Текст книги "Лекарь (СИ)"
Автор книги: Алексей Федосов
Жанр:
Прочие приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Сумрак и запах смерти царили в комнате. Великая удача, они не успели отнести его на кладбище и похоронить, тогда бы все было гораздо трудней. Тело было здесь, готовое в свой последний путь.
«Извини, уважаемый, сначала последний раз послужишь во благо истины потом, мы тебя отпустим с миром»
Я вышел и велел одному из стражников позвать сюда Ибрагима, вернулся обратно. Прошел в сторону кровати стоящей в нише стены и отгороженной от остальной части помещения плотной матерчатой занавеской.
«Что же приступим, Мухаммад обрати внимание на то, как лежат стопки одеял, так и кажется что их перетряхивали недавно. На них нет отпечатка тела от спящего или спавшего человека. У покойника на шее огромный свищ с него идут выделения и соки и это должно пачкать подушку и рядом с ней. А подушки все чистые! Мужское тело пахнет по-другому, а запах мужчины ни с чем не перепутаешь»
Я взял одну подушку понюхал, от неё исходил слабый аромат женских благовоний. Я понюхал другую, следующую, они все пахли одинаково.
«Или он любил женские благовония или сюда принесли подушки с женской половины дома!»
– Ты меня звал, – раздался за спиной голос Ибрагима.
– Понюхай, – Я протянул ему подушку, – чем пахнет?
Он взял её в руки прижал к носу, – Интересный запах, как будто ваниль с имбирем и разбавлено розой. – Потом сморщился, – А еще здесь мертвецом воняет.
– Ладно! Я тебя не за эти позвал. Найди мне знахарку, про которую говорил, мне нужно с ней поговорить. Иди, а мне надо поговорить с нашим мертвым другом, – Я кивнул на лежавшее тело.
Ибрагим уже был в дверях, когда остановил его вопросом, – А как его звали?
Ибрагим остановился, чуть повернув голову, – А зачем тебе? Рагим!
Я вернулся к телу лежавшему по середине комнаты, – Ну что Рагим, ни чего не хочешь мне рассказать о своей жизни и смерти, Мухаммад очень хочет знать как ты умер, то что с утра я тебя смотрел ты выглядел не очень хорошо, правда и сейчас ты не красавец. Милосердный ты наш.
Разговаривая с покойным, я разворачивал посмертные покрывала, в которые он был укутан, до прихода знахарки мне надо было проверить одну идею и подготовить кое-что.
Успел во время, уже закончил, когда Ибрагим привел знахарку.
– Ассаламу 'алейкум – Поздоровался я, приложив руку к груди, когда они вошли в комнату.
– Как вас зовут? Почтенная. Пусть Аллах дарует вам многие дни и путь ваш не будет тернистым.
Вошедшая знахарка, пожилая женщина, ответила на приветствие – Уа 'алейкум ассалам, – И назвала свое имя, – Фадрийя.
– Меня зовут, Мухаммад, я, лекарь. Это мы с уважаемым Ибрагимом нашли несчастного Рагима.
– Так это ты вызвал переполох в городе, сказав, что здесь, чума? – Голос у неё был под стать её облику, глухой и низкий.
– Увы. Это я. Но позвал я для того чтоб расспросить вас об этом несчастном, – Указал рукой на тело, – Расскажите, чем и как его лечили.
– А что рассказывать, вы должны знать, что все бедняки до последнего тянут со своими болячками. Когда уже все, терпеть больше нельзя, зовут меня, прихожу и помогаю, в меру своих сил.
– Ну, а все-таки, что с ним приключилась? Когда я его увидел там, – Кивнул головой в сторону улицы, – Свищи бывшие там, где должны были быть язвы от чумы, сбили меня с толку, я ошибся. Но вы его видели живым и здоровым, ну почти здоровым.
– Он сам пришел ко мне. Он жаловался на то, что ему трудно поднимать руку и болит плечо. Вот здесь, – Она показала, где.
– А чем вы его лечили, какие травы давали, что еще использовали, как вообще его болезнь шла, были у него ознобы, жаловался ли он на жар?
– Из трав была крапива для заживления раны, когда он ко мне пришел. Она была уже открытой, с гноем, постоянно сочившимся из неё сукровицей, большей и не ухоженной. Из разговора с ним я узнала, что у него есть жены, и мне было удивительно, что все так плохо.
– А с его женами в вы не разговаривали, ведь женщины разговориться быстрей, чем с мужчиной.
– Нет, они сторонились меня, да и этот несчастный как-то упомянул о том, что он с ними со всеми в соре. Вы мужчины скрытны, из вас всё надо вытаскивать по слову, ничего не говорите или кричите от боли или молчите от стыда.
– Женщина знай свое место! Тебя позвали не нас обсуждать, а понять от чего он умер. И можешь мне поверить, я видел таких мужчин, что от боли не плакали, а смеялись и шли к Аллаху, да святиться имя его, с улыбкой на устах и чистым сердцем, не тебе говорить о нас такими словами.
Она слегка отшатнулась от меня, потом склонилась в поклоне, когда выпрямилась, в её взгляде карих глаз, не было ни капли раскаяния. Даже, на оборот в них читался вызов и презрение.
«М – да кажется, я переборщил, ставя старуху на место, как Ибрагим говорит, – ну и хрен с ней!»
– Что ты говорила про ссору с женами?
– Я! – В её голосе было столько удивленной искренности, что если бы не слышал слов раньше, поверил бы.
– Да! Ты! И не говори мне о том, что не говорила, одно мое слово против половины твоего, и Почтенный Ибрагим тоже сможет подтвердить какое слово называла. Ты должна рассказать мне про эту ссору, о чем она и кто из жен в неё участвовал, все что знаешь.
Она молча смотрела на меня, не собираясь со мной больше разговаривать.
– Можешь не говорить мне ничего, я и так узнаю все, что мне нужно. Сейчас Ибрагим приведет сюда его жен, я переговорю с ними.
Я склонился к её уху и прошептал одно слово. Потом продолжил.
– Когда выясню, ты уже будешь не нужна, тебя заберут во дворец и к вечеру твою тушу выставят на обозрение, только смотреть ты будешь на это все с высоты кола на который наденут твою голову. Все будут плевать на него и кидать всякий мусор, а потом его сволокут в пустыню и бросят там на съедение шакалам и прочим падальщикам. Аллах не услышит, что к нему обращаются с мольбой о прощении твоих недостатков, и не отпустят твои грехи, а я думаю, они у тебя очень большие, судя по твоему упорству. Рассказывай женщина!
Она переменилась в лице и уже хотела упасть на колени и начать заламывать в крике руки, чтоб так разжалобить меня и Ибрагима смотрящего на меня с широко открытыми глазами и не понимающего чего я так взъелся на бедную старуху.
Я указал на Ибрагима, – Будешь вопить, он тебя зарежет. Ты мне пока еще нужна, хочешь сохранить свою жизнь? Говори о несчастье, а не кричи как ишак на рынке.
– Ибрагим позвал я его, найди, пожалуйста, кади, здесь надо одно дело решить. Скажешь когда найдешь, что мы выполняем волю эмира, если он не поторопиться, то вместе с ней будет на площади веселить мух окрестных
– Господин, не надо меня во дворец, я не сделала ничего плохого, за что Аллах, ты посылаешь мне такие муки? Я только выполнила просьбу, это все что я сделала, я же не знала, что она задумала. – Причитая, подползла ко мне, вцепилась руками в абу.
Я взял её за плечи и слегка встряхнул, – Говори ясно и понятно, кто? И что ты сделала?
– А мне что за это будет?
– За что?
– Простит ли Аллах меня за то, что я сделала?
– Говори старуха, не заставляй меня посылать за судьей, ведь все решиться не в твою пользу.
– Это была Фархана! Она сказала – что муж, опостылел ей, она даст мне свои подвески если я дам отвар который в сон его погрузит. Она меня обманула, ни чего мне не дала, сказала – всем расскажет что это я плохо лечила бедного Рагим и по моей вине он предстал перед ликом Аллаха. Господин он правда умер по моей вине? Что со мной теперь будет, Я не хотела, Он был почти здоров и, и у него уже все там подживало, он умер.
Она выпрямилась, посмотрела на меня сухими без единой слезинки глазами и зашептала все быстрей и быстрей, переходя на крик, – Я поняла. Я все поняла. Это она. Она подлая, убила его и теперь хочет все, все свалить на меня. Господин помогите мне, у меня внуки малые, сына моего дети, без отца растут и матери, померли они все, одна я с детьми маюсь никто помочь мне не хочет все от меня как от больной в стороне проходят не здороваются и внуки мои на улицу выйти не могут, соседские детишки в них камнями кидаются. Помогите господин!
Я отцепил её пальцы, вцепившиеся мне в абу, – Ибрагим приведи сюда Фархану! Да и вторую тоже.
Ибрагим, молча кивнул и покачав головой вышел. Я смотрел на причитающую старуху, стоящую передо мной на коленях, в душе у меня, что-то сдвинулось со своего места.
– Кто твои внуки и где ты живешь?
– Не далеко от сюда почти вначале улицы, дом такой старый …
Постой, – остановил я её, – И как умел описал двух ребятишек которых видел с утра.
– Да господин это они, мои внуки. Ради Аллаха, милостивого и милосердного, сжальтесь надо мной, не оставляйте детей одних. Они погибнут без меня.
– Слушай меня, сейчас встаешь, идешь в сторону ложа, закрываешь занавес и сидишь там как тихо как мышь. Всё что услышишь, останется здесь в этой комнате, молчи и ни звука.
Она встала, поправила одежды и шагнула в сторону алькова, обходя тело лежавшее на полу.
Всколыхнулся закрываемый полог.
Я недолго пробыл в одиночестве, вскоре к нашей с Рагимом компании присоединились новые люди, комната наполнилась гулом людских голосов и женским плачем.
– Ибрагим! Я просил только жен привести, а ты что сюда весь двор приволок? Гони их всех отсюда. – Подошел ближе и сказал на ухо, чтоб никто не слышал, – Приведи кади, он нужен.
И видя недоумение на его лице, поторопил его, – Теперь я точно знаю, что здесь произошло!
Он кивнул и вышел, его не было совсем чуть-чуть, а когда вернулся, на мой молчаливый вопрос слегка прикрыл глаза. Я прошел по комнате, обходя нашего славного героя Рагима, со всеми удобствами лежавшего на полу, встал перед сидящими у стены женщинами.
– Меня зовут Мухаммад, я лекарь и нахожусь здесь по повелению эмира. Наш повелитель желает знать, что здесь произошло. Сейчас мы немного поговорим, вы расскажите мне все о вашем муже и господине, который покинул наш мир так внезапно. Я хочу выяснить, как он болел, чем вы облегчали его страдания. С кем дружил, кто из его друзей к вам в дом приходил.
В начале моего краткого монолога было еще слышно всхлипывания и шепот переговаривающихся между собой женщин, но теперь он стих и на меня смотрели внимательные глаза.
– Сейчас прибудет еще один человек, а пока ждем. – Я отошел к двери и встал там, рядом с Ибрагимом.
– Мухаммад! – Зашептал он мне, – Зачем тебе кади?
– Нужен! Когда он придет скажи чтоб пришли два стражника, встали у дверей и никого не пускали сюда с улицы, а двое других понадобятся здесь, нам с тобой нужны свидетели что мы не заставляли их признаться в совершении греха, и на всякий случай, пусть будет готов десяток. Наверно придется еще раз съездить.
Мы е недолго припирались таким образом, с улицы донесся стук копыт отрывистые слова команд, дверь распахнулась и в неё ввели под руки со всем почтением. Сухенького старичка с длинной белой бородой уже начавшей желтеть от старости. Его толи внука, толи помощника, юношу, державшего судью с одной стороны и рослый стражник с другой.
Дедок осмотрел комнату ясным осмысленным взглядом, указал на угол, где у стены стояли низенькие лавки, с лежавшими на них подушками. Когда он уселся, его обложили ими со всех сторон, а то упадет, если уснет.
Я отозвал в сторону юнца, – Ты кто и как тебя зовут? Что ты тут делаешь?
– меня зовут, Гафур, я писарь при господине Афдал. Записываю все мудрые высказывания достопочтенного, пусть Аллах продлит годы жизни его.
– Когда закончим сегодня, я хочу посмотреть что – ты записал, если мне не понравиться, надо будет исправлять.
Он вскинул было голову, хотел поспорить, но увидев за моей спиной Ибрагима, смолчал и только кивнул головой.
«А мальчик то умница, как видно не впервой, мудрые высказывания своего старца правит»
А я повернулся к Ибрагиму и попросил его срочно привезти еще одного человека, но чуть по позже, когда выясним его имя.
Я оглядел почтенное собрание достойных людей, пора было начинать.
Нашел взглядом Гафура, кивнул ему, чтоб начинал. Он склонился, что – то прошептал на ухо судьи, Афдал встал и выставил перед собой руки, ладонями вверх, – Во Имя Аллаха Милостивого и Милосердного, Пусть Святится Имя его, мы собрались здесь, для того чтоб выяснить, Истину…
Я отвернулся к Ибрагиму, – Когда поедешь, за человеком, надо тебе найти одну вещь, – И как смог объяснил ему что мне нужно. Он выслушал, кивнул и замер, без движения смотря на разворачивающееся действие.
Судья время не терял, шустрым оказался старичок, он уже разговаривал с одной из жен. Надо было брать все в свои руки, пока он все не испортил. Я прошел к нему, присел позади него на корточки. – Уважаемый Господин Афдал, я не хочу умалять Вашу честность, -
Настырный юнец Гафур растопырил уши и изогнулся, чтоб слышать, о чем я говорю.
– Но мне будет Искренне, жаль, если Вас и вашего молодого помощника, по приказу эмира, отведут на площадь. На ней вы сможете познакомиться с непревзойденным искусством палачей. Я могу вам сказать, что Рагим был убит и очень жестоко, но если Ваше доброе отношение к этим людям останется прежним ….
Я замолчал, разглядывая как бледность, растекается по шее Гафура. Но судья был старой закалки, чуть повернувшись, он начал мне пенять, – Молодежь! Вам только дай, так вы сразу готовы тащить под топор палача, любого, а вы уверенны, что эти невинные женщины виновны в смерти уважаемого Рагима, может его, убили грабители и вы напраслину возводите. Оговариваете их, лжесвидетельствуете, Вас самого надо приговорить к ударам палкой, что бы вы не лгали. Откуда вы можете знать, что его убили, если только это не вы его убили!
– Пока вы шли, я осмотрел тело, как лекарь могу сказать, что его убили и убили в этом доме, мало того в этой комнате. Но вот ваше упорство мне непонятно. У меня закрадывается сомнение в вашей честности. Мне послать людей во дворец, с докладом нашему Эмиру, пусть будет долгим его справедливое правление, что один из его судей, не верит его человеку, которого он послал для выяснения причины слухов, породивших панику в городе, что этот правоверный узнал истину и призвал на помощь. Но тот, кого он призвал, находиться в сговоре с обвиняемыми, не верно толкует законы, это позволяет им избежать заслуженного наказания.
Старик, повернулся ко мне, в его взгляде сверкнула молния.
Я не дал сказать ему ни слова, взял его за бороду и притянув к себе вплотную, посмотрел в его блекло серые, почти бесцветные глаза, – С благословления нашего Эмира, я сейчас дам приказ стражникам и они убьют всех в этом доме. Всех! Ты это понимаешь старый дурак.
Или ты думаешь, что я тебя оставлю в живых? Позвать стражу? Сказать, что все в этом доме больны? И их надо сжечь, чтобы избавить славный Химс от заразы! Они сделают это с радостью во славу Аллаху. Ну? – Я отпустил судью отошел назад, на свое место, встал рядом с Ибрагимом.
Афдал сидел и молча смотрел на меня, пустым взглядом, потом к нему склонился Гафур что сказал, тот кивнул. Помощник посмотрел на меня потом на жен сидящих напротив, потом на тело лежавшее между ними. И заговорил, обращаясь к женщинам.
– Назовите себя.
– Фархана, – Назвалась самая старшая из них. – Это Гуфран, а это Инаам.
Я повернулся к Ибрагиму, – Выведи, двух младших на улицу, а мы пока поговорим с уважаемой Фарханой.
Ибрагим вышел вперед, жестом указал, встать и идти
Гафур проводил их взглядом ничего, не говоря, когда дверь закрылась, он посмотрел на меня, спрашивая разрешения.
«Далеко пойдешь уважаемый, если сейчас понял что у кого сила тот и прав, эх, испортил мальчишку, но этого пердуна надо было ставить на место. Я так и не понял, зачем дед со мной спорил или привык, что с ним никто не спорит, вот и решил по привычке под себя подмять?»
– Уважаемая Фархана, расскажите нам, что случилось с Рагимом. Как он заболел?
– Это началось месяц назад, однажды, когда он вернулся домой, пожаловался что у него очень болит плечо, я хотела ему размять, но когда прикоснулась он дернулся сказав что не надо, больно. Мы посидели поговорили, а потом он ушел на свою половину. Примерно через неделю, после этого я обратила внимание, что он ходит как-то боком, плечо опущено, отведено назад, а голову склоняет вперед. Работу делает, стараясь меньше напрягать эту руку. С испросила своего муже – Что с тобой Рагим? Он ответил – что плечо всё еще болит. Я попросила прийти его вечером ко мне. Я хотела ему помочь с его недугом. Он пришел, разделся, я увидела на его шее огромную опухоль. Ему было плохо. Он не мог шевелить рукой и поворачивать голову. Я приложила смоченную в отваре, свежую тряпицу и замотала. Он побыл у меня, потом ушел.
– А сегодня что было? Расскажите подробно.
– Утром я встала как обычно рано, на улице еще было темно, разбудила Инаам и Гуфран.
Я всегда их бужу, молодые они не привыкли ходить за мужем, мы стали прибираться в доме и готовить еду для нашего господина и мужа. Когда все было готово, я прошла на половину мужа, чтоб разбудить его и пригласить к завтраку, но его уже не было, кровать была прибрана. Я осмотрелась, ничего было здесь делать, и я ушла. Мы поели, и стали заниматься домашними делами, дальше. Инаам прибираться в доме и во дворе. Гуфран на кухне, мыть посуду и начинать готовить еду для обеда. А я же собралась и пошла на рынок, купить риса, масла, гороха, за мясом Рагим сам ходил, обычно приводил барана и резал его на заднем дворе.
– Когда вы ушли на рынок, вам ничего не показалось странным?
– В чем? В том, что Рагима не было с утра? Нет, не показалось, он примерно раза два в месяц вставал так рано и уходил в мастерскую, в которой работал. Он говорил – что все так поступают.
– В отсутствие господина Рагима приходил ли кто ни будь из его друзей или просто сторонних мужчин?
Её щеки покрылись румянцем она сердито стрельнула глазами в сторону Гафура задавшего такой вопрос. – Нет, не приходили!
– А вы можете это самое сказать по отношению к Инаам и Гуфран? Может в ваше отсутствие, к ним кто-то приходил? И как долго вы ходите на рынок?
– Да, на рынок хожу долго, но не целый день, а только от утренней молитвы до полудня.
Если бы к ним кто-то приходил, я узнала бы у них самих, они не скрывают от меня ничего, мы обмениваемся всеми нашими маленькими женскими секретами.
– Может всё-таки, утром было нечто, что привлекло ваше внимание, но вы не придали этому значения или вы стесняетесь об этом говорить.
Она задумалась, глубокая складка прочертила линию посередине лба, в глазах была видна напряженная работа мыслей. Она как-то неопределенно повела плечами, губы зашевелились в беззвучных словах, как будто она советовалась сама с собой. Она сама себе кивнула.
– Знаете после ваших слов, я задумалась. Утром, когда пришла будить Инаам, она встретила меня сидя на кровати, хотя обычно мне приходиться её толкать, иначе не просыпается. Она сидела и расчесывала волосы. При этом была уже полностью одета.
– Вы ночью не слышали, каких ни будь криков?
– Нет, я легла очень поздно, задержали домашние дела.
Она опять задумалась, вспоминая, – Мне послышался шум во дворе, подняла голову, прислушалась. Он не повторился, и я уснула.
– Значит, когда господина Рагима не было дома, могли прийти его друзья, и кто приходил?
– Никто к нам не приходил.
– А только вы ходили на рынок или это могли быть и другие?
– Всегда ходила я, как старшая жена.
– И вы ходили всегда так долго как сегодня?
– Нет. Не всегда, иногда если было нужно что-то определенное я посылала Гуфран
– Но вы же сказали, что на рынок ходите только вы и никто другой!
– А я и сейчас скажу, что послать Гуфран, купить пол мешка риса это займет совсем немного времени, пришла, купила, ушла. Это не надо бродить по всему рынку в поисках того, что нужно.
– Но она ходила одна?
– Да!
– И часто такое бывало, особенно в последнее время?
– Это было очень редко.
– Кроме того что Инаам встала так рано и не было господина Рагима что еще вам показалось странным?
Она поджала губы, обвела нас всех взглядом, – Я просто не понимаю что именно Вас может заинтересовать. Неужели вам надо говорить что метла, которой убирают двор, стояла не в углу, а у стены. То, что большой кувшин с водой, из которого поливают двор днем, был пуст на одну треть. И тоже стоял не на своем месте.
– Насколько далеко стояла метла? Может её переставили вечером, и вы не видели кто?
– Я настолько стара, раз не могу запомнить, что делала вечером?
– Я спрашиваю вас обо всех непонятных вещах, Я видел ваш двор, он мне понравился своей чистотой и порядком, чувствуется умелая рука, настоящей хозяйки. Но для меня действительно важны именно мелочи.
– Что ты от меня хочешь?
– Я хочу … Давайте вы успокоитесь. Хотите попить я скажу и принесут кофе или вам лучше воды дать.
– Ничего я не хочу, я устала, а вы со своими придирками мучаете меня как вы можете, у меня такое горе мой любимый и дорогой муж лежит предо мной бездыханный, а вы терзаете меня. Задаете глупые вопросы…
Она начала всхлипывать, постепенно переходя в плач. Гафур посмотрел на меня и расстроено пожал плечами – мол, я сделал что мог.
– Ибрагим выведи её но так чтоб она не разговаривала с другими женами.
Он подошел к рыдающей вдове легко приподнял её и полу-вывел, полу-вынес из комнаты.
Я приподнял покрывало, которым было накрыто тело Рагима. Все было без изменений.
Подозвал к себе Гафура, – А ты молодец, ну что начинаешь мне верить или нет?
– Господин Мухаммад, знаете, есть нечто, что режет слух в её рассказе. Но говорить о чем-то ещё пока рано.
– Меня заинтересовала, часть рассказа по вещи во дворе. А что – так стал восхвалять её достоинство, как хозяйки?
– Знаете, я бывал во многих домах и здесь и там, – Кивнул головой в сторону.
– Но у неё действительно все на своих, один раз заведенных, местах, я не удивлюсь, если в разговоре выяснится, что они не ладили между собой.
– Кто не ладил? Фархана с Рагимом?
– Нет! Он с ней ладил, а вот, все эти женщины между собой, скорей всего ругались но ссору свою на улицу не выносили. И мы не найдем свидетелей. Трудно будет доказать, если кто-то из них трижды не признается в этом. А вы, правда, можете здесь всех убить?
– Да! Могу! Мне дали такое право. Но я не буду ничего такого делать, только если этот старик не вмешается. Откуда он знает этих женщин?
Он как-то странно потупил взгляд, отвернулся и словно нехотя произнес.
– Одна из них приходиться, внучатой племянницей по старшему брату.
– Он состоит в родстве с одной из женщин?
– Да!
– Ну тогда, я точно его добью, если он будет мне мешать, вершить правосудие к вящей славе Аллаха, Пусть Святиться Имя Его. А сам то, что смущаешься? Не уж-то и ты имел виды на неё? Расскажи мне про неё.
– А что мне смущаться. Просто она …. Просто она иногда приходила к господину Афдалу. Я с ней не разговаривал, но видел, раза два, не более. И рассказывать не чего.
– господин Мухаммад, а как он умер? – Он указал на тело.
– Страшно и в мучениях. Поверь мне, нельзя доброму мусульманину умирать такой смертью.
А как я расскажу, потом когда выясним кто убийца или убийцы. А поможет нам в этом сам Рагим.
У него глаза стали как у совы, рот приоткрылся в изумлении, потом захлопнулся, он потряс головой, и спросил дрожащим голосом, – Вы хотите вызвать его душу? Вы Колдун?
– Не говори пустых слов, я могу тебе объяснить, почему это происходит, но душа Рагима останется не потревоженной, и я не колдун. Но если начнешь трепаться языком, точно от сюда не выйдешь.
«Мухаммад! ты дурак! Нашел с кем трепаться и молоть языком»
– Я осматривал тело и видел следы…
– Какие следы?
– И кто кого расспрашивает?
– Но мне же надо знать!
– Гафур, колючка ты верблюжья, прицепишься к абе, не оторвешь. Давай лучше продолжим, вон и Ибрагим возвращается. Всему свое время. Узнаешь.
Вслед за Ибрагимом вошла Гуфран, она постояла немного и прошла на место, которое ей указал Гафур. После того как она присела, задал ей ритуальные вопросы и получив ответ, начал расспрашивать
– Уважаемая, может рассказать нам, как вы провели сегодняшнее утро?
– Я, проснулась как обычно, меня разбудила Фархана, после того как она ушла я привела себя в порядок, пошла готовить еду, растопила печь и принялась замешивать тесто для хубса, потом …
– Понятно вы больше не ходили в дом, а были все время на кухне?
– Да!
– вы не помните, где стояла метла, которой убираете двор?
– У стены.
– Точно там? Или она стояла в другом месте а вы не обращаете на это внимания?
– Я всегда оставляю её там, а эта зануда Фархана, старается её утащить на другой конец двора и норовит запихнуть в угол. Я что каждый раз за ней туда ходить должна?
– А что часто она заставляет вас это делать, то есть расставлять вещи на места, которые она определила?
– Всегда, а не сделаешь так как она хочет, она жалуется Рагиму, а он тоже ругается начинает, начинал.
– А что можете сказать о Инаам?
– Эта неумеха, – В её тоне было столько презрения, только и знает, что подлизываться к Фархане. Фархана сделала – то, Фархана сделала – это. Каждый раз это говорит, я ей объясняю, нельзя для мужа, делать так, а она спорит со мной и опять говорить Фархана – разрешила. Она что кумира себе нашла? Постоянно спорит, на любое замечание, которое я ей говорю, она или плачет как сумасшедшая или просто отвернется, как будто не слышит и делает все по-своему.
Гуфран склонилась немного вперед, и чуть понизив голос, сказала, – Я даже один раз её поколотила.
– За что?
Гуфран оглядела собрание мужчин сидевших и стоявших напротив, тело лежавшего мужа, потом словно решившись, набрала полную грудь воздуха, произнесла, – Она изменила нашему мужу.
Гафур даже подпрыгнул на своем месте, услышав такую новость, – Уважаемая Гуфран, а вы не путаете? Может вы, ошибаетесь?
– Нет, я не ошибаюсь! Я сама видела, как она разговаривала с Тахиром. Он иногда заходил к нам.
– Заходил?
– Тахир, он друг Рагима, когда наш господин уходил с утра на работу, Тахир возвращаясь, всегда заходил к нам.
– А вы с ним разве не разговаривали?
– Нет! Как можно я замужняя женщина буду разговаривать с незнакомым мужчиной? Ни за что!
– А, Фархана разговаривала с ним?
– Да и эта блудница тоже с ним говорила, но только не шутила и не смеялась как эта маленькая дурочка Инаам. Эта мерзавка даже до ворот его провожала.
А однажды, её голос понизился, – я видела, как он коснулся руки Инаам, а она не отдернула руку и позволила к себе прикоснуться. Я стала наблюдать за ними, они так друг на друга смотрели …
– А вы говорили о ней с господином Рагимом?
– Что вы? Он серьезный мужчина. Был. Он ведь мог и побить её за это. Меня он и за меньшее один раз бил. Ну да пусть Аллах ему судьей будет.
– А что господин Рагим часто вас бил?
– Ну меня один раз он побил, про Фархану не знаю, но эту стерву, надо было самой побить чтоб мужа своего не позорила.
Я стоял и вслушивался в её речь, смотрел на жесты.
«Бедный Рагим жить в одном доме с сумасшедшей или он действительно был добрый человек»
– Ибрагим, пошли, пожалуйста, людей за Тахиром и опроси людей во дворе, может, кто ни будь подтвердить слова Гуфран.
Когда за ним закрылась дверь, я прислушался к дальнейшему разговору.
– Как я понял из ваших слов Инаам блудница?
– ДА! – Практически выкрикнула Гуфран, – Да! Не верьте ей, она и вас обманет, я видела, как она в шербет для нашего господина что-то доливала.
– А когда это было? И как такое могло быть, если на кухне работаете вы?
– Она пришла ко мне и говорит: Господин хочет пить налей я отнесу. А ей отвечаю: Налей сама! Она взяла кувшин, поднос, когда его доставала уронила на землю другой, к счастью он был пустой, ведь рядом стоял такой же с хубсом, испеченным мной утром. Я обозвала её криворукой, она обозвала меня дурой, я хлестнула тряпкой бывшей у меня в руках, попала ей по лицу. Она закричала и хотела вцепиться мне в волосы, я не далась …
– Уважаемая Гуфран, вы начали говорить о том что видели как Инаам подлива в шербет господина Рагима что-то. Говорите об этом.
– Я не говорила что видела. Я говорила, что мы поругались и подрались, и муж наш разнимал нас, тогда он и побил меня. Я просила эту криворукую не трогать на кухне ничего без меня, а она вечно, придет, схватит, покрутит в руках и бросит где попало. А мне ищи потом. Если застану на кухне то …
Я задал свой вопрос, немного опередив Гафура.
– Гуфран, что именно брала Инаам и когда, это было в последний раз.
– Да вчера она и схватила шпиговницу, а на место не положила, я все утро искала, Баранину хотела с чесноком сделать, сунулась. Нету, пропала, я к ней. Она отказывается, сестра шакала, а потом….
– А как выглядела эта, шпиговница?
– На деревянной ручке железный прут в полпальца и полторы ладони длинной. Я, выйдя замуж, попросила своего господина мне сделать. У моей матери была такая же. Рагим ел мясо и всегда хвалил. Говорил: ты искусница никто лучше тебя баранину с чесноком и не делает. А эта тварь отдавать не хочет. Рагим придет с работы уставший голодный, а я мясо не сделала, он рассердиться, бить меня будет. Но я же не виновата, как же я могу сделать, если нечем мне делать, ножом не удобно, он дырки большие делает, чеснок выпадает. А вы поможете мне её найти, я же могу не успеть, мне надо готовить для своего господина еду. Заговорилась я с вами, пойду, готовить надо.
И бормоча себе что-то под нос, встала и прошла мимо нас к выходу. Никто даже не стал задерживать её. Все только смотрели в сторону закрывшейся двери.
Гафур посмотрел в мою сторону, снял чалму, обнажив стриженую голову, почесал затылок, надел обратно.
– Господин Мухаммад, как лекарь можете сказать, что с этой женщиной?
– Почти. Но я точно не уверен. Подобные этому, случаи, встречал в бою, когда рядом с тобой бились братья, и одного убивали, то живой видел рядом с собой, погибшего, разговаривал с ним, пытался делиться пищей. Но чаще всего просто сидел на земле, не отвечал на вопросы, молчал, и нам приходилось даже бить, чтоб привести в чувство. были, кто кричал, буянил, рвался в бой, их было больше всего. Эти даже плакали но скоро успокаивались, становясь нормальными людьми.
Она еще до конца не поверила, что Рагим умер.
– А это кто тогда? – Он указал на лежащее на полу тело.
– Рагим. Она для себя решила что муж, её, уехал, он ушел с караваном в другой город, а она ждет его. Но я пока подожду. Давай, Инаам расспросим, послушаем, что она поведает.
– Господин Мухаммад!
– Да.
– А что вы делаете?
– Что делаю? – Переспросил я, опуская покрывало и отходя от тела.
– Вы второй раз уже смотрите на него. Первый раз после разговора с Фарханой и вот сейчас. Объясните зачем?
Я улыбнулся в ответ на его вопрос, покачал головой. – Не торопись, все узнаешь.
Дед оклемался, отошел от моих нападок или решил, что пора вмешаться.
– Господин лекарь, а чем вы сможете доказать виновность, если мы узнаем кто виноват?