Текст книги "Клан – моё Государство 5"

Автор книги: Алексей Китлинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 38 страниц)

– Просто им население бралось в основу процесса развития империи. Так?

– А её брали за основу все. И Македонский тоже, только в его времена это выглядело несколько иначе. И рабами они приторговывали, это было обычной практикой и за рамки установленных моральных норм не выпадало. Жестокость была порукой не отвлечения на вещи, которые требовали для исправления времени и длительного воздействия. А это психология. Ведь как не крути, а жестокость и страх хороший движитель. Гитлер и Сталин использовали этот проверенный тысячелетиями опыт без раздумий.

– Вы, каким идёте путём?

– Точно не смогу определить. Не в моих это силах. Когда всё разрабатывалось, мы брали в основу силу, разум и жестокость. Не могли мы её обойти стороной и отбросить тоже не представилось возможным. Пытались иначе, но всё сваливалось на круги своя. До хрипоты спорили. Меня это в какой-то период времени не устроило кардинально и, воспользовавшись, случаем, я отвалил в сторону от своего материнского клана. Решил изучить это заболевание до тонкостей. Поскольку найти вакцины я не сумел, а растить фюреров страшно не хотелось, даже местного масштаба, пошёл иным путём. Попасть в искривленное пространство просто, выбраться из него тяжело. Гораздо труднее с ним соприкоснувшись, остаться сторонним наблюдателем, не пустить в себя эту заразу и не измениться самому. Быть монстром осознано – доля незавидная. Чем гордиться-то?

– Воспитанное и привитое?

– Да. По самой жестокой из схем.

– Вы убеждены, что поступили правильно и ваш выбор верен?

– Сомнения есть во мне и сейчас, не стану скрывать. Имел ли я право втягивать в это неразумных деток? Нет, не имел. Но уж очень не хотелось брать на себя страшный грех, тот, который вытянули Гитлер и Сталин и им подобные. У меня была такая возможность, но не стал я ею пользоваться. Поступил как эгоист. Этот путь мне тогда показался исключительно плодотворным. И с точки зрения будущего – весьма перспективным. Кому-то в начале этого долгого пути надо было пожертвовать чем-то. Пусть это будет утратой для сотни человек, чем гибель миллионов. Это мой выбор и мой грех живёт со мной. Я с ним уже никогда не расстанусь, и скрывать его не собираюсь. Все в нашей среде об этом знают, и никто до сего дня не попрекнул меня ни словом, ни жестом. А от них ничего скрыть невозможно.

– Долговременное вложение. С потенциалом и серьёзное. И стоило оно вам, наверное, не только нервов, но и огромных средств.

– Эту часть, Юрий Иванович, я никогда никому не открою. Но не из-за секретности. Из-за стыда. Не исчислить это никакими суммами. Не хочу быть ханжой. Стоило это много денег и много крови пролито, а там, где ты вынужден убивать, отсутствует счёт. Безумие ради разума – звучит не очень правдоподобно, однако, убивать – безумие и, поскольку, я убивал, значит говорить о величине вложенных средств в своих людей не имею права. Мне горько и больно оттого, что пришлось, и с этим грузом как-то надо уживаться, как-то гасить. Поверьте, что для одного человека это слишком тяжёлая ноша. Это у маньяков нет угрызений совести.

– В связи с выходом ваших структур на новый уровень, вы и организовали кризис американского доллара.

– Нет. Мы ничего не организовывали. Шли и идём своим путём. Имевшаяся система финансовых отношений в мире нам не подходит, поэтому мы создали свою, но нас тут же атаковали. Мы сделали ответный ход. И понеслось. Такая война требует мобилизации всех ресурсов до последнего цента, а как тратить на войну, если ты собирал с миру по нитке совсем на другие цели? Не мог я себе позволить профукать на этом поле брани средства. И избежать столкновений было уже невозможно. И я решил с ними не воевать. Как хитрый лис я путал следы, контакты с противником сократил до минимума, если не было условий, атаковал по-волчьи и сразу бежал за красные флажки, в то же время искал по миру поддержку. Вместе бороться легче. И такие нашлись. Совместно мы по всем каналам искали крохи информации на противника, но не для того, чтобы его уничтожить, а чтобы хоть на некоторое время нейтрализовать. В ход пускали все средства. Не гнушались и мертвечиной. Жрали, что скрывать. В какой-то момент я, сводя данные, увидел, что занимаемся глупостями. Что вся наша возня – сизифов труд. При четком рассмотрении проблемы и её детальном анализе выяснилось, что они пожирают сами себя. Пожирают неотвратимо. У них сбои происходили и раньше, но они вылезали из проблем за счёт новых технологий. В конце восьмидесятых у них стали происходить серьёзные сбои. Нет, они по-прежнему крепко сидели, но уже не успевали. Вот тогда-то я и пустил гулять по миру несколько убойных версий, и они согласились на временное перемирие. Они поняли, что за просто так нас не возьмут и надо перестроиться. Так они посчитали. Были даже рады, что я им такое перемирие предложил. На самом деле – купил как лохов, так как ничего им уже помочь не могло. Система их рушилась сама. Как раз в это время европейцы ввели свою деньгу, евро, что усугубило падение доллара. Если б мы тогда чуток на них надавили, то крах так долбанул бы по народам мира, что всё могло кончиться всеобщей драчкой. Уйдя в сторону, мы убили сразу несколько зайцев. Перемирие освободило моих людей и наши ресурсы – раз, не случилось всеобщей мочиловки – два, они сами поползли к краю пропасти, растянув этот процесс во времени – три. А его необходимо было растянуть. Тогда легче всё проходит. Так что мы кризис доллара не организовывали. Больше того, даже подумывали о предоставлении им помощи, но не пришлось. Вернусь к медицинскому термину. Лучше слабый, но продолжительный грипп, чем острый с высокой температурой и смертью. Они ещё не выздоровели, до этого далеко и мы у них сейчас просто заботливая сиделка, чем опытный врач. А вот почему нас зачислили в организаторы кризиса и победителей? Не мы, заметьте, а они. Наследие глупой доктрины командной психологически вредной системы мышления сделали из нас победителей. Ну, а как же иначе!!?? Война была? Да. Это по их глубокому разумению. Кризис на лицо? Да. Значит, кто-то выиграл, а кто-то проиграл. Как вам такой расклад?

– Но вы их добивать не стали, на лаврах не почили, на трон не влезли, условий кабальных им не навязывали. Это нежелание светиться раньше времени или заведённый порядок? Ведь с той позиции, которую вы занимаете, вам не шагнуть в большую политику, даже здесь внутри страны, не то, что в мире. Мне кажется, что ваш поступок, нелогичная ситуационная ошибка.

– Правильно считаете. Все мои компаньоны так думают. Все считают, что просто обязан был воспользоваться и заявить во всё услышанье свои права. Они размышляли, как и вы. Вот он нас всех мобилизовал, дал всем ценные руководящие наставления, мы их выполнили, противник всрался и он должен сесть на Олимп.

– Ваш отказ это сделать всех шокировал?

– Да. Сильно. И врагов и своих, кстати. Своим я дал пояснения, и они успокоились и перестали об этом думать. Ну, а враги…, я их таковыми не числил никогда, сами они пожелали нам быть таковыми. Этим я ничего не стал объяснять.

– Как вы своим всё аргументировали?

– Разумным хаосом. Нас всех по сути ничего не связывает. Вот мы плотно работаем с немцами, как принято говорить, со своими извечными врагами в прошлом. У них есть свои цели и свои задачи, как национальные, так и общеевропейские. Но общий язык у нас с ними нормальный. Ладим. При этом никто ни на кого не давит. Есть проблематика жизненных интересов, стоял этот вопрос остро, но на примере США все увидели воочию, чем заканчиваются амбициозные претензии. И все этот вопрос сняли. Сами сняли. Сотрудничаем с Китаем, Японией. Кругом мы работаем.

– А с жизненными как всё решится? Ведь всё равно это осталось актуально.

– Выход тут только один. Надо внедрять гибкие новейшие и мобильные технологии в промышленном производстве, с креном в сельское хозяйство и обязательным жесточайшим энергосбережением по всем направлениям. Население планеты растёт и продовольственная безопасность выйдет в ближайшее время на первый план. Всем необходимо стремиться к полному самообеспечению на основе собственных ресурсов. В противном случае все мы вылетим сквозь трубы крематориев.

– На лидерство вы не пошли. В этом я вас понять готов. Где гарантии, что хаос станет разумным? Само по себе это не происходит. Имея мощное влияние в мире, особенно теперь, после кризиса доллара, ваши сподвижники решили всё-таки как-то зафиксировать создавшееся положение. Хоть как-то обозначить ситуацию, да и обстановка того настоятельно требовала. Они пустили слух о некоем "поезде", который должен вскоре отойти. Вы этому противились, но, в конце концов, согласились.

– Юрий Иванович! Ситуация прямо говорит – констатируй факт рухнувшего старого мира для того, чтобы определиться с направлением на будущее. Возьми точку отсчёта. Согласия я никому на это не давал. Во всяком случае, до сего дня. О необходимости такого "поезда" слух пустили не мы. Он пришёл от тех, кого погребло под руинами упавшей империи доллара. Я взвешиваю сейчас всё. В хаосе нет богов главных и мнимых. А о едином центре речь вообще никогда не шла. Вы можете себе представить хаос с единым Богом?

– Не могу. Кажется такое вообще невозможно.

– Вот и я не знаю, что мне на встрече, если "поезд" таки пойдёт, она должна будет состояться, что мне на ней им всем говорить. Мои люди сейчас в США и Канаде, Мексике помогают тамошним заправилам встать на ноги. Для этого необходимо кровь из носа наладить поставки сырья. Те, кто это делал и столетиями, терпел диктат США, отказываются напрочь что-то дать и продавать не хотят ни за какие деньги. Мы теперь во имя их задниц лезем из кожи вон и своего добьемся. Найдём сырьё и поставим. Только это не значит, что те наши, которые это всё сделают, станут в США богами и всемогущими заправилами.

– Это не похоже даже на язычество, в котором культ многобожия мог своеобразно в душе находить место. Как вы к язычеству относитесь? У вас были в исходных данных такие систематики?

– Вы умный человек!

– Льстите?!

– Увы, мне, увы!! Тему такую пришлось поднимать по иной причине и совсем в другой связи. Боги пришли в сознание человека через неосознанную необходимость. Появились не сразу, выпестовались в многомиллионном пути. Под божественным надо понимать всё. Зачастую в Бога зачисляли предметы неодушевленные. Это к слову. У каждого костра был свой бог и не один. И у каждой семьи. Парадокс в том, что семьи слагались в большие формирования, превращаясь в некое подобие племён. В начале такого объединения там почитались все боги. В таком скопище появление единого было невозможно. Они продолжали жить в хаосе, но силу набирал индивидуализм, требовавший единоначалия. Вот тогда-то развитие и поставило племена перед выбором. Бог должен быть един, но такой, чтобы устраивал всех, и его отыскали. Кстати, процесс этот шёл не менее кроваво, чем при Римских завоеваниях или насаждении национал-социализма в Европе. На землях заселенных славянами, в силу географического положения и сурового климата, первобытнообщинный строй сохранился гораздо дольше, чем в южных регионах планеты, за исключением Африки. Центральной и Южной. Там до сего дня сохранились древние очаги поклонений многим богам, хоть и принадлежат они главным вероисповеданиям мира: исламу, католицизму, буддизму. От нас они отличны тем, что сумели адаптировать свои верования к новым религиям, но не стали выкидывать своё прошлое как мы.

– Это, несомненно. Я бывал в Центральной Африке. Вы правы.

– В классическом варианте есть в нынешней религиозной системе на первый взгляд мелочь, но сильно бьющая по престижу. У них единый Бог Создатель, однако, он не един. И разночтения тут нет никакого.

– Вы о христианском триединстве?

– Отнюдь.

– Тогда о чём?

– Об остаточности или степени влияния прошлого. Как вам будет угодно.

– Не улавливаю.

– А что в моих словах вам может быть непонятно? Единый Бог получил право на существование в умах не на пустом месте. Его породили на свет обстоятельства реальные, но среда, в которой он появился, была занята другими. Ему пришлось отвоевывать жизненное пространство, где словом, где лестью, где златом, а кое-где и силой. Предшественники храбро защищались и противостоят до сих пор. Концепция Единого Непогрешимого Господа ложна по сути, и в духовный мир человечества не вписывается никак вот уже несколько тысячелетий. Потому что не влезала изначально. Чтобы её хоть как-то приблизить к душе, придумали святых. Куда внесли: пророков, мессий, дервишей, простых смертных. Вы знаете, сколько в православии причислено к лику святых?

– Откуда мне знать! Но, видимо, много. Не десяток.

– Почти четыре тысячи. Двое в год от Рождества Христова.

– Даже не предполагал?!

– И я про это не ведал. Ясна вам остаточность?

– Намёк на косвенное многобожие усёк.

– Наши властители были жуткие максималисты. Не смогли они оставить даже намека на прежних богов, которые существовали до Иисуса. Всех взяли и выкинули. Но они всё равно не исчезли и в православии нашли своё отображение в виде праздников перешедших из язычества в новую веру, но поименованными по-другому и, якобы, несут иной смысл. А остались и такие, которых тысячелетие не смогли прибить. Ивана Купалы.

– Я интернатский и на этот праздник сильно бедокурили. Наш директор называл этот день, днём Ведьмы.

– В прошлом он таковым и был. Шабаш ведьм был одним из главных празднеств древних славян. Наши предки умели отдать должное и богам светлым и темным. И уважением пользовались одинаковым.

– Психологически это правильно. Так мне кажется, по крайней мере. Справедливей.

– Потому они и не боялись никого в этом мире. Потому и выжили.

– В хаосе жили. Так? Божественном.

– И он был потрясающе красивый.

– Тогда выходит, что вы хаос взяли, а богов выкинули.

– Из того, что собрано, мы не выбросили ни ёты. Просто всех уравняли и вывели в людской образ так, чтобы было приемлемо человеческому глазу. Ведь Иисус, Магамед, Будда стали прославленными благодаря упоминаниям тысяч поколений людей. А были ли они велики и божественны при жизни? Чистой информации из такого далёкого прошлого не получить. И в язычество я сунулся потому, что поругаемое всегда чище во времени проживает, чем восхваляемое.

– Красивая фраза!

– Мне надо было определить изначальные параметры хаоса. По всей планете искал я источники. Мои побывали кругом. Даже в племенах живущих на уровне каменного века. Верите или нет, но у этих людей отсутствует в понимании обман. Совсем. Ни в Амазонии, ни в Микронезии, ни Полинезии, ни в глубинках Центральной Африки, ни в Австралии вас никто никогда не обманет. Это приобретение цивилизация сделала не так уж давно. Именно этот обман евреи сильно популяризовали. Мне кажется, что все их не любят именно за это.

– Это вы про ростовщичничество?

– Ага! Наверное, кто-то напутал при переписке или, под давлением за содеянное, изменил. Изначально всё было так. Один брат стал пастухом, а другой ростовщиком, где последний убил первого за неуплату по долговым обязательствам.

Они рассмеялись не сговариваясь.

– Забавная у вас интерпретация,– произнёс Серов.– Могло быть и по-другому. Либо как у вас, либо первый убил второго, не выдержав финансового гнета. И тут налицо описание самого раннего социального конфликта.

– Вы должны своё время с кем-то согласовывать или нет?

– Моё пребывание тут?

– Да.

– Нет. Мой шеф, время лечит, да и обстоятельства, отпустил меня в свободный полёт.

– Тогда пошли спать. Осталось два часа до рассвета. Работы будет много. Сеть Борисовича, что тебе скатерть самобранка.

– У вас что-нибудь для дезинфекции ранок не сыщется? Поколол пальцы о плавники, и туда попала соль. Промыл водой хорошо, но где-то боль подбирается. Утром опять надо будет потрошить, так понимаю?

– Есть спирт, йод и зеленка. Какие-то мази есть обезболивающие. Лучше всего я позвоню врачу и у него проконсультируюсь. У вас была после операции какая-то нехарактерная аллергия.

– Ночь. Неудобно.

– Я лесному. Даже если спит, материться не станет. А завтра я вам дам специальные перчатки.

– Ненавижу резиняки. Ко всему в них будет скользить.

– Вы потому искололись, что она у вас скользила, и вы её старались удержать, как можно сильнее своими холёными ручками. Извините, но сразу вспомнил винтовку в мозолистой руке,– Сашка хохотнул.– Перчатки не резиновые и имеют острые пупырышки. Весьма удобны, кстати. Пошли к костру. Мой радиотелефон остался там.

Они двинулись к костру. Когда шли, Серов думал о том, что ему пришлось приложить немало усилий, чтобы не спросить, когда Александр упомянул оставленный радиотелефон, не умеет ли он без его помощи общаться на расстоянии, но вдруг ясно понял ответ, который получит: "Я-то могу, но где брать собеседников". Ещё он прислушивался к себе и следил, в надежде выявить потоки излучений в пространство от Александра, шествовавшего впереди, но ничего этого не случилось.

Глава 11

– А кто там есть?– Сашка звонил в посёлок, чтобы прислали катер за бочками с рыбой, которых, вымотавшись, набили десять штук.– Тогда организуй три лодки,– ему кто-то отвечал, он хмурился и, как показалось наблюдавшему Серову, вот-вот должен был сорваться на матерную брань, но всё вышло иначе:– А что ж ты мне об этом плачешься, милай ты мой? Сладко будет тогда, когда все это ясно уразумеют. Будь так любезен, прямо сейчас выйди на берег крутой, глянь, может кто-то там копается, а нет, пойдёшь по бережку и ко всем подряд станешь заходить до тех пор, пока три посудины не сыщешь,– Сашка перешёл на спокойный тон.– И это ещё не всё. Нужна грузовая машина для отправки в ледник. И её ты мне тоже сыщешь. Чтобы к приходу лодок стояла у берега в районе новой бани.

Сидели у потухшего костра. Пацан лежал на спальном мешке, но не спал. Борисович, привыкший всё доводить до конца, хоть уже не было сил стоять, сидя перебирал свою легендарную сеть. Серов сидел сложив ноги по-татарски и не чувствовал себя присутствующим, его тело унеслось куда-то в далёкую даль, оставив после себя ноющую муку, да бьющееся сердце. Сашка, уставший не меньше остальных, накидал в костёр ветки, встал на камни, вытянул из кармана коробок спичек и попытался разжечь.

– Чтоб ты лопнул со своей треклятой сетью и ненасытной жадностью к рыбной ловле,– крикнул он Борисовичу. Ветки не хотели зажигаться. В обед полоснул короткий, но проливной дождь, вымочивший всё.– Давай своё кресало,– потребовал он у Борисовича зажигалку, но тот на это не прореагировал. Сашка пошёл к нему, залез в карман куртки, извлёк оттуда зажигалку и вернулся к кострищу, где снова встал на колени. Снял с котелка проволоку, согнул её, зажал в сгибе зажигалку, крутнул колесико, и когда пошло пламя, сунул её в ветки, держа за конец проволоки. Вскоре пошёл дым, и чуть погодя заиграло пламя, следом в ветках бухнула зажигалка, но взрыв огня не погасил. Довольный Сашка поднялся с колен и задвинул в огонь чайник с водой и четыре консервные банки с тушенкой. На вопросительный взгляд прижимистого Борисовича, ответил:– Я тебе новую подарю.

Двенадцать часов, не разгибая, спин они разделывали улов. Когда стал ясен объём пойманой рыбы, пацан сказал, что до второго пришествия им не дожить. Как назло солнце грело и при всём этом сильно парило. В такую погоду надо пойманное мигом солить, иначе пропадёт. Пришлось засучить рукава, закусить губу, проглотить язык и резать, резать, резать.

Сашка устал смертельно, но, как более молодой, ходил от одного к другому, разнес чай и согревшуюся консерву. Все вяло поклевали и залегли спать. Разбудил шум подвесных моторов. Приплывшие к костру не пошли, погрузили бочки и отбыли. На косе остался один человек. Артур. Ему надо было в Ходорскую школу, и так как подвернулась оказия, проплыл часть пути.

Хозяйничающего на стоянке Артура никто не окликал. Все лежали и наблюдали, как он чистит картошку, варит суп. Усталость притупилась, но вставать никто не спешил. Всем было лень. Да и куда спешить?

Серов сходу определил, что Артур кодирован, что явно указывало на его принадлежность к клановой элите. "Это профессиональный разведчик,– сказал сам себе Серов.– Так, так. Просто мимо шёл и завернул на огонёк. Чайку хлебнуть, со своим шефом свидеться. Наверное, прав Александр. Зря я беспокоюсь за сохранность информации в моей голове. Для них она не представляет интереса. Ну что для них наши разведчики внедренные в аппарат ЦРУ или ФБР? Да полная они для них пустота. Они такую мощную систему сбора информации сбацали и всех трахнули в задницу, что для них просто разговоры – это просто разговоры. Есть ли у них там свои внедренные или нет? Никогда не поверю, что они смогли обойтись без внедрения. Оно необходимо хотя бы для проверки. А ведь их люди вряд ли когда провалятся. Не потому, что важные профи, просто информация, которую они добывают и сюда сбрасывают, выходов не имеет. Тут приходившие данные брали к сведению и с ней в драки и разборки не лезли. А мы по каждому факту, полученному извне, сразу планировали операции для извлечения выгоды, для улучшения позиции присутствия или её смены вообще, приобретения степеней влияния. Как только попадал нам в поле зрения нашкодивший конгрессмен, мы пускали на него бригаду, тратили средства. Ну что, скажи мне, с того, что некий сотрудник аппарата Белого Дома – гомосексуалист? Так ведь нет. Давай через него получим какие-то данные, раз он так тщательно скрывает свои наклонности. А эти лесные братки до такой низости не опускались и потому не засветились. Обошли они стороной этот шаткий со всех боков канал сбора информации. И пускай Бил даёт в рот своим практиканткам сперму, а они тщательно ему член вылизывают, ну какая секретная информация может быть в этом захолустном Белом Доме? Смех, да и только. Книга деятельности у них чиста. Никто не замечен, никто не облажался и, значит, никого не надо вызывать на ковер и распекать. А мы посылали на задания людей, которые пришли к нам в разведку уже сложившимися личностями. Какой толк в специальной подготовке, если это взрослые дяди? Тогда полагаться в принципе ни на кого нельзя. А у них сторонних никого нет. Все свои. Иди, выяви такого и попробуй его на чём-то подловить?! Не выявишь и не подловишь. Их люди нигде никогда не регистрировались и на работу не устраивались. В стране десятки тысяч брошенных детей мыкается по вокзалам. Вот где райские условия. Там же, на улице, взрослые. Ну, что там хитросплетения и разные комбинации по получению секретной информации с важных военных заводов? Яйца выеденного не стоят все эти хлипкие разработки. Все ведущие специалисты и, стало быть, носители секретной информации, сидят на рынках и торгуют шмотками. А что им при условии умения считывать чужие мысли было необходимо? Списки? Не думаю. Скорее всего они нуждались в лицах. Фото!! Ну, конечно же!!! Они поставили на проходных аппаратуру и все мордяки зафиксировали. Потом тихо просканировали. Отсюда их совершенные технологии в столь сжатые сроки. Они получили возможность свести данные научных разработок, которые при нашей системе секретности, возможно, никогда бы не сошлись вместе. И этот мальчик, Серёжа, простенький такой, с чистенькой биографией, со своей специализацией по химии с первого класса им необходим, как воздух. Не потому, что все их спецы в нелегале и с подмоченной репутацией, темным прошлым. Просто они готовят по всем направлениям и готовят давно. Химия тут не случайность. Это точный выбор. Всё ведь на ней сучке этакой держится. Чего, блядь, не коснись, она проклятая присутствует".

Размышления Серова прервал Артур, который обратился к пацану.

– Силёнка имеется или совсем ослаб?

– Мал-мал осталось,– негромко ответил пацан.

– Подгребай! Я тебе заварил микстуру, чтобы тебе нагрузка эта на сердце не долбанула.

Серёжа поднялся и направился к костру, где принял от Артура кружку с витаминным пойлом, и стал пить. Они о чём-то тихо повели беседу. И только тут Серов обнаружил, что ничего не слышит, хоть ещё мгновение назад мог спокойно читать мысли мальчика, который перед уходом к костру подумал: "Отвратная наверное гадость, твоя микстура. Что я старик, что ль? Само всё через двое суток восстановится. Чего надо ускорять процесс?" И теперь из головы мальчика ничего не поступало и никаких следов вмешательства извне не прослеживалось. Серов напряг свои способности до предела, но то ли усталость дала себя знать, то ли неизвестное, с чем он столкнулся, не подлежало выявлению, попытка его закончилась ничем. Лицом к нему повернулся Александр, лежавший неподалёку и шепнул:

– Это Артур. Директор тайной лесной школы. Говорят они о делах сугубо учебных. Это ясно видно из выражения лица парня. Вы не сомневайтесь, мне тоже ничего не слышно и не подключиться. Позже я вам объясню почему.

– Но так быть не может!– прошептал в ответ Серов.– Мозг при работе не может не излучать.

– Заблуждаетесь. Я так когда-то тоже считал. Вы мало бывали на людях в последнее время. С чем это связано можно только предполагать. Мне лично и почти всем нашим в последнее время всё чаще попадаются безактивы. И отсутствие излучения во внешнюю среду при работающем мозге не суть мутации или заболевания. Это пороговый стресс.

– Так при стрессе, наоборот, усиливается.

– Зависит от психики. Бывает и молчание. Иногда всё это как-то хитро маскируется. Интересно там одно. От самого человека это не зависит.

– Чего вы там шепчетесь?– влез в разговор Борисович.

– Обсуждаем, вставать или ещё поваляться,– сказал ему Сашка.

– Надо вставать, а то эта лень в голову въедается и потом от неё избавляться трудно,– Борисович закряхтел, и поднялся.– Точно сказал малец, что моя сеть могеть загнать в могилу. Но, как бы там ни было, мы её до последнего хвостика упаковали. А ты меня за что материл? Я сильно устал и не помню.

– Сеть твою и материл,– ответил Сашка, отходя в сторону, чтобы поссать.

– Снасть и я – единое целое,– Борисович рассмеялся.– Как вы, Юрий Иванович?

– Если честно – паршиво. Теперь всё тело болит.

– А душа?– привязался Борисович.

– Не наседай!– оборвал его, вернувшийся Сашка.– Ты никак совсем ослеп?

– Видок у нас всех не очень хороший. Эт точно. Мой грех. Не учел. И ведь сдохли бы на разделке, не возьми с собой Александр парня. Хоть и мал, но работал на славу. Отметить бы его надо. Как считаешь, Александр?

– Поощри,– намекнул Сашка,– но сам. И не только его.

– Тогда и самого себя надо премировать. Так дело не пойдёт. По моим понятиям – перебор,– Борисович почесал затылок и предложил то, чего от него никто из местных в жизнь бы не ожидал:– Есть у меня бутылка хорошего коньяка с собой. Как?!

Сашка отреагировал моментально.

– Что-то в лесу сдохло. А почему коньяк, а не водка?

– Ты меня, Александр, полным жлобом не выставляй. Во мне жадность есть, но не до такой же степени!!?– Борисович извлёк из своего рюкзака бутылку.– Если сильно устал, то лучше всего пить коньяк. Сосуды расширяет, и кровушка быстрее бежит в нужные места. Да и сколько мы с тобой годов знаемся, а вот по сто грамм ни разу не пили. Аль ты, побрезгуешь?

– Не откажусь,– произнёс Сашка.

– Во! На халяву уксус сладкий,– Борисович самодовольно улыбнулся.

– Тогда пошли, пока ты не передумал,– уколол его Сашка в ответ, и они потащились к костру, где рукопожатием и без представлений поздоровались с Артуром.

Бутылку распили вчетвером. Серов не стал отказываться, хоть врач его строго настрого предупредил от приёма любого алкоголя.

В семерках возвратились в посёлок. На берегу Борисович окликнул пацана, который собирался быстро уйти.

– Сергей! Приходи завтра сюда. Я подарю тебе лодку. Её надобно просмолить. Ну, какой рыбак без лодки.

По этому поводу съязвил Сашка.

– На глазах меняешься, Борисович! Вот что, значит, пообщаться сутки с хорошими людьми.

– Это ты никак про себя!??– огрызнулся Борисович.

– А хотя б! С Юрием Ивановичем ты уже общался, а со мной за последние тридцать лет впервые.

– Не городи ерунды. Абы кому я хрен что дам. Но он её заслужил. Ко всему она у меня без дела валяется. Присмотр ей нужен. Себе я сладил катерок недавно,– он указал на что-то темневшее в сторонке и прокомментировал:– Сто лошадей.

– Тогда к лодке дай ему мотор. Ну, на кой тебе двенадцатисильный "Ветерок-12М", раз ты лодку отдаешь?– наехал на Борисовича Сашка. Пацан стоял в ожидании решения, хоть мать, стоявшая на береговом обрыве, звала.

– Мотор есть, верно. Лет ему много, но в состоянии он приличном. Мне он не понадобится. Не могу вот так с бухты-барахты решить,– прижимистый Борисович был в замешательстве.– Так решим. Считай, что вместе с лодкой, имеешь мотор, но…, но я его тебе отдам в пользование следующим летом. Сначала ты у меня пройдешь курсы по нему, потом обучу пользованию на практике и безопасности в плавании, ну и после владей.

– Спасибо!!!– радостно крикнул пацан, и метнулся в бугор.

– Искуситель ты, Александр!– простонал Борисович.

– Ладно тебе жать-то! Его теперь никому даже не продашь. Такой есть у тебя да у старика Прокопыча, что близ Глухаря обитает.

– У него тоже в хорошем состоянии. Золотые у старика руки. Он за ним смотрел. Вы куда, Юрий Иванович?

– Пойду к Софье Самуиловне,– ответил Серов.

– Тогда бывайте,– Борисович удалился.

– Провожу вас,– предложил Сашка.

– Не стоит. Не заблужусь. Вы идите. У вас ведь семья, дети. Хочу чуток побыть в одиночестве.

– Вряд ли это получится. Сейчас мальцы станут вдоль берега шастать, ставить перемёты и закидушки.

– Они мне не помешают.

– Тогда до следующего раза.

– Когда он будет?

– Завтра понедельник, значит, пять дней у меня выпадают. Я бы охотно пригласил вас мотаться со мной, но вам за мной не поспеть.

– Не хочу быть обузой.

– Тогда в пятницу к шести, нет, к четырём, жду вас тут. Махнём в роскошное место денька на два. Устроит?

– Вполне.

– Но без рыбалки.

– Вы можете ко мне кого-то прислать, чтобы осмотреть округу.

– Хорошо. Во вторник к восьми у дома Самуиловны будет человек с транспортом. В лагерь тоже хотите?

– Если можно.

– Можно. Значит, договорились. Отбываю. Долго не засиживайтесь, а то Софья Самуиловна будет волноваться,– Сашка ушёл вдоль берега реки.