Текст книги "Лекарь (СИ)"

Автор книги: Алексей Федосов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Потом понизив голос, добавил, – Отдашь его Казиму, он его увезёт и спрячет. Эх. Торопишь ты нас.

– Это не я, он сам сегодня должен заявиться сюда со своими дружками, в моем доме я волен делать с ними всё что захочу, и даже предать смерти.

– Нет. Ты можешь избить вора, переломать ему руки ноги, отрезать язык и оторвать отросток, но в смерти волен только Эмир, поэтому в руки стражи должен отдать их живыми.

– Тогда они исчезнут.

– Как тебе угодно. Только Якуба верни.

Я кивнул соглашаясь с последними словами, судья хлопнул по ковру на котором сидел, – Всё. Зови людей, надеюсь, этот паршивец Казим успел написать.

Я сходил за ними, нашел на кухне, где они обступили сидящего, на коленках у низенького столика писца, строчившего что-то в развернутом листе пергамента. Я вошел в тот момент, когда он посыпал написанное песком высушивая чернила.

– Ибрагим, Фадва, Ламис, идите в беседку. Потом Ибрагим, – Отмахнулся от него. Протянул руку. – Дай посмотрю. – Казим вложил в неё свиток. Пробежал текст глазами, вроде всё написано правильно. И забрав перо, черканул подпись в левом нижнем углу.

Оглянулся через плечо, никого, схватил помощника судьи за шиворот, потянул вперед, сделал подножку и завалил на землю, навалился сверху и продолжая удерживать за шею воткнул гусиное перо в ухо, – Дернешься, останешься глухим на всю жизнь. Откуда вы всё знаете про Якуба? – Нападая, изначально готовился к сопротивлению, крикам…. Но подомной лежал спокойный человек, не делающий никаких попыток, чтоб освободится, спокойным тихим голосом, он ответил, – И что тебе это даст?

– Иудей? Вопросом на вопрос отвечать.

– Слазь, если мы сейчас не придем, дед приползет сюда, могу сказать, что тебе тогда точно, не поздоровится.

«Здравое суждение»

Вздернув его на ноги, заглянул в его темно – карие, почти черные глаза, улыбнулся и без замаха вогнал кулак под ребра, нагнулся и прошептал на ухо, – Живи тварь.

Забрав со столика свиток, обмахнул с одежды мелкий прилипший мусор, надел приветливую улыбку и шагнул к выходу.

«Былое не забывается, что вбито палками, может быть выбито только дубиной»

На вопрос Фадвы:– «А где?» ответил:– «мол, писец так торопился, что споткнулся и подвернул ногу, но с ним всё нормально и он сейчас придет»

Судья Абдутавваб неодобрительно покачал головой, я протянул ему свиток. Пока он читал

Приготовил перо, чернильницу и песочницу и как только было сказано, что всё написанное верно, заставил всех скрепить своими подписями условие, ранее заключенное на словах.

Пока мы этим занимались. Краем глаза заметил пришедшего Казима.

Достал кошель, покопался в нем перебирая серебро и золото, отобрал самые плохие и протянул Ибрагиму, – Проводи почтенного и поблагодари за его участие к делам нашим.

Развернулся и ушел, внутри меня клокотала дикая необузданная ярость, хотелось сделать плохое, очень плохое…. Убить кое-кого.

На кухне, было тихо, пока, но уже слышались голоса идущих следом женщин. Я уселся на место писца, и с самым невозмутимым видом встретил их вопросом, – Кормить меня, кто ни будь из вас думает, или нет? Я как-никак хозяин этого дома. Они засуетились, доставая припасы и раскладывая по мискам, нарезанный сыр, зелень, чеснок, нарезанное вяленое мясо, блюдо с холодным, рисом, и большая деревянная плошка с медом.

Расставили и пошли в дом, окликнул их. – Не уходите, нам надо посоветоваться.

Вошел Ибрагим, – Жрешь?

– А что ещё остается делать. Уже всё решено.

– О чем договорился?

– Почти обо всём, единственное Якуба надо оставить в живых. Фадва, Ламис. Сколько их?

– Пятеро, – Прозвучал ответ.

Я отломил кусок от лепешки. Прежде чем откусить задал вопрос Ибрагиму, – Ты сможешь взять Якуба?

– Живым?

– Живым и здоровым.

Покрутив хлеб в руке, положил на стол. – У меня тут есть мысли поправь меня, если не прав.

Якуб по своей натуре трус, он будет стоять в стороне до последнего, и придет только когда всё будет готово. Жертвы связаны и беспомощны.

– Так Было! – Спросил я у женщин и они подтвердили моё предположение.

Значит, он останется на улице где-нибудь в стороне. Не подходя близко к дому.

Кто из его дружков должен будет выйти к нему и подать знак?

Ибрагим подергал себя за кончик бороды, – Трудно будет, если они толпой пойдут, обязательно закричат.

– Фадва, а этот, как его, – пощелкал пальцами, – ну который приходил за деньгами….

– Назир.

– Да. Назир, вот его и надо будет взят живым, а остальных …. – Я провел ребром ладони поперёк горла.

– Надо, так надо. Оружие только нужно.

– Что именно?

– Кинжалов парочку и лук с десятком стрел.

– Мало не будет?

– Достаточно, я на паре штук деревянные наконечники сделаю, далеко не полетит, но с двух десятков шагов, точно оглушу. Я чего думаю, скорее всего, они придут, чем приедут.

Мы расположимся, ты в доме, а я чуток в стороне, но поближе к воротам.

Он вдруг усмехнулся в усы, – После того как мы сходили на рынок, думаю и звать-то особенно будет не нужно. Ночь, темно. Луны сегодня не будет. Открывается калитка выходит кто-то и машет рукой, что станет делать человек, которого зовут?

И которому известно, что в этом доме куча денег. Да он со всех ног побежит, впереди своей тени. А вдруг пока он ждет, украдут то, что он считает своим….

– Ибрагим, ты делаешь успехи, ещё пара лет и ты станешь совсем умным, а я буду смиренно просить….

– Я тебе сейчас со всем смирением морду набью, – Перебил меня, – Деньги давай, успею ещё к оружейнику сбегать. Тебя можно слушать сколько угодно, ты и шайтана заговоришь до смерти. – И протянул руку, – Пять дирхемов, давай.

Пришлось, отдать. Забрав деньги Ибрагим, ушел.

– Фадва, я должен осмотреть Вашу половину дома….

Остаток дня прошел в интересном и захватывающем занятии. Надо было подготовить место встречи. В краткие моменты отдыха. Айя, развлекала нас. Казалось что ребенок, проклят злыми духами, неприятности так и преследовали её, то она перевернула на себя целый котел с водой, к счастью его только поставили на очаг. То мокрая по уши, поскользнулась в луже и с размаху свалилась в залитый костер. Я предложил посадить её в зиндан, хотя потом передумал. Она и его разнесет в пыль.(если бы знал…)

На меня несколько раз махнули тряпками и посоветовали следить лучше за ребенком.

Вернувшийся Ибрагим, отозвал в сторонку, – Два известия. Какое?

– Первое.

– За домом уже следят. Двоих видел, молоденький такой, почти пацан и старичок. Прямо напротив у забора сидит.

– А второе?

– Их будет больше.

– Оп – па, откуда узнал?

– С Анастасом, с армянином-оружейником, языками зацепились, то да сё, нашелся общий знакомый. Он мне и поведал о Якубе, даже не о нем, а о его разбойниках. Он точно не знает. Но к нему за деньгами приходят пятеро. Он один раз как-то, нанял двух, да его ребята молотобойцы, отпор дали, побили да выгнали, вечером у него дом сгорел и кузня. Ни кто к счастью не погиб. А когда в следующий раз пришли ….

– Он решил дать деньги, – Я вздохнул, – А стража что?

– Козлы. Появляются только после того как всё заканчивается. Я думаю они просто боятся.

Я поднял голову и посмотрел на темнеющее небо, первые, пока ещё тусклые звезды уже появились на нем. Тонкая линия облаков на горизонте. Могла под утро принести с собой давно ожидаемый дождь, которого не было очень давно. Дуновение ветра только слегка шевелили листву на платане. Дневная жара медленно уходила, уступая место легкой прохладе. Нагретая за день стена так приятно грела спину. До полной темноты осталось совсем немного, тяжко вздохнув, отлепился и побрел проверить где и как расположился Ибрагим. Мы с ним решили что он будет с луком, не вдалеке от калитки, походив нашли подходящее место, для этого пришлось срезать половину ветвей с росшего дерева, но за то он мог стрелять до самых дверей, чтоб не обошли с боку, навалили все дрова какие нашлись и туда же добавили старую тележку со снятыми колесами. У врага теперь оставался только один путь.

– Ты как тут?

– Нормально, – Он стоял держа в руке лук и имитировал стрельбу, подхватывая выложенные стрелы накладывал на тетиву и просто ронял, подхватывал следующую и повторял всё по новой. Когда я подошел он закончил и собирал их. – Не окликай, бей сразу, постарайся, чтоб с одного удара, было, может статься, что я не успею на помощь, хотя ты на палках меня побил, мечник из тебя дерьмовый. Оружие держи, чуть приподнятым, на уровне плеча, не забывай, потолки низкие, особо не размахнешься. Удары должны быть боковыми с оттяжкой и колющими. Если ты ещё не забыл, что я показывал….

– Оттягивая тетиву, держи черенок у уха и, сразу отпускай, метится, будешь по древку, – Заглянул ему через плечо, кивнул головой и продолжил. – На палец выше. Расстояние здесь плевое не промахнешься.

На лице Ибрагима появилось выражение досады, а потом он рассмеялся, и ткнул меня в бок.

Мы ещё немного постояли болтая ни о чем. Потом я ушел, оставив его одного.

В доме осторожно перешагнул веревку натянутую в дверях и выкрашенную в черный цвет.

По договоренности он начнет только тогда когда последний войдет в калитку и закроет её за собой. Здесь мы с ним поспорили, они могли и не сделать этого. Но потом сошлись на том что первого вошедшего я глушу, а второй вошедший сигнал ему и он начинает.

Оглядев ещё раз комнату, подумал и на всякий случай передвинул чуть в сторону доску с набитыми гвоздями. Когда я осматривал дом случайно наткнулся на кулек с ними, чуток постучал молотком, отбил палец, но стал обладателем отличной штуки. В одной битве, закопанное в песок, это оружие погубило половину конницы врага и сорвало нападение на якобы незащищенный обоз. В ладонь длинной они пробивали и отрывали лошадям копыта, а всадники падали и умирали, на острых шипах. Оглянулся по сторонам, сделал несколько шагов, осмотрелся. Вроде все, так как надо. Осталось только ждать.

На улице скрипела колесами проезжающая мимо арба, влекомая маленьким осликом.

Справа от неё шел худощавый старик, длинная, по самые щиколотки рубаха, в руках сучковатый посох, на который он опирался при ходьбе. Иногда длинноухая тварь останавливалась, вскинув вверх узкую морду и оскалив желтые зубы, тянулась чтоб сорвать зеленые листья с ветвей, растущих вдоль дороги, деревьев. Тогда палка выбивала пыль, из крупа заставляя его идти дальше. Они каждое утро на протяжении многих лет ходили по этой дороге, ведущей на базар. Вставая ещё затемно, дед грузил тележку заготовленными с вечера дровами, запрягал своего серого осла и поманив куском лепешки, который он отдавал за воротами, они отправлялись в путь чтоб с первыми лучами солнца быть на месте. Получив свои десять медных дирхемов, они отправлялись обратно. Спали, до обеда, потом один поедал сухое сено, другой чечевичную похлебку с куском пресной лепешки, оба запивали еду холодной водой из колодца. Иногда случался праздник, ослу доставался овес, старику кусок баранины, он бывал не часто, а только когда удавалось скопить немного денег. Это были самые счастливые дни.

Вот и сегодня, всё было как и много дней назад. Привычно опустившись на молитвенный коврик, склонился лицом на восток. Старческие иссохшие губы зашевелились, произнося слова молитвы. «Аллах, Милостивый и Великодушный, прости мне все мои прегрешения, что я каждый день по невежеству своему совершаю, молю тебя, прости. Милосердный отец, я провел свою жизнь служа тебе, и она клониться к закату…. Дни мои сочтены, молю тебя господи не допусти страдания раба твоего»

С трудом встал на ноги, поправил некогда белую, а теперь застиранную и не один раз заштопанную галабею. Вывел из загона серого, он выглядел не очень, вчера у него начал слезиться глаз, а к утру его совсем закрыла большая опухоль. Осмотрев её, старик расстроился. Этот осел, была вся его семья, вернее всё что осталось от неё после прихода «черной смерти» Они все остались там, все до единого, все двенадцать человек, престарелая мать, которую после смерти отца и долгих уговоров забрал к себе, две жены и дети, самому младшему сыну исполнилось всего полгода. По Милости Аллаха или в наказание он остался жив. Похоронив, он сжег дом и забрав что можно было увезти, ушел в город. На окраине построил лачугу, оградил низкой стенкой и стал жить, собирая и вывозя мусор. Из ближайшей рощи возил на рынок дрова, помогал таким же беднякам, провожал умерших на кладбище. Каждый день моля бога о прощении за прошлые грехи, жил впроголодь, откладывая всякую монету из тех денег, что удавалось заработать, и относил в мечеть.

В углу лачуги, сразу за дверью, стоял заветный глиняный кувшин с лечебной мазью. Сняв кусок кожи с горловины, понюхал и сморщился. Воняло довольно неприятно, но помогала не одному ослу, скупо улыбнулся, подумав о себе. Он тоже мазал ей свои колени, когда боль становилась не вносимой, и не было никаких сил терпеть. Зачерпывал немного и долго втирал, старательно размазывая, шепча при этом слова молитвы.

Ослик смиренно выдержал, только один раз дернулся, когда морщинистые пальцы слишком сильно надавили на больное место. Створка ворот недовольно скрипнула, распахиваясь и, для них начался новый день.

Ибрагим стоял рядом со мной, держась за порванный рукав рубашки, на бородатом лице светилась улыбка. Я оглядывал внутренний дворик. Переломанные кусты и деревья, разбросанные вещи, пятна и даже целая лужа крови, натекшая из под груды тел наваленных на самой середине зеленой лужайки. – Осталось теперь только вот Это куда то деть. – он ткнул пальцем в сторону тел, – здесь Мы столько не закопаем, места не хватит.

Со стороны дома донесся едва слышный мужской крик, – Может забрать его. А то как бы они его не забили до смерти.

Я оглянулся на звук, прислушался и довольно улыбнулся, – Не хочу лишать женщин, заслуженного удовольствия, пусть этот шакал на своей шкуре почувствует всю «любовь» не всё же нам страдать. Но ты прав, я обещал его отдать живым, сходи, посмотри, нет ли там Казима, мне говорили что он должен быть у нас рано.

Уже взявшись за ручку двери, услышал скрип петель открываемой калитки. Сейчас они звучали весело, а вот ночью….

Темно, мягкий обволакивающий мрак, растекся вокруг, только в дальнем углу комнаты у самого пола стоит небольшой светильник. Едва мерцающий желтый огонек освещает только скрученный фитиль, да глиняный носик. В потолочной балке, сделанной из кедрового ствола, слышен треск, это личинка жука древоточца ведет свою непримиримую борьбу со старым деревом. Пробежала пара мышей, затаилась, а потом, осмелев, устроили возню, попискивая в азарте. Одна из них вбежала в маленький кружок света, присела на задние лапы, вскинула острую мордочку, принюхиваясь. Тоненькие усики смешно зашевелились, а бусинки глаз влажно поблескивали черными агатами. Вдруг она прижалась к полу, замерла на миг и метнувшись в сторону исчезла в темноте.

Я подобрался, поправил пояс, проверил, как выходит из ножен кинжал, перехватил удобней палку….

Ещё вечером, разбираясь в мастерской в поисках нужного (здесь нашлись гвозди)

Под потолком, на балках лежало что-то завернутое в тряпку, потянувшись, снял. Когда размотал передо мной на столике, лежал посох странника, богато украшенный тонкой резьбой. Слегка изогнутый, толщиной в четыре пальца сверху, постепенно сужался к самому низу, навершие было сделано в виде луковицы неведомого цветка. Примерился к своему росту, самую малость коротковат, взвесил на руке и крутанул вокруг ладони. Довольно увесистая штука.

– Это к нему приходили два дервиша. Они тогда полдня просидели здесь, никуда не выходя.

Асхат не успел доделать. – Фадва стояла в дверях, прижимая платок к губам, от чего голос прозвучал глухо.

– Можно взять? – Она только махнула рукой и ушла. Когда я Ибрагиму показал свою находку, он неодобрительно покачал головой, пробурчал непонятно и отвернувшись продолжил переделывать стрелы. Я постоял, посмотрел на него, перекинул через плечо свою дубину, отправился обживать дом….

Ночную тишину разорвал пронзительный скрип петель. Послышались негромкие голоса нескольких человек идущих по дорожке. Наступило краткое затишье, заскрежетало лезвие ножа просовываемого в щель, стук упавшей задвижки и в распахнувшуюся дверь шагнул первый разбойник. Он споткнулся о протянутую веревку, взмахнул руками и рухнул на пол, с влажным хрустом гвозди вошли в тело. В воздухе запахло свежей кровью, шедший за ним следом чуть задержался, я с размаху воткнул ему в живот посох и когда он согнулся ударил по подставленному затылку. Со двора послышались щелчки тетивы о кожаный наруч, короткий вскрик, приглушенная возня. А я в это время отступив в глубь комнаты отбивался от двоих, чьи призрачные тени метнулись ко мне. Одному разбил лицо и с трудом смог отскочить назад от пролетевшего на уровне живота, лезвия ножа. Перехватил посох как копьё, метнул в грудь первому, попал в голову, он опрокинулся на спину. Достал кинжал…. Меня сбили с ног, придавили к полу, чудом не порезавшись, перехватил руку. Мы покатились в обнимку, я оказался чуточку ловчей, сумел вогнать в бок лезвие почти на всю длину. Враг захрипел и выплюнув мне в лицо комок крови затих, дернувшись пару раз. Скинув труп, бросился наружу, на помощь Ибрагиму. На крыльце едва не споткнулся о тело со стрелой в спине, громко крикнул: «Ибрагим» Услышал невнятный крик с улицы, пробежал через двор перескакивая через лежавших покойников, распахнул калитку, крикнул опять. И побежал дальше. Через два десятка шагов остановился, разглядев какую-то темную массу, копошившуюся у соседского забора.

– Ибрагим?

– Хрен ли встал, давай помогай! – Он выпрямился, приподымая за ворот лежавшего без движения человека.

– Он живой? Если сдох, нам лучше сейчас бежать отсюда….

– Да жив, жив, хватай, и потащили, пока никто не повыскакивал на шум.

Мы подхватили его под руки и трусцой припустили в обратную сторону, очень скоро мы были на месте. Двор встретил нас «мертвой» тишиной, мы затащили Якуба в дом, связали и оставили там.

Уже выходили, когда за спиной раздался стон, это очнулся один из недобитых мной. Ибрагим выругался, шагнул к ожившему, в темноте хрустнули кости, проскрипели кожаные подошвы сандалий и наступила тишина.

– Чтоб тебя перевернуло. Пошли, урожай собирать. – Проворчал он, проходя мимо меня

– Я лечить умею, а не убивать, – Ответил ему в спину

– Я и не спорю что ты лекарь, от жизни лечишь…. Заразная штука, – Донесся до меня глухой голос, со двора. – Ты долго там прохлаждаться будешь?

Ибрагим ходил и собирал стрелы, вытаскивал из тел, проверяя каждое. Обнаружился ещё один, раненый, который благополучно был переправлен на тот свет.

Всего их оказалось восемь вместе с Якубом, троих Ибрагим застрелил из лука, четверо ворвались в дом. Одного из своих он успел свалить на самом пороге, иначе мне пришлось бы совсем нехорошо. Пока я кувыркался, он выбежал из ворот и успел заметить удирающего со всех ног человека, чья белая галабея, светилась ярким пятном в темноте, навскидку всадил ему в спину тупую стрелу, сбил с ног и оглушил древком лука.

Мы стащили их в кучу, бросив у стены дома. – Знаешь, честно говоря, не верилось что справимся, особенно ты, – Ибрагим подтолкнул меня в сторону дверей, – Пошли есть вопросы, которые надо задать.

– Где Асхат? – Ибрагим присел перед пленником на корточки, – скажешь мне и будешь жить. Ты нам не нужен. Только мальчишка.

Темные тени заметались на каменной стене от зажженной мной свечи. Якуб на мгновение зажмурил глаза, потом открыл и с ненавистью посмотрел на Ибрагима и отвернулся.

Жилистые пальцы смяли лицо и заставили глядеть перед собой. – Ты наверно меня не понял. – Тихим и спокойным голосом проговорил Ибрагим, – Это он, – кивок в мою сторону, – Обещал сохранить тебе жизнь. А я нет. Могу заплатить за тебя, медный дирхем своим богам и твоя душа будет разговаривать с Аллахом. Только маленький пустяк, тебе придется постараться дружок, – Он достал кинжал потянулся вперед, поймал отползающего Якуба за штанину, взмах, и пояс перерезан, немного возни и голый по пояс пленник распят на полу.

– Ибрагим! Оставь его, зачем нам мараться с этим дерьмом. – Я склонился к уху и зашептал чего хочу сделать.

– Собака христианская! Зря я тебя не убил сегодня днем, надо было тебе кишки выпустить…. И сучку эту тоже…. Щенка хочешь? Сакалиб, проклятый развяжи меня и я покажу тебе кто из нас воин, – Я не разглядел движения, только и заметил как голова Якуба мотнулась.

– Ты не воин, ты гавно. – Всё также спокойно и миролюбиво проговорил Ибрагим и обращаясь ко мне чуть повернулся, – А так и правда, даже лучше будет. Зови. И пойдем займемся его дружками. – Вставая закончил, – не хочется мне мараться.

Мы быстро вытащили покойников, он ушел к яме, а я пошел на женскую половину.

– Фадва! Ламис! Откройте, всё кончилось. У меня для вас подношение есть.

Заскрежетал засов, дверь приоткрылась, и я увидел одну из них. На бледном лице были огромные глаза на губах играла слабая улыбка, дрожащим голосом она спросила, – А что за подарок?

– Там, – я кивком указал в сторону, – лежит связанный Якуб, – Приподнял выше светильник, пытаясь разглядеть, с кем разговариваю, – Ламис! Не узнал, богатой будешь. Так вот он молчит и не хочет говорить, где Асхат. Вы можете помочь?

– Где Асхат? – Дверь распахнулась и простоволосая Фадва, мимо меня бросилась в комнату, только и успел ухватить за локоть, – У меня только одна просьба. Не убивайте его, оставьте в живых. Договорились?

Она выдернула руку и со словами, – Да, я поняла, – Они вдвоем убежали. Я только головой покачал, это как же надо уметь вызывать в людях ненависть….

Проходя мимо, подобрал свой посох и оброненный кинжал, на всякий случай забрал всё с собой, уже когда закрывал дверь меня окликнула Ламис, – Мухаммад, одно слово.

Она подошла, склонилась к уху и зашептала. Я кивнул, соглашаясь и в двух словах рассказал что надо делать.

Я успел отойти на пару шагов, когда из дома донесся тоскливый вой….

Уже взявшись за ручку двери, услышал скрип петель открываемой калитки. Сейчас они звучали весело, им вторили голоса доносящиеся из-за плотно прикрытых створок. Потянул открывая и…. чуть не оглох от крика.

То что я увидел. Заставило меня замереть на пороге и пожалеть о своем решении. Две дьяволицы, в некогда белых одеяниях, а сейчас будучи измазаны по самую маковку выплясывали вокруг Якуба, который к счастью был жив и как успел разглядеть, относительно цел, многочисленные не глубокие порезы и царапины, струящаяся по телу кровь.

Не знаю откуда здесь взялись палки, но пока я стоял и смотрел они успели нанести десяток ударов, особенно не прицеливаясь, грудь, лицо, пах, живот, опять лицо, снова живот, снова пах. Морда Якуба (назвать ЭТО по-другому язык не поворачивается)уже начала заплывать, узкие как щелочки глаза, разбитые вспухшие губы и когда рот открылся увидел что нет двух передних зубов.

Мне самому чуть не перепало когда попытался утихомирить женщин, с трудом удалось выкинуть их из комнаты и засунув отнятое орудие пытки в дверные ручки, запереть их.

Вернулся к пленнику, присел рядом, стараясь не испачкаться, – Скажи что я хочу знать, и тогда отпущу тебя?

– Ты думаешь мне мозги отбили?

– О! так для тебя это был отдых? Хочешь я позову их обратно и они ещё раз станцуют свой танец? Мне понравился. Особенно удары, по-твоему, сокровенному, только я не буду стучать, накину шнурок, затяну потуже и только один раз проведу ножом и ты пойдешь служить в гарем Эмира. Говори где?

– Я уже им всё сказал….

– Теперь мне.

– Мой отец….

– Такое же гавно как и ты малолетний недоумок, Я тебе перетяну всё, заставлю выпить воды пару кувшинов, а потом стукнув пару раз палкой в низу живота отпущу, честно отпущу. Чтоб ты сдох не здесь, а подальше, ты будешь молить о смерти, боль сожрет твои внутренности и выест мозг. Хотя, ты же правоверный, для тебя это будет героическая смерть, но для тебя я сделаю вот такую штуку, – Склонился и зашептал.

– НЕТ! ты не сделаешь этого, какой же ты мусульманин, если пытаешь своего собрата по вере….

– Вспомнил тварь кто ты? А когда убивал Асхата старшего, ты об этом не думал?

Его лицо побледнело, и он прошептал, – Он упал, честное слово сам, его никто не трогал. Была глубокая ночь, мы пили вино медовое, купили на рынке, он ворвался к нам и стал размахивать руками и кричать. А потом поскользнулся на луже разлитого и треснулся затылком.

– А как вы оказались в этом доме сразу же после смерти несчастного?

– Мы пришли сказать ей об этом….

– Оставив труп в бане остывать, вместо того чтоб принести его сюда, – Разговаривая, я не прекращал копаться в своей поясной сумке, вынимая из неё разные предметы.

– Я Честно всё говорю….

– Я тоже честно, отрежу тебе яйца, и отпущу. – Растянул перед его лицом кожаный шнурок используемый мной для остановки кровотечения.

– Асхата отвезли в заброшенный дом.

– Где?

– Вы не найдете, но я могу показать….

– Ты сам выбрал свою судьбу, – С этими словами накинул петлю и затянул. Показал блеснувшее лезвие острого ножа. Потянулся. Он засучил ногами, стал втягивать живот и закричал. Бессвязно с подвыванием. Я прервал, хлопнув ладонью по лицу, – Последний вопрос, – Где?

– В моем доме, на заднем дворе вырыта яма и он там сидит, сверху стоит старая тележка.

– Сколько человек его охраняют?

– Никого. Все со мной пошли.

– А мне сказали что вас должно быть больше и гораздо, – Я собрал воедино все отрывки рассказов и слухов какие слышал и задал свой вопрос наугад.

– Клянусь Аллахом, все здесь, больше никого нет.

– А где Назир? Вы с ним как братья, куда ты, туда и он. А здесь его нет…. – И потянул за шнурок, затягивая петлю.

Меня прервал вошедший Ибрагим, – Ты узнал, где мальчишка, – спросил он с порога

– Да. Только там…. Я ещё не выяснил сколько у него людей осталось

– Казим приехал.

– Шайтан на его дом. И что? Подождет. – Повернулся к пленнику для продолжения разговора.

– Он уже во дворе вместе с тележкой. – Он подошел и положил мне руку на плечо. – Давай отдадим и пойдем за Асхатом.

– Два слова!

– Нет.

– Ибрагим!

– На, – Он протянул мне мешок из грубой ткани, в такие на рынках насыпали овощи.

Наскоро соорудив повязку чтоб не кричал, одели мешок, подвязав на шее, чтоб не свалился.

Уже хотели поднять связанного пленника, но я придержал Ибрагима, – Выйдем во двор, ты возьми лук, наложи стрелу и следи за писцом, если начнет говорить непонятные слова, убей.

И не задавай вопросов.

Мы подхватили Якуба, приоткрыв створку, я выглянул, никого кроме большой крытой повозки и стоящего рядом с ней Казима. Увидев нас он влез вовнутрь, призывно махнул рукой, мы подтащили и приподняв забросили извивающегося и мычавшего невнятно, пленника. Ухватив его за плечи Писец подтянул немного в глубь, перевернул на живот, присел рядышком и достав из-за пояса что-то приставил к голове, неизвестно как в его руке оказался деревянный молоток. Короткий хруст, задергались босые ноги, вытянулись и безвольно повисли.

Мы стояли оплеванными с ног до головы, у меня было чувство, что меня обманули по крупному использовав в каком-то заговоре. Ибрагим бросил лук на землю и топтал его ногами, яростно ругаясь в полголоса.

– Казим, – Позвал я писца.

– Что тебе лекарь?

– Когда Асхат придет домой?

Он посмотрел на меня, улыбнулся, – К утреннему намазу.

Он успел закрыть тела старым вытертым ковром и притрусить сверху соломой, спрыгнув с повозки, остановился на миг, повернул голову и бросил несколько слов, – Плохая дружба лучше хорошей войны. Подобрал вожжи и старая кляча потащила со двора свой скорбный воз. Закрыв ворота, уселся на землю, опершись на них спиной. Затылок приятно холодили прохладные доски. Почувствовал рядом движение, открыл глаз, разглядел Ибрагима. Похлопал ладонь рядом с собой, приглашая его присесть.

– Это кто такие? – Лениво спросил Ибрагим после долгого молчания.

– Моя прошлая жизнь, от которой я бежал последние двадцать пять лет…. ноги коротковаты оказались, догнала.

– А….

– Забудь, ты ничего не видел. Я не говорил. Это всё ночной кошмар, происки злых духов.

Чего с рукой?

Он посмотрел на разорванный рукав, – Царапина, когда сквозь куст ломился, разодрал.

– Ибрагим!

– М – м.

– Я это дерьмо убирать не буду, хозяин я в этом доме или кто?