Текст книги "Клан – моё Государство 5"

Автор книги: Алексей Китлинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 38 страниц)

Глава 6

«Древний человек знал камень. Жизнь его зависела от него. Наконечники, рубила, топоры делали из пород под это подходящих,– размышлял Сашка, возлегая на нарах в балке и пуская дым папиросы в потолок.– В археологических слоях, датированных по времени в 20 тысяч лет до н.э. находят предметы, в которых отверстия сделаны примитивным сверлением. В 30 тысяч лет до н.э. эти дырки делали специальными ударными сколами, предварительно уменьшив толщину места под будущее отверстие, а в 20 тысяч лет назад какой-то умник придумал сверлить. А вот теперь бомбы водородные собирают. Шутка! Выходит, что десять тысяч лет совершенствовали искусство обработки подручных вещей. Научный мир мне со страниц втирает о том, что письменность зародилась в 5-6 тысячелетии до н.э. Среди сочинявших этот бред, не было ни одного геолога. Вот где собака зарыта. Отрежьте мне голову, но наш предок был геолог. Не дровосек, мать их в одно место, не собиратель гусениц и кореньев, (ему плодов хватало), даже не охотник он был, хоть мясо и уважал. Прежде он был геолог. В поисках материала для скребков скитался он по окрестностям. И уже в отношении найденных галечников решал о месте своих стоянок. От их размеров зависело, сколько времени он там обитать станет. Стукать камни он стал не позднее двух миллионов лет назад. Бил, наверное, по пальцам нещадно, однако, промысла этого, хоть и больно, не бросил. Что заставляло его упрямо дробить собственные кости? Эко ты парень замахнулся! Битьё по пальцам желаешь привязать к письменности? А она не хочет. Я тут что-то другое увидел. Какой-то предвестник. Он бьёт по камню, попадает по своим пальцам и что? А то! После каждого скола он смотрит на результат, сверяет с тем, что ему хочется сделать, при этом жутко матерясь. Ладно. Ещё он видит внутренний рисунок камня, шероховатые линии. Могли эти линии ему до чего-то довести? Два миллиона лет назад, вряд ли, а триста тысяч лет назад должны были обязательно. От двух до трёхсот путь длинный. За это время он не только научился ловко обращаться с камнем, но и говорить. Или только мукать? Мумуканьем можно передавать только природные инстинкты поведения. Тебя послушать, так обработка камня – инстинкт, развившийся до совершенства. Не дави в пустоту. Аборигены Австралии в начале двадцатого века, те, что обитали в континентальных районах, использовали бутылки для изготовления наконечников методом сколов, так глубоко эти знания сидели в их головах. Но они имели язык, на котором общались о вещах серьёзных. Письменности не имели, но на скалах рисовали картины. Примитивные, да, так что?! Просто попав в обособленный мир, изолированный, они остались на уровне, от которого ушли, что, в общем, не значит, что их предкам не была известна письменность. Она была им в своём котле за ненадобностью, вот они и разучились писать. Вон в Кампучии при режиме Пол Пота девяносто процентов населения разучилось писать и читать в течение десяти лет. Так можно мумуканьем передавать знания о камне и его качествах, и технологию его обработки? Не только ведь зрением и элементарным повторением шёл древний дядька. А чё он вообще каменюку в руки взял? В руку ли? Ну, хорошо, окрестим верхними конечностями. Дотошный ты, сил нет. Он мог и в нижнюю взять по-первости, раз на то пошло. Без точности к истине не придешь. Вот ты употребил археологические находки, а они не есть истина в последней инстанции. Черепов древнего человека и фрагментов костей скелета полутора миллионной давности найдено в мире пару сотен. Всего. По ним не удалось составить общего, нет, обобщенного сапиенс, столь огромен разброс черт. Что есть пара сотен в промежутке сто тысяч лет? Капля? Мне в микроскоп не видно, что можно вывести из таких крох. Жило их много. Населяли они определённые местности густо. Значит, искать их кости надо там, где был в те времена климат достойный нашего волосатого предка. Волосы с него облезли в ледниковый период, когда он от холода в звериную шкуру облачился. Как же! Стал бы он от собственных волос отказываться в холода!? Он бы их, наоборот, отрастил. Путаница? Хочешь, чтоб он был голый и потому в шкуру? Иди ты со своими подколками в одно место. Вон у космонавтов в длительных экспедициях на орбитальных станциях, а сидеть там не на чем, задницы обрастали мгновенно. Годится. Значит, древний наш предок так пахал, что волосы у него стерлись. Или… Был таким лентяем, что беспрерывно сто тысяч лет валялся на камнях, его кто-то кормил, а он предавался праздности. И отлежался до пролежней. А может, он обгорел у костров? Осмолился! Вот стало холодно, и он напялил на себя для утепления шкуру какого-то животного. Это она все волосы на теле истёрла. Так вот всё было. Сейчас рыгну. Чего ж он потянулся к камню? Ясно, что не для метания. Если б так, до сих пор бы его кидал, как некоторые виды человекообразных обезьян. Он его по другой причине хапнул. И не случайно. Очень он ему был нужен. Очень. Прикинь, что ты первобытный мудак. Прикинул? Так чего ты его взял? Кости дробить. Какие? Обыкновенные. Животных и человека. Фу! Не человека, а живущего неподалёку гомо, отбившегося от своего стада. Как он до этого допёр? Наблюдением. Очень кушать хочется. Вот стая гомо улюлюканьем и воем отгоняет саблезубого тигра от жертвы, от парнокопытного. Именно стая. Голов в полсотни. Они как гиены валят толпой. Когти у них дай бог каждому и клыки тоже в наличии. Тигр парочку гомо в клочья, но чувствует на всех сил не хватит, сожрут, бросает добычу и ретируется. Они её жрут. Может и своих убитых сородичей заодно шамают. Не пропадать же харчам! Больных съели, стариков съели, а кушать хочется. Остаются кости, в которых вкусное и жирное, но достать, напряги мозги. Потому и мало костей в археологических раскопках. Съедали они друг друга, не оставляя следов. Дробили кости ударом о скалу, камни. Подъедаться приходилось в саванне, но недалеко от гор и леса, где прятались от тех же зверей. В саванне камней – иди сыщи! Мясо отоваривали в животы на месте, а кости тащили с собой до мест, где можно обо что-то дробить. К валунам и скальным выходам. О!! Я так бы делал. И чтобы раньше всех поживиться костным мозгом, видно, был он таки деликатес, прихватил бы с собой грудку, чтобы на месте костомахи истолочь. А каменюку с собой тащить край неудобно. Какой-то из конечностей надо было пожертвовать. Перемещаться на трёх. Поочерёдно меняя руку державшую камень. Это, вынудило его, в конечном итоге, распрямить свои задние грабалки и встать на них. Вернись к камню. Вернулся. Я его взял с собой. Что попало под конечность, то и волоку. Долго таскаю. Из поколения в поколение. Происходит трансформация. Медленно. Я долбаю им кости, а он вдруг пополам лопнул. Теперь их два и есть острый конец. Держать удобно и колоть кости сподручнее. Где логика? На следующий раз я его колю до того, как переться в саванну. И опять это длится долго. Из поколения в поколение. При сопровождении мумуканья и рыкотанья, мол, не подходи к моим кускам, а то пасть порву. И между делом спариваемся. Ты почти вундеркинд. Катим дальше. Поправку можно? Давай. Именно на стоянках древнего человека находят большое количество костей животных, а ты утверждаешь, что их долбацали в саванне? Ты временные рамки просеки. Индустрия камней отмечена на всех континентах, кроме Америк, на рубеже 3-2 миллионов лет назад. В это время они уже делали сколы, изготавливая конкретные рубила и скребки, примитивные резаки и это длилось до 0,5 миллионов лет назад. А мы речь ведём о времени между 20 и 10 миллионами лет назад. 3-2 назад гомо уже ходил на двух ногах и мог переносить добычу на свои стоянки. 20 миллионов лет назад он ещё не ходил своими двоими, на четверых конечностях передвигался. А звери, и это факт, жрут там, где разжились. Не тащат они добычу. Наш предок поступал также до известного времени. Когда стал ходить на двух, то решил перетаскивать к местам, где можно спокойно пожрать, не опасаясь нападений и приготовить камни для дробления костей. Это не раньше 5 миллионов лет назад,– Сашка вздохнул и выбросил погасшую папиросу в сторону печи.– Начал за здравие, а кончаю за упокой. Доболтался я до того, что он у меня три миллиона лет назад уже и говорил, и писал, и водку предпочитал другим напиткам. Судя из находок Лики в Олдувае, в одно и то же время существовало несколько видов. Какие-то стали тупиковыми, а какие-то добрались до нас. Грубо сказано. Существовали в одной местности в одно время. Может, одни виды вытеснили другие, и это происходило многократно в такой-то период времени. Воевали, значит? Нет, разгоняли друг друга костяными маслами. Ну, почём я знаю, почему черепа разных степеней развития в одних слоях оказались? Климат вот взял да и согнал их в одно место, и они поедали друг дружку ибо ещё на кого-то охотится было невозможно. Я ж не про это речь веду. А про что? Про косого Фому! О том, что к первому миллиону лет назад наш предок стал профессиональным геологом и камнетесом. Он через обработку познал породы его окружавшие донельзя. И интересные вещички ему тоже попадались. Золотые самородки, серебряные, нефрит, алмазы. При обработке камней, гальки и передавая опыт кому-то, надо было что-то пояснять. Я сам себя уговорил в том, что три миллиона лет назад он, наш предок, уже говорил нормальной речью. Он кричал своим соплеменникам, размахивая дубиной: „Поймайте мне вон того Homo habilus, мне кажется у него вкусные мозги, хоть их и не так много в его маленькой голове“. Теперь самое время себя уволить. С чем ты не согласен? Они, несомненно, поедали друг друга и тех кто ниже их, да не ростом, на ступени развития, с нашей точки зрения. И гигантопитеков, которые с ними в одних краях обитали и грациальных питеков, и всех остальных они заглатывали залюбки. Надо брать отпуск и срочно ехать в психушку. Эти питеки доведут меня до гроба. Зачем я привязываю к древнему человеку геологию? А что сделали для становления современного человека гуманитарии? Вот тебе и ответ. Они только болтать мастаки, да непонятные книжки писать. Я склонен считать, что из питеков получился неандертальский человек. А мы от кроманьонского свои ветви людские тянем. Возможно, были и еще какие-то ветви, сошедшие с арены до 50 тысяч лет назад. Некоторые, снежные люди, спрятались и тихо угроблены нашей цивилизацией. Надо ли брать за основу, что 40 тысяч лет назад кроманьонец умел писать? Надо! А вот свидетельств тому не найдено. А они не сохранились. Он деревянной палочкой на морском песочке карябал. Смыло письмена волной. Мог на коже куском камешка чиркать, но кожа сгнила. И ведь на коже он и писал. Не было у него под руками другого пригодного материала для письма. Антинаучные концепции втираешь! Замачиваю. Есть такой момент. Оттолкнуться же не от чего. Они мне кричат, что письменность возникла на рубеже 6-5 тысячелетий до н.э. Так я не согласен. У меня бронзовые пластины коробки при исследовании дали дату изготовления – 12 тысяч лет назад. Это минус наши две – десять. Их послушать, так на скалах 8 тысяч лет назад землепашцы стали делать черточки, из которых и возникло письмо, но к 5 тысячелетию в виде простейшей клинописи. А мои бронзу катали десять тысяч лет назад, во времена, когда весь остальной мир вместо вилок использовал острую палочку. Мой переписчик жил 3869 лет назад. Что известно о том времени? Тёмное или Древнее царство в Египте. Кой-какие упоминания с Тигра и Евфрата на глиняных табличках. И всё. А девять назад что было? А ни фига не было. А у меня книга! Ну, это не книга, набор шелковых лоскутков. Ни хрена себе наборчик, открывающий прочитавшему в голове канал усиленного восприятия всяких звуков и, доводящий человека до сумасшествия. Этакое послание потомкам из расчёта – нака выкуси. 11300 лет назад, когда уже существовала письменность, некий субъект, явно знакомый с магией и потусторонними силами, обладавший знанием слова, заносит на шкуру, это видно она пришла в негодность, текст, точно положив его на звуковой ряд, чтобы ни в лево, ни в право не совались, ограничил его минными полями и табелем расшифровки, ужав всё до примитива, с расчётом того, что речь и язык изменяются со временем, о чём он знал наверняка, так, чтобы ознакомившийся с ним понял сущность, а смысл там есть, понял сущность собственного разума. Его основу и…, скорее всего ключ. Вот этим текстом он даёт ключ к самому себе. Читаешь, входи и пользуйся. Не понял, то есть, ключ не подошёл, в квартиру, где деньги лежат, не лезь. Хорошая мысль. Вор на то и вор, чтобы гражданин побеспокоился о сохранности своего драгоценного имущества. А я кто? Сто раз вор. Как я его надую? А я его текст прочитаю с заду наперёд. Звуковой ряд по его формуле не ляжет, но смысл текста я таким образом соберу. И не просто соберу, а перестрахуюсь, тоже его закодировав на нескольких языках в символической транскрипции. Мне хватит в башке моей места? Хватит. И превращусь как в сказке из красного молодца в козла. Говорила же сестрица: „Не пей водицы Иванушка, козленочком станешь“. Жуть да и только. Ау!! Ау! Где вы?»

Сашку толкнул сосед по нарам.

– Пора на смену?

– Ещё целый час,– ответил Сашка.

– И какая нелёгкая меня подняла?– мужик сел на нарах.

– Раньше времени, сынок,– прозвучал голос с нижних нар,– поднимают три вещи: хуй стоящий по утру и хотящий писать; засраный отрядный в лагере пинком сапога по печени; и женский зад, случайно во сне попавший под руку.

– Чаще всего человека с постели поднимает жадность,– определил Сашка.

– Жадность к чему?– отозвались нижние нары.

– К бабам и рыбной ловле,– ответил за Сашку мужик, спрыгивая вниз.

– И к деньгам,– добавил голос с нижних нар.

– Если в человеке есть жадность, а это грех, то она его скручивает по всем направлениям,– Сашка тоже спрыгивает с нар и в одних трусах топает на выход из балка, где надевает резиновые обрезки сапог на ноги.

Утро прекрасно. Свежее и манящее солнышко, на небе ни одной тучки. Сашка снимает обрезки, трусы и окатывается из трёхлитровой банки, черпая воду из русла ручья.

"Они, камнетесы, поименовали обрабатываемый материал. Возможно, хранили образцы наиболее, с их точки зрения и знаний, удобных пород. А растения не поименовали? Думаю, что нет. Почему? Растительность окружала их от рождения до смерти, значит те виды, которые съедобны, входили в сознание элементарным принципом воспитания и наблюдения. Разве обработка не так же?"– Сашка уселся на валун и, подхватив подходящие гальки, стал стукать.

Пришедший на утренний моцион и водные процедуры старый добытчик, посмотрел на это и произнёс:

– Зря ты, Санька. Пальцы поотбиваешь. Да и зачем?

– Опыт хочу приобрести.

Будучи человеком с юмором, добытчик спрашивает:

– В каменный век собрался?

– А ты смог бы сделать, ну скребок для выделки шкуры, хотя б?

– Эх, Санька, Санька!!– добытчик подходит ближе.– Во-первых, надо брать вот такие,– он подаёт Сашке две гальки.– Бей вот в это место,– советует он.– Теперь в торец мочи, но аккуратно. Из отщепов крупных, вот таких, мелким постукиванием или оттяжкой, снимай пластинки до тех пор, пока тебя не устроит острота. Но не переборщи.

За десять минут возни Сашке удалось сделать отдаленное подобие скребка. Он возгордился.

– Андреич! Оцени?

– Барахло!– отзывается добытчик, осмотрев. Взял две гальки и на глазах у Сашки, четырьмя ударами сделал скребок, об остроте которого говорила кровь из Сашкиного порезанного пальца.

– Ни хрена себе! Где ж ты это постиг?

– Старец один меня надёргал. Юкагир. Давно это было. Я по Колыме шлялся с геологической партией. После войны это было. Мы к ним за меховыми вещами мотались. Парки там, торбаса. Вот и увидел я, как дед один на косе камни колет. Спросил его зачем, а он ответил, что надо, мол, шкуры хорошо тереть. Я ему предложил сделать ножи. Так он мне ответил, что нож, однако только режет, но не скребет и не мнет. Они, Сашка, так шкурки выделывали, что у меня шапка из песца от моей старухи дошла до правнучки как новая. Камнем вот они и пользовались. Когда я в лесной промысел подался, тоже стал практиковать скребки из камня, и выяснилось, что он – самый верный помощник. Мужики всё удивлялись: как, мол, так, одно зверьё бьём, а у тебя приемщик с торгпушнины охотно берёт, больше платит, да ещё подарками одаривает.

– Что ещё кроме скребков умеешь?

– Да всё,– добытчик усмехнулся в густую бороду.– Рубило, нож, наконечник. Даже иглу каменную с ушком сбацаю, но время надо для подбора камней и навык восстановить. Я ж лет тридцать не стукал.

– Долго осваивал?

– Основные приёмы мне тот дед показал, а я потом как мерин в свободное время бил. Меня горняк в экспедиции прозвал Нуклеусом. Так, говорят, обрабатываемый камень окрещен в науке.

– Есть такой термин,– подтверждает Сашка.– Галька у нас разная. Как ты нужную определяешь?

– По интуиции и глазками,– добытчик поднял большую гальку, покачал её в руке, осмотрел.– Вот из этого булдыхая выйдет приличный каменный топорик. При правильном пользовании сосну диаметром сантиметров сорок срубить хватит.

– Вес имеет значение?

– Нет. Важна внутренняя структура. Ты знаешь, почему галька образуется?

– Вода и ветер,– отвечает Сашка.

– Ложь, пиздёжь и провокация. Дед мне сказал, что камень делается гладким и круглым потому, что он крепче пород, которые вокруг него были. Если камень не калить в огне как металл, то он не окатывается. Он назвал галечник огненным камнем.

– Точно. Я по миру помотался и могу клятвенно подтвердить, что галечник есть не везде.

– Вот мы, Сашка, руду гребем. Ты на её цвет обратил внимание? Кварц и труха сложили бы песок. Туда же выпала бы всякая нечисть: железо, золото, серебро и прочее. А вот серое в массе – это и есть галька. Золото хоть и ковкий, но его раскатывает трением и растиркой. Гальку катает ударом. Мелким и частым. Друг о дружку бьёт и полирует ветром, водой со льдом. На сопке был?

– Валуны!

– Видел, как их за время отполировало. И слабые места вода, ветер и холод выветрили и вымыли. Валуны эти из коренных пород детки. И очень, так тебе скажу, классный материал для поделок. Я тебе на неделе туда смотаюсь, отколю и сделаю скребок такой, что бриться можно будет.

– А кварц пойдёт?

– Всё что колется пойдёт, но кварц хрупкий сильно. Лучше из стекла. Оно каленое. Мальцом стрелы на "рушниковый пуск" делал?

– Ещё сколько!!

– Чем гладил?

– Бутылки бил.

– Вот тебе и ответ. Стёклышко шлифует дерево лучше, чем шкурка нулёвка. Всё в подбор угла упирается.

– Это верно.

– А тебе оно чего вдарило?

– Да я подумал, что наш предок был больше геологом, чем охотником.

– Не тем и не другим. Наш предок был дармоедом,– авторитетно заявляет добытчик.

– Почему?

– Да потому, что загнав мамонта в яму и его убив, он месяцами ничего не делал. Спали, жрали и трахались у костров.

– Так оно же портилось!?– возразил Сашка.

– Они забой делали глубокой осенью, когда мамонт жир нагуляет. Летом они подъедались рыбой и мелкими тварями. Когда всех мамонтов съели, кинулись бизонов жрать, оленей, лошадей. Всех извели, но сами размножились, сучье племя. Всем стало не хватать, и потянулись, блядь, в тёплые края. Доходило до людоедства.

– Где это ты вычитал?

– Сам допёр.

– Чего ж они в Африке зверьё не извели? Слонов, быков, носорогов.

– Их в тропики не пустили пустыни. Подохли они по дороге туда.

– А в Индии?

– Горы и пустыни. Сашка, ты чего так на древность налегаешь? Хочешь выжить в атомной мочиловке?– добытчик хохочет своей шутке.

– А то! Нас радиация в норе такой не огреет. Запасы харчей имеем,– Сашка тоже рассмеялся.– А ты, Андреевич, как мыслишь, когда люди писать научились?

– Лучше бы они не научились. Грамота и привела нас к войнам и тому дерьму, в котором мы сидим. Вон у эвенков до сих пор считается, что убивать соплеменников, да и вообще человека нельзя. А они большей частью люди не грамотные, библий не читали, но от природы у них этот принцип заложен. Что тебе ответить? Думаю, что задолго до первых пирамид. Без хорошей фиксации такие объёмы не вывести.

– Логично!

– Айда! Жрать пора и двигать оглобли в нашу шахту. Она нас, сучка, кормит,– Андреич пошёл к балку.

Сашка посидел пару секунд и тоже отправился в домик. Надо было идти на смену.

Глава 7

– Здоров, Александр! Это Карп. Я вытащил Гречаникову из лагеря. Как ты просил, доставил на заимку под Канск.

– Спасибо, Карп! Как её состояние?

– Не фонтан. Врач сказал, что тяжёлое поражение почек. Вирусное. Сейчас колет ей препараты, но организм ослаблен. Она пять сухих голодовок отгуляла.

– Говорит что?

– Молчит. Зубы стиснула и ни слова.

– Лекарь что обещает?

– Тот свет не светит, так сказал. Надо время, чтобы её в порядок привести.

– Прошло нормально?

– Побег?

– Полёт, мать твою!

– Сам себя материшь. Ты наша и мамка, и папка. Была одна сложность. Зона женская, а это особая специфика. Кое-что пришлось по ходу операции перестраивать.

– Ты возле неё не торчи. Посади пару человек стражников и вали по своим делам.

– Уже намылился. Дел по самую макушку. Саш, я под зоной просёк двоих наших мальцов. Центральная мне ответила отрицательно. А они наши. Я их в Тибетской школе видел. Тибетцы мне ответили, что средний состав распустили по сторонам и весям без контрольных подтверждений. Они и точно, были без связи.

– Возраст?

– По двенадцать.

– Поведение?

– Аховое! Что тебе циркачи. Один из них лазил по стенам как паук. Второй страховал подходы. И оба вооружены до зубов.

– Лазивший был в очках?

– Да. В темных. Как гангстер.

– Знаю этих бандитов. Их пять лет назад отправили из Ходорской школы за непослушание. В Тибетской школе оба схлопотали по году "ямы".

– Ничего себе!!!

– Они залезли по отвесной стене на пик Жожур. Без страховки. Как спустились, никто не знает. И сразу же в Шанхае просочились по стене в помещение компании "Американэкспресс" – офис на 67 этаже, охранная сигнализация сработала мгновенно и пока один мочил из пистолета охрану и подоспевшую на помощь полицию, второй вскрыл сейфы и упёр деньги, документацию, "винчестер". За это им "яму" и дали.

– Что они там брали?

– Хорошие данные. Через этот филиал отмывали наркодоллары и ещё пускали алмазы, подпольно скупленные по миру у старателей. Ты просмотри данные по филиалу этой фирмы в Москве. Их представитель получил пятнадцать за махинации и отбывает в том лагере. Фамилия женщины – Бродская Т.К.

– У них был запрет?

– Обязательно.

– За сутки до моей операции они убрались. Я хотел свою подопечную отослать с подставой и их поймать, но след простыл. Теперь не докажем им ничего.

– Придётся им в черепушки посадить жучки.

– Это будет второй случай. Неспокойная смена подходит, однако. Может их таки перехватить?

– А у тебя есть время?

– Выкрою. У них возврат в школу к 15.06. Сейчас, не иначе, прутся к границе.

– Эти могут и самолётом. Багажом. И поездом.

– Ну не объявлять же на них загон?! Куда их доставить?

– Ко мне и пошлешь. Предупредишь, что если они ослушаются, я ими сам займусь. Лично.

– Хорошо,– Карп сходит со связи.

"Никакие слова им не доходят. А ведь мне сердце вещевало, когда я его братухе отдавал. Бесы!! Бесы!! Был один Бес по имени Николай, а стало два Беса. И второго тоже кличут Николаем. Запру их в две смены на шахте, чтобы сил на остальное у них не осталось. Мехцех сожгли в посёлке дотла. Годом позже взорвали мост. Новенький, старый снесло весенним ледоходом. В Ходорках от них покоя не было. Спаровались, блядь, шаманы. Может их разделить? Отродье, а не люди. Лишь бы пакости творить. Отморозки какие-то. Явятся, прибью обоих. Герои века,– Сашка сплюнул под ноги. Он шёл со смены в шахте.– Всё у нас предусмотрено, а как их обуздать, нет решений. Ну, как??! Правда, мне покойный дед Евлампий говорил: "Ты, Санька, нас не стесняйся, лупи ремнём, может это поможет. Таки послушаю покойного. Отстегаю козликов от всей души".

– Слитки воруешь!!?– на тропе стоял Стерх.

– Ага! Вот несу в ломбард, что за углом. Хочу заложить, а то на водку денег нет. Поиздержался,– Сашка бросает золотой слиток под ноги и обнимается со Стерхом.– А ты к нам какими судьбами?

– По поручению трудового народа.

– Нищак!– Сашка поднимает слиток, и они медленно идут.– Посёлок, что ль, поручает?

– Собрались в клубе смотреть кино. Плёнка всё время рвётся, и стихийные протесты переросли в митинг. Начали ни с чего, а закончили снятием всех со всех постов. Чуть до мочиловки дело не дошло. Хорошо мне вовремя сообщили, и я малость народ сдержал.

– А я тут при чём?

– Кто-то там крикнул, что дело без Сашки Карпинского решить нельзя. Из зала орут, что, мол, их много. Ну, а, Александра-Сунтара днём с огнём не найти. К бабе твоей послали гонца. Она пришла, народ выслушала и пообещала тебе весточку послать. Позвонила мне. Вот я и пришёл.

– Послать некого, да?!

– Устал я, Сашка, бороться за быт и социальное равноправие.

– Странная ситуация?! Посёлки не в моём ведении и прилегающие территории тоже. Ваша вотчина.

– А ты – чужой!? Тебя народ требует. Явись и им всё в глаза скажи.

– Водка есть в продмаге?

– Всё есть. Денег нет. Шахтоуправление дело забросила. Выход металла минимальный. Зарплат нет.

– Пенсии?

– Получают с грехом пополам. Что на неё купишь? В магазине выдают под запись хлеб, соль и макароны.

– Шахта, почему встала?

– Дошли до ручки. Что-то у них с оборудованием случилось. Шпурить нечем, что ль! И купить не на что.

– Так достань им.

– За спасибо, да?! Это моя, что ль, шахта?

– Так предложи себя директором.

– Ну, ты, кореец ещё тот!!! На кой она мне? Там содержание – слёзы нищего. И она, дрючька, акционерного общества собственность.

– У тебя есть на неё акции?

– Личных – нет.

– Многие в посёлке на неё имеют бумажки?

– Человек двести. Половина из них пенсионеры. Их доля весит процента два. Главный акционер и вкладчик – комбинат "Золото Джугджура". А 51% акций у государства.

– Сняли кого?

– Поселковый Совет. Председателя.

– А у меня, Стерх, своя шахта. И работает она исправно. Вот,– Сашка потряс самородком, который извлёк из кармана. Для убедительности постукал им по слитку,– даже воровать не запрещено. Власти улуса что поговаривают?

– Ничего. Поселковый бюджет в этом году не получил ни одной копейки.

– А вы молчите?

– Нет, пойдём мочить!– огрызнулся Стерх.– Мы же и раньше, если помнишь, к ним не лезли. В тяжкое время помогли людям, старикам. Народ добро помнит.

– Вот и помоги ещё.

– Уволь. Там нужен сторонний и злой. Они чётко всё сообразили. Знают, что ты где-то в тайге обитаешь. И баба твоя в посёлке четвёртый раз беременна, хоть тебя никто не видел. Двойню, кстати, жди. Доктор сказал, что девочка одна, а второго по полу не определить. Лежит кверхтормашки.

– Так и тут бросить не могу! Они без контроля сами себе яйца поотрывают.

– Оставь кого-то за себя. Хоть на время. Мы тебе пособим. Кого надо тихо грохнем. Не ссы!– Стерх хлопнул Сашку по спине.

– Пошли в баньку!?– предложил Сашка.

– Идём,– согласился Стерх.– Завтра отвалю.

– Хрен с тобой, завтра и пойдём,– Сашка впечатывает Стерху слитком по спине. Тот взвывает от боли.

– Совсем ты причмокнутый!!! Ну и гад же ты!! Больно ведь,– Стерх трет спину.

– Во!! Также и с народом нашим надо. Хрястнуть его по горбу дрыном до страшной боли, чтоб искры из глаз, чтоб с матом дурь вылетела и, держа кнут в одной руке, второй его сладким пряником тульским манить. Но кусать не давать. Разрешено только лизать, за что время от времени надо по мягкому месту хлестать.

– А мне за что?!

– За то, что ты глава совета семьи, мой совет не стал воплощать. Я тебе пять лет назад что говорил?

– Что если я не…, то это случиться.

– Заслуженно получил?

– Без обид,– кивает Стерх.– Проморгал я. Ты прав на сто процентов. Власть в посёлках надо было давно к рукам прибрать.

– Я тебе покажу, как народ агитировать, как власть брать, как руководить, как глотки хитрожопым затыкать, чтобы другим мозги не парили и пустословием не засирали. И при этом ни капли пролитой крови.

– Поглядим – увидим!– ответил Стерх.

– Увидишь, увидишь,– Сашка оставляет слиток на пороге балка, снимает с верёвки два полотенца и одно отдаёт Стерху.– Что ещё нового в посёлках?

– Работает только кузня. Но бьют в ручную, кувалдами. Электроэнергию отключили за неуплату. Подают только гражданам и в больницу. А вообще сказали, что отключим к сентябрю, если за всё не рассчитаетесь.

– Лесхоз?

– Стоит. Лес вывезли на площадки. В апреле-мае пилили, но встали почему-то и с тех пор стоят.

– Кочегарка?

– Доработала до конца отопительного сезона. Осталось полсотни тонн угля. Систему не чистили и не сливали. Текущий ремонт делать нет средств.

– Аэропорт?

– Раз в неделю прилетает Ан-24, но летный состав уже накропал протест. Полосу после весны не откатали, как положено. Чрезмерно, говорят, трясёт при посадке, того и гляди будет авария.

– Продснаб?

– Завозят самое необходимое. Сидят в долгах. Обратных поступлений у них нет.

– Сбор ягод и грибов, шишки не объявляли?

– В этом году не будут закупать. Топлива нет. Транспорта нет. Покупателей тоже нет. Возьмут только лекарственные травы, но под продукты.

– Автобаза?

– Собирают с трёх машин одну и вдесятером её по посёлку толкают.

– Ваш "семейный" парк где?

– За рекой. В распадке стоит. Двадцать "КрАЗов". Двадцать "Манов". Четыре топливняка на базе "Манов". Три крана на базе "КрАЗов", все до 15 тонн. Два "КрАЗовских" тягача и две технички на базе дизельных "Уралов".

После парной, сидя в предбаннике, Сашка констатировал:

– Гавённая ситуация!

– Потому и кличут.

– Ты им бензин и солярку давал?

– Подливал всю зиму.

– Сколько они тебе в общей массе задолжали?

– Три с лишним миллиона рублей. Без долгов народа. Людям даю без записей, что с них получишь?

– Как что! Дары и бери.

– И куда их? В реку!

– Открою в посёлке высшую партшколу, мать вашу! Они же так на загривок сядут, что не заставь их работать, тысячу лет не слезут. Ты им бензин, а они на рыбалку в собственное удовольствие и срать на всё хотели.

– Не кори меня, Александр. Не мои это проблемы. В моём семейном огороде полный порядок.

– Дизельстанции в посёлке есть?

– Только в больнице. В рабочем состоянии. Трижды зимой пускали, рвало линию ветром. А больше нет. Вообще-то они есть, но…, собрать их некому.

– Я вам переправлял мощные. Они где?

– В распадке. Мы их не распечатывали.

– Буровые станки там?

– Все десять.

– Придём в посёлок, я к народу, а ты организуй строительство парома. Бочки под стволы, сверху настил. Трос сыщется?

– Столько нет. Есть капроновый фал. Его хватит и он выдержит. Будем моторками подстраховывать.

– Ну, деятели!– Сашка ныряет в парную, поддает на комелёк, хлещется и орёт благим матом что есть силы.