Текст книги "Лекарь (СИ)"

Автор книги: Алексей Федосов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Алексей Анатольевич Федосов
Лекарь

Глава первая

Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного. Хвала Аллаху – Господу миров,

милостивому, милосердному, властителю дня Суда!

Я Мухаммад – ад – Дин – абу-л – Фатх ибн Ибрахим милостью пророка нашего, с позволения и благословления начертал эти строки во славу Аллаха, да поразятся неверующие и будут они уязвлены в самое сердце. И пусть Аллах запечатает мне уста, если я лгу.

На дворе стоял обычный летний день, теплый ветерок чуть покачивал верхушки зарослей саксаула. Маленькие облака лениво ползли по небу. Не вдалеке, над полем засеянным ячменем, кружил, раскинув крылья, коршун. По дороге, подымая пыль, пронесся всадник, гонец к эмиру с донесением. Как хорошо было, откинутся на подушки, разбросанные по дивану стоящему под навесом, взять в руки пиалу с горячим, ароматным, душистым чаем, придерживая за донышко левой рукой, прихлебывать его мелкими глоточками, смакуя каждую каплю. Перекинутая через шею тряпка впитывала в себя пот, принося облегчение от жары, влага, испаряясь, охлаждала кожу.

– Эфенди, – раздался почтительный голос духанщика, – Вас хотят видеть. – разогнувшись он смотрел на меня ожидая ответа.

– И кто это будет? – открывать глаза и видеть эту толстую рожу не хотелось.

Послышалось, какое то шебуршание, звук затрещины, отпущенной умелой рукой. Сдавленное – Ой-канье – как будто духанщику наступили, на что-то очень дорогое и нужное.

«Ого! это кто же выполнил, мою мечту и добрался раньше меня до этой жирной морды»

Открыв один глаз, замечаю стоящего в паре шагов воина, облаченного в кольчугу, на зерцале изображен лев, терзающий добычу, приложив к груди кулак, он сгибает голову в легком поклоне.

– Мухамад – ад – Дин– абу-л – Фатах– ибн– Сулейман – Лекарь? спрашивает, смотря мне в лицо.

Пришлось встать, отвесить поклон, – Да, это Я. Милостью Аллаха, излечиваю тела и врачую души, кому понадобились мои скромные услуги?

– Прошу тебя лекарь пойти со мной. Мой хозяин и господин умирает, просит облегчить его страдания. Мы были в походе, страна Урусов, при штурме крепости врагов был господин мой ранен. – Воин замолчал в ожидании.

– пока он говорил, я внимательно смотрел ему в лицо и видел в нем искреннее сочувствие, переживание, тревогу и затаенную надежду. Надежду на то, что человек стоящий напротив, поможет, вылечить или избавит от мучений.

– Куда ехать? – Спросив, поворачиваюсь к выходу и слышу в ответ.

– Не надо ехать. Мы вчера вечером прибыли и почтенный Саид, – кивнул он в сторону духанщика, – Разрешил в своей комнате положить нашего господина, – судя по усмешке искрившей губы воина «Почтенный Саид» не очень торопился, предоставляя место раненому.

– Тогда подожди здесь я схожу за лекарствами и приду. – Войдя к себе, прошел к топчану, нагнувшись, вытащил из-под него, кожаную коробку с откидной крышкой, в которой храню лекарские инструменты и травы.

– Так, что мне может понадобится? – Покопавшись, перебрал кульки и узелочки, подумав почесал бороду, махнув рукой, решил взять всю. Тащить было недалеко, а бегать туда, обратно не хотелось.

Подходя к выходу, услышал голос Саида, – Уважаемый, смогу ли я надеяться на то что…

Вот крыса, – в друг пришло на ум, – у человека горе, а он только о деньгах и думает, шакал толстобрюхий. – И прерывая его вымогательство, вышел из дверей.

– Веди меня к своему господину. – Ответил на вопрошающий взгляд. Кивнув он, вышел из под навеса направляясь за угол дома. Я засеменил за ним, придерживая двумя руками свою довольно увесистую коробку, старясь при этом не отстать от воина шагающего размашистым шагом человека привыкшего к долгим пешим переходам. Легкая пружинящая походка, левая рука чуть на отлете, правая немного согнута в локте и слегка прижимается к телу, походка пехотинца привыкшего к строю, когда в одной руке тяжелый щит, а в другой такое же копье.

Войдя в комнату, был немного поражен простотой убранства, не верилось что наш, шакал, живет так скромно или же это были не его покои он просто сдал постояльцам помещение для прислуги, содрав при этом хороший куш. В дальнем углу у приоткрытого окна полулежа на топчане, располагался молодой человек. Откинувшись на подушки подложенные под спину так что бы верхняя часть тела была почти прямо, лежал юноша, длинные черные волосы, раскинувшиеся на подушке, пряди прилипшие на мокрый от пота лоб, бледное лицо, синева вокруг губ. Казалось, что он умер, и только хриплое дыхание, говорило, что больной еще жив.

Усевшись на поставленную рядом скамью, приступил к осмотру, как говорил мой учитель, – Прежде чем начнешь лечить осмотри и не упускай из виду не одной мелочи которые помогут тебе спасти жизнь больного, если он сам не может, в беспамятстве лежит, опроси тех кто позвал тебя, расспроси со всей тщательностью и умением, выясни подробности как все случилось, узнав их ты сожжешь помочь, в деле врачевания мелочей нет.

«Бледность, практически молочного цвета с легкой синевой на щеках и шее, посиневшие губы искусанные, с капельками запекшейся крови, обветренные, потрескавшиеся как будто больной долго не пил и потерял много жидкости.»

Протянув руку к покрывалу, хотел его откинуть, что б осмотреть тело. Внезапно воин стоявший рядом перехватил её, со словами, – Лечи так!

«Вот Иблис, как клещами схватил» потер запястье, унимая подступившую боль, проворчал, – Уважаемый, Если Я не смогу ЕГО осмо…

Тут воин прервал меня, – Её!

Продолжая я договорил, – треть, КОГО! – вырвалось у меня.

– Её, Это Госпожа Наша, дочь Рашад ар Шакур Абу-л рад ибн Муталиба, мы все кто остался в живых после того как неверные призвали гнев Аллаха на землю сравняв с землей крепость в одночасье, она спасла меня собой прикрыв, погиби все кто шел позади…

– Постой, – остановил я его речь, – присядь и давай ты мне расскажешь все как было, только сначала выслушай меня.

– Я не смогу помочь твоей госпоже если не смогу её осмотреть, даю слово что рубашку снимать не буду, касаться руками груди не буду, но ухом к приложиться должен, дабы послушать что там внутри случилось, пока осматривать буду ты рассказывай где вы были и что там произошло. Как тебя зовут?

– Юсуф.,– он замолчал, покусывая, седой ус в раздумьях, пристально глядя на лежавшую больную, в его взгляде мешанина из боли и сострадания, любви и нежности к этой хрупкой девушке. Потом кивнул в знак согласия.

– Это случилось четыре дня назад, – Начал Юсуф свой рассказ, – мой господин почтенный купец, по делам торговым пришел с караваном в крепость Урусов.

Он замолчал, следя за мной. Я, осторожно прильнул к груди, пытаясь расслышать звуки, учитель говорил, что чистое дыхание подобно ветерку скользит, а здесь, здесь как будто кузнец шоркал по куску железа. Переливалась вода на мельнице. На каждом вздохе. Кожа, бледная, пот липкий. Дышит тяжело не глубоко. Слева чисто, а справа … я вслушался … «О Аллах. Только не это»

– Юсуф, я должен коснутся твоей госпожи здесь, здесь и здесь, – Я поочередно указал где, – это не нанесет урона чести, как зовут твою госпожу?

– Латифа! Мы все… – помолчал и добавил, – она очень добрая и дружелюбная. – Кивнул разрешая продолжать осмотр

Приложив пальцы, постучал по ним.

«Да так и есть, как глухой барабан, так теперь надо, ребра глянуть, вот калъб сидит и смотрит, хорошо бы осмотреть все тело по синякам можно почти всё понятью и как мне осматривать её? Придётся звать служанку и будет мне помогать, а тебе придётся уйти, хоть и твоя госпожа, за дверью посторожишь, служанка будет залогом чести»

– Юсуф, – начал я, – сейчас ты позовешь сюда, кухарку Джабиру, старушка пухленькая такая, позовешь её сюда. Скажешь, Я прошу, что б она мне помогла. Иди.

Он молча встал и вышел за дверь. Проводив взглядом, повернулся к Латифе.

Знавал я таких людей как Юсуф, преданные, честные, верные. Готовые до последнего вздоха служить своим господам, да не завидую я, Саиду, если вздумает встать у него на пути. Для своей госпожи готов на всё. Наклонившись к чаше, стоящей рядом на столике вытащил тряпицу, отжал, стараясь не потревожить больную, вытер пот, выступивший на бледном лице.

«ну почему так всегда происходит, почему за наши мужские игрища страдают они, женщины, ну почему Аллах, так не справедлив к ним, а этот нежный цветок, за что ей такие муки»

Скрипнула дверь, в комнату вошли Юсуф и Джабира. Отложив тряпку, взмахом руки подозвал их к себе.

– Джабира, слушай меня, сейчас мы выйдем, а ты обмотаешь грудь молодой госпожи, но так что б я мог осмотреть, заматывать будешь вот так, – Показал как надо, – Юсуф, мы с тобой выйдем, пока Джабира готовит Латифу к осмотру, и ты продолжишь свой рассказ, пойдем. – С этими словами Я двинулся к двери. Немного постояв за мной, следом пошел и Юсуф.

В комнате по соседству, прошел к столику стоящему у окна, сел, взглянул в лицо подходящего воина.

– Присаживайся, – подождал, – слушай меня внимательно, от твоего решения зависит жизнь Латифы. У неё повреждено одно легкое, – вот это я ткнул пальцем воину в его широкую грудь, – Если сейчас не ей не помочь она умрет. Я вообще удивляюсь, как ты её сюда то довез, с таким ранением обычно на третий день умирают, кровь собирается внутри, превращается в сгустки, которые все запечатывают. Больному тяжело дышать и он задыхается. Сначала синеют губы, потом синюшность распространяется на шею, спускается вниз на грудь, лицо покрывается холодным липким, состояние ухудшается с каждым днем.

– Господин..

– Зови меня, Мухамад.

– Господин Мухамад, какое решение я должен принять?

– Разрешить осмотреть голое тело, я надеюсь найти там следы, которые подтвердят мои слова и помогут принять правильное решение для лечения твоей госпожи.

Юсуф, помолчал, горькая усмешка коснулась его губ, – Это точно, что вы сказали?

– Да, это так и она может умереть.

– Да господин Мухамад, Я разрешаю осмотреть, госпожу, но в присутствии Джабиры.

Я кивнул, соглашаясь с его условиями, продолжая расспрашивать. – Сколько до вашего города?

– Пять дней пути. В этом благословенном месте, – По лицу скользнула гримаса иронии, – нас задержало только здоровье Латифы.

Теперь уже и я не смог сдержать горькой ухмылки, – Вы бы уважаемый Юсуф, довезли холодное тело, она умерла бы в пути.

Тут нас прервали, вошла Джабира. – господин Мухамад, все сделала, как вы сказали.

Я подозвал её, – Джабира подойди.

Она приблизилась, в глазах стояли слезы, на мой не заданный вопрос ответила кивком.

«Что все так плохо? что же она там увидела? Аллах Всемогущий…»

– Господин Юсуф, – я посмотрел на воина, – разрешил мне осматривать его госпожу в твоем присутствии, будешь мне помогать при дальнейшем осмотре, – поднял руку, останавливая её вопросы,

– Уважаемый, Вы, – я склонил голову, – решите все вопросы с хозяином, – Юсуф подобрался под моим взглядом, казалось, сообщение, что Латифа при смерти вынуло из него сердце, а здесь он увидел реальную возможность помочь.

«Бедный Саид, чувствую будешь ты порхать над крышей, как воробей, за свою жадность, ни чего дождешься и от меня подарка»

– Сейчас мне нужно, что б ты принесла жаровню, – Обратился я к кухарке, – джезву, три пиалы небольших, одну большую, вот такую, – Показал ей размер.

– У тебя сейчас на кухне есть кипящая вода, – получив ответный кивок, продолжил, – тогда два кувшина, один с холодной, другой горячей, – Подумал и спросил, – а остывшая есть? – Джабира посмотрела на потолок, как будто что припоминая, кивнула и замерла в ожидании дальнейший приказаний.

«Ты смотри, Саид – то, Шакал вонючий, а люди у него… Стоит не шелохнувшись, вся внимания полна, это чем же он так их здесь всех запугал?»

– Иди и принеси что нужно, – отпустил я кухарку.

Повернувшись к Юсуфу, я решил задать вопрос, на который никак не мог найти ответ.

– Юсуф!

Он остановился, повернувшись, посмотрел на меня.

– Латифа, – я промолчал, глядя ему в глаза, – Твоя Дочь? А ты значит не Юсуф…

«учитель мой говорил, что глаза человека зеркало его души и тем, кто умеет видеть, они могут рассказать многое»

В глазах человека стоящего предо мной, промелькнула буря, нет даже целый самум, который присыпал песком всю боль, гнев, надежду, страх, всколыхнувшиеся в его душе, оставив только огромную и безбрежную любовь, к той маленькой и нежной девочке лежавшей в соседней комнате.

Плечи опустились, напрягшееся было тело, расслабилось, как будто из него вышел весь воздух. Он вздохнул, и с какой то затаенной грустью в голосе сказал, – Да Господин! Латифа моя дочь, но я…

Тут мне пришлось прервать его попытку рассказать и отправить выполнять распоряжение.

«Понятно всё становится на свои места, да и я пойду»

В комнате все было без изменений, прошел к больной сел рядом и стал мокрой тряпкой утирать лицо Латифы.

«Потерпи еще немного, девочка, потерпи, еще немного и тебе будет лучше, я приложу все свои знания и помогу тебе»

«Да уж, опять я прав, угадал, всё так и есть, она его дочь, а он, он простой воин волею Аллаха, в молодости понравился своей госпоже, муж, небось, старый был. Овдовела вышла замуж, потащила свою старую любовь за собой, приставила опекуном, зная лучше чем Он никто не справится, не приглядит за родной дочерью, не даст её в обиду, вот отсюда и его фанатичная верность и преданность, что целых четыре дня вез её до сюда и сейчас будет охранять покой и здоровье, жалко конечно этого шакала, но уж лучше будет если Юсуф прибьет его, чем меня. Да уж когда он замер, после моего вопроса, тут я усмехнулся своим мыслям, – казалось что лев смотрит на меня. Готовый растерзать. Так куда я дел настойку опия, вот она.»

Так, настойки, отвар, мне надо тут я задумался, вспоминая состав. – О-о, точно, – вслух произнес, я и, подняв глаза к потолку, стал перечислять травы входящие в состав

– Травка спорыш, аниса плоды, укропа семян добавляем тут, мы, сосновые почки и травка чабрец, корень солодки натертый кладем. Частей всех мы равно возьмем, разбавим водою и оставим стоять. Потом разогреть и его вскипятить недолго погреть и с огня удалить, поставить остыть, а потом процедить и можно давать, больному испить

«Ф – фух, не забыл, ну и где они ходят то пора начинать»

Аллах услышал мои призывы, в дверях показалась Джабира и кухонный раб несущий всё что нужно.

Я отложил в сторону тряпку. – Жаровню ставьте вот сюда, – указал место у окна рядом со столиком. Джабира скажи, чтобы принесли полную пиалу изюма, нашли Юсуфа, позвали сюда, он нужен не надолго. Прошел к больной Латифе, сел рядом, взял её за тонкую руку постарался найти жилку сердечную.

«Ага, вот она, ну же, девочка не сдавайся, продержись ещё чуток, сейчас я тебе помогу,

Сейчас настоечку тебе дам, полегчает»

Джабира стояла, рядом следя за моими действиями, – Джабира, сейчас я буду осматривать госпожу Латифу, после осмотра придется кое что сделать, полностью ещё не уверен, но у меня есть подозрения что всё очень плохо, все эти хрипы и клокотание у неё в груди могут быть следствием, сильного удара когда она упала. Посмотрел на неё, увидел на лице отражение сострадания, – Я могу предположить, что придется у бедной девочки удалить селезенку. Будешь мне помогать. Что делать и как я тебе сейчас расскажу.

С этими словами я повернулся к больной и откинул одеяло, – Ого! О-О, Аллах!

Картина, открывшаяся передо, мной была ужасна. В нижней части грудины был огромный синяк, практически черного цвета с краями уже начинающими переходить в желтизну, чуть выше и в сторону к правому боку, была впадина на теле глубиной с детскую ладошку и тоже синевато желтого цвета. Я попытался прощупать пальцами внутренние органы. В том месте, где должна была быть селезенка, определялось, что-то твердое. Латифа открыла мутные от боли глаза, застонала, попыталась согнутся и отстранить мои руки, Джабира взяла её за плечи, прижала к подушкам не давая встать и не мешать мне проводить осмотр. Я накрыл больную одеялом, сел рядом, посмотрел на Джабиру и из моей груди вырвался вздох грусти.

«Аллах милосердный, позволь мне спасти жизнь этой юной девушки»

Посмотрел на свою помощницу, – подойди поближе. Она посмотрела на Латифу потом на меня.

– То что она пришла в себя это хорошо сейчас ей надо будет дать настойку из мака. Отпускай, и иди сюда. – Она подошла, встала рядом.

– Сейчас придет Юсуф и будет её удерживать на месте, ты будешь подавать мне то, на что укажу. Запомни от твоей расторопности, зависит жизнь. Слушай, что надо сделать, вот в этом кувшинчике опасное зелье, его нельзя проливать на угли, иначе будет пожар и все вокруг загорится синим пламенем, вот эти нити и вот эту иглу положишь в пиалу и зальешь этим настоем, поняла. – Она кивнула головой в знак согласия.

Продолжая объяснять, я достал маленький серебряный пузырек, наклонил над пиалой, стал отсчитывать нужное количество капель.

«хватит, а то сердце остановится»

Положишь на угли вот это, я подал ей серебряный брусок с деревянной ручкой, положишь на жаровню, так что бы не нагрелась ручка… Этим будем прижигать сосуды, что бы не кровоточили, ответил я на невысказанный Джабирой вопрос.

– Будешь перебивать, не успею, всё объяснить, буду ругаться, потом когда всё станешь делать не так, Аллах покарает тебя за непослушание, женщина, слушай молча. – Рассердился я на неё.

– Когда я сделаю надрез, начну раздвигать кожу, будет выступать кровь. Тряпкой осторожно стираешь в сторону от раны, не мешая мне, полезешь под руку, ударю. Разговаривать некогда. Скажу прижигать, подаешь вот это, поняла? – Она кивнула.

– Подашь вот эти штуки, после того как вытрешь края, ими я буду раздвигать рану.

Поставил на стол пиалу с настойкой, которую все это время держал в руке, пока объяснял.

«Старею, давно такие операции не делал, вот раньше в годы молодости, по два дня руки ноги отрезал после битвы с неверными, да простит аллах души врагов моих умерших от моей помощи. Что Мухамад, страшно тебе? Это не дирхемы на базаре за вырванный зуб с народа брать» Я посмотрел на лежавшую девушку

«Даже перед лицом Аллаха, она красива. Эй, пенёк саксаула, ты, что же её уже хоронить собрался? Да! Собрался, Боюсь, Я. Очень БОЮСЬ! Мне что самому лекарство принять? Нет, нельзя, могу пропустить, чего ни будь, не делал я таких операций, никогда, видел только как учитель…. Когда же это было? Лет пятнадцать назад, а вдруг она умрет. … Вдруг, вдруг – вот раскаркался как ворон, разве не этому ты учился?»

«О, мой Аллах, я прошу Тебя выбрать лучшее Твоим знанием, я прошу силы от Тебя посредством могущества Твоего. Поистине, Ты можешь, а я не могу, Ты знаешь, а я не знаю. О, мой Аллах, поистине, мое дело, намерение сделать операцию для спасения жизни Латифы, девы юной, пострадавшей от рук неверных, если полезно для меня, моей религии, для мирских дел, для исполнения моих планов, будущих и настоящих, то сделай это судьбой для меня и ниспошли мне благодать в этом деле, и облегчи мне его совершение. А если это дело по излечению девы Латифы, вредно для меня и моей религии, для мирских дел моих, для моих планов, будущих или настоящих, отврати его».

Я провел ладонями по лицу завершая молитву, сказав в слух, – Да ниспошли мне Аллах, благословление.

В комнату вошел Юсуф. – Господин Мухамад, вы звали меня?

– Да! И давай отойдем, разговор будет тяжелый. Мы прошли к столику, за которым сидели ранее, – Господин Юсуф, положение Вашей дочери, очень критическое у неё внутреннее кровотечение я должен буду удалить у неё селезенку, – Поднял руку, останавливая вопросы готовые сорваться с его губ, – Если это не сделать она может умереть до конца дня.

Лицо его побледнело, он взглянул сторону больной Латифы. – Если вы отрежете, сможет ли она выжить, как она будет потом жить без неё?

– Скажу честно, Или выживет, Или нет! Но если ничего не делать то умрет. У неё сломано два ребра, отбито легкое. Скажите достопочтенный, после того как Вам удалось уехать, не падала ли она без чувств, день два назад, на что она жаловалась?

– Казалось, что человек не может бледнеть, так как Юсуф, но оказалось можно. Когда он заговорил то, это был голос смертельно усталого и старого человека, на которого разом обрушились все беды мира.

– Это было позавчера, на закате, почти проехали ущелье, до родника оставалось совсем немного, там собирался встать на ночевку, я ехал впереди и не видел, как она упала. Просто не услышав её коня, оглянулся, а она лежит на камнях, лицом вниз. – Он помолчал, потом добавил, – до этого падения Латифа жаловалась на то, что у неё кружится голова, тошнит, её несколько раз вырвало.

– Юсуф, – я замялся, пытаясь подыскать слова, – а как у неё… с оправлением естественных надобностей.

Увидел недоумение в его взгляде, – Ладно забудьте, этот вопрос, я спрошу по-другому, она писала с кровью или нет?

Его лицо стало наливаться кровью, а правая рука хватать за рукоять кинжала, висевшего на боку.

Я заговорил, успокаивая его, – поймите, то, что я спрашиваю именно Вас, имеет отношение состоянию Латифы, мне нужно знать повреждено у неё внутри ещё что-то ещё, что может угрожать здоровью вашей дочери. И как отец вы могли ….

– Она не знает что моя дочь! Я не говорил, а мать,… мать и под страхом смерти не стала бы говорить кто истинный отец её дочери.

Он замолчал, когда заговорил, тусклым, безжизненным голосом, – Только Аллах знает, как тяжело видеть своего ребенка, не иметь возможности обнять его, прижать к груди. Видеть, как она растет, и из маленькой девочки, веселой хохотушки, превращается в подростка с угловатыми коленками, становиться замкнутой и угрюмой, наблюдать, как расцветает цветок, и как твоя девочка становиться красивой девушкой. Всё что я мог для неё сделать, это стать незримой тенью, охраняющей её покой и благополучие.

Я посмотрел ему в лицо, спокойный, беспристрастный взор, взор человека который в любой момент, не задумываясь броситься на помощь, спасть свое дитя. Не задумываясь, убьет каждого, кто будет угрожать.

«Да уж не хотелось бы мне встретиться темной ночью, да в пустыне, такой развалит от затылка до копчика и мимо пройдет не повернувшись, надо его успокаивать, хоть и умеет владеть собой, сидит как каменная статуя, а жилка на виске так и бьётся, о веко дернулось. Да уважаемый вид у вас хоть и страшный, а все-таки вы человек»

– Юсуф, слушайте меня внимательно, смотрите мне прямо в глаза, – Я начал говорить медленно и монотонно, – Вдохните, задержите дыхание. Досчитайте мысленно до трех и выдохните. Вдох, медленно течет вода, выдох. Вдох, вы смотрите на спокойное течение, выдох. Вода течет мимо вас, вдох…. Выдох…. Вдох…. Выдох…

Его лицо расслабилось, напряженные мышцы опали, и фигура обмякла, скованность и тревога стали уходить, отпуская измученное тело и душу.

Я продолжил разговор дальше, – С Латифой всё будет хорошо, но для того, что бы она выздоровела надо, что бы вы дали свое согласие. Согласны Вы или нет? От вашего решения зависит её жизнь.

Юсуф молча сидел и смотрел на меня, не отводя взгляд в сторону, потом его голова чуть дернулась, начиная кивать в знак согласия, остановилась, вместе с продолжением прозвучало хриплое, – Да, пусть Аллах смилостивиться и ниспошлёт Вам, почтенный Мухамад свою благодать. Да, Я, Юсуф – ад – дин – Салим – абу– л – Маджид, разрешаю тебе Мухаммад – ад – Дин – абу-л – Фатах ибн Ибрахим, лечить мою дочь.

***

Врач должен обладать взглядом сокола, руками девушки, мудростью змеи и сердцем льва.

Операция прошла на редкость удачно, я даже сам удивился этому, мои новоявленные помощники вели себя, так как надо, быстро исполняя все, что я говорил. Юсуф, по началу долго отказывался, потом дал согласие на свое участие, мне нужен был человек, что бы удерживать больную на месте, иначе вырываясь, могла повредить себе. Вместе с удалением селезенки Я сделал прокол в легком. Выпустив из него всю жидкость скопившуюся там.

Сегодня шел третий день, И хвала Аллаху, Латифа шла на поправку.

Я вошел в комнату, Девушка лежала на кровати с закрытыми глазами, кажется спала.

Джабира, сидевшая рядом и скатывающая ватные шарики, взглянув на меня кивнула головой в подтверждение моей догадки. Подошел, сел на скамейку, с которой встала Джабира, и взял Латифу за руку, что б проверить биение её сердца. Оно билось медленно и ровно как положено у спящего человека. Повернулся к служанке, – Как дела со швом? Нет сегодня, сукровицы? Опухоль спадает? – засыпал её вопросами.

«Ну как же проще лечить мужчин, ни тебе разрешения, можно поругать и поругаться, а здесь. Это нельзя, так не делай, туда не смотри, сюда то же, за спиной стоят родственники и заглядывают через плечо, требуя рассказывать, что делаешь, изведут вопросами хуже, чем больной, который молчит и которому стыдно, что-то говорить пока родня рядом. Вот как вести лечение в таких случаях? Учитель просто всех выгонял на улицу и отсылал любопытных к шайтану, а я? Может сам, виноват? Надо как учитель мой гнать их. Не могу, вижу глаза, полные сострадания и не могу отказать, вот и лезут под руку.

Вот и сейчас Джабира посмотрит на меня своими черными глазищами, а потом…»

«Знай, что ответ дуракам – молчание. (Унсур Аль Маали 1021/1098 гг)»

– Господин Мухамад, вокруг шва краснота и опухло всё, но шов сухой.

«Не нравится мне это, надо самому проверять, а то нагноение начинается с того, что мокнуть перестает и рана слипается, под ней всё плохо»

Пытаясь остаться спокойным, – Джабира приготовь госпожу, я хочу осмотреть её рану, – подумав, спросил, – Давно она спит?

Джабира шагнула к окну, выглянула на улицу, посмотрев на солнце, ответила, – Как позавтракала, так и уснула.

– Ну давай готовь, всё равно пора просыпаться, Господин Юсуф, где не знаешь?

Джабира, дернула плечом в знак отрицания, посмотрела на меня своими черными глазами.

– Ладно, отвернусь, – проворчал я, – как будто не видел того, что видел. – Повернулся в сторону окна и стал смотреть на улицу. Ничего интересного там не было, всё оставалось как всегда.

Светило жаркое солнце, на дворе курицы, ковырялись в пыли, со стороны базара донесся крик ишака, раб сидящий у ворот. Только на горизонте рисовалась тоненькая полоска облаков, обещая, что к вечеру может пойти дождь, который принесет прохладу в это измученное жарой и проклятое Аллахом, место.

– Господин лекарь, все готово, – раздался за спиной голос служанки.

Повернувшись, подошел к больной, присел на края кровати, откинув одеяло, принялся осматривать рану оставшуюся после операции.

«Отлично даже лучше чем я думал, после объяснений этой курицы» – Я взглянул на Джабиру, которая уселась на мое место, и доставала вату что – б продолжить прерванную работу.

«Опухло, опухло, язык твой опух, шов сухой без нагноения, всё остальное то же хорошо выглядит» Я приложил руки, ко лбу девушки определяя, нет ли у неё жара.

Латифа открыла глаза и посмотрела на меня своими темными, как маслины глазами, улыбнулась и прошептала, – Всё, плохо?

– Ну что вы Госпожа, Латифа, вы уже идете на поправку.

Она стала поднимать руку и в недоумении посмотрела на меня, – А почему я привязана?

– Это что бы вы не чесали рану и не трогали её, можете занести грязь, но если вы дадите слово, что не будете лезть руками, я вас освобожу, – Я смотрел на неё, а сам видел другое.

Потное лицо землистого цвета, усеянное крупными каплями пота, воспаленные глаза и пересохшие губы, шептавшие между приступами боли, – Ты сможешь мне помочь? – Стон, переходящий в крик– О АЛЛАХ, как мне больно, ну сделай же хоть что ни будь, Ты же Лекарь! А-а-а!-

До сих пор помню как я сидел рядом, держа её за руку и плакал, плакал от собственного бессилия, то, проклиная, всевышнего, за его жестокость, то, прося его о милости, что бы он облегчил страдания бедной женщины. Аллах не услышал мои молитвы.

В тот раз было, так же как и сейчас. Удачно вырезанный отросток в животе. Но не привязанные руки с грязными ногтями, расчесали шов, он воспалился из раны пошел гной с кровью, она три дня кричала, звала Аллаха, что бы он смилостивился к ней и позволил ей умереть. Это было давно, очень давно тогда я был совсем сопливым юнцом, у которого только начала отрастать борода, пришлось мне взять на себя грех перед лицом Аллаха, дал ей сильное лекарство, она уснула и ушла во сне. После того случая я резал только мужчин, отказываясь от любых попыток навязать мне больных женщин. Её звали Ганийя, моя первая и единственная жена.

***

– Господин лекарь я даю слово, что буду терпеть, – Шепот был еле слышен.

– Вы хотите пить? – я наклонился к ней, – если хотите то кивните. Последовал знак согласия. Я повернулся к Джабире, – Дай поилку, – взял, помог Латифе напиться. Вернул обратно, Латифа откинулась на подушки, закрыла глаза.

– Госпожа, если Вам трудно говорить просто закрывайте глаза в знак согласия. Вы меня поняли. – она чуть заметно кивнула.

– Я сейчас буду прикасаться и спрашивать. – Дотронулся до раны, она моргнула. Чуть надавил на сломанные ребра, – А здесь, – У неё от боли скривились губы.

– Ну, все, все, больше не буду, отдыхай. – Отвернувшись от больной, собрался расспросить служанку, как в дверь вошел Юсуф. Я поспешил ему навстречу, чем ближе он подходил, тем заметней становилась тревога на его лице. Мы прошли в угол комнаты, где стоял столик. – Что случилось Господин Юсуф? – начал я разговор.

– Я, даже и не знаю, как сказать, – Потом, как будто решившись, – Я не смогу оплатить ваши услуги уважаемый Мухамад, – Замолчал, глядя на меня, в ожидании ответа.

«Да, Весть так Весть, и что нового вы могли сказать уважаемый, я это давно понял, куда же вы ходили, если решили отказаться от лекаря? Попробуем догадаться? Кто в этом паршивом городишке, ростовщиком? И что такого он у Вас попросил в залог? Да, остаться без своего коня это тяжело, но ради дочери вы готовы на всё, даже отдать жеребца, денег, этот клещ дал вам мало и вынуждены вы проститься со мной. Будете сейчас говорить о том что – какая тяжелая жизнь была и как быстро пришлось бежать, что растеряли все что было, и того что есть недостаточно – о – ох, ну почему вы все такие одинаковые и любите только себя, не любите своих близких, экономя на их здоровье, да и на своем тоже. Говорите Юсуф, говорите»

Я кивнул головой, давая понять, что услышал слова сказанные мне. Юсуф продолжил, – Когда, Я был вынужден бежать из разоренной крепости то взял с собой только, то, что было в тороках на вьючных лошадях, а там были только запасные, одежды и еда.

Дверь с треском распахнулась, на пороге появился Саид, за его спиной стояли два здоровенных охранника сакалиба, прямо с порога начал кричать, – Господин Юсуф, Вы должны заплатить, четыре дирхема! Прошло уже два дня, а денег всё нет, платите либо убирайтесь отсюда. – Стремительно пронесся по комнате, остановившись перед Юсуфом, продолжил орать, как верблюд перед случкой, – Во имя Аллаха, вы ведете себя как неверный, когда вы мне заплатите? – Затряс пухлыми кулачками перед лицом Юсуфа.