Текст книги "Клан – моё Государство 5"

Автор книги: Алексей Китлинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 38 страниц)

Глава 16

Никогда не зарекайтесь. Это плохо и неэтично. Это неудобная позиция для отступления. Вот ты дал себе однажды слово больше не пить. И перестал. Не пил долго, несколько лет не притрагивался. И случай привёл тебя со свадьбы на кладбище. Да тебе, собственно, уже всё равно.

Не зарекайся никогда, ни в чём. Но, если зарекся – сдохни, как тот мужик, чтобы совесть не замучила. Правильно учит пословица: "От тюрьмы и от сумы не…" Зарок – клятва. Нет хуже клятвоотступничества. Вот Ельцин дал клятву партии, потом отрекся и чем всё кончилось, вы прекрасно знаете. Так мы – людишки, устроены. В этом наше счастье и беда одновременно. Всё от неумения ладить со своей совестью. Каждый в жизни многократно сталкивается с этим паскудством – клятвоотступничеством, потому что нет нормальной информации. А именно информация лежит в основе предательства самого себя. Только она и никто больше. Некоторые пытаются списать на глупую молодость и тешатся тем, но и это чистой воды самообман. Никто силком Ельцина и Горбачева в комсомол и партию не тащил, заявлений за них на вступление не писал. Они сами их писали и их принимали, а это господа хорошие выбор осознанный. Когда кто-то твердит с экрана, что с детства ненавидел советскую власть – не верьте. Это ложь. И ложь прежде всего внутренняя. Так некоторые людишки пытаются оправдать собственное предательство самих себя. Слова ненависти из уст отбывшего 20 лет в сталинских лагерях понятна. Она искренна. У человека отняли 20 лет, лучших лет его жизни, отняли здоровье, ну не любить же эту власть за это. Причём забрали просто так, походя, ни за что. Но, когда о ненависти к Советской власти с детства плетут люди, достигшие в ней мировой известности и мировой славы, знайте – перед вами сучьки, суки или, проще говоря – ссученные. Это они сдавали и писали доносы, ну и как водится, влазили власти без мыла в одно место. Теперь они стали ненавидеть её, их вскормившую маму. Теперь они её презирают и поносят, пряча за свою ненависть своё сучье прошлое. Все эти Ростроповичи, Вишневские, Вознесенские, Плисецкие и им подобные – суки. Талант от власти не зависит. Это истина. Все поименованные талантливы и это правда. Каждый из них достиг больших успехов в своём деле. Это прекрасно, что они от власти не зависели как таланты. Талант либо дан, либо его нет. Но мозги и власть – совместимы. И никуда ты, милай мой, не денешься с этой подводной лодки. Даже сбежав на запад, ты всё равно помечен сучизмом и рано или поздно об этом узнают и там. Простой человек властью помечен меньше, ему иногда удаётся от неё быть в стороне, но таланты помечены ею поголовно. А то, что советская власть была грязная и гнусная, знают все, правда, кое-кто до сего дня свято верит в её непогрешимость. Вопрос вовсе не в коммунизме и этой идеи как таковой. Дело в том, что идея и власть – не братья. Власть это закон, а идея это то, что есть фикцией, которая сама по себе править не может.

Первые месяцы в должности представителя концерна "Крестовский-Хаят" в Москве Иван Рыбкин чувствовал себя нехорошо. Он знал, как функционирует власть, сопоставлял планы концерна и понимал, что ничего не удастся выполнить. В проектах ничего не вязалось с действительностью, и ему было видно, что работа отстает от графика, что он не справляется и вот-вот позорно завалит порученное ему дело. Он искал выход и не находил его. Уж больно сильно окопалась в этой стране продажная, скрепленная круговой порукой, власть. Он вдруг явственно осознал, что это не приобретенная за последние 85 лет практика, и что не идея равенства и братства тому виной. Виной тому заложенная ещё со времён первых славянских князей извращенная человеческая психология помноженная на прилипшие к ней вонючие какашки в виде всякого рода проходимцев, которые лезут ближе к власти для удовлетворения личных потребностей. Такими были хваленые варяги, таким был и Сашка Меньшиков неизвестно откуда появившийся возле Петра, таким был Потёмкин при Екатерине и ещё десятки тысяч других. При советской власти пройдох возле её лидеров было несметное количество. А страной правили в принципе они. Эти щеголеватые с полным отсутствием морали и совести людишки. Именно они и их присутствие во власти и есть суть зла. Когда они есть, бездействуют законы.

Поняв это, Иван Рыбкин затосковал. Окунувшись в грандиозные планы концерна, он явственно увидел, что продажная власть не даст этим планам осуществиться, и ему сразу стало до боли нехорошо. Он не находил себе места. Потерял покой и сон. В конце концов, он решил позвонить главе концерна и обо всём ему рассказать. Но не успел.

– Рад приветствовать коллегу!– на пороге кабинета Рыбкина стоял незнакомый мужчина средних лет с красивой улыбкой.– Я из Швейцарии. Моё имя Янг Готфрид фон Нейман. Я представитель концерна "ГМХ-Люмпс". Это резинотехнические изделия,– вошедший говорил быстро, не давая Рыбкину вставить ни единого слова.– Концерн, который я представляю – акционерный. Сорок процентов его капитала и прав на продукцию принадлежит Швейцарскому союзу иноземцев. Есть и такой. Так что мы с вами коллеги. Всё дело в том, что мы с вами представители одного юридического лица. Само это лицо многолико как языческие идолы. "Крестовский-Хаят" и "ГМХ-Люмпс" – близнецы-братья. Президент обоих концернов одно физическое лицо. Александр Карпинский ваш наниматель здесь, он же мой наниматель там. К вам коллега я прибыл специально. Опыт – великая вещь. Вот его я вам и привёз. Давно не был в России, и тут ничего не изменилось. Как прежде всем надо дать в лапу, начиная от сотрудника таможни и заканчивая жалким на вид, спившимся управдомом. Трудности будем преодолевать вместе, помчимся галопом, времени мало. Теперь говорите.

– А что, собственно, мне надо вам сказать?– Рыбкин замешкался.– Даже не знаю!?

– Начнём всё с установления нормальных взаимоотношений с чиновниками от власти. Самых жадных пустим в расход, ибо их ненасытная жаба мешает нам строить наше дело и их же присутствие дискредитирует понятие закона. Это я беру на себя целиком и полностью. Средней руки вымогателей пустим на больничные койки, лечение ныне дорого и денег, что они успели нахапать на своих постах им вряд ли достанет. Ну, а с бюрократами разговор будет совсем короткий и простой, особенно с теми, кто попытается нас мурыжить постановлениями и инструкциями, собственной занятостью и прочими уловками. Им будем прокалывать мочевой пузырь и пускать на дно с грузом, привязанным к ногам. Эту работёнку сделают невидимые люди. Что у вас главной занозой по строительству предприятий в Подмосковье?

– Не хотят отводить землю под застройку. Отказывают категорически. У них хитрожопые составы комиссий по отводу, многочисленные до ужаса, которые не обойти и не объехать. Закон обязывает их выносить решения в течение 60 дней, но… Бьюсь, как рыба об лёд. Дело дрянь.

– Минутку,– Янг достал из кармана радиотелефон, набрал номер и спросил:– Сколько дней они вас мурыжат?

– Четвёртый месяц.

– Теперь точно минутку,– попросил Рыбкина Янг, и в трубку сказал:– Слышь, Матрёна! Пришли ко мне списки комиссий по отводу земель под строительство промышленных объектов во всех районах Московской области и города Москвы. На всех по списку запроси данные в нашем центре. Пришли ко мне завтра к семи утра следователя генеральной прокуратуры с полномочиями и чистыми бланками, но с печатями, ордеров на арест и проведение обысков,– Янг выключил и спрятал радиотелефон во внутренний карман куртки. Рыбкину пояснил:– Чтобы не бегать, сразу будем в присутствии этого следователя и на глазах этих держиморд составлять заявления по их противоправным действиям с требованием привлечь к уголовной ответственности, тут же будем передавать следователю материалы, а они у нас на этих гнид имеются. Ну, а если таковых не будет – бум их ликвидировать на месте к чертям собачьим.

– Это не сильно круто?

– Так мы же не себе загородный дом строим! Мы создаем высокооплачиваемые рабочие места, и будем выпускать уникальную продукцию. И не корысти ради, для блага народов отечества. И если для этого надо пустить в расход парочку мудаков, что ж, сделаем. Времени на разведение церемоний у нас с вами нет. Охрана у вас хорошая, мы её сейчас усилим. С начальником вашей личной службы безопасности Панкратовым я переговорю.

– А глава концерна в курсе, что будут убивать?

– Если у вас есть сомнения, позвоните ему лично. Не предавайте смерти плохих людей столько значения. Не стоят они того. И потом, всё будет так, как будто они сами ушли из жизни. Вы можете отказаться от участия, если в вас совесть говорит. Но также вы должны знать, что народ уже больше ждать не может, а случись худшее – жертв будет во сто крат больше, и жертв безвинных. Кризис в США показал, что это страшная реальность. Там в городах резали друг друга за кусок хлеба насущного.

– Я смотрел репортажи оттуда. Это страшно!!

– Так почему мы должны считаться с жизнями тех, кто своими действиями провоцирует аналогичные события в нашей многострадальной стране? А строить в Подмосковье мы собрались не случайно. В крупных городах социальная напряженность усиливается и её надо уменьшить. Сделать это возможно только через производство. Чем-то обязательно надо занять людей. Выродки эти нам мешают. Если начнётся катавасия, то народ пустит их в расход в первую очередь. Не надо давать возможности людям сделать это самим. Возьмём грех на себя. В крайнем случае. Вообще-то у нас много разных способов заставить чиновника работать на благо народа. Обещать вам, что обойдётся без убийств – не могу. От самих чиновников это будет зависеть. Есть среди них такие, которым закон не писан, потому что у них имеются кой-какие связи в Кремле. Завтра утром выезжаем на местность.

– Комиссии собираются по определенным дням.

– Я в курсе. Мы уже дали знать членам этих комиссий через высшую власть приказ собраться на экстренное совещание в двух, пока районах, нас интересующих.

– Во сколько мне прибыть?

– К шести утра, если не затруднит. Первая встреча будет у нас в 9.00. Вторая в 14.00. Я откланяюсь,– Янг вышел из кабинета.

После этого в кабинете появился Панкратов.

– Это человек от главы концерна?– спросил Рыбкин.

– Да. Я всё тщательно проверил. Он с полномочиями.

– И с большими, вплоть до убийства,– сказал Рыбкин.

– А чего с ними церемониться? Я считаю, правильно.

– Не пугай меня. Только в мокром не хватает участвовать.

– Не стоит переживать. Я видел их людей. Проколов не будет. Кое-кому это остудит мозги. Пора. Когда-то же надо положить этому конец.

– И всё-таки я чего-то боюсь.

– Я тоже боюсь, но обратного. Ситуация такова, что многие криминальные откатились из столицы в регионы и там поручкались с местной властью, а эти без крови не понимают. Там придётся мочить подряд.

– Столько злости я в тебе раньше не замечал. Или её не было?

– Была. Терпел. Думал, вот-вот всё наладится с приходом нового президента, изменится постепенно к лучшему, но ни хрена не произошло. Когда мы были у них на Севере, я всё присматривался к людям, разговаривал, познакомился с участковым. И так мне стало больно и обидно за мою прожитую жизнь?! Лучше бы я укокошил сотню другую подлецов, пусть сам бы лёг в могилу, чем жить пресмыкаясь. Они ведь живут там свободно. Мирно трудятся, и никто не боится, что придут и отнимут, изнасилуют и убьют. Они под сильным бандитом, но бандит бандиту рознь. Ох, как сильно не хватает в России таких бандитов!!

– Сталинизмом попахивает?– не согласился Рыбкин.

– Возврата к прошлому и мне не хочется. У них жестко всё, но в то же время чётко и ясно. И такая твёрдая рука не помешает. Вы когда домой?

– Хочешь отлучиться?

– На час. Жена просила кое-что прикупить. Всё взял, а крема детского не нашёл. Сейчас созвонился с одной аптекой, там есть. Надо подскочить.

– Езжай. Я буду в офисе.

Ровно в девять комиссия была в сборе. Заседала в кабинете главы администрации района, который и был её главой. Янг и Рыбкин были в приёмной. Их не соизволили пригласить. Через десять минут заседания члены комиссии стали выходить в приёмную из кабинета, и один из них обратился к Рыбкину.

– Вам в выделении отказано в связи с имеющимися трудностями,– сказал он.

Рыбкин хотел что-то высказать в ответ, но Янг его удержал. Члены комиссии направились в коридор, но оттуда появились люди в масках и грубо их затолкали в кабинет главы администрации района. В составе комиссии было несколько сотрудников милиции, которые попытались оказать сопротивление, но были сбиты с ног и быстро избиты.

– Теперь можно входить,– произнёс Янг.– Присмотри тут за секретаршей,– попросил он одного из людей в маске.– Её делает трах-бах глава администрации, и она в курсе его связей в столице. Знает нужные номера телефонов.

Человек в маске только качнул головой.

Громче всех в кабинете возмущалась, неистово крича, шикарно одетая мадам. Её такое обращение возмутило до бешенства. Не долго сумняшеся, проходя мимо, Янг врезал ей пощечину, и она упала на пол, после чего мгновенно смолкла.

– По поводу не тех времён – вы правы абсолютно, и переубеждать вас не стану. Ну не те они, хоть тресни,– произнёс Янг.

– Вы за это рукоприкладство ответите,– промямлила дама, встав и вытирая платочком кровь с губ.

– Обязательно,– заверил Янг.– Для этого, собственно, вы тут и собрались. Вы полным своим составом будете отвечать за своё, а я за своё. Для этого с нами прибыл следователь генеральной прокуратуры, который здесь по вызову, моему вызову, и он приступит к работе, если мы с вами не сыщем общий язык. А посему, господа бюрократы и мздоимцы, приступим. Наше требование, согласно закона, вам ясно, ответ на него мы получили, приступим к рассмотрению персональных дел. Ваши личные дела я захватил с собой. Тут,– Янг выложил на стол папки,– события ваших преступлений с полным набором криминала. Не люблю я, когда мне отказывают в законном праве всякие там педерасты. А то, что вы все поголовные педерасты, можете не сомневаться. Данных достаточно, чтобы вас посадить на вечное с конфискацией. Посему вы сейчас примите решение по нашему вопросу в нашем присутствии, и от него будет зависеть ваша дальнейшая судьба. С вами или без вас, но мы эту землю получим в ближайшие три дня. Выбирайте.

– Это что, шантаж??!!– возмутился глава администрации района.– Да вы знаете, кто я такой?

– Не хорохорься, чувак!– бросил ему Янг.– Хвост не поднимай. Если ты узнаешь, кто такой я – сам на себя руки наложишь. Обращаюсь ко всем. Не согласные поставить свою подпись под выделением земли в указанном нами месте – прошу на выход. Следователь вас уже ждёт. Я ему передам дела по вашим преступлениям за последние три года. Подчёркиваю, за последние три. Они там грамотные и всё остальное сами раскопают. Протокол заседания на столе. Вперёд и с песней. Помните, что меж вами есть круговая порука и, если кто-то один выйдет, то вы все помчитесь в следственный изолятор, но не районный, а в Москве. Шевелите задницами.

Рыбкин от происходящего был в шоке и в этот момент он понял, что нарушил свой старый зарок – никогда не конфликтовать с властью. "Теперь меня посадят точно",– мелькнула мысль в его голове.

– Мы ничего не станем подписывать,– заявил глава администрации района.– Живём в демократическом государстве, понимаешь ли, а тут какие-то бандюги нам будут указывать. Я этого так не оставлю.

– Господь свидетель. Я хотел как лучше,– сказал Янг и распорядился:– Давайте, мужики, надевайте им наручники и грузите в "зак".

Через десять минут кабинет опустел.

– Волнуетесь?– спросил Янг Рыбкина.

– У меня внутри всё трясется. Там было два полковника МВД. Будет скандал.

– В нашу программу входит всё, но не скандал. У следователя на каждого из них есть ордер на арест. Генеральный выписал вчера вечером лично. Материалов на всех них с головой. Избавим от них народ. Поехали по следующему адресу.

– А как быть с землёй?

– Там уже приступили к строительству, а подпись нам поставит исполняющий обязанности задним числом. Поехали, поехали,– Янг направился к выходу. В приёмной приостановился и сказал секретарше:– Тепереча могёшь звонить, но на всякий случай, чем чёрт не шутит, повремени. Это совет. Хуи приходят и уходят, но из-за них все неприятности. А этот в тебя уже не войдёт. Новый ищи.

В сорока километрах от райцентра два джипа, на которых ехали, вынуждены были остановиться. Дорогу перегородила фура. За ней просматривалось штук пять иномарок.

– Не вылезайте!– сказал Янг Рыбкину.– Ни при каких условиях. Он бронирован и выдержит всё. Это местный криминал поднят по тревоге,– и вылез.

От фуры к джипам двигалось человек десять с оружием, а на косогорчике замелькали головы остальной бригады. Вперёд вышел крепкий молодой парень и произнёс:

– Я – Куня, авторитет. Ты кто такой? Я тут главный.

Пуля снесла авторитету полчерепа. Братки опешили. Янг им сказал:

– Гавно в гробу, а не авторитет. Складывайте стволы в кучу, прыгайте в тачки и исчезайте, молча. Покойника получите в морге. А нет, то мои люди церемонится не станут.

Братва кинула оружие и умелась к своим авто. Вскоре фура освободила дорогу.

Когда тронулись, Рыбкин спросил:

– Вы его убили?

– Его убила неосторожность в пользовании оружием одного из его же людей. Можно убить по разному. Это лидер местной группировки. Отморозок. За ним есть несколько разбойных нападений на граждан, изнасилования, убийства.

– Почему они не стали стрелять?

– У них и надо спросить. Почём, я знаю. Ну не стали и всё тут. А если бы стали, всех бы кокнуть пришлось.

– Чувствую, у меня начинается веселенькая жизнь,– Рыбкин вымученно улыбнулся.

– Помните как в фильме "Не бойся я с тобой" говорил один дехканин: "Сюда ехали, за ними гнались. Отсюда едут, за ними гонятся. Интересная у людей жизнь!"– Янг рассмеялся.

– Это не для моего возраста.

– Понял, организуем,– Янг пощелкал кнопки радиотелефона.– Дружище Бак! У нас недоразумение. Ты в следующем районе нашего посещения убери всех блатных, чтобы не дергались,– выслушал ответ, и Рыбкину шутя, сказал:– Эксцессов не будет. В следующем районе криминальный из воров старой гвардии и с ним вопрос улажен. Более того, они не против, и готовы пособить, а то, мол, граждане так обнищали, что приходится по ночам шарить по огородам в поисках пропитания. Для заработка мотаются в Москву на "гастроли", что весьма опасно.

– А с комиссией?

– И с ней всё путём. Уже подписали и ждут нашего появления. Так информирует источник,– Янг подмигнул.

Рыбкин ему не поверил, но когда они подъехали к зданию администрации, их встречал сам глава. Он был сама любезность. Пригласил в кабинет, предложил чай, кофе.

Янг почесал за ухом и прямо ему выложил, когда тот протянул подписанные акты на выделение площадей.

– Сидеть не хочется?!!

– Да есть грех, есть!! Кто ныне без греха, пусть в меня камнем,– глава сложил руки на груди.– Меня можно привлечь. Каюсь. И оправдываться не хочу. Берут. И в аппарате берут. Господи, господи!! Так мы все устроены. Прежде о себе, потом уже об остальном. Лучше я помолчу. А вы нас хотите таки посадить?

– Вообще-то – надо. Я не злой. Просто делать дело в районе, где власть берёт – не рекомендуется. Тут ребром. Раз берут все, то и палки в колёса ставить станут все. Или нет?– Янг прищурил глаза.

– Вам – нет. Я не могу приказом запретить брать, но всех оповещу,– заверил глава.– Пусть каждый ответит за своё.

– Тогда оставим вопрос открытым. Пока. У вас в районе есть детский дом-интернат. Сильно бедствует, как я слышал. Крыша течёт, трубы сгнили, а осень на носу,– намекнул Янг.

– За месяц капитальный сделаем. Клянусь,– глава сложил руки на груди.– Но есть проблема с металлом. Это не в моей компетенции, вы же знаете.

– Трубы дам и шифер дам, но чтобы через месяц корпуса светились. Счастливо оставаться. Мы спешим, провожать не надо,– Янг направился к двери.

Рыбкин вышел за ним со смешанным чувством. Оно было какое-то другое. Давило, но и одновременно очищало от угрызений совести.

Часть 5
Глава 1

Друзей на встречи приглашать не принято. Они знают, когда надо быть в нужном месте. Это касается дней рождения. Иногда приходят и враги. Без приглашения. Такова природа человеческая. Враги или недруги иногда прячутся за личиной, тщательно срывая неприязнь к вам. Ещё бывает категория нейтралов, которые всегда в стороне, но тоже приходят. К вам на день рождения они попали в качестве сопровождающих приглашенных вами дам. О вас им ничего неизвестно, они приходят повеселиться за компанию. Ну, почему не погулять?!!

В политике всё иначе. Огромное количество уловок, ужимок, недосказанностей. Это слагается в то, что поименовано хитрым словом – этикет. Дипломатический этикет. Политики встречаются часто, как с глазу на глаз, так и в узком кругу, реже в расширенном составе. Что-то они решают на таких встречах, как-то пытаются друг друга обмануть и переманить на свою сторону. В общем, на политические посиделки так просто с улицы не зайдешь. Приглашений там тоже не бывает. Являются те, кому это положено по рангу или занимаемому посту.

Руководители разведок не собираются на встречи друг с другом никогда. Даже союзники. Посиделки – удел политиков, банкиров, промышленников и военных, а разведчики обделены возможностью напрямую переговорить со своими коллегами. Особенно контрразведчики. Как раз их-то служба обязывает к обратному.

Организация "поезда" и есть попытка собрать всех имеющих в мире вес разведчиков и контрразведчиков. Задача это непосильная, сложная и невыполнимая. Ранее таких встреч в истории не случалось. Но мир меняется, изменяются условия и обстоятельства вынуждают пересмотреть ранее сложившиеся принципы. Как поступить в таком случае? Приглашать никого нельзя и уведомлять тоже. Друзья, ясное дело, придут. С ними подгребут и нейтралы. А как сообщить врагам? Ведь необходимо, чтобы и они присутствовали. Враги должны прийти на такой сбор без приглашения. И скрытые тоже. Ненавязчиво осуществить это в мире разведки почти невозможно. Любая инициатива в этой области разбивается как волна о скалы. Скалы не вечны. Вода их точит. Отсюда и понятие "поезда". И можно оставить без комментариев. Профессионалам всё ясно. Им надо сесть в него со сменой "чистого белья". Обывателю поясню.

Деятельность любой разведки и её достижения – визитная карточка государства. Сильная разведка – сильное государство. Во всех смыслах слова. Советский Союз рухнул потому, что скурвилась разведка. И не столько вне пределов страны, сколько внутри. Разведка – это информация, её обработка и выводы. Миша Горбачев думал, что можно обойтись выдуманным обонянием и вовсе не обязательно слушать о том, что происходит в городах и весях. Скурвиться – подавать искаженную информацию. И она ему поступала. Её готовили суки. Информация была гнусной. По гнусной информации любое принятое решение неверно. Отсюда и его действия. Все его решения приняты от потолка. Что есть потолок понятно, надеюсь, всем. Вот так перестала существовать могучая держава.

Сбор информации – удел избранных. Разведчиком или сборщиком, это одно и тоже, надо родиться. Поставить подготовку на поток – обречь себя на поражение. Это не инкубатор, где из каждого яйца вылупится профессиональный разведчик. Однако, коммунистическая партия сказала надо и комсомол ответил: Есть! И пошагали по комсомольским путевкам в разведку те, кто родился токарем, шофёром, врачом. Не великие стройки привели вас в пропасть. Это дураки, возомнившие себя богами, которые считали, что достаточно накарябать инструкцию и всё будет в полном порядке, привели вас в пропасть. Чтобы подготовить опытного разведчика нужно десятилетия упорного труда сотен человек. Сначала надо найти талант и выучить его специфике. Потом ему надо дать опыт, наработанный предшественниками. Тяжёлая и кропотливая это работа. А путевка комсомола – не пропуск в талантливые.

На стезе добычи информации ничего нового в последние годы не изобретено. Добавились усовершенствованные приборы в секторе подслушивания и внешнего слежения. К этому подтолкнуло развитие электроники и лучевой оптики. Неизменным остался один объект. Человеческие мозги. Они очень консервативны. Да и пороки человеческие, которые услужливо помогают собирать информацию всё те же. И никто в этой гонке никого не опережал. Все ровно плелись общим строем. Иногда кое-кто отставал в силу отсутствия новейших технических средств, но, в конце концов, обзаводился и догонял остальных.

Мир так увлёкся этим техническим соревнованием, что совсем перестал ставить в грош наличие способностей и мозгов. Все так увязли в сражении машин, что проморгали главное.

Созданная Бредфордом-Ольденбургом на основе собранных его предшественниками система обучения, протрезвила всех. Они поняли, что посвятили себя глупости, пошли по ложному пути и там заблудились. Его люди вытаскивали информацию обо всём из ниоткуда и точно в ней ориентируясь, а это чистые мозги, обогнали всех. И как теперь быть? Как их догонять? А это разведка. Если ты вдруг отстал, тебе никто не поможет. Наоборот, ещё и посмеются твоему слабому здоровью, дадут совет уйти в сельское хозяйство или на пенсию. Догнать можно только ознакомившись с новым опытом и яростно его внедрять у себя. Иначе каюк, крышка. Как этот опыт заполучить? Вот для этого и надо сесть в "поезд". Вам понятно, куда он идёт?

О появлении чего-то нового в среде разведчиков догадались многие в начале восьмидесятых. И попытались осадить методом уничтожения. Не вышло. Засуетились, собрались с силами, атаковали. Снова мимо. Сначала был недолет, потом перелет. С третьего выстрела надеялись попасть в цель, но к тому времени новое дело обрело в мире множество мелких союзников, обзавелось рентабельными производствами, а стрелять в своё благополучие уже воздержались. Когда мелко, но много, могут загрызть и слона. Проморгали.

Тогда и пошёл гулять слушок об отходе "поезда".

Мол, эти молодые и мозговитые ребята готовы опытом поделиться, но надо иметь при себе "чистое бельё". Пусть оно старое, но чистое. Это значило, что севший в "поезд" обязан предоставить информацию о себе и своей конторе, её деятельности. И в таком пакете должно быть всё. Оно обязано будет сойтись с тем, что уже собрано. А если не сойдётся – скинут с этого "поезда". Хорошо, если не убьешься. Да только выжить полдела. Выброшенный с такой электрички – крест на любой государственности, какой бы могучей она не была.

Попахивает новым переделом мира. Все это поняли и стали готовиться. Хошь не хошь, а "поезд" пропустить никак нельзя. Тут не до стратегических интересов в мире. Абы свою территорию не профукать, какой бы она размер площади не имела. Одним словом, на тот "поезд" поспешили все. Особенно торопились вездесущие янки. Кризис и падение доллара так долбанул, что они пустились со спринтерской скоростью.

"Поезд" – это встречи и договорённости. Встречи друг с другом. Вопросы, обсуждавшиеся на таких встречах углублялись в недра политики, частной и других жизней. Им надо было утрясти разногласия меж собой. Извиниться и дать друг другу слово, что больше они врагами не станут. Не день, не два, годы потребовались для того, чтобы утрясти разногласия между собой. Потом должна состоятся встреча, на которой им дадут право прикоснуться к тому опыту, который наработан новой структурой. И кто-то из этой структуры даст им гарантии безопасности на будущее. Им необходимо слово человека, который всех их скопом поимел.