Текст книги "Лекарь (СИ)"

Автор книги: Алексей Федосов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Глава четвертая

Удар, второй, тело извернулось, уходя на шаг в сторону. Но коварный враг не спал, окончание шеста, как змея скользнув, смачно врезалось в бок, сбивая дыхание. В груди захрипело, стало колоть в правом боку, руки враз ослабели и стали опускаться. Уже не думая о нападении, стал отступать назад, беспорядочное удары посыпались со всех сторон, один из них достиг цели. С глухим звоном, отдавшимся во всей голове, я сел на задницу, откинул посох в сторону и выставил перед собой руки, – Всё! Сдаюсь.

Но врагу моему, не ведомо милосердие. Мне ещё раз досталось по шлему, одетому на чалму.

– Бери своё оружие и сражайся, неверный пес. – С этими словами ткнули в плечо.

– Помилуй меня доблестный воин и я помогу тебе.

– Мне не нужна помощь врагов….

– Но я не враг тебе, а друг.

– Ты не обманешь меня, христианская собака.

Пока мы разговаривали, он подошел ближе, я ухватил за шест и дернув опрокинул его на себя. Он упал в мои объятия, и мы покатились по песку, мгновение и он оказался прижат моим телом. Не много по сопротивлявшись, закричал, – Так не честно, ты не должен был так делать.

– А как я должен был делать? – Ответил я и отпустил. Он вскочил на ноги, отбежал в сторону. Присел на корточки, выставив мосластые коленки, почесав бедро, скривился от боли. И уставился за мою спину, по звуку шагов к нам кто-то подходил.

– Что Мухаммад, побили тебя?

Оглянувшись, увидел подходящего Ибрагима.

– Я тебе предлагал:– «давай поучу», а ту всё время отказываешься. – Он остановился рядом со мной.

Подхватив свой посох, встал, нагнулся и поднял оружие своего противника, протянул ему,

– Так я и не отказываюсь, просто не было повода.

Он взял его в руки, крутанул, махнул пару раз, со свистом разорвав воздух. Опустил в ноге, – как биться будем?

– Голова убит, тело ранен, рука перекладываешь в другую.

– Идет.

«Сейчас из меня будет один большой кусок мяса. Что там дальше то….»

В ушах зазвучал голос учителя: – «Так, мелюзга, я дважды повторять и показывать не буду, смотрите и запоминайте»

– Ноги ставите на ширину плеч и они должны быть чуть согнуты в коленях для того чтоб можно было успеть отскочить в сторону, уходя от удара. Посох для боя держать посередине на уровни груди. Хватка должна быть мягкой, но сильной. Вот так.

Он взял оружие и показал. После этого стал медленно вращать им, объясняя, что делает.

Мы стали послушно повторять, на первом же перехвате шест выскакивает у меня из рук и со всего размаху бьет соседа по спине. Он, шипя от боли, упускает свой, тот взмывает вверх и падает бедолаге на голову.

Учитель опускает посох, – Всем продолжать, Мухаммад, подойди ко мне.

Я вздохнул и втянув голову в плечи подхожу ближе и мне на плечи обрушивается удар, второй. Отшатнувшись, пытаюсь закрыться руками. Меня бьют по ним, приговаривая при этом. – Хват должен быть мягким, но сильным. Это нужно для того чтоб можно было изменить направление движения, так и вот так.

От тычка в живот я сгибаюсь, шлепок по спине заставляет выгнуться, а удар в лоб усадил меня на задницу. В грудь мне упирается конец шеста и опрокидывает на спину, стоящий надо мной учитель спокойным голосом продолжает говорить, – Все видели, что и как я сделал?

Я молил Аллаха, чтоб все ответили, – «Да» – но по закону подлости всегда найдется доброжелатель. Сосед по строю, пострадавший от моей руки, поспешил сказать – «Нет»

Учитель ухватил меня за шиворот, поставил на ноги и проделал все по новой. Я был готов, но удары были настолько быстры и стремительны…. В чувство меня привело ведро воды вылитое в лицо. После этого следующие полгода стали одним не проходящим кошмаром. Утро начиналось с того что мне давали в руки метлу и я шел подметать двор.

И что с того скажете вы, а с того что метлу надо было крутить как посох, так чтоб ветки только чуть чиркнули по земле. Она подпрыгивала, норовила выскочить из рук или просто пролетала, не касаясь земли. Но вскоре у меня стало получаться. Расслабиться мне не дали, заменили метлу на жердь у которой с двух сторон висели глиняные баклажки, залитые водой наполовину. И тут я взвыл, за каждую разбитую посудину меня били, кнутом.

Мне запретили ходить в медресе на занятия, читать, писать. Я набрался смелости и обратился к учителю, когда он однажды вечером проходил через двор.

– Учитель, – Он остановился и посмотрел на меня. – Разреши спросить.

Он кивнул, – Зачем мне нужно уметь….

Меня перебили, – Затем чтоб ты остался жив. Это всё что, что хотел спросить?

Я кивнул, закусил губу и прижал к себе, своё орудие пытки.

– Если сумеешь устоять против меня отразив пять ударов и нанести один, тогда я буду считать что ты готов, если нет….

Он прошел к стене дома, у которого стояли метлы, отломал черенок и кинул его мне, а себе взял целую, вышел на середину, – Нападай….

Очнулся я вечером, когда ночная прохлада опустилась на город. На разбитой голове коркой запеклась кровь, отбитые пальцы не сгибались из-за того что кисть опухла. Когда я попробовал сесть. То чуть опять не лишился чувств от боли во всём теле. Похоже после того как я пропустил удар и упал на песок, учитель отделал меня как черепаху, стоя на четвереньках по середине залитого лунным светом заднего двора, я как раз напоминал её.

Если не видом то скоростью, с какой пополз до своей койки. Утром меня подняли наравне со всеми, скинули с лежака, и когда я попробовал застонать от боли во всем теле, обозвали толстожопой бабой, всучили пустое ведро и послали за водой. До арыка было около ста шагов, столько же обратно, обычно возили в бочке на тележке, но сегодня это был мой урок. И завтра и ещё три долгих дня….

– Мухаммад, о чем задумался? – Ибрагим стоял неподалеку, в двух шагах от меня.

– Жду, когда ты будешь нападать.

– Как прикажете уважаемый, – С этими словами он вскинул палку на уровень груди, крутанул и шагнул ко мне, намереваясь атаковать голову, но по положению кистей удар должен был нанесен в область правого бока, в печень.

Шаг. На середине второго я зацепил песок, ногой и швырнул ему в лицо, он стал смещаться в сторону. Чуть, чуть самую малость, и мне этого хватило, я вскинул свой посох навстречу его вертушке, с сухим треском оружие встретилось. И мы разошлись, Ибрагим потряс ладонью, мой отбой «осушил» ему руку. Перехватил, попробовал раскрутить, не получилось, взял как копье и нанес тычковый удар. Ну это уже совсем было слишком просто, если он отбивался то в продолжении следовала раскрутка и удар в голову. Ага. Всё оказалось хуже, эта свинья ударила ногой, пришлось подставить бедро и бодро захромать в сторону.

Так и стояли друг напротив друга. Он, держась одной рукой за посох, а я двумя, но на одной ноге. Предложил ему, – Ничья?

Он отказался, взял свое оружие посередине самую малость подкрутил для разгона и выкинул в мою сторону руку, в кисти скользило, удлиняясь при этом, древко. И летело оно в лицо.

Я использовал отдачу при таком ударе для разгона, обратного конца своего шеста, чтоб ударить Ибрагима в голову…. и к моему удивлению он его пропустил. Я. Его. Достал.

Он постоял немного и рухнул плашмя на песок, взрыхленный нашими прыжками, раскинув руки.

За моей спиной раздались громкие крики радости, я повернулся к сынишке одного из местных это с ним развлекались пока не пришел Ибрагим, – Принеси мою баклажку, – Попросил его, а сам дотащившись пару шагов, опустился рядом с лежавшим телом.

Сдвинул чалму Ибрагиму на затылок, открыл великолепную шишку размером с голубиное яйцо, она набухала прямо на глазах. Перед глазами появилась детская ручка держащая сосуд с водой. Взял, вытащил затычку, и стал поливать лицо Ибрагима. Он открыл мутные глаза, осмотрелся вокруг, закрыл. Губы его зашевелились, я склонился, чтоб расслышать….

Этот иблис в человеческом обличии, ухватил меня за бороду и потянул, пришлось врезать ему баклагой от всей души по морде. Что-то хрустнуло, Ибрагим взвыл и отпустив меня ухватился за разбитое лицо. И стал ругаться на языке своей родины. За время наших странствий я как человек любопытный попросил его научить меня некоторым таким словам, но они мне показались оскорбительными и я никогда их ни кому не говорил. Так вот он поминал мою матушку, бабку и деда.

– Ибрагим, заткнись или я врежу тебе ещё раз. Чего орешь? Убери лапы и дай мне осмотреть твою морду. Я кому сказал убери руки.

Он раздвинул ладони.

– М – да. – Из носа текла кровь, губы тоже были в крови.

Он зашевелился, собираясь сесть, помог ему, и повернувшись отправил мальчишку в мою палатку чтоб принес сумку. Он убежал, сверкая голыми пятками.

Над ухом прозвучал фырканье, – Ты фто фофсем, с бархана съехал?

– Не хватай правоверного мусульманина за бороду и тогда тебя бить никто не будет.

– Да знаю я. – Склонился, выставил ладонь, – Слей воды.

Я полил ему и он стал смывать кровь с лица. Когда закончил, утерся полой галабеи, – Ты мне нос сломал.

– Кто, Я?

– Нет, я! Ты чем мне приложил?

– Ничего у тебя не сломано, это баклага треснула.

Ибрагим, молча, осмотрелся по сторонам, – Я тебя собственно не для мордобоя искал, не нравятся мне эти бадауины, ох не нравятся.

– Это чем же? Что такого они тебе сделали?

– Ты из палатки носа не кажешь, весь в своих отварах по уши завяз. Несуразно как-то всё у них. Женщин мало, детей тоже, скотина, правда, есть.

– И что? Они идут к себе домой. Там их ждут и жены и дети.

– Сколько мы стоим у этого колодца?

– Так это я попросил задержаться, мне надо было Яхью начать лечить, и здесь нас должен был встретить его, сын. Он только позавчера пришел, сегодня третий день, как стоим, а тебе уже всё не нравится. Ты наверно устал, приходи вечером, я тебе дам настойки.

– Слушай, перестань так говорить со мной, я вполне серьезен.

– Я тоже вполне серьезен, они ещё не дошли до дома….

– Ну не нравятся мне они, НЕ НРАВЯТСЯ, у этих кочевников повадки как у воинов шаха, поверь мне, они не те за кого себя выдают. Ходят, сидят, поворачиваются, смотрят за тобой, так что и кажется, слово поперек и он выхватит саблю.

– Так они же всю жизнь воюют, вот и учат своих с детства, им без этого не выжить в этих песках.

– Ты не слышишь меня, Мухаммад, – Ибрагим с горечью в голосе, покачал головой. – Они околдовали тебя.

– Ибрагим! Что за бред ты понес? Ты перегрелся? – Я протянул руку и хотел дотронуться до его лба. Но он отбил её в сторону. Встал, отряхнул одежду от налипших песчинок, криво усмехнулся, – Могу сказать только одно, что оттуда, куда мы идем, мы не сбежим. У нас есть всего несколько дней или мы будем свободными людьми или станем рабами.

Договорить мы не успели, прибежал посыльный он притащил мою суму и просьбу Яхьи, – «прийти к нему»

Попросив Ибрагима вечером зайти, для осмотра его разбитого лица, собрался и пошел вслед за мальчишкой.

В палатке было чуть прохладней, чем снаружи, не было этого изнуряющего солнца. Не успев подняться над барханами, оно тут же раскаляло песок, до невыносимой жары. Всё живое пряталось в прохладную тень. Вот и сейчас мы сидели втроем у подножия большого холма, который закрывал нас от палящих лучей.

Когда я вошел, Яхья поздоровавшись, указал на груду подушек недалеко от входа. – Садись Мухаммад. – Я присел и он продолжил, – А что это ты со своим другом не поделил, ты ему лицо в кровь разбил.

«Он что следил за нами? Или это мальчишка рассказал?»

– Я ему показал один из ударов. Зачем звал уважаемый Яхья?

– Как тебе кофе? В этот раз он очень удался. Ароматным получился. Тебе налить ещё? – Он потянулся с кофейником к отставленной мной чашке, наклонил, и из носика полилась струя коричневой жидкости.

– Пей уважаемый, – Он опустил его рядом с костром. – Это хороший напиток он придает бодрость, от него по жилам течет огонь. – Он поднял свою чашку и отпил из неё.

– Есть не разумные люди, они добавляют в него мед. Зачем? Зачем портить вкус, приятной горечи, смывающей усталость и бодрящей сердце.

«сладостью прикрыть, отравы вкус. Что ему надо? Что он так настойчиво предлагает мне этот кофе?»

– Благодарю тебя Яхья, – взяв чашку, сделал вид, что отпил глоток, слегка смочив губы.

– Спрашивать тебя о твоем стаде не буду, мы с тобой утром виделись. – Я усмехнулся,

– И позвал ты меня не для того чтоб хвастаться своим напитком, есть что-то….

И оно волнует тебя.

Яхья улыбнулся, ты хороший человек, Мухаммад и лекарь хороший. С моим недугом ты справился.

«Начало…. Как там Ибрагим говорит: – мягко стелет да жестко спать»

Улыбка сбежала с его лица, – Да, есть нечто, что беспокоит меня, Мухаммад, я никогда не желал зла таким людям как ты, но есть самый большой долг в моей жизни и надобно его исполнять невзирая ни на что. Это долг перед родом, семьей, моими детьми.

– Я пока не понимаю, к чему ты ведешь разговор?

– Вы чужаки, но как я говорил, – «храню в сердце благодарность за моё лечение», вы можете уйти от нас.

– А что взамен мы должны будем сделать?

Яхья улыбнулся, – Мухаммад, у тебя в роду иудеев не было?

– Нет? А что?

– Ты, такой как они, можешь вести достойный разговор только одними вопросами.

– Извини, это всё моё любопытство виновато.

Он махнул рукой, пустое мол, – Сегодня ночью мы уйдем, и так задержались на этом месте непозволительно долго.

– А что гонит вас? Или кто?

Посмотрев мне в глаза, и покачав головой, Яхья продолжил, – Вам дадим трех верблюдов, еды и воды. Мой сын расскажет, куда вам надо будет идти, чтоб добраться до источника.

– Пусть это будет Ибрагим.

– Как скажешь. А теперь иди, вам надо отдохнуть, набраться сил

***

Я сидел на расстеленной подстилке и смотрел на звездное небо. Зябко поежившись, Ибрагим запахнул полы халата, – Мухаммад, тебе не кажется, что это уже всё было.

– Что именно?

– Ночь, луна, куча песка вокруг и жуткий холод.

– Ну не так уж и холодно, прохладно, да.

– Да я не об этом.

– А о чем?

– Две луны назад мы с тобой, где были?

– А…. Ты об этом. Пустое. Я о другом думал….

Ибрагим повернулся ко мне, сверкнула улыбка, – О Господи спасибо, что сподобил раба своего и наставил его на путь истинный, спасибо тебе Господи. Мухаммад как оно тебе?

– Ты о чем? – Шевелится, не хотелось, не смотря на все попытки, днем не удалось отдохнуть. Сначала пришел один кочевник, у него разболелись зубы, пока с ним провозился…. едва уговорил, что надо вытащить больной зуб. Потом иблис притащил ещё одного, за ним следующего, ещё …. Мне даже показалось, что дух пустыни за что-то обиделся на бадауинов и послал им все несчастья какие только можно и все за один вечер. А в довершении пришел Яхья и мы с ним просидели довольно долго, разговаривая просто ни о чем, а когда он ушел, то оказалось что солнце уже над самыми верхушками далеких барханов. Полуденная жара спала, и стоянка превратилась в людской муравейник, где каждый занимался своим делом и только мы с Ибрагимом, бездельничали. Вещей у нас было всего ничего, мы их покидали в мешки и просто сидели на камнях, глядя на уходящий караван. Ибрагим потом все равно заставил шевелиться, и мне пришлось идти за ним до соседней гряды, где мы сейчас и сидели. Я выпросил у него немного времени для отдыха. Он согласился, но из-за своего характера не смог долго молчать.

– Тебе понравилось думать?

– Ибрагим!

– Скажи, каково оно хоть раз в жизни подумать?

– В отличие от тебя я всегда думаю прежде чем хоть что-то делать. Кто нас затащил сюда? Я что ли? Это ты поперся к этому каравану и стал договариваться, ещё мою кольчугу отдал им….

– Если бы я не отдал твою кольчугу, нас бы уже давно собаки сожрали бы. Нам с тобой жить оставалось до утра. Мухаммад, у тебя совесть есть? Ты вообще, о чем говоришь?

– О том что ты не дал времени чтоб всё обдумать, затащил сюда и теперь меня же обвиняешь….

– Да не обвиняю, а просто говорю:– что это уже было. А ты мой друг, виноват во всем этом не меньше меня.

– Да я виноват, и не отказываюсь. Давай оставим этот глупый спор на потом, а сейчас нам надо идти, ты запомнил куда?

– Да. – Ибрагим встал во весь рост, передернул плечами и отправился за оставленными нам верблюдами.

«Опять дорога, опять путь, сколько лет я скитаюсь? Много. Может стоит подумать о том чтоб найти место и спокойно пожить? Эх. Кого ты собрался обмануть Мухаммад? Самого себя? Да тебе высидеть на одном месте…. подвиг подобный исходу евреев из Египта. Хотя была пара „подвигов“ но об одном вспоминать не хочется, а второй ….»

– Доброго утра вам у уважаемый Мухаммад. Как поживают ваши стада? Хорошо ли напоен ваш скот, хватает ли ему воды? – Сидевший передо мной раскосый человек, одетый в расписной шелковый халат необъятных размеров, обмахивался меленьким веером. Но всё равно его жирное лицо лоснилось от пота.

Глядя на него, в голове проскочила мысль «Бросивший заниматься физическими упражнениями часто чахнет, ибо сила его органов слабеет вследствие отказа от движений»

Но здесь я был не согласен с этим высказыванием. Некоторое время назад нам пришлось идти вместе в одном караване, и он подвергся нападению разбойников. Я думал, что эта туша, которую с трудом тащил верблюд, забьется куда ни – будь и будет трепетать от страха…. Да уж, я многое отдал за то чтоб посмотреть это ещё раз. От страха трепетали разбойники, когда Ли Шун соскочил на песок и устроил побоище, практически в одиночку разогнав банду, нет отбивались все, но он был главным героем.

Когда этот толстяк, взметая полами своего халата, пыль и песок, ворвался в ряды противника, его сначала не восприняли как угрозу, а потом стало поздно. Он завертел своим посохом так, что казалось он, порхает в воздухе без посторонней помощи. Меня обучали немного биться на палках, но то что видел сейчас…. Да! Это была работа мастера. Бедные разбойники. Разбитые головы, сломанные руки, это были мелочи, и когда он разбил череп лошади упавшей подмявшей под себя всадника, на него обратили внимание все. Ведь по давней традиции лошади считались ценностью, их не калечили и не убивали. А этот купец разошелся так, что мы отступили от него в страхе за свои жизни. В общем отбились.

Вечером я подсел к нему у его костра и разговорившись мы продолжили путь вместе.

– Всё хорошо Ли Шун, только в путаетесь немного в приветствиях, ваши вопросы задаются кочевникам для которых вода и скот символ жизни.

– Да? Опять ошибся? Ну что поделать, я ещё учусь. Спасибо вам за то что взялись обучать меня.

– Ли! Кто кого ещё обучает? – Я поднялся на ноги и поклонился ему. Как он мне в прошлый раз объяснил ученик должен первый приветствовать своего учителя и при этом сложить руки на груди.

Он рассмеялся и повторил за мной мои довольно неуклюжие движения, – Ладони сомкнуты, мизинцы отведены в стороны. Поклон. При поклоне смотрите на свои ноги и склоняйте голову так чтоб учитель видел ваш затылок. Да! Именно так. Вы старательный ученик, Мухаммад.

– Я стараюсь.

– Думаю мы с вами можем до самого вечера изливать друг на друга слова благодарности и выказывая свое красноречие. – Он склонился в изысканном поклоне.

– Да уж, нам стоить заняться делом. Прошу вас. – Я прошел к двери комнаты, и распахнул ее, пропуская своего гостя вперед. Мы вышли во двор.

– Я пожалуй оставлю свой посох, постоять здесь, – С этими словами он прислонил его к стене. – Так будет честней.

– Вы разрешите? – Подойдя ближе, попросил дозволения осмотреть его оружие.

Он вложил мне его в руки.

– У – ух! – Посох был довольно увесистый, где то с половину барана. Концы заделаны бронзовыми накладками и по всей длине опоясаны кольцами.

– А зачем кольца?

– Я не глядя могу выкинуть его в сторону, при этом буду знать сколько и куда могу сдвинуть ещё.

– Тяжелый.

– Он и должен быть тяжелым, иначе не будет ломать кости, а только оставлять ссадины и ушибы. Вы лекарь и должны знать про это.

– Про это знаю, я к тому, что как его вертеть?

– Ну и ваш тоже не из легких. – Он окинул взглядом палку, бывшую у меня в руках.

– Да это так, дубина, от собак отмахиваться. Меня учили, немного.

– Покажите?

Кивнув головой, я прошел на середину, усыпанного песком дворика. Встал по середине. Взяв палку в правую руку, поставил вдоль тела, чуть отведя в сторону. Сделал вперед один шаг, подкинув выше, перехватил его второй рукой и нанес хлесткий удар по воображаемому противнику, отступил назад, вкинул вверх свою клюку, якобы отбивая выпад, ткнул ногой.

И закружился по двору в вихре боя.

Когда замер, закончив поединок, Ли Шун удовлетворенно кивнул, – Да есть что-то такое что достойно внимания. Но ваши удары в основном сверху вниз, рубящие, и вы почти не делаете тычковых выпадов. А это снижает ваши возможности как воина. От половины ваших атак можно просто отойти в сторону, а вторую половину отбить с уроном для нападающего. Вы побеждаете за счет скорости, а надо думать, и каждое свое движение продумывать, перед тем как напасть. Иногда достаточно только один раз стукнуть противника и он будет выведен из строя. Смотрите.

Он забрал из моих рук палку, встал на мое место и подозвав поставил напротив себя – Стойте спокойно и ничего не бойтесь, я только обозначу места попаданий.

Он отошел от меня…. И воздух взорвался вихрем ударов. Глаза не успевали следить за всеми его движениями, я только чувствовал легкие прикосновения. Предплечье, кисть, голова, живот. Самый его низ, колено, грудь, стопа, нижняя челюсть. Горло и в завершении ухо.

Остановившись, он поклонился. Всё это было показано на выпаде, тычковым ударом, я бы большую часть из них нанес бы рубящим.

– Вот так мы бьемся с посохом, вот поэтому он такой тяжелый, это сделано для того чтоб пробить защиту. – Помолчав, добавил, – Ну и кости с жиром тоже.

– Возьмите свою «клюку» – Ли протянул мне палку, – Я покажу вам как надо защищаться.

Пройдя к стене забрал свой посох, вернулся, – Вы готовы? Если да, нападайте.

После всего виденного я решил действовать осторожнее…. Ага. Как бы не так. Первое что я получил, это в лоб. Не больно, но обидно, чалма смягчила попадание. В ответ, показал, что атакую плечо, а на самом деле хотел поразить ногу.

И с удивлением обнаружил, что сжимаю воздух, в руках ничего не было. А в горло мне упирается довольно неприятная железяка. Я не говорю что умею хорошо, драться, но эта легкость с которой меня оставили без оружия….

– Ли, покажи ещё раз и помедленней, – Я поднял палку и стал медленно опускать на плечо своему противнику. Он подставил свой посох, провернул, и мне даже показалось что последний, стал гибким как веревка, и чуть дернул в сторону одновременно разворачивая его другим концом в сторону моего горла.

– С этим понятно. А остальное как?

– Смотри. – Ли Шун отошел на пару шагов, взял оружие посередине и медленно закрутил перед собой. Почти остановив движение, переставил кисти и, используя вес, послал шест в мою сторону. Я даже отшатнулся назад, когда он замер буквально на расстоянии ладони от моего носа. Втянулся обратно и опять мерно закрутился, снова перехват и я втягиваю живот. Всё это было проделано почти с трех шагов. Рука и длинный посох могут вместе творить чудеса.

На этом наши занятия закончились, мы вернулись в дом, в уютную прохладу. Мы расстались, когда на небе зажглись первые звезды. Это была наша последняя встреча. На утро его караван уходил из нашего города. Мы попрощались, я просил его зайти ко мне на обратном пути, он пообещал. Но судьбе было выгодно поступить по своему, больше мы никогда не виделись. Вскорости мне было предложено покинуть город и чем быстрей, тем лучше. Попытки оспорить что либо привели к тому что меня просто вывезли за стену и оставили там, со словами, – «Шагнешь через ворота, умрешь» Пришлось убираться. Лечи потом больных. Вот так. Родственникам взбрело, что я виноват. Хорошо хоть камнями не побили…. Невежественные дикари.

Я до сих пор не знаю, живой Ли Шун или уже сложил свою голову. Да и самого жизнь закрутила, стала кидать по разным городам и странам. За прошедшие года я побывал и объездил почти всю ойкумену.

– Эй. Лекарь! Ты чего спишь? Вот это да! Зря, что ли я приволок этих тварей, сказал бы, что не хочешь никуда ехать, я бы давно уже спал.

– Ибрагим? Я тебе сегодня говорил, что ты зануда?

– Да, два раза. – Его улыбка сверкнула в темноте.