отступлению. Более того, чувствовал сильное желание заняться легальным бизнесом – хватит уже по краю пропасти шарахаться!

Может быть, прав Кацман: лучше свернуть удочки, пока не поздно? Ну что ему, Артуру, еще от этой жизни надо?.. Он молод, богат, умен, красив; перед ним открываются блестящие перспективы, особенно в настоящее время – в конце века. Особенно если учесть, что Россия – далеко не единственная страна на свете. С его-то деньгами и связями можно вообще в Аргентине какой-нибудь обосноваться: прикупить себе отель и жить себе припеваючи. Там же никто не спросит его – откуда, мол, приятель, взялось твое богатство? Откуда, откуда… Оттуда! Помог разным паразитам общества избавиться от мучительного груза их бесполезной жизни! Именно паразитам – разве это люди?..

Своих жертв – и будущих, и тех, что давно сожжены в крематории или просто закопаны в землю и до сих пор никем не найдены – Артур презирал и отчасти даже ненавидел. Дело в том, что они были по большей части пролетарского, или рабоче-крестьянского, происхождения. А жили при этом в крупном мегаполисе – как будто так и надо! – и в хороших квартирах. Князевы же – и об этом не раз говорил маленькому Артуру его папа-профессор – происходили из очень древнего дворянского рода. Папа иной раз, накушавшись наливочки, показывал сыну копию изображения их пространного генеалогического древа. И объяснял при этом Артуру, что, если бы не революция и Советская власть, у них, у Князевых, было бы сейчас несколько собственных поместий, имений и прочее, прочее – под Нижним Новгородом, в Подмосковье и на берегу Волги. Артур, как губка, впитывал эту информацию, а отец, в душе диссидент и ярый антикоммунист, настраивал сына против «хамов» и «красных», втолковывал ему, что «Империя Сатаны» скоро падет и что это, безусловно, хорошо… А вдруг им поместья вернут? У отца даже дагерротипы – старые фотокарточки – этих поместий имелись, как и фотографии предков: красавцев офицеров, воевавших с немцами еще в начале двадцатого века.

Когда к власти пришли так называемые демократы, Артур понял, что папочка его слишком закопался в своих книгах и не особенно разбирается в политике текущего момента… Пусть он и дальше уповает на то, что некто вдруг прибежит к нему и станет совать ему в руки ключи от врат в мифические имения и поместья.

Папа всегда был чересчур уж идеалистом! А в жизни все обстояло грубее и жестче. Надо было хватать, хватать все, пока есть возможность, – воровать и убивать самыми примитивными, варварскими, зато единственно надежными и верными методами, – быстро сколачивать первоначальный капитал, все равно на чем. Одни стали продавать на Запад несуществующий лес, другие – существующий; кто-то здорово нажился на «финансовых пирамидах» и утек за бугор проматывать свое из воздуха сделанное состояние; кто-то торговал по-крупному – целыми заводами, а кто-то ринулся торговать иконами и старинными рукописями… Ясно одно: надо действовать, причем срочно, пока царит эта атмосфера неразберихи и повального воровства.

Артур, в отличие от инертного папочки, успел сделать свои деньги. Жизнь засверкала для него всеми мыслимыми и немыслимыми красками – и он гордился собой.

Где-то глубоко, в подсознании, наверняка все-таки засела переданная ему с отцовскими генами лютая ненависть к так называемому народу – ко всем этим старикам, алкашам и прочим людишкам «низшего сорта», неизвестно за что поселенным в хорошие московские квартиры… Видимо, ловко прогибались перед коммуняками, вот и улучшили свои жилищные условия! Но их время прошло, теперь действует закон джунглей – всем известный закон: «Кто сильнее, тот и прав». Поэтому Артур считал, что он не просто обогащается за счет убитых его командой «старых паразитов», а еще и выполняет некую миссию справедливости, отбирая у «замов» то, что принадлежит не им.

Недаром любимой книгой Артура была и осталась книга М. Булгакова «Собачье сердце». Достойный человек – ну, допустим, бизнесмен с хорошим мозгами – должен жить, как тот профессор из книги, в большой, даже огромной, квартире; иметь просторную гостиную, иметь спальню, кабинет, в общем – все, что он может позволить себе купить у него, у Артура. Но для начала надо вышвырнуть из квартир всех этих недочеловеков, всех этих Шариковых.

За людей свои жертвы Артур не считал – ну какие же это люди? Психически больной? О’кей, должен жить и диспансере! Алкаш? Тоже в диспансере, или вообще не жить! Старик? Полный вперед, шуруй в свой дом престарелых и живи там! Наркоман? Вперед, в диспансер! Ни к чему им занимать целые квартиры – квартира же стоит больших денег, и деньги эти должны лечь в карман Артура!

Сильно добренький богатым не станет. На вооружении у команды Князева было несколько уже проверенных схем действий, и они сильно отличались друг от друга.

Схема номер один: «С приватизацией». Одинокие старики, или наркоманы, или алкоголики, или психически больные люди… Сначала их надо отыскать, потом заставить приватизировать квартиру и переоформить ее на какое-нибудь подставное лицо. Затем подлинный хозяин жилплощади бесследно исчезает, а квартира продается на якобы законных основаниях. Все гениальное – просто!

Схема номер два: «С двойниками», или «Питерская». Опять же – поиск будущих жертв, спаивание их отравленной водкой до наступления смерти, а уже потом – подключение к делу двойников, то есть людей, на самом деле очень похожих на убитых. Оформление купли-продажи квартиры. Тела жертв кремируются. Выход на них осуществлялся просто: могли и на улице подойти – мол, не хочешь ли бананы хранить в своей хате за такую-то сумму? Или под видом телегруппы внаглую завалиться к жертве – тина: «Мы вас поснимаем для передачи?» А потом – застолье с отравой. Подобный же вариант – приватизации через знакомых… Однако здесь не подделывались ни свидетельство о смерти, ни целевая доверенность у нотариуса. Схема верная, хоть и немного громоздкая. Почему «Питерская»? Такой схемой пользовалась арестованная в девяносто пятом году банда Тихонова, угробившая около шестидесяти человек. Артур смотрел передачу об этом деле по телевидению и даже успел записать ее на свой видеомагнитофон.

Схема номер три: «С поддельной доверенностью от имени убитого на право распоряжаться жилплощадью». Именно ее Артур задействовал в последнем деле, когда туляки отравили пенсионера, ветерана Великой Отечественной. В паспортном столе могут потребовать согласия близких родственников покойного на операции с его жилплощадью – тогда будет трудно. Но Артур четко просчитал все свои ходы и действительно собрал целое досье на старика Виноградова: риэлтор хотел убедиться, что у ветерана нет никаких родственников. И потом, паспортный стол давно уже был Артуром подмазан, а начальник получал от Князева кругленькую сумму за каждый такой «финт ушами». И не раз участвовал в разнузданной групповухе на блатхате Артура, прекрасно понимавшего: человек слаб, любого можно купить… Любого!

Схема номер четыре: «Домашние риэлторы». Артур, разозленный на неучастие Кацмана в последних операциях, практически заставил Жорика постоянно публиковать в газетах телефоны неких фирм, идущих навстречу своим возможным клиентам. Вынудил Жорика и самого сидеть на телефоне, и контролировать деятельность старого перца Николая Степаныча, который за чисто символическую сумму согласился сидеть на телефоне – регистрировать звонки. Старика этого Жорик подключил к делу по собственной инициативе, после того как Артур равнодушно сказал ему: «Мне нужно, чтобы на проводе кто-нибудь сидел. Хочешь – сиди сам, хочешь – посади кого-нибудь, мне все равно. Только чтоб не стукач был этот твой «кто-то». Жорик усмехнулся тогда: мол, этот старик стучать не будет. Он нищий, у него нет ни жилья, ни паспорта. Что ж он – дурак, что ли, – портить жизнь людям, которые его пригрели? Его функции были просты – весь день отвечать на звонки, а потом отдавать листочек с поступившей информацией Жорику, не зная, для чего все это делается. Зато у старика теперь водились кое-какие денежки, он был сыт и имел крышу над головой.

Жорик «сливал» информацию Артуру, а тот уже – сам или вдвоем с Петровичем – решал, что нужно делать. Пока схема неплохо работала: многие пожилые люди, особенно инвалиды, и на ногах-то плохо стояли, если ноги у них вообще были – куда им бегать по инстанциям? А ведь нужно смотреть квартиры в случае размена, оформлять документы… Как им быть? Артур просматривал листочки, засылал к таким инвалидам Петровича или ехал к ним сам – якобы чтобы помочь бедолагам и оформить все бумаги прямо на дому. Там уже надо было быстро осматриваться и принимать решение. Инвалиды просто таяли: им, слава Богу, не нужно выстаивать очереди к нотариусу – он сам приезжал к ним домой или их могли отвезти в офис фирмы. Как удобно! А посмотреть квартирку в случае размена – тоже отвезут, все покажут. Не в один день, конечно, но довольно быстро…

Большинство инвалидов уезжали в «офис фирмы» с концами. Артур знал, что ему нужно выяснить у жертв перед их последним вояжем, и как бы невзначай интересовался всеми подробностями дела. Есть ли родственники у инвалида? Приватизирована ли его квартира? Ну и так далее. Только потом Петрович валил – или не валил, в зависимости от обстоятельства, – новую жертву.

Уже не раз опробованная схема принесла банде Князева около шестисот тысяч долларов. Хотя была самой хлопотной – решения приходилось принимать на ходу, быстро. Артур же предпочитал тщательно готовиться к операциям.

Старик, сидевший на телефоне в снятой Кацманом комнате – а комнаты эти менялись регулярно, приходилось постоянно снимать новую, особенно после удачного дела, – ничего не подозревал. Жорик сразу поставил ему условие – никаких вопросов! Сиди и тупо фиксируй звонки. Спросят тебя по телефону, в какую фирму звонят, – отвечай бодро, без запинки: «Джой».

Даже если старик о чем-то и догадывался, он все равно бы смолчал в случае чего – куда ж он пойдет без паспорта и без дома?

Артур постоянно экспериментировал, продумывал новые схемы, часто бракуя их из-за заведомой ненадежности. И все время сам себе повторял: «Еще пара операций – и все. За бугор! Или вообще сменю профиль деятельности. Чем-нибудь легальным займусь». Но остановиться было труднее, чем начать, – деньги сами плыли в карман Князева-младшего. А где еще он столько заработает?

Он полагался на интуицию, а она молчала. Значит, не время еще уходить со сцены. И слишком многих людей надо подкармливать – механизм-то работает! – банду, нотариуса, врачей, ментов… Да, и туляков, и этого чувака из крематория. Все они уже многое знают об Артуре, все жаждут от него новых сумм!

Артур потихоньку, не говоря об этом даже Петровичу, отрабатывал варианты одиночного отступления – помня, что «Боливар не выдержит двоих». Скупал поддельные паспорта, хранил их в тайном сейфе, как и пластиковые карточки западных банков. Но все-таки надеялся, что уезжать навсегда из России ему не придется. Слишком он тут тепло устроился, слишком роскошно…

Как-то он «помиловал» старого дворянина, живущего в одиночку в трехкомнатной квартире. То есть поначалу Артур уже нацелился и его отправить к праотцам, но тот стал показывать риэлтору фотографии девятнадцатого века, какие-то изящные безделушки. А потом достал из ящика письменного стола… генеалогическое древо! Почти такой же длинный свиток, какой был и у самого Князева. Стали рассматривать документ, обсуждать перспективы возрождения дворянского сословия… Вот тогда-то Артур решил не трогать этого забавного старика – плюнул на это дело. Помиловал и даже стал иногда навещать старого дворянина. К полному недоумению команды – они уже было настроились срубить здесь бабок, а шеф что-то затупил! Дал приказ не трогать этого дядьку и вообще – выкинуть из головы этот адрес… Поворчали, но отступили, решив не ссориться с шефом.

Иногда Князев мог быть крайне вспыльчивым и жестким, уж это они усвоили хорошо. Артуру же, конечно, нравился сам факт, что он один решает: кому из потенциальных покойников можно все-таки, в виде исключения, оставить жизнь. Он все больше и больше проникался мыслью, что выполняет некую миссию справедливости…

«Мерседес» Князева остановился резко, как вкопанный.

– Что это? – удивленно спросил шефа Петрович.

– А, черт, я и забыл! – присмотревшись к происходящему на Тверской, хмыкнул Артур. – Улица перекрыта до вечера. Сегодня же шестое июня – день рождения Пушкина. Гуляния всякие, видишь?

– Ну ладно, я знаю, как мы поедем… – Петрович хотел было уже свернуть на Бронную, но Артур жестом остановил его:

– Да не спеши ты! Пошли посмотрим, что творится. Развеемся маленько, а то голова уже распухла от дел.

Петрович почесал в бороде и пожал плечами – а чего, в самом деле, пошли! Дверцы «Мерседеса» хлопнули, пикнула сигнализация, и двухметровый блондин со своим бородатым спутником не спеша двинулись к месту народных гуляний. Петрович успел переодеться – теперь на нем была не черная рубашка (все-таки на ней остались следы крови), а футболка, но тоже черною цвета.

– Видишь, что такое поэзия? – неожиданно спросил Горохова Артур. – Когда центр города, причем Москвы, перекрывают ради такого вот юбилея, поневоле задумаешься. А мы с тобой чем занимаемся? Людей губим… Подохнем – и добрым словом никто не помянет. Во как жизнь устроена, Петрович!

– Да ну, Артур… – Петрович купил в передвижном ларьке два холодных сока с трубочкой и вручил один своему шефу. – Мы же бабки зарабатываем. А Пушкин-то – я вон передачу на днях смотрел – весь в долгах помер. Да и женился в чужом, говорят, фраке. На хрен тогда стишки все эти? Еще и грохнули его за них. Смешно, ей-богу! А сейчас все раскудахтались – ох, «солнце русской поэзии», ох, «величайший из поэтов». Черт его знает, я от стишков далек… Я тебе другой пример приведу: Савва Морозов. Ну, нет ему вроде бы памятников – зато как жил человек, какими бабками ворочал! И вообще, не понимаю – почему памятники только писателишкам да ученым ставят? А миллионерам – нет. Как будто деньги делать легче, чем всякую хрень рифмовать! По мне, так это в тыщу раз труднее.

– Щас на кладбище миллионерам отличные памятники стоят… – задумчиво проговорил Артур, когда они подошли к окруженному плотной людской толпой опекушинскому монументу.

Там говорились какие-то речи, бойко шла торговля книжками о Пушкине. И пирожками – тоже. Заодно, так сказать. Артур и Петрович допили сок, хлюпая трубочками, потом закурили привычный «Ротманс»: Артур привык, что Петрович его всегда угощает.

– Вот на кладбище действительно все по-другому, – продолжил Артур. – Там по надгробию сразу видно, кто какую жизнь прожил… Ладно, сменим тему Ты, Петрович, хоть что-нибудь из Пушкина помнишь наизусть? Серьезно тебя спрашиваю!

– Мне на войнах всю школьную программу из головы пришлось выкинуть, – усмехнулся Петрович, – а так… Ну, помню ерунду какую-то… Чего-то там… «Поп – толоконный лоб», что ли? Да ну, Артур, ей-богу, о чем мы с тобой говорим?

– Ладно, не грузись, – оборвал его Артур. – Настроение у меня такое сейчас. Чего-то такого хочется… Чтобы это я на постаменте стоял, сложив ручки, а все вокруг бы мне аплодировали – какой я, мол, великий! Да, ты прав, миллионы сделать так же трудно, наверное, как стихи писать. Ладно, поехали.