Текст книги "Лось 2 (СИ)"

Автор книги: Алексей Федорочев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

– Михаил… Миша… – от убитого тона вечно холодной женщины волосы на загривке медленно стали подниматься дыбом, – В Москве еще одно окно…

– Блядь, как так может быть?!

– Вот так… Вы к нему ближе всего. Я развернула самолет Гайновой и отправила к вам нашедшийся Е-восемь, но они к закату не успеют.

– Руслана Евгеньевна! Нас только двое! Попросите помощи у кланов!

– Уже попросила, Миша. Но сегодня у кланов выходной, в Москве дежурных четверок нет, а из других мест из-за погодных условий они не успевают. Хотя уже в пути.

– Итицкая сила, да как же так-то?!

– Вот так, Миша. Даю слово: условия дежурств уже с завтрашнего дня будут пересмотрены, подобное больше не повторится, но сегодня у меня никого кроме вас нет.

"Приказываю" не прозвучало, но и так понятно, что отказ не подразумевается.

– Пообещайте мне лучше другое!

– Что? Сейчас я пообещаю тебе все, что угодно!

– Что развесите на фонарях все московское отделение ПОО, проебавшее уже третье окно в столице!

– Уж это-то я тебе обещаю с удовольствием!!! – и хотя по телефону ощутить эмоции было невозможно, от грозного предвкушения, прозвучавшего в голосе, мурашки забегали вдоль спины.

– Патроны?

– Будут на месте!

– Куда ехать?

– На Знаменскую. Сопровождение знает куда.

Еще в прыжке из кунга схватил за ворот нервно переминающуюся с ноги на ногу майоршу:

– Видишь танк! – указал ей на громыхающую тяжелую машину впереди.

– Вижу!

– Если через пять минут затор не рассосется, то он должен поехать впереди нас и ебошить всех, расчищая дорогу! Я понятно объяснил?!

– Будет сделано!!!

До трейлера я не бежал – летел, но, уже закидывая сапог на ступеньку, спрыгнул обратно, бросаясь вслед бредущей от КПП фигуре.

– Ведьма!!! Арина!!!

– Миша?! Миша!!! – Ногайская, не похожая сама на себя, бросилась навстречу.

– Что ты здесь делаешь?

– Пришла посмотреть, нельзя? – резко окрысилась всадница.

– Можно, нельзя?! К хуям всё!!! Зачем ты здесь?! – Сгреб ее за грудки и встряхнул.

– Зачем?!! Затем, что окна – моя жизнь!!! – проорала Арина мне в лицо, отталкивая руки, – Хреновая, короткая, но моя!!! И что теперь?!! Кто-то наверху захотел поиграть на нервах у других, выжимая себе привилегии! Думаешь, я тупая и не понимаю, чем это закончится?! Раз есть вы, то нас всех спишут!!! Клан развалят, имущество конфискуют! Это просто сейчас пока нами вплотную не занимаются, потому что не до нас! Но наши резиденции уже закидывают дерьмом! Навоза на несколько полей хватит! Работники разбегаются! Те, кто раньше не смел мечтать о встрече, сегодня даже руку не подаст! Знаешь, с какими словами мне разрешили постоять тут и посмотреть?! "Смотри, сучка, на свой конец! Сдохнешь, как всадники!!!"

– Хочешь все вернуть? Не клану, а лично себе?! Уважение, почет, славу?!! Доказать, что не все Ногайские – ссученные?!

– Хочу, черт тебя возьми!!! Это не я ссучилась!

– В семи километрах отсюда окно. Я еду туда. Нас только двое. У тебя минута на раздумье. Вполне возможно, это билет в один конец. Но даже если так…

– Мои сабли с тобой? – не стала тратить время Ведьма.

– Со мной. Ты с нами?

– Пусть в один конец, пусть с концами! Но никто не сможет сказать, что Кровавая Ведьма – ссученная!!!

– Тогда пошли!

За руку протащил Ведьму мимо КПП и оцепления, отмахнувшись от майорши:

– Под мою ответственность!

А на раскрытый для возражений рот рявкнул:

– Перед Забелиной сам отвечу!!! Ну!!!

Ворвавшись в трейлер, едва устоял на ногах – так резко он стартанул. Майорша на полном серьезе восприняла мои слова про танк, и сейчас он возглавлял нашу колонну, несущуюся по заснеженным улицам Москвы. Не знал, что эти допотопные монстры могут столь живенько передвигаться.

– Арина, это – Лиза. Лиза – это Арина! – встревоженная Лизка не узнала знаменитую всадницу и продолжала пялиться на нашу парочку.

– Лиза, мы в жопе! Еще одно окно! – не садясь, стал отцеплять от Светиного экза меч, чтобы переставить на свой.

– Миша, но мы же только что одно схлопнули!!!

– А то я не заметил!!! – но, увидев и ощутив ее испуг, сбавил тон, – Патроны нам подвезут, гранаты тоже, – опять забыл, что гранаты – это лимончики, но все уже привыкли к моим оговоркам, понимая, что я имею в виду.

– А эта здесь зачем? – с подозрением спросила Угорина, таращась на Арину.

– Побольше уважения в голосе! Эта, к твоему сведению, Арина Ногайская, Кровавая Ведьма. Если ты не заметила, то наши ряды немножко поредели. С ее помощью наши шансы выравниваются.

– Ногайская?! – взвилась пилотесса, – Это не из тех ли Ногайских, что объявили ультиматум, а?!

– Потише, девочка, – попросила Ведьма, заполучившая в руки "Шую" с "Десницей", – Меня, когда объявляли ультиматум, не спросили: хочу ли я в этом участвовать. Поэтому отвечу тебе: не хочу! Я не для того двадцать лет схлопывала окна, чтобы под конец жизни получать дерьмо под дверь. Всадницы – они не куклы, чтобы вот так вот можно было отставить их в сторонку. Смысл жизни всадницы – бить всадников.

– Только поэтому я тебя и взял! – кивнул на ее признания, – Адмирал Погибель мне как-то то же самое сказала.

– Ты с ней знаком?

– Можно и так сказать.

– Но как она управится с экзом?! – снова вскинулась Угорина, – Секретность на твоей совести, но как она вообще сможет им управлять?

– Лиза, ты забыла. Всадницы – это такие монстры…в хорошем смысле слова! – поспешил уточнить для Ведьмы, – Которым экзы не нужны. Это нам с тобой нужно усиление, а Арина "Модест" просто в руках удержит, так ведь?

– Никогда не пробовала, но, думаю, удержу. Странно, что другие всадницы вашу тактику не перенимают.

– Инерция мышления, – пожал плечами я, – Для вас же поединок – это движение, а в движении продуктивно не постреляешь, поверь человеку, который пробовал.

– Верю.

Лиза наконец-то перестала тормозить и подошла ко мне, помогая приладить к девятке вибро-меч. Все-таки она училась еще в том наборе, которому это все показывали и рассказывали.

– И много вас таких? – спросила пилотесса у Ведьмы.

– Таких, это каких?

– Недовольных объявленным ультиматумом.

– Если говорить за Ногайских, то с два десятка точно наберется, за других говорить не могу. Молодежь еще ничего не понимает, радуется отпуску, а те, кто постарше и поумнее, видят, к чему все идет.

– А вы не пробовали?..

– В другой клан мы не пойдем! – резко оборвала ее Арина.

– А к нам? – провокационно спросил я.

– Я же здесь…

Закончив с перестановкой меча, Лиза плюхнулась на сиденье и вдруг горько расплакалась:

– Я еду на второе окно за день! Неполным составом! С сомнительными перспективами вернуться обратно! Она-то хоть хочет, а я?! А меня спросил кто-нибудь?!

– Меня, замечу, тоже никто не спрашивал! – огрызнулся на ее заявление.

– А я, может быть, тоже хочу свидание! С прогулкой и цветами! С танцами!

Присел рядом с льющей слезы девушкой и обнял за колени:

– Обещаю! Вернемся – будет свидание. Настоящее. Сходим в кино, потом в клуб. Я буду танцевать только с тобой!

– И танго?

– И танго! Если только ты сама не захочешь позвать кого-то третью.

– Слово?!

– Зуб даю!

– А ей – не обещай! – капризно потребовала Лиза, указывая на Ведьму, – Обойдется!

– А ей – не обещаю! – переглянулся с насмешливо наблюдающей за развернувшейся сценой Ариной.

– Переспит – и ладно! – влезла Ногайская, моментально высушивая чужие слезы.

– Ты! Ты!!! – заело у пилотессы.

– Девочки! Судя по сигналам, – обратил их внимание на зажегшиеся лампы, – мы на месте. Арина, сиди пока здесь. Лиза, сиди тоже, чтобы нас потом ни в чем не обвинили. Я на выяснение! – и поспешил ретироваться из трейлера, пока две фурии меня не разорвали.

Знаменская улица. Не могу сказать, что, пока жил здесь, выучил все улочки Москвы, но на Знаменской стояла политеховская лаба Воронина. И почти не удивился, увидев окно на том же пустыре за зданием, с которого началась моя карьера экзоскелетчика.

Тревожники уже начали судорожно разворачиваться, успев вперед нас. Среди орущих сирен услышал голос Скоблева, невесть как сюда попавшего. Силен, однако, мужик! Пусть я его недолюбливаю, но не уважать сейчас не мог – заход солнца через двадцать минут, а он носится как бессмертный. Если он мне еще Краснову привез – прощу ему всё!

– Краснова уехала со Светой! – рублено ответил мне он.

Значит, не прощу.

– Мне нужен обычный "Модест", патроны к трем штукам, а также броник и каска.

– Оля! – крикнул он в сторону, – Обеспечь! – и уже обернувшись обратно ко мне, – Что-то еще?

– Прожекторы будут?

– Разворачиваем!

– Тогда в семнадцать тридцать. Мы пройдем через здание.

– Там есть проход?

– Да, есть. Я там работал, поэтому знаю.

– Тогда, ни пуха, ни пера! – гораздо искреннее, чем полтора часа назад, притиснул он меня к себе.

– К черту!

Творение Дегтярного отличалось простотой: объяснить Арине, куда нажимать и куда целиться удалось за пять минут.

– Пали, пока сможешь удерживать! – проинструктировал напоследок, – Он разогреется, это нормально. Лимончики метни хотя бы в сторону всадников! Даже если не попадешь – декомпрессия им здорово дает по ушам, главное – не переметни за ограждение. Хотя, хрен с ними! – отобрал я гранаты у Ногайской, – Не пробовала – нехуй начинать, лучше сам метну. Дожидаешься, пока мы все свои метнем, а потом твоя обычная работа – рубить бошки. После обработки из пулеметов они обычно несколько минут неповоротливые, тебе должно хватить. Нас не прирежь! – выдал я напутствия Ногайской.

– Лиза, ты все знаешь! – обернулся ко второй сокоманднице, – Здесь площадка, как по учебнику: не хуже той, на которой полдня назад встречались. Под ноги только смотри, потому что хлам может оказаться под снегом.

– Хорошо! И помни: свидание, ты обещал!

– Это будет лучшее свидание в твоей жизни! – легкомысленно бросил в ответ.

– Это будет лучшее свидание в ТВОЕЙ жизни! – с угрозой в голосе пообещала Угорина и приникла к моим губам, стукаясь открытыми забралами.

– А меня на счастье? – ревниво поинтересовалась Ногайская, одергивая непривычный броник.

– И тебя! – смачно поцеловал Ведьму, одновременно ощущая, что когда-то вызывавшая чувства женщина не вызывает былого отклика в сердце (и чреслах – чего уж кривить душой!).

– С богом! – мы двинулись по секретному эвакуационному ходу лабы.

Вышли, встали, сбросили короба патронов. Поливая всадников потоком пуль, краем глаза следил, как орудует пулеметом Ведьма – все-таки для нее это было непривычное оружие. Но она вроде бы справлялась. Когда уже наши короба стали показывать дно, Арина с шипением отбросила пулемет наземь – стволы раскалились.

И тут погас свет.

Ослепленные темнотой, мы с Лизой по наитию продолжили стрелять в сторону окна, а потом по памяти бросили лимончики.

Мимо.

– Бой! – только и успел крикнуть я.

Соткавшийся из темноты Чума засадил клешни в плечо Лизе, тут же упал, упокоенный моим мечом.

– Двое есть! – раздался крик Ногайской далеко впереди. Я и забыл, какой непостижимо быстрой она может быть.

– Раздор у меня! – крикнул в ответ, отпрыгивая от вынырнувшего прямо передо мной всадника.

Невезучая "Десница" снова бздынькнула, перебитая вибро-мечом – наши с Ведьмой клинки встретились внутри тела всадника.

По периметру обратно вспыхнули прожекторы.

Тридцать секунд.

Тридцать секунд без света.

Мы с Ведьмой бросились к распростертому на снегу телу.

– Свидание… ты же обещал… – сквозь кровь, текущую изо рта, пробулькала Лиза.

– Самое лучшее! С походом в кино!

– С танцами…

– Только с тобой!

– И танго…

– И танго… обязательно…

Арина закрыла остекленевшие Лизины глаза и зачем-то осторожно вернула на застывшее лицо забрало.

– Я не успела…

– Я не успел…

– Ты не виноват…

– Командир всегда виноват!

Вздернул на руки тяжелое тело, не замечая возмущенного скрипа приводов девятки. Что ни говори, а моя машинка – лучшая! Дергалась, лязгала, дымила, а донесла меня со скорбной ношей до трейлера.

– К Забелиной! – скомандовал суетящейся рядом с фурой майорше.

– К Руслане Евгеньевне? – удивилась та.

– А вы знаете другого полковника Забелину? – холодно уточнил.

– Ты хочешь обвинить главу ИСБ? – недоуменно спросила Ведьма, идущая следом.

– Обвинить?.. В чем? В этом? – кивнул на тело Угориной, – Нет, я хочу изложить ей новую идею. Окна валят валом, мне катастрофически не хватает людей. И если хотя бы часть всадниц из бастующих кланов согласна к нам присоединиться… я буду рад любому боеспособному пополнению.

– Кто она тебе? – спросила всадница, устав от тягостного молчания, воцарившегося в трейлере.

– Вдова друга, погибшего по моей глупости. Мать моего крестника. Я ее не любил, если ты об этом. Но теперь просто не представляю, как посмотрю в глаза маленькому человечку, объясняя, что его мама никогда не вернется. И пусть ее муж, умирая, произнес имя другой женщины, как я приду теперь к нему на могилу, я тоже не представляю…

Больше до самого дома Забелиной мы не разговаривали.

– Ни одного окна, Миха! Ни одного!!! – ворвался в мой кабинет спустя две с половиной недели Младший, – Всё, мы выстояли!!!

Махнув рукой на наши разногласия, размашисто обнял Серегу:

– Точно?!

– Точно!!!

Забелин порывался исполнить в моем кабинете канкан, но его остановила теснота.

– Ебать-копать, итицкая сила, как ты любишь выражаться! Миха, ты хоть понимаешь?! Всё!! Выстояли!!! Серия закончилась!!!

Еще спустя две недели.

– За заслуги перед Отечеством…

Активно заработал ладонями, приветствуя Кровавую Ведьму – первую из всадниц, отринувшую клан и присоединившуюся к нам. Поединщица, одним своим примером затащившая к нам целую сотню коллег из разных кланов, еще только обживала общежитие в Муромцево, но уже досконально освоила пулемет, схлопнув с ним два окна.

– За значительный вклад в протовооконную оборону…

От всей души похлопал поднимающемуся на сцену профу – он заслужил как никто.

– За выдающиеся заслуги перед Отечеством, за беспримерные мужество и героизм…

Под овации кремлевского зала третья "Золотая Звезда" украсила мою грудь. Еще одну я получил за Лизу. Посмертно. Зарябина-старшая – Лизина бабушка немного не дожила до награждения, скончавшись пять дней назад. И теперь годовалый Угорин-младший громил Воронинскую квартиру.

– Куда тебе с малышом возиться! – отмел шеф все мои возражения, утаскивая мальчика к себе. Забранный из рязанского приюта шустрый поросенок уже звал Катерину мамой, но папой… вопреки всему папой он звал меня.

– Лось… – по одной мрачности, идущей от Младшего, стало ясно, что он ко мне не просто чайком побаловаться заглянул, – Поговорить надо!

– Располагайся, – указал ему на свободный стул.

– Не здесь.

Идти на улицу, когда в кабинете тепло, а там холодно, не хотелось, но профессиональная деформация особистов – это такая неудобная штука…

– Можно я сначала тебя спрошу?

Мы с ним неспешно брели среди заснеженных деревьев, но вместо любования темным небом или уснувшим до весны сквером, оба смотрели под ноги.

– Спрашивай! – его медлительность вкупе с тяжелым эмофоном уже начала утомлять.

– Когда ты определил Маздееву в дочери Сомову, было ведь что-то еще кроме сходства? Просто, понимаешь, сходство между родственниками – слишком эфемерная величина, вот мы с Костиком, например, совершенно друг на друга не похожи…

– Вы с Костиком?.. – я оторвался от занимательного зрелища заснеженной земли и внимательно посмотрел на собеседника, – Да я с первого взгляда определил, что вы братья, еще удивился тогда, что редкость по нынешним временам! Единственное в чем ошибся, так это с вашим старшинством – решил поначалу, что ты младше.

– Хм… ладно. И все же, было что-то еще?

– Что-то еще?.. Совсем косвенные улики. Если так подумать, то даже не улики вовсе…

– Какие?

– В первый мой заезд сюда Людмиле Васильевне очень многое позволялось и сходило с рук. Краснова два года назад сказала, что у майора – Маздеева тогда майором была – высокие покровители. Я тогда на твою мать подумал, но будь это так, Елена бы по-другому выразилась… Разговор перед трибуналом. Она мне тогда очень много намеков сделала, но почти сразу же приперлась Краснова и выставила все шиворот-навыворот, в результате чего я с Маздеевой потом так ни разу не связался. Даже не поблагодарил, а она могла вообще не приезжать. Когда сюда весной вернулся, я какое-то время считал Людмилу Васильевну доверенным лицом твоей матери. Но опять же, в таком случае, Руслана Евгеньевна предупредила бы её, кто ты. А она не знала, кто такой лейтенант Начерных, это уже я ей подсказал… Брось! – отреагировал на сердитый взгляд Младшего, – Ей эту инфу через день на блюдечке принесли бы! А не принесли бы – одно то, как ты с Наткой и Светой общался, выдавало тебя с потрохами!

Недовольное сопение со стороны Сергея прекратилось.

– Подарок от Сомова тоже не совсем вписывался в наши с ним отношения…

– А у вас с ним есть отношения? – хмыкнул Забелин.

– Есть, и скорее отрицательные, чем положительные. За его сломанные ребра я уже получил "Звезду" и, как он считал, незаслуженно. Он мне в лицо сказал, что пальцем ради меня не пошевелит, пока я не добьюсь чего-то еще, а заодно был сильно сердит на мои шашни с Красновой и кланами – это почти прямая цитата. И вдруг целый вагон девяток, да еще с той же формулировкой. То есть, прикрываясь мной, он сделал подарок кому-то еще, усилив наш полк. Вовремя усилив, надо сказать.

– Он мог сделать подарок любой из своих внучек…

– Зачем тогда шифроваться?

– Не хотел, чтобы его обвинили в фаворитизме?.. – сделал предположение Сергей.

– Ему с его колокольни вообще ничего объяснять не надо было! Захотел – и сделал! Как раз объяснения наводят на мысли. Ну, а потом уже в кабинете она к нам повернулась как-то так же, как я Петра Апполинарьевича видел, и просто один в один! Смущало отчество, но тут до хуя народа не со своими паспортными данными шастает, один ты, Русланович, чего стоишь! Зачем тебе это всё? Ты-то побольше моего об их семейке знаешь?

– Хотел, чтобы ты сам услышал и понял, на каких сомнительных деталях и допущениях иногда озарения рождаются.

– Ну, давай, жги!..

– Я еще когда только сюда прибыл, понял, что многие хвосты из больницы торчат. Понимаешь, можно ведь по-всякому вредить: можно попытаться убить Воронина, как это сделал Рыбаков, можно снять и заменить детали, как это сделала дура Перебедова, а можно просто аккуратно убирать и заменять персонал с помощью естественных причин. Что может быть естественнее, чем беременность у женщины? В специалистах Воронин в основном мужчин держит, это ему повезло, но на всех остальных позициях… Ты наверняка не замечал, а за первый год у вас сменился почти весь рабочий персонал, я специально дела поднимал. А каждая замена – это потерянное время на обучение, на притирку, на ошибки новичка… снижение темпа. К тому же это возможность аккуратно подвести нужного человечка.

– Не буду спорить, мне все эти беременности, – провел ребром ладони поперек горла, – вот где! Как вспомню, так вздрогну!

– Прикреплены мы все к центральной, вот с ее аккуратного шевеления я начал, устроив туда Турбину.

– То есть Нина в косынке санитарки мне там не почудилась?

– Не почудилась. За первые месяцы я, конечно, от нашей утонченной барышни многое выслушал – даже ты не умеешь так изысканно материться. И, что обиднее всего – абсолютно безрезультатно, никаких зацепок! Лично с вами работала проверенная-перепроверенная бригада, все врачи живут здесь уже не один десяток лет…

– А медсестры, судя по всему… – я вдруг мучительно понял, к чему ведет Младший.

– Вот видишь, даже ты уже начал соображать!

– Твоя Турбина предвзята! Она меня недолюбливает, не в последнюю очередь из-за тебя, кстати, поэтому запросто могла перенести свое отношение на моих друзей!

– Про недолюбливает – это что-то новенькое! Но я в любом случае не собирался строить доказательства только на ее домыслах. И, кстати, никаких конкретных имен она не называла, просто обратила мое внимание, что кроме врачей к лекарствам и назначениям имеют доступ еще другие люди… А потом просто взрыв залетов за раз! Как раз после возвращения Кудымовой. Вместо Нины я вызвал целую бригаду оперативников. Кому другому это бы не удалось, но ты же знаешь, чей я сын. И опять полный ноль.

– За день сюда прилетает по сотне человек, поездами еще больше прибывает… С пилотами помимо медсестер контактируют десятки, – нет! – сотни людей! Повара, обслуживающий персонал, учителя!

– Но из рук учителя или повара ты никакую таблетку не возьмешь! – оборвал мои возражения Серый, – Но отчасти ты прав. И я, кстати, тогда ее не заподозрил. Не настолько, видать, проникся духом службы, чтобы подозревать друзей друзей. Наоборот, обратился к ней, когда решил тебя немножечко притормозить. Можешь думать, что хочешь: но да, я считал, что твое недолгое отсутствие пойдет на пользу сомневающейся Натке. Да, я считал, что небольшой отдых пойдет и тебе на пользу, ты просто себя со стороны тогда не видел! Но все обернулось тем, чем обернулось. Я в дураках, Натка обиделась и улетела, Маздеева стала полковником, а хороший друг не захотел слушать моих оправданий…

Промолчал.

– Я был раздавлен, правда… наворотил глупостей, но я действительно не знал про твою язву – ты же вечно жрал всё подряд и запивал всем, что горит!.. и вдруг эта фраза уже в дверях: "Юлька знала". И вот тогда все стало на места! Как по щелчку! Как у тебя за час до этого!

– И ты стал подгонять факты под версию…

– Нет, но я намекнул, кого и на что проверить. Моему непостоянству удивились: то я прошу Кудымову не трогать, а только изобразить следствие, то вдруг разворот на сто восемьдесят градусов! Но хорошо быть кое-чьим сыном – на мои взбрыки закрыли глаза. И я не сам копал, наоборот – я самоустранился, чтобы ни на кого не влиять. Чтобы не подгонять факты под версию, как ты выразился…

Мне было блядски паршиво, но я ему верил. В вину Макса не поверил ни на минуту, а вот тут поверил почти сразу же. Слишком много Юлька финтила с этими противозачаточными таблетками, и слишком каждый раз эмоционально реагировала, когда я это замечал: вот я подбираю на летном поле упаковку с пилюлями – явные недовольство и замешательство, быстрый перевод внимания на кружевную тряпку! Вот мы склоняем друг к другу головы, обсуждая залетевших пилотесс – опять раздражение с привкусом вины, в которой она тут же по секрету признается – было дело, сама фарцевала! И даже в том моем полуживом состоянии я чувствовал ее желание забрать банку из Олиных вещей! Вполне возможно, что там были пустышки, которые могли послужить уликой против нее… Актриса, мать ее!

– Ну, давай, добивай, я же вижу, что у тебя не все!

– Это она была связником у вашего Рыбакова, это она его шантажировала долгами.

Не просто так Мишка ее недолюбливал… И снова в памяти: я обнимаю Юльку, спрашивая про конфеты и драку – замешательство и вина! И теперь уже понятно – будь она не при чем, ей не с чего было бы испытывать вину!

За что, господи?

За что это мне, за что это Максу?..

За что это их нерожденному ребенку?

– Ее саму шантажировали?

– Нет. Деньги. Просто деньги. Очень большие деньги. Их долго искали, пока не вспомнили про подаренный Валентиной домик в Москве, она туда заезжала после Питера зарегистрировать дарственную.

– И что теперь?..

– Не знаю… следствие давно от меня ушло, при всем непотизме никто не даст руководить такой разработкой вчерашнему студенту. Но я стребовал себе право быть в курсе! Мама так рада, что я наконец-то решил идти по ее стопам, что делает мне кое-какие поблажки, тем более, что это я начал все раскручивать. Ее возьмут со дня на день. Ты мой друг, а они с Максимом твои друзья, поэтому я сейчас нарушаю все писанные и неписанные правила, рассказывая тебе это. Вредителя надо было поймать, никто не спорит… меня может быть даже наградят за раскрытие такого дела… Но после этого Кудымов возненавидит меня, частично перенеся отношение на тебя, ты тоже не останешься в долгу, и вся наша дружба, в которой я и так наломал дров, окончательно полетит в ебени-фени…

– Маздеева знает?

– Нет. Ты правильно понял, что она не доверенное лицо матери, там наверняка есть какие-то схемы и взаимозачеты, но, почти уверен, что даже не с ней самой, а с Сомовым. Да и я после ее назначения полковником поддался ребячеству и про свои выводы ей не докладывал. Поэтому сейчас знаю только я, мать и ее личная команда оперативников.

– Организуй мне встречу с твоей матерью. Срочно!

И вот я снова стою в том же самом кабинете с зеленой лампой.

– Михаил, вы, безусловно, у меня на особом счету: за одно то окно, где погибла Елизавета Угорина, я вам обязана многим, и даже "Звезда" не уменьшила моего долга. Но вина Юлии Кудымовой неоспорима. Она враг. Даже не враг, а предатель, польстившийся на деньги. Предавший однажды, предаст снова. Я не могу оставить ее на свободе.

– Я знаю. Я пришел не за этим.

– А зачем?

– Архив Савинова в обмен на спокойную жизнь моего будущего крестника или крестницы, – снял с себя комм, кладя его на стол Забелиной, – Пусть Юлия родит, ей максимум осталось две недели, а потом умрет при родах. Невиновная. Незапятнанная. Не бросившая тень на своего ребенка и мужа. Этот грех я возьму на себя.

– Архив Савинова?.. Откуда он у вас?

– От верблюда! – зло огрызнулся, но тотчас исправился – не в том я положении, чтобы показывать норов, – От самого Савинова, разумеется! Андрей Валентинович сбросил мне его в знак признательности или в качестве извинения за мою жизнь, обменянную на жизнь Кровавой Ведьмы. Жизнь за жизнь. Я вам отдаю его за нормальную жизнь ребенка Кудымовых.

– Если это действительно так, то это – адекватная плата, – произнесла Забелина, скидывая комм в ящик стола.

Это был жуткий Новый год. Носящийся по квартире мелкий Угорин разбил две вазы, любовно выбранных Натали, и затих, только сожрав и выдав обратно полторта, уснув между диваном и креслом, безжизненно обвиснув на подлокотнике. Новорожденного двухнедельного Кудымова, вопящего благим матом, мы по очереди укачивали в коляске на балконе.

– С Новым годом! – уныло поднял тост вдовец Макс под бой курантов, доносящийся из радиоточки, – Хуже быть уже не может, поэтому за лучшее!

– За лучшее! – поддержал его я.

Посидев полчаса для галочки, мы, как два отца-одиночки, устроились спать, прижимая к себе сыновей.

– Господин Лосяцкий! Вам телеграмма!

– Какого хуя?! – взбеленился я, вынужденный встать в шесть утра первого января под одновременный рев из двух комнат – оба мелких проснулись от длительных звонков в дверь.

– С Новым годом! Вам телеграмма! – пробормотала девчонка, вручив послание и получив роспись в ведомости.

– Кому не спится, итицкая сила?! Вика, если это ты, то я тебя убью! – бухтел я, разворачивая бланк.

Убивать сестренку расхотелось.

"Миша! Мама Варя погибла. Похороны третьего. Жду дома!"

Конец второй части.