Текст книги "Лось 2 (СИ)"

Автор книги: Алексей Федорочев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– Макс, – мои нервы не выдержали начавшегося по новому кругу цирка, – Вот даже я вижу очень простой выход…

– Твою мать, Лось, не лезь под руку! – друг отмахнулся, случайно попав мне по лицу – точно по носу. Больно, сука!

Пришлось перехватить его руку и заломить:

– Еще слово или жест, и ты никуда не поедешь!

– С какого хуя?!

– Потому что трудно передвигаться со всеми сломанными конечностями! Тебе сутки дали на решение, а ты их тратишь непонятно на что! И не матерись при женщинах!!!

Три лейтенанта СБ смотрели на меня с тихой благодарностью.

– Моя проблема в отличие от твоей вообще не решается. Угораздило Вику от немки родиться!

– Завтра! В девять! Чтобы был при параде! С саблями! Начищенными "Звездами" сверкал! Чтобы все твои орлы по стойке смирно сидели и не каркали!!! И чтобы отмылся, а то от тебя воняет!!!

– Горячей воды нет.

– А не еб… – покосившись на мой кулак, он закончил, – Не волнует! Кастрюлями грей!!! – и выскочил в коридор, хлопнув напоследок от души дверью.

– Простите его! – извинился перед дамами, – У него невеста сегодня на окне, а мы сами уже четвертый день завалы разгребаем.

– Да мы все понимаем, сами тоже… – одна из безопасниц вдруг всхлипнула и выскочила из кабинета.

– Ну, вот… – беспомощно развел руками.

– Возьмите, – оставшаяся передо мной пожилая женщина написала что-то на бумаге, размашисто расписалась и от души хлопнула поверх штампом.

– Что это?

– Это разрешение. Вашему другу оно завтра понадобится.

– Спасибо! – грязными пальцами аккуратно свернул протянутую индульгенцию.

Возня с горячими кастрюлями, сбор сумок и попытки приладить к ремню сабли – сомневаюсь, что Макс шутил, – прошли под нытье Вики.

– Может, останешься?

– Викусь, ну сколько можно?! Даже если отбросить, что твой брат – человек военный и обязан подчиняться приказам, вот что мне делать здесь сейчас? Университет откроют не скоро, работы у меня нет… А там есть дело, которое меня ждет. Я бы тебя с большим удовольствием забрал с собой, но нельзя из-за чертовых правил!

– И куда мне хотя бы писать? Опять в Москву до востребования?

– Пока да.

– Ты береги себя, ладно? – невысокая сестренка спрятала лицо у меня в подмышке, – Не геройствуй.

– Как получится.

Вы когда-нибудь пробовали передвигаться сразу с двумя тяжелыми и неудобными саблями? Чудо, что мне к ним ножны вчера успели сварганить – сантехники за сотню сварили из расплющенной трубы. В принципе, даже красиво сделали – мастера, точнее мастерицы на Руси не перевелись – смотрелось все очень пристойно. Но это, итицкая сила, в общей сложности по три с половиной килограмма с каждого бока, бьющие постоянно по ногам! Я еще до первого этажа не спустился, а уже синяков себе наставил!

Во дворе стал соображать – ждать их здесь или пойти навстречу? При том, как мы с Максом вчера расстались – хороший вопрос! Представив, как буду сейчас шагать с раскачивающимися из стороны в сторону итическими железяками, плюнул и решил подождать – в конце концов это все не мне надо! Подставил лицо жиденьким солнечным лучам и принялся собирать несущееся со всех сторон восхищение. Дурак в парадке с двумя ножиками-переростками, но дурак представительный!

Докатившаяся волна настороженности все благодушие смыла – мимо меня прошагала деловитая компания, ведущая в коробочке знакомую личность. Прямиком к моему подъезду. Или парадной? Как там правильно?

– Красавица, не меня ищешь?

– Иди, куда… – после узнавания посыл замер на губах, – Миша?..

Тесная коробочка распалась и передо мной оказалась переминающаяся с ноги на ногу Валентина.

– Доброе утро… – пробормотала она, комкая пальцами манжеты скромного, но наверняка дорогущего плащика.

– Доброе… было…

– Миша…

Наш содержательный диалог прервали вопли, донесшиеся даже за несколько десятков метров:

– Вот что тебе надо, а? – Макс тащил за руку упирающуюся Юльку, – Верховое животное? Коня белого в цветах? Вот тебе целый лось! Смотри, как переливается! Видишь, он даже рога приделал! Не на голову, правда, а на жопу, но у него, что голова, что жопа!

– Максим Юрьевич?.. – орущий преподаватель со "Звездой" на груди произвел на девушку не менее сногсшибательное впечатление.

– Подружку невесты?! Вот тебе целая принцесса в подружки!!! Пойдешь ведь в подружки?! – угрожающе навис друг над Валей.

Охрана, которая вроде бы должна была напрячься, наоборот еще шире расступилась, а в эмофоне воцарилось веселье.

– П-п-пойду… – судорожно кивнула Валя, напуганная его напором.

– Вот! Какого рожна еще?!

– Кольца… – зашмыгала носом все еще несогласная невеста.

– Мать вашу! – Макс растерянно заозирался вокруг, словно надеясь отыскать в слежавшемся снеге ювелирный отдел. Но зачем нужны друзья? Два переплавленных с чешуйками тварей голубых кольца появились на свет из моего кармана, – Вот! – счастливо заорал он снова, – Эксклюзив! Ни у кого таких нет, а у тебя есть!!!

– Цветы…

– Молодой человек! – раздался крик сверху. Задрав головы, мы увидели распахнутое окно с торчащей седой головой, – Молодой человек! Держите! – и в Макса полетела срезанная комнатная роза.

– Сударыня! – Поймав цветок, друг приложил руку к сердцу и раскланялся со старушкой.

С кольцами и розой он вдруг бухнулся перед Юлей на колено, прямо в раннеапрельскую грязь своими наутюженными стрелками брюк.

– Я люблю тебя. Я могу жить без тебя, но не хочу. Я хочу жить с тобой. Засыпать. Просыпаться. Разбрасывать носки и скандалить, кто не вымыл тарелку. А потом мириться и покупать тебе твои мерзкие ириски, которые ни один нормальный человек есть не станет. Рожать детей. Рожать их будешь ты, а я их буду делать. Просто жить. И может быть когда-нибудь потом умереть в один день, взявшись за руки, как пишется в твоих глупых романах. Вот он я. Весь перед тобой. У твоих ног. Соглашайся!

По-моему, уже весь двор готов был скандировать: "ДА!!!"

Но Макс был бы не Макс, если бы не закончил:

– Тем более, что общее животное у нас есть! А мы в ответе за тех, кого приручили!

– Макс, – Юля смеялась сквозь слезы, – Максим, нас не поженят! Заявление подают заранее…

– С великой княжной и капитаном-героем в свидетелях?! Не поженят?! Нас?!

– Поженят! – я достал из другого кармана выданную справку, – В доме офицеров, сегодня, через час.

Суровая медсестра, когда-то держащая в стальном кулаке весь младший персонал главной больницы Муромцево, шмыгнула носом и полноценно разревелась.

– Юлечка! – всполошился Кудымов, обнимая невесту, – Ну, Юлечка, ну, что ты… ну не надо… так ты будешь самой распухшей невестой! Что я потом буду говорить нашим детям, мучая их нашими фотографиями? Что маму в день свадьбы укусила пчела? Целый улей пчел?..

– Идиот! – маленький кулачок стукнул его по плечу.

– Идиот, это ведь "да"? – продолжал ворковать жених несвойственным ему сюсюкающим тоном.

Ожидание, наполнившее пространство, стало совсем нестерпимым.

– Да, идиот!

Это была самая странная свадьба на моей памяти. В доме офицеров невесту перепутали со свидетельницей, потому что Валя оказалась в светло-сером платье, гораздо больше подходящим для церемонии, чем Юлино желтое. Если учесть, что жениха тоже пытались перепутать, приняв за новобрачного такого красивого меня, – комментарии излишни. До кучи надо было видеть глаза регистраторши, когда Валя, оглянувшись по сторонам и закусив губу, вывела в бумагах рычащие вензеля, приложив поверх печатку. Вся последующая речь про счастье в семейной жизни и прочее бла-бла-бла читалась, по-моему, исключительно для княжны. Пять охранниц вежливо поаплодировали, когда заикание наконец-то прекратилось. Шампанское мы выпили только вчетвером, догнавшись из Кудымовской фляжки – уж ее-то наш умник не забыл в отличие от колец и цветов!

– Подарок… я несла его для Миши, но для него придумаю теперь что-то другое… – подошла с поздравлениями к новобрачным княжна, – Это дом в Москве. В тихом районе. Надеюсь, вам там понравится! – на ладонь к Юле легли документы, – Поздравляю! И, Максим Юрьевич, это была самая лучшая речь, что я слышала в жизни! Юля, я вам завидую!

А после мы разошлись в разные стороны, потому что Юле надо было в госпиталь – увольняться и, наверное, дорабатывать – вряд ли хорошего медика отпустят в тот же день при общей переполненности больниц. Княжна, опять втиснутая в середину строя из незнакомых девушек, двинулась к поджидавшему ее неприметному автобусу. Как передавали по радио, монаршая семейка почти полным составом приехала сюда чинить разборы полетов, так что ехала она, наверное, сейчас прямиком к папе с мамой. Удивительно, что после ее фортелей ее вообще куда-то выпустили!

Меня уже опросили на третий день, дернув с разбора завалов, но что я мог сказать серым от усталости тетенькам в допросной? Записал свои воспоминания и только. На удивление спаслось немало свидетелей самого появления окна – бегать народ, оказывается, умеет. Поэтому мои показания касались в основном действий волчиц и Вали.

Мы с Максом, проводив девушек, двинулись в сторону дома – нам еще предстояло забрать собранные сумки, а я еще хотел заскочить к Вике на работу – попросить Октябрину Борисовну присмотреть за сестрой.

Приемная «Курьерских перевозок» насквозь пропахла корвалолом. Только сейчас подумалось – а не коснутся ли хозяйку репрессии? Владимир оказался тем человеком, кто запустил поединок, а закон к их родственникам был суров. А при случившемся количестве жертв у властей будут руки чесаться отыграться на ком-то. Плакала тогда Викина работа.

– Нет, – успокоила секретарша, когда плачущая владелица при виде меня скрылась в кабинете, – Октябрине Борисовне повезло, – женщина всхлипнула и шумно высморкалась в салфетку, – Если так можно выразиться. Нашлось много свидетелей, что Владимира перед окном сбила машина.

– Сбила машина?..

– Да, он шел к остановке, когда на него наехали. Гололед, слякоть, возможно неопытный водитель… К нему много человек тогда подбежало, но когда стало открываться окно все разбежались, бросив мальчика…

– Понятно тогда, почему он полз, а не сбежал… – я вспомнил, как Вовка отчаянно подтаскивал себя на руках, почти не работая ногами, – Мои соболезнования Октябрине Борисовне и его родителям. Извините, я совсем в неудачное время пришел…

– За сестру не волнуйтесь. Даже если нас закроют, а к этому все равно все идет, она со своим знанием немецкого не пропадет.

– Ладно…

В итоге, пройдясь по их офису и оценив общий уровень уныния, вручил Вике почти все оставшиеся деньги вдобавок к тем, что передал вчера:

– Знаешь что, Викуся, а перебирайся-ка ты в Москву! Это тебе на переезд. Там я хоть изредка к тебе выбираться смогу. Переводчики везде нужны, а здесь твою конторку со дня на день закроют.

Еще раз попрощавшись с сестрой, подхватил снятые надоевшие сабли и отправился в путь – столица ждала.

Полумрак комнаты разбивал мягкий свет стоявшей на столе лампы в зеленом абажуре. Широкое основательное кресло душевно облепило мой зад, создавая атмосферу уюта и расслабленности. Атмосферу, которой не стоило поддаваться, потому что сейчас, вероятно, в моей жизни шел самый главный экзамен.

– Я думала, вы сообразительнее! – Руслана Евгеньевна проследила за колебаниями янтарной жидкости в бокале, любуясь отсветами.

– И в чем я не прав? – перевел взгляд с матери на сына.

– Если позволите – зайду издалека, – "Итицкая сила! Как мне нравятся все эти "если позволите"! Как будто я мог сказать главе ИСБ – не позволю!" – С Ариной Ногайской, более известной как Кровавая Ведьма, вы когда-то познакомились в больнице. Я помню, что у вас амнезия, но то окно, где она пострадала, случилось уже после произошедших с вами неприятностей, что вы о нем помните?

Отставил свой бокал в сторону, чтобы скрестить пальцы в замок, и стал тщательно подбирать слова:

– Познакомились – громко сказано, единственный раз тогда я ее видел в операционной почти бездыханным окровавленным телом, поскольку сам лежал на соседнем столе донором.

– Этого я не знала…

– Да, это скрыли, потому что кровь у меня, несмотря даже на мое согласие, взяли незаконно – восемнадцать мне только на следующий день исполнилось. А окно… про него помню самый минимум и то с чужих слов – почти в черте города, на нефтеперерабатывающем заводе, всадницы не справились, семьдесят четыре погибших и сколько-то умрёт еще от ран.

– Несмотря на все старания, умерло еще двадцать шесть человек, общие потери в тот раз составили ровно сотню, – перехватила Забелина нить разговора, – Это среднее число, обычно меньше, реже больше. Те два окна, которым вы стали свидетелем в этом году, в статистику не вписываются – почти пятьсот человек перед Рождеством и несколько тысяч сейчас в Петербурге, – Руслана Евгеньевна удрученно покачала головой, – И, стыдно сознавать, во втором случае подвел намертво вдолбленный всем в голову порядок действий – скорейшим образом покинуть район. Пострадали в основном те, кто находился на улице. Те же, кто вопреки инструкциям остался дома, сумел быстро сориентироваться и забаррикадировать уличные окна – выжили, хотя и натерпелись страху. Но вернемся к окну в Бирске. Вы сами сказали – нефтеперерабатывающий завод. Что, по-вашему, могли сделать описанные вами боеприпасы посреди установок, полных горючих материалов? Молчите? И правильно! Если был шанс – весьма высокий, замечу! – что окно схлопнется без стрельбы, им требовалось воспользоваться.

Склонил голову в знак согласия. Предложенный мною способ – насрать на всадниц, а сразу закидывать окно с вертолетов кассетными и другими боеприпасами только что показал свою несостоятельность.

– К тому же бомбы объемного взрыва – я не знаю, откуда вы взяли такое название, но поняла, что вы имеете в виду, – Забелина сделала глоток из своего бокала, – Несколько сложно применять в ограниченном пространстве – есть высокий риск задеть своих, а брать в окружение большую площадь – это значит привлекать гораздо больше техники и людей, что тоже неприемлемо. За многие годы уже вычислен оптимальный баланс сил, требуемых для схлопывания, эти знания оплачены кровью не одной тысячи подданных, не надо считать, что вы умнее других.

Щелчок по носу вышел неприятным.

– Не стоит расстраиваться, – снова прозвучало от моей единственной собеседницы – ее сын предпочитал сидеть в своем кресле молча, – Вы хотя бы задумываетесь, многие не хотят делать даже такой малости. На пути предложенного вами способа есть еще одно препятствие – всадницы, а точнее – стоящие за ними кланы. Как вы понимаете, всадницы лишь формально входят в структуру нашей армии. Когда-то их попытались поставить на службу, если интересно – почитайте историю начала прошлого века, там очень хорошо описано, во что это вылилось. В итоге мы имеем то, что имеем: капитаны, вице-адмиралы, адмиралы, не имеющие никакого отношения к флоту и вообще – к вооруженным силам империи. Однако какую-то узду на их вольницу удалось накинуть, и отказаться выставить своих бойцов на поединок кланы не могут, что уже достижение. Не смейтесь! – отреагировала Забелина на мою усмешку, – Я понимаю, что вы забыли весь курс истории, читаемый в школе, но кое в чем разобраться у вас время было! До начала прошлого века кланы могли вообще диктовать императору – тогда правил последний мужчина-император из Рюриковичей, – что они будут схлопывать, а что нет! Но при этом, – глава ИСБ отбила ритм костяшками пальцев по подлокотнику, – все равно в их власти осталось то, кого они пошлют на окно!

– Это важно?

– Итак, давайте подумаем! И опять – на примере Бирского окна. Нефтеперерабатывающий комплекс, до границы вашего городка – два километра. Как вы думаете – это стратегический объект?

– Однозначно.

– От себя еще добавлю – это была собственность императорской семьи. Не казны, нет. Императорской семьи, которая, если отбросить в сторону государственную власть, по-прежнему является богатейшей семьей в империи. Даже кланы с их ресурсами пока не дотягивают до их состояния. Пока! – Забелина сделала акцент на последнем слове, – И что же делают ваши любимые Ногайские? Формально – все честь по чести, на поединок они выставили лучшую всадницу. Но! С несработанной тройкой. То есть с восьмидесяти процентов понизили шансы до пятидесяти. И, как результат, окно не схлопывается. Не дергайтесь! – хозяйка кабинета жестом остановила мои возражения, – К самой Арине у меня претензий нет! Она, без сомнений, одна из лучших всадниц, на пике формы и опыта. Ведьма, при всей моей предвзятости, могла схлопнуть то окно. Но… поединки одиночками не выигрываются.

Руслана Евгеньевна встала и прошлась по комнате. Остановившись прямо перед моим креслом, она сказала:

– Урок сегодня у меня не только для вас, а еще для Сергея, – отвернувшись к сыну, она приказала, – Итак, дополни для нашего гостя!

Чуть помедлив, Младший начал перечислять:

– Бирскнефтехим в полную мощность заработал только спустя полгода. Все это время промышленность испытывала дефицит смазок, заказы на которые перехватили Агдаш. Окно на вертолетном заводе. Коморины действовали по той же схеме – выставили всадниц, но далеко не лучший состав. Объективные причины у них имелись – на ближайшей опорном пункте стояла нелетная погода, первая четверка вылететь не могла до самого позднего вечера, но уверен, если копнуть поглубже… много глубже, выяснится, что кого-то получше они все же могли выставить…

– А вертолеты, между прочим, мы не можем выделывать до сих пор! – подчеркнула для нас обоих мать моего друга.

– Завод "А-девять"? Очень похожий сценарий?..

– Завод по производству скорострельных пушек, – специально для меня пояснила Руслана Евгеньевна, – Почти треть цехов пострадала при отбитии.

– И опять Коморины! – воскликнул Серый, – Тогда и то окно на моторостроительном?.. Агдаш?!

– Ты меня радуешь, сын! – одобрительно кивнула ему мать.

– Мукомольный завод под Ржевом тоже принадлежал императорской семье… – задумчиво произнес Серега.

– Не совсем императорской семье, этот завод – личное имущество князя Сомова, стоит разделять эти понятия. Но он снабжал мукой почти все армейские части округа, а в результате прорыва и перебоя в работе казне пришлось раскошелиться на закупки на стороне. К счастью, несмотря на потери, его работу удалось восстановить быстро, все-таки ничего архи-сложного в его производственной линии нет. Хотя как раз здесь мне нечего поставить в упрек Ногайским: Ведьма и Белка – внушительная сила.

Пришло время мне вставить свои пять копеек:

– С одной поправочкой – мать и дочь были в ссоре. Не из-за меня, – уточнил на два вопросительных взгляда, – Хотя мое присутствие тоже, наверное, послужило поводом для нового витка скандала, Белка очень привязана к отцу. Но они поссорились раньше и уже полгода не общались.

– Интересный штрих, не знала.

– Зато те, кто их посылал, знали наверняка. Пару раз мне показалось, Белка притормозила осознанно.

– Ведьмин самоубийственный прыжок… хотя, она мать… – Забелина резко тряхнула головой и отрывисто произнесла, – Нет, недоказуемо! Разногласия бывают и у меня с Сергеем, но никто не станет принимать их в расчет, если вздумает выступить против нас. Я думаю, в этом случае вам все-таки показалось.

Не стал вступать в спор, потому что сам не был уверен в аргументах.

– К тому же лишиться на рядовом окне сразу двух ведущих всадниц… На такое их руководство вряд ли пойдет. Если только у них не припрятан где-то туз в рукаве вроде новой линии… Знаете, вы сейчас мне все мысли сбили! – недовольно закончила женщина.

Виновато пожал плечами, переглянувшись с Младшим.

– Итак, верните мне мое мнение о вас, как о чрезвычайно сообразительном молодом человеке! – обратилась ко мне Забелина.

– Выводы достаточно печальные, хотя я и раньше догадывался: кланы вовсю тормозят прогресс. И одновременно очень ловко подталкивают экономику в нужное им русло. Несмотря на видимые разногласия и конкуренцию, наверняка существует клановый сговор. Уж очень удачно окна появляются там, где выгодно всадницам.

Младший в азарте заёрзал на кресле, не выдержал и влез:

– Не все кланы! Октюбины точно мимо пирога! Великая пятерка, так ведь? – спросил он у матери, – Нет! – он прервался и мысленно что-то проанализировал, – Из великой пятерки – Ногайские, Агдаш и Коморины. У Мехтель с отпочковавшимися когда-то от них Новоросскими свой альянс, им усиление конкурентов не выгодно. Ходжиевы… не могу представить их в сговоре, хотя бы по национальному признаку – наши слишком… слишком… – он защелкал пальцами в поисках определения.

– Националисты? Расисты?.. – подсказал я.

– Точно! Нашим спесь не позволит договариваться о чем-то с нерусью, как они их обзывают!

– Приятно слышать, что старания твоих учителей и мои старания не прошли даром! – похвалила его родительница, – Аналитикам на почти те же выводы потребовалось полгода. Конечно, вас я еще подводила к ним, но все равно – отличная работа! Вы меня оба порадовали.

Сев обратно в кресло, Забелина покачала пустым бокалом, пришлось встать и налить ей из бутылки. Заодно плеснул по глотку в свой и Серегин бокалы. Все мои действия женщина сопровождала задумчивым взглядом.

– С одним вашим выводом я не готова согласиться: кланы пока еще не умеют вызывать окна там, где им надо. Иначе мы бы с вами уже жили совсем в другом мире. Но вот то, что они расчетливо пользуются представившимися возможностями – несомненный факт.

– Но как же?.. – удивился я.

– Двадцать окон, которые возникли за эту неделю, – возразила Руслана Евгеньевна, – Небывалое число. Но все два десятка открылись без фатальных последствий для промышленности, что имперской, что клановой, что чьей-то еще. Некоторые – вообще в отдаленных углах, где никому не могли повредить. Два из них можно было бы вообще не трогать, если бы не общественное мнение, будь оно неладно!

– Почему? – почти в унисон спросили мы с Младшим.

– Гнездо… если к нему не соваться, не лезть в круг и не проводить каких-либо экспериментов – явление уже достаточно изученное и в целом – безопасное. За периметр твари не суются никогда – для их существования жизненно необходима энергия, которая идет из их мира или измерения. Вспомните! – предложила она мне, – Насколько неповоротливыми были те особи, которых вы находили в завалах, по сравнению с тем, какими непостижимо быстрыми они были при открытом окне?

– Ну… наверное.

– Не наверное, а точно! Для нормального функционирования им нужно что-то, что они получают со своей проклятой родины! У нас целый научный институт занимается исключительно изучением пришельцев, и нельзя сказать, что свой хлеб они едят даром, кое-что они регулярно определяют. Если гнездо не трогать, то оно само исчезнет через несколько лет. Самое короткое простояло четыре года и три месяца, самое долгое – восемь с половиной лет. Через год в образовавшуюся проплешину наметает листву с семенами, еще через год – появляется молодая поросль. Пустое место заселяют грызуны и насекомые, за ними приходят птицы и мелкие хищники, еще через пару лет там вовсю кишит жизнь. Поэтому появление гнезда в рамках планеты даже не экологическая катастрофа, природа успешно заживляет нанесенные ей раны, от лесных пожаров и то больше ущерба! Иногда возникает некоторое заболачивание, но по сравнению с площадью осушаемых человеком болот… Следы гнезд прошлых веков сейчас может определить только высотная съемка.

Помолчав, Руслана Евгеньевна произнесла:

– Пока я не вижу никого, кому было бы выгодно массовое открытие окон.

– Хм… – не сумел вовремя прикусить язык.

– Вы что-то знаете?! – встревожилась Забелина.

Под пристальным и настороженным вниманием пришлось развить мысль, осторожно обходя острые углы:

– Массовое открытие окон может быть диверсией против самих кланов. Все двадцать, если я правильно толкую ваше спокойствие, успешно закрыли. Извините, схлопнули, – исправился под льющееся недовольство от матери и сына. Странно, чем им всем слово «схлопнули» так полюбилось? Савинов, помнится, тоже взъярился, – Схлопнули, но наверняка не без потерь среди всадниц.

– Пять погибли и восемнадцать получили ранения, – подтвердила глава внутренней разведки, – По сравнению с их общей численностью – капля в море.

– Капля в море – это если окна завтра прекратятся. А если они продолжат появляться теми же темпами, то к концу месяца вы недосчитаетесь сотни боеспособных всадниц. На окна станут ставить менее опытных бойцов, что приведет к увеличению потерь.

– Ваше утверждение на грани крамолы, – промолвила после недолгих раздумий Забелина, – Единственные, кому выгодно ослабление кланов, – это императорская семья. Но я вам прощаю ваши сомнения, поскольку сама тоже об этом задумывалась. Я не могу ответить вам ни да, ни нет. Разве что сказать одно – такую акцию почти невозможно провернуть в обход меня, а я точно ни о чем таком не знаю. Но если бы у меня был приказ и возможность – я бы, не задумываясь, ее провернула бы. "Благодаря" кланам, – кавычки слышались даже без эмпатии, – Семьдесят процентов подданных живет на грани выживания. Ни одно производство не может быть открыто без их одобрения. А те, что есть… налоги для всех одинаковы, но что, думаете, случается, если не задобрить как следует кланы?! Самый свежий пример – графиня Путилова и ее сыроваренные заводы. Имела наглость в чем-то не уступить Бухтиным. Не только Коморины или Ногайские могут притворяться, припрятывая опытных бойцов. "Ах, какая жалость, четыре всадницы погибли!" – Забелина откровенно кривлялась, передразнивая кого-то, – Четыре девочки, едва вышедшие из их питомника! Извините, наболело! – остановила мать Младшего свой страстный монолог.

Мои подозрения почти развеялись. Почти.

– Даже с вашими экзоскелетами мы еще долго не сможем перехватывать все окна. Просчитано, что пока мы в состоянии содержать и охранять около двух сотен бойцов в девятках. В масштабах страны – слишком маленькое число, численности нового рода войск хватит лишь на прикрытие казенных заводов и фабрик и, может быть, на имущество особо приближенных и преданных. Большего нам еще очень долго не осилить. Довольно забавно, что даже этой малости мы обязаны вашему отцу – если бы ни его гений, сумевший спрятать в толще горы целый цех по производству заготовок под двигатели к экзам, – и этого бы не было! «А-девять», в недрах которого был спрятан маленький цех, год назад стал полем боя с тварями. И даже это крайне скромное число уже многим внушает опасение. В Муромцево – святая святых империи, особо охраняемом месте, несмотря на тщательный подбор персонала, мы постоянно сталкиваемся с актами саботажа! Ваш приятель Рыбаков был только первой ласточкой. Как минимум еще двадцать лет нам рано отказываться от клановых всадниц.

– Спасибо, я понял, – поблагодарил Руслану Евгеньевну, – Можно вопрос из другой серии?

Легкий кивок послужил приглашением высказаться.

– Почему я, и почему со мной поступили так по-дурацки? Сейчас я потерял целый год. Максим Кудымов потерял целый год.

– В какой-то момент это показалось лучшим выходом. Потерять время или потерять вообще все. Во-первых, ваш Кудымов, несмотря на молодость и характер – по уму второй человек в КБ после Воронина. Из всех специалистов он один может повторить весь процесс превращения груды железок в полноценную девятку. Другие – только отдельные звенья, он – от начала до конца. К нашему счастью, это поняли только два человека – майор Маздеева и сам Иван Дмитриевич. Я думаю, даже вы недооцениваете талант вашего друга. Вы не представляете, сколько неприятных часов я пережила, считая, что ваш товарищ работает на других! Из всех катастроф, эта была бы худшей. Второе – вы. Тоже уникум в своем роде. Воронин год топтался на месте, пока не появились вы – беспамятный мальчишка. Сумевший понять его творение и вывести на новый уровень. Честно признаюсь, даже я поняла это далеко не сразу, хотя симпатизировала вам из-за дружбы с Сергеем.

Руслана Евгеньевна намекающе приподняла снова пустой бокал. Освежил свои навыки официанта, по-новой налив всем присутствующим, – остальные емкости тоже незаметно опустели.

– На императрицу имею влияние не только я. И очень часто – это даже не фигуры в общем понимании. К примеру, у Марии Четвертой с юности есть горничная Лиза, для всех остальных – Елизавета Витальевна. Очень добрая женщина. И не очень умная, прямо скажем. Есть конюх, смотрящий за царскими конюшнями. Тоже не великого ума человек, но любящая лошадей императрица достаточно часто с ним разговаривает и ценит старика. Есть овдовевшая недавно подруга детства, вернувшаяся после траура ко двору. Есть дочери, у которых мужья и свои Лизы и Трифоны, есть внучки. Есть генералы, адмиралы, министры… перечислять можно долго. И у всех них имеется свое понимание развития империи, которое далеко не всегда, а вернее очень часто не совпадает с моим. От проекта Воронина меня отстраняли дважды. Один раз, когда наметились первые подвижки. Чем это закончилось – вы помните: окно под Ржевом, ни за что ни про что угробленная группа и безнадежно попорченные механизмы, которых на тот момент было всего девять. Пожалуй, мне стоит только благодарить раздутое эго Отрепина, отчитавшегося наверх о полной готовности и в результате – подставившего всех, несмотря на воз проблем, в который меня их смерть впрягла. И еще благодарить профессионализм Маздеевой, не допустившей вашего участия в той самоубийственной авантюре.

Упертость Людмилы Васильевны, принимаемая мною тогда за обычный сволочизм, предстала в новом свете.

– Второй раз меня отстранили, когда пошли успехи. Аргументы были целиком правильные – новый род войск не должен подчиняться СБ, а должен встроиться в существующую армию. Меня лишь смущали фигуры, стоящие за этими фразами. Если человек ничем не прославился, кроме как за карточным столом, а все свои звания получил исключительно благодаря удачной женитьбе, маловероятно, что он вдруг разом поумнеет и станет… К тому же одна за другой пошли диверсии – падение самолета с лучшей группой, покушение на Воронина, окно на «А-девять», другие мелочи, которые удалось предотвратить и которые вам неизвестны. Передавать проект в руки человека, неспособного сотрудничать со мной, мне показалось неудачной идеей. Но… опять это но! От меня опять ничего не зависело. Более того – моих людей дискредитировали, а к охране проекта собрались привлечь людей из параллельного ведомства. Там тоже работают профессионалы, но, не сочтите за бахвальство, мои люди – лучшие. И гораздо лучше представляют, какие действия необходимо предпринять. Признаюсь честно – скандалом с вами и Кудымовым я воспользовалась, нарочно доведя ситуацию до абсурдного трибунала. Сделав все так, чтобы предстоящие новшества не коснулись двух ключевых в моем понимании фигур. Я бы и Воронина, если бы могла, вывела тогда, но это было бы уже совсем демонстративно, пришлось оставить его как есть и утешаться мыслью, что напрямую ему вредить не будут.