Текст книги "По дороге во сне"
Автор книги: Алексей Хворостухин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
Кейдан вопросительно, с недоверием посмотрел в глаза Ирины, источающие захватывающий интерес.
– Уничтожить границу? Превратиться в еще одного обитателя мест, где мягкие стены не дают сбежать из окружения? – сказал Кейдан, пытаясь переварить всё услышанное.
Ирина выпрямилась. С запрокинутой головой её образ выглядел крупнее, она стала выше, и в результате острые глаза смотрели на собеседника сверху вниз. Её холодный голос, зазвучавший по-другому, закрадывался в сокровенные глубины, и Кейдан невольно стал проникаться услышанным.
– Не приравнивай себя к слабым людишкам! Твой острый ум, отточенный и безграничный, способен на многое! То, как ты прожил жизнь, создало из твоего мозга непоколебимый сосуд, способный принять всё хранящиеся за границей! С полученной информацией ты сможешь покорить мир науки, переработав знание для остального населения земли! Возможность создать что-то значимое и великое лежит совсем недалеко, нужно всего лишь протянуть руки и взять желанное.
Услышанное вдруг переполнило Кейдана противоборствующими эмоциями. С одной стороны, слова проекции его собственного сновидения воспринимались им с недоверием. Очень подозрительно выглядела концепция безграничного кладезя информации, доступного только ему. Также смущало то, что всё происходит во сне, и вероятность бесформенной чуши имела все шансы побороть дикий интерес, вызванный услышанным.
С другой стороны, Кейдан вполне мог принять то, что именно ему выпала возможность стереть границу и впитать всё сокрытое за ней. Он с детства верил в свою исключительность, размытую годами, проведенными на поприще, где его всегда обходили коллеги по цеху. Слова Ирины, разбудили из недр воспоминаний заглушенное представления своей фигуры в мире науки. Кейдан стал воспринимать появившуюся возможность, как шанс укоренить себя в роли человека исключительного.
Прошло примерно минут десять взвешивания и оценивание происходящего. Кейдан рационалист, тускнел на фоне доводов Кейдана идеалиста, и в конце концов он пришел к сомнительному мнению, озвученному Ирине.
– Всё выглядит как полный бред! Я внутри сна, слушаю рассказ о безграничном хранилище, существующим за невидимой границей внутри собственного сознания. Как мне воспринимать качество сказанного тобой? Что если, проснувшись, всё происходящие здесь улетучится как обычный сон, оставляя после себя осколки смехотворных воспоминаний? Что если я прибегну к данной возможности и мой разум сгорит в огне сумасшествия, не смотря на твою веру в мой прочный мозг?
– Кого ты пытаешься обмануть? – прервав, спросила Ирина. – Я часть тебя, часть твоих мыслей и мне доступен образ тебя настоящего. Образ бесстрашного ученого, бросающегося в пламя возможности и раздувающего его до цельного эффекта. Зачем ты рисуешь из себя жертву бредовых обстоятельств? Твои исследования привели тебя сюда и дают тебе возможность получать награду за усердный труд. И что ты делаешь? Сбегаешь? Боишься? Что так напугало тебя? Забвения? Боязнь забвения – это удел нарциссов! Смерти? Боязнь смерти – это удел глупцов! Ты никогда не был таким! Я вижу тебя насквозь Кейдан, я вижу все твои тайные мысли, я бродила по самым темным закоулкам твоего сознания. Я знаю всё мне доступное и знаю, что настоящий джентльмен науки, Кейдан Джордж Блаунт, не упустит свою возможность!
Проникновенная речь завершилась градом посыпавшихся мыслей. Эмоции взбурлили, наполняя каждый кусочек тела энергией, позволяющей принимать сложные решения. Ирина с удовольствием наблюдала как мысли Кейдана кружатся вокруг своей личности и поступков, не давая другим мыслям, наполненным сомнением и страхом, повлиять на конечное решение. Женщина с рыжими волосами вкушала результат своих манипуляций, и отталкиваясь от сказанного ей, заранее слышала слова, роящиеся в голове человека, седевшего перед ней.
– Хорошо, – тихим голосом сказал Кейдан после долгого размышления, – кажется с возрастом я стал осторожнее. Любая авантюра, представшая передо мной, всегда исчезала в клыках подробного анализа, и последующий путь, выбирался исключительно осторожно. Я гнался за мечтой, я пытался воплотить ее в реальность, хотел выпустить в жизнь, где я увижу плоды своей деятельности. Участвуя в этой погони, в слепом следовании своим убеждениям, я растерял некогда наполняющие меня чувство бесстрашия, я растерял веру в самого себя. Со временем не осталось моих истинных эмоций. Я вверг себя в пучину науки, растворяясь под важностью дела, выбранного мной в далеком детстве. Я основал себя мысленную тюрьму, за стенами которой виднелись лишь опасные пути, переплетающиеся с безвестными тропами, ведущими в ямы забвения. Я позабыл свое детство, позабыл свой бесстрашный шаг на опасный путь, в конце которого, лежала ясная поляна, где я воздвиг стены тюрьмы. Я ограничился осторожностью, желая лицезреть труды своей работы. Я пренебрёг тем чувством, создавшим меня таким, какой я есть. Быть может, всё что происходит сейчас – это новый путь, опасный и пугающий. Быть может, в его конце лежит поляна еще больших размеров, где я смогу создать целый город, позволяющий изучить все тайные тропы.
Кейдан на секунду замолчал, посмотрел на Ирины с суровой гримасой и продолжил.
– С бесстрашием в детстве я создал самого себя, и за ненадобностью забыл это чувство, недавно взыгравшее во мне новыми красками, как не странно тоже во сне. Проявив его вновь, я сделал значительный шаг в своих исследованиях. Я провел месяц без сна, и по первым прогнозам, мое лекарство работает исправно. Вновь бесстрашие завернуло мою жизненную дугу, направляя её в великое будущие. Я с уверенностью могу сказать, что значимые моменты моей жизни сопровождались бесстрашием, и я намерен проявить его вновь, ибо вижу перед собой новый поворот, за которым, возможно, находится идеальное будущие. Как мне увидеть другие миры? Как стереть ту границу, охраняющую несметные сокровища информации?
Ирина внимательно наблюдала во время всего излияния мыслей. По завершению сего процесса она получила желанный вопрос, на который поспешила ответить.
– Ты уже надломил границу. Делай то, что делал, но прибавь к этому чуточку риска.
Кейдан вскинул брови, внимательно всматриваясь в свою ассистентку. Полученный ответ источал сомнения и недопонимания. Своими глазами он прожигал фигуру женщины, пытаясь донести, что ответ не соответствует заявленному желанию Ирины преподнести способ проникнуть за границу. Кейдан ожидал услышать понятный ответ, требующий понятных действий. Ирина не желала более говорить, несмотря на пылающие глаза Кейдана. Она умолкла, не давая пояснений. И тогда он решил было озвучить свои мысли, но его остановило неожиданное происшествия.
Фонари, окружающие две одинокие фигуры, постепенно заглушали свет, исходящий из собственных недр. Лучи покидали округу, превращая её в пугающие плато ускользающей жизни. Всё вокруг заполнялось прожорливой тьмой, поглощающей даже тусклые отблески бесшумного города. Кейдан ошарашенно наблюдал за происходящим. Глазами он бегал, пытаясь нащупать ориентиры в сгущающийся тьме, но не найдя ничего, внутри него взыграли чувства, разбудившие из недр давно забытое ощущения истинного страха. Всё тело наполнилось тяжестью, захватывающий контроль над движением конечностей. Страх, как язвительный паразит, похитил возможность сбежать, похитил голос, растворил мысли и воссел на троне правящих эмоций. Кейдан не мог пошевелиться, но мог бегло осматривать сгущающийся мрак, внутри которого, совсем близко, исчезла фигура Ирины, оставив после себя лишь ярко зеленные глаза. Два горящих огонька смотрели на него, и через мгновения, вокруг стали вспыхивать другие глаза. Мириады разноцветных источников слабого света возникали повсюду, заполняя всё пространство вокруг. От неисчислимого количества пар глаз, тьма расступилась, проявляя хозяев в своем истинном обличие. Это были те самые создание с глубин голубого озера. Их внешний вид остался таким же пугающим, как и при первой визуальной встречи. Их разные по размеру тела заполняли площадь, их жадные взгляды были направленны исключительно на одинокого мужчину, скованного страхом. Кейдан закрыв глаза попытался мысленно исчезнуть из этого мира, но тихий, женский голос побудил открыть их вновь.
– Еще увидимся, Кейдан.
После прозвучавших слов, стая непонятных созданий рванулась с места, направляясь к своему создателю.
Глава – 4
Пугающие создание растворились в мгновения ока. Окружающая их тьма сменилась спасительным светом раннего утра. Сознание сквозь пелену, заслоняющую глаза, в стремительном темпе оценило окружения, и в успокаивающем результате, блаженно созерцало знакомый кабинет. Кейдан проснулся, проспав десять часов, о чем свидетельствовали всё те же часы на стене. Увидев время и высчитав, в слабо работающем сознание, количество провиденных во сне часов, Кейдан ощутил нарастающую немощность, наполняющую тело с ног до головы. Схватив блокнот, лежащий неподалеку, он мысленно вернулся в пучины своего сна, ставшего пугающим воспоминанием. Собрав картину, сотворенную собственным сознанием, Кейдан принялся беспощадно записывать всё увиденное. Слова струились в блокнот, перенося детали несуществующего мира, наполненные эмоциями создателя, вырвавшимися при первом контакте.
Делая записи, Кейдан погрузился в свое неостывшее воспоминание, полностью отключившись от внешнего мира, где пара зеленных глаз наблюдали, считывали информацию и передавали её рукам, усердно записывающим всё происходящие.
Отложив блокнот, вместивший в себя всё что требовало упоминания, Кейдан откинулся на кровать, растворяясь под давящей немощностью. Всё его тело сгорало от непривычных ощущений, но мысли занимались исключительно увиденным во сне. Он думал над своими словами, думал над полученным неоднозначным ответом, перебирал возможности, требующие риска. Всё его сознание улетучилось на поля раздумий, откуда его вырвали прозвучавшие слова.
– Вот мы и снова встретились.
Голос Ирины, прозвучавший неожиданно, разжег внутри пламя страха, в недрах которого, сознание Кейдана растворялось последние мгновения сна. Вскочив, он ошарашенно осмотрел кабинет, и обнаружив Ирину, выполняющую свою обязанность, укротил возникший страх рациональными мыслями, под давлением которых, природные эмоции затухли так же стремительно, как и возникли. Перекинувшись парой слов, он описал ей свое состояние и рассказал, избегая подробностей, детали сна. Ирина заинтересованно слушала, попутно делая пометки. Изложив всё, что казалось важным донести, Кейдан закурил притягательную сигарету. Её дым наполнил легкие, распространяя по всему телу удовлетворение, из-за чего мысли вновь закрутились вокруг сказанного во сне.
Сигарета за сигаретой расширяли просторы мыслительного процесса. Минуты тянулись, превращая себя в долгие часы поиска нужного Кейдану действия. Каждая возможность, каждый шаг, каждый момент, процеживались через сопутствующий с ними риск, с целью найти то, о чем говорила Ирина во сне. Неоднозначный ответ, в пугающем своей концовкой сновидении, не воспринялся бы своим создателем всерьез, если бы не обладал неведомой притягательностью. Тот сон исчез уже как пару часов, и всё что он мог оставить после себя, это непроглядную тьму, помноженную на прожигающий страх, безусловно оттолкнувший бы любое здравомыслящие создание. То была иллюзия, созданная собственным подсознанием, мимолетный эпизод полета мыслей и информации. Всё что там происходило не имеет веса в мире реальном. Так рассудил бы каждый, так рассудил и Кейдан, в момент, когда проснулся. Всё показалось глупым, не имеющим и шанса на толику здравого смысла. Но по истечению нескольких часов раздумий, где-то глубоко внутри сознания назревало чувство неполноценности, разделившее влияние с желанием вновь лицезреть несуществующие миры. Эти чувства крепли, набирались сил, и по прошествии нескольких часов раздумий, могли потягаться с мыслями, черпающими силы в чистой логике. Кейдан продолжил искать возможность выполнить условия, способное уничтожить границу, где укрылись тонны информации. Он более не думал о прошедшем сне как о бредовом моменте, он воспринимал всё случившиеся за чистую монету.
Вскоре мысли, считавшие своим долгом доказать, что увиденное в глубинах собственного сознания всего лишь эпизод зачастую случавшихся сновидений, исчезли в пламени необузданного желания вновь посетить те неизведанные просторы.
Прошла неделя после необходимого эпизода естественного сна. Кейдан вновь начал принимать лекарство, продолжая свое исследования. Всё время, прошедшее с момента пробуждения, мысли о необходимом риске, продолжали бороздить среди возможных вариантов. Из раза в раз, кандидатуры, выставленные на умножение риском, теряли смысл за ненадобностью рискованных шагов. Но мысли не хотели отступать, напротив, они крепли в своих желаниях, теряя при этом возможность найти нужный ответ.
Спустя две недели, решение всё также оставалось в темноте. Прием лекарства продолжался, и на десятый день вновь появилась головная боль. Симптомы продолжались три дня и с наступлением четвертого полностью исчезли, оставляя после себя небывалую легкость полета мыслей. Подопытный, в одном лице с ученый ставящим эксперимент, решил его не прерывать в связи с повторным эпизодом патологии. Причиной такого безрассудства стала возможность проявить в своей работе желанный риск, являющейся по завету ключом, отпирающим неведомые двери. Риск, приложенный к трем дням, сопровождающимся головной болью, не оказал желанного эффекта, но быть может выполнил один из многих пунктов требующих рискованных решений.
Последующие дни протекали в небывалой работе фантазии. Подобное уже случалось, и причиной для этого также выступала головная боль. Но по сравнению с первым случаем, новый эпизод имел более детальное представления явившихся фантазий.
Вновь вооружившись ручкой и блокнотом, Кейдан стал воссоздавать всё то, что явилось ему в воображении.
Сначала мысли, как робкие создания, касались лишь маленьких деталей, создавая по чуть-чуть наполнения всевозможных миров. То были лишь кусочки от полноценной картины, проявившей себя спустя несколько дней, вновь воспылавшей работы фантазии. Маленькие детали раскрыли под собой невероятно огромные миры, внутри которых, прятались разные условности, присущие той или иной вселенной. Так, в одном из миров, существовала условность, заключающаяся в невообразимом холоде, покрывающим всю местность, где жили существа, адаптировавшиеся к такому суровому природному явлению. У них не было выбора, где существовать, поэтому единственное что им оставалось – это улучшать то, что они уже имеют. Каждый день в том мире, существа, обладающие антропоморфным видом, проводят в созидание лучших условий. Они создают города, строят дома внутри границ этого города, наполняют их разной атрибутикой и необходимыми предметами, позволяющими существовать в лучших, доступных условиях. Так они проживают год за годом, пока природа не усугубляет ситуацию, делаясь еще более злее к своим единственным обитателям. Тогда жители повторяют всё вновь и вновь, урезая при этом возможности своей жизни. Они уже не могут выходить на улицу, не могут видеть своих сородичей, не могут поговорить, не могут даже спокойно вздохнуть, ибо над ними нависла могущественная сила, не позволяющая действовать так как им захочется.
Этот мир, холодный и пугающий, был первым возникшем в голове Кейдана. Он перенес его на бумагу, пытаясь выцепить все пылающие ярким светом детали. Кейдан хотел увидеть в них нечто способное навести на то, о чем он думал последние недели. Его желания пыталось отыскать, в открывшихся деталях, намеки, подсказывающие как можно применить рискованные шаги.
На следующий день, холодные следы стёрлись, впуская другие миры. Его детали угасли, поджигая новые подробности необъятных вселенных. Каждый день новые подробности заполняли пустующие страницы блокнота. На первой странице красовался холодный мир, полностью покрытым льдом. Затем, словно противоборствующая ей сила, появился мир, где жара уничтожила почти всё, оставляя своему населению, состоящему полностью из людей, единственный способ пропитания. Этим способом был каннибализм, и он лежал в основе всех поселений, существующих в этой вселенной. Люди пожирали друг друга чтобы выжить. Они съедали самых сильных в своей деревне, ибо считали, что мощь и природная сила доступная только им, после поедания, перейдет в их владения.
Эта вселенная открылась на второй день работы фантазии, а на третей уже исчезла, впуская новый мир. Им оказалось место, заполненное водой.
Бесконечные просторы вмещали в себя толщи воды, на дне которой, раскинулись необъятные города, с жителями похожими на осьминогов. Они жили в рамках своего населенного пункта, никак не соприкасаясь с другими городами, стоящими по соседству. Существа эти занимались исключительно строительством, возводя новые здания, истинные цели которых, плавали на туманном берегу практичности. Они строили их сотнями, и большинством из них были здания, чей способ применения читался как открытая книга. Это были храмы, внутри которых восседало божество, вырезанное из камня и похожее на всех существ, заполняющих города под тоннами воды. У их главного объекта для поклонения была черная чешуйчатая кожа, крылья за спиной, красные глаза, свисающие щупальцы с подбородка непонятной головы, и ко всему прочему, вокруг него словно витало чувство страха, необузданного ужаса, сковывающего любого, кто на него посмотрит. Для местных жителей это было божество придающие им сил работать. Оно было идолом способным на всё, что возникало в головах существ, молящихся его могуществу. Помимо храмов, возникающих каждый день, также появлялись разные здания. Высокие и больше, маленькие и низкие, средние, прекрасные и ужасные, с легко читаемым применением и полностью закрытые от любых догадок, касающихся доступных функций. Города росли ежеминутно и это было главной задачей обитающих внутри существ.
Перенося детали этой вселенной на листы, Кейдан прочел в ней вдохновения, вызванное одним небезызвестным автором. Он видел в своем повествования явные отсылки к его творчеству, что заставило усомниться в ценности своих фантазий. Кейдан задумался о их качестве, видя внутри возможное подражание, а не искренней полет, берущий начало где-то глубоко в свободе, царившей в голове.
К четвертой возникшей вселенной, Кейдан отнесся с легким оттенком недоверия. Он всё также записывал детали, переносил все доступные элементы на бумагу, но воспринимал их уже не с таким ярым восторгом.
Все миры, возникающие позже, воспринимались точно также. Каждая деталь записывалась, но делалось это скорей из-за желания усомниться в собственных догадках. Кейдан думал, что ошибся, или точнее сказать хотел, чтобы ошибся. Ведь однажды, примерно на двадцатый день, в голове возник образ циклопического города, в глубинах которого, хранились недоступные абсолютно никому знания, включающие в себя хронологию возникновения и существования этого города. Все события, описанные в тех книгах, лежащих в огромных библиотеках, велись исключительно вокруг необъятного пласта информации, хранящегося в самой истории этого города. Она бесконечно накапливалась, начиная с момента возникновения города. Местные жители записывали абсолютно всё. Записывали результаты проделанных исследований, открытия, догадки, научные роботы, художественные труды, историю, биографию отдельных личностей, состояния населения, состояния природы и многое другое. И для Кейдана, живущего в аналоге этого мира, подобное открытия должно было выглядеть как неприметный аспект, но был момент, выделяющий тот мир от мира, где Кейдан жил по-настоящему. Вселенная, где находился город, хранящий внутри несметные богатства информации, был колыбелью цивилизации. Он продвинулся на много тысячелетий вперед, и вся его история была записана и спрятана, смиренно ожидая своего создателя. Он явится извне и получит информацию, с помощью которой увеличит свое могущество.
Был ли этот сюжет отражениям собственных желаний, Кейдан не мог определить. Он хотел видеть в этом то, о чем говорила Ирина во сне. Концепция необъятного кладезя информации выглядела для него сначала ориентиром, способным показать истинный маршрут, но по истечению нескольких часов раздумий, теряла свет и становилась темным уголком, отражающим собственные желания.
Последующие дни пролетали в заполнение чистых листов бумаги бесконечным описанием всевозможных деталей, из раза в раз, прочитывая которые, Кейдан убеждался в их дешевизне и видел лишь прозаический способ применения. Они не были маяком или атрибутом правильного пути. Просто пустое повествования, неспособное ничего проявить. За ними не крылось способа или намека, готового указать куда двигаться чтобы получить то, что сияло в голове.
Подходило заветное число требующие нового эпизода обычного сна. Весь прошедший месяц протекал умерено. Все занятия, наполняющие бытие Кейдана, соблюдались в устоявшимся порядке, за исключением прибавившегося создания разных вселенных, утративших свою ценность. Это занятия не было новым, ибо уже возникали эпизоды усиленной работы фантазии. Они просто дополняли расписанный день, занимая место, отведенное чтению.
Так пролетел месяц, и лишь однажды удалось умножить происходящие на долю риска. Хватило ли этого эпизода для того, чтобы стереть охраняющую границу, Кейдан не мог определить. Всё, о чем он мог сейчас думать, это о воспылавшем желание вновь окунуться в те миры и отправиться в собственное путешествия, ища свой неведомый Кадат. Чувство авантюризма разожгло небывалые эмоции внутри, и их результатом стали мысли, неожиданно натолкнувшие его на истинное применение риска. Он вдруг прозрел и осознал, где именно надломил границу и что подразумевала проекция Ирины, прося прибавить больше риска. То осознанное сновидения, случившееся после месяца приема ЛОС-17, стало побочным эффектом или небывалой возможностью, вызванной отсутствием обычного сна. Первый эксперимент надломил границу и позволил сознанию Кейдана проникнуть на просторы сновидения. То был результат месяца без сна. А что, если прибавить ко всему этому риска, и увеличить число дней без сна на два месяца? Кейдан увидел в своем размышление то единственное, о чем неустанно думал последний месяц.
Вооружившись идей небывалого безрассудства, неприемлемого для ученного, Кейдан поведал своей ассистентки план на ближайший месяц. Его уста излагали слова, наполненные нотками безумия, упрятанными в обёртку яркого любопытства. Он наскоро придумал объяснение своего решения, желая прикрыть истинные мотивы легкой ложью. Ирина внимала всему услышанному, не осмелившись вставить ни единого слова. Она воспринимала всё с восторгом, хоть внешне и оставалась неизменна. Так же осталось неизменной её роль на ближайший месяц.
Рассказывая Ирине неполную картину, внутри Кейдана затаилась маленькая деталь его прошлого отношения. Глубоко под коркой затмевающих желаний, сплетался клубок, и как снежный ком вбирал всё больше и больше сомнений, в результате становясь навязчивой мыслью, способной стоять на одном уровне с желаниями. Господство притягательной идеи пошатнулось под грузом сомнений, берущих свое начало в маленькой лжи, унёсшей истинные причины изменения хода исследования. Он посмотрел на себя со стороны, слушал свои слова и не узнавал человека, чей голос отражался в его собственном мозгу. Опьянённое создание, вот что предстало перед Кейданом. Оно жалобно цеплялось за любую возможность вновь увидеть несуществующие вселенные. То создание, объясняло самому себе, что истинные мотивы такого влечение сокрыты сугубо в научных интересах. Кейдан смотрел на него, смотрел на самого себя, смотрел в глубины собственных желаний, и видя лишь туманное представления, погрузился внутрь его, ища ответ на яркость своего влечения. Там ему предстало оказаться в потоке искрящийся тяги, жалобно молившей о новой возможности вновь оказаться на задворках собственного сознания. Стремясь по этому потоку, углубляясь всё глубже и глубже, он оказался в потаённых уголках, где всё говорило голосом правды, там нет места лжи, ибо только глупец врет самому себе. Кейдан не был глупцом, он был лишь свидетелем собственных миров, он стал пленником чарующей красоты возможностей, сокрытых в его сознание. Ком сомнений понемногу растворялся перед будоражащим светом истинных желаний.
Кейдан, погрузившись в поток, словно оказался в недрах яркого пламени, под гнетом которого, любые возведенные глыбы растворялись, позволяя постепенно отбрасывать недоумение и после слиться воедино с опьянённым созданием. Он думал и не замечал, как сплетается с человеком, чей образ мышления еще несколько минут назад выглядел отталкивающе и неестественно. Смертью старого Кейдана, стала искренность нужды, воспылавшая по мере продвижения внутри потока, ощутив которую, отпали все сомнения, и предстоящий риск без остатка воспринялся как благое дело, не требующее пояснения. Образ недостойного человека со странными желаниями исчез, впуская в свое восприятия человека, думающего о своих желаниях с оттенком сомнения. Кейдан изменился, видя всё могущество, царившее внутри потока истинных желаний, заключающихся в создание возможности вновь оказаться в мирах, сотворенных в собственном сознание.
Увиденный некогда мир, обладал чем-то особенным, чем-то влекущим вновь оказаться там. Это влечения больше походило на эффект одурманивающих веществ. Они, проникая в организм, приносят желанные ощущения, отсутствия которых, рождают внутри жажду вновь ощущать то, что организм получал, когда всё вожделенное воплощалось в жизнь. Тот мир, возникший на короткое мгновения, стал одурманивающим веществом. В нем крылось что-то большее чем обаятельная обложка, скрывающая внутри нечто, способное принести необъемлемые богатства. Тот мир стал пылающим огнем в холодном лесу прозаической жизни. Его пламя вобрало в себя давно возникшие желания спасти человечество от гнета сна и услышанные слова, прозвучавшие от проекции Ирины. Собрав внутри себя два этих пункта, пламя разгоралась до ярко сияющего желания, способного принести любое объяснения, позволяющие убедить даже самые пытливые умы.
В недрах возникшего мира, укрылось нечто, призывающие своего создателя вновь посетить небывалой красоты просторы, вновь окунуться в изучения, открывая для себя зашифрованную информацию, вновь лицезреть результат работы своего сознания. И в то время, пока создатель созерцает всю красоту своего шедевра, то нечто, скрытое внутри, получает желанное, получает сознание, ошибочно полагающие, что именно оно, создало всё, до чего дотягивается его невинный взор.
День за днем пролетали в безумно ускоренном темпе, словно пытаясь максимально быстро приблизить назревающие событие. Структурно дни не поменялись, все занятия, наполняющие их, остались в том же положение, безустанно выполняя роль отвлечения, дабы дни протекали быстрее. График дня начинался, как ни странно, с ночи, а именно с приема лекарства. Далее следовала работа, заключающаяся в наблюдение за особями, принимающими тоже лекарство что и Кейдан. Несмотря на то, что главным подопытным был Кейдан, это никак не повлияло на работу с животными. Всё также продолжалось исследования, отличающиеся лишь тем, что за главным ученным наблюдали зеленые глаза, а нежные руки делали записи по нему самому. Этап работ занимал львиную долю всего времени. Оставшиеся часы разделялись на досуг, сведенный исключительно к созданию миров, и на прием пищи. Далее наступало время лекарства. Новый день возникал через час, и все вышеописанные занятие повторялись вновь и вновь. Это скудное на радости времяпрепровождения, свело бы с ума любого экстраверта, но Кейдан, обладая даром использовать всё свое время исключительно на нужные ему занятия, не видел в своем стиле жизни нечего отталкивающего. Более того, с принятием своих истинных желаний, возникших недавно, на горизонте засияло нечто обаятельное, способное обосновать любое занятие, ведущие к нему. Все дни, раскиданные на ближайший месяц, походили друг на друга как две капли воды, за исключением нескольких эпизодов.
Первый случай произошел на сороковой день приема лекарства. В тот день, Кейдан, после заполнения очередного листа бумаги своими фантазиями, ощутил острое желания вновь окунуться в литературные произведения. Наслаждаясь книгой, он откинулся на спинку специально предназначенного кресла, стоящего в библиотеки. Бегая взглядом по строкам, умело повествующим о приключениях главного героя, Кейдан заметил, что свет в библиотеки начал затухать. Отложив книгу, с ним случился эпизод мысленной подмены. Все окружающие полки начали размываться, впоследствии оставляя после себя непроглядную тьму. Барахтаясь в пучинах темноты, он услышал далекий крик, похожий на то, как вопит человек наблюдая нечто ужасное. Через несколько секунд всё стихло, тьма расселась, оголяя человека, сидящего на полу посередине библиотеки. Осознание наполнило всё нутро, сигналящие о возможной опасности, сокрытой в этом случаи галлюцинации. Но Кейдан решительно откинул все домыслы о том, что произошедшее несет в себя злобу и разрушения. Он видел лишь подтверждения правильности выбранного пути.
На этом странности не закончились. Напротив, подобные эпизоды приобрели регулярность, и с каждым новым случаем они окрашивались всё большей живостью. Так на сорок шестой день, во время работы, случился инцидент возникновения неведомых просторов. Сидя в кабинете и делая пометки, Кейдана привлек необычный звук, доносящийся слева от стола. Звук этот был схож с потрескиванием дров, исчезающих в огне пустоты, ибо камин, находившийся слева, оставался холоден. Повернувшись на звук, он увидел коридор, берущий начало в маленькой каминной топке. Приблизившись, Кейдан склонился, и заглянув в возникший коридор увидел каменную кладку высоких стен, симметрично создававшую протяжной туннель, расстилающийся на многие мили вглубь неизведанных пустот. В конце этого туннеля, заливая светом дальние отрезки стен, разверзлась огненная пасть, создавая те самые звуки привлёкшие внимания. Огонь, как и подобает его фигуре в мире реальном, увеличивался, даже не имея внутри себя подходящего топлива. Он поглощал всё больше и больше пространства, неизбежно приближаясь к единственному выходу, где находился человек, любопытно взирающий на труды своего собственного воображения. Он не испугался надвигающийся катастрофы, так как понимал, что всё происходящие, это последствие приближающегося свидания. Не распыляя внимания, Кейдан смотрел как пламя беспрестанно заполняло коридор, и где-то на середине стало отчетливо видно использующиеся топливо. Как оказалось всё же был источник, поддерживающий пламя, и разглядев его, Кейдан ужаснулся. Пламя двигалось, сжигая внутри себя человеческие тела. Словно не чувствуя боли, они продолжали свой марш смерти, неся на себе яркое пламя. Некоторые тела, не выдерживая падали на пол, где огонь, как сорвавшаяся собака, разрывал добычу, и от невообразимой мощи трескались кости, создавая звук, так похожий на треск горящего полена. Вся эта процессия несла внутри себя множество людей. По внешнему виду было невозможно определить половой признак, пламя стерло все отличительные черты. Единственное что можно было разобрать, это возраст некоторых, определяемый по росту. Выцепить взглядом удалось лишь стариков и маленький детей, повергших единственного зрителя в плотный ужас. Холодной хваткой, страх зажал в своих руках горло и желудок. Осознание происходящего улетучилось, оставляя место лишь природному чувству, вызванному собственным сознанием. Страх удерживал на месте, не давая возможности двинуться, и лишь когда из маленького отверстия, где раньше исчезали дрова, потянулась обгоревшая рука, ужас усилился настолько, что всё тело разморозилось и бросилось бежать.
