Текст книги "Юго-западное направление (СИ)"

Автор книги: Алексей Дягилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Сначала я конвоировал задержанную как положено, идя в трёх шагах следом за ней, но так как она шла в мокром сарафане, который облепил её стройную фигуру, да ещё и бессовестно виляла бёдрами, то мой молодой организм не выдержал подобного издевательства, и пришлось идти рядом. Сразу стало легче, хотя мысли улетели куда-то в эмпирии.

– За что вы со мной так, товарищ командир? Ведь я же ничего плохого не сделала. – Спустил меня с неба на землю бархатный голос Иванны.

– А я не знаю, где ты была, и что делала. Может быть прямо сейчас нас окружают фашисты, а тебя заслали обратно, чтобы ты завела отряд в западню? – Выдаю я страшную военную тайну.

– Да как вы только такое подумать могли? – Остановилась и вспыхнула до корней волос отважная комсомолка, притопнув ножкой.

– А чем же ты столько времени занималась, покинув расположение отряда без разрешения? – давлю я на неё.

– Я в разведку ходила. – Тихо признаётся Иванна.

– А кого ты об этом поставила в известность? Или может приказ получила?

– Никого.

– Эх, дать бы тебе больно! – резко замахиваюсь я правой рукой и чешу затылок.

– За что? – сжавшись в комок, начинает хлюпать носом девчонка.

– За всё хорошее. И за неразумную инициативу в том числе. Была б моя воля, задрал бы тебе подол, и так отходил по заднице хворостиной, чтобы ты потом неделю сидеть не могла. Помнишь детство золотое и папкин ремень?

– Помню. – Невольно потирает свою упругую попку фигуристая спортсменка.

– Забудь о таком удовольствии. После допроса тебя наверняка расстреляют. – Обрисовываю я ей радужные перспективы.

– Но я же как лучше хотела. Для отряда старалась. За что меня расстреливать? – канючит Иванна.

– Да хотя бы за нарушение воинской дисциплины. Но это не мне решать. Я добрый, хоть и страшный сержант. Другие командиры старше меня званием. Поэтому расскажешь всё, без утайки, может и облегчишь свою участь. Идём! – Всё-таки не удерживаюсь и придаю я ей ускорение смачным шлепком. Хоть какая-то компенсация за мои сгоревшие нервные клетки и потраченное зря время.

Глава 6

Благодаря стараниям нашего блокпоста, удалось собрать (реквизировать) немного продуктов и сварить кашу из топора. Каша не каша, а лечебный суп из семи… получился, и хотя основными ингредиентами были дары леса и молодая крапива, но голодное брюхо набить удалось. Поэтому уже с наступлением сумерек все бойцы были не так чтобы сыты, но хотя бы накормлены горячей пищей. В результате проведённой разведки (наземной, воздушной, подводной и агентурной), удалось собрать сведения о противнике, расположенном в близлежащих населённых пунктах и выяснить, что самый слабый, но жирный гарнизон расположен в селе Прелестное. Там находился один из временных складов немецкой пехотной дивизии или полка, небольшой, но нам хватит. Основные сведения собрала всё же Иванна, она шарохалась по селу и пересчитывала немцев поштучно, за что чуть было не поплатилась при отходе. Кто-то из пьяных фрицев приметил красивую дивчину и решил с ней развлечься. Если бы рядом не оказалось реки, то Иванну наверняка бы поймали и наказали за сопротивление новой власти. Но она уронила своего нежданного кавалера в воду, а сама переплыла через речку в самом широком месте, скрывшись на островке. Затем уже перебралась в наш заколдованный лес, форсировав вплавь неширокий затон. Так вот почему она была вся мокрая, когда я её поймал.

Составленный командирами план ночных диверсионных действий был прост как два пальца об асфальт и рассчитан в основном на внезапность. Нужно было внезапно проникнуть в село, захватить мост через реку и склад, удерживать позиции некоторое время, а после экспроприации и дальнейшей утилизации склада покинуть населённый пункт. Имелся ещё вариант, бросить всё тяжёлое вооружение, форсировать речку и уйти в степь, но чем ближе к линии фронта мы подберёмся, тем больше будет вероятность нарваться на превосходящие силы противника, а прыгать с голой жопой на пулемёты слегка не комфортно. Начать операцию решили за час до полуночи, а пока провели подготовительные мероприятия. Проблему с военнопленными решили просто. Дали уркам ножи, и те их аккуратно прирезали на глазах у свидетелей. Потом ножи отобрали, а всех задержанных местных жителей отпустили. Но отпустили не просто так, а послали на станцию Бантышево через брод, с наказом держать язык за зубами и не соваться в заколдованный лес. Послали пешком, так как весь транспорт реквизировали в пользу бедных. Воров привязали к деревьям и оставили в роще. Захотят жить, перетрут верёвки и смоются, не захотят, туда им и дорога.

Отряд собрался и тронулся в путь, только оба стрелковых взвода напрямик через лес. Наш же взвод, вместе с обозом, вдоль северной кромки рощи вышел на большую дорогу между сёлами Петровка и Прелестное. Дорога пролегала вдоль юго-западной опушки и, проходя сквозь всё нужное нам село, устремлялась дальше, соединяя между собой все населённые пункты, расположенные на правом берегу Сухого Торца. Но так далеко идти нам было не нужно, неподалёку от околицы обоз остановился, а вперёд выдвинулась диверсионная группа. Впереди на лихом мотоцикле моя боевая тройка, на подстраховке Андрюхина, но пешком и чуть позади. Мы едем открыто, так как переодеты в форму полевой жандармерии (кожаные плащи, каски, очки, горжетки) и отвлекаем или привлекаем внимание, они прячутся по закоулкам, так как задача у группы другая. Я за рулём, Удальцов в коляске за пулемётом, лейтенант Корбут на заднем сидении, он в форме обер-фельдфебеля, так как знает много немецких слов, в том числе и пароль. Маскировочный чехол с фары я снял, мы же никого не боимся в своём тылу, а картинку подсветить нужно. А вот и пост на въезде. Аккуратные фрицы уже установили шлагбаум, ошкурив и покрасив свежеспиленную жердину, часовой топчется возле него, прикрываясь рукой от яркого света фары. Останавливаюсь метрах в пяти перед шлагбаумом, чисто случайно направив свет в сторону пулемётного гнезда, перегазовываюсь и переключаюсь на нейтраль.

– Хальт. Пароле. – Орёт часовой с карабином, пытаясь перекричать рёв мотоциклетного движка. Второй страхует его сбоку, направив свой машинен-пистоле на нас. Ствол машиненгевера тоже подозрительно зашевелился. Бдит немчура, хоть и в тылу.

Лейтенант Корбут неспешно слезает со своего места, потягивается и идёт к постовому, по пути называя пароль, и ставя его на линию огня между собой и напарником.

– Папире. – Протягивает руку обершутце, за что и огребает от старшего по званию. Это же надо догадаться, наехать на обер-фельдфебеля, да ещё из полевой жандармерии, вот Лёха и строит бедолагу, тыча себя пальцем в бляху и рубя короткие фразы. Немчик что-то лепечет в своё оправдание, а я лениво кручу головой по сторонам, типа не при делах, и если мой командир самодур, то это его проблемы. Второй постовой перестал держать нас на мушке и вытянулся во фрунт, боясь даже пошевелиться, а когда ствол пулемёта в гнезде задрался вверх, я похлопал по плечу Удальцова, и он не торопясь вылез из коляски. Достав трофейную сигаретку, Васёк похлопал себя по карманам, и, не обнаружив искомого, направился ко второму немцу, международным жестом попросив у него прикурить. Немчик с радостью согласился, достал коробок и зажёг спичку, придерживая её в ладонях, чтобы не погас огонёк. Удальцов прикурил, благодарно кивнул, сказал – Данке шон, – и воткнул нож в кадык постового. А нехрен нарушать устав караульной службы. Первый фриц ещё не успел понять, что же произошло, как клинок финки воткнулся ему сзади в печень. От боли он даже не смог закричать, а выгнулся дугой и обмяк. В результате один ганс умер счастливым (помог камраду), а второй удивлённым.

Долго не телимся, Корбут поднимает шлагбаум, а я маячу в сторону рощи фонариком с синим фильтром. Ждём, когда подтянется первый взвод, заодно скидывая немецкую форму, чтобы ненароком не подстрелили. Дальше едем не торопясь, чтобы народ не отстал, а то запыхаются, хрен куда попадут. Первый перекрёсток, второй, а вот и наш. Торможу на углу и поджидаю бойцов. До цели всего двести шагов, как и до смерти. Мы знаем, где находится склад, но не знаем систему охраны в ночное время, сколько там постов, патрулей и прочего сброда. На сей раз мы вдвоём с Удальцовым, Корбут остался дожидаться наш третий взвод. Всё. Пора. Поворачиваю налево, освещая центральную улицу села. А вот и площадь, сельсовет, магазин и другие достопримечательности, тени, мечущиеся по ней, и грохот нашего пулемёта. Васёк не спит, а насыпает веером от души. Главное не попасть, а напугать и ошеломить, остальное работа пехоты, на ней и зачистка близлежащих домов. Сруб колодца, возле которого я торможу, выключив фару и заглушив двигатель. Своё дело мы сделали, пускай дальше махра колобродит.

Выстрелы из винтовок и карабинов, лязг «дегтярей», разрывы гранат, крики и мат. Всё это слилось в безумную какофонию ночного боя. У сруба нас уже пятеро, Андрюха и на этот раз страховал. Идём захватывать склад, хотя махра там уже проскочила, но ведь вернутся засранцы, все горшки перебьют. Склад захватили удачно, и даже короткую ревизию провели, перед тем как подтянулся обоз. В первую очередь грузим миномётные мины и патроны к трофеям, всё остальное по минимуму. Перестрелка в районе площади прекратилась, звуки выстрелов доносятся только с северо-восточной окраины, но там окаянствует второй взвод, который пробрался туда по короткой дороге. Всё, хватит, больше уже не увезти. Унести можно, но далеко не уйдёшь. Сапёры минируют штабеля со снарядами, внутри огороженной колючкой площадки, а также готовят к поджогу здоровенный амбар, в котором находится другое вооружение и снаряжение. Бахнуть должно знатно, тут есть чему полетать. Местным не повезло, но возле площади в основном административные здания, отстроят новые, может быть. Завожу мотоцикл и выезжаю на середину улицы, Удальцов в коляске у пулемёта. Обоз уже упылил, бойцы первого взвода уходят с позиций. А вот и замыкающее отделение, которое прикрывало нас с тыла.

– Никого не забыли? – спрашиваю у Лёхи сержанта.

– Мы последние, все на месте. – Вытирает он пот со лба рукавом гимнастёрки.

– Тогда ходу, сейчас тут будет жарко. – Даю я полезный совет.

– Махмуд, поджигай. – Хлопаю я по плечу сапёра.

– Понял. Только я не Махмуд. – Кивает он головой.

– Всё равно поджигай. – Кричу я ему вслед.

Зажжённый факел сапёр бросает в распахнутые ворота амбара и поджигает бикфордов шнур, после чего заскакивает на заднее сиденье мотоцикла и стучит меня прямо по каске. Трогаюсь с места, аккуратно отжимая сцепление, чтобы не дай бог не заглохнуть, и кручу ручку газа. Грохот взрыва догнал нас на северном выезде из деревни, бахнуло знатно и громко, а затем пошла цепная реакция.

Воспользовавшись железнодорожным переездом без шлагбаума, перебираемся через «железку» и теряемся в степи. Идём по извилистому маршруту, сначала на север, затем на восток, апосля снова на север. Марш тяжёлый, идём под нагрузкой, вынося на себе кроме трофеев, всех погибших и раненых. Мотоцикл пришлось бросить, а жаль, лучше бы я быстро ехал, чем медленно шёл, но ничего не попишешь, приходится соблюдать скрытность, а тарахтение мотоциклетного движка слышно на приличном расстоянии. Хотя, если заржёт какая-нибудь коняга, её тоже издалека слышно, но патрули на дорогах на это особо внимание не обратят, после недавних боёв, по степи ещё бегает много всяких мустангов. Я снова командир миномётного отделения, так что иду на своих двоих и тащу на горбу миномётный ствол, который с каждым километром марша становится всё тяжелее. Троих погибших быстро похоронили на первом привале, но легче от этого не стало, пришлось перераспределять груз с одной из повозок на плечи бойцов, чтобы освободить место для раненых. Нихрена, сдюжим, но бросать ничего нельзя, скоро каждый патрон будет дороже золота, а гранаты и мины по цене изумрудов. Надеяться нам не на кого, нужно срочно пробиваться к своим, так как партизанить в такой местности практически невозможно. И хотя Иванна поклялась, что заведёт отряд в большой лес, а не в рощу, но что в её понимании означает «большой лес», можно только догадываться.

Проплутав всю ночь по степи, то теряя, то путая след, к рассвету мы нашли настоящий лиственный лес. На этот раз это действительно настоящий лесной массив, а не кустарник с парой деревьев, да и площадь приличная, несколько десятков километров квадратных, а не просто пара гектаров. Комсомолка не подвела, завела как и обещала. И хотя через этот лесной массив проходит несколько лесных дорог и много просек, но мы забрались в самые дебри в западной его части, где всего этого нет. Зато есть окопы и блиндажи, оставшиеся от одной из дивизий нашей 9-й армии, которая занимала здесь оборону совсем недавно. В них мы и расположились, заняв круговую оборону. Первый взвод заступил в караул, все остальные отбились. С обеда начнём шерстить окрестности, подумал я про себя, коснувшись небритой щекой вещмешка, заменяющего мне подушку…

С обеда началась суета, проснулись, перекусили сухим пайком и отправились на задание. А так как первый стрелковый взвод так и оставался в карауле, то шуршать по округе и по хозяйству пришлось второму и третьему взводам. От второго взвода выделили дозоры во всех направлениях, но в ближней зоне, в основном осмотреться с опушки. Ну а мне как всегда повезло, меня послали в дальнюю разведку.

– Бери с собой кого хочешь, и дуй на северо-восток, разведаешь все выходы из леса и проложишь маршрут для движения отряда. До линии фронта рукой подать, и прорываться мы будем сегодня ночью, выйдем засветло, так что долго не блудите. На всё про всё тебе четыре часа. – Поставил мне боевую задачу товарищ Саидов.

– Понял. Я тогда с собой Иванну возьму. Вдруг придётся контакты с местным населением налаживать? А женщина всё же вызовет больше доверия, чем мужик в форме. Да и подозрений меньше, когда про немцев начнёт расспрашивать. – Прикидываю я возможные варианты.

– А без бабы уже никак? – С какой-то непонятной издёвкой спрашивает младший лейтенант Громов.

– Без бабы конечно можно. Но тогда руки быстро устают. Или у вас на Сусанину какие-то свои планы, товарищ младший лейтенант? – осаживаю я его наезд.

– Да нет у меня никаких планов. – Почему-то засмущался и покраснел молодой командир.

– Ну, нет так нет. Разрешите идти, товарищ капитан? – козырнув, отпрашиваюсь я у Саидова.

– Идите, товарищ старший сержант. – Отпускает меня командир отряда, едва сдерживая усмешку на широком лице.

Кроме комсомолки я взял в поиск ещё троих: младшего сержанта Евдокимова, красноармейцев Удальцова и Ростова. Вооружились все однотипно, ножи, вилки, пистолеты, автоматы, гранаты. Благо трофеев хватало и выбор имелся. Хотя Андрюха и выразил сожаление по поводу замены своего ППШ на МП-40, но всё же оставил его в расположении взвода. Группа небольшая и тут однотипный боекомплект рулит, а мы не на прогулку собрались. Маскхалаты были у всех, кроме Иванны, ну а её я принарядил в немецкую плащ-накидку, тоже пятнистая, так что не будет выделяться на общем фоне пёстрым цветом своего сарафана. Вооружил её только одним пистолетом, чисто на всякий случай, лес всё-таки, вдруг на волков нарвёмся.

Из располаги мы двинули прямо на север, но слегка обломались, пройдя полтора километра, выскочили на опушку, вдоль которой проходила дорога с запада на восток. До следующего лесного массива было рукой подать, всего триста метров, но понаблюдав в бинокль как за дорогой, так и за противоположной опушкой, я принял решение не рисковать. Немцы, они такие затейники насчёт маскировки и организации засад, что лучше слегка перебдеть и пройти несколько лишних кэмэ, чем понести напрасные потери и провалить задание. Вертаемся взад, но теперь движемся вдоль восточной опушки западной части лесного массива, чтобы незаметно перебраться в его восточную часть, так как их разделяет «небольшая» поляна шириной около километра. Знать бы раньше, хрен бы я на север пошёл, сразу бы на юг двинул по проверенному маршруту. Но ведь не подсказал никто, комсомолка всё ещё дуется или не знает про этот лес ничего, а может наоборот, желает погулять подольше. Хотя гулять без миномётного ствола на горбу мне понравилось.

В результате гуляний туда-сюда, в нужную нам часть леса мы пробрались только через час, зато незаметно. В результате выяснили, что по лесным дорогам идёт снабжение войск противника, и если их кое-где заминировать, то можно создать пробку. Дальше идём в правильном направлении, снова на север. В боевом дозоре Андрюха, следом все остальные, периодически останавливаясь и рисуя кроки маршрута с заметными ориентирами. Иванна бодро поспешает следом за мной, но молчит, а о чём она думает, я не знаю. Мы только что миновали очередную просеку, пересекающую наш путь, как Андрюха неожиданно остановился и, припав на одно колено, замер на месте, подняв вверх левую руку. Дублирую его условный сигнал, скомандовав комсомолке.

– Замри на месте. – Сам же аккуратно пробираюсь вперёд, чтобы узнать в чём дело.

– Там впереди жилище. – Шепчет Андрюха, вглядываясь в густые заросли кустарника, растущего в десяти метрах от нас.

– Как догадался? – пытаюсь я рассмотреть хоть что-то, но ничего кроме зелени и стволов деревьев не вижу.

– Дымом пахнет, – втягивает он ноздрями воздух. – Печь топят.

– Проверь, я прикрою. – Гусиным шагом перебираюсь я к самым кустам, в то время как он ужом уползает в траву.

Минут пять сторожко слушаю тишину, но ничего подозрительного не замечаю.

– Хутор какой-то, – появляется Андрюха совсем не с той стороны, откуда я ждал. – Изба, баня, амбар, огород, людей не видно. Проверять будем? – коротко докладывает он.

– Нет. Обойдём. Проверим только на обратном пути. Сначала выполним основное задание. – Распоряжаюсь я и машу рукой основной группе.

Глава 7

Хутор обходим приняв влево, быстро, страхуя друг друга, перебегаем через лесную дорогу и через четверть часа мы на месте. На выступе в самой северной части этого лесного массива. Отсюда до следующего перелеска около километра, и канонаду слышно уже с трёх сторон. С запада, севера и северо-востока. Нам нужно на северо-восток, где-то там за рекой Северский Донец проходит линия фронта, и до неё можно добраться лесом. Но и концентрация войск противника там максимальная, так что без боя нам не прорваться. Можно двинуть и на восток, но там много открытого пространства, да и населённых пунктов хватает, тем более линия обороны укреплялась несколько месяцев, а идти дальше, причём раза в два. Долго наблюдать с выступа не получилось, вдоль всей опушки проходила дорога, и по ней обязательно кто-нибудь ездил, периодически останавливаясь, то поссать, то посрать. Весь лес загадили, ступить негде, не то что прилечь, да и время уже поджимало, так что снимаемся. Разведку наблюдением мы провели, теперь нужны сведения от агентурной разведки. А для этого используем комсомолку, не зря же я её тащил в такую даль.

Неподалёку мы обнаружили небольшую деревушку из десятка домов с единственной улицей, примыкающей к лесу. Вот туда и зашлём нашу шпионку с крепким телом. Крайняя хата не только находится в конце улочки, но ещё и с двух сторон окружена лесом, а третья – северная сторона выходит на большой огород. Соответственно и мы занимаем позиции среди кустов и деревьев, Удальцов с Ростовым контролируют хозяйственный выход с запада, а мы с Андрюхой основной вход – с юга. Иванну раздели и отпустили спрашивать дорогу на Каменку, а дальше длинный язык её до Киева доведёт. Раздели не совсем догола, сняли только немецкую плащ-накидку и солдатский ремень с кобурой, а то с трофейным пистолетом на своём широком бедре она не так жалко выглядела, как в мятом сарафане.

– Долго там не задерживайся. Пятнадцать минут тебе на всё про всё. Хотя, если посадят за стол, не отказывайся, прояви уважение к хозяевам дома. Ну а ежели что плохое удумают, кричи, мы эту хату по брёвнышкам раскатаем. Когда выйдешь за ворота, то по деревне зря не шарохайся, пройди чутка по улице, сделай вид, что уйдёшь по дороге, и сигай в лес. – Напутствовал я разведчицу, прежде чем заслать на хутор.

– Может хотя бы тогда гранату дадите, товарищ командир? – Впервые за день заговорила со мной Иванна. А то, когда я ей что-нибудь говорил, она только кивала или мотала из стороны в сторону своей бестолковкой, да одаривала меня непонятными взглядами исподлобья. При желании в таких огромных глазищах и утонуть можно, но обстановка немного не располагает к романтике.

– Гранату не жалко. Только куда ты её засунешь? Или в руке понесёшь? – внимательно осмотрел я ладную фигуру спортсменки и сарафан без карманов.

– Да уж нашла бы куда. – Огрызнулась она и шмыгнула в кусты, выполнять задание, как я понял. Ну никакой дисциплины…

Ждём. Пока всё тихо, спокойно. Но время неумолимо бежит. Часики тикают, а Иванна всё никак не выходит. Вот уже прошло полчаса, мы и так опаздываем с возвращением, хотя если инфа того стоит, ничего страшного, подождут, солнце ещё высоко, а у меня есть план «Б». Ну, наконец-то соизволила нарисоваться. Вышла из ворот в сопровождении хозяев дома. Крепкий старик что-то поясняет, указывая направление и размахивая руками, сухонькая старушка стоит рядом, с котомкой, прижатой к груди. Вроде бы распрощались, бабулька отдала узелок и перекрестила нашу засланку, дед просто машет рукой вслед. Стоят, не уходят. А это хреново. Чем дальше комсомолка пройдёт по деревенской улице, тем больше вероятность нарваться, заметит кто-нибудь нехороший, и загремим под фанфары. И хотя расстояние между домами большое, но единственная улица, своей южной стороной примыкающая к лесу, совершенно прямая и просматривается из конца в конец, а ещё вдоль неё проходит просёлочная дорога и под острым углом отклоняется в лес, но это в самом начале деревни. И чем ближе к этому началу, тем меньше возможностей для маневра.

Иванна чешет вдоль по улице, а я, оставив Андрюху присматривать за стариками, крадусь за ней. Держаться приходится метрах в двадцати-пятнадцати от обочины, благо что опушка заросла густым кустарником и подлеском, так что не просматривается насквозь, да ещё комсомолка догадалась напевать песенку, и я знаю где она марширует. Двести метров, которые мы таким макаром прошли, оставили неизгладимые впечатления. А когда впереди по ходу движения раздался стрёкот мотоциклетного движка, я впечатлился ещё больше и, наплевав на маскировку, ломанулся ближе к обочине. Сквозь небольшой просвет вижу, как наша разведчица остановилась, задумалась, затем воровато оглянулась и юркнула в лес, прямо сквозь колючий кустарник. Я знал, что она заполошная, но настолько? Мало того, что вся поцарапалась, так ещё и застряла. С трудом выдёргиваю её из тернового куста и, схватив за руку, волоку за собой как можно дальше, уже не просто под рычание, а под рёв мотоциклетных движков. Самое хреновое то, что убегать нам приходится не прямо, а по биссектрисе угла между деревенской улицей и лесной дорогой, а чтобы выбраться из ловушки нужно проскочить те же двести метров. Вот это попадос.

Но есть бог на свете. Небольшая промоина в зарослях папоротника в которую я уронил комсомолку и накрыл своим телом. Как раз вовремя. Автоматные очереди неожиданно раздались в тишине леса, и пули засвистели прямо над нами, впиваясь в стволы деревьев. А вот это уже не попадос, а писец. Хрен знает, сколько там этих фрицев, и заметили ли они нас, но если начнут прочёсывать, то точно найдут. С отделением может и справимся, – а если там целый взвод? Покрошат нас в мелкий винегрет и вся недолга. Хотя, если фрицев мало, могут и не рискнуть. С дороги нас в траве не видать, если заметили, то только мелькающие фигуры на фоне деревьев. Берёзовые стволы контрастируют с колером моего маскхалата, а пёстрая расцветка сарафана Иванны даже с фоном не совпадает. При желании её можно принять за пчелу или бабочку, которая собирает нектар, но таких пчёлок-мутантов в природе не существует.

Оглядываюсь по сторонам и вслушиваюсь в окружающее нас пространство. В высокой траве ничего не вижу, зато слышу отчётливо каждый звук. На дороге рокочут движки мотоциклов на холостых оборотах, автоматчики тоже не замолкают, прочёсывают лес короткими очередями. И хотя пули проносятся мимо, не задевая, лежать всё равно не уютно. Да ещё комсомолка копошится внизу, пытаясь выползти из-под меня.

– Лежи, дура, не шевелись. – Шепчу я ей комплименты на ухо. – Фрицы услышат, гранату кинут, и тогда нас точно накроет.

Вроде вняла. Во всяком случае вошкаться перестала, замерла, хоть и напряглась вся. Ощущаю это не только душевными фибрами, но и другими частями своего организма. Я мог бы и рядом прилечь, но тогда нас точно заметят с высоты человеческого роста, а так может и пронесёт, примут за бугорок или кочку. Но если фриц просто так развлекается, я ему все кишки выпущу и мехом внутрь выверну. Свой автомат я даже не трогаю, лежит он в сторонке под рукой, и пускай так и лежит. Лязгнешь затвором и всей маскировке трындец, а для боя накоротке мне и «вальтера» хватит, который в ладони сжимаю. Гансы чего-то мудрят, движки заглушили и не стреляют. Минуту тишины что ли устроили? Непонятненько. А может решили обойти и отсечь от леса, а уже оттуда начать прочёсывать? Но там наши, прикроют. Завяжут бой, услышу и начнём выбираться. Нет. Снова постреливают со стороны дороги, значит очкуют соваться в лес. Мало их, потому и не лезут, знают, что окруженцы по лесам шастают и можно нарваться на злую пулю.

Я не скажу, сколько мы пролежали в этой позе из камасутры, час, два, минуту. Но когда мотоциклетные движки снова затарахтели и начали удаляться, обрадовался несказанно. Отвалился в сторону и откатился к стволу берёзы, подхватив автомат. Не заметив угрозы, приподнимаюсь сперва на локтях, а затем занимаю позицию для стрельбы с колена и оглядываюсь по сторонам. Ничего подозрительного, можно сматываться.

– Вылезай из своей норки, мышонок Пик, уходить надо, пока не поймали. – Разрешаю я покинуть убежище комсомолке. Только она не торопится, а привстав на коленки, чего-то ищет, периодически наклоняясь и ползая в коленно-локтевой позиции по земле. Причём в одной руке Иванна что-то сжимает, а второй шарит в траве и разрывает мох на месте своей лёжки.

– Ты чего там потеряла, заполошная? Не время сейчас ползуниху собирать. – Шучу я на всякий случай, увидев непонятное выражение на её лице.

– Колечко. – Виновато лепечет партнёрша, не прекращая поисков.

– Какое ещё нах… колечко? Обручальное? – на всякий случай уточняю я, предчувствуя очередную проблему.

– Нет, от гранаты. – Подтверждает мои нехорошие предчувствия это ходячее недоразумение и садится на свою пятую точку, сжимая железный эллипсоид двумя руками.

– И где, ты, её взяла? – пытаюсь я рассмотреть предмет в её сомкнутых ладонях.

– Нашла, – опускает комсомолка глаза. – Там, в селе, ещё ночью. – Уточняет она, пытаясь жестикулировать.

– Сиди ровно на попе, не дёргайся, а то уронишь. – Упреждаю я дальнейшие манипуляции, подхожу ближе, забираю гранату, осматриваю и убираю в карман.

– Так она же взорвётся! – вытаращила на меня свои глазищи Иванна.

– Не ссы, подруга, у меня ещё есть. А теперь ходу отсюда. – Поднимаю я её с места и, придав ускорение проверенным способом, бегу следом. Некогда политесы разводить, противник может сюда нагрянуть большими силами в любой момент.

– А чего вы там так долго делали? – спрашивает Андрюха, выйдя из-за ствола дерева, когда мы остановились в заранее условленном месте встречи.

– Миловались бля. А, ты, что, ревнуешь? – слегка наезжаю я.

– Есть немного. Я же заметил, где вы упали, и контролировал ситуацию. – Признаётся кореш.

– Немцев видел?

– Нет, только слышал. Не отходили они далеко от дороги, прямо с неё поливали, если бы стали прочёсывать, открыл бы огонь и прикрыл ваш отход.

– Ладно, проехали. Барышню оденьте, чтобы не выделялась на фоне родных осин, и уходим отсюда. Оружие в очумелые ручки не давать. Даже ножик. – Предупреждаю я всех.

– Куда дальше пойдём? – спрашивает Андрюха, укутывая плащ-накидкой Иванну, которая мелко тряслась от озноба, а может и отходняк начался.

– Двигай на юго-запад, мы как раз выйдем на ту опушку, которую в бинокль рассматривали. – Сверившись с компасом, указываю я рукой нужное направление.

Наконец мы на месте, посылаю бойцов прошерстить опушку леса, а сам пытаю Иванну, чего она в этой деревне Мазановка разведала, и почему так надолго зависла. Затем пришлось дать ей карандаш и бумагу, чтобы нарисовать примерную карту местности, так что новый план начал складываться сам собой. Мы сидели на корточках под развесистой кроной дуба, и занимались своими делами. Иванна увлечённо рисовала, прикусив кончик языка и периодически слюнявя карандаш, ничего не замечая вокруг. Я размышлял над планом «Б», не забывая оглядывать местность и следить за обстановкой, иногда останавливая свой взгляд на голых коленках девицы.

– Вот и всё. – Закончила свои художества комсомолка, поменяв позу и на автомате оправив подол сарафана. После чего отдала мне блокнот, по привычке облизнув губы, заодно покрасив их в синий цвет от химического карандаша, которым она рисовала.

– Молодец! Возьми с полки пирожок. – Хвалю я её за старания, разглядывая карту-схему и прикидывая дальнейший маршрут отряда.

– А почему же она не взорвалась? – сбивает меня с мысли комсомолка своим неожиданным вопросом.

– Это, ты, про что?

– Про гранату. Я же колечко-то выдернула.

– Ну, что тебе сказать, Чебурашка? – всё ещё думая о своём, пытаюсь я сформулировать ответ на вопрос. – Просто эта граната не той системы, и ты не за то потянула.

– Но мне же объясняли, что нужно зажать чеку и выдернуть кольцо. Я так и сделала. – Уверенно смотрит она на меня.

– Никогда так больше не делай. Особенно если рядом с тобой кто-то есть. А самоубиться ты можешь и не таким способом. Нам с тобой повезло, что ты пыталась взорвать не «лимонку», а немецкое Пасхальное яйцо, они их красят, и друг дружке на Пасху дарят. Ты видишь, какая она вся гладкая и красивая, да ещё с цветной пимпочкой? – Достаю я из кармана гранату М-39. – Так вот, для того, чтобы её взорвать, нужно эту пимпочку открутить и резко дёрнуть вот за эту верёвочку, как Красная Шапочка в детской сказке. Читала? – откручиваю я колпачок и показываю за что дёргать. – Как только дёрнула, сразу бросай! У этой гранаты нет спускового рычага и сжимать её в руках бесполезно. – Накручиваю я на место красный колпачок и покрываюсь холодным потом.

– Что с вами, товарищ командир? – испуганно спрашивает меня эта вредительница, заметив неладное.