Текст книги "Лекарь (СИ)"

Автор книги: Алексей Федосов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

– Чего эти два феллаха здесь делают?

– У меня младшая заболела, Господин Назир, это лекарь и его ученик.

– А не врешь? Смотри, если вздумаешь сбежать, мы тебя и в другом городе найдем.

Сроку тебе до завтра осталось, в полдень десять золотых должны быть.

– Какие десять? Пять всего было. Оставалось пять динаров. – В её голосе послышались подступающие слезы.

Мужичина заговорил очень тихо, но я всё равно расслышал, – А если ты сегодня будешь благосклонна к господину Якубу, он может и снять с тебя долг. – И продолжил нормальным тоном, – А чтоб ты никуда не делась…. не жди сегодня Асхата, он принял предложение господина Якуба переночевать в его доме.

Сдерживаемые слезы, прорвались и Фадва тихо заплакала. Я шагнул на кухню, только что и успел разглядеть спину человека, свернувшего за угол. Подойдя к женщине, присел рядом она, уткнулась мне в грудь и зарыдала.

«Родственники Ибрагима все такие? Если сейчас кто придет, меня ж камнями закидают»

Я осторожно оторвал её от себя, оставил сидеть где она была. А сам прошелся в поисках воды. В стоящем у стенки глиняном кувшине, под крышкой нашлось искомое, я зачерпнул лежавшим рядом половником, вернулся и вылил ей на голову. Она вскочила и взвизгнула, от воды, попавшей за воротник платья, круглыми от удивления глазами посмотрела на меня

– Утрись, а я пока схожу, разбужу Ибрагима. Я всё слышал, иди.

Оставив её на месте, чуть ли не бегом бросился в сад, не успел дотронуться, как Ибрагим заворочался и сел. – Что … тебе …. от …. меня …. надо – Произнес он по раздельности.

Я сел рядом и пересказал что слышал.

– Вот урод. А давай я его зарежу?

– Только подожди до завтра, чтоб можно было из города выбраться, сейчас мы просто собраться не успеем, и ты знаешь, где наши верблюды?

– Шайтан, Асхат, повел их куда-то, они его или до или после перехватили.

– Так ты не ходил?

– Нет, поел меня и разморило, а он тут прибежал, спросил можно он сходит, ну я, это, и разрешил….

– И как ты собрался выбираться? Нам их не отдадут, пока мальчишка не подтвердит что они наши.

Он почесал затылок, пожал плечами, – Не отдадут, ты из нас самый умный, я только принеси, подай.

Я открыл рот, чтоб ответить, но не успел, пришла Фадва, в мокром платье, но с сухой головой. Молча, вошла и встала у витого столба поддерживающего крышу.

– Чего делать будем? – Ибрагим покосился на полную грудь женщины, четко обрисованную мокрым платьем.

Я качнул головой, «вот кобель» – Фадва, а давай мы объявим по всем соседям что, купили этот дом. Но деньги нести не спеши, пусть он припрётся сюда.

– Он сам не придет, пришлет Назира.

– А вот с ним мы и поговорим, у нас всегда найдется куча доводов, чтоб убедить человека что он не прав.

– Но как же мой сын? Асхат. Они убьют его.

– Не убьют, это шакалы жрущие падаль, они трусливы до потери штанов.

– А если он придет не один?

– Тем веселей будет.

Ибрагим нагнулся, поднял свои сапоги и стал обуваться, закончив встал притопнул, – У нас сколько осталось денег?

Я посмотрел на него и на Фадву и в молчании посмотрел на него.

– Говори.

– Достаточно.

– Не юли, как сын иудейский, тебе это не идет.

– Сто двадцать монет. Золотых. – И увидел как округляются глаза у женщины.

– Это откуда столько?

– Ну, там у моего тестя, взяли немного, да этот кочевник отсыпал, за свою болячку.

На лепешку с сыром хватит.

– Это сколько же он тебе дал.

– Так у меня небольшой запасец был, то да сё, накопилось одним словом.

– Ты меня удивил, Мухаммад, я думал у нас монет пятьдесят, будет. Деньги есть. Теперь ты даешь ей, – Он указал на Фадву, – Пять монет, нет, дай десяток.

– Ты пойдешь сейчас на базар и накупишь всякой еды, бери самое лучшее что можно найти. И самое главное постарайся чтоб их у тебя не украли, но все должны знать…. Что твой дом продан, двум приезжим, лекарю и его ученику, – Он расправил плечи.

– Ибрагим, они уже знают, что ты ученик, сдуйся, а то лопнешь….

– Может сам, придумаешь, что ей делать?

– Нет, но твое предложение не лишено смысла и довольно легко, претворить в жизнь, только маленькое добавление, она с рынка не дойдет, её в первом, же переулке удавят. Придется тебе следом за ней прогуляться. Вот так. – Я развел руками.

– А может не стоит, вдруг он не успеет, дети сиротами останутся…. – Как то неуверенно заговорила Фадва.

Но и здесь всё решил Ибрагим, он сказал, несколько резких слов на своем гортанном наречии и женщина, склонив голову, только вздохнула, – Тогда мне понадобиться тележка и ослик, я одна всё это не дотащу.

– А у тебя нет что ли?

– И никогда не было. Брали у соседа. Во! – она подняла к небу палец, – С него и начну.

Пойду, переоденусь и сейчас вернусь. Господин Мухаммад, – она повернулась ко мне, – Если со мной что случиться вы возьмете себе мою дочь?

Я остолбенел от такого вопроса, и пока соображал что ответить, выручил Ибрагим, со словами: – «да, мы возьмем» он выпроводил её из беседки.

– Ты откуда упал, радость моя? – Мне самому тошно стало от приторного тона.

– Ты зачем даешь обещания, которые не можешь исполнить, да мы с тобой по пол года по пескам ходим да по камням карабкаемся, ты что убить ребенка хочешь?

– Слава богу, её мать ты уже похоронил. Всё, успокойся, ничего с ней не случиться, я тебе обещаю. – С этими словами он ушел переодеваться.

Сборы были не долгие, выдал деньги и …. И на мою долю выпала самая тяжелая ноша, ждать. Прошел в дом, там было тихо, судя по всему Айя, ещё спала, ушел на кухню, надо было сделать следующую порцию отвара. За работой время летит быстро, я и не заметил, как у меня всё было готово. Осталось только сделать настойку от кашля, заглянув в мешок, не нашел, заветной баклажки. Пришлось идти в комнаты и искать в сложенных там вещах, меня не было всего ничего, ловкий пастух не успеет овцу подоить, когда вернулся….

Котелок, в котором остывал отвар, лежал на боку и из него вытекали последние капли, стоявшая рядом тандыром корзина для хлеба была открыта, а он весь разбросан вокруг, некоторые лепешки были надкусаны. Ложки, поварешки, до этого аккуратно лежавшие на столе, свалены в одну кучу и присыпаны золой. Но самое большое потрясение испытал, когда услышал тихий, скребущийся звук, как будто, где то, не мышь, а маленький такой мышонок. Пытается вылезти из кувшина, подпрыгивает не достает до края, падает обратно на дно. Так вот коготки издавали точно такой звук.

Осторожно шагнул вперед, вытянул шею и стал заглядывать за печь….

Айя, стояла ко мне спиной, перед ней открытый мешочек с рисом, она берет горсть, и тонкой струйкой из своего маленького кулачка сыпет на глиняный бок тандыра, крупа с шорохом скатывается вниз. Я стоял и смотрел, не решаясь спугнуть ребенка.

Тут она повернулась, посмотрела на меня и улыбнувшись пошла ко мне вытянув вперед руки.

Черное, перемазанное в саже лицо, серо-зеленые глаза и белые рисинки прилипшие к мордашке…

От неожиданности отступил на шаг назад. Под ногу попалась круглая деревяшка, поскользнувшись с размаху сел на задницу. С радостным возгласом она бросилась ко мне, еле успел поймать. Держал перед собой эту прелесть и впервые в жизни не знал что делать.

– О, Аллах! Вы кто? И что вы сделали с ребенком? – Раздался за моей спиной возмущенный женский голос.

– Я? Ничего, – Ответил, а сам продолжал отбиваться от настырной девчонки, тянущей свои грязные лапки к моему лицу. – Вы сами кто?

– Я сестра.

– Чья? Фадвы? И помогите мне, заберите этого маленького шайтана. Она ушла на рынок, скоро вернется, меня зовут Мухаммад. – Повернувшись, я посмотрел на неё. И тут же поплатился за это. Почувствовал, как меня тянут за бороду.

– Нет, её покойного мужа. Да отпустите девочку….

– Ага, как только так сразу, она всё вокруг перепачкает.

– Отпускайте, вам надо на себя посмотреть. Мне кажется что это вы её так испачкали, – Ехидно так улыбнувшись, она занялась спасением одного лекаря от маленького монстра.

Из котла зачерпнула горячей воды, разбавила холодной, сдернула с веревки большой кусок ткани и перекинула через плечо. И всё это она сделал одной рукой, второй она держала Айю.

Пока я вставал, сестра уже сняла всё грязное с ребятенка и собралась помыть его.

– Я бы не делал этого.

– Почему? – Она повернула ко мне удивленное лицо.

Снял с округлого, горячего на ощупь, плеча тряпку и накинул на ребенка, – У неё ещё утром был жар, я давал её отвар, лучше просто умыть.

Она, кивнув, перехватила Айю под мышку и требовательно протянула ладонь, – Поливай….

Очень скоро, очаровательное чадо было отмыто, вытерто и отнесено в дом, где его одели и заперли в комнате на женской половине. Я тоже успел переодеться и теперь стоял посередине разгромленной кухни, соображая с чего надо начинать. Или убираться или отвар готовить? Решил сначала сделать отвар, подобрал с земляного пола ступку, выложил в неё по щепотке трав и корешков, принялся перетирать. За спиной послышалось шуршание ткани и потом голос.

– А вы правда лекарь?

– Да, правда. Налейте половину котелка воды и поставьте греться.

– Этот сойдет? – Загремела посуда.

Взглянул, – Почти, если найдете чуток поменьше, буду благодарен

– А этот?

– Не смешно, – Она показывала турку на маленькую чашечку кофе. Вон видите, на боку лежит….

– Так бы и сказали, что его помыть надо, – Забрав посудину, она выкинула гущу, ополоснула, и налив воды оставила на угли, которые едва тлели.

– Много, половину отлейте. А как зовут мою очаровательную помощницу?

– А вы не рассказали, как здесь оказались?

– Пришли, точней, Асхат привел, сказал что здесь можно пожить, мы с моим другом Ибрагимом, только сегодня приехали в этот город. – И с улыбкой развел руками, – Вот, отдыхаю.

Оглянулся на дом, она перехватила мой взгляд, – Не сбежит. Я двери заперла, а в комнате ломать нечего. Пока маленькая была, такая лапочка, а сейчас….

– Я смиренно жду….

– Что ждете? – Она ходила по кухне, приводя её в порядок, подобрала разбросанные лепешки, сложила в корзину и закрыла плетеной крышкой, теперь сидела на корточках за печью, собирала рассыпанный рис.

– Имя.

– Ламис (Нежная на ощупь)

– Ламис, скажи. А почему брат, жил отдельно?

Она пододвинула маленькую скамеечку, села на неё, положила на колени руки.

– Как я понимаю, вы разговаривали с ней…. Она была рабыней в нашем доме….

Отец купил её на рынке. Когда привел это была маленькая хрупкая тростиночка которую можно было преломить простым дыханием, мы с ней росли вместе, все различие было в том что я могла поспать подольше, а ей не давали. Она помогала маме по хозяйству….

Потом она подросла и брат….

– Брат против воли, взял её и она забеременела?

– Да. Родила бы, ребёнком в доме больше, не объест. Как у него только его поганый язык повернулся…. Отец молчит. Мама тоже. А брат забрал её и ушел сюда жить. Он старше меня на пять лет. Этот дом купил папа для него, думал что он свою нареченную сюда приведет, он взял в жены рабыню. В положенный срок она родила мальчика….

– Асхата?

– Нет. Он второй сын. Аббас, сейчас у нас живет. Он уже совсем большой.

– Как умер брат?

– Слышала что по глупости, а точно не знаю, слухи ходят разные. Его все наши соседи жалеют, он добрый, даже очень. Он с папой тогда…. На моей памяти, это единственный раз когда они поругались.

– А как он здесь жил? Думаю, вы единственная кто с ним разговаривал.

– Я очень редко с ним встречалась, собственно стала приходить, когда родилась Айя. До этого по полгода не ходила. Так загляну, все живы, здоровы и обратно.

– Может все-таки слышали, какие ни будь разговоры, слухи, о неприятностях или иной какой напасти, что с ним случилась?

– А что стряслось? Всё что я знаю, ему многие были должны за его работу, – Она показала вокруг себя, – Все, что здесь есть, это малая часть, видели бы вы наш дом…. Его даже во дворец эмира звали, он и там работал. У него был достаток. Жить можно было, – На этих словах, она закрыла глаза и зашептала суру из Корана.

Подождав когда она закончит, хотел задать вопрос. Как вдруг со стороны дома донесся жуткий грохот и громкий детский рев.

– Аллах, что там случилась? – Мы побежали туда.

В дальнем углу комнаты, в куче деревянных щепок и осколков стекла лежала массивная резная рама, Айя застряла между стеной и подставкой, вниз головой, сверкала голой попой и орала как боевой верблюд. Ламис прошла внутрь, вытащила это исчадие ада и ласково разговаривая, стала успокаивать.

– Она цела? – Спросил, стоя на пороге и получив утвердительный ответ, ушел доделывать отвар.

«Аллах, Великий и Всемогущий, Всемилостивый, защити мать этой девочки от всех бед и напастей, отведи от неё беду, ибо она уже наказана и пусть сама несёт свою тяжкую ношу. Помоги мне» За такими раздумьями закончил, убрал готовое зелье повыше, где нельзя дотянуться, нашел кувшин небольших размеров, из заветной баклаги плеснул уваренного вина, растер между ладонями листья. Смешал и накрыв куском кожи обвязал веревкой. Осталось теперь только найти достойное место, где это нельзя будет найти и разбить.

Два дня должно настаиваться, потом разбавить кипяченой водой с медом.

Гугуканье, и веселый смех возвестили о приближении самума, честно скажу, заметался как испуганная курица, не зная, куда засунуть кувшин. На глаза попалась небольшая ниша в стене, недолго думая поставил туда.

– Она есть хочет. – С этими словами, Ламис вошла на кухню, прошла немного принюхалась сморщила нос, – Это чем так воняет?

– Уваренное вино, для настойки от кашля.

– И это давать ребенку?

– Даже змеиный яд, если нужно, тоже может лечить.

– Странные вы люди лекари.

– Это чем же? Давайте я её подержу, – Предложил свою помощь. Забрал девочку. Она сидела смирно, засунув кулак в рот, глядя на это милое создание….

«Какая же ты милая, когда спокойная»

– Мухаммад! – Вдруг услышал оклик.

– Да, Ламис. Ты что-то хотела?

Она стояла боком ко мне, всё что я видел это краешек маленького уха, выглядывающий из под платка, он вдруг покраснел, а Ламис, застенчивым голосом спросила, – Вы женаты?

– Нет!

– А дети есть?

– Она умерла через полгода после свадьбы. – Перед глазами встало измученное болью лицо.

– Простите меня, что напомнила.

– Это было почти сорок лет назад.

– Всё равно простите меня.

– Аллах простит. – И чтоб закончить неприятный разговор, задал вопрос, – А был ли среди тех, кто должен вашему брату, человек по имени Якуб?

– Вы про змею, которая живет на соседней улочке?

– Наверно, если мы говорим об одном и том же. Так вы знаете его?

– Имела удовольствие общаться, та ещё гадина.

– И что вы не поделили? – Айя, закрутилась на руках, подала голос и требовательно потянулась к Ламис, снявшей с огня котелок с вареным рисом.

Проходя мимо, она погладила девочку по щеке, – Подожди милая, сейчас немного остынет, и будем кушать. – И чмокнув в сморщенный нос, отошла в сторону, чтоб достать сыр и хлеб.

– И охота вам о нём говорить?

– Неприятно, но надо.

– Отец очень переживал, когда Асхата не стало.

– А – а ….

– Младшего назвали в честь отца, а старшего в честь деда. Наверно хотел сделать отцу приятное, а там кто его знает, – Она пожала округлым плечиком.

– Дайте угадаю, Айю в честь мамы? Вашей мамы.

– Нет, не угадали, ждали третьего мальчика, но очень хотели девочку, им было знамение вот и назвали дочку как стих из Корана.

«Как стих прекрасна и нежна

И разрушительна в стихии»

Ламис звонко расхохоталась, – Я ещё не слышала такого сравнения. Очень точно, особенно после сегодняшнего. Это чей стих?

Я склонил голову.

– Хорошо сказали, – «И разрушительна в стихии», надо будет запомнить.

– Вам неприятно говорить про Якуба?

– Почему вы так решили?

– Вы уходите от ответа, переводите разговор на другое, на прямой вопрос не отвечаете. Можете мне поведать, что именно случилась с вами и с ним. Что-то личное?

– Нет.

– Оно имеет отношение к этой семье.

– Нет.

– Он угрожал, что расскажет отцу, что узнал про вас?

– Нет. – На этот вопрос последовала крохотная заминка с ответом.

– Вы взяли у отца деньги?

– Нет.

– Вы не передали их Асхату?

– Нет. То есть, да. Вы путаете меня.

– Отвечайте, прошу вас, спокойно и неторопливо. Думайте, прежде чем говорить.

– Вы возвращались одна?

– Нет.

– Был поздний вечер?

– Да.

– Их было трое?

– Нет, четверо. Ой. – Она испуганными глазами смотрела на меня, в них собиралось огромное облако боли, вот оно прорвалось, и слезы потекли тоненькими струйками, стекая по щекам и капая с подбородка. Она склонила голову.

– Они обесчестили вас?

Ламиса, молча, кивнула.

– Вы возвращались отсюда, после того как проведали семью брата. Вы очень его любите, если не взирая на запрет отца ходили сюда, но в тот день вы задержались, или что-то вас задержало и уже стемнело когда вы покинули этот дом. На обратной дороге, здесь я могу только сделать предположение, есть баня, вас насильно затащили туда и надругались. Потом выкинули на улицу, со словами, чтоб вы молчали, если скажите хоть слово, они обещали сказать людям, что вы сами согласились. Знаете, чем это вам грозит?

Камни, обычные камни, которых много на каждом углу стали бы вашим палачом и могилой.

Разнузданная толпа подстрекаемая криками таких вот уродов, растерзала бы не задумываясь. Вы можете ничего не говорить, только кивайте, если я прав.

Это было в день смерти Асхата?

Она вздрогнула, как от удара, глаза широко раскрылись, лицо вдруг побледнело, и она тихо опустилась на грязный пол.

Я растеряно смотрел на неё, потом на девочку, со словами – Держи тетю, – Положил Айю на грудь, она обняла за шею и крепко прижалась. С трудом поднял безвольное тело Ламис, оно все норовило выскользнуть, но удержал, и пошел в беседку. Там уложил их, сказал ребенку, – Сторожи, – Убежал (сто лет не бегал) за своим мешком у меня была очень вонючая штука, лучше не знать из чего я её делаю, в чувство приводит на раз. На обратной дороге захватил воды. Отрава не понадобилась на обратном пути услышал тихий плач. Она очнулась и когда я вошел. Ламис сидела, прижав к груди Айю и бессвязно что-то причитала.

Дал ей напиться. Зубы лязгали по краю глиняного кувшина, она пыталась говорить и пить одновременно.

– Он сказал что убьёт их…. Взял с собой…. А потом …. Шли…. говорили что это я виновата… они избили меня и Фадву…. А через месяц …. Пришли снова…. На это раз они надругались над ней одной пригрозив тем что если она не согласиться…. Они …. Хотели ….

А – айву …. – Одной рукой она отодвинула посудину и прижала девочку сильней к себе, у той скривилось губы и она громко заплакала.

Ламис, ослабила хватку, концом своего платка стала вытирать слезы, – Я сама их убью, если они тебя тронут, сама. – Повернула ко мне голову и с ненавистью в полный голос крикнула САМА!! Пусть Аллах, меня покарает за это.

Я присел рядом. Не зная как мне подступиться к ней чтоб утешить её горе, потом плюнул на всё, обнял за плечи и прижал к себе. Айя, сначала ворочалась, а потом затихла, на детском лице было недетское выражение, она только крутила головой переводя взгляд своих серо-зеленых глаз с меня на Ламис. Так мы просидели довольно долго, пока не вернулись из похода на рынок Фадва и Ибрагим.

Сначала послышался, разговор, а потом на тропинке появился веселый Ибрагим. Ламис повела плечом и отстранилась от меня, отвернулась от подходящего мужчины, скрывая лицо.

– Тебя нельзя оставить одного, кто это?

– Сестра Асхата.

– Такая большая? – Он в сомнении стал осматривать сидящую к нему спиной женщину.

– Мужа! Его звали Асхат. Ты что не спросил, как его звали?

Он почесал, затылок, – Как-то невдомёк было. Я всё больше шел позади. На обратном пути один полоумный увязался, но я быстро ему мозги вправил, догнал уже перед самым домом.

– Ничего подозрительного не заметил?

И не дав ему ответить заговорил с Ламис. – Посидите здесь пока, мне надо поговорить. Я потом подойду, а вы никуда не ходите ждите.

Встал с помоста, и ухватив Ибрагима за рукав галабеи чуть ли не силой поволок в дальний конец сада, где можно было спокойно поговорить и рассказать что я случайно узнал.

Это не заняло много времени, он сначала очень разозлился и хотел уже идти убивать, но я остановил его. Объяснив, почему этого нельзя сделать там, на улице, а можно сделать здесь в этом доме. Он согласился с моими доводами и ушел.

Я же пошел к дому, по дороге заглянул в беседку, Ламис пожаловалась что Айя, хочет к матери, попросил отвлечь. Скорым шагом дошел до дома, не входя, окликнул Фадву. Она вышла, поправляя на голове платок. – Да, Мухаммад, а где Айя?

– Она в беседке с Ламис. Мы сейчас пойдем туда вместе. В двух словах, я всё знаю.

Она прикрыла ладонью рот, на глазах заблестели слезы, как-то без вольно села на пороге.

– Мы с Ибрагимом вам поможем, чтоб мне не повторяться, пойдемте, я вам обоим расскажу что задумал.

Сначала они долго плакали. Потом шептались, потом обнимались, потом…. Я их разогнал.

Давайте сделаем все дела, на горе и радости будет время. Ибрагим ушел за кади, думаю он за пару золотых, согласиться придти чтоб засвидетельствовать, что женщина Фадва, в здравом уме и твердой памяти, продает свой дом, Господину Мухаммаду. Оный на правах хозяина. Разрешает жить вдове по имени Фадва за одну медную монету в год, которую вышеозначенная женщина обязуется выплатить вовремя и в оговоренный срок.

– А что это даст?

– Это будет мой дом, и в нём я хозяин и если я здесь убью кого, мне за это не будет ничего.

– Сам убьешь?

– Нет. Эмир.

– Сдам изрядно побитого, как вора, пойманного на месте.

– А если нет?

– Тогда нас казнят всех.

– Их за разбой, нас за прелюбодеяние. Вас закидают камнями, меня и Ибрагима забьют палками.

Мы ни где, никому не докажем, что между нами ничего не было, а бывшей рабыне вообще рта открыть не дадут, седобородые козлы, проблеют, – «виновна» и …. Так что выбирай, а я пошел есть. Надумаете, приходите, – Айя, пойдём покушаем, моя хорошая, пусть мама, с тётёй поговорят, – Забрал девочку и ушел, оставив женщин одних.

Рис, летел во все стороны, у меня в бороде наверно скопился запас на целый год, единственно где его не было, это во рту у этого мелкого чадовища. Оно фыркало и глюкало. Стучало по ложке, хватало из миски целые горсти и мерзко хихикая, подкидывало вверх. Крутило головой, упрямо сжав, маленькие губки. У меня уже кончалось терпение, когда пришли женщины, и я был спасен. Позорно бежал. Оставив за неприятелем поле боя.

Не понимаю как, но они управились с ней буквально за мгновение, накормленный, напоенный ребенок был отнесен в дом и заперт в пустой комнате, на мужской половине. Кроме стопки одеял там ничего не было. Когда спросил, где всё. Фадва горестно вздохнув, только махнула рукой, – «нам тоже надо что-то есть»

Мы собрались в беседке. В ожидании когда придет Ибрагим, выпили чаю, спросил про кофе но получив в ответ красноречивый взгляд, замолчал и стал молча прихлебывать, отвар из распаренных веников. Мы почти не разговаривали, единственно чего, Фадва задала пару вопросов. Я ответил и вкратце рассказал, что странствуем и если ничего не случиться. То можем появиться в этом городе, только в следующей жизни. Мы как два перекати поле, сегодня здесь, завтра там. Подолгу на одном месте не засиживаемся и на пожелание, завести семью…. Ответил за себя. – Я не переживу ещё одну кормежку этой маленькой…. – Замолчал, подбирая эпитет, – Она меня сегодня чуть в могилу не свела.

И в лицах поведал, что произошло и нашем знакомстве с Ламис. Потом как-то незаметно, разговор свернул в сторону. Вечерело, скоро муэдзин должен был собирать правоверных на вечернюю молитву. Я уже перестал надеяться, когда от ворот послышались мужские голоса.

– Надеюсь это Ибрагим, – Пробормотал, а сам стал оглядываться вокруг себя в поисках подходящей палки, раньше мне что-то это совсем в голову не приходило. Ничего. Пока крутился, показался незнакомец, довольно преклонных лет с седой бородой. С аскетическим лицом, худощавый, небольшого росточка. Одетый в белую рубашку, поверх которой на плечи наброшен зеленый шелковый халат, с вышитым серебряным рисунком по отвороту. Правой рукой прижимал к груди здоровенную книгу, в сафьяновой обложке. (Как он только её дотащил) Под пальцами левой руки, непрерывно щелкали бусинки четок.

Но больше всего меня поразила его чалма.

У меня слегка отвисла челюсть, потом правда, хрустнув, встала на место, но я молча рассматривал это чудо. (Чалма у мусульман, это саван, в котором они должны предстать перед Аллахом, сложенная и скрученная особым образом полоса ткани служит вдобавок головным убором. Так вот у этого индивидуума она была неимоверных размеров и формой напоминала задницу)

– Салам Аллейкум, добрые люди, – Моя бедная челюсть отпала в очередной раз. Я даже не мог предположить, что в таком тщедушном теле настолько низкий голос. На мгновение расслышал рокот морского прибоя или далекий раскат грома.

Своими выцветшими от прожитых лет глазами смотрел на нас и ждал ответа и приглашения.

– Уа Аллейкум Ассалам, – Я поздоровался, чуть склонился в поклоне, – Проходите уважаемый.

Ответив на моё приветствие легким наклоном своего великолепного головного убора он вошел в беседку, разулся и сверкая грязными пятками из под белых штанов занял место на помосте. Положив перед собой принесенную книгу, стал задумчиво нас рассматривать.

Я повернулся к Фадве, – Принеси, сладостей, чаю и ещё чего ни будь. «Как же я хочу кофе»

Бросил короткий взгляд на помощника и повернулся к входящему Ибрагиму, – Ты кого приволок? – Зашипел ему на ухо.

– Как мне сказали, он самый лучший в этой части города, – Ответил, не размыкая губ, и продолжая улыбаться. – Если бы ты знал, сколько он стоит….

– И?

– Пять золотых.

Я икнул от неожиданности, – Ск – колько?

– Сколько слышал, уважаемый Абдутавваб – ибн – Адиль – ибн – Умар ждет нас. Я вытащил его из постели. Он…. Ты можешь заработать…. Болеет.

– А второго недомерка, как зовут?

– Казим. Писцом при старике. Я об основном договорился, рассказал, что нам с тобой надо. Так что давай быстро всё сделаем, мне его ещё назад везти.

– Он что сам не дойдет?

– Имей совесть, деду в два раза больше чем тебе, это мне Казим успел шепнуть.

На дорожке появилась Фадва, с подносом, на котором стояло скромное угощение.

Мы посторонились, пропуская её.

– Вот теперь пойдем, – Я подойдя к своему месту разулся и сел напротив, Ибрагим, справой стороны.

– Уважаемый Абдутавваб – ибн – Адиль – ибн – Умар, – Начал я разговор, – Мой друг Ибрагим, надеюсь, рассказал Вам что я хочу сделать?

– Есть ли что-то, что может помешать такой сделке?

– Если женщина по имени Фадва согласна. Таких препятствий нет. – Он смотрел мне в глаза, не отрывая взгляда и не отводя его в сторону. Сухие, бледные губы прикрытые редкими белыми усами шевельнулись, – Оставьте нас одних. Я хочу поговорить с Вами Мухаммад.

Ибрагим попытался что-то спросить, но Казим сказал ему на ухо пару слов и они вышли вслед за женщинами.

Судья произнес длинную фразу на непонятном мне языке. Я покачал головой, – Я вас не понимаю. – Ответил, а на плечи вдруг легла огромная гора, придавливая к самой земле выжимая из легких последние капли воздуха. Замерев с открытым ртом с неимоверным усилием, пытался втянуть в себя хоть самую малость, в глазах начало темнеть. Услышал слово на том же неясном наречии и тяжесть, прижимавшая к земле, ослабла, я, всхлипнув, втянул в себя слабую струйку живительного воздуха.

Послышался удовлетворенный голос, – Ты смотри, получилось. Мне казалось, что он меня обманул.

Я открыл рот и только со второй попутки с трудом смог спросить, больше прохрипеть, – Кто?

– А как ты думаешь?

– Он ещё не сдох?

– Не знаю, я не видел его уже целую вечность – Он пожал плечами, – Можешь успокоиться и жить нормально, ты мне не нужен.

– Тогда зачем всё это?

– Любопытство, самое обычное любопытство. Мы уже почти расстались, когда он мне сказал что хочет сделать подарок. – Старик усмехнулся, – Если бы можно было, вернуть всё назад, я бы своими руками удавил его. Три слова, ими можно убить.

– Откуда ты узнал кто я?

– О тебе знаю всё, если бы не сбежал тогда, сейчас бы жил в этом сраном городишке и даже мог быть его эмиром. Но ты выбрал свою судьбу, – Он замолчал, рассматривая меня с некоторой долей интереса, – Почему ты ещё жив?

– Как ты узнал кто я? – Повторив вопрос, я склонился вперед, подобравшись как для прыжка.

Его правая рука шевельнулась и медленно поползла под халат. – Успокойся, ты ведь не хочешь умереть в мучениях. Не нужен ты мне. Живи. – Он вынул руку из под полы и показал пустую ладонь.

– Старик, просто скажи мне, как?

– Не могу, я дал слово и сдержу его. – Пожевал сухие губы, рукой провел по бороде, – Скажу только, что вы все носите знаки. Больше не спрашивай, не отвечу.

– Где? на лице, на теле, на руках? – Я готов был кричать, но спросил это всё спокойным голосом, хотя внутри бушевал вулкан.

Он только улыбался, вокруг глаз собрались маленькие морщинки отчего лицо пробрело выражение старого дедушки, с умилением смотрящего на расшалившегося внука.

Я терзал его вопросами, он отмалчивался, но потом заговорил.

– Это всё пустое. Давай вернемся к тому делу, за которым пришел твой друг. Я могу только догадываться, зачем ты это всё затеял. Если у тебя получиться буду молчать два дня, но потом если не уберешься отсюда, сообщу эмиру.

Прикинувшись удивленным переспросил, – Что я затеял? Хочу только помочь бедной вдове, притом она землячка Ибрагима, Мы мусульмане помогаем друг другу, так неужели нельзя….

– Нельзя! – Как отрезал, – Нельзя нарушать закон.

– А что…

Он склонился вперед и вытянул в мою сторону сухой скрюченный палец, – Думаешь, старик из ума выжил? Думаешь – думаешь, у тебя это на морде написано вот такими буквами, – Развел руками.

– Тебе совет:– оставь Якуба и уезжай, сделай для этой рабыни, что ты хочешь и уезжай.

В моей голове проскочил рой всяких мыслей, – Так вы всё знали? Вам было известно. Но вы ничего не делали. Да кто вы такие после всего случившегося? Ангел смерти, агнец божий по сравнению с вами….

– Закрой свой рот, молод ещё. Ты мешаешь. Нам. Уйди и будешь жить.

– Какие же вы твари. В погоне за своими интересами вы калечите жизни..

– У них такая судьба

– И вы себе взяли это право?

– Заткнись, – Он рявкнул в полный голос

Я ошалело помотал головой, уши заложило от такого рыка. – Как скажет Ибрагим, ты охренел, старый? Ладно. Тебя могила исправит. Чем для вас так важен Якуб?

– Этот червяк никому не нужен, но вот его отец….

– Отдай мне Якуба. У него есть братья?

– Сестры. Он единственный сын.

Я забарабанил пальцами по коленке, размышляя, – А если он будет живой, но не целый….

– Это как? Без рук и ног что ли?

– Почти. – Я плотоядно ухмыльнулся, – Он сможет наняться к эмиру, охранять его гарем.

В тусклых глазах засветились маленькие огонёчки, судья рассмеялся, – Согласен.