Текст книги "Лось 2 (СИ)"

Автор книги: Алексей Федорочев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Показав направление, Арина чеканящим шагом поспешила внутрь, но я догнал и развернул, ухватив за плечо:

– Ни пуха, ни пера! – пожелал и прижался своими губами к искусанным и даже немного кровящим губам женщины.

– К черту! – решительно оттолкнула меня она, – Иди!

Двести метров до наблюдательного пункта неожиданно превратились в несколько километров: сначала какой-то майор, не глядя на род войск, пристроил командовать демонтажем оборудования, и я, как оглашенный, носился между срочницами, срывая голос в управлении погрузкой. Потом пришлось почти до ворот помогать толкать заглохший тягач. Дальше, матерясь на "тревожников" (военные что-то нахимичили и свет на всем заводе вырубился почти на час), провожать к затихшим трансформаторам приехавшую бригаду электриков (электричек?..), благо расположение стратегических объектов заставила срисовать намертво вколоченная в голову инструкция по рекогносцировке на местности. Добравшись, наконец, до оцепленного наскоро сооруженного помоста, судорожно стал соображать – а как я попаду внутрь? Пропуска-то у меня нет! Но смутно знакомая капитанша, стоящая на карауле, поприветствовала по имени и освободила проход на сколоченную из деревянных паллет лестницу, тут же заступив движение кому-то, попытавшемуся пройти следом.

– Пропуск! – рявкнула она мне за спину.

– Прошу! – раздался позади спокойный голос, – Разрешите поинтересоваться, а почему вы не спросили пропуск у капитана?

– В-в-в…

– Ну-ну, голубушка, не надо! Вы же видите, на мне нет формы! – остерегаясь насажать заноз, я поднимался медленнее обычного, поэтому хорошо слышал ведущийся позади обмен фразами, – Так почему же?

– Капитана Лосяцкого я знаю в лицо, господин генерал!

– Капитан Лосяцкий? Интересная у меня, однако, компания на сегодня. Спасибо, голубушка!

Заметно шатающийся насест, обрешеченный и обшитый плексиглазом, на добрых пять метров возвышавшийся над зданием мукомольного цеха, пока пустовал – я оказался в нем первым.

– Здравия желаю, господин генерал! – обернулся я к поднимающемуся следом мужчине, названном генералом, узнавая в нем шпака, что так долго ехал на машине перед нами, – Разрешите представиться, капитан имперской безопасности Лосяцкий Михаил Анатольевич!

– Вольно, капитан! – доброжелательно кивнул мне появившийся в проеме сухощавый дедок в штатском, – Сегодня я в гражданском, можете обращаться просто – Петр Апполинарьевич, – от прозвучавших имени-отчества волосы на всех местах ощутимо привстали дыбом – "просто" Петр Апполинарьевич, он же генерал артиллерии в отставке князь Сомов, по совместительству еще являлся мужем и принцем-консортом императрицы Марии Четвертой. То есть совсем попросту – местным императором! Очень непубличная фигура, хотя по молодости, говорят, неплохо засветился в нескольких заварушках и был неоднократно отмечен наградами, из-за чего и стал женихом, а потом супругом будущей императрицы. По совсем непроверенным слухам – уточнить их кроме как у Серого мне не у кого, но и его я спрашивать о таком остерегался, – оставив ради нового брака молодую беременную жену.

– Не ожидали? – косо усмехнулся почетный пенсионер всея Руси, любуясь переменой красок на моем лице.

– Так точно! – браво отрапортовал я, еще сильнее вытянувшись в стойке смирно ("не ожидал" – это слишком мягко, я охерел!)

– Оставьте! – небрежно махнул на меня рукой Сомов, оборачиваясь к застекленной стене будки, – Мы с вами оба в отставке, и можем беседовать без этих армейских формальностей! – прикипев к стеклу, он поинтересовался, – Вы уже не первый раз наблюдаете тварей, что скажете?

Мысль, что одной его внучке я отказал, зато вполне возможно переспал с другой (присутствие в свите императрицы, разорванная помолвка с Забелиным, фамильярно называющем правительницу "тетей Машей", да и озвученная фамилия "Царева" как бы намекали), приморозила язык. И ведь тут даже не знаешь, какая из зол хуже! Но, то ли за сегодняшний день я устал переживать и волноваться, то ли еще что, но накрывшее оцепенение почти сразу отпустило. К тому же вспомнилось, как вызвали на ковер к начальнику училища аккурат после того, как переспал с его любимой дочуркой (между прочим, инициатива отнюдь не моя была!) – вот там был ужас так ужас!

Отмерев, вслед за князем перевел внимание на задний двор завода, где сейчас едва заметно сияла арка окна с рассредоточенными впереди нее всадниками:

– Глад мелковат.

– Мелковат, да не прост! – возразил мне генерал в отставке, – Такие мелкие обычно шустрее и злы немилосердно!

– Слово "милосердно", по-моему, вообще неприменимо к всадникам.

– Поддерживаю. И все же – вы с такими сталкивались?

– Нет, ваше превосходительство!

Нового предложения обращаться запросто не поступило, давая понять, что тон выбран правильный – официально, но без подобострастия.

– Тогда запоминайте: сразу после начала поединка он отпрыгивает вправо! Оттого и стоят они обычно крайними в шеренге. Боковое зрение на левую сторону у них развито гораздо хуже, поэтому подловить их всегда стремятся слева, – теперь я замер не от близости правящей фигуры, а предельно внимательно вслушиваясь в каждое слово – того, что говорил сейчас генерал, инструкторы нам не рассказывали, – Зато, в отличие от более крупных собратьев, недостаток зрения у них компенсируется повышенной скоростью и ловкостью. Вот увидите сейчас, сколько проблем он доставит своей противнице!

– Если он быстрее, то скорее всего легче? Броня тоньше?

– Соображаете! – одобрительно кивнул мне собеседник, отвлекаясь от вида за стеклом и переводя внимание на меня, – Но не обольщайтесь: тоньше, не значит хуже! Обратите внимание на цвет чешуи на шее.

– Простите, но разницы не вижу…

– Значит, вы их еще не столько повидали, чтобы чувствовать разницу! – заявил Сомов, втаптывая мое самомнение в грязь, – Ничего! На четвертом или пятом десятке окон научитесь эту разницу видеть! – и он снова обратил взор на заметаемый поземкой и мучной пылью пятачок двора, – У него на шее чешуя отливает синим. Несильно, иной раз эти переливы даже не замечают, особенно плохо они заметны при солнечном свете, поэтому всегда перед поединком запрашивайте фотографии – на снимках они лучше видны!

Увлеченный разговором я едва обратил внимание, как вслед за генералом в наблюдательный пункт просочились еще три женщины гренадерского роста. И одна из них на повелительный жест князя протянула нам развернутую папку, демонстрируя кучку еще липких от раствора криво нарезанных карточек, где синюшный оттенок шеи Глада действительно сильнее бросался в глаза.

– Это их относительно недавняя разработка, – продолжил свою лекцию генерал, выбрав из стопки и показав мне самый яркий снимок, – Какой-то новый состав, более крепкий и сложный. Наши пока не могут повторить формулу, но работы в этом направлении ведутся. Так что, несмотря на кажущуюся уязвимость, не обольщайтесь – шея у этих тварей наиболее защищена.

– Мы обычно по корпусу целимся, – вставил я свои пять копеек.

– Да, со стороны старины Иоганна очень любезно было придумать оружие, пробивающее их броню. Кстати, изделие Модеста Дегтярного дерет их шкуры не хуже. Но синяя броня еще и рикошетит, имейте в виду!

Коротко кивнул, принимая к сведению и информацию, и намек. К моему удивлению супруг Марии Четвертой разговаривал со мной так, словно я по-прежнему командовал пилотами девяток, а отставка мне только приснилась.

Очень удачно я сегодня с Ведьмой напросился!

– Теперь обратите внимание на стопы Войны! – снова увлек меня к стеклу монарх, – Видите косолапость?

Легкая кривизна конечностей у указанного всадника присутствовала, но я не мог припомнить – было ли такое же искривление у виденных ранее?

– Потом будете замечать автоматически! – получил неожиданное утешение на свое замешательство, – Такая постановка стоп означает усиленную прыгучесть, об этом тоже можно узнать заранее по снимкам, – под нос мне была сунута карточка, отдельно фиксирующая лапы Войны, – Всегда требуйте снимки заранее!

– Почему нас об этом не предупредили раньше?! – возмутился я. Ведь знай мы такие тонкости, мы бы их неоднократно отработали! – Ваше превосходительство, – пришлось добавить на недовольный взгляд генерала.

– До поединка четверть часа, вы уверены, что стоит именно сейчас тратить время на это, капитан?

– Виноват, ваше превосходительство! – "Не знаешь, что отвечать, – обращайся к уставу!" – гласит солдатская мудрость, исправно работающая во всех мирах.

Жизненно важные сведения по повадкам тварей лились из высокопоставленного офицера все следующие пятнадцать минут, до самого выхода Ногайских всадниц. Опасаясь забыть хоть слово, разогнал искры до звона в ушах, впечатывая собранные крупицы знаний в долговременную память. После императора (чем дольше мы с ним стояли, тем большим уважением я проникался к старикану, уже без иронии называя его про себя императором) в наблюдательный пункт никого не пустили, хотя я заметил краем глаза, как несколько человек с орлами на погонах предприняли попытку пройти к лестнице и получили отлуп от увеличившейся охраны. Все желающие понаблюдать за поединком с высоты вынужденно скучились на соседней крыше, частенько бросая заинтересованные взгляды на наш уже закрытый щитами насест. Как их возводили, я тоже заметил только в последний момент, когда крайняя бронированная плита заняла место поверх двух слоев других, перекрывая видимость до уровня плеч императора.

Кто-то наверху мне явно благоволит, поскольку не уверен, что меня бы пустили, не зайди я сюда на полминуты раньше ВИП-персоны, отчего-то пожелавшей моей компании. И даже понимая, какие трудности выпали остальному офицерскому составу, лишившемуся оборудованного места для наблюдения, радовался, что все внимание источника ценнейшей информации досталось мне одному – две телохранительницы и рослая помощница не в счет, они своего босса не отвлекали.

Вспыхнувшие по периметру прожекторы разом осветили импровизированный Колизей, подменяя собой свет проваливающейся за горизонт звезды по имени Солнце. А на снег арены под дружное скандирование "Ведьма! Ведьма! Ведьма с нами!" ступили бойцы-гладиаторы. Отвечая на ожидание толпы, вышедшая первой Арина, вздев кверху руки с зажатыми саблями, совершила оборот вокруг себя, приветствуя собравшихся, отчего сравнение с гладиаторами еще сильнее врезалось в восприятие.

– Красуется, – недовольно заметил мой собеседник.

– Вам это не нравится?

– Красоваться нужно после, а не до! – отрезал генерал.

Он был прав – самолюбование чуть не вышло Ведьме и ее соратницам боком – бросившийся наперерез торжественному выходу аномально прыгучий Война слишком быстро приблизился к всадницам, отвлекая их от такого же скоростного приближения Глада. Я даже засомневался, что сам смог бы его удержать в прицеле! Впрочем, смог бы. И я, и мои бойцы всегда выходили на пятак, уже наведя стволы и готовые стрелять.

Рубилово началось зачетное, не чета жалким дилетантским потугам Отрепина со товарищи, как это отчетливо стало пониматься сейчас. Глядя на исчезающих с места фурий, я с трудом верил, что их родственниц когда-то смог остановить в одиночку. Дважды. Не иначе, как мне бракованные достались! В накрывшей весь завод тишине слышались только скрипы и чиркающие удары оружия внезапно возникающих возле монстров поединщиц. Заставляя сердце заходиться рваным ритмом, моя Ведьма связала боем сразу и Войну, и Чуму. Кривоглазым Гладом занялась еще одна амазонка.

– Бэлла Ногайская, – ответил император на мой вопрос о составе, – Кровавая Белка. Вторая ведущая всадница Ногайских. Старшая дочь Арины.

Я знал, что у моей любовницы есть дети, хотя она о них почти не говорила. И все равно был неприятно удивлен.

Под дружный ликующий вопль многочисленных зрителей на снег упала отсеченная лапа Раздора, вынужденного обороняться сразу против двух сменяющих друг друга всадниц. Мельтешащие в глазах близняшки Ксения и Оксана Ногайские – их имена мне тоже подсказал император, – уверенно теснили тварь, зажимая к возведенной стене из щитов. Еще пара наскоков, и они дожмут!

Дикая случайность!

Одна на тысячу!

Щит за спиной загнанного Раздора пошатнулся, заваливаясь назад и позволяя ему на миллиметры разойтись с завершающим замахом одной из двойняшек. Вторая, уже расслабившаяся сестра, любовавшаяся последним ударом, оказалась не готовой к атаке от уже, казалось, поверженной твари, и вмиг лишилась головы. Вот она стоит, вывалившись из ускорения, а вот уже ее укороченное тело, орошая грязный снег фонтаном крови, падает на землю, словно пытаясь последним порывом дотянуться до катящейся головы с так и застывшей маской недоумения на лице.

Далеко однорукий Раздор не ушел. Взревев, обманутая Ксения исчезла с глаз и появилась перед тварью, молодецким взмахом отсекая ему вторую лапу. Боли, как нас учили, твари не чувствовали, но два кровящих обрубка сделали свое дело – следующим ударом потерявшая сестру всадница разрубила тело монстра пополам. Три-три.

Вопль радости я не поддержал: полтора месяца спаррингов с Ведьмой давно выявили слабое место Ногайских – ускорение стоило им искр. Короткие наскоки, тактики которых придерживались поначалу близняшки, – меньшего количества, таких атак всадницы могли провести три-четыре десятка, а вот удлиненный бросок на грани фола вслед за Раздором должен был стоить гораздо большего. И на сегодня Ксения исчерпала свой лимит. То есть по факту наших двое против троих. Не обращая внимания на общество, грязно выматерился.

Осознавший то же, что и я, император разразился не менее неприличным потоком слов, неподобающих персоне столь высокого ранга.

– Сука Катаева! – это только то, что можно было разобрать среди несвязных возгласов, – Сгною! Урою! Уебу! Сама застрелишься!

Ругательства явно относились к командиру, ответственному за установку щитов – больше не к кому.

– Смотри! – дернул я за руку не на шутку разошедшегося старика, – Пошла!

Ксения, постояв неподвижно минуту среди мечущихся фигур, похоже воспользовалась бодрячком – как только искр на него наскребла?! И новым рывком кинулась на нестандартного мелкого Глада, отвлекая его на себя, давая передышку Белке. Под смазанные движения меча соратницы дочка Арины подобралась-таки к твари с уязвимого левого бока и от души всадила свой клинок в кишки чудища.

– Есть! Так его! – Бурно воскликнул император, на радостях хватая меня за плечо и отвлекая от вида за стеклом.

Дружный крик вдруг оборвался судорожным "ах!". Оторвавшись друг от друга, мы снова прильнули к окну и увидели печальную картину: последним взмахом падающий Глад проткнул клешней грудину обессиленной Ксении, заваливая ее под себя. Отскочившая от монстра Белка с виду выглядела невредимой. Два-два.

– Жаль близняшек! Хорошие бойцы! – генерал остро полыхнул сожалением, смешанным с радостью: минус две твари означало победу.

– Почему они не уходят?! – заволновался я, глядя, как Война и Чума продолжают атаковать Арину.

– Неизвестно! – сжатым кулаком Сомов стал размеренно бить себя по бедру, – Иногда они уходят сразу же, иногда продолжают бой до какого-то им одним известного момента! Как повезет!

Моей Ведьме сегодня точно не повезло. Пятьсот искр – это, конечно, очень много. Это уже не просто "икс", а наверное "сверх-икс". Но и ее силы не безграничны. В то время как ее коллеги едва упокоили втроем двух монстров, разменивая на каждого по жизни всадницы, она одна сдерживала двоих. Самых опасных. Собирающая силы для новой схватки Бэлла еще не справилась с ходящей ходуном грудью, когда раздалось жалобное "бздынь!", и одна из легендарных сабель, носившая говорящее имя "Десница", напоровшись на подставленную клешню Чумы, сломалась. Бздыньканье послужило сигналом для Белки, – не теряя более времени, она включилась в далеко ускакавшую он нее круговерть. Шансы уравнялись, перекинув сабли из руки в руку, выставляя обломок на манер даги, обоерукая Ведьма показала, что и с одним клинком она может многое. Вдвоем они теснили отчаянно сопротивляющихся всадников к окну, намереваясь заставить тварей уйти в свое измерение.

Дальше пошла раскадровка.

Кадр первый: твари в пяти шагах от арки. Народ, повысыпав из укрытий, ликует на стенах из щитов.

Кадр второй: за спиной Белки вырастает шатающаяся фигура раненого, но недоубитого Глада.

Кадр третий: почуявшая неладное Арина тенью размазывается в пространстве, оказываясь между дочерью и тварью.

Кадр четвертый: сломанная сабля оказалась плохой заменой целой. Подведшая всадницу укороченная "Десница" не достает до тела чужака.

Кадр пятый: стряхнутая с острых клешней Арина лежит у стены под нами, а Белка крутится между трех тварей, пытаясь достать хоть одного.

Кадр шестой: уже заметно тормозящая всадница обрушивает еще один удар на Глада, но меч застревает в теле монстра, снова ранив его, но опять не убив.

Кадр седьмой: обезоруженная всадница летит в нашу сторону, а трое всадников по-прежнему на ногах.

Кадр восьмой: арка взрывается волной тварей, за мгновения накрывая шевелящимся покровом ничего не успевших сообразить людей. Глад валится на землю, но уже поздно – вторжение началось. Ебаные Война с Чумой недвижимыми островками возвышаются по бокам окна.

Кадр девятый: выставленная перед нашей будкой стена из плит с оглушительным треском проваливается сквозь не рассчитанную на подобную нагрузку крышу цеха. Две из четырех подпорок насеста на мгновение зависают в воздухе, а после со скрежетом начинают уходить вниз, косо заваливая всю конструкцию. Выбив решетку, мимо меня прямо на арену с уже вовсю расползающимися тварями вылетают и выкатываются телохранительницы императора.

Кадр десятый: я, схватив за шкирку Сомова, тарзаном скачу по скользким листам шифера, задействовав все свои искры.

– Императора отсюда!!! – швыряя тело старика в смешавшиеся ряды оцепления, я здорово рисковал, но и прыгать с ним с четырехметровой высоты без экза тоже было сродни самоубийству. С тем, в кого кидать, я угадал: дедка подхватили на лету и, прикрывая сработанным строем, потащили подальше от разверзнувшегося ада. Я же поскользнулся и покатился с наклонной крыши в набирающее обороты веселье.

Вот люблю я пулеметы! Трепетной любовью! Это нежную органику твари рвали сразу, а для переваривания металлов им требовалось время. Заработавшие пушки подарили мне шанс, и я им воспользовался, вооружившись бесхозным "Модестом".

Стреляй! Круши!

В образовавшийся за моей спиной островок безопасности проскользнули новые бойцы, поддержав своими стволами огонь.

– За Арину, твари! За Кровавую, суки! За Ведьму, ебать вас всех!

Увязанные в почти бесконечную ленту патроны, выскакивали и выскакивали из ящика, утоляя мою жажду мести за подругу.

– Нате вам! Хавайте! Отъебитесь!

Щелчок затвора, услышанный даже сквозь какофонию ведущейся отовсюду стрельбы, положил конец геройству, но, прежде чем меня дернули за шеренгу отстреливающихся короткими (а не как я!) очередями выстроенных пулеметчиков, я еще успел запустить бесполезным пулеметом по приближающейся своре.

– Идиот! Отходи за вторую линию! – проорала в лицо и зарядила мне локтем по корпусу курносая деваха в каске. Прорвавшийся сквозь сплошной огонь псевдоптеродактиль остро заточенным крылом резанул девушку по незащищенной щеке, обнажая удивительно ровные белые зубы. Запетлявшую над нами тварь тут же сняли метким выстрелом, а я, пришлепав на место кусок лица, зажал его ладонью пулеметчицы и пнул ее в противоположную арене сторону, предварительно отобрав оружие.

К тарахтящим автоматическим пушкам присоединялись все новые и новые голоса, пока все вокруг не превратилось в сплошной грохочущий ад, сменившийся резкой тишиной – лопнули барабанные перепонки. Шаг за шагом, выкашивая тварей, но теряя бойцов, наш клин продвигался к бездарно просранному первому рубежу обороны, пока у меня опять не кончились патроны. И не у меня одного. Чужаки ослабили натиск, давая возможность девчонкам отступить, а мне – время оглядеться. Как оказалось, я все еще стоял у цеха с проваленной крышей, а надо мной горизонтально нависала сломанная конструкция совсем недавно покинутого насеста с вывешенной за пределы искусственного вала будкой.

– Ебаный! Кретин! – матерился я, перебирая трясущимися руками по холодным металлическим перекладинам, – Сидел бы дома, математику учил! Так нет же, блядь! Захотелось на всадниц в деле посмотреть!

Изловчившись, подтянулся и забрался на сварную подпорку насеста ногами. С высоты стало заметно, что командование наконец-то опомнилось, и для тварей открыли заранее сформированные коридоры, разделяя сплошной поток на уже не такие страшные ручейки. Теперь понятно, почему с нашей стороны атаки почти прекратились – под давлением стремящихся из окна новых сородичей тупые прожорливые гады ломились в открытые проходы и там благополучно истреблялись. Цепи мигающих огоньков лучами растянулись на километры от арены.

– Ебаный в рот! Это сколько ж рыли! – восхитился я проделанной всего лишь за один световой день подготовке.

А потом замолчал, открыв рот, потому что подо мной появился танк! Самый настоящий! По представлениям – как раз времен начала Великой Отечественной – такой же неповоротливый, но грозно смотрящийся.

В полной тишине (моей личной) орудие навелось на окно и стало посылать один снаряд за другим точно в зев арки. Проследив за направлением стрельбы, решил, что оно мне как раз на руку и шустрее стал перебирать конечностями по трубам. Дурак, конечно, но дурак с инициативой страшнее подготовленного бойца! И еще – дуракам везет!

Расчет был на то, что твари не сразу начинали пировать, а сначала занимали плацдарм, приступая к поеданию трупов позже. И шансы, оправдывающие мое безрассудство, имелись. И даже в количестве, превышающем ноль целых и ноль десятых.

Прыжок с будки болью отозвался в пятках, уже напрыгавшихся сегодня по самое не балуй. Насест сооружался не просто так, а строго к задней стороне портала (я помню, что окно не портал!), давая дополнительные секунды на эвакуацию наблюдателям. И если мне так хорошо досталось, что дважды с жизнью успел попрощаться, то с противоположной стороны арены в первые минуты вообще, наверное, стояло месиво! Туда же сейчас по заранее сформированным ходам устремилась основная масса захватчиков, оставляя на моей половине отколовшиеся стайки, отстреливаемые снайперами. Ну, и танк еще до кучи вносил свою лепту! Не один, кстати, если верить не слышимым, но отдающимся в груди разрывам.

Первой под слоем трупов нашел искромсанную безнадежно мертвую помощницу императора. Развернутое к небу лицо смотрело на звезды единственным уцелевшим глазом – второй выцарапали безжалостные когти пробежавшей по женщине орды. Потом в двух метрах от тела набрел на блеснувшую в грязи "Шую" и уже вокруг нее стал с остервенением распинывать куски тварей в поисках всадницы. С этой стороны захватчики снесли все кроме одного прожекторы, но и тот светил сейчас не сюда, а куда-то за противоположный край арены, а поиск в потемках был вовсе не легким делом!

Нашел.

Потащил к стене, только сейчас начав думать – как буду взбираться, да еще с грузом на руках?

Сдвинутая танком плита рухнула к ногам, открывая проход.

– Сзади! – не услышал, а прочитал по губам сидящей на крышке люка танкистки, или даже ощутил эмпатией этот крик. Зажатая в правой руке "Шуя" прочертила резкий полукруг за спиной, завязнув в препятствии. Бросив тело Арины, – ей уже все равно! – обернулся к противнику и наткнулся на угасающие глаза Войны с засаженным по самый позвоночник лезвием.

"Ебать, итицкая сила! С одного удара! Вот так сабелька!"

И новая мысль:

"Пиздец котенку!" Потому что ко мне приближался разозленный смертью брата-пидораса Чума, а у меня кроме бесполезной в моих руках чудо-сабельки – НИ-ЧЕ-ГО!!! И искры, до сих пор поддерживающие организм, куда-то внезапно испарились, оставив внутри адреналиновый откат и сосущее чувство голода.

– Ложись!!! – опять не услышал, а почувствовал на уровне спинного мозга.

Рухнул рядом с Войной, молясь не ошибиться в толковании сигнала.

Я уже говорил, как нежно я люблю тяжелые пулеметы?! Итицкая сила, я их обожаю! Я на них женюсь! И будем мы жить долго и счастливо! Назло всем!!! Три веера трасс – от "моего" танка и два с боков – сошлись на Чуме, вычеркивая его из списочного состава тварей, разрывая ему грудь и живот. Дождавшись окончания стрельбы, поднялся и упрямо стал вытаскивать из тела Войны застрявшую "Шую". На хуя мне она сдалась?